Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 2
Выход наружу наполовину завалило горой песка, по которой нам с Кирой пришлось буквально карабкаться, зато вторая половина приветливо сияла ярким солнцем и обдувала горячим, но свежим ветром свободы. Мы поспешили выбраться наружу и почти на четвереньках потянулись к свету.
Два невинных дитя появились из лона Купола. Мы выползли наружу, ослеплённые ярким светом и обессиленные от долгой борьбы за свою новую жизнь, а также долгого подъёма к новому началу. И это поистине похоже на чудо рождения. Та буря эмоций и новых ощущений, которые обрушились на меня, как только я очнулся внутри капсулы, когда вдохнул сырой воздух настоящими лёгкими или впервые ощутил естественную тяжесть собственного тела, – всё это было ничто по сравнению с тем, что я ощутил здесь, оказавшись на свободе после стольких лет исканий. Утопая ослабевшими и гудящими от изнеможения ногами в песке, я всё-таки набрался сил встать в полный рост и, закрыв глаза, попытался обнять целый мир, который уже распростёр свои объятия и на полной скорости мчался ко мне навстречу. Этот испепеляющий жар, хлынувший в моё лицо, этот лёгкий и тёплый ветер, ласкающий мою кожу, – они незабываемы. Как же могут быть прекрасны обычные повседневные вещи, когда ты закрываешь глаза и просто пытаешься насладиться новыми ощущениями, которые мы можем не замечать в круговороте нашей жизни! Но для меня это было нечто иное, больше, чем просто яркий свет, ласкающий ветер и многоголосая тишина природы, для меня это нечто живое, настоящее и бесконечно новое. Оно пьянило, возбуждало и одновременно сводило с ума. Я вновь распростёр руки в желании обнять пьянящий воздух и поднял лицо ввысь, навстречу слепящему небу. Я попытался открыть глаза, но свет слепил меня, с болью прожигая мой взгляд, но даже тогда, когда из глаз брызнули слёзы, я продолжал как одурманенный смотреть в яркие голубые и такие чистые небеса. Так вот ты какое, настоящее небо! Я не мог поверить своим глазам. Я не помню, как долго в Системе царил дождливый полумрак и как давно мы не видели нашего искусственного солнца, но мне почему-то казалось, что так было всю мою жизнь, будто и не было никогда радужных и цветущих дней – ярких, весёлых и насыщенных жизнью. Даже если и были, то я абсолютно уверен, что никогда не видел ничего подобного, ничего более прекрасного и живого. Так вот ты какое, настоящее небо – красивое, невыносимо яркое, бездонно голубое и одновременно жестокое к людям, но такое приветливое. Солнце сияло в полную силу, обжигало мои щёки, но тогда мне казалось иначе. Я не мог отвести взгляд, хоть оно и не позволяло взглянуть на него напрямую, но я знал, что оно где-то рядом, смотрит на меня и тянет ко мне свою сверкающую и обжигающую вуаль.
Я упал на колени, не в силах больше стоять, опустил голову и начал усиленно тереть глаза, растирая слёзы по всему лицу. Наконец, ко мне пришло осознание того, как же больно жжёт глаза, я будто вырвался из дурманящего плена и разом ощутил всю боль от пребывания в пылающем сердце звезды.
– Как же ярко, мои глаза! – Кира причитала рядом со мной, вторя моим мыслям, и также повалилась на одно колено, закрывая глаза руками. – Это просто невыносимо. Ненавижу солнце, как же я его ненавижу!
– А ты когда-нибудь видела солнце до этого? – спросил я, разглядывая сверкающие слёзы на своих руках.
– Конечно, видела, как и все мы когда-то, но лучше бы я его не видела, вот честно. Не понимаю тех, кто вечно жаждет оказаться в этом аду.
– А ты помнишь, когда это было в последний раз? – Я прищурился и попытался разглядеть расплывающийся силуэт напарницы.
– Нет, не помню, когда-то… но отчётливо помню, как я его ненавижу. К чему эти вопросы, Стил?
