Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 2
– Вы следили за мной так же, как за Максом?! – испуганно заверещал я и не заметил, как вновь оказался на ногах.
Столько ужасных слов ворвались в мой разум и с силой ударились о границы моих страхов. Шолохов! Ани! Боже мой, они в большой опасности, и всё из-за меня!
– Нет-нет, Стил, успокойся, – неуверенно замахал руками Наставник и тоже привстал из-за стола. – Никто по пятам за тобой не ходил, не выдумывай.
В этот момент двери в кабинет Верховного Стража снова бесцеремонно открыли и в комнату вошёл Вергилий, а за ним, скромно озираясь, просеменил Плотников.
– Старший Техник прибыл, господин Верхов… – отчеканил Вергилий, но потом запнулся, увидев, как мы стоим по разные стороны стола с потерянными лицами, и немного напрягся: – У вас всё в порядке?
– Всё под контролем, юноша, не беспокойся, – устало выдохнул Наставник. – Ты как раз вовремя, я пытался рассказать Стилу о наблюдении, которому мы его подвергли. К сожалению, правду не так просто донести, как я думал.
Вергилий бросил на меня оценивающий взгляд, обжигая своим осуждающим негодованием, а затем мимолётом посмотрел на испуганного и всклокоченного Костю, будто его только что подняли с кровати и он мало понимал, что происходит вокруг него.
– Всё нормально, Стил, – спокойно и уверенно сказал Вергилий. – Мы следили только за тем, чтобы ты не запутался в собственных чувствах. Это для твоего же блага.
– Мы? Кто это «мы»? – растерянно пропищал я, попеременно осматривая всех присутствующих.
Я внезапно ощутил себя маленьким и слабым комком шерсти, беспомощным котёнком, над которым нависли всевластные люди. Они говорили с некоторым снисхождением, повелительно, но так приторно сладко, так мерзко и противно, что я никак не мог отделаться от этого ощущения. Вся моя жизнь под натиском невидимых взглядов, от которых не убежать и не скрыться. Всё, что я делал, происходило только с их разрешения и одобрения – пустая игрушка в жестоких руках. Что же осталось от Стила? От того настоящего и искреннего? Что осталось от моей личности и меня самого? Я больше не существую, моё прошлое, мысли и чувства, мои поступки – всё было отнято и превращено в чужую волю. От этого стало невероятно больно и пусто на душе. Весь мир вокруг меня мгновенно потерял все цвета и краски, потерял глубину и реальность. Как и сказал Наставник, я оказался на сцене с фальшивыми декорациями под взглядами тысяч людей. Они смеются и не видят во мне человека, не воспринимают всерьёз, теперь есть только актёр и его роль. Мне немедленно захотелось смыть с себя всю эту мерзость, разрушить сцену и декорации, а затем разбить нос главному режиссёру.
– Вергилий, ты всё это время помогал мне, хотел казаться другом, а на самом деле… – пренебрежительно поморщившись, бросил я в лицо Хранителю, а затем повернулся к Технику: – Костя, и ты туда же? Ты всё знал?
– Я… я, а что я? – залепетал Костя и быстро юркнул за спину Вергилию. – Я вообще н-ничего не знаю и знать не хочу, выполняю свою работу – и только… правда!
– Стил, успокойся, – ещё раз повторил Наставник. – Что за глупости, ты преувеличиваешь свою трагедию. Это действительно так, Вергилий неслучайно спустился к вам в отдел, столкнулся с тобой и всегда был рядом. Помощь Стражам в поимке Кукловодов и Призраков никогда не была основной целью, я приказал ему приглядывать за тобой, помочь в случае необходимости и направить на нужный путь. Это не значит, что он в чём-то врал тебе или не был искренен в своих чувствах, он такой же человек, как и ты, и это главное его достоинство.
– Вы всё время повторяете про какой-то нужный путь, что это всё значит? – насупившись, спросил я.
