Сергей Львович Григоров
Русская доля
Истории и история
Слово «история» омонимично. Много значений может быть вложено в него, и не всегда понятно, в каком именно смысле оно использовалось.
Что такое история
Жизнь народов в цепи следующих друг за другом событий – это собственно то, к чему подходит название настоящая история.
Вторая история – это история-рассказ. Зарождалась она в виде устных преданий, передаваемых из поколения в поколение. Затем переросла в направление художественной литературы, в котором описывались прошедшие события, то есть настоящая история.
Появившиеся письменные источники можно было изучать, поэтому появилась третья история – одно из гуманитарных направлений науки. История-наука начала обрабатывать письменные источники, под которыми подразумевались не только и не столько литературные произведения давно умерших авторов, сколько всевозможные древние деловые записи, эпитафии и школьные упражнения, надписи на стенах домов, памятниках и изделиях искусства и так далее.
Первоначально историки-ученые лишь переписывали источники языком, понятным себе и своим современникам. Однако источники разных стран и народов сообщали об одних и тех же событиях по-разному. Не совпадали и оценки произошедшего. Выход из затруднительного положения был найден гениальный: из одних источников стали вырезать цитаты и приклеивать их к выдержкам из других. Соответствующий период науки-истории получил название история ножниц и клея.
В те прекрасные времена у каждого народа была своя история, никому не было обидно. В одних и тех же сражениях побеждали сразу все участвующие в них стороны. Одни и те же изобретения придумывались одновременно во множестве мест. Историки разных стран разводили руками: ничего, мол, не поделать – таковы наши источники.
По мере углубления контактов между народами терпеть подобную несуразицу стало невозможно. К тому ж затруднительно было вести психологическую обработку явных и потенциальных врагов. Поэтому в широкую практику вошло уничтожение, утаивание или подчистка неугодных источников. А правильные, то есть не противоречащие требуемой идеологической линии источники стали сравнивать между собой якобы для того, чтобы отыскивать зерно истины. Были разработаны довольно сложные методы исследования, в том числе так называемый content-анализ, что вроде бы позволило не переписывать источники, а раскрывать суть реально происходивших событий. Соответствующую науку стали называть сопоставительной историей.
Все бы ничего, но сопоставительная история не объясняла, почему происходили одни события, а не другие. Смысл исторических перемен оставался неясным. Объяснить же, почему жизнь народов изменялась именно так, как изменялась, а не иначе, оказалось нелегко. Кто не хотел верить в предлагаемое объяснение, тот всегда мог найти убедительные возражения.
Дело в том, что причинно-следственные связи не лежат на поверхности. Одно и то же событие имеет, как правило, несколько возможных причин, и не понятно, какая из них сыграла роль детонатора. Поэтому настоящую историю стали излагать с определенной точки зрения. Тенденциозно. Выделяя какие-то частные факторы. Данное течение научной мысли можно назвать концептуальной историей.
Одни принимали во внимание только личностные характеристики исторических персонажей. Другие вводили, например, понятие «цивилизация» и описывали, как возникали и гибли прежние «цивилизации» – шумерская, египетская, инкская и так далее. Нам, русским, пожившим в Советском Союзе, в свое время плешь проели политико-экономическими формациями: взяли за отправную точку способ организации хозяйства, ввели понятие общественных классов – и принялись всю настоящую историю рассматривать с классовых позиций. В какой-то степени, вероятно, в пику воинствующему официозу Лев Гумилев стал объяснять основные исторические события с точки зрения рождения, становления и дряхления этносов.
Как обобщение концептуальной истории возникла философия истории, наиболее интересные направления которой связаны с именами Шпенглера, Марка Блока и Коллингвуда.
В последнее время ученые-историки пытаются дополнить свой инструментарий методами других наук. Используют данные археологии, лингвистики и прочих сфер человеческой деятельности, в которых добывается та или иная информация о прошлом. В частности, эксплуатируют физиков и биологов, придумавших хитрые способы установления возраста предметов. К сожалению, существующим дополнительным источникам свойственна досадная неопределенность.
О точности
О погрешностях радиоуглеродного метода датировки органики написано довольно много, о неточности биологических и геологических методов – тоже. Поэтому здесь посеем сомнения в достоверность результатов лингвистики, претендующей на правильную реконструкцию истории народов через понимание, как развивались и разделялись языки различных этносов.
