полная версия

Евгений Викторович Донтфа
Девочка и пёс

– Ваш вопрос звучит так, словно моя нагота это какая-то политическая позиция, вызов обществу, демонстрация какой-то идеи.

– А разве это не так?

– Нет конечно. Я голый потому что мне не нужна одежда. Только и всего.

– Здесь достаточно прохладно по ночам чтобы разгуливать нагишом, тебе так не кажется?

– Нет, мне так не кажется. Мне вполне комфортно. Но вообще мы живем гораздо севернее и там намного теплее чем здесь.

– Тем не менее, хотя бы штаны, мне кажется, тебе бы не помешали.

– Зачем? Чтобы соблюсти так называемые правила приличия?

– Хотя бы.

– Госпожа Минлу, человек слишком зашорен, закрепощен, задавлен кучей ненужных традиций, ритуалов, правил, догм и принципов. Попробуйте на миг освободиться от всего этого мусора и скажите мне в чем разница между моим, скажем, указательным пальцем правой руки и моим поцем. Это просто части моего тела, сделанные из одной и той же плоти и в которых течет одна и та же кровь. Я понимаю, вам трудно это сделать. Вы даже не смогли заставить себя посмотреть на мой поц, хотя чисто инстинктивно вас тянуло это сделать. Но в вас заложено лживое понятие, что есть что-то нечистое, оскорбительное, развратное, неприличное в том чтобы видеть половые органы чужого человека. А в указательном пальце ничего такого нет. Правда? Хотя в некоторых экзотических сексуальных практиках есть методики доставления женщине удовольствия именно указательным пальцем, а еще им ковыряют в носу, но все же зрелище голого пальца вас нисколько не оскорбляет. Так?

– И после этого ты утверждаешь что твоя нагота не демонстрация некой идеи? – Усмехнулась Минлу.

– Утверждаю. Мне просто не нужна одежда. Если вокруг станет действительно холодно, я оденусь. Кроме того, если вас это успокоит, среди моих спутников есть и одетые люди.

– А я вполне спокойна, – с ноткой холода ответила девушка. – Меня нисколько не волнуют религиозные фанатики, чтобы они не проповедовали.

– Простите пожалуйста, госпожа Минлу, я ни в коем случае не намеревался как-то задеть вас, – очень миролюбиво произнес Марат. – И поверьте, мы никакие не фанатики и ничего не проповедуем. Мы просто хотим быть счастливыми людьми. Вот и вся наша религия.

Некоторое время оба молчали.

– Счастья хотят все, – наконец проговорила девушка. – Можно сказать это единственная общечеловеческая религия.

– Да. Но только понимание счастья у всех разное.

– И какое твое понимание?

– Очень простое, как мне кажется. Человек должен делать все что ему захочется. Если это не мешает другим. Счастье – это быть свободным.

– Это всё?

– Всё. Остальное вторично.

– Неужели? А как же любовь, дети, семья?

– Причем тут это?

– Разве это не важно для человеческого счастья?

– Человек сам решает это. Но если отнять у человека свободу, любая семья станет ему в тягость. Человек должен следовать голосу своего сердца. Если счастливым его делает выращивание цветов, ему следует выращивать цветы. Если ему нравится ковать мечи, пусть он кует мечи. Если ему нравится заниматься любовью, пусть занимается любовью. Если его сердце радуется при виде любимой жены и любимого ребенка, ему следует быть с ними. Но главное чтобы человек сам сделал свой выбор, слушая только себя и никого другого. Если человек не сможет сделать счастливым себя, он тем более не сможет сделать таким кого-то еще.

– Значит главное сделать счастливым себя?

– Прошу вас, госпожа Минлу, не передергивайте мои слова. Главное чтобы человек был свободным и думал своей головой, чтобы он не руководствовался в своих поступках мнениями окружающих.

– Но разве это не есть основа нашей морали? Мнение большинства?

– А разве это не есть главная проблема нашей морали? То что она идет из вне, а не из глубины человеческой души. Если бы все придерживались простого принципа, озвученного мною ранее, мораль бы, как таковая, вообще была бы не нужна.

