полная версия

Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 2

– Скажи, почему именно Кукольник? Что это значит? – спокойно и даже с интересом спросил уже более чёткий силуэт.

– Почему я здесь? – Я проигнорировал его вопрос и даже посмел грубо перебить на последней фразе. – Почему ты был уверен, что я приеду, что не привезу с собой всех Стражей города? Что мне сейчас мешает пустить тебе пулю в голову? Отвечай!

Моё зрение полностью привыкло к местному освещению, и я увидел на другом конце расчищенного от коробок центра склада высокого мужчину в длинном плаще и с надвинутым на глаза капюшоном.

Кукольник в ответ покачал головой.

– Эти вопросы ты задаёшь мне или себе? – спокойно и уверенно спросил мой собеседник. – Я думаю, ты пришёл за ответами, как бы банально это ни звучало. Поэтому ты здесь, поэтому ты один, а я всё ещё жив. Ты прекрасно понимаешь, что как только я окажусь в их руках, тебе уже вряд ли представится такая возможность.

Его голос с нашей последней встречи стал очень мягким, но уверенным, он чуть заметно менял тембр, разноголосо мурлыкал и напевал слова, от этого я ощущал странное спокойствие, просыпалось доверие, и усыплялась бдительность. Каждое слово, слетавшее с его губ, звучало очень осторожно, выверено до каждой ноты, он мягко ступал по струнам, натянутым между нами, но при этом не казалось, что он чего-то боится или смущён, скорее он знал, что делал, и это приносило ему удовольствие.

– Зачем ты это делаешь? – в сердцах выкрикнул я, чуть не сорвавшись на панику. – Всё это?! Зачем ты играешь со мной? Тебя ищут все Стражи Системы, ты враг номер один, и всё, что сейчас происходит, завязано на тебя одного! Каждый день нам усердно вторят, как важно поймать тебя, как важно остановить твои злодеяния. Всё закончится, говорят они, вот это всё закончится. – Я раскинул руки по сторонам, перестав держать его на мушке. – Нужно сделать всего одну мелочь – поймать тебя и остановить Кукловодов! И после всего этого ты заявляешься и хочешь поговорить? Зачем ты так со мной поступаешь? Зачем?!

Кукольник выждал пару секунд, смотря на меня пристальным взглядом из тёмного провала своего капюшона, затем схватил его и медленно стянул со своей головы. Передо мной оказался обычный молодой мужчина, на вид не больше тридцати пяти лет, но его лицо выглядело невероятно уставшим, измождённым и не по годам постаревшим. Большие мешки под глазами и немного обвисшая кожа на скулах говорили о тяжёлых испытаниях, выпавших на его долю. Его тёмные, не особо длинные волосы казались грязными, неухоженными и комковатыми, они небрежно собирались в сосульки и торчали в разные стороны. А ещё этот взгляд, полный боли и отчаяния, глаза, преисполненные усталостью от несовершенства мира и смотрящие куда-то в пустоту. Нет, он вовсе не выглядел страшным или пугающим, вполне обычный парень, как сказали бы многие. Скорее он был полон грусти, оставившей значительный след на всём его образе, и это несмотря на то, что при разговоре он использовал вполне игривые и мягкие оттенки своего голоса. Сначала это вызвало у меня недоверие и страх, он казался слегка ненормальным или психически нездоровым, но потом пришло понимание, что это всего лишь ещё одна маска, его сценический образ в этой жизни. Он пытался сохранить в себе что-то живое, позитивное, произвести правильное впечатление на людей, показать свою уверенность и целеустремлённость. Это особенно важно, когда имеешь дело с подчинёнными людьми. Только вот тело не обманешь, даже если оно цифровое. По лицу человека можно сказать очень многое, даже то, что он сам о себе не подозревает. Может, именно поэтому он стремился спрятаться от мира за бездонно глубокой темнотой своего капюшона?

Мужчина смотрел на меня печальными глазами, в задумчивости поджимал губы и в таком виде вовсе не походил на те образы и описания страшного злодея из детских сказок, что так заботливо рассказывал нам по утрам Хранитель. Он был похож всего лишь на… человека.