– Это значит, Стил, что тебе было суждено встретиться с Кукольником, выдающим себя за Сола. Его путь – это твой путь. Когда-то Сол был таким же юношей, как и ты: немного скромным, рассудительным, но в моменты буйства эмоций решительным и неумолимым. Он тоже искал ответы, выжигал себя изнутри и стремился всё исправить, при этом разрушая всё на своём пути. Поэтому ты так же нужен Кукольнику, как и мне. Он видит в тебе преемника, напарника, верного последователя, кем однажды стал Сол для Униса, он чувствует в тебе тот же самый огонь, тянется к нему, как мотылёк на свет, и не может остановиться. Это его суть. Сол живёт в каждом тебе подобном, во всех людях, кого мы когда-то называли Творцами. Сол – обратная сторона этой сверкающей монеты, и весь вопрос теперь в том, какой стороной обернёшься ты. Вергилий, Костя – все они были призваны не следить, если тебе так не нравится это слово, а направлять тебя, подсказывать куда идти, указать верный путь к созиданию. Они следили за твоим прогрессом, докладывали мне обо всех твоих выборах и решениях, мы вели тебя сквозь эту тонкую тропу над жерлом бушующего вулкана. Мы не были на виду, но рядом, пусть и не буквально, но морально и незримо, мы были готовы в любой момент подхватить тебя, если ты сорвёшься в пропасть.
– Что же случилось? Я сорвался? – угрюмо спросил я.
Они молчат про Шолохова, неужели они не знают? Почему они ничего не говорят? Играют со мной? Возможно, я был достаточно осторожен и ему ничего не грозит, но всё равно нужно при первой возможности увести его в безопасное место. Только теперь я не уверен, что в Системе остались такие места.
– Это моя вина, прости. Мы слишком заигрались в кошки-мышки с этим взломщиком и допустили его проникновение в Центральную Консоль. Это вынудило нас действовать незамедлительно. Должен признать, что в этом моменте мы потеряли вас из виду. Взломщик использовал тебя, чтобы добраться до наших архивов и закрытой сети.
– Но я сам уговорил его пойти на этот шаг, как он мог использовать меня? – искренне удивился я, но дурное предчувствие укололо меня прямо в сердце.
– То, что вы называете «Белым шумом», откуда оно у тебя? – перебил меня Верховный Страж.
– Что? – От неприятно нахлынувшей волны воспоминаний я даже подпрыгнул на месте.
– «Белый шум», та дрянь, разработанная взломщиком и уничтожившая нескольких хороших Стражей, где ты её взял?
Я утонул в водовороте воспоминаний о том ужасе, который пережил, пока умирал на полу злополучного склада, и мне показалось, что я снова услышал тихое шипение этой программы где-то очень далеко, на самой окраине своего сознания. Оно ждало меня, как змея в высокой траве, и озлобленно шипело при малейшем приближении. Шум отвечал на мой зов при любой попытке прикоснуться к нему в глубине моей памяти. Потом я неосознанно поднял свою правую руку и посмотрел на запястье, откуда пропали заветные полоски.
– Я отнял его у Макса, – прохрипел я в ответ, но где-то внутри себя я уже знал, куда приведёт этот разговор, и мне там не понравилось. – Он случайно выпал у него, когда мы встретились с ним.
– Хех, случайно, – усмехнулся старик. – Случайности не случайны. Это у простых людей может нечаянно выпасть чужая губная помада перед взором жены, но не у таких расчётливых и умных людей, как этот взломщик. – Затем Наставник обратился к Технику, скромно стоявшему за спиной Вергилия: – Костя, расскажи нам, что ты узнал про эту программу.
Плотников в тот же миг как ошпаренный выскочил из своей импровизированной засады и сделал умное выражение лица.