– Делай что хочешь, только не мешай другим?

– Да.

– Вряд ли это возможно.

– Почему? Разве мы с вами мешаем друг другу. Возможно слово «мешать» не совсем верное. Точнее будет сказать причинять страдание. Делай что хочешь, только не причиняй страдания никому другому.

– Все-таки я думаю это невыполнимое условие.

– Только потому что сами люди не хотят его выполнять. Не надо только приводить в пример родителя, который наказывает ребенка чтобы научить его уму-разуму или лекаря, который делает пациенту больно чтобы излечить его. Я думаю вы понимаете что я говорю о другом.

– А что о тех кому нравится причинять страдание другим?

– Это больные люди, – не задумываясь ответил Марат. – Это самые безобразные уроды на земле, ибо у них либо нет вовсе, либо страшно извращены и искорежены те части души, что есть у нормальных людей. Те части души, которые не дают сделать больно другому, вернее даже не так, те части души, которые ответственны за само отсутствие подобного желания.

– Но таких больных уродов немало, ты не находишь? – Спросила девушка, думая о лесорубах из Туила.

– Немало, – согласился Марат, – но все же, по счастью, гораздо меньше чем нормальных людей.

Девушка взяла ветку и задумчиво поворошила угли.

– Значит свобода превыше всего? – Уточнила она.

– Свобода единственное нормальное состояние для существования человека. Она не превыше всего. Она единственная. Лишь свободный человек способен быть настоящим человеком.

– В этом и состоит учение твоей секты? – Поинтересовалась Минлу. Она отдавала себе отчет, что задавая этот вопрос, хочет как-то задеть этого человека. Девушка понимала, что наверное неправа, но никак не могла справиться с раздражением от того как часто он произносил слово «свобода» или может быть от того, что он действительно чувствовал себя таким свободным.

Голый мужчина чуть-чуть подался назад, словно для того чтобы лучше разглядеть свою собеседницу в целом.

– Я, конечно, еще очень мало вас знаю, госпожа Минлу, но на какой-то миг мне показалось, что вы специально пытаетесь задеть меня, – с легкой улыбкой и очень дружелюбно проговорил он.

– Ну что ты, тебе показалось.

– Разве вы не поняли что мы никакая не секта?

– Боюсь это не так уж и очевидно. Кто вы?

– Мы просто жители одной деревни.

– И где эта деревня?

– На севере.

– Далеко на севере?

– Достаточно далеко. Наша деревня расположена в долине Сияющих цветов на берегу реки Лоны, если вам это о чем-то говорит.

– Нет, не говорит, – призналась Минлу. – Но звучит красиво. Я так понимаю вы агронцы?

– Мы не относим себя к какой-либо стране или государству.

– О, Великий Янку, – с фальшивым ужасом воскликнула девушка, – так вы что и налоги не платите?

– Не платим, – с улыбкой ответил Марат.

– Куда только смотрит король и его доблестные судьи.

– Мы не считаем себя подданными короля. Мы живем уединенно, сами по себе.

– Зачем же вы тогда пришли сюда?

– Ну, несмотря на наше отдаление от прочих сообществ, мы вовсе не затворники, мы не хотим замыкаться в себе. Мы любим путешествовать, видеть новые места, встречать новых людей. – Мужчина пристально поглядел на Минлу. – И возможно кто-то из этих людей захочет присоединиться к нам. Мы будем рады принять их.

Девушка с понимающим выражением покачала головой.

– Ясно, – сказала она.

– Что именно вам ясно?

– Общая картина. Ищете свежую кровь для вливания в ваш замкнутый мир. Но больных уродов, тех душевных инвалидов, которых ты описывал, вы конечно не принимаете?

– Нет, – кратко ответил Марат.

– А как вы их определяете?

Мужчина пожал плечами.

– Обычно это сразу видно. Стоит немного поговорить с человеком и становится понятным уважает он свободу другого человека или нет.

