Майкл Лекс
Альтернатива
17
Вероника окончательно забылась. Она не знала, сколько драгоценных минут или даже часов забрали у нее глубоководные думы, но это время запомнится ей надолго. Настолько ужасного и странного периода в жизни Веры еще не происходило.
Данила больше не слышно. Скорее всего, он ушел.
Дождь градом из капель-дроби барабанил по грязному стеклу.
Девушке ужасно хотелось есть, но выходить из комнаты она не собиралась. До утра уж точно. Обессиленная душевными переживаниями Вера пыталась уснуть и просто ненадолго забыть обо всем. Ей так хотелось оказаться этой ночью в хорошем мире. Или хотя бы добром. Таким, как в ее картинах. Почти все художества Веры показывали нечто счастливое и радостное: девушка старательно ловила те мгновения, которые и делают нас всех счастливыми людьми. А пойманное она не отпускала, а впечатывала эту неуловимую абстракцию в полотно навечно. И лишь последняя картина выделялась из этого списка счастья…
Как могла Вера, которая искала спасение от жестокого мира и отчасти награждала этим спасением других, нарисовать это уродство. Нет, тот парень с выставки оказался не прав. Искусство дано не для горя и ужаса – Веронике уж точно. Будь вместо этого кота на холсте нечто, дарующее надежду, наполняющее спокойствием и легкостью, быть может, все сложилось бы по-другому. Не произошло бы такой беды со всей компанией, а разрыва между Верой и Данилом не случилось бы.
Казалось, покой Веры уже невозможно нарушить, она полностью утонула в разбитых осколках своей человеческой души. Однако то, что показали ей глаза, вмиг обострило чувства и прояснило разум. Хотя, скорее всего, даже такая активизация уже не поможет.
Под предводительством сгущавшихся сумерек перед кроватью Веры расплылась темная человеческая тень. Призрак слегка шевелился, отчего становился еще страшнее.
Вера подпрыгнула на кровати, но убежать возможности нет – куда бы ни двинулась девушка, тень без труда ее поймает. Вера так и застыла, стоя на кровати. Страх и беспомощность окончательно парализовали ее.
Тень в свою очередь непрерывно смотрела на девушку, покачивая своими темными одеждами и пробуждая в Вере еще большее смятение. В темноте казалось, будто под капюшоном скрывается голый череп.
Вскоре призрак решил, что пора отыгрывать в пьесе заключительный акт. Он осторожно, не пугая свою жертву лишней резкостью, протянул ей руку. На ладони, скрытой кожаной перчаткой, покоилась маленькая склянка с полупрозрачной жидкостью.
–Если… если я это выпью, то все будет хорошо?.. Я, я избавлюсь от всех проблем, да?.. – стуча зубами и пытаясь говорить наивно, словно малое дитя, прошептала Вера.
Она взяла емкость в руки. Яд. Сомнений в этом не было никаких.
Призрак вместо ответа лишь протяжно и тяжело кивнул.
Пока Вера брала склянку, она встала с кровати и оказалась прямо напротив тени. С другой стороны проблескивала закрытая дверь, скрывающая за собой желанный выход. Идеальный момент настал.
Забыв обо всем, Вера резким и на удивление легким прыжком разорвала дистанцию и спустя секунду оказалась у самой двери. Рука девушки судорожно сжала ключ, висевший в замке. Осталось только провернуть его и выбежать наружу…
Но дрожь в руках сделала свое дело – с противным лязгом ключ упал на пол, а вместе с ним разбились и все надежды на спасение. Вера не оборачивалась, но знала, что он уже дышит ей в спину. Вера подняла заветный стержень, пытаясь вставить его бьющимися в судорогах руками в замок. Секунды три прошло, прежде чем это удалось сделать. Осталось лишь повернуть его…
Вера почувствовала прилив тепла. Неужели она спасется?! Но, несмотря на усталость и дикий страх, ум еще не отказывал девушке. С ключом она провозилась три секунды, еще две потратила на то, чтобы добраться до двери. Уж слишком много времени. Так почему же ее не схватили? Может, ей привиделся очередной кошмар или иллюзия?
Вероника обернулась. Нет, ожидания не оправдались, хотя были так сладостны – тень стояла на том же месте, все это было реальностью. Но почему же она не подошла?
Девушка окончательно запуталась. Может, она уже мертва? Все не может быть настолько просто…
Заметив тяжелое замешательство, человек в черных одеждах приподнял руку и артистично указал девушке на дверь. Он приглашал ее выйти отсюда.
