Игорь Колынин
Божественная трагедия
Шаг 2. Чёрта мы там найдем точно
Границу они прошли. Барт немного покачнулся, но американский паспорт для немецких пограничников – индульгенция. Тот же самый пограничник, который пропустил икающего и спотыкающегося Барта в мгновение ока, изучал паспорт Макса и самого Макса скрупулезно и продолжительно, поинтересовался что он собирается делать в Германии, где жить, с кем жить, как жить. И все принюхивался, видимо Барт оставил за собой широкий коньячный след. Марлен прошла быстрее, через другую кабинку для граждан Евросоюза.
В толпе здоровяков видно не было, но Макс точно знал. За ними следят.
– Наличность есть? – коротко спросил Макс. Барт икнул и посмотрел на него снисходительно:
– Мы же в Германии, здесь нужны пластиковые деньги, – и он с трудом достал из портмоне кредитки.
Макс дождался пока кредитки окажутся в руках Барта, и забрал. Барту фокус не понравился: он с изумлением рассматривал пустые ладони.
– Пусть у меня побудут. Наличность есть?
– Ааааа! Нам нельзя ими пользоваться! – сообразил Барт. – Потому что…
Барт перекрыл указательным пальцем губы.
– Наличность есть? – повторил вопрос Макс.
– Есть, – Барт горделиво раздвинул портмоне и показал увесистую котлету ярко зеленых купюр.
– Не потеряй. Идем к такси. Марлен, дай, пожалуйста, твою косметичку, – попросил Макс.
– Только, прошу тебя, не потеряй. Я так давно мечтала об этой вещи!
Макс убрал расшитый бисером кошель к себе и достал очки дополненной реальности.
– Ну-ка, посмотрим, работают ли они здесь, – пробормотал Макс и громко добавил, – План аэропорта, путь к стоянке такси.
Перед Максом открылся новый мир. План аэропорта сквозь крохотный экран наложился на то, что он видел. Куда идти сразу стало понятно. Он уверенно шел вперед, молчаливая Марлен на высоких каблуках и пошатывающийся Барт еле поспевали за ним.
– Не включаем телефоны. Снимаем российские симки.
Новые Симки купили тут же в аэропорту.
Несколько раз сменили такси, проехались на метро. В берлинском варианте оно называлось u-bahn. Барт все время оглядывался назад.
– Вроде, никого нет, – периодически бормотал он. – Наверное, оторвались…
Макс неопределенно хмыкнул и заявил:
– Сейчас надо спрятать амулеты, а потом в музей. Есть предложения где?
– Зачем их прятать? – возмутился Барт. – Я не хочу с ними расставаться.
– Нас накрыть могут в любой момент. И чего они ждут – самое пугающее в этом. То что нас найдут в ближайшее время, вопрос решенный. Нам надо подготовится.
– На вокзале всегда есть камеры хранения, – предложил Барт. – Я часто ими пользуюсь.
– На вокзале нельзя. Там нас быстро засекут.
– Тогда в Банк.
– А если потребуется мгновенно уезжать? Нет, банк отпадает. Как и сейф отеля. Всё не то.
– В ресторане, в туалете. В бачке, – неожиданно предложила Марлен. И, заметив удивленный взгляд Макса на себе, добавила: Я в кино видела. Лучше в Макдональдс. Там убирают часто, но не тщательно. В бачки не заглядывают. Да и в хороших ресторанах бачки в стену встроены.
Макдональдс выбрали не центральный, в квартале восточного Берлина.
Макс в Германии был первый раз, но в Восточном Берлине у него возникло чувство, что он никуда не уезжал из Питера, конкретно попал в район метро Пролетарская: немытые хрущевки вокруг, кругом восточные и южные лица, грязь и следы ночных гулянок прямо на асфальте, видимо, туалеты ночью закрыты.
В Макдональдсе даже поели. Вполне прилично. Макс пошел в туалет, и, недолго думая достал косметичку. Там уже оказались какие-то украшения, Макса нервно тряхануло, когда он в первый момент не увидел темных камешков, а только блестючки. Но он тут же почувствовал, что они там. Он остро чувствовал тепло этих камней. Макс засунул косметичку в полиэтиленовый пакет и прилепил ее на верхнюю крышку бачка изнутри. Туда точно никто не заглядывает.