– М-мы пока не можем сказать наверняка, чем в конечном итоге задумывался этот «Белый шум», – загадочно пролепетал Костя, разглядывая верхний угол комнаты. – Но мы провели множество исследований его воздействия на цифровую оболочку, в чём нам очень помог Стил, когда использовал программу… и выжил. Пока он был в отключке, мы со старшим Техником Васильевым провели ряд замеров и исследований… это что-то вроде вируса. Да, определённо вирус. Он задумывался ради того, чтобы после активирования программы проникнуть в код Консоли и затаиться там до поры до времени. Но чип – очень тонкое и важное устройство, он не только привязывает цифровую оболочку к удалённому сознанию и хранит всю информацию для Системы, но также он связующий мостик, который управляет потоком запросов к Системе. Это наш доступ к ядру Системы, ниточки, связывающие всех людей воедино в одной глобальной сети. То воздействие на сознание, которое мы наблюдали при использовании «Белого шума», было скорее побочным эффектом, вызванным в силу несовершенства программы. Нельзя вторгнуться на скоростную магистраль и не испортить всё движение. Вот и программа вела себя в ваших головах как слон в посудной лавке. Мы попытались исследовать структуру её воздействия, но, учитывая, что из всех, кто использовал её, выжил только ты один, Стил, дать точный ответ у нас не получится. На данный момент, принимая во внимание последние события, мы убеждены, что название «Белый шум» было выбрано неслучайно. Ведь что такое белый шум? Это помехи, нескончаемый фоновый поток информации, которую получает приёмное устройство, затрудняющее восприятие необходимых данных. П-проще говоря, шум накладывается на картинку, смешивается с ней и мешает разглядеть её содержимое…
Костя говорил слишком сложно и витиевато, чтобы мой гудящий разум мог разобраться во всех перипетиях его повествования. Но тут Техник замолчал, задумался, разглядывая свои руки и изображая, будто держит перед собой невидимый мяч.
– Про какую картинку ты говоришь? – спросил я Костю, нарушая хоровод его мыслей.
Техник с трудом оторвался от созерцания собственных мыслей, что он упрямо удерживал в своих руках, а затем немного растерянно посмотрел на всех по очереди.
– «Белый шум» – это завеса для прикрытия своих тёмных делишек, – ответил Костя. – Он использует информацию ядра Системы, чтобы захламить твой разум, точнее, чтобы забить канал чипа, перегрузить его, затрудняя поиск вредоносных программ и действий. Он использовал тебя, Стил, он использовал всех. Взломщик подкидывал Стражам кубы с программой, испытывал её на вас, чтобы через вашу Консоль получить доступ к ключам, необходимым для создания многих вещей, скрытых от простых граждан.
– Вещей? Каких вещей? – с подозрением спросил я и посмотрел на Наставника.
– Оружие, Стил, – удручённо выдохнул Верховный Страж. – Им нужен доступ к созданию оружия. Это единственное, чем тяжело завладеть Отступникам, и долгие годы, это оставалось их самой желанной целью, единственным, что сдерживало их от полномасштабной войны против Стражей. Как там сказал Сол? «Теперь у меня есть армия»? Так вот, у его армии очень мало оружия, но, завладев необходимыми ключам доступа, они станут настолько страшной силой, что, боюсь, в грядущей войне не выживет никто.
– Что? – Я ошарашено выпучил глаза и схватился руками за голову. – Нет-нет-нет, не может быть! Только не говорите мне, что они завладели ключами с моей помощью. Я же пришёл к нему уже после того, как меня лишили звания Стража и всех возможностей.
Наставник странно поджал губы, будто смущаясь своих мыслей, и переглянулся с Вергилием, после чего тот сделал шаг в мою сторону.
– Это правда, Стил, у тебя больше нет ключей доступа, – подтвердил Вергилий успокаивающим голосом. – Но они есть в Центральной Консоли, куда ты привёл взломщика по собственной воле. Этот вариант для него был даже лучше, чем он не преминул воспользоваться.
– Но он же сопротивлялся, не хотел соглашаться, – пробубнил я себе под нос, споря больше с самим собой и сгорая от стыда.
– Уловка, – подтвердил Вергилий. – Обычная изворотливая уловка, чтобы скрыть свои мотивы. Он знал, что ты не отступишь, они всё знали и всё спланировали. Но чтобы проникнуть в Центральную Консоль, одного «Белого шума» недостаточно; учитывая, что ты потерял доступ к ней, это только прикрытие для своих действий. Он наверняка установил тебе что-то ещё, так ведь, Стил?
