полная версия

Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 2

Когда стрёкот пулемёта стих, я открыл глаза и увидел солнечный свет, приветливо пробивающийся через огромные отверстия в крыше и разрывах металла.

– Стил, чёрт тебя побери, почему это корыто ещё в небе? – кричала разозлённая напарница, которую явно не радовали дыры от снарядов, образовавшиеся рядом с ней.

К счастью, стрелок из пилота глайдера оказался совсем никудышным, не чета его основным навыкам, а вот автомобиль, наоборот, крепче, чем мог показаться изначально. Слишком много удачных совпадений для такого отвратительного денька. Единственное, что могло натолкнуть на плохие мысли, – белый дым или пар, резво поваливший из отсека двигателя, как раз в том месте, где в капоте зияли аккуратные дыры от пуль.

– Патроны закончились, – отдышавшись, ответил я, при этом рассматривая оружие, которое уже успел невольно отбросить в панике.

– Так возьми и перезаряди, в чём проблема?!

– Если бы я только знал как, – пробурчал я себе под нос.

Вместо того, чтобы тратить время на изучение устройства странного оружия, я взял из ящика другую винтовку, чудом не пострадавшую при обстреле, затем уже мастерски переключил предохранитель и с решительным взглядом вернулся на свой боевой пост.

– Хватит бездумно тратить патроны, Стил, – почти беззвучно прошептал я сам себе. – У каждого врага должно быть слабое место… один выстрел… быть быстрее… умнее… уважать своего врага…

Я медленно выдохнул, прицелился и зажал спусковой крючок до упора ровно в тот же самый момент, когда глайдер начал новую атаку. Стальная и энергетическая плети наших орудий встретились где-то на половине пути. Они не знали людских традиций и не поздоровались, когда пролетали мимо, не пожелали друг другу удачи, они лишь молчаливые исполнители обычной людской ярости, бессмысленной и беспощадной. Пулям всё равно, кого убивать: гражданских или военных, убийц или пастырей – они инструмент, всего лишь продолжение нашей воли и сущности. Я выпустил свою волю, своё самое сокровенное желание навстречу с судьбой, все патроны, что были спрятаны внутри этого таинственного оружия, одновременно наблюдая, как смерть в очередной раз мчится ко мне навстречу. Ещё мгновение – и слепая ярость неизвестных мне людей, их воля, преисполненная в безразличном металле, разорвёт меня на части. Меня, Киру, наши устремления и грёзы, миллион человек, смиренно ожидающих своей участи и неосознанно надеющихся на нас, на Стражей, что поклялись защищать их жизни и покой. Неужели всё закончится вот так? Простое невезение, случай один на миллион, на тысячу, на десяток? И он способен решить судьбу всех людей? Неужели судьба всего человечества, его развития зависит от отдельных людей, от отдельного случая? Что окажется сильнее на этот раз – моя воля или воля других людей, воплощённая в лице холодных объятий смерти, в чьи глаза я вынужден смотреть каждый день своей жизни? Случайность…

Выпущенная до предела очередь из моего автомата прочертила себе длинную извилистую дорогу, теряясь на фоне голубого неба, сливаясь с ним и устремляясь к своей заветной цели. Глайдер немного ушёл в сторону, но в этот раз он знал, что ещё чуть-чуть – и его плеть в последний раз ударит по истерзанному телу и покончит с нами. Предвосхищение скорой победы затмило его разум, он не хотел терять выгодную позицию для удара и поплатился за это. Глайдер чуть сбавил скорость, поворачивая двигатели в обратном направлении, и часть моих снарядов удачно попали внутрь левой турбины, после чего произошла яркая голубая вспышка, а за ней последовали мощные лучи энергии, пронзившие корпус двигателя и левое крыло. До моих ушей донёсся громкий хлопок от взрыва, глайдер круто накренился в сторону, быстро теряя управление, но продолжая вести неистовый огонь. Даже сейчас, перед фактом смерти, разум пилота поглощён бездумной яростью и разочарованием от поражения, нанесённого неуловимой целью. Очередь из пулемёта резко ушла в сторону, не долетев до нашего автомобиля всего пару метров, а глайдер, бесконтрольно теряя высоту, с яркой вспышкой и громом ударился о землю. Облако пыли, встревоженное неожиданным гостем, стало первой горстью, брошенной на его могилу.

