Евгений Викторович Донтфа
Девочка и пёс
Судья оторвался от книги и поднял глаза на свою пленницу. Улыбка исчезла с лица девочки, но взгляд она не отвела.
– Ты что-то хочешь сказать мне? – Спросил Мастон Лург.
– Нет. Я просто думаю о том какой же вы все-таки жалкий и примитивный.
Судья усмехнулся.
– Я понимаю твое раздражение и досаду и твое жгучее желание по больнее меня уколоть. Но меня уже давным-давно не трогает то что говорят люди. Почти всех их слова просто мусор, шелуха их бессилия и глупости.
Элен лежала на спине, согнув ноги в коленях и подложив левую руку под голову. Судья любезно передал ей небольшую подушку, чтобы она не стукнулась о стенку кареты на каком-нибудь ухабе дороги. В целом ей было довольно комфортно, только ноги немного затекли, лежа она не могла их выпрямить. Но несмотря на эти удобства, ненависть ее нисколько не ослабевала. И судья был прав, ей очень сильно хотелось уколоть его по больнее, хотя бы словами.
– Дело не в этом, – соврала девочка. – Я просто удивляюсь тому, что вот вы, взрослый умный решительный человек, тратите свою жизнь на подлости, обманы, убийства, воровство и все это ради какой-то наживы, ради сомнительного удовольствия мнимой власти над другими людьми.
Судья сглотнул слюну, медленно вложил закладку между страницами и закрыл книгу. Он делал все это очень осторожно, изо всех сил стараясь чтобы у него не дрожали руки. Он был напуган, он и сам не смог бы отчетливо объяснить что именно его так напугало. Этот странный ребенок… Его даже посетила совершенно бредовая идея, а что если эта девочка – ангел, небесное существо принявшее такое невинное обличье.
– В мире тысячи вещей более интересных и достойных, по сравнению с которыми ваши дела это просто копание в зловонных отбросах, но тем не менее вы выбрали последнее.
Судья поднял глаза на девочку.
– Почему ты говоришь, что я трачу свою жизнь на убийства? – Спросил Мастон Лург. Он еще хотел добавить: «Я никого не убивал», но в последний момент буквально заткнул себя, тревожная мысль взорвалась в его голове: «Она увидит правду я говорю или нет!». Только сейчас он начал понимать насколько осторожным надо быть в разговоре с этим ребенком.
– На моих глазах вы пытались совершить убийство, – ответила девочка, внимательно рассматривая ауру судьи. Она видела, что он очень взволнован и даже напуган. «Неужели он собственноручно кого-нибудь убивал», со страхом подумала девочка.
– Ты говоришь о кирмианке?
– Да.
– Несправедливо называть судью убийцей, только за то что он выносит смертельный приговор душегубам и злодеям.
– Перестаньте, вы прекрасно поняли, что девушка невиновна.
– Она пронзила человека своим мечом, разве это неправда?
– Правда, – взволновано ответила девочка. Она хотела сказать еще много слов, но остановила себя, осознав что все это впустую, и почти равнодушно закончила: – Вы лжете не только другим, но и себе, я же говорила вы жалкий человек.
– Не нужно меня так часто оскорблять, девочка. Я могу приказать Галкуту остановить экипаж, отнести тебя в лес и закопать живой в землю.
Страх ледяной лапой схватил Элен Акари за горло, но гнев чистого сердца и благородной души пылал в ее глазах. И это гнев, прорываясь сквозь вязкую тошнотворную пелену страха, дал ей сил улыбнуться и ответить.