– Это так, Стил? Он что-то ещё п-поставил? – источая глубокий интерес, завёлся Костя. – Да? Да? Я хочу взглянуть!
– Какая теперь разница? – рассерженно отмахнулся я, после чего стал ходить кругами по комнате. Мне хотелось кричать от гнева и растерянности, биться о стены, чтобы заглушить снедаемые меня порочащие мысли. – Что я наделал?! Макс, как ты мог… – Я остановил свой бег на месте и посмотрел на встревоженного Наставника. – Но как же так, почему вы нас не остановили или не предупредили меня раньше? Вы же следили и должны были знать!
– Мы не знали, Стил, – грустно ответил Наставник. – Не ожидали такого хода от Отступников, тут мы оказались на шаг позади них. Мы проиграли эту шахматную партию за будущее Системы. Ситуация слишком быстро начала набирать обороты. Как я и сказал, мы потеряли вас из поля зрения, и теперь у нас почти не осталось времени. Настал час выложить все карты на стол и узнать, чья рука окажется сильнее. Ты прав, теперь прошлое не имеет значения. Если мы не справимся сейчас, то будущее уже никогда не наступит. Время решающей битвы, мой друг, мы у порога, за которым только гибель всего человечества, и нам нужна твоя помощь.
Я начинал ощущать, как нечто большое и жгучее растёт внутри меня, оно распирает, рычит, просится наружу, оно хочет разорвать меня изнутри. Я ходил по кругу, вцепившись в свои волосы, мои зрачки бешено метались по комнате, пытаясь поспеть за мельтешащими в агонии мыслями. Чувство вины калёным железом прожигало моё сердце. Я был настолько раздавлен и напуган всем свалившимся на меня грузом обстоятельств, что совсем перестал понимать, что происходит вокруг. Я не полностью осознавал, что произошло за последнее время, я потерялся в вязком болоте из фальши и лжи и уже не знал, где заканчивается моя жизнь и начинается другой, придуманный мир. Лица людей в моей памяти утратили свой первоначальный облик, я будто разом забыл всех, кого знал, они стали чужими и незначительными, мутными точками в моей прошлой увядающей жизни. Мы прожигаем день за днём в одном шаге от бездонной пропасти, мы безмятежно проводим своё время, считаем свою жизнь реальной и вечной, что она всегда останется такой. Но в один прекрасный момент всё может закончиться, весь мир рухнет перед нашими глазами, и что же останется после? Жгучая пустота внутри и руины собственной личности. Что останется от нас, если отнять ту жизнь, что мы считали реальной, так ли это хуже обычной смерти?
– Чем я вообще могу помочь? – прошептал я тихо, потом взглянул на своих собеседников и начал повышать голос с каждым словом. – Я предал доверие всех, кого знал и кого пытался спасти. О чём вы вообще толкуете? Какое будущее, какое спасение, для кого?
– Стил, послушай… – попытался перебить меня Вергилий, но безуспешно.
– Все вокруг меня рядились в личины друзей, соратников, а на деле оказались просто няньками для чьих-то безумных идей. Вся моя жизнь – сплошная фикция, а все попытки помочь людям привели к ещё более ужасным последствиям. О каком будущем идёт речь, что я могу сделать? Я не смог устроить будущее даже для одного человека, не смог помочь одному скромному Наблюдателю, давно заслужившему лучшую жизнь. Он ведь пострадал из-за меня? Что вы с ним сделали? Я пытался изменить его жизнь к лучшему, дать шанс проявить себя, а вы промыли ему мозги, стёрли единственную добрую память обо мне. Вот ваша забота о будущем!
Наставник молчаливо выслушал меня и при этом всё время осторожно косился на дверь. Он боялся, что его нетерпеливые охранники могут вновь заглянуть на наш милый междусобойчик и попытаться нагло прервать меня, отрезав мой дерзкий язык вместе с горячей головой. Потом старик озадаченно посмотрел на Вергилия.
– Павел Конев, Наблюдатель на шоссе, Стил дал на него рекомендацию в школу Стражей, – напомнил Наставнику Вергилий в ответ на его вопросительный взгляд.