Кукольник не ответил на мой гневный пассаж и только чуть заметно отрицательно покачал головой.

– У нас мало времени, Стил, – внезапно сказал Кукольник. – Они знают, где я, и скоро будут здесь.

– Они? – сильно удивившись, спросил я и даже посмотрел по сторонам. – Кто они?

– Я позвал тебя не для того, чтобы выяснять отношения или вести пустые беседы, – вновь проигнорировал мой вопрос Кукольник. – С тобой кое-кто хотел встретиться. Я лишь исполняю его волю.

К моей голове потоком прильнула кровь, я встрепенулся, перехватил удобнее пистолет и чуть приподнял его. Только я немного расслабился под переливами речи Кукольника, только стал чувствовать себя в безопасности, как выяснилось, что мы не одни. Я вновь почувствовал на себе внимательный взгляд из темноты, чьё-то незримое присутствие. Глупо было надеяться, что он придёт один. Я окинул взглядом всю видимую часть склада, всматривался в каждую тень, в каждую щель между рядами из ящиков и одновременно едва раскачивался на месте, переминался с ноги на ногу, разминая заиндевевшие мышцы. Я всегда должен быть готов к рывку, всегда…

Кукольник, безусловно, заметил мои метания и напряжённость и успокаивающе выставил вперёд ладонь.

– Это излишне, – мягко сказал он и показал глазами на мой пистолет. – Тебе ничто не угрожает.

– Кто он?! – вновь требовательно выкрикнул я.

Тонкие струны моих нервов напряглись до предела, в любой момент я был готов сорваться и исполнить свой долг – отключить всех Отступников в этом здании. В моменты опасности, страха и смятения остаются только простейшие инстинкты, заложенная кем-то программа.

– Вы же хотели узнать, кто стоит за всем этим? – Кукольник загадочно улыбнулся, развёл руки в стороны, показывая всё вокруг, и специально сделал акцент на последнем слове. – Хотели увидеть лицо коварного злодея, жаждали его поймать и наказать. Вот он, прошу!

Мой собеседник снова таинственно улыбнулся, развернулся вполоборота и демонстративно указал куда-то рукой, словно приглашая меня пройти. В этот же момент из-за ящика, стоящего в пяти метрах позади Кукольника, показалась невысокая мужская фигура и осторожно вышла к нам на свет. Я молниеносно среагировал и за долю секунды поднял свой пистолет, направив его в сторону неизвестного гостя. Его странный образ совсем не соответствовал моим ожиданиям и не выглядел угрожающим. Худощавый мужчина в ярко отбеленной и накрахмаленной рубашке, в тёмных, заботливо выглаженных брюках и блестящих чёрных ботинках. Он был очень молод, с простодушным и наивным лицом, как у ребёнка, а на голове смешно расположилось целое гнездо из перекинутых набок волнистых волос. С его губ не сползала добродушная улыбка, даже когда в его лицо смотрела сама смерть, с нетерпением лаская мои пальцы на спусковом крючке и нашёптывая в уши злорадные помыслы. Он будто пришёл из другого мира, менее мрачного и жестокого, где ещё не процветало насилие и не распадалось на части человеческое общество. Он похож на пришельца из далёкого будущего, того самого, что мы так желали, и о котором бредим до сих пор. Его наряд напоминал униформу обычного офисного клерка, но при этом мужчина источал такой мощный поток внутреннего света, что затмевал им всю тьму моего жалкого образа. Он был там, за спиной Хранителя, на вечно ускользающем горизонте, издевался надо мной, дразнил и обидно махал рукой, приглашая туда, где мне никогда не быть. И поэтому уже сейчас я ненавидел его всеми фибрами души и готов спустить курок, размозжить его голову и стереть эту нахальную улыбку с его лица.