– Не пытайтесь пугать меня, господин судья. Вы все время забываете, что я вижу вас насквозь, все ваши эмоции, настроения, переживания. Вы лжете. Вы не сделаете этого ни за что. Из-за страха возмездия, из-за жадности, из-за того что вы отрезали себе все пути к отступлению. Вы не можете вернуться в Туил. Мои хранители уже там и вы попадете прямо им в руки. Если они узнают, что вы причина моей смерти, вас дезинтегрируют, а ваш ментальный слепок сохранят в матрице для дальнейшего изучения. Говоря проще, вы лишитесь своего физического тела, а ваше сознание окажется в темной пустоте, где вы будете засыпать и просыпаться по велению исследователей. У нас всегда так поступают с особо опасными преступниками. Значит у вас один путь, в Акануран, а на что вам там рассчитывать без меня. Вряд ли покинув свой пост в Туиле, вы заслужите одобрение своего начальства. Единственный способ оправдаться перед Верховным претором – это предложить ему нечто ценное, например, меня. После этого, что-то заработав на этом, вам нужно срочно покидать Акануран, ибо мои хранители идут по вашему следу и задерживаться в столице для вас неразумно.
Судья молчал, внимательно глядя на девочку.
Элен, желая отомстить за пережитый страх, продолжила:
– Вы совершили ошибку, украв меня. Одним махом вы перечеркнули всю свою прежнюю жизнь. А те выгоды, что вы получите от моей продажи, не принесут вам ни счастья, ни удовольствия. – Она хотела еще сказать, что скорее всего он погибнет и погибнет от руки своих коллег. Весьма вероятно, что верховный претор прикажет убрать единственного человека, знающего о том на что она способна. Элен вовремя остановила себя, подумав, а что если судья всерьез воспримет её угрозу и предпримет что-нибудь такое, что ей станет еще хуже чем сейчас.
– Ну что ж, ты во многом права, – спокойно согласился судья. – Но твое преимущество в том что ты можешь мне лгать, а я тебе нет. Недавно ты лгала мне о Королеве Лазурных гор, о том что ты её гостья, а твой спутник лоя – проводник. И значит вполне возможно ты лжешь и сейчас.
Элен покусала верхнюю губу. Она не знала что на это ответить.
– Поэтому я буду благодарен тебе, если ты перестанешь пугать меня своими детскими сказками. Давай постараемся вести себя разумно и по возможности уменьшить неприятные ощущения от нашего совместного путешествия. Мы приедем в Акануран, я передам тебя верховному претору и после этого мы забудем друг о друге.
Судья вопросительно смотрел на ребенка, ожидая ответа.
– Мы что будем ехать без остановок? – Отведя взгляд в сторону, проговорила девочка. – Я хочу есть и пить. – И уже совсем тихо закончила: – И в туалет еще хочу.
Легкая улыбка скользнула по лицу судьи, он воспринял слова девочки как согласие на перемирие.
– Сейчас мы остановимся и Галкут отведет тебя в туалет. К моему сожалению тебе придется надеть вот это. – Судья обернулся к багажному отделению у себя за спиной и извлек оттуда нашейные кандалы, представляющие собой две закругленные металлические полосы, скрепленные с одного конца и имеющие с другого петли для замка. От места скрепления шла длинная стальная цепь.
– Вы шутите? – Пролепетала испуганно девочка.
– Ничуть. И я надеюсь ты отнесешься к этому спокойно. Ты же не хочешь, чтобы Галкут стоял рядом и держал тебя за воротник пока ты будешь делать свои дела.
Цепочка оказалась длинной метров шесть. Галкут стоял спиной к маленькой пленнице, пока она сидела на корточках во влажных зарослях ночного леса чужой планеты. Элен смотрела на кусочки звездного неба между ветвей деревьев, призывая свой организм сделать все как можно быстрее. Впервые в жизни она испытывала подобное унижение, ее выгуливали словно собаку на поводке. Да и вообще впервые в жизни кто-то причинял ей унижение. Только сейчас она до конца осознала насколько все изменилось. Теперь она в полной власти незнакомых и жестоких людей и она совершенна беззащитна перед ними. С горькой усмешкой, по крайней мере такой на какую способен ребенок, она вспомнила как часто мечтала в своем прекрасном доме на Макоре о веселых захватывающих приключениях. Что ж, она получила их сполна. Правда они совсем не такие веселые как мечталось, но уж определенно полностью захватили её.
Когда она вернулась в карету, судья молча снял с нее металлический ошейник и они продолжили путь.
34.
