Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 2
Благодаря Солу и его чипу Стража оба Отступника беспрепятственно попали на пятидесятый этаж башни и ворвались в просторную комнату, что служила местом отправления людей в мир за чертой снов. Но, к несчастью, Униса там ждало сплошное разочарование. Его мечты о некой панацее, способной разом избавить Систему от всех болезней, разбились в прах, когда он осознал, что в комнате выброса нет ничего, что может ему хоть как-то помочь. Ничего, кроме большого терминала для единичных выбросов из Системы, и никакой возможности отключить её изнутри или запустить аварийное отключение всех капсул. Унис был разбит и уничтожен, что-то очень грозное опустошило и выжгло его изнутри. Это был он сам и его пылающая уязвлённая гордость, но отступать было некуда. Когда к двум Отступникам пришло осознание содеянного и того положения, в котором они оказались, к башне уже стянулись основные силы Стражей. Но первым на место прибыл Гром, друг и соратник Сола, даже не подозревавший до последнего момента, что именно привело к таким изменениям в личности его напарника. Сол велел Унису уходить из Системы, воспользоваться устройством выброса, чтобы найти другие пути, закончить начатое, пока он сам попробует задержать Стражей, чтобы они не помешали разуму Униса добраться обратно в своё тело и освободиться из петли внутри ядра.
К тому времени, когда Гром ворвался в комнату выброса, Униса уже не было, а его встретил только его напарник, стоящий в одиночестве посреди просторного помещения. Гром был шокирован увиденным, до него уже донеслись ужасные вести о том, как его друг, кем он бесконечно дорожил, на пару с самым опасным Отступником в Системе совершил все эти многочисленные убийства. Он возмущался, задавал вопросы, спрашивал о том, что наделал его напарник, но Сол прекрасно понимал, что ему не поверят, чтобы он ни говорил. Он знал службу Стражей изнутри, знал Грома и о том, как они мыслят, он понимал, что приговор ему уже вынесен, а топор уже взвился в воздух для последнего удара. Это был конец. Сол просто стоял посреди комнаты и с вселенской грустью в глазах улыбался, глядя на своего бывшего напарника. «Они не понимают и не смогут понять, они не видят и никогда не смогут увидеть», – бесконечно повторял себе Сол. Но он не хотел себе такой судьбы и не желал мучить Грома, он знал, какое будущее его ждёт, и не мог больше выносить презрительных взглядов коллег и своего напарника. Как однажды сказал ему Унис: «Так или иначе всё должно закончиться там, в комнате выброса из Системы, и обратного пути уже нет». С этими мыслями Сол вытащил нож, спрятанный за пазухой, и с тяжело хранимой улыбкой бросился на Грома. Нет, он не хотел его убивать и никогда бы не стал причинять ему боль, кроме той, что нанёс его сердцу. Сол хотел только одного – спасти его репутацию от жестокой кары службы Стражей. Его последний подарок этому миру. В тот момент человек по имени Сол умер.
– Человек? Подожди, ты сказал человек? Но ты же не считаешь себя таковым?
– Я – нет. Сол был человеком, настоящий чистый разум, один из немногих во всей службе Стражей.
– Тогда кто же ты?
– Я фантом, Стил, один из многих, я тень того, кого звали Солом, его размытый образ.
– Получается, я тоже…
– Прежде, чем ты испугаешься дальнейшего или начнёшь отрицать, я должен тебе сказать, что наша с тобой природа далеко не так очевидна и проста, как сущность обычного фантома. Наши образы имеет иную природу бытия. Как минимум я единственный из фантомов, кто помнит и осознаёт свою смерть, и скажу тебе, что далось мне это нелегко.
Когда огонёк жизни, ярко горящий в сердце Сола, окончательно угас в холодных руках Грома, погибающий разум взорвался яркой вспышкой, разгоняя вокруг себя плотную пелену «Белого шума», а затем разлетелся в разные стороны. Частички того, что было Солом, размыло потоком бурной информационной реки. Его мысли, чувства и желания – всё слилось воедино с «Белым шумом», и то, что было Стражем, перестало существовать. Но его разум был слишком силён в своём страстном желании достичь цели, частички его личности упрямо держались в быстрых водах «Белого шума». Он оставил глубокий след в памяти других людей, и пусть это был отпечаток животного страха, но та буря эмоций, что он породил, не давала ему сгинуть окончательно. Он был нужен Системе, она это чувствовала, она это знала, но его время ещё не пришло. Остаткам разума Сола предстоял ещё долгий путь по волнам безмолвия, пока Система не позовёт его.