Вернувшись, он с удовольствием слопал еще один гамбургер с нежнобумажным вкусом.
– А теперь в музей. Еще раз, как он называется? – спросил Макс у Барта
– Пергамский, – но не уверен, что мы там что-нибудь найдем. Вернее уверен, что ни черта.
– Вот и прекрасно. Черта мы там найдем точно.
– Кстати, Макс. Пока ты был в туалете, – заявил Барт, – мы с Марлен решили, что переходим в общении на английский. Мы должны походить на американских туристов, коим я, в частности, и являюсь. К ним вопросов ни у кого в Европе нет. А вот к русским, вопросов будет у всех полно. Насколько хорошо ты говоришь по-английски?
– Будете моими аудио-гидами, только не аудио-гадами! Говорите старательно! – Макс улыбнулся.
– По-английски мой друг! По-английский!
– Ок, – отозвался Макс.
Марлен, смотря Максу в глаза, произнесла по -английски:
– Этот молодой человек неважно знает английский, если сказать точнее, он более симпатичный, чем знает английский.
Макс смотрел на ее губы и кивал. Как только Марлен поставила точку во фразе, Макс с трудом, но сформулировал ответ:
– Я, конечно, не филолог английский, но смысл уловил. Стыдно, леди, издеваться.
Марлен улыбнулась и тем же тоном продолжила:
– Оказывается, кроме того, что симпатичный, он еще и по-английски говорит. Великолепно!
– Это лучше, – улыбнулся Макс. – Вы говорите, говорите, буду словарный запас пополнять.
Вступил в разговор и Барт, гнусавым голосом, подражая экскурсоводам.
– В Берлине множество замечательных достопримечательнсотей, Унтер ден Линден, Бранденбургские ворота, Рейхстаг, но особое внимание туристов из России, конечно, заслуживает монументы советским войнам в Тиргартене и Трептов-парке.
– А где Берлинская стена, – Макс запнулся, – … была?
– Ты не поверишь, – вступила Марлен. – В Берлине. От нее остались лишь маленькие кусочки. Но Берлин – это центр андеграунда, вот это по-настоящему интересно.
– Конечно, – подхватил Барт, – если тебе интересно посмотреть на грязных панков в подвалах, и танцы, похожие на героиновые конвульсии, то Берлин – лучшее место на земле.
Максу по-началу было тяжеловато с языком, все-таки сколько лет без практики, но восстановился он быстро.
Марлен щебетала свободно и понятно, Барта он понимал хорошо. Так что общение на английском его практически не напрягало.
Шаг 3. У врат Иштар
В музей попали перед самым закрытием. Молодая полная девушка-кассир, косо на них посмотрела, но Макс так мило ей улыбнулся, что она лишь предупредила: музей закрывается через полчаса.
Пройдя огромные стеклянные входные двери, и войдя в сам музей Макс остановился перед Пергамским алтарем – Белокаменным порталом напоминающей склеп но выполненный на значимом возвышении.
– Спрячемся, чтобы никто не помешал, – произнес Макс. – Благо, здесь это не трудно.
Они укрылись за одним из выступов монументального сооружения древних мастеров. Вскоре все немногочисленные посетители покинули зал, усталый охранник вяло и формально прошелся мимо их укрытия, ничего не обнаружил и отправился в свою каморку спать.
Макс вылез. Его голос гулко стучал по пустому музею.
– Разделяемся. Марлен, я бы попросил тебя помочь Барту дойти до врат Иштар и внимательно их осмотреть. Я к вам скоро присоединюсь. Мне нужно проверить кое-что.
– А куда идти-то? – Марлен была совсем не довольна предложением: после круглосуточной беготни ноги отяжелели и совсем не желали ходить по музеям. Хорошо еще, что не на каблуках. Каблуки – это и страсть и наказание современной женщины. К тому же она прекрасно понимала, что Барт ей будет рассказывать про древних царей, да еще и искать то, чего нет. А сейчас она с большим удовольствием бы приняла ванну и послушала бы молчание.
– Я сам отведу кого угодно и куда угодно! – заявил Барт.
Макс чётко произнес «План Пергамского музея», посмотрел в пустоту сквозь свои очки и через несколько секунд указал «Направо, сквозь узкую арку и прямо выйдете к воротам»
И тут же рванул с места.