Моё сердце бешено колотилось, руки тряслись от притока адреналина, пальцы самовольно разжались, роняя оружие, которое весело поскакало по дороге вслед за нами. Мне хотелось ликовать и кричать от радости, я как древний охотник, с трудом заваливший мамонта и чудом уклонившийся от его бивней. Преисполненный гордостью, я вернулся в салон автомобиля, чтобы сообщить радостную весть.

– Ты видела-видела, как я его? – кричал я, глупо улыбаясь.

Но в ответ прогремела напряжённая тишина, под тарахтение умирающего двигателя. К сожалению, мой триумф, как всегда, оказался слишком скоротечен. Увернувшись от острых когтей, мы ехали прямо в пасть ужасному зверю. Впереди нас уже поджидала засада. Четыре автомобиля – два легковых и два больших бронированных фургона – перекрыли собой всю дорогу, бессловесно принуждая нас остановиться. Наземный транспорт неизвестного врага оказался таким же устрашающе чёрным, но имел уже куда более привычные формы, в которых угадывались все атрибуты привычных для нас автомобилей, не считая излишне обтекаемых граней, словно местный конструктор с детства боялся острых углов. Позади этой импровизированной засады я смог разглядеть около десятка солдат, закованных в тяжёлую броню и с мощными винтовками наперевес, в едином порыве направленных в нашу сторону. Издалека невозможно было понять, но, вероятно, это такой же тип оружия, которым я недавно повалил летающего мамонта. Всю эту мирную пасторальную картину венчал как вишенка на раздавленном торте второй глайдер, угрожающе зависший над дорогой и демонстрирующий нам полный комплект ракетных установок.

– Сможешь повторить? – устало выдохнув, риторически спросила Кира.

– Пожалуй, что нет…

Напарница с безысходностью посмотрела в мои глаза, огорчённо поджала губы и начала медленно сбавлять скорость. Наш автомобиль боязливо остановился в пяти метрах от чернеющей посреди пустыни стены, издал последний предсмертный кашель и заглох. Встречающие нас солдаты были закованы в странную футуристическую броню с матовым металлическим отливом и не менее тёмными, как и всё вокруг, шлемами, полностью скрывающими лица. Похоже, этот костюм защищал не только от попадания вражеской пули, но и полноценно поддерживал жизнь за счёт замкнутой системы дыхания, усиления мышц и всевозможной электроники. Я слышал о подобных защитных костюмах ещё на уроках истории, когда нам рассказывали о бесконечных войнах человечества, о жутких боевых машинах и испытаниях, выпавших на долю тех, кто остался жить за гранью Купола. Им пришлось нелегко, как говорил Наставник, эра нескончаемых страданий и расплата за свои грехи, эра мести природы за загрязнение воздуха и уничтожение родного дома, служившего нашей опорой десятки тысяч лет, и только подобные доспехи могли защитить хрупкое тело человека от буйства стихии. Но мне эта броня почему-то напомнила своеобразную переносную капсулу, где люди спрятались от более недружелюбной планеты, прямо как мы, только у них не было сладкой иллюзии, в чём они могли бы растворить всю боль от потерянного дома. Несмотря на весь грозный вид, солдаты перед нами продолжали стоять на своих местах, не предпринимая никаких действий.

– Похоже, они передумали нас убивать, – без энтузиазма произнёс я.

– Да я бы тоже не стала с тобой связываться после того, что ты сотворил с их машиной, – в шутку ответила Кира.

– Не мы первые начали.

– Ага, это они первые начали, молодец, Стил, так воспитателям и скажем. Хотя знаешь что? Я думаю, что мы на верном пути.

– В чём?

– Не в чём, а куда, дурень. К нашей цели. Не знаю почему, просто уверена в этом. Ну что, не будем больше испытывать судьбу, пошли сдаваться.