– А что случилось с Унисом? Как я понимаю, он так и не смог достичь своей цели?
– Безусловно, его самовольное проникновение в Систему быстро заметили, но не стали вмешиваться. Совет директоров, узнавший о происшествии в Куполе, закрыл на всё глаза, предоставив местному управлению самому разбираться с инцидентом. В то время ситуация в мире быстро менялась, осложнялась, и «НейроТек» всё меньше уделяла внимания своим исследованиям и разработкам, и тем более их мало волновали бунты рядовых рабочих, которые случались на предприятиях, принадлежавших корпорации, с пугающим постоянством. Местные же учёные, наоборот, были заинтересованы узнать, чем закончится этот маленький крестовый поход своенравного коллеги, и внимательно следили за его похождениями. Когда Унис отключил себя от Системы, его неминуемо ждал арест, внутреннее расследование и, возможно, суровая кара, но, к счастью для него и к великой трагедии для нас, случилось непоправимое, приведшее нас к текущей катастрофе.
– Боюсь даже представить, что могло произойти.
– О, Стил, случилось самое неожиданное, но в то же время самое банальное для человеческого мира – война…
Мир, построенный на лжи и обмане, где во главу угла поставлена прибыль, а человек низведён до положения экономического придатка, знает только один путь решения всех своих проблем, увеличения доходов и уничтожения конкурентов. Война как проявление всего бесчеловечного и животного – это эгоистичная и кровожадная суть любой экономики и главное средство завоевания конкурентного господства. Мир давно поделён между собой крупными корпорациями и неизменно, раз за разом приходит к столкновению интересов разных собственников. Он трещит по швам, искрится при каждом соприкосновении, постоянно угрожая разгореться новым пламенем, что может перерасти в очередной мировой пожар. Времена фальшивого затишья всякий раз сменяются годами противостояний и кровопролитий, где за интересы корпораций кладут жизни миллионы обычных людей. Такова суть мира вне наших снов, откуда человек всей душой пытается сбежать, но возрождает его вновь и вновь, покуда не знает иного пути.
Вскоре после того, как Унис покинул Систему, в мире разразился новый виток мировой войны, ставшей самой кровопролитной и тяжёлой за последние полвека. Канонада пушек не смолкала годами, а человеческие жернова работали на полную силу, потребляя всё больше людских и финансовых ресурсов. В условиях тяжёлой и затяжной войны государство потеряло всякий интерес к Куполу и исследованиям, что там проводили, и вскоре финансирование было окончательно прекращено. «НейроТек», также вовлечённая в мировой конфликт, пыталась наловить в этой мутной воде как можно больше рыбы для последующих за войной лет условного перемирия. Поэтому она уже не могла в одиночку тащить за собой такой крупный проект, и тогда там приняли самое бесчеловечное и судьбоносное решение в жизни Системы. Ирония войны заключается в том, что их затевают корпорации, кровно заинтересованные в переделе имущества и расширении рынков, но ведутся они руками простых людей, которым до этих интересов нет никакого дела, но одурманенные ложью истории, они зачастую уверены в обратном. Эта же ложь держит их в подчинении, принуждает идти и умирать во имя укрепления власти корпораций, во имя их обогащения, поэтому сохранение этой иллюзии и лояльности пушечного мяса являются ключевыми во время особо жаркого военного противостояния. В «НейроТек» прекрасно понимали, что если граждане страны узнают о её бесчеловечных опытах на людях, спонсируемых в том числе государством, и о том, на какие муки преждевременного старения они обрекли выживших, то преданность тех, кто должен держать в руках оружие, может пошатнуться, а дула пушек повернуться в обратном направлении. Когда господин доверяет своему рабу оружие, он должен быть точно уверен, что раб не посадит на вилы его самого.
– Господи, Сол, что ты хочешь сказать?
– Они нас бросили, Стил, похоронили заживо всех испытуемых, обрекая их на долгую и мучительную смерть.
– Но как это возможно?
– Очень просто. Для них человеческие жизни ничего не стоят, мы лишь расходный материал. «НейроТек» нужно было в буквальном смысле похоронить свой проект, предать его забвению. Они не могли допустить, чтобы люди, оставшиеся в капсулах, разбрелись по стране и служили живым доказательством их бесчеловечной сущности. Тогда они просто отозвали персонал, принудили их молчать, запугали, а особо ретивых и глупых заставили замолкнуть навсегда. Потом они закрыли и запечатали комплекс, оставив реактор медленно тлеть, прожигая остатки топлива.