– Вот и я не помню. Но я подумал о том, что даже сейчас мы не можем взглянуть на него, хотя оно так близко. Довольно иронично, тебе так не кажется?
– Ты ещё умудряешься о чём-то думать? У меня чуть глаза не выжгло до затылка, а ты философствуешь. В чём-то ты никогда не меняешься, Стил, – совсем беззлобно ответила Кира и осторожно поднялась на ноги.
А я продолжал думать о солнце, ощущая его горячие прикосновения каждую секунду. Кира не разделяла моих эмоций, не видела всей глубины жизненной иронии. Некоторые люди проживают полсотни лет под его светом, греются в его лучах, радуются каждому новому дню, который брезжит по утрам на востоке, но никогда не видят солнца вживую, по-настоящему, лицом к лицу. Кто-то использует для этого красивые картинки в познавательных книжках, специальные устройства или закатную дымку уходящего дня, но это уже не то, искусственный суррогат, нечто иное, лишь отдалённо напоминающее тот истинный всепоглощающий свет. Оно всегда рядом, где-то там, над нашими головами, освещает нам путь, греет, кормит и делает наши жизни чуточку счастливее. Но при этом всегда остаётся позади, незримо обитая за нашими спинами, а мы не можем повернуться и сказать ему спасибо, глядя прямо в огромное пылающее око, не потеряв при этом зрение в страшных агонизирующих муках. Вот и я сейчас радуюсь, что наконец увидел солнце, но на самом деле лишь косвенно понимаю, что оно где-то рядом. Точно так же бывает и в жизни, когда о некоторых людях мы узнаем только по их делам и поступкам, видим, как они меняют мир, на какие жертвы идут и что ставят на кон в этой неравной игре. Мы никогда не увидим и не узнаем этих людей поближе, никогда не скажем спасибо, глядя в их грустные глаза, но они и не требуют почестей. Как же им должно быть грустно и одиноко, незримым героям человеческой истории, наверное, так же, как и Солнцу.
Я улыбнулся себе и своим мыслям, неуклюже поднялся на ноги вслед за Кирой, и, когда глаза, наконец, привыкли к ослепительному свету, нам удалось осмотреться вокруг. Позади нас остался небольшой бетонный куб, откуда мы вышли на поверхность, но он почти полностью скрылся под толстым слоем песка, и это чудо, что специальный механизм всё-таки смог отворить дверь, а мы не остались навсегда похоронены в этом комплексе. Возможно, здесь есть другой выход и даже не один, ведь Кукольник смог как-то вывести весь персонал станции, и вышли они явно не здесь. Мы покружили на месте, всматриваясь во все стороны, но вокруг нас расплескались сплошной песок и барханы, которые раскинулись волнами до самого горизонта. Песчаное море сияло и переливалось в лучах солнца, слабый ветер срывал с поверхности одинокие песчинки и кружил их в весёлом танце. Воздух над пустыней был сухим и горячим, а в некоторых местах земля раскалилась настолько сильно, что он вздымался волнами и плыл от горячих потоков. В своей буйной фантазии я по-разному представлял Землю, какой её покинули люди: от техногенных пейзажей будущего, с разрушенными остовами зданий и заводов, до промышленного моря, раскинутого до самого горизонта. Представлял даже потоки раскалённой лавы по выжженной земле, но обычная, скучная пустыня, залитая ярким солнцем, оказалась явно не тем, что мне хотелось увидеть.
– Пустыня?! – воскликнула Кира, читая мои мысли и вращаясь на месте с разведёнными в стороны руками. – Грёбаная пустыня? Вы серьёзно?!
– Вон та огромная гора неподалёку – это, наверное, вершина Купола, но его полностью замело песком, – зачем-то сказал я и указал на предполагаемую вершину комплекса, похороненную теперь под сыпучим океаном, а затем добавил вполголоса: – Как и всё кругом…
– К чёрту Купол, ты… ты только посмотри вокруг! Не могу поверить своим глазам, это грёбаная пустыня!
