Крюк
Экскременты космических лосей
– Они меня смутили. Но вы не конченый шовинист. Вы не безнадёжны.
Зугард почти не спал; сердце его ликовало. После разговора с принцессой он влюбился ещё крепче. Когда полковник прибыл на службу, он внезапно узнал о том, что Альдагор собрался в отставку. Это было хорошо и плохо одновременно. С одной стороны, Зугард мог попасть в немилость к новому главнокомандующему, но с другой… С другой стороны, между ним и Визулиндой оставалось ещё меньше препятствий.
Вышло так, что Зугард поехал обедать вместе с Альдагором и его свитой. Обсуждали нового императора. Кто-то из старших офицеров оговорился, будто Его Величество уделяет государственным делам слишком мало времени.
– Думаю, это проныра Харальдюф так плохо влияет на Брандомонда, – сказал Альдагор. – Все эти изящные искусства – сплошная содомия. Разве может настоящий мужчина всерьёз увлекаться подобным?
Зугард улыбнулся. Ему было интересно, что бы сказал Альдагор, если бы узнал про его тайную страсть к литературе.
– Говорят, Его Величество играет на электроидре и даже выступает на всех этих закрытых сборищах, – сказал какой-то сплетник.
– Неслыханно! – возмутились офицеры.
– Я знаю историю про одного императора, который тоже играл на музыкальных инструментах, – сказал Альдагор. – И однажды, представьте себе, он поджёг столицу…
Немного погодя за столом остались только Альдагор, Зугард и два адъютанта. Альдагор принялся рассуждать о том, что Его Величеству нужен товарищ, который наставил бы его на путь истинный.
– Мне всегда хотелось, – говорил он Зугарду, – чтобы вы с Брандомондом стали такими же добрыми друзьями, какими были мы с его отцом.
Зугарда так и подмывало сказать, что он уже подружился с одним монаршим чадом. Зашёл разговор о женитьбе.
– Женись, мой мальчик, – поучал Альдагор. – Начальство любит женатых: они обычно более ответственны. Пусть это будет девушка из хорошей семьи, можно некрасивая. Главное качество невесты – её девственность. Хорошо, если она получит традиционное женское образование – но не более того. Зачем ей излишняя учёность, когда нужно заниматься детьми? Читать умеет – и ладно. Конечно, тебе захочется и налево сходить – а как же без этого? Ты ведь мужчина. Однако помни: семья – это святое! Развлечься можно и с придворными куртизанками, и с дешёвыми потаскухами – но после всякой оргии ты должен вернуться к законной супруге. Так, в благочестии и чистоте, доживёте вы до глубоких седин…
Альдагор ещё долго рассуждал о семейных ценностях. Обычно Зугард воспринимал подобные беседы с юмором. Однако теперь ему сделалось мерзко. «Хватит приставать ко мне со своей прогнившей моралью!» – думал Зугард. К счастью, в какой-то момент Альдагор всё же умолк.
– Благодарю за советы, – сказал Зугард. – Вы для меня идеал семьянина и образец благочестия.
Оказавшись наедине с собой, Зугард рассуждал о том, какая же он всё-таки лицемерная сволочь. Праведный Альдагор и демоническая Визулинда боролись за его бессмертную душу.
Глава 22: История Зугарда. Часть 3
Светящийся парк был излюбленным местом прогулок для жителей Беатрис-Тинслей. Посетители приходили туда в ночное время. Растения и животные в этом парке содержали флюоресцентные белки и поэтому светились в темноте.
Готовясь к свиданию, Зугард предложил забрать Визулинду с работы. Она согласилась: это было намного лучше для экологии, чем если бы они летели на двух разных аппаратах. Полковник знал, что обязательно встретит кого-то из товарищей; знал, что Альдагору непременно донесут… И всё-таки Зугард был полон решимости, как опьянённый гормонами космический лось.