Кира задорно и с горящими глазами улыбнулась мне, подняла руки вверх и в подобной позе неуклюже вылезла из автомобиля. Мне ничего не оставалось, как снова отдать себя на волю случая, подчиниться воле других людей.

– Не стреляйте, мы сдаёмся! – выкрикнула Кира в направлении десятка ружей.

Она вела себя с таким плохо скрываемым задором, что странное поведение напарницы начинало меня пугать. Похоже, что весь этот спектакль доставлял ей куда больше удовольствия, чем мне.

– Руки за голову! – раздался жёсткий командный голос со стороны одного из больших фургонов. – Малейшее неповиновение – и вы будете убиты.

Кира остановилась и замерла, а я вместе с ней.

– Положить руки за голову и повернуться спиной, немедленно! – снова рявкнул тот же голос.

И нам ничего не оставалось, кроме как повиноваться.

Как только мы повернулись, позади сразу же раздался разудалый топот армейских ботинок и среди них вальяжное расшаркивание, в котором легко угадывалась командирская надменная выправка.

– Обыскать! – скомандовал бравый голос.

В тот же момент к нам подскочили несколько солдат, ощупали с головы до ног и потом о чём-то тихо доложили своему командиру.

– Хм, нейроинтерфейсы… это задание становится всё интереснее с каждой минутой. Кто же вы такие? – спросил тот же голос, а затем обратился к одному из подчинённых с новым приказом: – Обезвредить!

– Есть! – ответил солдат неестественным металлическим голосом, раздавшимся из-под его герметичного шлема.

В ту же секунду, шваркая тяжёлой походкой, ко мне направился один из солдат, затем он чем-то негромко щёлкнул – и в мою шею вонзилась тонкая игла, впрыскивая неизвестное вещество. Я даже не успел испугаться или вздрогнуть, как сознание быстро помутилось, мысли замедлились, а тело с каждым биением сердца становилось всё тяжелее и тяжелее. Я почувствовал внезапную слабость в конечностях, руки сами собой опустились, а дышать стало заметно труднее, словно мою грудь сдавило невидимым железным обручем, из-за чего я не мог пошевелиться. Но, несмотря на это, я не упал и даже не испытал необходимости сесть или лечь, чтобы прийти в чувство, это был странный парализующий яд, сковывающий скорее волю и мешающий думать, принимать решения. Я вспомнил свой неприятный опыт загадочных видений, где мне приходилось лицезреть своё прошлое, самого себя, подчиняясь потоку истории. Мне снова пришлось стать сторонним наблюдателем за собственной жизнью, обычным листом в быстрой реке. Ужасное чувство беспомощности и отрешённости, я не мог и не хотел пошевелиться, как бы ни старался, а с другой стороны, мне внезапно стало безразлично всё вокруг: моя жизнь, цель и все люди на свете; теперь мне интересна лишь она – пустота… пустота в моей жизни, в потухших глазах и в бесконечно ускользающем горизонте, покрасневшем от приближения солнца.

– Отлично! Вижу, уже развезло голубчиков. А теперь поверните их.

Несколько солдат схватили нас за плечи и бесцеремонно развернули на месте, хотя какое мне до всего этого дело… Высокий, статный, в хорошей физической форме мужчина стоял прямо передо мной и с презрением, что хватит ещё на тысячу войн, разглядывал своих пленников. Его вытянутое грубое лицо навеки сковало одной гримасой, и только одно желание отразилось в каждой складке его нахмуренного лба – убить, кромсать, уничтожить. Это всё, что он умел, хотел и знал, для чего жил и служил, для этого его призвали на это задание. Но теперь с лёгким недоумением, подчёркнутым искривлёнными уголками рта, он разглядывал меня и Киру, старательно выискивая новые причины для излюбленного чувства ненависти. Он явно ненавидел нас за всё на свете, за то, каким он родился и что пережил, что потерял и приобрёл, за то, что ему пришлось покинуть свой штабной автомобиль и выйти на горячую пыльную дорогу в изящном чёрном костюме, натянутом прямо поверх тонкого защитного комбинезона, нелепо торчащего из-под пиджака. Но он пожертвовал комфортом, чтобы заглянуть в глаза своих злейших врагов, оказавших ожесточённое сопротивление и по чьей вине был потерян один из глайдеров.