– Так а что ты ожидала? Что на выходе нас ждёт делегация Кукольника с приветственной речью или, может, указатели повесят с нужным направлением?
– Да ничего я не ожидала, – в сердцах ответила Кира. – Но это?! Ладно, забудь, нам нужно продолжать двигаться, у нас нет времени на осмотр достопримечательностей и пустой трёп, – уже механическим и пустым голосом произнесла она, затем пронзила меня внимательным взглядом и натянула на голову капюшон. – И надень капюшон, а то твоя лысина сияет на всю округу, а незваные гости раньше времени нам ни к чему.
Я немного смутился, когда вспомнил, как неестественно мы теперь выглядим, родившись из капсулы совсем недавно, поэтому поспешил последовать примеру Киры и посильнее натянул на голову капюшон, чтобы скрыться от палящего солнца и покинутого мира.
– Разве у тебя есть предположения, куда нам двигаться? – спросил я, озираясь по сторонам. – Я не вижу ничего, кроме песка.
– Считай это женской интуицией, пойдём… – Кира попыталась посмотреть, где находится солнце, но оно находилось почти в зените. – На восток… или на запад, не могу понять. В общем, вот туда, в противоположную от двери бункера сторону.
Кира задумалась, хмыкнула себе под нос и устало зашагала туда, куда вела её загадочная интуиция, а я поспешил следом, пытаясь не отставать.
– Так всё-таки на восток или запад? И почему именно туда?
– Есть у меня одна теория, Стил, что люди часто строят двери в том направлении, откуда приезжают, а нам сейчас нужно найти хоть кого-то. В общем, не думай об этом. Наши предки вряд ли бы стали затевать такую масштабную стройку вдали от цивилизации… ну или от её остатков. Ресурсы, логистика и всё такое.
Кира шла вперёд и вела беседу об отстранённых вещах. Она тоже пыталась гнать плохие мысли прочь, при этом намеренно смотрела только перед собой и ни разу не обернулась, чтобы взглянуть на меня. Даже здесь, вдали от острого взора Системы, вне оков мира Стражей, она продолжала нести свою службу, играть роль послушного и исполнительного адепта мира, который построили Верховный Страж и ему подобные. Она боялась, смущалась, испытывала недоверие и сомнения, но при этом всегда пыталась держать эмоции так глубоко и крепко, что эти мимолётные маленькие взрывы, происходившие в её душе и прорывающиеся наружу, говорили только о том, что её чаша полна настолько, что уже неспособна существовать под гнётом прошлого. Я знаю это состояние и когда-то сам прошёл через него, и знаю, насколько оно опасно, но я сделал свой выбор. Осталось только понять, какой путь для себя изберёт Кира и последует ли за мной.
А пока напарница продолжала вести нас вперёд, изредка произнося что-то несвязное. Её трудноразличимая речь напоминала вялое помахивание хвостом, чтобы отогнать от себя надоедливых мух из навязчивых мыслей, что с каждым преодолённым песчаным холмом давалось ей всё тяжелее. К этому времени солнце проделало небольшой путь по куполу неба и нам стало окончательно понятно, что направление, выбранное всемогущей женской интуицией, вело нас на запад и совсем скоро ко всем нашим бедам прибавится ещё одна, в виде ярких ослепительных лучей, бьющих прямо в лицо. Мы порядком устали, если не сказать хуже, невероятно вымотаны этой прогулкой по безжалостной пустыне. Наши модные костюмы оказались весьма продвинутым технологическим изыском и неплохо спасали от жары, но этого было мало. Барханы сменяли друг друга, взбираться на них становилось всё труднее, а после каждого подъёма горизонт издевательски убегал от нас всё дальше, просыпая за собой новые океаны горячего песка. В горле уже давно пересохло настолько, что язык перестал ворочаться, буквально присыхая к нёбу, но теперь к невыносимой жажде прибавилось ещё и стенающее чувство голода. С самого «рождения» мы не думали о еде, воде или даже сне. Мы учились жить заново, внимали нашим новым чувствам, привыкали к ним, а ещё нас так сильно напичкали различными лекарствами, адреналиновыми инъекциями и сотней других прекрасных препаратов, что мы даже подумать не могли об естественных потребностях. Но теперь, когда мы полностью обжились снаружи и со всей тяжестью ощутили жизнь за границей капсулы и Купола, мы снова превратились в обычных людей, заблудившихся в бескрайней пустыне. В какой-то момент я забрался на вершину очередной кучи проклятого песка и уже был готов сдаться, заныть как ребёнок и упасть лицом вперёд по склону бархана, но вместо этого уткнулся носом в спину Киры. Она неподвижно стояла на вершине и с усталым, но довольным лицом победителя указывала рукой куда-то вдаль.