Гуляющих оказалось немного. Парк был огромный, и полковник ощущал себя почти наедине с принцессой. Интимность нарушали разве что зелёные свиньи, которые бегали то тут, то там. Одна свинка даже приблизилась и обнюхала парочку. Зугард и принцесса рассказывали друг другу смешные случаи. Полковник поведал избраннице об императоре, который играл на музыкальных инструментах и поджёг столицу. Визулинда рассказала о том, как на переговорах с фармацевтическими компаниями её всегда принимали за помощницу и просили распорядиться насчёт напитков. Однажды принцесса наняла бездомного, переодела его в дорогой костюм и поставила рядом с собой. Когда вошли партнёры, они тут же поздоровались с ним и заговорили о делах, а девушку попросили поправить влажность в помещении. Отыгрывая свою роль, бездомный нёс псевдонаучную ахинею. Партнёры почтительно слушали этот бред.
– Вот смеху было, когда всё раскрылось! – говорила принцесса. – Никому ведь и в голову не пришло, что из нас двоих я главная.
«А Высочество-то с огоньком! – восхищённо думал Зугард. – Надеюсь, она не только на работе затейница…»
Как-то незаметно речь зашла о кино.
– Кстати, завтра очередная премьера, – сказал Зугард. – Желаете сходить?
– Пожалуй, нет… Знаете, всё это раритетное кино – одна сплошная энциклопедия мерзких стереотиов.
– С чего вы взяли?
– Помните фильм, который мы смотрели в прошлый раз?
– Есть и другие.
– Другие не лучше.
– Например?
– Например, «Любовь и голуби»… Что, если бы изменила Надежда? Её б никто не простил.
– Откуда вы знаете?
– Знаю, потому что их мораль схожа с нашей. Муж изменил – ничего страшного. Жена изменила – убить, закидать камнями…
– Разве можно воспринимать старинный артхаус рационально? Вы слишком много думаете там, где можно просто наслаждаться.
– Как же не думать, когда смотришь?
– Для вас, наверное, никак… Поэтому вам нужно завидовать отупевшим людям, а не жалеть их.
– А что насчёт вас? Вы любите подобные фильмы?
– Я нахожу в них странное удовольствие, которое не могу объяснить.
Визулинда задумалась. Как раз в это время они проходили под раскидистым клёном, на котором росли цветы магнолии. Зугард сорвал один из них и предложил принцессе.
– Пожалуй, вы правы, – сказала она, принимая подарок, – все эти фильмы очень хорошо сделаны… Вот вам пример того, как прогнившая идея может иметь качественное исполнение.
Они всё-таки сходили на премьеру и с тех пор виделись каждый день. Он присылал ей фрукты, скрещенные с морскими ежами, и книги по военной истории. Она звала его поиграть в нуклеотидные последовательности, когда её коллеги собирались в нерабочее время.
– Это уморительно! – говорила Визулинда.
С помощью молекул ДНК кодировали мундиморийский алфавит. Потом шифровали два текста и создавали искусственные молекулы ДНК в специальном репликаторе. Их внедряли бактериям. Потом смешивали бактерий. Пока бактерии скрещивались в инкубаторе, учёные пили кофечай. Потом из бактерий выделяли ДНК и дешифровали. Получалась забавная чушь, которая состояла из кусков двух текстов. Дамы смеялись и хлопали в ладоши от восторга, а Зугад чувствовал себя идиотом.
Однажды после вечеринки Зугард и Визулинда остались вдвоём на терассе у принцессы дома.
– Знаете, – сказала принцесса, – а ведь вы были правы насчёт женщин на войне. Если бы армия состояла из одних только женщин, они бы не стали драться, а просто договорились бы. Все конфликты, о которых я читала в последнее время, можно было решить мирным путём.
– Увы, это не всегда возможно, – ответил Зугард. – Мир жесток, и в нём полно подонков.
– Подонки – это те, кто думает не так, как вы или генерал Альдагор?
– Вы что, никогда подонков не видели?
– Я? Ещё как видела!
– Тогда вы должны знать, как они себя ведут.
– Дайте угадаю: выступают против Программы Культурной Доступности и распространяют запрещённое искусство?
– Искать инакомыслящих – дело Тайного Комитета. Однако, если хотите, открою вам секрет… Мне и самому не нравится Программа.
Визулинда уставилась на него с удивлением.