– Да? – Девушка снова подумала о лесорубах из Туила. Вспоминая сейчас свое первое впечатление о них, она вынуждена была признать, что оно было скорее негативным, чем положительным. Хотя с другой стороны в начале они казались вполне нормальными людьми. Они сидели и просто разговаривали. Скабрезные шутки и сальные взгляды Пулта пришли позже, но даже это не заставило её бежать прочь. Она так давно не видела людей и так давно не ела, что решила простить Пулту его грубое заигрывание. В конце концов он был простым работягой, не стоило ждать от него утонченного обхождения. И тем не менее эти лесорубы оказались душевными уродами и подонками (девушка почувствовала как вроде бы давно угасший гнев начинает пылать с прежней силой). Но разве она не почувствовал этого сразу, еще до того как Пулт попытался изнасиловать ее?

– Да. Вы так не считаете?

Минлу, не ответив на вопрос, спросила с усмешкой:

– И что, у меня есть шанс жить на берегу Лоны?

– Там может жить кто угодно, это свободная земля, приходи и живи. Мы именно так и поступили.

– Уклончивый ответ, но я так понимаю меня ты не хочешь видеть в своей деревне?

Марат улыбнулся, медля с ответом.

– А то бы бегала там нагишом среди Сияющих цветов, а?

Марат улыбнулся еще шире.

– Вы шутите, госпожа Минлу, – сказал он. – Сразу видно, что такая уединенная пасторальная жизнь не для вас.

– Почему? – Искренне удивилась девушка.

– Вы производите впечатление человека, глубоко захваченного этим миром. У вас нет усталости в глазах, в них горит огонь. И Путь. Ваше сердце зовет, призывает вас идти по нему. А вы явно следуете голосу своего сердца.

– Говоришь туманно как все священники, – девушка улыбнулась, "и как все еретики", добавила она про себя, вспомнив отца Буртуса. Но все же слова Марата были ей приятны.

– Я не священник, когда-то я был простым кузнецом, и говорю только то что вижу и чувствую.

– Что-то ты довольно худощав для кузнеца.

Марат пожал плечами.

– Какой есть, к тому же я ковал в основном мелкие детали, главным образом в сотрудничестве с лоя.

– Не знала что им нужно в этом деле сотрудничество Омо. Насколько я знаю они и сами прекрасные кузнецы.

– Это так. Они давали мне в основном, так сказать, черновую работу, на которую не хотели тратить свое время. И щедро платили за это. Должен сказать, что вашу собаку несомненно делал великий мастер, возможно я даже знаю его имя. И к тому же такой шедевр несомненно стоит огромных денег. Вы купили его или получили в дар?

Минлу озорным взглядом покосилась на металлического пса, который продолжал бездвижно лежать, закрыв глаза. Какое-то мгновение ее мучили сомнения, но затем она решилась.

– Кит, – звучно произнесла она, – не хочешь рассказать велеречивому Марату как мы встретились?

Пес какое-то время помедлил, но потом все же открыл глаза, поднял голову и посмотрел на голого мужчину.

– Это была случайная встреча, – очень внятно проговорил пес, чуть приоткрыв пасть.

Большие глаза Марата расширились. Почти с детским удивлением и восторгом он смотрел на собаку. Наконец на его лице проступило выражение некоего понимания.

– А-а-а, – с улыбкой протянул он, – ясно. Вы чревовещательница. Изумительно. Вы так зарабатываете на жизнь? И движения головы такие плавные, так убедительно, честное слово как у настоящего животного. Примите мои поздравления, госпожа Минлу.

– Возможно это будет для вас потрясением, сэр, но чревовещание здесь абсолютно ни при чем. Я говорю собственным голосом и выражаю между прочим свои собственные мысли.

– И правда потрясающе, – восторженно глядя на девушку и улыбаясь, проговорил Марат. – Кажется что ваш рот полностью закрыт и губы не шевелятся. Абсолютно полная иллюзия, что животное говорит само. Примите мои поздравления, вы настоящий мастер в этом деле.

Минлу посмотрела на Кита и, увидев как ей показалось обиженно-недовольное выражение на его морде, не выдержала и засмеялась.

– Ну ладно, Кит, ну не сердись, – со смехом сказала она. – Видимо наш собеседник, не смотря на всю широту его взглядов, все же не настолько свободен от предрассудков, чтобы принять факт того, что разумные существа с душой и интеллектом могут быть сделаны из металла.