– Видишь? Видишь?! Я же говорила! – устало воскликнула она. – Дом! Люди!
Я встал рядом с ней и проследил за её рукой, гордо устремлённой вперёд, где действительно увидел надежду, что слабо забрезжила перед нашими взорами. Навстречу нам от самого горизонта тянулась тёмная полоска дороги, запорошённая сверху небольшим слоем песка, но недостаточно сильно, чтобы скрыть её грубые очертания. Отсюда мне казалось, что это похоже на асфальтовое шоссе вполне отличного качества для такого захолустного уголка мира. Ненароком можно было подумать, что её проложили совсем недавно и даже ещё не успели нанести разметку и поставить фонарные столбы. Без всего этого шоссе производило ощущение инородности, будто чужеродный объект на кристально чистом полотне первозданной природы. Дорога шла прямой линией с запада на восток, как волнорез разрезая барханы песка, которые настигали её по обеим сторонам, а метров за пятьсот до нас она делала крутой поворот на девяносто градусов и уходила на север, затем огибала невысокое горное образование, скрываясь за его широким основанием. На том самом крутом повороте мы заметили небольшое одноэтажное строение с большими и широкими окнами, а сбоку от него находилась неуклюжая пристройка, напоминающая гараж с массивной железной дверью. Рядом со зданием я также приметил несколько припаркованных фургонов и внедорожников неизвестных мне марок. Ничего подобного я раньше не видел, хотя в любом техническом творении рук человека можно безошибочно угадать его прямое предназначение, особенно когда это касается транспортных средств. За столетия, прошедшие с промышленной революции и изобретения автомобиля, его конструкция в общих чертах так и не претерпела существенных изменений. Менялись только форма, дизайн, отделка, небольшие технические усовершенствования внутри салона и удобство управления, немного повысились комфорт и безопасность водителя и пассажиров, но автомобиль всегда оставался автомобилем, а человек человеком в любое время и при любых обстоятельствах.
– Где люди? Я что-то не вижу никаких людей? – занудно простонал я, корча недовольные рожи.
– Ну вот же, смотри, автомобили, значит, и люди там. Место не выглядит заброшенным, можно даже разглядеть следы машин, которые приехали совсем недавно. Пойдём, скорее!
Кира потянула меня за рукав комбинезона и потащила вниз по песчаному склону. Она радостно бежала навстречу приключениям, как восторженное дитя на городской праздник, а может, она просто хотела есть не меньше меня. Всё время пока мы воодушевлённо приближались к неизвестному строению, вся местность вокруг была охвачена мёртвой тишиной, не выдавая больше ни следа присутствия человека. Мы не видели ни единой живой души уже с самого пробуждения в Куполе. На миг мне даже почудилось, что мы вообще остались одни на всём белом свете, я и Кира, вдвоём против целого мира. В своих мыслях я снова улетел далеко и уже представлял, как мы вдвоём выживаем в этих песках, как согреваем друг друга холодными ночами…
– Будь внимательнее и не подавай вида. Если что, мы просто путники и идём… куда-то, неважно… не их дело, понял? – Кира вторглась в порочный мир моих мыслей, разорвав их своим настойчивым шёпотом.