И лишь сейчас слезы отчаяния полились из глаз Веры. Как бы парадоксально ни звучало, но она не могла выйти. Куда ей выйти?
Практически единственный человек, ставший Вере родным, предал ее и обесчестил.
Сама же Вера не могла спокойно спать: каждый вечер ее мучил один и тот же образ, одно и то же лицо. Лицо Германа. И никакие мысли и принципы не могли помочь от него избавиться.
Скорее всего, плод просто не переживет последствия следующих ночей, даже если сама Вера каким-то чудом выживет. А вместе с Данилом они точно не выберутся из этого логовища…
А в доме же до сих пор ходит, горящий злыми помыслами о мести, Женя, который все же догадался кто убийца. И даже если она выживет сейчас, боксер наверняка убьет ее в самое ближайшее время. А там опасность может угрожать и Данилу.
Как бы то ни было, а она его любит…
Несмотря ни на что.
Колпачок отлетел в угол комнаты. Содержимое разом вылилось в горло бедной девушки, после чего та обессилено упала на пол.
–Ответь только на один вопрос: Это… это ты их убил? – Вера начала задыхаться.
Тень чуть заметно кивнула.
–Подонок! Зверь! Сука! Ты за все ответишь! Обязательно…
Шли секунды, и сознание девушки помутилось, уставшие от слез веки отяжелели, а сердце, точнее все, что от него осталось, умерло окончательно. Вероника, пускай и не столь красивая, пускай и не столь проницательная и добрая, но любящая и любимая, лежала без движения. В безжизненной ладони Веры лежал малахитовый камушек причудливой формы, подаренный ей Даниилом на прошлое день рождение.
Дневник Насти
День №4
Как же страшно. Все было бы в разы лучше, если все гости не знали друг друга. Но ведь совсем другое дело, когда в подобной ситуации рядом с тобой находится близкий человек. Теперь ты будешь бояться вдвойне больше. Теперь ты будешь неумолимо страдать не только от мыслей о своей гибели, но и о гибели так важного для тебя человечка.
К сожалению, если заглянуть глубже, то в нашем кругу можно найти хорошие и очень близкие связи. Да, в основном это пары людей: братья, друзья, влюбленные…
Но ведь от этого становится еще хуже: когда погибает один, другой (его пара) остается в ужаснейшем положении. Так случилось и со мной, после того, как я потеряла Льва…
Это случилось с Женей, когда он потерял Германа….
Но больше всего я боюсь за пару, которая дорога мне как никакая другая. Это, конечно же, Вера и Данил. Я застала весь путь их отношений, начиная от самого рождения любви. Я многое знаю об этой паре, и с Верой, и даже с Данилом мы довольно много разговаривали.
И за время общения с ними я могу сказать одно. Эти люди, пускай и не так долго знают друг друга, но они действительно любят друг друга. Может, все это может показаться незаметным, но ведь любовь у всех выражается по-разному. Особенно, я рада за Веру. У нее всегда была проблема с близкими, она сторонилась людей. Если заводила знакомства, то редко. Данил стал тем человеком, которого Вера впустила в свое сердце максимально далеко. Человеком, которому она поведала свои секреты и тайны, которому, в конце концов, доверилась и была верна.
Мне страшно представить, что будет, если они потеряют друг друга. Если честно, на душе стало чуть легче, когда я узнала о пистолете. Ведь в таком случае есть хотя бы мизерная возможность защитить и Веру, и себя.
Есть еще Никита и Марго, но я не думаю, что они настолько близки друг другу, как в случае с Верой и Данилом. Однако, на этом все. Остальные остались практически разрозненными единицами, плавающими в океане безумия и горести. Скоро все это закончится, и больше не придется за этим наблюдать. Никогда не понимала, как люди могут ждать смерти, я всегда так ее боялась. Теперь я понимаю. Ведь есть вещи, которые могут быть намного страшнее смерти и находиться так близко к тебе…
Стр.23-25
18
На улице стемнело, но дождь продолжал напевать старую песенку с известным невеселым мотивом. Укутанный в темную одежду человек шел по коридору, а с его плаща стекали блестящие, от света фонаря, капельки воды и падали на чистый коврик. Коврик этот заглушал все шаги, делал неслышимым и неразборчивым любую, даже самую тяжелую поступь. В коридорах царила пустота, все покинули его и забились в тесные, укромные комнатушки в надежде на спасение.
Человек не торопился – он размеренно шевелил ногами, поднимаясь на третий этаж. По дороге ему не встретилось ни одной живой души. Когда он проходил мимо столовой, часы роковым стуком поведали о наступлении 00.00
О наступлении очередной проклятой ночи.