Мужчина опустил руки, сомкнул их пальцами перед собой и медленно направился в мою сторону. Он, словно застенчивый юноша, шёл на своё первое и, возможно, последнее свидание, на встречу, где должна решиться вся его жизнь, но которую он жаждал так долго. Кукольник продолжал стоять на своём месте и с улыбкой взирать на нового гостя. Юноша приблизился к нему, встал рядом и заворожённо посмотрел в мои глаза. Я ответил ему презрительным и осторожным взглядом, отступил немного, готовый ко всему, и не выпускал свою цель из вида. Периферийным зрением поймал на себе довольную ухмылку Кукольника, ему это всё доставляло какое-то извращённое удовольствие.

Но тут загадочный гость окончательно разрушил хрупкую грань между реальностью и безумием, которую я упрямо подтачивал всё это время. Я перестал понимать, что происходит вокруг, мир превратился в страшный сон наяву, откуда невозможно сбежать. Застенчивый юноша в белой рубашке открыл рот, и из него полился приятный женский голос, говоривший с таким сладостным придыханием, будто источал собой полноводные реки любви.

– Привет, милый, – тонким голосочком протянул юноша, совершенно не изменившись в лице, всё тот же наивно-глуповатый вид и смущённая поза.

Я подпрыгнул на месте от такой неожиданности и сделал ещё один шаг назад, уже попеременно переводя ствол своего оружия с юноши на Кукольника и обратно.

– Кто это, чёрт возьми? Что тут происходит? – рявкнул я на весь склад.

Но Кукольник продолжал довольствоваться представлением и насмешливо улыбался, а неизвестное создание передо мной вновь открыло рот:

– Не бойтесь, господин Немов, это всего лишь царапина.

Юноша продолжал нести полную околесицу, а его тонкий голосок резко изменился, погрубел, он произнёс эти слова очень твёрдо и уверенно, голосом взрослого мужчины. При этом он никак не выражал свои слова внешне: ни особыми жестами, ни движениями или эмоциями на лице. Он выглядел живым, но в то же время очень искусственным, лишённым всякой основательности и глубины личности, он был пуст, словно… кукла. Он открывал рот, произносил странные слова, обращённые к кому-то другому, будто кто-то дёргал за верёвочку – и кукла оживала, говорила со мной. Это было очень странно и страшно одновременно. Подобное оцепенение я ощущал совсем недавно, в том доме со старой богатой парой, где мы встретили необъяснимые вещи, но с тех времён я научился контролировать этот страх перед неизведанным, и если целью Кукольника было посеять во мне смятение и ужас, то он просчитался. Кем бы ни было это чудовище, оно ужасно, отвратительно и противоестественно. То, что сейчас смотрело на меня своим невинным взглядом, вовсе не человек, а скорее некое извращённое подобие, нелепая поделка неумелого таксидермиста, воздвигшего этот памятник современному человеку. Всё это было неправильно.

В моих глазах потемнело, нахлынули угасшие воспоминания, старые трюки и навыки, проснулись заблудшие в темноте последних дней отточенные рефлексы. Теперь я видел отчётливо одну только цель, скрытую за бесконечным мраком наших дней, и в мушке прицела я наблюдал перед собой помеху… нет, не так – ступень на пути к этой желанной цели, ещё одну, на которую нужно взойти, несмотря ни на что. И в этот момент я сделал то, что у меня получалось лучше всего, для чего ковались эти руки в долгих боях и тренировках. Глядя в глаза своей жертве, я нажал на спусковой крючок. Громкий хлопок раздался под высокими сводами старого склада, вспышка призрачного света, жадно протянувшего свои обжигающие языки из разгорячённого ствола пистолета, и испуганный взгляд Кукольника, который пришёл на смену глупой насмешке. Он боялся, они все боятся. Теперь настала моя очередь злорадствовать. Но оказалось, что моё воодушевление было преждевременным. Пуля с силой громового молота врезалась прямо в лоб улыбчивому парню, но тот даже не сдвинулся с места, только немного пошатнулся на месте и поджал в расстройстве губы. Его цифровая оболочка пошла волнами, замерцала и пару раз порывалась разрушиться, но спустя мгновение она снова пришла в норму.