Даже сквозь оковы разума от неизвестного препарата нам было очевидно, что это командир отряда, посланного на наше устранение… или для уничтожения придорожного кафе, но мне хотелось верить именно в собственную значимость, чем в судьбу десятка отщепенцев посреди пустыни. Грозный мужчина с видом полного презрения внимательно осмотрел нас со всех сторон и с отвращением поморщился.

– Господи, мерзость какая, – процедил он сквозь зубы.

Но тут к нему подошёл один из солдат и протянул винтовку из нашей машины.

– Полковник, мы осмотрели их автомобиль и нашли целый ящик с ИВ-400, явно из той украденной партии, – отчитался он, передавая оружие.

Командир покрутил винтовку в руках, надменно поцокал языком, бросая на нас мимолётные взгляды, и затем отдал её обратно.

– Интере-е-есно… – протянул он, возвращая всё внимание к нам. – Две лысые тыквы с дорогущими нейроинтерфейсами шныряют по пустыне с нелегальным оружием в руках и уничтожают мои игрушки. Какая преисподняя породила вас и зачем вы компании? Хотя это, безусловно, не моё дело, но даже мне бывает интересно. То убей, то привези…

Ещё один солдат бодрым шагом приблизился к своему командиру и вытянулся по стойке смирно.

– Полковник, разрешите доложить? Наш глайдер упал в километре на восток отсюда, что прикажете делать?

– Вижу, солдат, не слепой! Вон дым поднимается, видишь? И я вижу, да вся чёртова пустыня теперь видит, как мы облажались. Действуйте по инструкции, что за тупые вопросы? Обломки вывести и поживее.

– Слушаюсь!

– Подожди… что там с пилотом?

– Пилот жив, он успел отключиться в последний момент.

– Хорошо, а теперь бегом туда!

Солдат быстро удалился. И командир снова обратился к нам:

– Повезло вам, что мой пилот выжил, иначе… боюсь, даже весь совет директоров не смог бы меня остановить. Подвесил бы вас обоих за яйца… – Он осёкся, посмотрел на Киру и поморщился. – За ноги… Потом вырезал бы всю требуху и сказал, что так и было. Не знаю, зачем вы внезапно им понадобились, но надеюсь, они вытрясут из вас всё живое. – Командир с пренебрежением плюнул себе под ноги и обратился к своим подчинённым: – Отведите пленных ко мне в машину, повезу их в штаб, а вы продолжайте следовать приказу, устраните всех свидетелей, зачистите периметр. Выполнять!

– Полковник, разрешите обратиться? – спросил один из солдат.

– Разрешаю.

– Вы хотите поехать одни? Может, всё-таки отправить с вами машину сопровождения или глайдер?

– Отставить! Я тебе что, ребёнок на выгуле? Мне нянька не нужна, а у вас ещё куча работы. Моего водителя будет достаточно. А эти… эти теперь даже сраться под себя будут с полным безразличием. Так что, отставить вопросы, выполняйте задание!

Толпа местных рыцарей в сверкающих доспехах хором поддакнули своему командиру и разбежались по своим машинам. Только двое из них подбежали к нам, схватили под руки и повели к одному из легковых автомобилей. А я в это время мог только смотреть вперёд с полным безразличием в глазах и слепо повиноваться любым приказам, гнуться как пластилин под малейшим воздействием. Как пару живых кукол нас подвели к командирской машине и усадили на заднее сидение. Я ничего не замечал вокруг, ничего не желал и ни о чём не думал, просто существовал, но мыслями я был не здесь и нигде одновременно. Я даже не успел рассмотреть красивый чёрный автомобиль сурового командира, не заметил плавных грациозных линий и обтекаемую форму блестящей глянцевой поверхности, к чему, казалось, не прилипала никакая грязь. Даже необычное устройство задней двери, которая немного подавалась навстречу, а потом сдвигалась назад, оказалось мне абсолютно безразлично. Вроде я понимал всё это и замечал где-то на периферии сознания, но такие мысли появлялись там на долю секунды, как всполохи далёких звёзд, чтобы быстро погаснуть и вновь оставить меня наедине с одиночеством пустого космоса.