Униженная и оскорбленная до глубины души, Элен Акари сидела, отвернувшись к зашторенному окошку. Говорить она не желала. Она презирала судью и жалела себя. Все мудрые слова доброго мастера Таругу, жившего по соседству с ней на Макоре, вылетели у нее из головы и остались только обида и страх. Больше всего ее мучило собственное бессилие. Однако время шло и живой детский характер брал свое. Спустя часа полтора, она повернулась к Мастону Лургу. Некоторое время она с ненавистью смотрела на него, злясь на себя, что не может сдержать собственное же обещание и не говорить ему ни слова.
– Мы что не будем ни есть, ни пить до самого Аканурана? – Раздраженно спросила она. – И разве вашему кучеру совсем не надо отдыхать? Вы не боитесь, что в конце концов он заснет и мы съедем в какую-нибудь канаву?
Судья в который раз оторвался от своего чтения и приветливо поглядел на девочку.
– Галкут парень крепкий, просто-таки трехжильный. Но ты права, передохнуть ему и лошадям конечно надо. Я думаю часа через два уже совсем рассветет и мы как раз будем возле Гроанбурга. Там и сделаем остановку.
Девочка, надувшись, глядела на своего тюремщика.
– Что вы все время читаете? – Спросила она уже более спокойно.
– Это жизнеописание великого агронского полководца Эри Ярона.
– Ваш кумир?
– Нет, но некоторые его поступки и высказывания весьма занимательны и поучительны.
– Он жив?
– Нет, он давно умер. Он сумел пленить легендарную Черную Румму королеву либингов, слышала о такой?
Элен отрицательно покачала головой.
– Понятно. В общем, он сумел заманить ее в ловушку и взять в плен. Но затем, за несколько дней общения с ней обольстительная дикарка сумела соблазнить генерала и когда они оказались вместе в постели, она убила его голыми руками. После чего Румма выбралась из лагеря и вернулась к своему дикому народу.
– Так вы кем восхищаетесь, генералом или этой королевой?
– Я никем не восхищаюсь. Я просто в очередной раз убеждаюсь, что верить нельзя никому.
Элен ничего на это не сказала, ее вдруг взволновал другой вопрос.
– А в этот Гроанбург вы меня тоже поведете в ошейнике? – С вызовом произнесла она.
Судья сделал паузу и постарался ответить как можно мягче.
– Это была лишь вынужденная мера. Галкут не очень умен и я думаю ты могла бы улизнуть от него без этого ошейника. В Гроанбурге же, я думаю, он нам не понадобится. Тебе конечно ничего неизвестно об этом месте?
Элен снова отрицательно покачала головой.
– Ну так вот, моя маленькая правдолюбка, я должен сказать тебе, что это место где живут очень опасные люди. И самое безопасное место для тебя это рядом со мной. Ты же видишь что я не лгу?
Девочка ничего не ответила. Цветовая гамма и рисунки процессов сознания судьи показывали, что сам он верит в то что говорит.
Не дождавшись ответа, Мастон Лург продолжил:
– В Гроанбурге живут самые настоящие разбойники. Они грабят путников, купеческие караваны, деревни, похищают людей и требуют за них выкуп. А всех, кто так или иначе встает у них на пути, они сжигают, топят, вешают, разрезают на части или скармливают своим бейхорам – огромным жутким лысым псам.
Судья замолчал и внимательно посмотрел на девочку.
Элен нахмурилась.
– Я вижу, что вы говорите правду, но я только не понимаю почему вы при этом испытываете удовольствие. Вы что садист? Или вам нравится пугать маленьких детей?
Судья почувствовал себя задетым.
– Не знаю что ты там видишь, но никакого удовольствия я не испытываю, – раздраженно ответил он. – Я просто хочу чтобы до тебя дошло в каком опасном месте мы будем.
– Если оно такое опасное, зачем нам там быть?
– Во-первых мы не можем его миновать, – но спохватившись, что девочка увидит его ложь, поправился, – вернее можем, но через Гроанбург дорога намного короче. Во-вторых…, – судья споткнулся, подбирая нужные слова. Он и сам бы не смог ответить почему он это делает, а не называет все своими словами. Неужели ему хотелось выглядеть в глазах этого ребенка хоть чуточку лучше, чем он есть на самом деле. – Во-вторых, я знаком с их вожаком или миваром как они его называют.