– Ты что творишь? Зачем ты это сделал? – расстроенно и недоумевающе воскликнул Кукольник. – Я же говорил тебе, что он не представляет опасности!

Потом он посмотрел на стоящего рядом с ним неизвестного парня. Тот в свою очередь тоже повернул голову, в которой торчала застрявшая пуля, и снова улыбнулся Кукольнику, будто ничего не произошло. Весьма жуткое зрелище, я даже на время потерял дар речи и судорожно пытался найти для себя ответ, что же делать дальше.

– У нас не осталось времени, – сказал парню Кукольник. – Теперь они будут здесь с минуты на минуту.

Парень кивнул и снова повернулся ко мне. Он осторожно поднёс руку к своей голове, взялся двумя пальцами за кончик пули, застрявшей в его непробиваемом черепе, и спокойно вытащил её, как пробку от бутылки, при этом не проронив ни капли крови. Дыра во лбу моментально затянулась, не оставляя никаких следов недавнего столкновения, и кожа приобрела свой прежний румяный оттенок.

– Кто ты тако-ой… – протянул я, снова поднимая на него ствол пистолета.

А потом резко перевёл его на Кукольника, от чего тот встрепенулся по стойке смирно и поднял в локтях руки вверх.

– Кто он, отвечай?

Но они оба молчали, чем ещё больше распаляли мои нервы. В это же время парень сжал в кулаке вытащенную из головы пулю, а затем разжал ладонь, и из неё посыпалась металлическая пыль, моментально растворившаяся в воздухе. Юноша расправил свою белоснежную рубашку и поправил чуть сползшую на глаза чёлку.

– Ваш сын, миссис Лонне, не привык доверять другим детям, – сказал парень голосом респектабельного и удручённого жизнью пожилого мужчины, который каждой нотой своего голоса стремился передать всю глубину своего величия. – Он всегда был одинок, нелюдим, чурался общества других мальчишек и не находил с ними общего языка. Я удивляюсь тому, миссис Лонне, как он не потерялся раньше. С его замкнутостью и внутренней злобой он всегда выделялся среди наших воспитанников и неслучайно, что теперь он сбежал.

Существо замолкло на некоторое время, потом с ещё более широкой улыбкой протянуло ко мне навстречу руку, его голос снова сменился. Теперь с его губ слетали слова убитой горем женщины, каждое её слово звучало искренне и проникновенно:

– Сынок, я знаю, что ты запутался. Я знаю это чувство смятения и потерянности. Это всё моя вина, не нужно было отдавать тебя в эту проклятую школу, прости меня и, пожалуйста, вернись домой.

– Мне это надоело! Я не знаю, какие игры ты здесь затеял, но я ухожу, и ты пойдёшь со мной, – строго сказал я Кукольнику, слегка покачивая стволом своего пистолета.

– Поздно, Стил, они уже здесь, – ответил Кукольник, продолжая держать руки приподнятыми, затем виновато улыбнулся и пожал плечами.

Меня вновь обдало жаром, я неосознанно попятился, покрутил головой в разные стороны, стараясь не выпускать из вида своих оппонентов.

– Да кто такие «они»?! – повторил я недавний вопрос, но в этот раз очень громко и требовательно.

Я был в шаге от того, чтобы вновь нажать на спусковой крючок и в этот раз прострелить голову тому, кто всё это время манипулировал мной, говорил загадками, нагнетал во мне тревогу и неуверенность, играл моими чувствами. Как опытный хирург, он брал в свои руки острый скальпель и резал меня, препарировал, как черепаху, слой за слоем отделяя от меня кусочки панциря, под которым я так усердно старался спрятать свои страхи и сомнения. Целую жизнь назад я оставил всё это там, в той комнате в школе Стражей, куда пришёл добровольно, чтобы пройти процедуру по отречению от своего прошлого, от всех дурных мыслей и помыслов, чтобы очиститься от страха и отрешиться от мира страданий и слёз. Но когда я зашёл на этот склад, услышал переливы речей Кукольника и странные монологи его спутника, то словно вернулся назад во времени, в ту самую комнату, и всё, что я старался оставить позади, они с упорством вытаскивали наружу.