– Я нисколько не сержусь. И по моему скромному мнению, хождение голым еще не говорит о широте взглядов и непредвзятости, – сказал Кит. – Для меня это скорей просто бросание в очередную крайность.

Марат переводил взгляд с девушки на пса и обратно.

– Поверить не могу, – тихо произнес он. – Это невероятно. Ваш диалог абсолютно живой, как будто собака и вправду говорит.

– Потому что я и вправду говорю, – сказал Кит, пристально глядя на мужчину. – Посмотрите мне в глаза.

Ночной гость некоторое время глядел в черные глаза собаки. В какой-то момент он неуверенно усмехнулся, как будто какая-то дикая мысль возникла в его голове.

– Хорошо, я вам помогу, – сказал Кит, поднимаясь на ноги.

Марат с изумлением, в которое начали закрадываться нотки страха, наблюдал за тем как огромный металлический пес обходит костер и приближается к нему.

– Теперь вы находитесь между мной и Минлу, – дружелюбно произнес Кит. – И сейчас, я полагаю, вы без труда можете определить источник звука моего голоса. Согласитесь, он определенно идет от моей головы, а не со стороны моей спутницы, не так ли?

Изумление на лице Марата переродилось в маску откровенного потрясения и испуга. От пасти пса его отделяло не больше полуметра. Мужчина заворожено смотрел в черные глаза невероятного существа, не в силах ни пошевелиться, ни что-нибудь сказать.

Кит сел на попу и улыбнулся.

– Бояться вам абсолютно нечего, – сказал он. – Ведь вы уважаете нашу свободу, а мы вашу.

Голый мужчина наконец начал приходить в себя.

– Это невозможно, – прошептал он. – Я бы никогда не поверил. Вы живой! Простите, господин пес, если мои слова…

– Не надо ни за что извиняться, – поспешно сказал Кит. – Ваша реакция абсолютно естественна. Поверьте я был шокирован не меньше, когда увидел вас совершенного голым.

Пес улегся возле костра невдалеке он мужчины

Марат неотрывно глядел на собаку, пытаясь осознать происходящее.

– Я слышал, что лишь у Королевы Лазурных гор, Великой повелительницы лоя, есть существа подобные вам, – произнес он.

– Ну как видите не только у неё. Так что, вы не считаете что хождение без одежды это все-таки крайность? – Непринужденно поинтересовался Кит.

Марат посмотрел на него словно увидел его в первый раз. Кит перехватил его взгляд.

– Я понимаю, – сказал он, – вам возможно странно вести беседу с таким как я, но тем не менее я бы хотел, если возможно, услышать ответ. Мне и вправду любопытно.

Марат наконец усмехнулся, вроде как окончательно приходя в себя.

– Определенно вы самый необычный собеседник из всех что у меня были до настоящего времени. – Он посмотрел на девушку. – Простите, госпожа Минлу.

Девушка подняла ладони перед собой, как бы говоря, что она нисколько не возражает.

– Все нормально. И определенно Кит один из самых необычных спутников, что были у меня.

– Кит?

– Так меня зовут, – объяснил пес.

– Кит, – повторил мужчина и тут же поспешно добавил: – Господин Кит.

– Это ни к чему, просто Кит, – попросил пес.

– В самом деле, – сказала девушка, – я у тебя госпожа, Кит у тебя господин, к чему все это? Ты же вроде абсолютно свободный человек, какие для тебя могут быть господа?

– Я говорил это из вежливости, а не в знак принижения моего статуса перед вашим.

– Замечательно. Тогда думаю сейчас этой нормой вежливости вполне уже можно пренебречь, – сказала девушка.

Марат ответил с легким поклоном:

– Как скажете, сэви. Итак, возвращаясь к вашему вопросу, – он посмотрел на собаку. – Я не считаю это крайностью.

Кит перевел взгляд на огонь.