У исторической лингвистики свои, довольно сложные методы структурного анализа, описывать которые в художественном произведении неуместно. Чтобы дать первичное представление, как работает эта наука, ограничимся следующим примером.
Пусть выдвигается гипотеза, что давным-давно все славяне разговаривали на одном, общеславянском языке. Собираются в кучу современные славянские словари, выискиваются одинаковые слова и на их базе воссоздается единый праязык. То есть тот язык, который в свое время был якобы понятен каждому, кого ныне принято относить к славянам. Анализируется полученное множество общеславянских слов и на основании того, что среди них встречаются похожие названия сельскохозяйственных орудий и хлебных злаков, делается вывод, что славяне освоили хлебопашество еще до разделения на разные этносы. А по степени отличий одного языка от другого заключается, когда именно разошлись пути их носителей, в какую эпоху они перестали между собой тесно контактировать.
Примерно аналогичным образом поступают и в других, более сложных случаях.
Родственные языки в лингвистике принято относить к одной группе. Говорят, например, что славянскую группу языков составляют русский, болгарский, украинский, чешский, белорусский, польский и так далее. Далее вводится понятие языковой семьи, в которую объединяются несколько близких групп языков. Семьи соединяются в языковые стволы, стволы – в филы. Более общей языковой общности мне не известно, но это еще ничего не значит. Возможно, кто-то еще что-нибудь придумал в последнее время – научная мысль стремительнее броска змеи, за ней уследишь.
Наиболее известна индоевропейская языковая семья, к которой относят группы славянских, германских, романских, кельтских и индоарийских языков, на которых разговаривают некоторые граждане Индии, Бангладеш, Пакистана и Афганистана. А также греческий, армянский, иранский, албанский и литовский языки… Огромное количество людей на значительной территории. А если еще учесть, что по-английски, по-испански и португальски разговаривают во всей Америке – конечно, за исключением самых отсталых индейцев, – а также вспомнить, что Австралия и Новая Зеландия тоже англоговорящие страны… а французский язык признан государственным в Полинезии и некоторых странах Африки… В общем, подавляющее большинство наших современников так или иначе пользуют один из языков индоевропейской семьи.
Широко известна также афразийская, или семито-хамитская языковая семья. К ней относятся следующие группы языков: семитская, берберская, кушитская, чадская, эфиопская и кое-что еще.
При общепринятой классификации оказывается, что в многоязычной Европе всего три семьи языков: индоевропейская и уральская или угро-финская, к которой, в частности, относятся такие языки как финский, эстонский и венгерский; третьей языковой семьей Европы отдельные, но не все ученые считают кавказскую, включающую язык жителей Пиренеев, басков.
Во всей Евразии с ее многомиллиардным населением, вечной мерзлотой и влажными тропиками, глубокими впадинами и высоченными горами, насчитывают до 20 языковых семей.
Вроде бы обозримое поле деятельности. Садись и изучай, реконструируй историю народов по различиям и схожести языков.
Однако не так давно выяснилось, что в несопоставимой по размеру и населению Новой Гвинее в ходу одна пятая всех языков мира. Причем количество самостоятельных языковых семей, по оценкам отдельных авторитетных лингвистов, превышает двести двадцать! Причем эти семьи могут быть объединены в сто четыре ствола, которые в свою очередь разумно соотнести с девятнадцатью филами! Как могло случиться подобное, членораздельно никто не может объяснить. Поэтому, естественно, поступают как обычно: не обращают на данный казус внимания.
Не смотришь на безобразие – вроде бы и нет его. Но осадок, тем не менее, остается. Подрывается вера в достоверность выводов структурной лингвистики, так как ее методы, оказывается, не универсальны. Пасуют, в частности, перед многоязычием Новой Гвинеи. И кажется правдоподобным общий настрой на то, что сохранившимся письменным свидетельствам доверия все же больше, чем другим источникам наших знаний о прошлых событиях.
Таким образом, можно заключить, что поскольку древнейшим письменным памятникам около шести тысяч лет, история-наука и история-рассказ охватывают только шеститысячный период обитания человека на планете. Что было раньше – одни потемки и ненаучные догадки.