Всего один только шаг…

– Найдите её, Сергей Иванович, прошу вас, найдите! – неожиданно запричитал взволнованным мужским голосом парень в белоснежной рубашке. – Я знаю, вы сможете, она не могла далеко уйти!

Я немного растерялся и оставил на миг желание раскрасить местный пол источником едких мыслей Кукольника. Я чувствовал, как тончайшая красная нить его речей витала вокруг меня, но постоянно ускользала из моего внимания.

– Я думаю, она сейчас где-то в самом центре…– продолжал настаивать парень спокойным голосом, уже более походившим на его собственный, потом задорно усмехнулся и продолжил: – Да, всё это время, у вас под носом, представляете…

Вдруг позади меня раздался громкий женский голос и грозно промчался раскатами по всему складу, заставив меня моментально побледнеть от осознания всего ужаса безвыходной ситуации. Безусловно, я узнал этот голос – мой сегодняшний полуночный кошмар. Но что она здесь делает?

– Всем стоять и не двигаться! Служба Стражей Системы! Замрите оба, пока я не превратила вас в решето!

Голос Киры сильно изменился с нашей последней встречи. Я перестал узнавать в ней того заботливого напарника и верного друга, кем она была ещё полдня назад. Всего несколько часов – и человек становится бесконечно чужим, враждебным. Её голос звучал как приговор: холодный, жестокий, но справедливый, её слова хлестали по моей совести и чести. Я изо всех сил пытался придумать оправдание перед Кирой, Стражами, Хранителем, но не находил ответов даже для себя самого. Как всё это выглядело со стороны? Смешно подумать, что сейчас происходит в голове моей напарницы, что она думает обо мне, об этой ситуации, о том, что будет дальше? Смешно и страшно… страшно как никогда. Но постойте, почему она сказала «оба», обращаясь к нам? Услышав её внезапный голос у себя за спиной, я на время опешил и потерял из вида того наивного парня и только потом осознал, что он пропал, растворился в один миг, стоило мне только моргнуть. Неужели Кира не видела его, когда подходила к нам? Это неважно, сейчас в этой патовой ситуации оказались только я, Кукольник и топор палача, что уже занесли над моей головой и который так давно жаждал крови.

– Стил, убери оружие, он нам нужен живым, ты ведь помнишь? – сказала Кира позади меня уже более снисходительным тоном, но при этом я спиной ощущал стальное оперение её пистолета-пулемёта.

Я продолжал держать на мушке Кукольника и не мог пошевелиться. Ещё минуту назад я всерьёз подумывал пустить ему пулю в голову, но сейчас меня накрыло противоречивое неприятное чувство. Я ощутил укол вины за всё происходящее, будто совершил ужасное предательство, обманул его доверие.

– Я… Я не… – тихо пролепетал я, продолжая смотреть на Кукольника и пытаясь подобрать слова.

– Всё нормально, Стил, – ответил он с небольшой улыбкой на лице, которая не спадала с него ни на минуту, он всё понял и без слов. – Поверь мне, так надо.

– Стил, убери оружие, немедленно, – послышался очень грубый мужской голос, где-то рядом с Кирой.

С Зетом мы общались не слишком часто, он предпочитал не тратить попусту слова и слыл в нашей компании суровым молчуном, любившим бросать на всех хмурые и сердитые взгляды, но спутать его глубокий и немного хрипловатый бас с каким-то другим было решительно невозможно.

– Не надо, Зет, я сама, – негромко сказала Кира, подтверждая мои догадки.

Зет, Кира – все неожиданно оказались здесь, на этом складе, в эту самую минуту, и, похоже, знали, зачем или за кем они сюда пришли. Но, поскольку сюда согнали всех Палачей, значит, и эти двое…

– Может, мы его просто пришьём? – раздался ехидный вопрос Рона.

Конечно, куда же без них… Но тут Кира на него со злостью цыкнула, принуждая заткнуться.