– Вот так полковник! – воскликнула она. – Не думала, что когда-нибудь услышу от вас такие неосторожные слова… Вы что, враг империи?
– Конечно же нет!
– А вдруг в Комитете узнают, что вы инакомыслящий?
– Не узнают.
– И чем же вас не устраивает Программа?
– Своей топорностью. Поймите, в информационном обществе бесполезно запрещать Булгакова. Иначе выходит какая-то клоунада. Вы отнимаете у них то, что они любят, а взамен даёте им откровенно слабую идеологию – или не даёте ничего. Тогда любая Хельмимира может завладеть их мозгами. Кроме того, население и вправду тупеет. Через пару поколений действительно некому будет развивать и изобретать – и мы получим стадо обезьян с реактором…
Визулинда слушала, не перебивая, и в глазах её горел огонёк любопытства.
– Их можно сколько угодно подавлять грубой силой, – продолжал полковник. – Этого хватит на одного правителя или на двух… Но в конце концов найдутся те, кто захочет использовать массовое недовольство. Можно, конечно, оставаться у власти различными способами. После нас хоть потоп, верно? Однако это скучно и грубо с точки зрения искусства управлять. Тому, кто желает хорошо повеселиться, нужно придумывать более тонкие манипуляции. И здесь перед нами открывается простор для творчества – вплоть до того, чтобы разработать собственную доктрину…
Всё это время принцесса смотрела на Зугарда с восхищённым удивлением. Довольный собой, он продолжал её очаровывать – как вдруг она оживилась, и взгляд её засиял от какой-то радостной находки.
– Зугард, – внезапно сказала принцесса, – да вы пишете!
Полковник смутился.
– Как вы узнали? – проговорил он и тут же поправил себя: – Точнее… с чего вы взяли?
– Дайте почитать! – взмолилась принцесса.
– Ну, если вы настаиваете…
На следующий же день он принёс ей лайку со своим творчеством. Визулинда читала его несколько вечеров подряд и иногда присылала небольшие комментарии.
«Мне нравится ваш ироничный стиль, – писала Визулинда, – но куда пропадает чувство юмора, когда дело доходит до крутизны главного героя?»
Или:
«Вам следовало поступать в инженерные войска. Ваша способность строить сложные конструкции впечатляет».
«Синтаксические войска? – отвечал Зугард. – Вы предлагаете атаковать врага извилистыми фразами?»
«Как метод психической атаки – если враг совсем тупой. Вот вам новый сюжет для очередной героической саги… Злободневно?»
«А вы бы о чём писали?»
«Не знаю, но никто бы не ушёл необиженным».
«И отовсюду торчали бы ваши феминистические уши?»
Принцесса насмехалась; полковник прощал.
– Знаете, я всё же полюбила ваше творчество, – призналась Визулинда, когда через пару дней они с Зугардом снова увиделись. – Вы хотя бы не воспринимаете всю эту патриархальную романтику всерьёз.
– Где вы усмотрели патриархальную романтику в моих произведениях?
– Ну как же? Ни одного нормального женского персонажа. Героиня – либо прекрасный трофей, либо несчастная жертва.
– Я что, обязан создавать сильных женских персонажей?
– Разумеется, нет. Оно и труднее. С сильными женскими персонажами всегда что-нибудь не так: то характер слишком волевой, то интеллект слишком высокий, то успех слишком впечатляет… Всё это выглядит неправдоподобно. Женщина должна быть недалёкая, безвольная, вечно беременная и на кухне. Только тогда персонаж получится реалистичным.
Визулинда внимательно посмотрела полковнику в глаза – а потом рассмеялась собственному сарказму.
– В детстве вам явно промыли мозги, – усмехнулся Зугард. – И вас до сих пор «плющит».
– Ещё как промыли! – подтвердила принцесса. – Госпожа Алопеция, папаша, а ещё генерал Альдагор и всё наше общество… Однажды, когда мне исполнилось десять, я не выдержала и сожгла свой набор «Служанка-содержанка». Представляете, как мне потом влетело?
Набор «Служанка-содержанка» дарили всем девочкам на День женского предназначения. Этот праздник должен был подготовить их к будущей социальной роли. Для мальчиков существовал другой праздник – День суровой мужланственности. Им дарили наборы «Добытчик-молодец», «Великий учёный» и «Акула бизнеса».