Наконец, человек дошел до нужной двери. Лицо скрылось за промокшим капюшоном, в замок беззвучно вошел ключ. Пара поворотов, и дверь тихонько открылась. Свет фонаря озарил потемки комнаты: на кровати спала молодая девушка. Она даже не проснулась от вторжения незнакомца, а продолжала отдыхать, погрузившись в дрему, сокрывшую ей все рефлексы предосторожности.
Человек захлопнул дверь, снял капюшон и подошел ближе к кровати, внимательно вглядываясь в лежащую девушку. Протянутые к ней руки повеяли холодом. Человек перевернул девушку на спину, лицом к себе, но она не проснулась. Почему же?
Почему она не просыпается?
Рука осторожно потрясла тело. Никакого эффекта. Тело стали трясти еще сильнее, но оно все так же продолжало лежать мертвым грузом.
Почему она не просыпается?
Тогда рука осторожно опустилась девушке на запястье. Вена не отзывалась, продолжая хранить безмолвный покой.
Она не просыпается. Она мертва.
Но человеку, отсутствие пульса, по-видимому, оказалось недостаточно. Он откинул легкое одеяло и, приподняв роскошную левую грудь, приложил руку к сердцу. К месту, которое должно пульсировать. Тишина…
Она мертва.
Прекрасное лицо девушки также таило молчание. Теперь ее душа скреплена величайшей тайной, секрет которой пока что не должен знать никто из живущих…
Уголки губ будто были слегка приподняты – девушка улыбалась. Как будто улыбалась. Видно, она была даже довольна уходом из этого места и нашла себе более достойный приют.
Она мертва…
Из руки девушки вывалился заточенный, раскрашенный кровью нож. Через мгновенье “предмет самоубийства” вернулся обратно в ее руку, после чего мертвую ладонь положили на одеяло.
Интересно, как бы все-таки сложилась судьба этой странной, может быть, слегка невезучей девушки. Скольких мужчин она еще бы успела удовлетворить? Какую роль сыграть в роскошном жизненном спектакле, повлияв при этом на многих актеров и актрис? И наконец… Взяла бы она ребенка из приюта? И каковой была бы мамой?
С другой стороны, какая разница. Все эти вопросы так и останутся открытыми. Марго, все также величественно, как и в жизни, смотрела мертвыми глазами в глаза своему убийце. И спала… Спала крепко, словно маленькое, невинное дитя.
День №7
1
Утро выдалось особенно холодным. Никита смотрел на лежащую без сознания, обессиленную Настю, освещенную ласковыми лучами. Но радоваться этим лучам оставалось недолго – небо с каждой минутой все сильнее тонуло во мраке, похожем на дым артиллерийских орудий. Совсем скоро этот туман окончательно заслонит желтеющий диск, оставшийся последней радостью временных жильцов этого дома. И дождь, скорее всего, дальше продолжит свой непоколебимый марш.
Зачем Никита пошел искать Настю, а главное, как ему удалось ее найти? Парень до сих пор был поражен такой череде совпадений, но все получилось как нельзя хорошо. Когда он заметил знакомое тело, девушка была без сознания. Никита торопливо, но от этого нисколько не теряя в осторожности, вбил найденный, похожий на кол сучок и освободил страдающую ногу из зловещей ловушки. Пара обмоток и тряпья в роли жгутов крепким узлом повисли на ноге Насти. Никита не знал, сколько крови успела потерять его знакомая, но умирать она пока не планировала.
Однако с момента спасения прошло двенадцать часов, а Настя так и не пришла в сознание. Это настораживало и даже пугало. Никите хватало одного близкого человека, лежащего в коме. Теперь подобное приключилось и с Настей. А среди оставшихся в живых, эта девушка оказалась последним человеком, которому Никита осмелился бы довериться.
Несмотря на плохую погоду в самом доме было тепло. Никита оставил Настю во вчерашнем плаще и темных джинсах, удосужившись снять одни только сапоги. Но Настя так и не просыпалась, а одежда лишь забирала у организма силы, которые для бедной девушки и так расценивались на вес золота.
Никита, ступая словно мышь, подошел к кровати и осторожно стянул с Насти плащ, кофту и штаны. Плащ, на удивление, оказался тяжелее не до конца высохших джинсов. Легкая встряска, и из темной, слегка мокроватой ткани выпала тетрадь в твердой обложке. А вместе с ней и кухонный нож. Если выпавший нож Никита еще мог объяснить, то появление тетради заставило его задуматься.