Когда я подошёл чуть ближе к строению, то туман обречённости начал спадать с моих глаз, а странные фантазии отступили. Я постепенно стал замечать детали и признаки жизни других людей: следы шин на дороге и множества сапог на песке, мусор, летающий по волнам горячего ветра, автомобили, хоть и грязные, потёртые, но всё ещё сохранившие дух дороги, которую они явно знавали совсем недавно. Здание, что мы видели с возвышенности, в приближении оказалось очень хлипким и шатким, будто собранным из всего хрупкого материала в округе, сбитым из досок и мусора, но при этом неплохо покрашенным, да и в целом имело приятный внешний вид. Как мы успели понять, это что-то наподобие придорожного кафе, где останавливались водители, следующие по этому шоссе. Через широкие и грязные окна мы различили столики и фигуры людей, сновавшие перед ними. Здесь на открытой и просторной низине и вдоль дороги гуляли мощные ветра. Они гоняли по всему шоссе кучи песка, плевались им в лицо, а сильными порывами раскачивали и трясли стены местного кафе, от чего оно выглядело ещё более неустойчивым. Но Киру не смущали никакие обстоятельства, она на полном ходу шла к стеклянной двери заведения и даже не хотела слушать мои сомнения и возражения по поводу данной затеи. Вскоре даже мой желудок восстал против меня, его крутило от голода, он молил следовать за напарницей, а не слушать параноидальные крики моего разума.
Кира на секунду остановилась у входа, поглубже натянула на себя капюшон и уверенно налегла всем телом на входную дверь. Та со скрипом отворилась и как бы ненароком задела маленький колокольчик, коварно висевший над ней, оповещая всех аборигенов о новых посетителях. Россыпь внимательных взглядов устремилась в нашу сторону, а в воздухе повисла неприятная и враждебная тишина. Вопреки неприглядному фасаду, внутри оказалось очень опрятно и ухожено. Как мы и предполагали, кафе предназначалось для усталых путников, таких, как мы, кто провёл долгое время в дороге по жаркой пустыне и хочет немного передохнуть, перекусить, набраться сил, а затем отправиться восвояси, мгновенно забыв об этом временном, но приветливом доме. У противоположной стены по центру разместилась полукруглая высокая стойка, выполненная из красивого светло-жёлтого дерева, какие можно найти почти в любом баре Системы. Там же находились касса и внимательный кассир, следивший за каждым, кто тревожил его внимание звоном входного колокольчика. Он выглядел довольно приветливо: полный мужчина с взъерошенными волосами, в клетчатой рубашке и с густой длинной бородой, за которой он ухаживал, наверное, больше, чем за собственным заведением. Позади него виднелся вход на кухню, откуда так приятно пахло различной выпечкой и прочими вкусностями. Кассир стоял за своим профессиональным аппаратом по стойке смирно и с ниспадающей улыбкой, но она тем не менее не могла скрыть всю горечь от одолевающей его скуки.