– Ах да, помню о таком событии, ты мне докладывал, – с неловкостью ответил Верховный Страж, а затем обратился ко мне: – Не знал, что он для тебя так много значит. Прости, Стил, но так было нужно.
– Что нужно? Уничтожать всех, кто соприкасался со мной, кому не посчастливилось войти в мою жизнь? – возмутился я.
– Он был не готов стать настоящим Стражем. Этот Наблюдатель не обладает чертами, необходимыми для нашей работы, ему не место в школе. Слепой фанатичности недостаточно, я же объяснял.
– Поэтому вы стёрли ему память и снова выгнали на шоссе? – громогласно спросил я.
– Я дал ему то, что он хотел больше всего, – грозно парировал Наставник. – Мечту!
– Наоборот, вы отняли её, лишили его желанного будущего, как вы можете говорить иначе? Сколько ещё таких, как он? Скольким вы вот так промывали мозги? Я уверен, что это не первая попытка Павла поступить в школу Стражей, и вы каждый раз стирали ему память и отправляли обратно, я ведь прав?
– Ох, Стил, – устало помотал головой Наставник и взглянул на других гостей в кабинете, что старались держаться в стороне от этого спора. – Его мечта – стать Ищейкой, и он живёт этим, преисполняется мечтой день за днём, витает в своих грёзах. Что станет с его жизнью, когда эта мечта исполнится? Что останется от него самого, от его порывов и желаний, от решимости на великие дела? Эти желания – единственное, что направляет его, дарует мотивацию и силу двигаться дальше. Ведь жить в движении, в вечной погоне за мечтой, прикладывая все усилия для достижения великих целей, разве не в этом состоит радость его жизни?
– Вы играете их жизнями и судьбами, строите из себя архитектора душ… – Я запнулся о собственное негодование и заметил, как за окном сверкнула новая молния, а затем спросил уже немного тише: – Значит, о таком будущем вы говорите? Вечная погоня за мечтой, без шанса прикоснуться? А как же наша общая мечта, её вы тоже не собираетесь исполнять?
– Пойми, мечты не должны сбываться, иначе они умрут, а вместе с ними и мы. Ты только подумай, что такое Система? Бесконечные потоки информации, снующие между нашими разумами, питающие их, они рождаются и умирают в этом стремлении, но никогда не останавливаются. Движение энергии, бесконечное и вечное – вот основа жизни, мы живём только в движении, и если хоть на миг остановимся, то перестанем существовать. То же самое и с нашими мечтами. Они питают нас, дают стимул жить и творить, дают нам цели, к чему хотелось бы стремиться. Движение всегда должно иметь вектор, зримую, но недостижимую цель. Тогда именно в этом движении мы обретём своё будущее, наши душевные порывы тесно переплетутся с самой жизнью, станут основой нашего существования и сбывшейся мечтой. Мы должны стремиться к этому, становиться лучше с каждым днём, и только в созидательном труде над Системой мы обретём свою мечту и самих себя. Будущее не конечная цель, мой друг, а всего лишь вектор развития.
– Я не до конца понимаю, так в чём же моя роль во всей этой затее? – уже с некой грустью и смирением спросил я.
– Я хочу сказать только одно, что такие люди, как этот Наблюдатель, будут всегда. Они большинство, они питают всё это движение и являются для него основой. Но они сами не могут понять, что, когда сбудется их мечта, они станут по-настоящему несчастными, погибнет то единственное, ради чего они жили. Поэтому мы даём им то, чего они желают на самом деле, что делает их счастливыми. Мы даём им надежду, под флагом которой они плывут по жизни, а взамен они горят своей отведённой ролью, трудятся не покладая рук и строят наше совместное будущее.
– Больше похоже на золотую клетку.
– Да, именно так, – с грустью подтвердил Наставник. – Все мы живём в клетках собственных желаний и амбиций, что поделать… Моя мечта несколько шире, чем у простого Наблюдателя, моя клетка немного просторнее, но мы все рабы своих желаний.