Он ждал укола и девочка не преминула оправдать его ожидания:
– Достойное знакомство для городского судьи.
– Ты становишься предсказуемой, – спокойно сказал Мастон Лург. – Да, я однажды спас от виселицы трех его людей. И с тех пор Хишен, это его имя, в некотором долгу передо мной.
– И мы заедем туда, чтобы вы могли забрать этот долг?
– Ну, в некотором роде. Они накормят нас, дадут нам свежих лошадей, мы немного отдохнем и продолжим путь.
– А зачем вы спасли разбойников от виселицы?
Судья усмехнулся.
– На тот момент это был весьма благоразумный поступок. Хишен очень опасен. Бывали даже случаи, когда он со своим диким войском осаждал небольшие города. Кроме того он просто сумасшедший. Верит в черную магию, отправляет всякие мерзкие ритуалы, а его любимая забава вкапывать врагов по шею в землю и разными жуткими способами издеваться над ними пока они не погибнут. Я не буду говорить тебе что он вытворяет, это не для детских ушей, но поверь мне, что вот он действительно настоящий садист. И прозвище ему дали «Голова».
– И вы собираетесь в гости к такому человеку? – Удивилась Элен.
– Не волнуйся. Хишен, конечно, сумасшедший, но не дурак. Совсем даже напротив, он весьма сообразительный и хитроумный парень. Он не тронет судью ни в коем случае, он знает чем это грозит.
– Наверно весь народ королевства как один поднимется чтобы отомстить за вас, – попыталась съязвить Элен.
– Твой сарказм напрасен. Если причинить вред любому, кто принадлежит Судебной палате, десятки отборных карательных отрядов будут преследовать и уничтожать всех, кто к этому причастен. Поверь, это доказано и уже не раз.
– Ваша Судебная палата, по-моему, больше похожа на мафию, чем на государственный правоохранительный орган.
– На что похожа? – Не понял судья, никогда не слышавший этого слова.
– На организованное преступное сообщество, рьяно защищающее свои интересы и своих членов, – холодно пояснила девочка.
Судья усмехнулся.
– Вот как. Значит в вашей стране это называют «мафией». Выходит и вы знакомы с этим негативным явлением. – Судья поцокал языком. – А-яй-яй, такое развитое и прекрасное общество и такое нехорошее явление.
Элен недобро посмотрела на судью.
– Не паясничайте, – сказала семилетняя девочка сорокасемилетнему мужчине и тот снова усмехнулся.
– Тебе точно шесть лет? Может ты как лоя, выглядишь маленькой, а на самом деле тебе лет триста? Но знаешь, я бы посоветовал тебе быть осторожнее в твоих высказываниях о Судебной палате. В нашем королевстве можно попасть в Дом Ронга и за более невинные слова относительно Судебной палаты. Дом Ронга, поясняю для тех кто не знает, Акануранская тюрьма предварительного заключения, известная своими жуткими камерами и пыточными.
Элен игнорировала это замечание.
– Почему же ваш король или этот верховный претор не схватят этих разбойников?
– Пытались, правда не очень усердно. Но Гроанбург это настоящая маленькая крепость. Кроме того там есть система подземных ходов и, если разбойникам приходится совсем туго, они растворяются в лесах и ловить их там можно годами. И еще, я так понимаю, что Хишен кому-то неплохо платит в столице, чтобы там смотрели сквозь пальцы на его проделки, а также предупреждали о любых карательных мероприятиях.
– Грабеж и убийства вы называете проделками! – Элен покачала головой. – И вы еще называли кирмианскую девушку дикаркой. Интересно, что об этом сказал бы ваш святой отец Буртус? Он так неистовствовал, обличая девушку только за то что она носит штаны.
– Ну в этом случае у него один ответ: «На все воля божья».
– Я так и думала. Судя по его выступлению во время вашего шутовского процесса он вообще не очень большого ума человек.
Лург усмехнулся.
– Тут я с тобой соглашусь.
– На счет священника или того что ваш процесс шутовской?