Другие люди, находившиеся в главном зале кафе, расселись по разным столикам, преимущественно в правой стороне заведения и выглядели уже не так дружелюбно. Разного возраста крепкие мужчины молча провожали нас напряжёнными взглядами и пристально въедались ими в двух незнакомцев. Они внимательно следили за наглецами, что не удосужились снять в помещении свои капюшоны, уже успевшие покрыться пылью и песком. Сами постояльцы не следовали нашей моде и оказались одеты в совершенно разношёрстные наряды. Среди них я успел разглядеть парочку чёрных матерчатых курток и даже не представлял, как можно передвигаться в таких по невыносимой пустынной жаре, а также несколько причудливых комбинезонов, но они явно выглядели лучше наших и более технологичны. Множество мелких трубок и стяжек на них, также карманов, непонятных электронных устройств, расположенных на груди и запястьях, говорили о том, что эти люди проводят очень много времени на улице в условиях вечной жары и песка, а эти костюмы призваны защитить от их воздействия и других опасностей сурового климата. Похоже, после того, как мы покинули поверхность и углубились в пучины разума, местным обитателям пришлось совсем не сладко. Они потратили много сил на то, чтобы выжить в жестоких условиях погибшего мира, испепелённого войнами и беспощадным солнцем. Вся эта разношёрстная компания, в которой я даже успел разглядеть молодую девушку со смуглым цветом кожи и длинной чёрной косой, в данный момент сверлили нас взглядами, а воздух начал накаляться от повисших в нём опасных вопросов. Хотя центральный зал кафе и был небольшим, но казался вполне просторным из-за того, что все столы аккуратно расставлены около стен, а большинство из них имело стеклянную поверхность, из-за чего в помещении становилось очень светло и уютно. Кира совершенно не обращала на других посетителей внимания, хотя я мог с уверенностью сказать, что она уже за первую долю секунды успела оценить обстановку и затем спокойно направилась к самому дальнему столику с левой стороны, подальше от остальных людей. Я тоже принял позу уверенного в себе человека и зашагал следом. Как только мы устроились за столиком, местный кассир-официант, наверняка ещё и повар, вышел из своего скучающего транса, схватил из-под стойки блокнотик и быстро направился к нам, под аккомпанемент изучающих взглядов. От всего происходящего мне стало не по себе. Если что-то пойдёт не так, то я совсем не уверен, что смогу полагаться на свою выучку Стража. Насколько она действенна здесь, в этом мире и в настоящем теле? Тем более у меня нет никакого оружия, кроме странной самоуверенности Киры, а нас окружает целый континент, наполненный отборными отморозками на любой вкус.
В это время официант уже подплыл к нашему столику и засиял чересчур фальшивой улыбкой.
– Приветствуем вас в нашем заведении, меня зовут Максим, и я буду… – затараторил бородатый мужчина, но осёкся, когда я повернул к нему голову.
Из-под полы капюшона на него смотрело измождённое лицо человека, впрочем, и человеческим его назвать было сложно. Лысая голова, полностью лишённая волос, даже бровей и ресниц, произвела на официанта неизгладимое впечатление. Он внезапно замолчал, его улыбка потекла куда-то вбок, а он о чём-то сильно призадумался, бегая глазами из стороны в сторону. Потом также резко пришёл в себя и как ни в чём не бывало продолжил тараторить:
– …простите! Меня зовут Максим, и я буду рад вас обслужить. Чего изволят наши гости?
Кира тоже подняла взгляд на официанта, но тот уже не подал никакого вида, только услужливо застыл в ожидании.
– Извините, мы впервые здесь, не знаем, как у вас тут заведено и что готовят. Может, есть какое-то меню? – очень вежливо спросила Кира немного охрипшим от обезвоживания голосом.
– Меню? Что вы, нет, у нас не настолько изысканная кухня и богатый выбор. Обычная домашняя еда, приготовленная из продуктов с местных ферм. Простите за моё поведение и бестактность, но большинство моих клиентов – местные жители и различные перевозчики. Я уже настолько привык, что все знают мою кухню… – Официант расплылся в уже искренней улыбке. – Могу предложить суп из цветной капусты и картошку с мясом, сегодня она получилась у меня особенно прекрасно, или тефтели…
– Ладно-ладно. – Кира приветливо смотрела в его глаза и также расплывалась в улыбке. – Давайте поступим так. Мы очень изголодались, поэтому принесите нам сытный обед на ваше усмотрение и на ваш вкус, а ещё воды, пожалуйста. Да, сначала лучше воды. Мы давно ничего не пили, наши запасы закончились ещё вчера.
– Да-да, конечно, сейчас всё принесу. – Максим захлопнул свой блокнотик, так ничего в него не записав, и быстро посеменил к себе на кухню.
Посетители с каждой минутой теряли интерес к необычным личностям, вторгшимся в их уютную обыденную обстановку, и продолжили вести свою тихую размеренную жизнь, наполняя зал разноголосыми переливами.