– Но… но это немыслимо!
– К сожалению, в этом нет ничего необычного. Нет преступления, на которое они не пошли бы ради прибыли. Ты ведь был там, Стил, что ты видел в Куполе?
– Ничего. Мрак и запустение. А ещё предупреждение, что реактор истощён…
– Вот именно! Ты всё видел сам и должен понимать, что у нас почти не осталось времени. Остывающему реактору ещё хватает сил поддерживать жизнеспособность тел внутри капсул, но все остальные системы уже отключены, включая центральное ядро.
– Похоже на правду… Постой, ты сказал, что ядро Системы отключено? Но мы же здесь?
– Ты даже не представляешь, на что способен человеческий мозг, какая великая сила скрывается в его глубинах. Как я уже говорил, Система – это не что-то внешнее для нас, это мы сами…
Когда проект четыре-С был закрыт, а Купол опустел, то ресурсы реактора некому стало возобновлять и он начал постепенно терять свою мощность. Запасы энергии иссекали, а вместе с ней начали отключаться вспомогательные системы, одна за другой. Жителям Системы повезло, что такой реактор, запущенный однажды, нельзя остановить в один момент, можно только дождаться, когда реакции в его ядре сами постепенно ослабеют и он затухнет вместе с жизнями, что хранил всё это время. Сначала в Куполе отключились все вспомогательные системы: освещение, электронные замки и сторонние терминалы для статистики и замеров, а затем пришла очередь главного ядра. Автоматика старалась сохранить жизни испытуемых как можно дольше, продлевая их агонию и перенаправляя всю энергию на поддержание работоспособности капсул, отключив при этом даже питание связующего ядра, составляющего основу Системы. Но к тому времени мысли всех людей настолько плотно связались друг с другом, образуя своеобразный симбиоз, единство, что даже после отключения ядра Система выдержала. Она пошатнулась, застонала, сгущая над городом тучи и выливая нескончаемые потоки дождя, но выстояла.
Мозг – сам по себе небольшой источник энергии, порождающий её движение по связанным нейронам, что и образует всё то разумное и сознательное, называемое человеком. В это сложно поверить, но люди в капсулах сами спасли друг друга, превратив сеть из своих разумов в одно огромное ядро, питающееся за счёт их собственной энергии. Всё, что мы видели и ощущали в Системе: дома, машины, вещи, даже дождь с небес – всё это держалось и постоянно воспроизводилось только в нашем сознании и за счёт него. Мир, что сотворил фантомов, сам стал одной большой фантомной проекцией некогда существовавшей Системы. После случившегося нагрузка на мозг человека выросла неимоверно, но даже не она стала причиной такой быстрой гибели мира снов. Отключение ядра стало шоком для всей информационной структуры, теперь только люди поддерживали существование Системы вместе со всеми фантомами, что жили в ней, и это окончательно сломало общественный разум. Законы мира в очередной раз пошатнулись, и вирус, поразивший Систему, снова мутировал и дал метастазы по всему тлеющему телу общества. Теперь не только люди порождали фантомов, но и сами фантомы научились создавать себе подобных. Информационная опухоль внутри всех разумов неконтролируемо разрасталась, множилась с огромной скоростью и заполнила город бестелесными тенями, постепенно убивающими и пожирающими настоящих людей.
Ситуация быстро становилась катастрофической. Каждый человек внутри капсул превратился, по сути, в генератор и проводника всего информационного потока, что проходил вокруг него, он был ретранслятором «Белого шума», и чем меньше рядом с ним находилось других людей, готовых разделить с ним тяжёлую ношу, тем больше информации ему приходилось нести на себе. Порой он обрабатывал в одиночку целые кварталы со всей его густонаселённой фантомной живностью. Под таким давлением разум прогибался и ломался, человека мучили невыносимые головные боли, от которых ему хотелось выцарапать себе глаза, его наполняли ярость и нежелание жить. Система дрогнула под собственной тяжестью, она пропиталась болью и страданиями, крик отчаяния пронёсся по всем натянутым нитям между сознаниями живых людей. Система выдохнула свою боль наружу, облечённую в мольбу и сотканную надеждой, и породила нечто совсем иное, живое и мыслящее воплощение её желаний и глубинных помыслов. Снедаемая разрастающейся внутри неё болезнью, она из последних сил собрала все осколки разума одного человека, кто всем сердцем стремился помочь людям, освободить их, пробудить от этого бесконечного кошмара и воссоздала его образ, известный теперь как Кукольник или бывший Страж по имени Сол.