За прошедшую ночь он успел прочесть весь дневник Насти, пока караулил у ее кровати. Сейчас Настина тетрадь покоилась на краю стола. Тогда что за творение выпало из плаща?
Ее заметки, планы и рисунки?
Руки, окоченевшие от безмолвно грубой ночи, подняли манящую тетрадь и открыли на первых страницах. Другой подчерк, другая манера написания, другой наклон. Нет, это писала не Настя…
Девушка, словно почувствовав, что про нее вспомнили, пошевелилась и чуть слышно вздохнула. Никита засунул книжонку под ремень, незаметно спрятав ее под кофтой. Ему нужно узнать, что это такое. А точнее, чье это? Он обязательно вернет это Насте, когда она восстановится и полностью придет в себя.
–Ник… Что ты здесь делаешь?
Парень, поглощенный своими мыслями, и не заметил, как Настя открыла глаза и почти опомнилась от мучительного сна. Боль читалась на лице девушки, она сразу же потянулась к ноге.
–Стой! Не трогай. Не стоит, – жестом Никита сумел удержать Настю от лишних экспериментов с ногой. – Вчера ты глубоко во что-то вляпалась. Будем считать, что тебе повезло.
–Во что вляпалась?..
–А ты сама не помнишь? Мне тоже было бы интересно послушать твою историю.
–Я не понимаю, о чем ты.
Никита помолчал минутку, дав девушке время придти в себя. Только после паузы он продолжил:
–Не понимаешь? Хорошо. Ты ушла в лес, одна, под вечер, где-то побродила добрых четыре часа, а потом угодила в здоровенный капкан, где чуть не погибла. Ведь так?
–А, так вот почему нога так болит. Это просто невыносимо, – девушка чуть ли не стонала, – Я вроде помню все. Все, кроме вчерашнего дня…
Никита покачал головой.
“Хм, либо это психологическая защита из-за вчерашних потрясений, либо же… она просто не хочет говорить про то, что увидела в тот вечер. С другой стороны, она ведь находилась в шаге от смерти. Шок, паника, ужас, кома. От такого можно потерять память. Или же нельзя?.. Эх, был бы здесь Лев.”
–Подожди, если я попала в капкан, то почему сейчас я здесь?
– Постарайся больше так не делать, ладно? А мне хватит и обычного спасибо.
–Никит, – казалось Настя вот-вот расплачется. – Ты правда меня спас? Подойди поближе.
Парень хотел промямлить что-то в ответ, махнуть рукой и может даже выйти из комнаты, но он просто подошел к кровати без единого сказанного слова.
Настя обняла его, но с каждой следующей секундой стала слабеть на глазах.
–Ты чего творишь? Побереги силы, они тебе нужны как никому более. – Никита хотел на этом закончить, но почему-то продолжил. – Знаешь, а я рад, что ты осталась жива.
Слова эти были сказаны искренне, без единой нотки фальши. И Настя это почувствовала.
–Спасибо. Знал бы ты, как мне приятно такое слышать! Да еще и от тебя, – фирменная улыбка впервые за три дня озарила лицо девушки. Но, быстро опомнившись, она в раздумьях опустила голову и продолжила:
–Но, раз я жива, кто тогда сегодня не проснулся? – Настя перебирала все варианты, но на деле боялась абсолютно любого исхода.
Никита опустил глаза. Этой ночью он ненадолго оставлял Настю, чтобы подняться и немного поболтать с Марго. С единственным оставшимся другом. Но вместо оживленной беседы и извинений получилась литургия в миниатюре. Никита еле держался – он уже не мог перенести всего этого. Стоя сейчас перед самым хорошим человеком, которого Никита видел за свою жизнь, у него возникло сильнейшее желание высказаться, поплакать, пожаловаться на несправедливость, но… прозвучала лишь короткая фраза:
–Каким бы странным это не показалось, но сегодня все живы.
–Правда?! – Настя не поверила словам своего знакомого.
–Правда, правда. А теперь ложись и отдыхай. Тебе необходимо восстановиться как можно быстрее. А я пока схожу и приготовлю всем завтрак.
–А Вера? – Пронзительный взгляд обжег Никиту. – С ней тоже все в порядке?
–Точно, может Вера уже все приготовила. – Выкрутился парень. – Будем на это надеяться, ибо повар из меня не лучше, чем из слона конькобежец. Тем более в такое время.
–Хорошо. Тогда я и вправду лучше посплю. Спасибо тебе за все, Никит. С меня должок.