– А у вас в детстве был какой-нибудь набор? – спросила Визулинда.
– Конечно, был. Всем кадетам дарили набор «Защитник Отечества».
– Он вам нравился?
– Я был счастлив. Мы с друзьями играли в военного диктатора. Военным диктатором обычно оказывался я… В конце концов меня убивали мои же соратники.
– То есть ваши склонности отвечали ожиданиям общества? Знаете, не всем так везёт…
Зугард почувствовал горечь в словах принцессы – и внезапно осознал, насколько несправедливо с ней обходились.
– Послушайте, – сказал он, – хватит злиться на няньку, отца и ещё кого бы то ни было… Вы доказали, что можете быть хорошим учёным и руководителем. Нужно двигаться дальше.
Визулинда подняла на него глаза – и посреди их морозной синевы появилось благодарное тепло.
– Спасибо, – сказала принцесса, – я постараюсь.
Тогда-то Зугард впервые понял, что любить женщину – значит поддерживать её. И речь шла не о материальной поддержке. Однако между ним и Визулиндой всё ещё существовала дистанция. Как-то раз, когда они вместе стояли на балконе, Зугард почувствовал, что может безнаказанно поцеловать Визулинду… Всё испортил Тёмный Лорд – бытовой дроид Её Высочества, который пришёл убирать посуду. Зугард немного ревновал к нему: огромная фигура в чёрном плаще не внушала доверия. Визулинда, напротив, считала робота уморительным. Бытовые дроиды в Мундиморе были роскошью, а такие, как Тёмный Лорд – и подавно. Простые люди пользовались уборочными машинами разной цены и комплектации.
Вышло так, что за короткое время полковник и принцесса сделались довольно близки. Всё происходило само собой – и оба понимали, к чему это приведёт. Не желая показаться грязным животным, Зугард подбирался к своей цели осторожно. Однако он знал, что путь свободен. Визулинда брала его за предплечье, когда они гуляли, и горячо пожимала его кисть, когда они прощались. Это рукопожатие было намного более крепким, чем позволял этикет. «Ишь, как схватила!» – с упоением думал Зугард. В конце концов, он решил: хватит с него прелюдий. Настало время брать быка за рога, а Визулинду – за самые упругие части тела.
Однажды вечером он явился в её кабинет без предупреждения.
– Оставьте работу, – сказал Зугард, – я вас похищаю.
Визулинда ошарашенно смотрела на него, пытаясь понять, говорит ли он серьёзно. На столе была открыта голограмма какой-то молекулы.
– Поедемте со мной, – продолжал Зугард. – Сегодня я намерен утащить вас в своё логово. Отказ не принимается.
С этими словами он двинулся к избраннице. Он хотел поймать её и унести на руках. Полковник придумал этот хитрый план уже давно. Страсть и решимость влюблённого война должны были привести женщину в полный восторг. «Сегодня она отбросит свой феминизм и доверится первобытным инстинктам!» – думал Зугард, предвкушая дивную ночь.
– Что вы делаете?! – воскликнула Визулинда, вскакивая с места.
– Забираю вас, – ответил Зугард. – Устроим свидание в стиле древних викингов?
– Каких ещё викингов?! – возмутилась принцесса, видя, что он приближается к ней вплотную.
– Таких, которые похищали красавиц и увозили их верхом на мамонтах!
Визулинда стояла, зажатая между столом, стеной и креслом – и Зугарду ничего не стоило подойти и схватить её.
– Отпустите! – раздражённо сказала Визулинда, пытаясь вырваться.
Полковник продолжал стоять, прижимая её к себе, однако всё же ослабил хватку. В голосе принцессы прозвучали совсем не те интонации, которые он ожидал услышать. Визулинда освободилась из его объятий и отошла подальше.
– Какая муха вас укусила?! – воскликнула она. – Что за балаган вы здесь устроили?
– Вы не хотите близости со мной? – спросил Зугард, побледнев.
– Если бы я не хотела близости с вами, то вы получили бы по морде.