– Я знаю этот музей во всех тонкостях, как вкус шнапса! – неслось от Барта.
Макс вышел на аккаунт Ангела.
– Ангел, ты здесь?
– Да, я прекрасно тебя слышу? – сразу ответил Ангел.
– Выведи в угол экрана очков камеры музея: входную, врат Иштар и эвакуационного выхода .
– Ты думаешь, у них эта информация на сайте музея есть? Дорогие грабители-террористы смотрите, наслаждайтесь, и если полиция покажется – бегите.
– Я думал, – ты всесильный, – сказал Макс.
Времени было мало, оконьяченный Барт долго не сможет рассматривать ворота.
– Хакнуть можно всё, но на это нужно время.
– Ангел, я не просил тебя хакнуть камеры в аэропорту, хотя очень надо было посмотреть на слежку.
– Мог бы попросить, – откликнулся Ангел.
– В аэропорту тебя бы сразу антитеррор засек, – усмехнулся Макс.
– А я бы тебе отказал, – сказал Ангел. – Если бы просьба оказалась невыполнимой.
– Так сделаешь здесь? Я прошу всего лишь камеры в музее. Дольше препираемся…
– Сделано, – прервал его Ангел.
И правда, в углу крохотного экранчика очков появились три изображения. Экранчик был у самого глаза, детали можно было легко различить. Макс, время от времени посматривая на камеры, быстро перемещался из зала в зал. Он осматривал одну витрину за другой.
Марлен, честно говоря, была слегка разочарована Вратами Иштар. По сравнению с огромным залом с пергамским алтарем, холл с воротами был маленьким. Хотя ворота… Марлен хотела бы жить во дворце с такой калиткой. В лазури бездонного южного моря плыли, грациозные львы, животные необычной формы, напоминающие бескрылых драконов, могучие туры.
Марлен очень захотелось на море.
Барт смотрел на ворота без всякого пиетета:
– Я их видел уже сто миллионов раз, часами просиживал. Думал о царях прошлого, о вечности. Но сейчас ворота нам – ни ко времени, ни к месту. Не пришей кобыле хвост.
– Разве Иштар и Инанна – это не одно лицо?
– Не совсем. Культ Иштар был заимствован у шумерской Инанны. На этом их связь заканчивается. Навуходоносор, который построил эти ворота, жил двумя тысячелетиями позже появления мифа об Инанне. Он вообще ни к шумерам, ни к вавилонянам не имел отношения. Правитель очередных захватчиков, который решил, что древние боги покоренных народов ему покровительствуют, – Барт опять икнул, правда делал он это все реже.
Коньяк давно закончился, и Барта начинало потряхивать.
– Да и ворота, – он продолжал, а Марлен уже пожалела что спросила, ноги ныли невообразимо. – Ворота эти были восстановлены немцами, конечно, на основе найденных ворот в Вавилоне, но формально – это новодел из старых обломков, кто знает, как на самом деле выглядели эти ворота раньше, да и зачем нам это знать. Немцы украли все доступные обломки и вывезли, – Барт слабо побулькивал словами. – Саддам Хусейн построил копию ворот в Вавилоне. Только там они на два яруса выше. Интересно, что диктаторам не даёт покоя слава богов.
– Может, они имеют сакральный мистический смысл… – отозвалась Марлен.
– Как коньяк с лимонной долькой, – грустно выдохнул Барт.
Марлен рассматривала ворота. Барельефы с изображениями фантастических и реальных животных…
– Почему люди так привязаны к симметрии, ведь мир асимметричен. .. А фигурки животных симметричны…
Барт прервал рассказ о хронологии раскопок в Вавилоне, и уставился на ворота. Молча достал айфон, привинтил к нему присадку, похожую на объектив, и стал фотографировать с разных сторон. Марлен очень хотелось содрать туфли. Ноги хотели отдыха. «Ну почему за этой синей калиткой нет моего дворца с мягким диванчиком?» – думала Марлен.
– Что ищешь? – спросил Ангел, – может помогу?
Макс не отвечал. Он снова взглянул на угол экрана очков, которые показывали картинку с камеры наблюдения у ворот Иштар. Там Барт с телефоном в руках ходил в разный стороны и, вероятно, фотографировал. Что он там увидел? Сам говорил, что ничего интересного в музее нет. Надо спешить!