– Я думаю, – заговорил он, – вы вполне отдаете себе отчет, что в человеческом обществе существуют некоторые устоявшиеся традиции, правила, нормы поведения, которым подчиняются не в силу узости мышления, ограниченности ума, страха или выгоды. Им подчиняются чтобы сообщество могло плодотворно и комфортно функционировать, с учетом физиологических и психологических параметров свойственных членам этого сообщества.

Марат улыбнулся.

– Я должен признаться мне довольно трудно воспринимать ваши слова, ибо вы столь невероятный собеседник, что это отвлекает меня от смысла вашей речи. Это словно… я не знаю, говорить с огнем.

– Поверь со мной было также, когда я слушала тебя, – сказала девушка. – Ты вроде бы и умные вещи говоришь, но я просто неспособна всерьез воспринимать человека без штанов.

Мужчина посмотрел на нее.

– Ну что ж, я должен открыть вам страшную тайну, – сказал он заговорщическим тоном. – Когда мы приближаемся к поселениям людей, мы, прекрасно осознавая какой нездоровый ажиотаж может вызвать наше появление в голом виде, одеваем одежду.

– Ты даже не представляешь насколько нездоровый, – мрачно произнесла девушка. – Там на западе город Туил, откуда мы и идем. Так вот, местный священник, глубоко религиозный отец Буртус, проклинал и ненавидел меня за то что я хожу в брюках, тогда как ему совершенно точно известно, что Бог предписал женщинам ходить в платьях и нарушение этого повеления великое преступление.

– Что ж такие люди встречаются, – с сожалением согласился Марат. – Это неразвитые, ограниченные личности, замкнутые в своем собственном вымышленном мирке.

– Да, только ты забываешь, что эти ограниченные личности весьма часто имеют неограниченную власть.

– Они не имеют никакой власти, кроме той что мы даем им сами, – возразил Марат.

– Что?! – Девушка почувствовала себя задетой. – Что это значит? Я не давала им никакой власти над собой. Но они схватили меня, судили безумно фальшивым судом и приговорили к повешению. Кит спас меня.

Марат посмотрел сначала на собаку, потом снова на девушку.

– Я хотел только сказать, – серьезно проговорил он, – что вся власть этих людей эта та власть, которую им дала толпа, а сами по себе они ничто.

– Пусть так, это ничего не меняет по сути.

– Их просто нужно обходить стороной, держаться от них подальше.

– Совет хорош, если ты живешь в далекой глухомани, среди диких лесов, в затерянной долине. Но здесь у тебя мало возможности держаться от них подальше. Вот вы идете голыми по дороге. Вы не боитесь что вас просто побьют? Или допустим вас встретит отряд доблестной судебной гвардии. И если они услышат ваши речи, они вполне могут вас всех просто зарубить на месте, я не шучу.

– Наверное могут, – согласился мужчина. – Правда несколько раз мы встречали в дороге гвардейцев Судебной Палаты и даже самих судей, но они отпускали нас с миром.

– Вы были голые?

– Часть из нас. Как сейчас.

Девушка посмотрела на него с сомнением.

– Трудно в это поверить, – призналась она. – Вы говорили им все тоже что сказали мне?

– Нет, конечно, – улыбнулся Марат. – Мы достаточно разумные люди, хотя возможно и не производим такого впечатления.

– Что же вы говорили?

– Что мы из далекой деревни на границе с Кирмом, совершаем паломничество.

– А ваша нагота?

– Наше личное дело, часть нашей культуры, просто здоровый образ жизни.

– Здоровый образ жизни?

– Да. Постоянное соприкосновение открытого тела с природой очень закаляет. Как вы думаете сколько мне лет?

Минлу улыбнулась.

– Я думала об этом, – сказала она. – Честно говоря трудно определить. Что-то около тридцати может быть.

– Сорок три.

Девушка удивленно поглядела на него.

– Однако! – С улыбкой воскликнула она. – Теперь я всерьез задумалась о том чтобы раздеться. Но как к вам относились судьи?

– Как к безобидным невежественным деревенщинам со своими дикими нравами. В основном шутливо. Мы бесполезны для них. У нас нет ничего ценного.

– Ты забываешь что люди сами по себе ценность. Вы не боитесь попасть в лапы работорговцев?