– Тогда что не так?!
Визулинда перевела дыхание и поправила платье.
– Я здесь, по-вашему, ерундой занимаюсь? – спросила она, кивая на стол. – Этакая старая дева: убивает время за наукой, потому что никто на свидание не зовёт… Вы так это себе представляете?
– Можно отложить работу до завтра.
– Нельзя: сроки. Фармкомпания ждёт от меня результатов клинических испытаний. А тут врываетесь вы и начинаете говорить про каких-то динозавров…
Зугард молча смотрел на принцессу неотрывным, пылающим взглядом. Заметив это, Визулинда смутилась.
– Послушайте, – проговорила она как можно более мягко, – вы бы хоть предупредили меня, что собираетесь прийти…
– Какой тогда смысл в похищении?!
– Ну, послушайте… можем бы сыграть в похищение, когда я заключу договор… Спишемся заранее? Я скажу вам, когда лучше всего подъехать на мамонте…
Он знал, что оставил её с учащённым пульсом. Сам же Зугард отправился в увеселительное место, где обычно развлекались его знакомые. Он злился на принцессу – и страсть его подогревалась яростью. Визулинда была умна и прекрасна; она отрицала патриархальные ценности и сама выбирала себе мужчин… Её надо было просто придушить.
А ночью полковнику пришло сообщение.
«Мне жаль, что всё так вышло, – писала принцесса. – Я понимаю, что вы хотели совершить романтический поступок. Вам долго внушали, что мужчина обязан похищать и принуждать. Однако подобная романтика – ложь. Она не имеет ничего общего с реальной жизнью – если только мы не говорим об уголовщине. Надеюсь, я вас не обидела».
«Хватит извиняться, – ответил Зугард. – Я необидчив».
Спустя несколько дней военные праздновали профессиональный праздник. Визулинда знала, какой модели был домашний робот Зугарда, и прислала для него набор дополнительных программ. Программы находились на специальной лайке, и их можно было загрузить прямо в дроида. Визулинда упаковала носитель вместе со сладостями. На коробке были изображены девушки, переодетые в форму различных родов войск, а сверху выглядывали сушёные плоды мандарцисса.
«Отсюда торчат мои феминистические уши», – написала Визулинда вручную.
Зугард находился у себя в кабинете, когда ему доставили пакет. Широко улыбаясь, он открыл его – и тут же наткнулся на запись о феминистических ушах… Не глядя на содержимое коробки, он тут же схватил транслятор и отправил сообщение принцессе.
«Спасибо за подарок, – написал Зугард. – Однако хотелось бы попробовать на вкус лично ваше феминистическое ушко».
Визулинда ответила спустя некоторое время:
«Только не макайте его в пряности, как сушёный плод. Жду вас вечером. Освобожу стоянку для вашего мамонта».
«Вот вы и попались, мой распутный кусочек нереального блаженства».
«Почему распутный?»
«Вожделенный – значит распутный».
«Мужская логика?»
Зугард улыбнулся. Он готов был мчаться к принцессе тотчас же. Однако нужно было праздновать День военнослужащего вместе с другими офицерами. Полковник только и ждал, когда всё закончится: сначала была официальная часть, а позже – застолье. Генералы обсуждали «Потрошитель галактик».
«Пальнуть бы по всей этой либеральной сволочи!» – мечтательно рассуждал Альдагор.
Зугард боялся, что сейчас начнутся разговоры о некрасивых девственницах, и старался не привлекать к себе внимания. Однако обошлось: какой-то шутник начал рассказывать анекдоты про Хельмимиру.
– Подумать только, – говорил он, – эта ведьма почти в открытую спит со своим охранником! А ещё я слышал, что в партизанских отрядах женщины служат наравне с мужчинами… Представляю, какой разврат у них там творится!
При слове «разврат» несчастный Зугард вздохнул и посмотрел на часы. «Какое счастье, что принцесса работает допоздна! – радовался он. – И всё же: как бы сбежать отсюда поскорее?»
– Господа, – предложил кто-то из офицеров, – а полетели на орбиту Бернарда-Шоу стрелять по спутникам?