Улыбка испарилась с лица судьи.
– Ты слишком дерзкая и наглая. Родители наверно совсем не занимались твоим воспитанием.
– Я достаточно воспитана, чтобы вести себя вежливо в обществе нормальных людей.
– Ты хочешь сказать что я ненормальный?
– В общем да, – спокойно проговорила девочка. – В нашей стране считается, что преступники это больные люди, которых нужно изолировать, изучать и по возможности помогать им исцелиться от их наклонностей, привычек и желаний.
– Ты записала меня в преступники?
– Вы сами сделали это и наверно уже давно.
Судья нахмурился, но ничего не ответил.
35.
В большом темном помещении за огромным столом сидел невероятно широкоплечий, абсолютно лысый мужчина. Он был невысокого роста, но очень мощный и крепкий, его тело буквально гудело, как басовая струна, природной, животной силой. На его круглом молодецком лице застыло выражение мрачного раздумья. Если бы он улыбнулся, то вполне возможно его лицо выглядело бы добродушным и открытым. Но Хишен по прозвищу Голова улыбался очень редко, а если и делал это, то улыбка выходила хищной и жестокой. Насмешка презрения и превосходства. На нем была светлая рубашка, чья ткань обтягивала его мускулистое, широкое тело как кожа барабана. Рубашку он заправлял в черные блестящие штаны, подпоясанные толстым ремнем с огромной серебряной пряжкой.
Просторное помещение, в котором он находился, Хишен называл Главной залой. Он попытался сделать его похожим на Охотничью залу замка барона Глуба – сайтонского аристократа, прославившегося своим полубезумным свирепым нравом. Хишен почти восемь лет служил у этого человека начальником стражи. Главная зала располагалась в единственном доме в Гроанбурге, сделанном из камня. Этот дом мивар называл Цитаделью. Он вообще любил красивые названия и внешнюю эффектность.
Но кроме этого Хишен считал себя весьма умным, глубоким и образованным человеком. Он один из немногих в Гроанбурге кто умел читать и даже писать.
Сейчас он раскладывал пасьянс. Свет исходил от двух ламп-гремучек, стоявших на столе. Они образовывали неровный яркий освещенный овал, за границами которого царила полная тьма. Пасьянс упорно не сходился. Постоянно мешала дама.
Хишен хмурился. Причем тут дама? С дамами у него всегда всё было очень просто. Он считал себя могучим любовником и, если он видел перед собой привлекательную женщину, он просто брал и использовал ее. Делал с ней всё что ему заблагорассудится, всё что ему только мог подсказть его изощренный в плане плотских фантазий разум и богатый жизненный опыт. О том что испытывает сама женщина он никогда не задумывался, по его мнению было бы нелепо и смешно интересоваться такими пустяками. Женщина источник удовольствия и значит он будет получать это удовольствие так как ему захочется, пока полностью не пресытится. Впрочем ему нравилось когда женщина натужно и дико кричит под ним. Это сильно возбуждало его и порой он прикладывал некоторые особенные усилия, чтобы добиться этого. Но в общем и целом, с дамами он никогда не имел проблем. А тут, какая-то улыбающаяся девица мешает ему победно закончить такой красивый пасьянс.
Тяжелая входная дверь распахнулась, впуская в громадную комнату мягкий утренний свет.
Хишен недовольно поднял глаза. В залу вошел белокурый гигант. Его звали Манкруд. Он обладал невероятной физической силой и очень добрым лицом с большими голубыми глазами. Однако и Хишен, и вся гроанбурская шайка прекрасно знали насколько жестоким и беспощадным может быть боци – помощник вожака. Вообще все лихое гроанбурское воинство было строго структурировано и подчинялось жесткой дисциплине и субординации. На вершине пирамиды – мивар. Его главный первый помощник – боци, Хишен иногда в шутку называл его мой генерал, себя видимо определяя то ли маршалом, то ли королем. Затем шли бриоды, вроде как младшие офицеры, которые непосредственно руководили рядовыми членами банды, разбитой на отряды. Всю эту структуру Хишен перенес из сайтонской армии, где он когда-то служил вместе с ужасным бароном Глубой. Он, конечно, всё сделал проще и жестче. Практически за любое неповиновение или нарушение субординации он лично наказывал различными жуткими казнями. Особенно он любил вкапывать человека по шею в твердую землю и просто оставлять умирать. На заднем дворе его Цитадели у него иногда было вкопано сразу до пяти человек. Он навещал их, натравливал животных, каких-нибудь мерзких насекомых, мочился, пинал или если ему наскучивала та или иная жертва просто добивал ее ударами ног в тяжелых сапогах.