– Работорговля одна из самых мерзких вещей в этом мире, – с какой-то горечью произнес Марат. – Но мы свободные люди и никогда не будем рабами.

– Вас могут заставить.

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Не могут. Мы лучше умрем.

– Звучит впечатляюще, но я боюсь вы не представляете на что способны работорговцы. С вами есть дети?

– Нет, мы никогда не берем с собой в путешествие детей.

– Ну с вами женщины. Что если им приставят нож к горлу, как вы поступите тогда?

– Мы будем сражаться и умрем вместе с нашими женщинами.

Кит посмотрел на мужчину.

– У вас есть оружие? – Спросил он.

– Охотничьи ножи и луки.

Девушка внимательно глядела на Марата. Она пыталась понять действительно ли он сделает это.

– Значит вы не просто блаженные паломники и способны защищаться? – Поинтересовалась она.

Марат слабо улыбнулся.

– Наша жизнь это свобода. Свою жизнь мы будем защищать. Как умеем.

– Один мудрый человек, мой учитель, мне однажды сказал. В жизни человек должен постигнуть три искусства. Искусство защищать себя. Искусство быть свободным. И искусство любить. И именно в такой последовательности. Чтобы быть свободным, человек должен уметь защищать себя и свою свободу. А чтобы любить по-настоящему, человек должен быть свободным.

– Я запомню это, – серьезно сказал Марат. – И на какой вы сейчас стадии? – Он кивнул на меч. – Защищать себя вы наверно уже умеете. Значит сейчас вы учитесь быть свободной?

Минлу улыбнулась и покачала утвердительно головой.

– Я думаю, что да.

Кит потянулся, вытягивая передние лапы, и широко зевнул, оттопырив длинный розовый язык. Мужчина как завороженный наблюдал за этим.

– И все-таки, мне кажется ваша жизнь была бы проще, если бы вы носили одежду, – неторопливо проговорил пес.

– Позволю себе не согласиться с вами, – вежливо возразил Марат. – Проще делать так как хочется. А мне хочется не обременять свое тело кусками тканей и шкур.

Кит посмотрел на него.

– В конце концов вы же тоже голый, – с улыбкой произнес Марат.

– Никогда не думал об этом, – признался пес.

– Вот именно, – радостно воскликнул мужчина. – В этом-то всё и дело. Для вас это не имеет никакого значения, вы этого просто не замечаете. Люди тоже могли бы подняться над своими условностями и предрассудками и просто не обращать на это внимания. И всё сразу стало бы проще. Кому холодно пусть кутается в плащи, а кому комфортно пусть ходит нагишом.

– С трудом себе это представляю, – усмехнулась Минлу. – Чтобы по городам ходили толпы голых людей. На рынках, в лавках. А церкви? Да священники хором проклянут вас за такие идеи, а потом под шумок и сожгут от греха подальше.

– Ну священники священникам тоже рознь, попадаются вполне здравомыслящие и даже веселые. Хотя вы правы, большинство из них, с их ортодоксальностью и боязнью отступить хоть на букву от святых книг, скорей всего предпочтут сжечь зачинателей повсеместной наготы.

– Да и к тому же дети, они будут видеть все это и …, – Минлу замолчала, не сумев выразить до конца свою мысль.

– Как раз с детьми все гораздо проще. Те, кто росли в присутствии голых взрослых, очень быстро привыкают к этому и совершенно перестают придавать этому значение.

– А как же… ну…, – Минлу слегка покраснела, хотя конечно в темноте наступившей ночи это осталось незаметным, – влечение? Мужчины видят голых женщин постоянно, а женщины мужчин.

– Ну и что. Наоборот люди становятся спокойней, привыкают к этому зрелищу. И уже не впадают в дикое возбуждение лишь при одном виде обнаженного тела представителя противоположного пола. Это становится обыденностью, рутиной, так сказать, и мышление перестраивается.

– И что же тогда их возбуждает?

Марат улыбнулся.

– Ну-у, как и у всех остальных, сам процесс. Заигрывания, флирт, ласки, поцелуи и так далее.