– И вправду, почему б не слетать? – поддержал его товарищ. – А потом скажем, что проводили учения…
Офицеры принялись шумно обсуждать идею. Те, кто выпил больше всех, рвались пострелять; остальным же хотелось пить дальше. Кто-то собрался ехать домой. «Это мой шанс!» – решил Зугард.
– Что ж, господа, позвольте откланяться, – произнёс он среди суматохи.
– Куда пошёл?! – заорал на него Альдагор. – А ну стоять!
– Да он, скорее всего, по шлюхам собирается, – оскаблился кто-то из его товарищей.
Зугард скромно улыбнулся.
– Господа, а поехали по шлюхам? – предложил какой-то семьянин.
Многие поддержали инициативу. Офицеры начали спорить: одни хотели к жрицам любви, а другие – в систему Бернарда-Шоу.
– А вы возьмите шлюх и отправляйтесь стрелять по спутникам, – посоветовал Зугард. – Главное, смотрите, чтобы в это время Брандомонд не поджёг столицу.
Кое-как удалось вырваться. Содрогаясь от предвкушения, Зугард мчал свой телекоптер прямо на крышу лаборатории. Ещё немного – и тёплая, податливая, бархатистая Визулинда окажется в его объятиях… Стояла уже почти ночь, и посадочная площадка для аппаратов была закрыта специальным куполом. Зугард связался с диспетчером по радиосвязи. Сработала переадресация сигнала – и вскоре купол податливо отъехал в сторону. Зугард посадил свой аппарат и вышел. Двери были разблокированы. Он шёл по пустому коридору – и его бедное сердце едва не захлёбывалось от нетерпения.
В приёмной Зугард нашёл секретаршу: она была выключена. «Жалкая дура», – пронеслось в голове у полковника при виде дурацкого выражения её нечеловеческих глаз. Оставалось только протянуть руку к волшебной кнопке сенсорного звонка – и вот откроется перед ним темница, в которой заточена его возлюбленная…
Она сидела за столом и что-то печатала. Он вошёл и молча улыбнулся; она подняла глаза – и их взгляды встретились. Не говоря ни слова, они смотрели друг на друга несколько секунд подряд. Наконец, Визулинда встала из-за стола. Скинув оцепенение, Зугард направился к ней. Ещё секунда – и принцесса оказалась в его руках.
– Вы моё строптивое, миллион раз желанное существо, – сказал Зугард. – Я буду обладать вами с ненасытной жадностью…
Он хищно приложился к её губам – поднимая юбку, поглаживая лакомый участок бедра над чулком. Голова принцессы была запрокинута – так, чтобы дать ему возможность целовать её с высоты своего роста – и внезапно полковник осознал, что принцесса подставляет ему свою шелковистую шею. «Всё, теперь точно прощай рассудок», – подумал Зугард.
– Нам ещё домой лететь, – сказала Визулинда с тихим смешком. – Кто поведёт?
– Мне нужно покатать вас на своём мамонте, – отозвался Зугард, неохотно отрывась от её груди.
– Покатаете, когда будем дома…
Принцесса была права: в тот момент из них двоих она соображала гораздо лучше. К тому же, Зугард был опьянён не только страстью: хмель ещё не совсем выветрился из его головы. По дороге он целовал ушко принцессы.
– Как на вкус? – посмеивалась она.
– Сожрал бы вас без остатка, – отвечал Зугард, водя рукой по внутренней поверхности её бедра.
Во время жадных ласк в спальне принцессы полковник заметил на столике тот самый атлас, который подарил ей в выставочном холле. Внезапно вспомнилось всё: содрогание первого восторга, жгучее вожделение и разнузданные фантазии о дочери императора… Воспитанный в благоговении перед монархией, он словно бы свергал божество. Если и суждено было кому-то сжечь столицу этой ночью, то явно не Брандомонду.
– Поверить не могу, что вы теперь моя, – шептал Зугард, вдоволь насладившись принцессой. – Поверить не могу, что заслужил это блаженство…
Визулинда смотрела на него счастливыми, чуть одурманенными глазами – и внезапно к ней вернулась обычная насмешливость.