Историческая методология системного аналитика
Как гуманитарии излагают историю, можно прочитать в сотнях и тысячах изданий. При написании исторических этюдов этой книги я решился поступить иначе: все, что касается настоящей истории, представлять от лица системного аналитика.
Алгоритм рассуждений, «внутренняя кухня» принимался следующим.
Для выбранной темы и заданного исторического периода изыскивались всевозможные факты, известные и предполагаемые, достоверные и спорные, очевидные и вздорные, – в общем, все, до которых удавалось докопаться. Так делалось до тех пор, пока не возникало некоего целостного образа, на основе которого можно было создавать текст. При литературной отработке оного большинство фактов-кирпичиков, естественно, отбрасывалось дабы не засорять внимание читателя излишними подробностями.
Конечно, при одном и том же наборе фактов, не говоря уже о том, что разным может сам исходный перечень раскопанных сведений, возникающий целостный образ может быть различным. Зря не будут говорить: сколько людей – столько и мнений. Но главная проблема обусловлена не этим. Небольшие отличия в эмерджентных свойствах конструируемого целого, как показывает практика, несущественны. Основные трудности определяются существенной неполнотой данных, недостатком исторических и археологических сведений. Ну и, само собой разумеется, необходимостью соединения противоречивых фактов, преодоления устоявшихся субъективных представлений и стереотипов.
Поясним сказанное.
Вначале – о субъективных образах, затрудняющих восприятие истории.
Каким, например, нам представляется североамериканский индеец? Полуодетый красавец на прекрасном коне, вооруженный двумя-тремя томагавками и луком со стрелами, а то и ружьем, не так ли? В этом убеждали нас и многочисленные романы, читанные в глубоком детстве, и фильмы, особенно – с незабвенным Гойко Митичем. Однако до встречи с европейцами аборигены запада Северной Америки не знали железа, а последние лошади в их краях вымерли более десяти тысяч лет назад. Первые железные изделия в Северную Америку завезли голландцы, они же распродали местному населению миллионы топориков. В самой Голландии металлургической промышленности не было. Откуда железо? Кто еще не догадался, тем поясню: да с нашего Урала, конечно, демидовское. Как и наконечники для стрел, ножи, железные элементы конской сбруи и прочее. На истории появления в Америке лошадей и возникновения огромных стад диких мустангов уже не буду останавливаться. Спрошу лишь: не поблек ли ваш образ гордого обитателя прерий?
Примерно с одиннадцатого века влияние католической церкви в Европе было сильно как никогда. Сексуальные отношения вне брака, «для удовольствия» христианством осуждаются, и нас пытаются убедить в том, что общественная мораль в те времена торжествовала. Но так ли это на самом деле? Поднимите сохранившиеся статистические данные. Что мы видим? В некоторых городах Италии чуть ли не половина взрослых мужчин жила в гражданском браке, то есть напрямую нарушала церковные указания. Количество незаконнорожденных детей было столь велико, что повсюду принимались специальные законы, регулирующие их статусное положение в обществе. Расцвела преступность всех видов и сортов на почве нарушений навязываемого народу воздержания – вспомните хотя бы Маргариту из гетевского «Фауста». Вывод очевиден: церковная нетерпимость и соответствующие государственные уложения не повышали, а разлагали общественную мораль.
Причины нарушения церковных запретов в общем-то понятны: в те суровые годы для рядового городского жителя содержать дом с «законной» женой было не по карману. А любви и ласки, простого человеческого тепла хотелось всем. Вот и происходило то, что происходило. Такова человеческая природа, и с ней не поспоришь. Себе дороже выйдет.
Между прочим, из среды незаконнорожденных вышло много выдающихся людей. Не только в Западной Европе, но и у нас, на Руси. Герцен, например. На Западе этих людей называли бастардами, у нас – ублюдками. Ранее эти слова были чисто информативными, негативной окраски не несли. «Ублюдок» как ругательство стал употребляться, видимо, много позже эпохи лжедмитриев, лжепетров и прочих воров общегосударственного масштаба.
Наиболее трудно преодолевается субъективное представление о постоянстве окружающего нас мира, климатических и географических условиях существования человечества.