Командир залез на переднее пассажирское сидение и скомандовал своему водителю:

– Двигай к штабу, да побыстрее, не хочу сидеть с этой мразью в одной машине слишком долго.

– Слушаюсь, – кивнул в ответ молодой юноша за рулём в тёмно-синем неприметном костюме.

Машина почти беззвучно завелась и осторожно тронулась с места, быстро набирая скорость. Она так тихо двигалась по дороге, как будто летела по туннелю сквозь все невзгоды и несчастья. Это заставило мой разум почти полностью погаснуть под действием введённых нам нейролептиков, мысли путались и терялись, а мир окончательно стал для меня ничем.

* * *

Я смирно сидел на заднем сидении автомобиля, погружённый в пучины собственного безмолвия, и безучастно наблюдал, как за окном проносятся стройные ряды песчаных барханов и редкие вкрапления коричневых скальных образований. Картина казалась мне такой безмятежной и спокойной, как и мои собственные мысли в остывшем разуме. Я смотрел через окно вперёд, на горящий в алом закате горизонт, на невыносимо долгий и трудный день, который, наконец, спешил на заслуженный покой, укрываясь последними тёплыми лучами заходящего солнца. И ничто меня не волновало в тот момент: ни моё существование, ни даже эта новая и неизведанная жизнь за границей Купола. Даже тот факт, что с севера через пустыню к нам мчался на всех парах небольшой грузовичок, стремясь как можно быстрее перерезать нам дорогу, не вызвал у меня никакой эмоции. Небольшой шустрый грузовой автомобиль, весь покрытый ржавчиной и следами нелёгкой жизни, он мчался так быстро, как будто куда-то очень спешил. Несмотря на то, что вместо кузова он нёс на себе пузатую, рыжую от старости цистерну, это не мешало ему так резво и стремительно нестись в наши объятия. Я проводил его пустым взглядом до тех пор, пока он не исчез за границами периферийного зрения, растворившись в клубах пыли. Он не успел нагнать нас, не успел с радостью старого пса уткнуться в бок своим носом, а может, не хотел и теперь ехал позади, изо всех сил пытаясь догнать. Странно, неизвестный грузовичок не производил впечатления скоростного, но спустя всего пару мгновений он промчался мимо нас на огромной скорости, при этом яростно бибикая, затем пристроился спереди и заставил наш автомобиль притормозить, а следом и остановиться, чтобы избежать аварии. Я слышал, как кричал суровый командир в нелепом костюме, как он ругал своего юного водителя и с ненавистью в глазах оборачивался к нам с Кирой, и что-то лепетал в пустой злобе. Из грузовичка перед нами быстро выскочили две фигуры, они тоже кричали, угрожали оружием и велели покинуть автомобиль. Почему всем этим людям не живётся спокойно? Почему они не могут просто сесть рядом и помолчать? Спокойствие и безмятежность – ведь это так прекрасно, и чего так не хватает некоторым людям? Как было бы здорово, если бы все люди стали такими же спокойными, как я. Никаких войн, никакой злобы… и никаких Стражей. А двое из грузовичка с цистерной ещё долго продолжали кричать, пока один из них не выдержал напряжения, после чего последовал выстрел. Странно, что в офицерской машине не оказалось бронированных стёкол, какое упущение. Одна из злых фигур на дороге изрешетила командира, сидящего передо мной. Не повезло. Ему не следовало доставать свой пистолет и угрожать вооружённым людям. Но больше всего жалко молодого водителя, он не был виноват и не хотел умирать, но жизнь слишком быстра и хаотична. Он бы не смог выжить в этом мире и сам виноват, что выбрал в своей судьбе место рядом с таким злым человеком. Ведь рядом с подобными царит только смерть, я понял это очень давно, а вот парень уже не сможет понять. Его тело стало следующей подушечкой, куда вонзились голубые иголки из забавного местного оружия. Жалко… хотя нет, не жалко. Мне всё равно. Есть только эта дорога, горизонт и чарующий закат.