– Весело тут у вас, – шутливо сказал Кукольник, продолжая держать перед собой приподнятые руки.

– Эй ты, а ну молчать! – рявкнул откуда-то из глубины склада Харви.

– Сти-и-ил?! – требовательно протянула Кира.

Её назидательный тон отрезвляющей волной вывел меня из оцепенения, куда затягивал пугающе гипнотический взор голубых глаз Кукольника. Я медленно и осторожно опустил пистолет, переложил его в левую руку и резко провёл двумя пальцами по металлической поверхности, будто смахивая с него грязь. Мой боевой товарищ дрогнул, рассыпался в блестящую металлическую пыль, которая ещё некоторое время летела вслед за моей рукой, а затем и она растворилась, стирая из нашего мира недолговечную цифровую форму моего единственного преданного друга. Потом я медленно поднял руки и повернулся к своей напарнице. Кира стояла в десяти шагах от меня, вся напряжённая до предела, а в мою сторону грозно смотрело дуло её пистолета-пулемёта. Маленькие свинцовые пчёлки уже, наверное, возбуждённо жужжали в предвкушении нового разорванного в клочья тела. Недалеко от неё расположились все остальные, заняв места около потенциальных укрытий, на тот случай, если бы пришлось начать бой. Зет, Харви, Рон – все Палачи в одном месте, и они пришли по мою душу. Нет, не за Кукольником, именно за мной. Это читалось в их глазах, в угрюмых лицах и в напряжённых позах. Они источали смешанные чувства, я видел расстройство и сожаление, злость, непонимание и даже прямую насмешку, но, главное, они уже готовы растерзать меня в любой момент. Харви и Рон стояли напротив меня и со взглядом голодного хищника всматривались в мои движения, ловили мысли и ждали… Ждали того единственного момента, о каком они могли только мечтать. Они хотели, чтобы я начал глупить, сорвался, попытался сбежать или даже просто дёрнулся в любую сторону, – и вот тогда их сжатые до предела руки, сомкнувшие в свои объятия пистолеты Стражей и трясущиеся от вожделенного ожидания, могли бы вздёрнуться в высь и выпустить в меня всю свою ненависть, изрешетить меня пулями, вырвать, наконец, эту занозу. Но самое пугающее, что в этот самый момент я жаждал того же. В моей голове крутились мысли, думы о моём настоящем и почти неизбежном будущем. Я не хотел этого, не хотел, чтобы всё так закончилось. Я не считал себя виноватым и ничего плохого не сделал, но прекрасно понимал, как всё это выглядит со стороны. И мне хотелось дать им повод, сделать вид, что тянусь за своим главным оружием, висящем на поясе, и я почти решился, но не смог. Я слишком ослаб за эти дни, слишком вымотан морально, даже для самоубийства иногда нужна немалая храбрость.

Я закрыл глаза на секунду, чтобы почувствовать биение своего сердца, глубоко вдохнул, чтобы ощутить полной грудью последние минуты ускользающего мира. Я услышал, как приближаются звуки шагов, и когда мои глаза открылись, я увидел Киру, её разочарованный взгляд, что был для меня в тот момент страшнее любого суда. Нет, она не злилась, скорее это были глаза человека, перед которым рухнуло всё, во что он верил. Кира подошла ко мне, осторожно сняла с моего пояса рукоять меча, опустила мои руки и взяла меня за правое запястье.

– Извини, Стил, но твою Консоль мне придётся заблокировать, чтобы ты больше не наделал глупостей, – она произнесла это тихо, слегка охрипшим голосом, старательно пряча от меня свой взгляд за растрёпанной чёлкой.

Кира дотронулась до моего чипа и открыла окно Консоли, чтобы ограничить мои возможности как Стража, так и человека. Кто мы такие без этого маленького квадратика под кожей? Никто! Бесплотные духи, запертые в своём теле, потерявшие право называться людьми. В нашем мире можно в одночасье стать Призраком и даже необязательно физически удалять чип из тела, можно одним лёгким движением руки перекрыть человеку воздух, саму возможность жить.