И тут Макс нашел! Вот он ключ! Лежит себе в витрине с другими каменными статуэтками.
– Отключи сигнализацию в этой витрине, – негромко сказал он.
– У тебя просьбы все более экзотичные, – отозвался Ангел.
– Ты можешь?
– Не могу, сигнализация находится на отдельном сервере, без выхода во внешнюю среду, иначе музей бы обворовывали каждый день. Если бы я был в музее…
– А ты разве не здесь?
Макс глянул на экран с камерой входа. Ему показалось движение. «Черт!» – мысленно выругался Макс, они давно уже здесь.
– У вас гости, – подтвердил Ангел.
На экране с воротами Барт все фотографировал. Что там можно снимать так долго. Черт! Черт! Движения Барта повторялись, словно пошли по кругу. «Они перехватили, систему безопасности! Барт и Марлен и у них. Но значит, они вырубили сигнализацию. Должны были вырубить.
Макс схватил стоящий на земле огромный кусок какой-то древней колонны и опустил его на витрину. Стекла разлетелись во все стороны. Он быстро схватил «ключ». Никакого воя сирены, только звук падающих осколков на каменный пол.
«Допустим, обошлось, – подумал Макс. – Если и не обошлось, то говорят, что тюрьмы в Европе, по сравнению с Российскими – просто дом отдыха».
– Путь к запасному выходу, – бросил Макс и на экране очков появился четкий план с указателями.
– Ты друзей хочешь бросить? – спросил Ангел. – Не одобряю, но если что, их доля пополам со мной.
– Заткнись! – грубо отрезал Макс и рванулся через залы в сторону запасного выхода.
– Как скажешь.
На очках экраны с камерами исчезли, но Максу они были уже не нужны. Он снял очки, положил их на пол у стены около одного из стеллажей с какими-то древностями и направился к запасному выходу. Он открыл дверь с зеленой лампочкой Ausgang. Он знал, что его ждет, поэтому сгруппировался. На мгновенье мир погрузился во тьму. Когда зрение вернулось, Макс обнаружил себя висящим на локтях двух здоровяков, а перед ним стоял улыбающийся старый знакомый. На этот раз он был в шляпе.
«Мистер Шляпа, – подумал Макс. – Как же его зовут? Назывался он или нет? Вроде нет. Ему бы подошло имя Кент».
Серошляпый заговорил. По-английски.
– Что же ты так! – улыбнулся он, – Друзей бросаешь. Нехорошо. Что это ты нашел? – он вертел в руках каменную статуэтку в виде мужского достоинства.
Макс молчал. Он думал о здоровье. Сколько надо здоровья, чтобы завалить всех этих здоровяков. Что они штампуют их что ли? И похожи они, как братья близнецы. Наверное, все-таки он пропустил момент, когда разрешили клонирование людей.
– Заподозрить тебя в гомосексуальном фетишизме и в воровстве древних каменных сексуальных игрушек было бы несколько странно… Хотя, почему странно? И все же поинтересуюсь… Зачем ты украл сей ценный предмет и убежал от прелестной фройлен и пьяного полурослика? Если ты не ответишь, им будет больно.
Улыбчивый, размышляя, похлопывал каменным артефактом по ладони.
Макс молчал. «Кент» сделал знак своим подручным, Макс тут же, вмял каблук в ступню одного, высвободив руку, с разворота ударил в челюсть второго, но получил боксерскую двойку от улыбающегося и снова обмяк. Чувствовал, что его обыскивают.
– Ничего, – сказал один из здоровяков.
Серошляпый отозвался сложным словосочетанием.
«Говорила мама, – учи язык! Или не поймешь каким нехорошим словом тебя обозвали», – подумал Макс.
Пока его волокли, голова гудела, корильен пел в голове, из носа текла кровь, рубашка расцвечивалась красными пятнами.
Картина в зале с вратами Иштар выглядела чрезмерно буднично. Молодая женщина, словно сильно устав, прислонилась спиной к своему мужчине, крупному представительному в сером костюме. Рядом стоял, по всей видимости, его брат, по крайне мере он был таких же габаритов, и в похожем костюме. Он крепко, по-дружески, держал за плечи маленького щупленького человека. Благость этих посетителей нарушил Макс, которого втолкнули в зал, так что он упал, размазывая кровь по музейному мраморному полу.