– Разве с такой густой растительностью на лице разрешено готовить пищу? – Кира брезгливо поморщилась. – Вот мы сейчас волос наглотаемся… хотя сейчас я готова съесть что угодно.
– Ты что творишь? – зло прошипел я в ответ на излишне спокойное и самоуверенное поведение Киры, словно она знает, что делает. – Эти люди, они смотрят на нас и наверняка знают, кто мы. Ещё секунду – и они разорвут нас на клочки. А ты ведёшь себя, как… как дома!
– Эти люди, – гневно передразнивая, ответила Кира, – ещё даже в плане не были, когда мы ушли под землю. Спокойно, не нужно дёргаться, это было давным-давно. Боюсь, что всё это время у них своих забот хватало, чтобы ещё помнить о каких-то чудаках, зарывших себя полстолетия назад, или сколько там прошло?
– А как же Кукольник?
– А что с ним?
Я осторожно покосился в сторону других посетителей и недвусмысленно покивал на них головой.
– Не дури, – нахмурилась Кира. – Мы ещё не знаем, кто или что такое этот Кукольник, но уж точно он не сидит в кафе у дороги с чашечкой кофе, поджидая двух лысых Стражей. Сейчас наберёмся сил и будем думать, что делать дальше.
– Всё равно, сомневаюсь, что эти люди забыли о нас, учитывая, что живут в паре часов ходьбы от комплекса.
– От комплекса, который полностью погребён под толстенным слоем песка, посреди грёбанной пустыни, Стил. Веди себя как ни в чём не бывало, импровизируй – и всё будет хорошо.
Почти все посетители кафе уже были поглощены своими делами, разговорами и поеданием остатков пищи в железных мисках. Но в другом конце зала один мужчина пожилого возраста с морщинистым и иссохшим лицом, одетый в чёрную неопрятную куртку, продолжал пристально разглядывать нас, от чего мне становилось совсем не по себе. Внезапно он скорчил странную гримасу и окликнул нас через всё кафе.
– Эй вы, новенькие, вы откуда? – прохрипел он громким сиплым голосом.
Я повернулся в его сторону, бросил косой взгляд и отвернулся обратно, чтобы он не успел разглядеть моё лицо.
– Чего молчите, языки проглотили? – не унимался мужчина под внимательные взгляды остальных, снова затихших под напором новых обстоятельств. – У вас очень странные комбинезоны, старой модели. Где взяли? Где-то я видел такие, давным-давно, но не могу вспомнить где? Вы из пятой логистической?
В этот момент официант-кассир показался из кухни с двумя прозрачными пластиковыми бутылками в руках.
– Роман, прекрати доставать моих клиентов! – сделал грозный выпад Максим в сторону излишне любопытного посетителя.
– А чего они сами? Языки отсохли, ответить трудно?
– Ты опять выпил, что ли? Тебе не всё равно, откуда они? Не мешай людям отдыхать!
Роман громко крякнул, пробурчал что-то себе под нос, но всё-таки успокоился и отвернулся к окну, а остальные люди, усмехнувшись неожиданной сценке, вернулись к своим делам. Официант поспешил к нашему столику и поставил рядом с нами по бутылке с водой.
– Прошу простить, хотел угостить вас чаем, но оказалось, что он закончился, а привоз будет только завтра, поэтому могу предложить только воду. Сейчас принесу ваш обед. – Максим раскланялся и хотел уйти, но потом развернулся и добавил: – Не обращайте внимания на Романа, когда он выпьет, становится жутко приставучим. Он много повидал в своей в жизни и испытал невзгод, что сделало его очень недоверчивым к людям, но на самом деле он не такой плохой.
Официант скрылся из вида, оставив нас в полном недоумении, но, увидев перед глазами чистую прозрачную воду, мы больше не смогли думать ни о чём другом. Я схватил бутылку, быстро открутил крышку, впился губами прямо в горлышко и запрокинул голову назад. Я с жадностью влил в себя всё содержимое бутылки и с блаженством почувствовал, как холодная жидкость омывает все внутренности, как жжёт пищевод и сворачивает желудок, но не мог остановиться, это было выше моих сих. Когда вода закончилась, мы отставили бутылки в стороны, пытаясь перетерпеть тот ураган, что бушевал внутри, переворачивая все внутренности.