–Что за глупости?! Мы ведь должны помогать друг другу. Отдыхай и ни о чем не беспокойся.
Никита развернулся и уже было вышел, как вдруг что-то его остановило. Он повернулся к девушке для еще одной короткой фразы.
–У тебя… У тебя еще осталась та маленькая икона с молитвой на обороте?
Могло показаться, что Никита даже покраснел от сказанного.
Настя, нисколько не смутившись, вытащила из-под подушки золотистую ламинированную картинку и протянула стоящему перед ней атеисту.
–Спасибо. Я… я верну, как только зайду в следующий раз.
Настя кивнула и через боль выдавила понимающую улыбку.
Никита сунул икону в карман и на этот раз окончательно удалился из комнаты.
2
Родная темнота стала для обывателей этого дома прибежищем, кошмаром и привычкой. Даже тусклый свет лампы казался совсем не нужным – он был чужд. Пыль крутила вальсы среди бездушных стен, пытаясь хоть немного подбодрить мрачного клоуна. Клоуна, который не веселит людей и не улыбается им, а того, который безумно бледен и отчасти смешон. Дите страдания, стоящее у потерянной принцессы Несмеяны.
Больше Данил не рисковал открывать белое покрывало. От картины, которая ему откроется, он вновь потеряет сознание. И, вполне возможно, навсегда.
Куски разбитого стекла лежали в том же беспорядке, еще раз напоминая об ушедшей жизни. Как же маняще они зовут! Скрежет их существа о ледяной пол так и поет в унисон со скрежетом родного сердца. Данил не ослушался зова и взял осколок в ладонь. Если повезет, то он пройдет сквозь ребра. Если же не пройдет, всегда есть горло.
Кончик осколка легонько коснулся левой груди, обозначая точное место. В самое сердце.
Данил задумался. Точнее, просто забылся. Нужно ведь подвести итог своей жизни. И вспомнить Веронику, на случай, если они, вопреки мечтаниям, больше не встретятся.
Вечно странный подросток, отрафированный от общества. От класса, от людей, даже от семьи. Если бы он попытался стать их частью, то его ждало сплошное разочарование и непонимание. Слишком странные мысли обитали в его голове. Слишком удручающая и пугающая поэзия. Именно в ней Данил и нашел свою отдушину, свою первую любовь. Она же и спасала его от одиночества, непонимания, безразличия.
Ну и проверенные людьми на протяжении многих веков средства лишними не оказались: алкоголь, сигареты и шлюхи с внешней стороны. С внутренней: книги, музыка и искусство. Первое создавало иллюзию удовольствия и собственной необходимости. Второе перекрывало эти потребности, просто отвлекая от них. Но что бы Данил ни делал, чем бы ни занимался, ощущение потерянного человека так и не покинуло его. Подкосили значимые провалы на конкурсах стихов, рассказы стали вовсе мрачные и скучные, перспективы сгорали, словно лист никчемной писанины в огне костра. Подкосил уход из жизни отца и важного друга. Бесконечное одиночество начало давать свои плоды: депрессия, отстраненность, уныние. И Вера стала настоящим выходом из этой статичной задницы.
Минут двадцать потребовалось Данилу, чтобы вспомнить про все значимые моменты с этим человеком в кратчайших подробностях. Конечным воспоминанием всплыло в памяти солнце, тот берег, и их нежные, такие близкие объятия. Подобную комбинацию чувств трудно описать, а еще труднее составить. Быть может, это был счастливейший момент его жизни. Когда она обрела некий смысл, когда она стала нечто большим, чем просто конвейером удовольствия и страдания. Но, увы, всему наступает конец.
Рука вытянулась вперед. Катапульта со смертельным снарядом заряжена. Больше медлить не имеет смысла. Данил трепетно, боясь повредить до сих пор нежную кожу, обхватил ладонь мертвой девушки и сжал ее. Для него эта рука до сих пор была теплой и родной. И только настал момент согнуть руку и покончить с жизнью, как Данилу пришла в голову одна мысль. А точнее, один образ, который разрушил столь твердое намерение.
Образ Насти.
Данил достал слегка поношенный Макаров. Единственная возможность и шанс, хотя бы на ее спасение. Он, скорее всего, и так уж не жилец, но Настя…
Парень разочарованно опустил осколок и кинул его на прежнее место. Он передумал. Или, во всяком случае, отложил.
Нужно помочь выжить хотя бы одному хорошему человеку для продолжения святого рода на этой грешной земле. Настя обязана выжить. И это не предположение, а что не наесть, вполне уверенное и жертвенное утверждение.