– Расскажи своим друзьям, Макс, как ты сбежал от них с артефактом.
Марлен неотрывно смотрела на него.
Макс не делился своим чудесным, планом: украсть что-нибудь из музея, и бежать. Он знал, что поймают его обязательно. Но в свете побега он намеревался втюхать историйку про украденный предмет с правдой не имеющий ничего общего. Например, что фаллос – ключ к сокровищу в древнем шумерском городе, в Ираке. Таким образом можно было выиграть немного времени, а при некоторой удаче оставить преследователей в прямом смысле с членом. Макс решил, что пора рассказать про Ирак, но, Марлен, дернув головой от Макса, начала первой:
– Я требую чтобы меня отпустили, я расскажу все что знаю, – голос ее был тверд и громок. – Я так понимаю, что мои, так сказать, компаньоны не вполне благородные люди. Считаю себя свободной от всех обязательств.
Ругаться красиво Макс мог только на русском. И теперь он выдал такое словосочетание, что поставил в тупик серошляпого. Хотя тот знал русский очень хорошо.
Серошляпый, переводя выражение, улыбаться все же не забывал.
– Отпусти ее, – улыбчивый сделал знак своему коллеге.
– Про этот «ключ» мне рассказал Барт. Это ключ от этих ворот, – и она показала на врата Иштар.
Макс снова выругался и сплюнул на пол, выругался он потому что понял, что клык шатается. Замысел Марлен был прозрачен.
– Слушай, как тебя зовут? – спросил Макс.
– Энди, – отозвался Серошляпый.
– Энди-тренди-бренди, – и Макс снова рванулся к нему.
Получив удар сокрушительной силы с боку решил отдохнуть. На него спустилось такое умиротворение. Он разлегся на полу и стал рассматривать прожилки мрамора на полу. Его попытались поднять, но он висел тряпичной куклой.
– Да, брось ты его, – сказал Энди. – Только поглядывай, вдруг притворяется.
Подчиненный отозвался согласным звуком.
– Меня зовут Энди Рачовски, – произнес серошляпый. – И похоже интересы наши пересеклись в поиске некоторых вещичек. Скажу вам, мне они очень нужны.
– Нам они тоже нужны, – откликнулся Барт.
– Мне они нужны больше. Прошу прощения, Марлен, за твоего невежливого друга. Продолжай раcсказ.
– Он мне не друг, – уточнила Марлен.
– Верно, – сладостно сказал Энди. – Вы бирайте сильных друзей. Итак?
– Да, я собсвенно все сказала. У тебя, дружок, в руках ключ от этих ворот.
– Как интересно, – усмехнулся Энди. – Почему же Макс бежал от ворот?
– Не знаю, спросите у него. Наверное, хотел прийти сюда потом, один, когда вы нас уведете.
– Ну допустим, почему какой-то член открывает ворота, у врат ведь и дверей нет.
– Вы где учились? В школе морской пехоты? Врата Иштар – недвусмысленный вагинальный символ, а то что вы держите в руках недвусмысленный фалический символ – и он должен стать ключом.
– Маловат что-то ключик для этой дамочки, – хохотнул боевик, державший Барта.
– Как правило, – Марлен презрительно смерила его взглядом, – о размере члена говорят те мужчины, которых комплексуют по поводу своего собственного.
– И как же он открывает эти ворота? – спросил Энди.
– Вероятно, в центре, под самой аркой, должно быть отверстие, вставьте его туда.
– Что вставить?
– Ваше достоинство, – совершенно серьезно ответила Марлен. – И тайник откроется.
– Забавляетесь. Небылицы рассказываете, – в голосе Энди слышалось сомнение.
– Ну так отдайте ключ ему, – она кивнула в сторону Макса. – Раз не умеете использовать свое достоинство.
Макс лежал и не шевелился. Он отдыхал. Скачи оно все конем.
Энди остановил взгляд на Максе.
– Йен, ты его не насмерть приложил? – поинтересовался Рачовски.
– Легонько я, – прогудел костолом.
Макс почувствовал железобетонные сваи пальцев проверяющих пульс на шее
– Жив.