Пока она возилась с Консолью, мимо меня прошли Рон с Харви и направились к Кукольнику, продолжавшему стоять на своём месте. Проходя рядом, Рон кинул презрительный взгляд, скривился в ехидной ухмылке и ядовито прорычал в мою сторону:

– Теперь тебе конец, придурок!

Я старался делать вид, что не замечаю их, и продолжил с надеждой смотреть на Киру, но она не удостоила меня больше своим вниманием.

– Как вы меня нашли? – Единственное, что я смог выдавить из себя.

– Прибереги свои слова для Хранителя, – небрежно бросила Кира, потом закрыла окно Консоли, отвернулась и пошла прочь, сжимая в руках рукоять моего меча.

– Забери его, – негромко попросила она Зета.

Зет подошёл ко мне, разочарованно покачал головой, затем положил руку на моё плечо и чуть заметно, но требовательно подтолкнул меня к выходу.

– Что же ты наделал, парень? – прохрипел он позади меня.

Поверь мне, друг, я задавал себе тот же вопрос каждую секунду после того, как вышел из двери своего дома навстречу Кукольнику и проливному дождю. Пока мы шли к выходу, я слышал, как позади нас возились Харви с Роном, досматривая Кукольника

– Стой, не дёргайся! – раздался грубый голос Рона, который затем обратился к своему напарнику: – Чёрт, Харви, у меня даже нет наручников, и Создание, как назло, не работает! Может, у тебя они есть?

– Что-о? – громогласно взревел Харви. – Ты с ума сошёл? Я Палач, а не какая-то шавка-Ищейка, откуда у меня могут быть наручники? Веди его так, а если дёрнется, так вдарь как следует, какие проблемы? Я пока ещё раз склад осмотрю, чтобы никакая паскуда не укрылась.

Их голоса скрылись за рядами ящиков, и навстречу мне поспешил холодный и влажный воздух промозглой ночи, а также шум бесконечного ливня.

* * *

– Даже если всё, что ты рассказал, – правда, то это чистое безумие. В это сложно поверить! Да и как ты прикажешь тебе верить после всего, что ты натворил за последнее время? Оглянись вокруг! Сам подумай, как это выглядит со стороны?

Вергилий старался держать себя твёрдо и уверенно. Он смотрел на меня острым на расправу ястребиным глазом, но при этом вся его речь и каждое слово, произнесённые с того момента, как я пересёк порог его кабинета, выдавали в нём некую растерянность, непонимание и явный конфликт его желаний с имеющимися возможностями. Всё это выглядело так, будто его руки сковали невидимые оковы, которые он не мог объяснить. Глаза его метали яростные молнии, стремившиеся высечь на мне всё его негодование в виде слова «предатель» на лбу, но при этом он не решался делать окончательные выводы и принимать необходимые меры. Даже в эмоциональном порыве он останавливал себя, проглатывал часть фраз и слов, боялся сказать лишнего, и обходил стороной свои истинные мысли, которые рвались с его уст острыми, как рапира, языками пламени.

Всю дорогу до кабинета Хранителя никто не проронил ни единого слова, и каждый встречный стремился спрятать свой взор от встречи со мной. Вот так, в одно мгновение, человек может потерять всю человечность, стать изгоем, кого принято сторониться, как чумного, и где каждый боится прикоснуться к нему своим вниманием. Но я никого не винил в своём изгнании, в Системе существуют довольно категоричные и суровые правила по общению с… Отступниками. Как же тяжело произносить это слово, которым я клеймил всех врагов, вешал его как ярлык на лоб своей будущей цели, как знак презрения и сосредоточения всех негативных эмоций, колодец, куда мы изливали свой гнев. Но теперь это ярмо я самолично водрузил на свою шею и вынужден теперь нести этот крест позора до того самого момента, пока ещё один Палач не прервёт мой жизненный путь в нашей Системе. Хорошо, что ждать осталось совсем немного.