– Все равно не представляю этого себе. На меня тут недавно напали лесорубы, жаждавшие удовлетворить свою похоть, так я не представляю чтобы было если бы я ходила голой.

– А причем тут одежда? Это люди, которые практически остались животными в своем развитии, одетая вы или раздетая им безразлично. Да и вообще, мне кажется, что полуодетая женщина, или в каком-нибудь обтягивающем костюме, выглядит гораздо более соблазнительнее, чем просто голая женщина.

– Неужели?! – Усмехнулась девушка.

– Мое личное мнение.

В этот момент из темноты возникла лошадиная голова. Посмотрев на голого мужчину, она фыркнула и произнесла голосом Талгаро:

– Клянусь огнедышащим Янку, вам явно не помешали бы хорошие штаны. Что случилось? Вас ограбили?

Марат потрясённо смотрел на лошадиную голову.

– Невероятно…, – пробормотал он. – Конь тоже говорящий!

– Что?! Вас по голове что ли ударили? – Спросил лоя, входя в круг света от костра.

Мужчина уставился на Талгаро.

– Что? – Лоя смотрел на Марата, затем перевел взгляд на девушку, затем на металлического пса. – А-а, ясно. Вы познакомились с Китом и теперь и с конем пытаетесь разговаривать. Но почему вы голый?

– Все нормально, Тал, – сказала Минлу, – это просто жизненная позиция.

– Жизненная позиция?

– Да, стремление быть свободным от всего ненужного, – пояснила девушка. – Кстати, это Талгаро. Талгаро, это Марат. Он из далекой северной деревни, путешествует с односельчанами по свету.

– Очень приятно познакомиться с вами, господин Талгаро, – с традиционной дружелюбной улыбкой проговорил Марат.

Лоя подошел ближе к огню, удивленно глядя на мужчину.

– С каких это пор штаны стали ненужными? – Поинтересовался он.

Марат вздохнул.

– Мы уже довольно продолжительное время обсуждаем с вашими друзьями вопрос моей наготы и мне не хотелось бы повторяться, но говоря в двух словах, вопрос о том носить одежду или не носить это личное дело каждого, не так ли?

Талгаро некоторое время пристально глядел на ночного визитера.

– Это все равно что сказать, что мыться или не мыться это личное дело каждого, – наконец проговорил он.

– Боюсь аналогия не совсем уместна, – возразил Марат. – Вопрос чистоты – это вопрос здоровья.

– И что? Это ведь все равно личное дело каждого. Вы можете не мыться, не стричься, ходить грязным, вонючим и заросшим, не так ли? Допустим вам просто не хочется тратить на это время, а впечатление, которое вы производите на окружающих вас не волнует.

– Грязь и вонь отвратительна, – сказал Марат.

– А можно подумать зрелище вашего хозяйства приносит радость и удовольствие, – очень серьезно произнес Талгаро.

Минлу улыбнулась.

– Вид голого самца народа Омо вам неприятен? – Спокойно спросил Марат.

– Я думаю, по большому счету мне безразлично. Однако мы все живем в обществе, в котором приняты определенные нормы поведения. И нарушение этих норм вряд ли можно счесть привлекательным.

Талгаро пододвинул из кучи дров небольшое бревнышко и сел на него. Откинув свою конусовидную шляпу за спину, он посмотрел на Марата, как бы приглашая того к беседе.

– Нормы нормам рознь, – ответил тот. – В отношении наготы это по большой части просто ханжество.

– А я считаю, что интимный мир человека должен оставаться скрытым от остальных.

– Я с этим согласен, господин Талгаро. Но интимный мир человека находится в глубине его души, а не в его половых органах.

– Клянусь грудями синеокой Брунгильды, половые органы играют в этом определённую роль, – воскликнул лоя.

– Играют, – согласился Марат. – Кстати, упомянутая вами Брунгильда по преданию ездила обнаженной на своей кобыле прикрываясь только своими роскошными длинными волосами.

– Возможно. Но вы не Брунгильда.

– Простите, господин Талгаро, но я все же склонен думать, что ваша неприязнь вызвана не отвращением к виду голого тела как такового, а самим фактом того что кто-то позволяет себе так вести себя.