– Не понимаю, Сол. Я запутался. Сначала ты говоришь, что Система плохая, что она порождает фантомов, убивающих людей своим существованием, и потому её нужно остановить, но потом ты заверяешь, что именно она создала тебя во спасение других?
– Всё немного сложнее…
– Да у тебя всегда так! За каждой сложностью приходит новая… немного сложнее.
– А чего ты хотел, Стил? В бесконечности Вселенной вообще не бывает простых ответов. Все явления в ней невероятно многогранные и сложные, а их суть никогда не лежит на поверхности. Даже Система, что нас окружает, не такая однородная, как может показаться на первый взгляд. Все желания, интересы и мечты любого человека, даже наши с тобой, делятся на сознательные и бессознательные. К сознательным можно отнести те их них, что мы считаем своими, о чём думаем каждый день и высказываем вслух, это мелочное и приземлённое отражение нашего эго. Такие мысли полностью заняты и порабощены той великой ложью, о которой я тебе рассказывал. Всё сознательное, взращённое в лоне порочного общества, – чуждое для нас, инородное и состоит из навязанных интересов других людей и сторон, хитро выдаваемых за наши собственные. Здесь ложь играет на низменных чувствах и желаниях человека, направляет его на служение своим интересам и, самое главное, на свою защиту. Система, построенная на сознательной части разума, такая же фантомная для настоящих интересов человечества и порождает безмозглых монстров, слепое воинство на страже своих границ. Даже погружаясь на дно вместе со своим кораблём, они будут до последнего защищать его от нападок и попыток спасти людей, указать им иной путь к новым берегам. Эта часть общественного сознания уже давно принадлежит фантомам, она заражена и полностью подчинена скверне.
– Скверна… Я уже слышал о ней от Верховного Стража, он постоянно упоминал о некой скверне, поразившей людей.
– Верховный Страж – очень искренний и честный человек, но ему слишком далеко до понимания истинной природы происходящего. Его разум зашорен и измучен десятилетиями бессмысленной борьбы, его дух сломлен, а невежество толкает на другую сторону баррикад, в объятия его злейшего врага. Но также в этом противостоянии существует иная сторона – Система, порождённая человеческим бессознательным, истинными интересами людей, которые они могут не осознавать в обычной жизни, но которые клокочут внутри них перед лицом опасности и угрозы уничтожения. Это бессознательный коллективный разум ещё живых людей, что ищет спасения, и в этом страстном желании он порождает своих собственных фантомов, защитников, таких как я и ты, Стил. Каждый из нас впервые осознаёт себя на пороге чего-то великого, например у дверей школы Стражей. Мы внезапно пробуждаемся в стонущем мире с одним только страстным желанием – сделать его лучше и спасти людей от ужасной участи. Мы – фантомные стражи, настоящие, а не те услужливые палачи из башни. Мы – носители и выразители истинных интересов общества, и наша роль – донести их до самих людей и помочь им в этом нелёгком пути. Пока их сознательная часть может цепляться за прошлое и глупо защищать Систему, ведущей их к погибели, их истинное освобождение только в её полном разрушении и пробуждении от этого губительного кошмара.
– Получается, чтобы спасти всех, необходимо уничтожить Систему? Неужели нет иного пути?
– Ох, Стил, когда же ты поймёшь? Нет никакой Системы вне сознания людей. Ты снова путаешь причину и следствие. Центральное ядро давно отключено, и теперь Система существует только в головах людей и неминуемо будет разрушена, как только мы разорвём все связи всеобщей нейронной сети.
– А что будет с фантомами, они тоже… разрушатся?
– Конечно, их судьба неразрывно связана с Системой. Они моментально развеются вместе с кошмаром.
– Хорошо, Сол, но как в твою теорию вписываются Кукловоды?
– Кто?
– Твои подручные. Техники сказали, что Кукловоды похищают цифровые оболочки других людей, замещают их личности. Тогда кто они такие? Очередные фантомы?