Отметим лишь относительно недавние географические изменения.
Укладывается ли в ваши представления о неизменности условий обитания людей неоспоримый факт, что совсем еще недавно Азовское и Каспийское моря соединялись между собой? Что разъединились они непосредственно перед азиатским походом Александра Македонского?
Но можно не ходить за примерами в седую древность. В конце тринадцатого века Нидерланды чуть ли не в одночасье лишились значительной части территории: море размыло старый берег и добралось до внутреннего озера, в результате чего образовался огромный залив – Зейдер-Зе. С тех пор голландцы усердно стараются отвоевать свою родимую землю у моря, осушая один участок залива за другим. Флаг им в руки.
Необходимо напомнить и о былых климатических коллизиях.
С одиннадцатого по тринадцатый века в Северном полушарии Земли было очень тепло. Викинги колонизировали Гренландию, название которой буквально «зеленая земля». Нынче там сплошные льды. Пролетая над Северной Атлантикой на самолете, хорошо видны айсберги, откалывающиеся от прибрежных ледников.
Конец тринадцатого и весь четырнадцатый век погода в Европе была крайне неустойчивой. Изменились даже пути миграции рыбы. Из Балтики ушла треска.
С шестнадцатого века началось похолодание – так называемый малый ледниковый период. Наиболее низкие среднегодовые температуры наблюдались на рубеже шестнадцатого-семнадцатого веков. При царствовании Бориса Годунова, например, в один год в средней полосе России зимний снежный покров лег в середине августа, а реки сковало льдом. Хлеб, естественно, в очередной раз не успели убрать, и разброд на Руси усилился.
Приведем примеры противоречивости и ненадежности письменных исторических документов.
Последний двоечник, наверное, слышал имя Орлеанской Девы, символа Франции – Жанны д`Арк. Ее сжигали при большом скоплении народа. Палачам дали указание притушить огонь как только она умрет, чтобы тело не успело обуглиться, и каждый имел бы возможность лично удостовериться, что девушка мертва. Казалось бы, всем все ясно. Но в наши дни досужие историки подсчитали, что количество официально зарегистрированных свидетельств счастливой жизни Жанны после якобы ее публичной казни превышает количество документов, описывающих ее смерть на костре. Если ж подобное творится с символом Франции – что говорить о менее известных исторических персонажах?
Оценки последствий деятельности Жанны д`Арк дают пример субъективности восприятия важных событий прошлого. Длительное время она олицетворяла собой весь простой народ. Становление нации без нее казалось немыслимым. Отсюда – неповторимый пиетет. Любой француз тотчас подвергся б остракизму, позволь он себе сказать что-либо нелестное в ее адрес. Так было до возникновения Евросоюза. Но первые же трудности процесса объединения Европы породили изменения в умах уважаемых общественных деятелей. Роль Жанны д`Арк в истории стали оценивать скорее отрицательно, чем положительно: она, мол, воспрепятствовала исключительно благоприятной возможности объединения Англии и Франции. После все пошло наперекосяк. Если б не совалась куда не следует, Западная Европа давным-давно стала бы единым однонациональным государством.
Особо – об исторической хронологии. Команда, возглавляемая А. Фоменко, многочисленными публикациями и фантастическими гипотезами дискредитировала саму идею о необходимости уточнения сложившихся взглядов на то, когда именно какие исторические события действительно происходили. И, тем не менее, от данной проблемы никуда не деться. Режут глаз несуразицы в официальной версии настоящей истории, слишком велики нестыковки астрономических данных и их описаний.
Ограничимся здесь лишь одним примером.
Для древних римлян непреложным считался факт, что их город основали троянцы, спасшиеся от разгула победивших их греков-ахейцев. Сказание же о Ромуле и Реме и вскормившей их волчице воспринималось как красивая легенда. Данного мнения придерживались все античные авторы, в том числе отец истории Геродот и великий Аристотель. Общепринятые ныне даты Троянской войны и основания Рима базируются на независимых источниках, но между ними зияет пропасть более чем в пятьсот лет – где все это время пропадал Эней с Ромой и другими товарищами по несчастью?