– А вы думали, что мои гениталии достанутся вам за особые заслуги перед Отечеством? – спросила она, улыбаясь.
Охваченный приступом нежности, Зугард не мог налюбоваться принцессой. Неромантичная зазноба! Она, считай, высмеяла все его произведения разом.
– Из вас получится прекрасная жена военного, – сказал он, желая отыграться. – Будете ездить со мной по гарнизонам и делить все тяготы армейского быта.
Визулинда рассмеялась.
– А вы сами не хотели бы остаться на Джоселин и помогать мне в работе? – предложила она. – Мне сейчас позарез нужен лаборант.
– Вы непорядочная женщина. Переспали со мной – а замуж идти не хотите.
– Почему же не хочу? Просто предлагаю альтернативный вариант семьи.
– Меня это не устраивает.
– А меня не устраивает то, что предлагаете вы.
– И что же нам делать?
– По-вашему, один из нас обязательно должен чем-то пожертвовать?
– А вы представьте, что завтра меня отправят служить в далёкую звёздную систему. Полетели бы со мной?
Визулинда больше не улыбалась. Приподнявшись на постели, она смотрела на Зугарда с опаской и недоумением.
– Вас что, и впрямь куда-то посылают? – испуганно спросила она.
– Допустим, – усмехнулся Зугард.
– Да или нет? – настойчиво повторила принцесса.
– Представим, что да.
– И далеко вы собрались?
– Очень далеко, в Ву-Цзяньсюн.
– Вы ведь шутите?
Глухой стук нарушил тишину душной ночи. Он доносился откуда-то с нижнего этажа: сначала один, потом несколько раз подряд. Зугард настороженно прислушался.
– Всё в порядке, – сказала Визулинда. – Это призрак моей задушенной маменьки.
От неожиданности Зугард изменился в лице – и принцесса рассмеялась.
– Охлаждается система увлажнения воздуха, – объяснила она.
– Она у вас какая-то слишком громкая, – заметил Зугард. – У меня намного тише.
– Дом старый, надо бы поменять. А впрочем, здесь я только сплю… И, знаете, иногда мне довольно одиноко. Я очень рада, что сегодня вы со мной.
Проснувшись, влюблённые вновь предались соитию, которое потом ещё долго отдавалось в крови Зугарда сладостным эхом. Он плохо соображал, когда утром пошёл на службу. Где-то в середине дня его вызвал Альдагор. Оказалось, что во время вчерашнего стрельбища офицеры повредили аппарат для наблюдения за внешним пространством. Нужно было срочно лететь в систему Бернарда-Шоу, чтобы его починить.
– Назначаю тебя руководителем этой операции, – сказал Альдагор. – Я мог бы поставить кого-нибудь другого, но всем как-то нездоровится после вчерашнего…
Когда Зугард уже собирался покинуть генеральский кабинет, Альдагор неожиданно обратился к нему вновь – на этот раз глуховатым, суровым тоном.
– Тебя видели в кино с Визулиндой, – проговорил он, нахмурившись. – Это правда?
– Так точно.
– Ходят слухи, что она уже не девица…
– Конечно, она не девица. Сегодня мы несколько раз совокупились, и это не ваше стариковское дело, – хотел бы ответить Зугард, но почему-то промолчал.
– Будь осторожен, мой мальчик.
Зугард чувствовал раздражение, которое медленно превращалось в глухую злобу. «Старые козлы, – думал он. – Подстрелили аппарат, а теперь ещё и жизни учат… Вот был бы я военным диктатором!»
Вскоре ситуация в генштабе изменилась: Альдагор ушёл в отставку. На его место претендовал генерал Трисберт – герой восстания Кермунда. Самоуверенный и грубоватый, он был популярен у солдат. Однако Брандомонд не спешил доверять ему должность главнокомандующего. Харальдюф и Альдагор советовали императору опасаться Трисберта. В конце концов, Брандомонд передал командование генералу Эрмеону – бывалому вояке со спокойным нравом и монархическими взглядами.