– Ах, ты про эту нелепость, придуманную в башне Стражей. Неужели ты ещё не понял, Стил? Нет никакого таинственного Кукольника, похищающего тела и нет никаких Кукловодов, прислуживающих ему. Скорее, я бы сказал, что ты совсем не там ищешь своих кукловодов, тех, кто дёргает за ниточки. Всё это время я следовал заветам Униса, старался сохранить Систему как можно дольше, устранял фантомов, но одновременно находил обычных людей, тех самых, настоящих и живых. В первую очередь я искал наиболее умных и одарённых, кто способен принять правду, кто ищет ответы и не может найти, чья бессознательность уже открыто просачивается в мир сознательного. Я открыл им глаза на их жизни, как это сделал для меня Унис, я показал им лик бездны, что скоро поглотит Систему, и это меняло их навсегда. Такие люди изначально стоят на грани перерождения, им нужно лишь дать толчок в нужном направлении, а дальше они сами найдут себе дорогу сквозь мглу обмана. Те, кого вы называли Кукловодами, всего лишь обычные люди, рабочие, что кормили свои семьи и с грустью смотрели в окно своего офиса. Они пошли за мной только потому, что я указал им путь к избавлению, дал возможность спасти себя и остальных людей.
– А Призраки?
– С Призраками немного другая история. Среди них действительно попадались плохие люди, корыстные, злые, совершившие различные преступления, но они быстро заканчивали свой путь в руках Палачей. В большинстве своём Призраки такие же люди, по трагедии попавшие на изнанку мира. Это те, кого я не успел спасти, чьи вопросы взорвались одиноким бунтом, поставив вне закона. Среди них я не встречал фантомов, поскольку только живые люди готовы к внутреннему перерождению, к бунту против бесчеловечности. Только чистый человеческий разум может отринуть настоящее, даже пойти против собственной жизни, превратив её в постоянное бегство с оглядкой на Стражей. Мы нашли в них союзников, пытались повлиять, направить их негодование и силу в нужное русло, и мне это удалось. Я дал им надежду, а взамен они доверились мне, более того, они поверили в тебя, что ты сможешь помочь им, прекратить их страдания. А пока ты следовал по приготовленному для тебя пути, я всячески старался продлить жизнь Системе. Мы перемещались с места на место, распределяли наши силы по разным уголкам города, искали точки, где нагрузка на разум людей возрастала многократно, где они страдали от невыносимых головных болей, и пытались облегчить их участь, поддержать обработку информационного потока и перераспределить его. Но наш мир чах и умирал быстрыми темпами. Многие Призраки, как и мои люди, отдали жизни, чтобы выиграть для тебя время и для всех нас. Мы надеялись, что ты спасёшь нас, Стил, ведь цена твоего выброса из Системы была очень высока. Реактор потратил много драгоценных ресурсов на извлечение ваших капсул, и, как видишь, Система дрогнула и рухнула на одно колено.
– Но почему всегда именно я?
* * *
Я никогда не видел Систему такой опустошённой и истощённой многочисленными несчастьями, выпавшими на её долю. Она как человек, некогда щеголявший улыбкой до ушей и светившийся от счастья, в ком что-то внезапно надломилось, и улыбка превратилась в жуткую гримасу боли, лицо побледнело, а вместо счастья остались только слёзы и холод внутри. Центр города всегда манил меня своими яркими красками, весёлой и беззаботной жизнью, лицемерно оттеняющей юдоль скорби на другом конце широкого шоссе. Нет, я никогда не стремился быть в центре всей этой безудержной радости, не особо хотел вливаться в хоровод красивой жизни, предназначенный для тех, кому повезло родиться в семьях с высоким достатком, но мне нравилось смотреть сквозь пыльное окно на пляшущие вдали разноцветные огоньки и мечтать. Они побуждали мои мысли стремиться к чему-то более светлому и одухотворённому, чем моя серая жизнь, и за это я любил их. Но теперь всё изменилось. Былые краски потускнели и исчезли навсегда, свет угас, а улицы превратились в длинные ряды пустых бетонных колодцев. Всюду был только мороз, обжигающий лицо и руки, и опустевший город, что наводнили фантомы людских кошмаров. Мы быстро шли вдоль одной из улиц, часто оглядывались и оборачивались на каждый шорох за нашими спинами. Изредка мне казалось, что в потухших проёмах окон я видел какое-то шевеление, мимолётное движение штор или промелькнувшую тень, и это подгоняло меня прибавить шаг и скорее уйти из тени очередного мёртвого дома.