Кит оглянулся через плечо.

– Кто-то идет, – сказал он.

– Это наверно за мной, засиделся я тут у вас, – с улыбкой произнес Марат. – Мне было очень приятно беседовать со всеми вами.

Из темноты возникла молодая женщина. Из одежды на ней была только короткая юбка. Она робко приблизилась и встала за спиной Марата.

– Приветствую вас, добрые люди, – тихо сказала она.

Лоя поднялся с бревнышка, поклонился и церемонно произнес:

– Да продлятся ваши годы на века, госпожа.

– Привет, – сказала Минлу.

– Здравствуйте, – сказал Кит, повернув голову и посмотрев на гостью.

Женщина застыла, неотрывно глядя на металлического пса.

– Это Анни, – представил Марат свою спутницу. – Анни, это Минлу, господин Талгаро и Кит.

Молодая женщина, чуть улыбаясь, посмотрела на каждого и снова ее взор остановился на металлической собаке. Она приблизилась к голове пса и опустилась на колени. Протянув руку, она спросила с каким-то затаенным волнением:

– Можно?

– Что? – Не понял Кит.

– Прикоснуться к вам, – со смущенной улыбкой произнесла молодая женщина. – На удачу.

– Конечно, – ответил пес. – Но почему вы решили что я приношу удачу?

Анни протянула ладонь к его правому плечу и медленно провела пальцами по гладкой металлической поверхности. Потом осторожно дотронулась до его щеки. Женщина была погружена в какие-то свои мысли и отвечать казалось не собиралась.

– Вы такой теплый, – тихо проговорила она.

Минлу и Талгаро внимательно наблюдали за женщиной и думали в общем-то об одном. Спутница Марата приняла факт существования живой металлической собаки сразу и без колебаний, не пытаясь искать каких-то возможных объяснений этого феномена. У ней не возникло ни одной мыли о том что это механизм лоя, чревовещание или что-то еще. Она видела в собаке равное разумное существо. Это немного обескураживало их, ибо сами они отнеслись к Киту при первой встречи иначе.

А Минлу даже ощутила легкую тень некого раздражения, наблюдая как эта полногрудая девица по-свойски ведет себя с Китом.

– Конечно же вы приносите удачу, – улыбнулась Анни. – Если боги создают такое удивительное создание, как вы, господин Кит, то несомненно они создают его для удивительной судьбы, и раз уж они вложили столько труда в вас, то они несомненно любят вас. А любимчики богов всегда приносят удачу.

Металлический пес неотрывно глядел на молодую женщину и мысли его пребывали в некоторой растерянности. Он не мог найти слов для ответа. Он вдруг понял, что возможно впервые в его жизни к нему относятся как к равному. То есть конечно и дед Элен, его создатель, и ее отец, и сама девочка всегда относились к нему как к равному, до какой-то степени, но всё же они знали, что он всего лишь робот, искусственная имитация живого, устройство, которое можно включать и выключать, программировать и перепрограммировать. А вот эта женщина абсолютно ничего из этого не знала и видела перед собой пусть совершенно невероятное, но тем не менее, человеческое существо, из другой плоти, другого телосложения, но и все-равно, человека. Это было странное ощущение.

Минлу как будто почувствовала что Кит в растерянности и постаралась прийти к нему на выручку.

– Простите нас, Марат, Анни, но нам пора бы уже ложиться, мы очень рано выезжаем, – сказала она, поднимаясь с седла.

Встав в полный рост, она приветливо улыбаясь поглядела на гостей.

– Конечно-конечно, – поспешно сказал Марат, тоже поднимаясь. Он прикоснулся к плечу молодой женщины. – Ступай, Анни, я сейчас приду.

Женщина, не отрывая взгляд от Кита, поднялась.

– Спасибо вам, – сказала она ему.

– Ну что вы, не за что, – ответил пес.

Попрощавшись со всеми, она удалилась. Марат медлил.

– Что-то еще? – Поинтересовалась Минлу, стоя возле огня и глядя в большие глаза голого мужчины.