Тем временем общество Мундиморы менялось. В Исполнительной Палате появились либеральные настроения. Она больше не была тем местом, где радостно приветствовали всякое решение императора и советников. Народные партии требовали устранить сословное неравенство. Императору пришлось пойти у них на поводу. Консервативная аристократия во главе с Трисбертом обвинила его в слабости. Трисберт собрал вокруг себя единомышленников. Либералы окрестили это сообщество «ультраправая шайка». Члены «шайки» считали Программу Культурной Доступности слишком неэффективной. «Нужно было стразу установить жёсткий контроль над империей», – говорил Трисберт.
После отставки Альдагора его «свита» разбрелась кто куда. Зугард старался держаться особняком. Он вовсе не спешил вступать ни в какие союзы. Его отношения с Эрмеоном были ровными; он не имел конфликтов ни с кем из его приближённых. Полковник дружил с одним из генералов – Брономаром – которого, кстати, слегка тянуло в либеральную сторону.
Помимо этого, Зугард поддерживал связь с бывшими сослуживцами. Подразделение, которым он командовал во время восстания Кермунда, перевели на Джоселин. Иногда он приезжал в гарнизон с проверками от генерального штаба, а иногда – просто так. Общаясь с подчинёнными, он узнавал новости и настроения. Многим своим соратникам Зугард помогал получить элитное жильё в рамках программы для ветеранов. Одним из них был Готфрид фон Тома – командир разведывательных подразделений в составе гаргрифов Зугарда.
Готфрид происходил из местечковой аристократии Нэтти-Стивенс. К тому времени, когда началось восстание, он уже имел приличную выслугу в военной разведке. В отличие от Зугарда, Готфрид окончил всего лишь военное училище и не мог занимать высокие должности. Он был старше Зугарда, но, несмотря на разницу в возрасте и сословное неравенство, офицеры быстро нашли общий язык. «Мне нужны такие рассудочные люди, как ты, – говорил Зугард своему подручному. – Сам я слишком безумен».
После того, как силы империи разгромили повстанческую армию, Готфрида перевели в столицу. Он работал также и на внутреннюю разведку. Однажды во время командировки на родную планету он узнал, что вдова его друга – Маргарита Арендт – попала в беду. Марго работала психотерапевтом в клинике для военнослужащих запаса. После того, как её муж погиб, она стала пить. В конце концов её уволили, и вскоре она попала в имперскую базу по «людям, склонным к психической нестабильности». Карьера Маргариты в медицине была окончена, и она совсем опустилась.
Готфрид добился того, чтобы её взяли на лечение за счёт государства – как вдову героя. Маргарита сумела выкарабкаться. «Давай, мать, поработай на благо Родины», – сказал ей Готфрид, когда она была уже в порядке.
Фриду он нашёл уже на Джоселин-Белл-Бернелл. Ей грозил тюремный срок за выписку «особых» препаратов не по назначению. «Люди в штатском» помогли Фриде решить её проблемы, однако попросили поработать на них.
– Ты должна проследить за промышленником Козобрюховым, – сказал ей Готфрид. – Возможно, он связан с космическими партизанами.
«Медовые ловушки» редко встречались в разведке Мундиморы. Биодроиды справлялись плохо. Марго сумела «взять в оборот» главу службы безопасности Козобрюхова, а Фрида – его «правую руку». Женщины отлично сработали – и вскоре промышленник оказался в руках властей.
Иногда Готфрид выполнял для Зугарда мелкие поручения. Именно его и верных ему солдат он брал с собой на допрос ву-цзяньсюнского князя – того самого, что поставлял оружие космическим партизанам. В последнее время Готфрид преподавал в училище при гарнизоне и задумывался об отставке.
После того, как Альдагор ушёл на пенсию, положение Зугарда в генштабе ничуть не ухудшилось. Напротив, только теперь Зугард почувствовал себя свободно. Репутация «протеже» давно тяготила полковника. Он был всё ещё молод – по меркам своей расы – но уже давно перестал называться «мальчиком», «парнем» или «юношей». Освобождённый от постоянного надзора, не стеснённый никакими преградами, Зугард жаждал новых свершений. В мечтах он видел себя военным диктатором, однако прятал эти фантазии подальше. Реальной целью Зугарда было звание генерала. Вышло так, что оно досталось ему довольно быстро.