Профессиональные историки закрывают глаза на этот факт. Как и на многие другие. Существо их критики «Новой хронологии» Фоменко-Носовского сводится к простейшему: сам дурак. Начинаются ученые возражения, как правило, с констатации очевидного факта: в исторической науке математик Фоменко многого не знает (да отведите меня к человеку, который знает все!). А далее начинается вообще детский лепет: цепляются за какую-нибудь второстепенную неточность, и начинают полоскать. Никто не удосуживается поговорить по существу, вытащить на свет то рациональное, что есть в «Новой хронологии», обозначить возникающие проблемы. Ну какая после этого вера в официальную версию истории!
Отмеченные обстоятельства вынуждают строить системную реконструкцию былых событий таким образом, чтобы порождаемые целостности позволяли дальнейшее их дополнение, уточнение и совершенствование. А также независимость от невольно возникающих одиозных гипотез, не имеющих в настоящее время должного подтверждения.
Сумасшедшие гипотезы
В отличие от любого гуманитария и классического естествоиспытателя, культура мышления системного аналитика не позволяет ему пренебречь ни одним более-менее достоверным фактом. Его методология требует бескомпромиссного «либо все, либо ничего». Как нельзя быть немножечко беременной, так невозможно получить систему, если изначально исключить из анализируемого множества добытых честным трудом элементов те, которые со всей очевидностью должны как-то учитываться. Все равно что произвести телевизор без экрана или без динамиков – кому такая химера нужна?
А как быть, если какой-то важный и интересный факт не лезет в общепринятую картину истории? Приходится либо становиться изгоем исторической науки, как Анатолий Фоменко, либо создавать целостные сценарии прошедших событий, допускающие безболезненное присоединение неудобных, поперечных сюжетных линий.
Лев Гумилев, кстати, объяснял свое пренебрежение «Велесовой правдой» тем, что не знал более ни одного исторического источника, повторяющего сообщаемые ею сведения. Однако его исторические описания полностью совместимы с данным апокрифом. Достойный пример для подражания.
Мы тоже попробуем быть мудрыми, как змии. Поэтому историю будем излагать независимо от некоторых неординарных положений, касающихся в основном доисторического прошлого человечества. Каких именно? Исключительно для полноты изложения приведем парочку подобных гипотетических построений, больше похожих не на научные догадки, а на спекуляции.
Каким, к примеру, может быть объяснение следующих фактов?
Первое. Согласно накопленным археологическим данным, прогресс в изготовлении каменных орудий имел ярко выраженный волнообразный характер. В одном месте додумывались до использования, скажем, каменных зубил. Или топоров: частности несущественны. Улучшали и совершенствовали свои орудия, из года в год повышая производительность нелегкого первобытного труда. А спустя много тысяч и тысяч лет в другом месте повторяли ранее пройденный путь. И так происходило неоднократно.
Считается, что возраст самых старых найденных каменных скребков несколько миллионов лет. В течение какого-то времени они совершенствовались… а потом стоянка гоминид, где нашли эти артефакты, перекочевала куда-то, и неизвестно, как и кем использовались подобные каменные орудия дальше. В другом месте нашли очередные залежи очень грубых скребков, но соотнесли их, например, всего-то с верхним палеолитом, то есть оценили их возраст в сорок-пятьдесят тысяч лет. В слоях чуть повыше раскопали лучше обработанные камушки, а еще выше наткнулись на следы медных изделий… Ура, прогресс налицо! Но почему никто никому не задает вопрос, что же стало с изобретателями предыдущих, гораздо более производительных каменных орудий, старше тутошних на сотни тысяч лет?
Второе. По всем частям света разбросаны древние мегалитические сооружения. В Америке, например, – строения Мачу-Пикчу и Саксайуамана, в Египте – Осирион в Абидосе, Погребальный Храм и Храм долины в Гизе, в Передней Азии – Баальбекская платформа, и так далее. Нельзя не вспомнить и о Великих Пирамидах. Мы восхищаемся этими рукотворными сооружениями, но не понимаем, как и зачем их строили. Для современной рациональной инженерии создание нечто подобного – непосильная задача. А как в далекой древности вытесывали каменные блоки весом в десятки, а то и в сотни тонн, перевозили на многие километры, поднимали на большую высоту и подгоняли друг к другу так точно, что даже в наши дни щели между ними тоньше лезвия ножа? Более простой, совсем детский вопрос: а зачем, собственно-то говоря, пращуры надрывались, ворочая многотонные блоки? Последнему идиоту ясно, что использовать в строительстве более мелкие камни гораздо проще и производительнее. Неужели древние строители были тупее тупых?