Хишен смотрел на своего помощника и ждал объяснений. Манкруд сделал несколько шагов вперед и когда его глаза привыкли к сумраку залы, в которой не было ни одного окна, а только узкие отдушины под самым потолком, осмотрелся и сказал:
– Сойвин вернулся.
Хишен откинулся на спинку стула и отложил карты. Он ждал продолжения.
– Привел обоз. Восемь наших убито.
Мивар, не сказав ни слова, встал и взял со стола свою ужасную саблю, которой он с легкостью раскалывал черепа. Изогнутый клинок скрывался в резных, отделанных серебряными полосками, деревянных ножнах, крепившихся к роскошной темно-серой перевязи с серебряной вышивкой. Он надел перевязь через голову, взял со стола свой любимый топор с длинной рукоятью и вставил его в кожаное кольцо на ремне. После не спеша направился к выходу.
Хишен ощущал приятное волнение. Сейчас он будет вершить судьбы других, это всегда его возбуждало, почти так же как крики и стоны женщин, выбранных им для любовных услад.
Манкруд посторонился, пропуская главу Гроанбурга вперед.
Выйдя на крыльцо, Хишен с любовью поглядел на резной железный козырек, провел ладонью по стене из красного кирпича. Он гордился своей Цитаделью, сколько сил и средств он вложил в ее строительство. А этот длинный козырек кроме того имел секрет. Он мог опускаться вниз и запираться, образуя таким образом дополнительную защиту входной двери.
Расправив могучие плечи, положив левую ладонь на эфес сабли, а правую на боевой топор, Хишен медленно спустился по ступенькам на утрамбованный грунт центральной площади Гроанбурга, называемую в народе Расплатной.
Он бросил взгляд на ряд телег, фургонов, кибиток и лошадей, выстроившихся возле ограждения, окружавшего площадь. В её центре на коленях, со связанными за спиной руками стояли те, кто ехали в купеческом обозе. Каждому пленнику на шею был накинут кожаный шнур, другой конец которого держал в руках стоявший за спиной разбойник. Этому Хишен научился у подручных Глубы и привил это правило своим людям. Здесь же в стороне, на земле лежали восемь тел убитых гроанбуржцев. Рядом с ними уже собрались родственники и друзья. Увидев мивара, жены убитых прекратили всякое выражение скорби, ибо знали, что Хишен этого не выносит.
Вожак разбойников приблизился к трупам своих товарищей. Скорбно покачав головой, он последовательно переводил взгляд с одного тела на другое и громко произносил имена погибших. После этой своеобразной переклички он объявил:
– Они были славными воинами. Мы не забудем их. Манкруд, половину сегодняшней добычи подели поровну между семьями убитых. У кого они были. От своей четверти я отказываюсь.
Таков был обычай. Четверть награбленного делили между родственниками погибших головорезов. Правда, мивар не всегда оказывался от своей законной доли в любой добыче – 25 процентов. Но сегодня убитых было много и он вроде как расчувствовался и отказался. По рядам стоявших на площади разбойников прокатился одобрительный гул.
Но один из пленников нарушил общую идиллию.
Он смачно сплюнул и с презрением проговорил:
– Ты просто мразь, Голова, а все твои славные воины грязные убийцы и подонки.
Хишен неторопливо приблизился к стоявшему на коленях мужчине. Последнему было лет пятьдесят, у него были тронутые сединой русые волосы и глубокие темно-карие глаза. Его очень добротная одежда из шелка и тонкой кожи давала понять, что это весьма состоятельный человек. На его худом лице страха не было, а лишь одна бесконечная мера презрения к своим врагам. Это был Каншуви, богатый купец из Аканурана.