Двое неизвестных. Молодой парень, сильный, уверенный в себе, взгляд целеустремлённый и затуманенный ненавистью. Девушка, короткая стрижка, грубые мужские черты лица, широкие плечи, шрам на щеке. Похожи. Очень похожи. Возможно, брат и сестра. Близнецы? На них пыльные и старые защитные комбинезоны, чем-то напоминающие наши. Ругаются, много ругаются, указывая на нас и на трупы на переднем сидении, затем быстрым шагом направляются к нам. Открывают переднюю дверь, вытаскивают труп командира, грубо бросая его на дорогу. Девушка заглядывает в салон, внимательно смотрит в мои глаза, но видит в них лишь отражение той пустоты, что сковала меня, а также отблеск заката. Пугается, волнуется, отступает. Открывается задняя дверь, сильная рука хватает меня за шкирку, как нашкодившего котёнка, затем выволакивает наружу и оставляет стоять на ногах. Чуть позже ко мне присоединяется Кира и с таким же безразличием наблюдает вместе со мной за суетливым театром жизни.

– Видишь? Я же тебе говорил, похоже, что это они! – с возбуждением в голосе воскликнул парень.

– Неужели отец оказался прав, не может быть… – удивилась мужеподобная дама с низким грубоватым голосом.

Она внимательно рассмотрела живые статуи перед собой, а затем холодно спросила, указывая на трупы: – А что будем делать с этими?

– Нечего было стрелять, Фина! Мало нам внимания корпорации? Теперь ещё убили их цепного пса.

– Он сам полез за оружием, что мне ещё оставалось делать, а? Я не виновата, что эти придурки все такие дёрганые.

– Ну а мальчишку зачем?

– Не знаю! Ким, что ты на меня насел? Ты же знаешь, если уж я начала стрелять, то сразу во всех. Может, потому, что люди обычно начинают стрелять в ответ, вот зачем! – надрывно ответила Фина. – Слышал о таком? Вот и запомни это правило: начал стрелять первым – убивай всех врагов сразу, пока они не дали отпор. В конечном итоге нам бы всё равно пришлось его убрать, не оставлять же свидетеля.

– Да, это правда, – вздохнул парень. – Только живыми их легче было заставить залезть в цистерну, а теперь что? Нам некогда возиться с трупами. Придётся оставить их на дороге. Будем надеяться, что его отряд ещё не скоро обнаружит пропажу командира, а когда начнут прочёсывать местность, будет уже слишком поздно.

– Ладно, а с этими что случилось? – Фина подошла ближе и с недоверием осмотрела нас. – Нейроблокаторы?

– Да, похоже на то. Армейские. Надеюсь, инъекции припасённых деблокаторов хватит, чтобы пробудить этих спящих красавиц, иначе от такой дряни они ещё долго будут отходить. Фина, тащи их в машину, а я пока подпалю улики.

– В цистерну?

– Какую ещё цистерну? Отцу отбивную привезёшь? Просто запихни их на заднее сидение. Не бойся, они послушные, сами залезут, у них только с мотивацией проблемы.

– Чёрт бы побрал этих корпоративных ублюдков с их издевательствами над людьми, – пробурчала Фина, хватая нас с Кирой за руки. – Пошли, спящие красавицы, принца вам не обещаю, но прокатим с ветерком.

Повинуясь её властному тону и сильным рукам, мы дружно зашагали к их автомобилю, стоящему чуть дальше по дороге. К моему не очень яркому удивлению, в тесной, на первый взгляд, кабине грузовичка оказалось спрятано заднее сидение, а доступ к нему предоставлялся специальным механизмом, складывающим переднее кресло водителя и открывая доступ назад. Бойкая девушка подвела нас к машине, открыла переднюю дверь и застыла на месте, почёсывая затылок.

– Так, подождите, постойте пока здесь.