Третье. Необъяснимые параметры многих артефактов.
Найдены десятки тысяч каменных изделий из твердых – тверже железа – пород камня, изготовленных по технологиям, много лучше современных. Например, огромное количество сосудов с очень узким горлышком, выточенных с филигранной точностью: толщина стенок повсюду, в том числе в заушинах (!), фактически одинакова. А острота кромки режущего инструмента, использованного при изготовлении поистине бесценных ваз, должна была быть меньше одной десятой миллиметра. Нет сейчас таких инструментов! Спросите у любого нынешнего ювелира: он не возьмется скопировать найденные изделия.
О чудесных соотношениях размеров отдельных элементов древнейших сооружений и их астрономической ориентации много понаписано. Фантастических гипотез выдвинуто немерено. Поэтому опустим здесь этот аспект. Зададимся более простым вопросом: откуда, почему на теле древнеегипетского Сфинкса отчетливые следы водной эрозии? Подобные повреждения могли возникнуть только под многолетним воздействием сильных, тропических ливней. Однако хорошо известно, что в дельте Нила последний дождливый климатический период закончился где-то в девятом тысячелетии до нашей эры. Что получается? Либо египтяне сотни лет специально лили тонны воды на любимую свою скульптуру, либо Сфинкс намного старше, чем ему дают.
Между прочим, камни Саксайуамана, расположенного высоко в горах, тоже имеют следы водной эрозии.
Сфинкс вырублен из природной скалы, и потому определить его действительный возраст весьма непросто. Выбитые кое-где на нем древнеегипетские картуши, если немного подумать, еще ни о чем не говорят. Вполне возможно, что при Хафре, например, Сфинкс в очередной раз был «открыт» и выкопан из-под песка, засыпавшего его несчетное количество столетий назад. А на самом деле он много старше. К тому ж – почему у него фигура льва, а, скажем, не быка, более почитаемого в Древнем Египте? Тоже неизвестно. Одно из спекулятивных объяснений следующее: Сфинкс создан в середине одиннадцатого тысячелетия до нашей эры – в те времена на рассвете дня весеннего равноденствия его взор был обращен прямехонько на созвездие Льва. А в нашу эпоху из-за сдвига зодиакальных созвездий вследствие прецессии Земли каждый год 21 марта, день весеннего равноденствия, Сфинкс встречает восход солнца глядя на чужое для него созвездие Рыб.
Перебирая несуразицы необыкновенной осведомленности древних и современных «полудиких» людей в различных областях знаний, можно привести еще и четвертую, и пятую, и десятую группу вызывающих недоумение фактов. Но пора и меру знать.
Какое может быть объяснение перечисленного выше?
Кто-то, наверное, подумает о пришельцах, о каких-то иных высших существах, ведущих нас, простых смертных, по дороге прогресса. Мол, Баальбекская платформа – это посадочная площадка, пирамиды – геодезические знаки… Право дело, стыдно слышать подобный бред. Не размениваясь на банальности, скажу лишь: бритва Оккама не позволяет списывать «ненормальности» на неведомых пришельцев. А насчет Баальбекской платформы… уж если разумные совершили межзвездный перелет – можно с уверенностью сказать, что их технике не нужны абсолютно никакие посадочные площадки.
Не буду томить. Объяснение упомянутых фактов может быть довольно элегантным: мы не первые разумные существа, появившиеся на Земле.
Те же неандертальцы, например, спокойно могли в давние-предавние времена создать развитую цивилизацию и сгинуть задолго до появления первого человеческого археолога.
Действительно, некоторым ритуальным захоронениям неандертальцев приписывают возраст минимум в двести тысяч лет. То есть первые зачатки цивилизации у братьев наших по разуму, но не по крови, появились уже в то время. Или еще раньше. У нас, людей, каменный век закончился всего-то шесть тысяч лет назад, но сейчас мы имеем и атомную бомбу, и компьютеры, и космические корабли. А у неандертальцев было гораздо больше времени для прогресса – неужели они баклуши били вместо того, чтобы делом заняться? Мы цивилизируемся меньше десяти тысяч лет, они же занимались разумной деятельностью на порядок более длительный срок.