– Принеси лестницу и ящик с инструментами из подсобки, – распорядился Рачовски. – Крэг, пройдись сканером по арке.
Тот, кого назвали Крэгом, достал вещицу похожую на фотоаппарат, и направил на арку.
– Углублений несколько. На самом верху прямо над проходом примерно 4 дюйма глубиной.
– Вот! – обрадовалась Марлен.
– Марлен, – очнулся Барт. – ты не права.
Макс подумал, какие они все таки хорошие ребята. И Марлен, и Барт. Шифрами никто их не учил разговаривать. А ведь Барт скорее всего имеет ввиду что марен надо вцепиться в правого охранника.
Йен уже подставлял лестницу. Энди пихнул ногой Макса:
– Ну что, Индиана, полезай. Открой тайник.
– Это Вам как раз по-размеру, – язвительно сказала Марлен. – Вам выпал уникальный шанс, открыть символические врата Иштар, войти в богиню, – не меняя язвительно-презрительного тона вступила Марлен.
Энди сильно разозлили слова Марлен. Он перешагнул Макса, и начал залезать по лестнице. «Минус один», – мысленно посчитал Макс. «Осталось четверо, причем один держит лестницу. Молодец, Марлен».
Новоявленный археолог, взяв молоток, в миг добрался до самого верха. Крэг указывал ему место углубления. Энди начал долбить облицовку. Макс, пользуясь тем, что боевики стояли с задранными вверх головами, приготовился подскочить. Но тут в зал вошли еще трое. Энди к этому времени уже расковырял облицовку, и пяхтя тыкал каменным фалосом по камню.
Двое были братьями тех, кто уже находился в зале.
Макс пошевелился и аккуратно перевернулся на спину. Хорошо что аккуратно. В газах мордоворотов было написано: попробуй дернись – запинаем!
– Как у вас здесь интересно! – услышал Макс знакомый голос.
– Гетц! – воскликнул Барт. – Я-то думаю что это помойкой пахнет!
– Я тоже тебя рад видеть, Барт! – беззлобно отозвался Гетц. – А тебя по запаху алкоголя и неприятностий всегда можно отыскать.
Он огладил ярко голубой широкий шелковый шарф, пузико под зеленой огуречноой расцветки рубашкой.
Макс аккуратно и медленно сел на полу, всем видом показывая что рыпаться у него нет ни сил ни желания.
Рядом с ним встали новоприбывшие. Рыпаться было бесполезно.
– Так-так, мистер Рачовски, – насмешливо сказал Гетц на хорошем английском, – позволь дать тебе совет, чтобы соединиться с Богиней не используй каменное старье, Богиню оживить можно только живой плотью.
Рачовски неопределенно замычал, он понял что его развели как пацана. У него возникло желание совершить половой акт со всеми находящимся внизу.
Но оставалось только улыбаться. Хорошая мина при плохой игре.
– Рачовски, слезай уже. Очень остроумно, – обратился Гетц к Марлен, пока ехал смотрел на ваше выступление, талантливо. Боюсь, мне сложно будет теперь жить без вашего остроумия. Но ничего, я что-нибудь придумаю. А теперь, он обратился к Барту, рассказывай про Шекспира.
– Про какого Шекспира? – спросил простодушно Барт
– Оставьте удивленные возгласы для Рачовски. За последние 2 дня ты загрузил на свой iPad все произведения Шекспира, всю критику и все фильмы. Или ты заботился об образовании своего друга? – Он кивнул в сторону Макса. – Неужели это просто неожиданно воспылавшая любовь к классику? Давай уже, говори. Мне некогда. Футбол сегодня. Бавария играет.
– С кем? – поинтересовался Барт, он явно тянул время.
– Не раздражай меня! – заорал Гетц. – Или я попрошу тебя стукнуть.
Барт подумал, что он почти забыл вкус коньяка. В голове у него заиграла грозная и тревожная музыка русского композитора Прокофьева, с размашистой угловатой мелодией. Из Ромео и Джульетты, вспомнил он. И тут его осенила догадка, как иногда бывает в момент высочайшего напряжения и отмены алкоголя.