– Как же это ужасно и прекрасно одновременно, – промолвила Кира, прикрывая рот рукой. – С этим миром явно что-то не так или с нашим, здесь всё ощущается иначе. Да и вообще очень странное место, тебе так не кажется? Всё какое-то…
– Искусственное? – предположил я.
– Да, именно! Посмотри на них, они будто играют свои роли. Все какие-то странные, игрушечные. Официант тоже корчит из себя невесть кого, будто работает в элитном ресторане, а сам принёс нам протухшую воду в бутылках и даже не удосужился предложить стаканы. Мы с тобой бывали во всяких странных кафешках с какой-то крысятиной вместо мяса, но пока это худшее заведение из тех, что я видела.
Через некоторое время официант вернулся с большим подносом и ещё раз извинился за других посетителей. Потом он выставил перед нами по паре железных мисок с чем-то, отдалённо напоминающим овощной суп, и картофель с мелкими кусочками мяса. Максим вежливо поинтересовался, нужно ли нам что-то ещё, на что Кира запросила ещё воды, и официант снова удалился восвояси. А мы с неистовством голодных волков накинулись на предложенные яства, и неважно, что они оказались ужасно пресными и безвкусными, а мясо отдавало странным запашком, но голодный желудок, десятилетиями тосковавший по настоящей еде, воспринял это месиво как амброзию, лучшее из того, что я ел в своей жизни. В какой-то мере это действительно было правдой. Тем не менее наши желудки неохотно принимали реальную пищу, они громко и недовольно урчали, болели, и нас слегка подташнивало, но, несмотря на это, наши миски быстро опустели. А я ещё сильнее погрустнел, пока смотрел сквозь грязное от песчаной крошки окно на сияющую ярким солнцем пустыню и напряжённо думал обо всём, что с нами случилось с момента, как я покинул капсулу. Возможно, мне не хватало именно этих нескольких минут спокойствия и безмятежности, несмотря на напряжённые взгляды из другого конца зала, чтобы просто подумать, осмыслить наши действия и всю ситуацию в целом. Все события последнего времени представились мне полным сумасшествием, всё, что мы делаем и куда идём. Я посмотрел на себя и Киру со стороны и ужаснулся от глубины того безумия, куда мы пали, почему-то всё, что мы делали до этого момента, показалось мне полной бессмыслицей.
С этими вопросами в глазах я пристально посмотрел на свою напарницу и произнёс с глубоким недоумением:
– Что мы делаем, Кира?
– Что? Ты про что? Мы едим… – озадаченно и настороженно ответила она.
– Нет, что мы вообще делаем, ты хоть представляешь? С самого пробуждения, у нас не было времени, чтобы просто остановиться и подумать. Тебе никогда не хотелось так сделать, а, Кир? Я помню только, как пробудился и словно робот действовал по программе. Я шёл вперёд, как мне было предписано, и только спустя время обнаружил, что давно уткнулся лбом в стену и хожу на месте.
– Ты чего опять несёшь? Отравился, что ли?
– Нет, Кир, я не отравился, – со вздохом ответил я и убедился, что нас никто не подслушает. – Ответь мне, почему от Системы отключили только нас двоих? Почему они не послали с нами Техников? Как бы они сейчас пригодились в починке реактора, согласись? И куда мы идём? Ты хоть осознаёшь всю драматичность и комедийность ситуации? Мы покинули комплекс, находящийся посреди, как ты любишь выражаться, грёбанной пустыни, и пошли… пошли куда глаза глядят в надежде, что случайное направление выведет нас на единственно верную тропинку. Это какой-то бред! Что мы ищем, Кира?
– Кукольника… – с суровым взглядом отрезала напарница.