Верховный Страж закашлялся, устав от долгого разговора, и склонился над столом. Его силы почти иссякли, и долгие лекции уже не давались так легко, как в былые времена. Вергилий испугался за его здоровье, приблизился, чтобы помочь. Но тот отмахнулся от своего Хранителя и снова обратился ко мне:
– Мы слишком отклонились от темы нашей встречи, но надеюсь, что теперь ты поймёшь, зачем я тебя позвал. Всё это стремление возродить Систему, сделать её лучше, избавить от поразившей её скверны – это наша общая мечта, вектор движения, но ему нужны проводники, маяки, что будут светить во тьме всеобщего невежества. Мы заплутали, Стил, потерялись в этой тьме, а всё из-за того, что не стало больше истинных Творцов и людей, не занятых своими жалкими и мелочными интересами, кто ставил бы судьбу и жизнь общества превыше своих собственных. Я искал частицу того самого огня Творцов, которую помнил с детства, её свет, тепло и светлые порывы, я видел всё это в глазах отца, пока его не стало. Но теперь я нашёл это в вас. Такие люди встречаются даже сейчас, они заблудились, как и все, блуждают во тьме среди других потерянных кораблей, но нужно их только разглядеть, обуздать их пламя и направить по правильному пути. Я хочу воссоздать Совет Творцов в том виде, в каком он задумывался изначально. Я уверен, что только вы сможете обуздать эту скверну, найти выход из сложившейся ситуации и спасти Систему. На вас я возлагаю всю надежду, именно в вас я вижу новых Творцов.
– Во мне?! – ошарашено пискнул я.
– Да-да, именно в тебе, мой друг, – с восхищением ответил Наставник, и от его былого грустного настроения ничего не осталось. – Ты и Вергилий должны заменить Хранителей, стать новым Советом Творцов, его ядром, взять бразды правления и навести порядок. Два Хранителя и старший Техник, вы создадите новый Совет, союз ума и силы в новом качестве, именно для этого я пригласил тебя. Ты последнее звено, Стил, и именно сейчас пришло ваше время. На карту поставлено всё.
– Это безумие, я не… – пробормотал я себе под нос, затем вернулся к столу и присел в кресло.
Хранитель? Я? Это, в самом деле, было откровенным безумием – мечтать о таком. В минуты обыденной жизни или в дружеских разговорах с Кирой мы иногда говорили об этом, представляли, каково это – стать Хранителем, достигнуть всего, о чём может мечтать простой Страж. Все в тайне желают этого, но вполне осознают, насколько нереальны эти мысли, будто вершина нашей башни сияет не где-то далеко в облаках, а в другом измерении, Вселенной, иной жизни. Мы могли шутить об этом, с благоговением смотреть на светлый лик Хранителей, восхищаться одним их образом, суровостью и белоснежным оттенком волос, но никогда не видели себя на этом месте. Это был другой мир, чуждый для нас, странный и пугающий. Быть может, Наставник прав, и сама мысль о том, что мечта может сбыться, пугает намного сильнее, чем страх её не достичь. Возможно, наши мечты и правда не должны сбываться, ведь мы жили в этих грёзах, понимали их эфемерность, но всё же некая незримая и невесомая надежда питала нас все эти годы, поддерживала и заставляла двигаться вперёд, становиться лучше и сильнее с каждым шагом. Тогда всякий человек должен быть на своём месте, там, где наши мечты горят сильнее всего и где мы действительно счастливы. Пока этот огонь горит внутри нас, наша роль состоит только в том, чтобы не дать ему погаснуть.