– Ромео и Джульета, – как бы нехотя произнес он. – Я отыскал ключ в именах персонажей. Ромео и Джульетта… – повторил Барт. – Рома, Джули. Рим Юлия. То есть Рим Юлия Цезаря. Явный намек на не современный Шекспиру Рим, а на древний, развалины которого тогда уже были примерно в том же состоянии, что и сейчас.
Гетц внимательно и недоверчиво прислушивался к словам Барта..
– Дальше, – продолжал Барт, – Монтекки (Montague) на старофранцузском означает Гора, или холм. То есть некий холм в Риме Юлия. Какой же холм? – спросил он всех.
– Капитолийский, – почти выкрикнул умник. – Ну конечно! Capulet – это почти верное название Капитолийского холма – Monte Capitolino. Браво! Но что это НАМ дает? – он сделал упор на местоимение «нам».
– Ну пока ничего. На Капитолийском холме ничего нет. В Риме побывали и Бэкон несколько раз, и другие члены тайного общества. Явно ничего не нашли.
– Почему ты так уверен? Почему Бэкон, один из блистательнейших людей всех времен, не нашел амулет в Риме?
– Не нашел, потому что в Риме уже не было амулета. Вероятно, история эта достаточно известная в то время, поскольку Шекспир взял ее сюжет и героев из новеллы Бонделло, доминиканца, который знал крайне много секретов. У Шекспира и Бонделло были еще персонажи. Парис ди Лодроне.
– Париж и Лондон, – догадался Гетц. – Что за странное указание?
– Прозвище Лодроне Шекспир упоминать не стал, видимо, чтобы лишний раз не запутывать тех, кому обращено его послание. Действительно, похоже на Лондон, – проговорил Барт. – Но Лодроне, на староитальянском значит разбойник. С учетом событий, случившихся в Риме за 50 лет до написания доминиканцем Ромео и Джульетты, намек скорее на Луи 12.
– Точно! – воскликнул умник. – Захват Рима французами! Ага! Тонко! То есть Шекспир говорит, то что было в Риме Цезаря на Капитолийском холме, было захвачено разбойником и вывезено в Париж.
– Да, – Барт сказал грустно. – Искать мы планировали в Париже.
– Очень полезные сведения, – умник стал суровым. – Париж – город не маленький.
– Мест, связанных с Луи 12 там не так много, – парировал Барт.
– Недостаточно! Ты что-то от меня скрываешь. Это же очевидно, что за потрясающее открытие: искать в Париже! Говори, – и он приставил пистолет к голове Макса.
Барт смотрел равнодушно на хромированный револьвер с длинным и толстым дулом. Ему было так плохо, что он и сам бы с удовольствием приложил холодный металл к виску. Даже был не против выстрела, без коньяка существование было очень болезненным.
Умник явно любил показуху, он картинно взвел курок, Макс не шелохнулся. Громко выдохнув, Барт произнес, каждое слово ему давалось с трудом::
– Искать надо на линии Розы. Шекспир, действительно, уточняет, он вводит в произведение Розалину. У предшественников никакой Розалины нет. Rosaline. Почти совпадает с Roseline.
– Кого ты пытаешься надуть? – закричал Гетц размахивая револьвером. – Какая линия Розы?! Парижский меридиан был введен лет через пятьдесят после Шекспира.
– Только не в тайных обществах, к которым, вы не будете отрицать, принадлежал и Бэкон, – сказал Барт. – Это меридиан появился на мистической линии, а не наоборот. Посмотрите учения мартинистов.
– Но причем здесь Бэкон. Мы же говорим о Шекспире. Или ты подразумеваешь антистратфордианскую теорию? Ну допустим, хотя я, как ученый, считаю ее глупостью.
– Ты? Ученый? – Барта передернуло.
– Мне до Харона, что ты там обо мне думаешь! Выкладывай что там еще!
– Дыма без огня не бывает. Может Бэкон имел какое-то влияние на Шекспира. Кто теперь докажет правда это, или вымысел. Но линия Роза – древний мистический меридиан, проходящий по всему Парижу. И мест, оставшихся нетронутыми со времен Луи 12, находящиеся на этой линии Розы не так уж и много.
– Но ведь барон Осман так перестроил город, что вряд, таких мест много, – какие шансы отыскать амулет.