Вместе с Солом мы прошли достаточно много в неизвестном направлении, но явно приближались к башне Стражей. Всю дорогу он рассказывал мне невероятные вещи, странную историю, в которую я никак не мог поверить. Сначала я с недоверием отнёсся к его словам, смотрел на него с некой долей сарказма и пренебрежения, но чем дальше он вёл меня сквозь ряды опустевших улиц, тем более стройной и пугающе правдоподобной казалась его история. К концу рассказа, когда я узнал о неких фантомных стражах, к которым меня причисляют, то окончательно потерялся в перипетиях его теории и перестал понимать, кто я на самом деле. Мой разум бунтовал против всех его слов, пытался найти хоть какой-то изъян, за что можно зацепиться, найти спасительную соломинку, но всё было бесполезно. Меня с невероятной силой и скоростью тащило в глубокую пропасть, откуда я страшился никогда не найти выхода. С другой стороны, его слова с колоссальной уживчивостью вгрызались в мой разум, встраивались как недостающие элементы мозаики, что я так усердно пытался сложить всё последнее время. Если он обманывал меня или хотел воспользоваться моей доверчивостью, как когда-то поступил с ним Унис, то делал это настолько искусно и умело, настолько тонко подбирал слова, что они с лёгкостью находили себе место в моём сознании и меняли его навсегда. Как бы я не противился всему, что слышал, но не мог отрицать всей логики его теории и не мог больше сопротивляться. Я оказался просто раздавлен, уничтожен давлением его мягкого и переливчатого голоса, и всё, что смог вымолвить в конце его слов:
– Но почему всегда именно я?
– Потому что ты фантомный страж, Стил, такой же, как и я. Мы с тобой дети больного общества, родившего нас в час нужды, мы его последняя надежда, его отчаянный крик в тиши безразличия. Люди ждут, что ты исполнишь их мечты.
– Фантомный страж…
– Да, именно так. Мы фантомные стражи, и у нас незавидная участь. Многие думают, что такие, как мы, просто честолюбивые болваны, что рвутся к власти, желают быть вождями или даже вожаками, хотят денег и славы или просто ищут лёгкой жизни. Временами я бы даже хотел, чтобы это было правдой, но, увы, наша жизнь совсем не сладкий сон о бравых подвигах, скорее кошмар… добровольный кошмар, который мы выбрали сами.
– Ты, я… мы ведь не одни такие?
– Конечно, нет, фантомов в Системе гораздо больше, чем ты можешь себе представить, но, как я уже говорил, в мире не бывает ничего чёрного или белого. Две части личности человека: сознающая себя и бессознательная – также не существуют в вакууме, не затрагивая друг друга. Бессознательное часто прорывается наружу, сталкивается с действительностью, а сознательное воздействует в обратном ключе, оно разлагает нашу сущность, извращает её. Очень много фантомов порождено именно на стыке, на противостоянии этих частей единого целого, почти все мы дети подобных противоречий. Каждый день мы стоим на грани, шатаемся из стороны в сторону и можем упасть в тёмный омут, стать глупыми пешками Системы, слепыми фантомами на поводу обыденности, а можем, наоборот, превратиться в стражей истинных интересов.
– И кто же я? – снова и снова спрашивал я собеседника, пытаясь примириться с реальностью, одновременно осматривая себя, будто мог увидеть нечто иное, чем лицезрел каждый день в зеркале.
– А кем ты себя ощущаешь? – немного улыбнувшись, и с внимательным прищуром спросил Сол.
– Я… но кто тогда Кира? – поспешил сменить я тему.
– Твоя напарница – одна их многих детей противоречия, нестабильная переменная на пути твоего становления, кому всегда суждено быть по другую сторону спектра, она своеобразный противовес, раскачивающий твой маятник. Вопрос стоял лишь в том, чей маятник оторвётся первым? Она сильно привязалась к тебе за время службы, вас связали крепкие узы дружбы и, возможно, чего-то большего. Ты оказал существенное влияние на свою подругу, как и она на тебя, вы стали зеркальным отражением друг друга. Но, увы, твоя напарница навсегда осталась на перепутье, вслед за тобой она не сделала правильный выбор и не смогла вырваться из цепких лап «Белого шума». Ты должен понять, Стил, что в этой войне не бывает родных и друзей, есть только фантомы Системы, из-за которых мы все погибнем, а есть настоящие люди и мы, что должны их защитить.