Мивар вытащил топор. Торговец с вызовом глядел на лысого разбойника. Справа от купца, также на коленях, стояла хорошо одетая девушка, слева молодой человек в темно коричневой форме знаменитой гильдии «Бонра» – гильдии охранников и наемных телохранителей.
Не говоря ни слова, Хишен взмахнул топором. Каншуви почувствовал, как сжалось его сердце, но он заставил себя не закрывать глаза. Однако отточенное лезвие с ужасным чмокающим звуком врезалось в голову охранника из «Бонры». Топор разбил череп молодого человека и вошел внутрь сантиметров на десять. Одним движением правой руки Хишен освободил свое оружие и мертвое тело свалилось к его ногам.
– Хочешь сказать что-нибудь еще? – Поинтересовался мивар и пнул труп охранника, так что тот врезался в колени торговца.
Купец с яростью глядел на разбойника, но что-либо сказать не посмел.
– А это кто у нас? – Хишен приблизился к девушке и взяв за подбородок, поднял ее голову. Некоторое время он смотрел на красивое лицо с чудесными темными глазами, затем усмехнулся и проговорил:
– Да, Каншуви, на это раз ты сильно дал маху.
Холодный ужас захлестнул душу купца. Однако он крепко надеялся на жадность проклятого разбойника. Он выкупит дочь за любые деньги.
– Как тебя зовут, красавица? – Спросил Хишен.
Девушка холодно смотрела на мивара и молчала.
– Ая-яй-яй, вся в отца, – насмешливо проговорил Хишен. – Разве ты не видишь, что упрямство твоего отца ни к чему хорошему не привело. Будь умнее.
– Тайвира, – сказала девушка, опустив глаза.
– Молодец, – похвалил Хишен и отпустил ее. – Я думаю ты вполне заслуживаешь того чтобы познакомиться со мной поближе.
Каншуви в ярости попытался податься вперед. Кожаный поводок на его шеи натянулся, мешая ему дышать. Это не укрылось от глаз вожака разбойников.
– Или лучше не так, – сказал он, пристально глядя на купца. – Тебя сейчас разденут догола и я оттрахаю тебя прямо здесь на глазах твоего глупого папаши.
Тишина на площади стала просто мертвой. Хотя раньше главарь гроанбурской шайки такого и не проделывал, никто не сомневался что он на это способен. Отец и дочь окаменели от ужаса. Наконец Каншуви, буквально выталкивая слова из горла, проговорил:
– Не надо. Я заплачу сколько скажешь.
– Конечно, заплатишь, куда ты денешься, – усмехнулся Хишен. – Заплатишь. Сейчас только посмотришь, как я воткну твоей дочурке и иди на все четыре стороны.
От ярости и бессилия Каншуви почти оглох, красная пелена начала застилать его взор. Пульс бешено стучал в его висках. Ему хотелось только одного, завыть и вонзить свои пальцы в плоть этого чудовища.
В этот момент, пройдя между двумя крайними пленниками, вперед вышел молодой мужчина, высокий и широкоплечий. На нем все еще была черная облегающая вязанная шапочка, которую он надевал под шлем, доспехи, обильно залитые кровью, высокие мягкие сапоги, широкий кожаный пояс с двумя мечами и двумя кинжалами. Это был Сойвин, один из бриодов, тот кто со своим отрядом сегодня утром ждал в засаде обоз из Аканурана, о котором осведомители предупредили Хишена как обычно заранее.
Молодой человек приближался к мивару. Темно-зеленые глаза Сойвина спокойно глядели на лысого вожака, но вот сердце его билось слишком быстро. Молодому человеку очень понравилась дочь купца и в недавнем побоище он даже пару раз прикрыл ее от случайных ударов копий и мечей. Девушка заметила это, но виду не показала.
Но сейчас, увидев его, Тайвира почувствовала робкую надежду на помощь.
– А-аа! – Радостно воскликнул Хишен. – Наш герой! Иди сюда, дай обнять тебя, брат.