Всё негодование прошедшего часа начинало остывать во мне, а мысли принимали чёткие и осязаемые формы. Каждое слово, которое я встречал с негодованием, каждая мысль, которую я считал враждебной, всё более убедительно звучали в моей голове, складывались в понятную и очевидную картину. Может, всю свою жизнь я шёл именно к этому моменту и в этом заключается моя судьба, моя роль и предназначение, и всё, что я делал до этого, не имеет смысла. Границы прошлого начинают размываться у дверей будущего и теряют яркие краски. Именно так умирает мечта? Растворяется в повседневности, блекнет, теряется в шумном потоке дней, а впереди только страх и нерешимость, потерянность и непредсказуемость. Нет… мечты не должны сбываться! Теперь я понял, откуда эта ненависть в глазах Хранителей, откуда такое пренебрежение к Вергилию: он не был один из них. Несмотря на свой фанатизм, они всё ещё люди и прекрасно понимают всё происходящее. Неожиданно я вспомнил, что Хранителей в истории всегда было двое, Вергилий лишний, помеха для их работы. Он должен стать их преемником и заменой, от чего они источали естественное и порой открытое неприятие к своему напарнику.
– Что я должен сделать? – со смирением в голосе спросил я.
Внезапно я ощутил, как начинают расплываться мои мысли, с каждой секундой я всё больше терял связь с реальностью. Слишком много информации, слишком многое изменилось в моей жизни. Я переставал быть собой, и сознание терялось в перипетии новых ощущений. Я будто отделился от окружающего мира, стал его беспомощным наблюдателем, как тогда, в своих видениях прошлого, я уже не принадлежал себе, а моя голова стала совсем чужой, пустым вместилищем для безропотного пленника. Меня заперли в ловушке собственного тела, моменты времени проносились передо мной без остановки, а чужие слова тонули в неизвестности.
– Мы попали в сложную ситуацию, – выдержав небольшую паузу, ответил Наставник. – Система находится на грани вымирания, и мы не сможем двигаться дальше, начать строить новый мир, не разрушив путы старого. Перед нами стоят две страшных угрозы, которые как термиты продолжают подтачивать больное дерево, выедая его изнутри.
– Призраки и Кукловоды, – пробормотал я, плавая в супе из собственных мыслей.
– Да, именно! – воскликнул Верховный Страж. – Пока мы не уничтожим их, не изведём всех до единого, этот ужас никогда не прекратится.
Он указал рукой на своё большое витражное окно, где, повинуясь его вниманию, вспыхнул новый разряд, злобно пронёсся мимо нас и исчез в кучерявой перине серой мглы.
– К сожалению, мы совершили серьёзную ошибку, – продолжил Наставник. – Если раньше достать оружие было очень сложно и опасно, то теперь Призраки завладели доступом к его созданию и у нас осталось ещё меньше времени. Их следует уничтожить немедленно.
– Но почему вы не заблокировали Создание, почему не закрыли доступ по украденным ключам, если вы знали об этом?
– Т-там не всё так просто, Стил, – вмешался Костя. – В нынешнем положении тяжело это сделать, Система находится в аварийном состоянии. Тем более факт пропажи вскрылся слишком поздно, мы не ожидали, что взломщик пойдёт на такое. Когда мы обнаружили взлом Системы, Призраки уже успели воспользоваться ключами, мы зафиксировали множество обращений к Созданию. Однако это дало нам шанс отследить район, где случился всплеск создания оружия, но точного места нам выявить не удалось.
– К счастью, твой взломщик оказался намного слабее, чем мы ожидали, – добавил Вергилий. – Небольшое давление – и он легко сдал своих приятелей. «Харон» умеет убеждать людей, особенно если они загнаны в угол. Зато теперь мы знаем, где находится укрытие Призраков, дело осталось за малым.
– Для этого ты здесь, Стил, – подтвердил Наставник. – И для этого мы собрали всех, кого смогли: каждую Ищейку, каждого Наблюдателя, кого можно быстро научить держать в руках оружие, – всех, кто готов до последнего защищать Систему и наши завоевания. А также все Палачи и Хранители, моя элита, главная боевая сила и единственные, кто может представлять серьёзную опасность для противника. Вы пойдёте в авангарде, на острие нашей атаки. Наша судьба теперь в ваших руках!
– Вы хотите развязать войну? – озадаченно спросил я.