Старина Зет, недаром прослывший своей сердитой молчаливостью, всю дорогу до башни Стражей выглядел совсем уж мрачным и погружённым в свои собственные думы. Пока мы добирались сюда, я сидел на заднем сидении его служебного автомобиля и жаждал встретиться с ним взглядом в зеркале заднего вида, увидеть в его глазах хоть что-нибудь. Пусть это будет шквал презрения, пусть меня растерзает стая голодных псов его негодования… я заслужил многое, но не всего этого изгнания. Это чувство собственной беспомощности, ненужности, когда меня лишили всего: смысла моей жизни, целей, мечты, всего того, чем я жил и дышал. Я не особо любил общественное внимание, предпочитая молча делать своё дело и уходить, теша себя приятными мыслями, что я помог кому-то, сделал чью-то жизнь лучше, пусть и через устранение плохих людей. Но такое ощущение сопричастности к судьбам миллионов невероятно пьянило и было всем, ради чего я жил. В эти минуты я, как никто другой, начал понимать Икарова и его поступок, это нестерпимое желание избавить себя от этих мучений. Это невыносимое чувство, словно ты вышел на широкую дорогу, а на ней никого, только твоя собственная смерть на горизонте… она там, неумолимо приближается, и ты ничего не можешь с этим поделать. Ты не видишь ничего, кроме этой дороги и своей смерти, которая с каждым вдохом всё ближе, и тогда единственное желание, возникающее в твоей голове, – это избавить себя от мучений, приблизить неминуемый конец как можно скорее. Нет, я никого не винил. Каждый Страж прекрасно знает, чем ему грозит общение с Отступником: обвинение в соучастии, сговоре и неминуемое отключение. Это одно из самых тяжких преступлений в нашей Системе, после обвинения, в котором почти невозможно доказать свою невиновность… да и никто не будет слушать, ведь легче не рисковать. Я тоже знал об этом, когда согласился пойти на тот склад один, не сообщив никому. Где-то глубоко внутри себя я всё понимал, но уже не мог остановиться. Больше всего мне жаль Киру, мою верную спутницу, соратницу и просто хорошего друга. Сколько ещё трудностей и оврагов ей придётся пересечь, чтобы избавиться от моего тлетворного влияния, от клейма напарника Отступника, которое будет её преследовать ещё долгое время. Может, хотя бы Зет, наконец, не будет один, а приобретёт себе нового напарника и верного друга.

Только эти мысли продолжали тешить меня, пока Зет вёл меня по первому этажу башни Стражей под испуганным взором Марины. Была уже поздняя ночь, но она всё так же стояла на своём посту и, похоже, ещё не думала уходить домой. Но она тоже молчала, окончательно погрузив весь мир вокруг меня в невыносимую тишину, только украдкой смотрела своими большими и выразительными глазами. Её взгляд был наполнен вселенской печалью, а на глазах навернулись слёзы. В тот момент она понимала всё.

Когда я попал в бывший кабинет Икарова, то встретил разъярённого Хранителя, и никогда не видел его таким прежде. Он всё время стоял на ногах, ходил вокруг своего стола и цеплялся пальцами в высокую спинку кресла. С трудом стремясь подавить свои эмоции, он требовал рассказать ему всё, что я знаю. Но что я мог ответить Вергилию? Только правду! Мне нечего скрывать, нет нужды лгать и изворачиваться, придумывать нелепые отмазки, только правда всегда даёт надежду на спасение. Я рассказал о грузе ответственности на моих плечах, о бесконечной боли, моральном давлении и смерти Икарова. Я рассказал о том, как потерялся в дождливом лабиринте из серых дней, как потерял веру в себя и в наше общее будущее. Я подробно поведал о своей встрече с Кукольником и его таинственном друге. Всё это время Вергилий ходил кругами по комнате, смотрел на меня испепеляющим взглядом из-под светловолосой чёлки и подавлял в себе эмоции, которые уже когда-то сгубили человека, стоящего перед ним.

– Как? Скажи мне, как можно тебе верить? – повторил свою просьбу Хранитель.