Фина задумалась, посчитала в голове все ходы, а потом с радостным возгласом озарения залезла наполовину в кабину и стала осматривать небольшую сумочку, стоящую между сидениями. Спустя некоторое время она снова появилась перед нами, держа в руках два продолговатых белых цилиндра.

– Вот так, сейчас, потерпите, – приговаривала она и одновременно приставила эти загадочные вещицы к нашим шеям.

Я почувствовал, как тонкая игла вновь проколола мою кожу, и по всей шее стало расползаться неприятное покалывание, моментально распространяясь по всему телу.

– Так должно быть лучше, скоро вас отпустит, не переживайте. А теперь залезайте на заднее сидение.

Фина с большим трудом усадила нас в тесной кабине, а сама села на переднее пассажирское сидение и высунула голову из окна.

– Ким, давай быстрее, чего ты там застрял? Мы уже готовы отправляться.

– Да сейчас я, не подгоняй, у термухи предохранитель что-то клинит, – с заведённой интонацией ответил парень.

– Помочь?

– Да сам, блин, справлюсь, не мешай!

– Сам он справится, ага, – тихо позлорадствовала Фина, возвращаясь внутрь кабины, но достаточно громко, чтобы мы могли услышать. – Никогда и ни с чем он не может справиться. – Девушка повернулась к нам. – Кто в доме мужик? Я в доме мужик. Запомните это. О, вижу, эмоции возвращаются, это хорошо. Ничего, скоро отпустит, деблокаторы у нас хоть и старые, отец где-то достаёт у своих друзей, таких же сумасшедших, как он сам, но всё ещё действенные. Хотя… если у военных был новый образец, то вас может и полностью парализовать… навсегда…

Фина несколько секунда следила за нашей реакцией, а потом расстроенно махнула рукой.

– Да шучу я, расслабьтесь… не полностью… – Девушка посмотрела на себя в зеркало заднего вида, стряхнула пыль со своей короткой стрижки и снова высунулась в окно.

– Ким, чёрт бы тебя побрал!

– Да всё я уже, успокойся. За тобой ведь прибираю!

У Кима в руках что-то задымилось, он быстро бросил это внутрь салона красивого автомобиля и побежал в нашем направлении, не преминув при этом пнуть труп командира, развалившийся на дороге рядом с передним колесом. Как только он добежал до грузовичка и залез на место водителя, внутри чёрной машины сразу же вспыхнула маленькая звезда. Большой белый шар на мгновение засиял подобно Солнцу, ослепляя всех, кто сидел напротив этого представления, а затем последовал глухой, но громкий хлопок – и автомобиль моментально вспыхнул ярким пламенем, охватившим каждую его деталь. В своей ненасытной ярости пламя накинулось даже на труп рядом с машиной и начало его жадно пожирать, засасывая в общий адский котёл.

– О-о-ого, красота! – воскликнул Ким. – Каждый раз, как в первый. Люблю я это дело.

– Оно и видно, что как в первый, – язвительно заметила Фина.

– Но-но, сестрёнка, в следующий раз будешь тогда сама термуху поджигать. Только смотри, чтобы брови не спалила.

– Ну, ты же спалил.

– Где? – испуганно спросил парень.

– Где-где, на голове! Сам посмотри, – улыбаясь, ответила Фина.

– Ё-моё, и правда, подпалил чуток, – воскликнул Ким, глядя в зеркало заднего вида и трогая себя за брови.

– Ничего, братец, ты же «как в первый раз», – продолжала издеваться Фина. – Поехали уже, отец заждался.

– А эти что? Всё ещё пучеглазят? Ты им деблокатор вколола? – спросил парень, заводя дребезжащий от старости двигатель.

– Вколола, конечно. Пока ничего, сидят, молчат.

– Эй, ребятки, давайте оживайте быстрее, безвольные статуи нам в интерьер не нужны. Хватает моей сестрицы. Хе-хе.