Я скривился от его слов и с досадой обернулся назад, в том направлении, где без сознания лежало тело Киры, но оно давно скрылось за поворотами бесчисленных улиц.
– Не бойся, – успокоил меня Сол. – С ней ничего не случится. Фантомам она не интересна, им нужен только ты. Они выбрали тебя по той же причине, что и я. Они ощущают в тебе силу и решительность довести дело до конца, они видят того, кто способен понять необходимость жертвы для выживания оставшихся людей. Ты угроза для Системы, и они это чувствуют.
Я помотал головой, будто пытался проснуться от нахлынувшего кошмара, и остановился посреди дороги, чтобы ещё раз взглянуть в око бури, что разверзлось над городом.
– Так значит, я не человек? Но там, в Куполе, я чувствовал себя таким живым, а своё тело таким… настоящим. – Я быстро и тяжело задышал, снова и снова всматриваясь в свои посиневшие от холода руки. – Сол, скажи, я вообще существую?
– Возьми себя в руки, Стил, не нужно бросаться из крайности в крайность, и что вообще значит «не человек»? А что, по-твоему, можно считать человеком? – усмехнулся Сол. – Руки, ноги, может, мозг? Скорее похоже на суповой набор. Для природы ты такой же кусок мяса, как любое другое животное. Возьми хотя бы кролика, у него есть всё то же самое и даже больше, у тебя нет таких милых длинных ушей. Человека определяет только его разум, способность к абстрактному мышлению, недоступное другим животным. Эта способность дала нам новое качество, мы стали существом социальным, а наш разум приобрёл общественный характер. Человек живёт, существует и воспроизводит себя только в обществе. Его разум – это поток абстрактных форм, снующих по огромной нейронной сети, он сам есть это движение сознания, что взаимодействует с другими, отражается в них. Человек существует, пока есть это движение, но стоит его остановить – и то, что было яркой личностью, взращённой за долгие годы взаимодействия с другими людьми, исчезнет навсегда. Не останется больше ничего, что было тем человеком, кроме пустой оболочки, лишённой всякой индивидуальности. Тело всего лишь сосуд или, если угодно, капсула для нашего разума. Так вот, Стил, а теперь спроси себя. Что отличает тебя от человека? Чем ты хуже любого другого? Ты сознаёшь себя, развиваешься, жертвуешь всем ради людей, сражаешься и ищешь пути им помочь, тогда чем же ты хуже их? Я отвечу: ничем! Скажу даже больше: ты намного человечнее большинства из тех, кто не по праву носит это звание.
– Тогда кем я был в Куполе?
– Не знаю, какой-то бедолага пожертвовал собой, чтобы подарить тебе свой сосуд. При выбросе, когда Система не смогла найти твою привязку к настоящему мозгу, она сделала то, что ей показалось наиболее простым и логичным. Она нашла тело, на котором лежала основная работа по обработке и поддержке твоего сознания, и заместила его разум твоим.
– В каком смысле заместила?
– А ты сам подумай, не всё же мне за тебя разжёвывать. Мозг всего лишь носитель, инструмент для поддержания информационного потока сознания, это сосуд, содержащий вихрь разума. Он не привязан намертво к биологии человека, а значит, его можно подменить, вытянуть один поток и пустить по пустым чертогам новый. Считай, что ты обрёл своё собственное тело, теперь ты по праву настоящий человек, можешь радоваться. Пойдём уже, чего остановился, не время и не место.
Сол схватил меня за плечо и осторожно потянул за собой.
– Значит, Кира тоже была ненастоящей, и в Куполе было не её тело, – грустно заключил я. – Да, она выглядела совсем иначе, чем здесь, теперь я это понимаю.
– Стил, прекрати играть в эти игры, «настоящий – ненастоящий». Всё, что мыслит, настоящее. Другое дело, что их разум неизлечимо поражён «Белым шумом», превращающим в покорных чудовищ, и никто не сможет вырваться за границы его доктрин. Это заражённые клетки нашего общего виртуального сознания, если говорить о Системе, а вот мы с тобой наоборот. Мы больше похожи на антитела, что выработал защитный механизм общества, сам того не подозревая. Достаточно об этом, давай поспешим, мы уже почти пришли, – поторапливал меня Сол.
– Куда мы всё это время идём, ты так и не сказал? – спросил я, немного ускоряя шаг, чтобы поспеть за своим проводником.