Мивар крепко обнял молодого человека, отстранился от него, держа левую руку на его плече.
– Молодец, Сойвин, – сказал Хишен и не сильно ударил бриода в грудь. – Молодец. Эта тварь решила не платить, я вижу он привел с собой кучу вояк из этой жалкой «Бонры», но ты со своими ребятами показал им что такое гроанбурские парни. Молодцы!
Хишен отпустил молодого человека и повернулся к купцу.
– Что ж, Каншуви, тебя опять сгубила жадность. Если ты решил тягаться с моими ребятами, тебе надо было покупать всю «Бонру» с потрохами. Может тогда вы бы и сумели прорваться на запад, хотя, конечно, вряд ли.
– Мивар, я хочу эту девчонку, – негромко сказал Сойвин.
Хишен посмотрел на своего бриода и улыбка покинула лицо лысого вожака. Ситуация внезапно поменялась. Мивар нахмурился. У него всегда было право первого выбора своей доли из общей добычи. Но он только что так опрометчиво отказался от этого и теперь право первого выбора автоматически перешло к командиру отряда, участвовавшего в нападении. Если бы их было несколько, вопрос решался бы жребием. Но сейчас право было только у Сойвина. Конечно, Хишен мог бы наплевать на все разбойничьи законы и взять что хочет, но это будет прямым унижением для молодого бриода и он непременно бросит вызов. Это нисколько не пугало Хишена, он справится с мальчишкой одной рукой. Но что он получит в результате? Отличного воина, но только мертвого, и глухое недовольство среди разбойников, которое рано или поздно обязательно выйдет ему боком. Хишен уже давно понял, что если он хочет быть успешным руководителем, то одной силы, жестокости и отваги порой недостаточно. Иногда позарез нужно уметь повести себя умно и дипломатично. Это опять же льстило его самолюбию, что кроме всего прочего, кроме могучего тела, он еще и обладает могучим разумом.
– Зачем она тебе? – Спросил мивар.
– Ну думаю я найду ей применение, – усмехнулся Сойвин, весь напряженный как струна. Он ждал, что Хишен вот-вот выхватит свой любимый топор. Кроме того, краем глаза он заметил, что верный пес вожака – Манкруд уже переместился ему за спину. Молодой человек еле сдерживался от того чтобы не положить ладони на рукояти своих мечей, но это было бы уже откровенным вызовом. Он очень сожалел, что уже снял шлем.
– Что ж, ты в своем праве, – вроде бы с легкостью согласился Хишен. – Она твоя.
– Благодарю, мивар, – Сойвин приблизился к девушке и разбойник за ее спиной передал ему кожаный ремешок.
– Вот только ты лишаешь нас богатого выкупа, – сказал Хишен в спину молодого бриода.
Сойвин снова напрягся. Но когда он повернулся, его лицо уже улыбалось.
– Ну что ты, мивар. Заказывай любой выкуп. Половина как я понимаю моя. А пока я постараюсь сделать так, чтобы девица не скучала. Думаю, мысль о том что я развлекаюсь с его дочкой, заставит папу поторопиться с выкупом.
Хишен усмехнулся, почти искренне. Молодой щенок хитер.
– Конечно, половина твоя.
Но все-таки лысому разбойнику было не по душе, что у него увели из-под носа такую соблазнительную кралю. Он терпеть не мог когда у него ускользало из рук то что он уже уверенно считал своей собственностью. Но ничего, подумал он, я все равно получу ее. Терпение, терпение.
Хишен оглядел остальных пленников. Помощники купца, возничие, охранники, три женщины в годах для готовки и стирки, в общем ничего интересного.
– Раздеть всех и в подвалы, – приказал он. – Кроме этого, – он указал на Каншуви.
Это была обычная практика. Одежда стоила денег. Всех, кто не сможет предложить за себя выкуп, кто не представляет интереса для работорговцев, кого не выберут сами гроанбуржцы в качестве слуг и рабов, будут либо умерщвлены каким-нибудь ужасным способом, например скормлены бейхорам – жутким существам, которые слушались только Хишена, либо отпущены на свободу. В зависимости от настроения мивара.