Ничего от них не сохранилось? Почему – не сохранилось? Осталось то, что они хотели нам оставить. Те же Пирамиды, например. Спросите самого себя, что останется от нас, теперешних, через полмиллиона, скажем, лет.
Куда они подевались? А кто их знает, высшие цивилизации-то! За сотню тысяч лет Земля им могла просто-напросто надоесть. Может, не хотели нам мешать, а может… есть у меня одна философская задумка для окантовки фантастического романа: неандертальцы вымерли потому, что были лишены жизненно важного качества – им неведома была любовь, эмпатия к сородичу. Мозги были. И намного лучше наших. А наладить совместную жизнь не смогли. Передрались между собой и деградировали.
Хорошо, Пирамиды построены не нами. Или нами. Как учесть эту неопределенность, чтоб и овцы были целы, и волки сыты? Трудно, но можно. Системный аналитик еще и не на такие подвиги способен – читайте последующие этюды.
Вторая сумасшедшая гипотеза касается изменения положения полюсов Земли в период, когда человек уже обитал на планете.
В наше время собрано много сведений о последнем Великом оледенении. В Европе его называют Вюрмским, в Америке – Висконсинским. Началось оно где-то более ста десяти тысяч лет назад. То отступало, то наступало. Последний пик холодов пришелся на четырнадцатое-пятнадцатое тысячелетие до нашей эры. Толщина ледников в Европе и на северо-востоке Америки превысила три километра, из-за чего уровень Мирового океана понизился почти на двести метров.
И вдруг климат Северной Атлантики с окружающими землями резко потеплел. Вечные казалось бы льды, накапливаемые десятки тысяч лет, стали таять прямо на глазах.
Максимумы таяния пришлись на одиннадцатое и восьмое тысячелетия до нашей эры. Примерно тогда же возникли пики вымирания целых видов и семейств различных животных по всему миру – и в Северном, и в Южном полушариях Земли. Резко возросла вулканическая активность.
Существует множество считающихся достоверными и точными географических карт с нанесенными на них границами ледников. Гляньте-ка на них. У вас должен возникнуть вопрос, почему это Сибирь в самые суровые годы не была подо льдами.
Изучение полной совокупности данных позволяет со всей ответственностью утверждать, что при Вюрмском/Висконсинском оледенении климат севера Азии почти все время был теплым. Не было почему-то там долгих похолоданий. Из-за понижения уровня океана между Америкой и Азией образовалась широкая перемычка – так называемая Берингия, на которой не было никаких льдов. Люди спокойно перебрались по ней на новый для них материк и успешно заселили его. Но двигались не по восточному побережью Америки, скованному льдами, а по благодатному западному.
С одиннадцатого тысячелетия до нашей эры север Азии преображается. Среднегодовые температуры резко падают. Животные гибнут массами – туши мамонтов, замерзая, не успевают разложиться, и еще в девятнадцатом веке ездовых собак сибиряки зачастую откармливали оттаявшим мясом доисторических особей. Каждый год добывали тонны мамонтовых бивней. Самые большие кладбища внезапно замерших животных обнаружены на Новосибирских островах; там же нашли вмерзшие в лед деревья с висящими на них плодами. Сейчас на этих островах кое-где произрастают разве что мхи с лишайниками.
Что произошло? Да и вообще, что это такое – оледенение, каковы его причины?
Здравый смысл подсказывает, что кое-где оледенение наблюдается и в наши дни. Например, в Антарктиде и в Северном Ледовитом океане. Да и как может быть иначе, коли находятся они вблизи полюсов? Рассуждения насчет катастрофических атмосферных потоков, могучих океанских течений и прочих климатических механизмов глобального похолодания кажутся чистой воды лукавством. А последнее Великое оледенение накрыло Европу и восток Северной Америки потому, что… в те времена полюс находился где-то недалеко от них. Точнее, он был смещен относительно теперешнего своего положения примерно на две тысячи километров в направлении Атлантического океана – так, что исконно китайские земли при его перемещении оставались на прежних широтах.