– Она уже давно идёт, и не мы её начали! – резко ответил Наставник. – Думаешь, мы хотели всего этого? Они восстали против Системы, против своих же сограждан, они хотят уничтожить нас, лишить будущего! Нет, это вовсе не война, это истребление разросшейся скверны, её полное уничтожение. Что эти Отступники могут сделать против Стражей? Большинство из них никто, отбросы общества, никогда не державшие в руках оружие. Единственные, кто могут представлять опасность, – это Кукловоды, но для этого там будете вы. Никакой войны не будет, мы сметём их раз и навсегда, одним быстрым и уточным ударом. Время игр закончилось.
– А вы не боитесь посылать нас в авангарде наступления? Вы же сами провозгласили нас надеждой человечества, будущими членами нового Совета. – Я горько усмехнулся над нелепостью своих слов. – Но что будет, если мы погибнем в бою?
– Все мы чего-то боимся, мой друг. Страх стал неизменным спутником на протяжении всей моей жизни. Но терпеть эту боль, наблюдать, как медленно умирает Система под гнётом засевших паразитов, становится невыносимо. Я постоянно боюсь окончательно потерять её, уйти в забвение вместе с остатками человечества. Что я буду чувствовать на смертном одре? Нестерпимое чувство горечи и стыда от того, что именно я стал причиной этого упадка, что не спас людей, доверившихся мне? Иного выхода нет, Стил, сейчас мне нужен каждый умелый боец, каждый Палач. Если мы не справимся с этой проблемой, если не уничтожим скверну, то она поглотит всех нас и тогда уже не будет нужды ни в каких Советах. Будущее растворится в хаосе времён. Тем более я верю в тебя и в своих воинов, я знаю, на что вы способны. Если не верить даже в это…
– А что делать с Кукловодами?
Наставник задумался на пару секунд, потом повернулся к старшему Технику и призывно ему кивнул. Тогда Костя окончательно набрался смелости, выбрался из-за спины Вергилия и деловито выпрямился во весь рост. Он чувствовал, как надувается пузырь его важности из-за того, что ему открыли путь на главную сцену, и наступает очередь его сольного выступления. С серьёзным видом он покашлял в кулак и пригладил всклокоченные волосы. Все взгляды устремлены только на него, внимание зрителей натянуто до предела, и он протягивает свои незримые руки, приготовившись играть на этих струнах. Свет. Занавес.
– С Кукловодами всё несколько сложнее, – воодушевлённо и жеманно начал рассказывать Плотников. – Мы долго пытались понять, каким образом они похищают чужие оболочки, пытались отследить место, откуда идёт прерывающий сигнал, но всё было тщетно. В теории это не так просто – взять и завладеть чьей-то проекцией. Для этого необходимо иметь неплохое и мощное оборудование и целый штат умных Техников, я бы даже сказал – гениальных. Если с Призраками всё предельно ясно – это простые Отступники, избежавшие правосудия, – то кто такие Кукловоды… этот вопрос терзает нас до сих пор. Но недавно нам повезло. Как ты помнишь, недавно в наши руки попал сам Кукольник, главный организатор и, возможно, изобретатель этой хитроумной системы похищения чужой оболочки.
– Который разрушил половину башни и сумел сбежать после этого, выставив нас дураками? Повезло – не то слово, – язвительно добавил я, желая уколоть всех обидчиков в этой комнате.
– Да-а, – растерянно протянул Костя, посматривая в сторону Наставника. – Тем не менее, пока он был у нас, моим Техникам удалось провести ряд замеров и экспериментов. Мы попытались отследить его сигнал, источник, откуда поступают команды мозга к его цифровой оболочке. И… – Костя сделал натужную паузу, поморщился и потоптался на месте. – Тут в-вот какая забавная история. Каждый из нас непосредственно связан с ядром Системы, и неважно, кто ты: Страж, обычный житель или даже Отступник. Даже если у тебя нет чипа, то связь с твоим мозгом, этот самый поток информации, он нерушим и безостановочно транслируется через программное ядро и общий канал, по которому мы связаны с нашими телами. С помощью специальных устройств, придуманных нашими Техниками, мы можем перехватить этот поток от любого человека, отфильтровать его в общем объёме передаваемой информации и провести анализ, если будем достаточно близко к цели. Что мы, собственно, и сделали.