– Такие амулеты просто так не пропадают. Они знают, когда быть сокрытым, а когда открыться ищущим. И если мы нашли один, значит время пришло и показаться миру и остальным. Я собирался углубиться в учениях мартинистов. Они об этом меридиане знали почти все.
Гетц задумался:
– Звучит не слишком убедительно, но с мальтийским замком тоже было мутновато.
Гетс выставил револьвер целясь в Барта.
– Пока, дорогой мой хоббит.
И нажал спусковой крючок. Макс дернуться не успел. Но выстрела не последовало. Раздался лишь сухой щелчок. Гетц улыбнулся:
– Ой. Pабыл зарядить. Ладно. В следующий раз, Барт. Твою теорию проверим. Вашу прекрасную спутница будет теперь нашей спутницей. Мы забираем ее с собой. Во-первых, мне крайне приятно ее общество, во-вторых, еслиты солгал она будет некоторой гарантией. Йен, помоги девушке пройти с нами, – распорядился он. – А вам господа, удачи. И, не советую покидать этот зал в течение получаса, а то прекрасной Марлен станет не очень хорошо. Мы за вами следим, – и он показал на камеры наблюдения.
Гетц уже было повернулся к выходу, но остановился на полпути.
– Ты так увлек меня рассказом, Бартоломью, что я совсем позабыл о том, что принадлежит нам. Может, ты расскажешь где вы спрятали найденные части амулета?
– Амулета? – Барт и так не сильно походил на умного.
Макс тихо сидел. Рыпаться сейчас было бессмысленно. По крайней мере пока их не собираются грохнуть.
– Нет? не скажешь? Ну я попытался.
– Мы не идиоты, чтобы возить его с собой, зная, что за мной следят такие чудесные люди. Амулет остался в России. – отозвался Макс.
– Не болтайте ерундой! – выкрикнул Гетц, но в голосе послушались сомнения. – С этим нельзя расставаться.
– Вы же всех обыскали уже, – с спокойно сказал Макс.
– Может, недостаточно хорошо? – задумчиво сказал Гетц. – ОК, раздевайтесь, Марлен, к Вам, это, разумеется, не относится. Мы ведь, едем с Вами в Париж. А этот город создан, чтобы открывать секреты, особенно, если они спрятаны под одеждой. Вы же станцуете нам приватный танец
Макс видел, как Марлен проглотила несуществующий лимон.
– Что сидим? Раздеваемся! Раздеваемся! – поторопил Гетц.
– Гетц, ты еще и изварщенец, – заметил Барт.
Гетц оставил это замечание без внимания, хотя по его виду было понятно, что он этим гордится.
– Паспорта и ваши замечательные гаджеты мы вам оставим. Если вспомните, где амулет – сообщите. Мы быстро к вам приедем. Я рекомендую вспомнить, поскольку ваша спутница будет с нами. Приятного вам времяпрепровождения в моем родном городе. Очень рекомендую посмотреть музей еще раз, пока у вас есть времечко. И конечно, Берлинский зоопарк, там вы найдете своих пушистых сородичей. Вам понравится. А вас, дорогая Марлен, прошу следовать с нами, нас ждет хороший автомобиль, для вас я приготовил французский абсент.
Через минуту в зале перед воротами Иштар остались только голые Барт и Макс. Барт был взбешен. Он был готов перегрызть основание ворот. Но после нескольких ознакомительных кругов, принялся беспомощно ругаться.
– Вот сволота!
– Я понял почему ты его недолюбливаешь. Я присоединяюсь к тебе в твоей ненависти.
– Зачем раздевать-то!
– Унизить. И задержать нас. Пока мы будем искать одежду, они уйдут.
Макс нашел зал, в котором спрятал очки, поднял их и оглядел:
– Не сломались, смотри-ка, – хмыкнул он. – Ангел, ты меня слышишь? Прием! Ты можешь отследить их перемещение?
– Я отследил перемещение вашей одежды. Она у запасного выхода валяется. – Макс услышал металлический голос Ангела.
– Я так почемуто и думал, – Макс уселся на пол. – Садись, Барт. В ногах правды нет. Подождем полчасика. Будем соблюдать правила игры.
– Почему они нас отпустили? – спросил Барт.
– Они не отпустили. Они будут следить за каждым нашим шагом.
– Ну тогда давай нагоним их и отобьем Марлен.