– Очень смешно, Ким, ну очень…

Старый автомобиль с цистерной стремительно рванул с места, объехал сгорающий дотла сгусток из расплавленного металла и направился обратно на восток, откуда мы так старательно спешили убраться. Ещё с момента яркой вспышки я снова стал ощущать вес собственных мыслей, мягкое покалывание кончиков пальцев и первые ростки своей сильной воли, которая с треском проламывала бетонные стены нейроблокаторов и разрасталась, словно сорняк на пустующей грядке. С каждой секундой я всё больше пробуждался из небытия, возвращался из бездны, где не было ничего, кроме спокойствия и безмятежности, в мир, полный горя и отчаяния. В какой-то момент я даже пожалел, что навсегда не остался тем овощем, кому на время стала безразлична собственная судьба и остального мира в целом. Мне снова захотелось стать свободным от обязательств и клятв, быть независимым от всех и существовать только для себя, но это чувство испарилось так же быстро, как и возникло, улетучилось словно наваждение. В момент, когда почти всё, что было Стилом, снова вернулось в мою полную власть, я почувствовал острый укол безумия. Мне показалось, что я начал сходить с ума. Эти люди, странная машина, вся карусель событий промчались так быстро перед моими глазами, вспыхнули как отставшее воспоминание, что я ничего не успел понять. Я сидел на тесном заднем сидении, неспособный пошевелиться, мои мысли в бешеном темпе метались по всей голове и пытались осмыслить, понять, что же произошло с того момента, как я почувствовал укол в шею, и до того, как мы очутились в машине каких-то психопатов, хладнокровно убивающих солдат. При этом они не ощущали сочувствия или жалости, скорее шутили, дурачились, как маленькие дети, воспринимали всё происходящее как простую шалость, игру без всяких обязательств. Неужели они не задумывались о последствии своих поступков? Мне немного удалось повернуть голову, чтобы посмотреть на Киру и на периферии зрения я заметил, что она тоже встревоженно глядит в мою сторону.

– О, очнулись! – радостно воскликнула девушка, заметив мои шевеления. – Слышишь, Ким? Эти-то очнулись, похоже, знакомый отца действительно неплохие деблокаторы ему продал. Представляешь, вот это новость?! А ты говорил: «Бурда это всё, обман!»

– Значит, не обман. Что я ещё могу сказать? Отлично. Хорошо, что нашлись те, на ком можно опробовать, – с раздражением ответил парень и затем обратился к нам: – Ну что, добрый день, хотя уже, наверное, надо говорить добрый вечер. Как самочувствие?

– …ывало и лу…ше… – заплетающимся языком пролепетала Кира.

– Что? – переспросил Ким.

– Она говорит, что бывало и лучше, – ответила за нас Фина. – Не донимай их пока, видишь, ещё не могут говорить. Я понимаю, что у тебя куча вопросов, как наверняка и у них, но лучше потом расспросим отца. Тем более вы с ним отлично спелись, – с желчью закончила девушка и потом снова повернулась к нам: – Всё нормально, это пройдёт. Язык будет заиндевевшим ещё некоторое время. Дрянь, что вам вкололи, весьма крепкая, зараза. Ой, мы же забыли представиться. Я Фина, а это мой брат Ким, хотя вы это уже и так поняли.

– Что значит «спелись»? – помрачневшим голосом спросил Ким.

– Что? Ой, давай не сейчас, а?

– За что ты его так ненавидишь?

– Я его не ненена… не нена… тьфу, короче, ничего такого. Я его, безусловно, люблю как отца, благодарна, что нашлось, кому о нас позаботиться в сложный период, но он же сумасшедший. Будем честны, посмотри на него…

– Ничего он не сумасшедший!

– Вот! Вот, о чём я говорю. Мне не нравится, что ты ему потакаешь. Все его рассказы о Куполе, подземных людях, бла-бла-бла, да он уже много лет только этим и бредит. Да чего уж там, с того самого момента, как нас взял, только и слышу этот бред! – Фина эмоционально завелась и добавила в нашу сторону: – Он нам не родной отец, если что.

– А я как раз про это говорю, – возмутился Ким. – Ты постоянно напоминаешь всем подряд, что он не родной. Ты должна быть благодарна за всё, что он для нас сделал.