Андрей Емелин
Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури
– О чем вы говорили? – произнес я. – Не услышал.
Старик наклонил голову и что-то шепнул девочке на ухо.
Она явно смутилась. Взглянула на меня, будто извиняясь, и протараторила:
– Добрый пан, дайте пожалуйста монетку, мне на хлебушек не хватает, – после отвернулась, не ожидая услышать ответа.
Нищие, впрочем, смотрели на меня с надеждой, тремя парами голодных, не очень трезвых глаз.
– Ну да. На хлебушек, – буркнул я с усмешкой и отправился дальше по площади.
Перебивая вонь, откуда-то неподалеку слышался запах сдобы. Найти его источник не составило особого труда, однако лавка уже закрывалась.
Пришлось немного повздорить с пекарем, чтобы отложить завершение работы. В итоге тот язвительно сообщил, дескать, сдачи выдать нечем. Потому, чертыхаясь, взял сколько мог унести на целый проклятый золотой.
Доволен Бернанс? Надеюсь, что даже очень.
Нищие оставались на месте.
Пока подходил, услышал эмоциональный разговор, но при моем приближении голоса стихли.
Сел на единственное свободное место справа, положил перед собой рюкзак, доверху набитый всевозможной выпечкой, да поставил рядом пару кувшинов с молоком. Меч при этом достал, расположив между ног.
– Угощайтесь. Особенно ты, – кивнул я удивленной девчушке.
Старик с костылями, первым пришедший в себя от такой неслыханной щедрости, тут же ухватил оба кувшина и произнес:
– Яла, а ну-ка, в дом снеси! И вот это тоже! – он передал девочке молоко и принялся запихивать ей за рубашонку выпечку.
– Чего-это так много себе берешь? – возмутился сидящий посередине, уже уплетая сдобный лаваш. Он выглядел самым не трезвым, и едва открывал рот, сразу же тянуло перегаром.
– Ребенку расти надобно, – ворчливо отозвался старик.
Яла радостно отправилась внутрь полуобвалившегося дома, с трудом удерживая в руках увесистые кувшины.
«Как бы ни уронила» – мелькнула в голове мысль и тут же услышал, приглушенный звон чего-то бьющегося об пол.
– Вот она жадность твоя, Хидэк! – язвительно бросил пьяный. – Будете теперь молочко свое с пола слизывать.
Старик насупился, но ничего не ответил, а я прикинул во сколько мне обошелся этот кувшин, при сравнении с общей суммой покупки. Выходило, что не меньше трех серебряников.
Тот нищий, что сидел возле меня, отчего-то к еде не притрагивался.
– Спасибо, тебе, мил человек, – произнес старик, дожевывая сладкую лепешку. – А мы тут в аккурат о добрых делах ведь говорили! О том, что пан Ладмир покойный надеждою нашей был, благие вещи совершить собирался.
– Это что, например? – поинтересовался я.
– Известно, что! Давно пора с Каганатом вражду прекращать. Разве же это дело? Одним ведь народом прежде были, а теперь чего? С тех пор как Април взбунтовался, уж два раза наша армия его осаждать пыталася, а оба раза бита была. В первый раз потерял я младшего сынка, во второй уж и старшего. Только внучка на шее осталась, мамка-то ее еще при родах душу Богу отдала, – он закинул в рот остатки лепешки, продолжив говорить и жевать одновременно. – А енто ведь притом, что каганатская армия, считай, на войну-то и не явилась.
– То есть?
– А вот то и есть. Говорят, только трибушплеты их окаянные лупили.
– Требушеты, – важно поправил его пьяный.
– А я чаво сказал? Ну так вот как осадный лагерь наши ставили, начинали бить они оба раза, и били от самого горизонту, из-за леса часть, а часть из-за реки. Видать зачарование шибко хитрое, у нас так далеко и точно не умеют. В итоге тех, кто все же штурмом пошел да до стен добрался, там и приняли, а кого побежал, уж конница из Априла догнала. Вот тебе и повоевали. И кому енто было надо?
– Ясно кому! Каганату, – со злостью бросил сидящий рядом со мной.
– А вот не-е-ет! – погрозил ему старик кривым пальцем. – Я ведь из ума-то пока не выжил. Каганат после Восстания Вольных городов чего сделал? А ничего! Войны нам не объявлял, торговли не прекратил, а сказал, мол, хотите отдельно жить, так и пес с вами. Но ведь нет же! Надо было королю проклятые порядки Имперские возвращать, над верою глумиться, да язык всем единый навязывать?
– В одном ты, конечно, прав, – вновь произнес тот, что сидел рядом со мной. – Король Петроф дел наворотил много. И самая главная его беда, что не создав хорошей армии, взялся город штурмовать. Слыхал я, друзья наши заморские не велели ему этого делать. Всему, мол, свое время – и Април возьмешь, и дальше двинешься, будешь, говорили, гнать эту белобрысую погань, пока последний сучонок каганатский за Ледяной хребет не убежит, а уж там и издохнет. Да не послушался король. Вот тебе и результат – из-за спеси его сынки твои покойничками лежат, железом каганатским скошены. Так что гнать надо короля с престола. Браться всем пора за оружие! Людей в городе много, раз в сто больше, чем солдат на страже да в гарнизоне. Но и те кровопийцу короля уже ненавидят давно, так что большая их часть к народу присоединится. Что же до Каганата, – он усмехнулся, – Вспомни что на наших землях делалось, едва Империю выбить удалось. Голод лютый, болезни да разбойники на каждом углу! А Каганат зерно суурмаранское на север увозил да скот угонял, чтоб побольше нас перемерло. Наказать хотел, за то, что мы спокойно под Империей жили несколько лет и нужды не знали. Вот так-то.
– Продовольствие и впрямь вывозилось, – проговорил я, словами живущего в голове Тамора. – Но на севере голод был еще страшнее. Людей там погибло не меньше. Без этой еды опустеть могли целые города.
Сидевший рядом взглянул на меня с презрительным вызовом и что-то в его глазах мне показалось странным. Увиделась там вовсе не ненависть озлобленного человека, а раздражение работяги, которому невесть кто мешает выполнять привычную работу.
Неужто подстрекатель?
– Кто тебе такое дерьмо в голову залил? – бросил он насмешливо.
– Тот, кто мне уж точно врать не станет. А вот тебя я впервые вижу.
По моей интонации и тяжелому взгляду он, похоже, догадался, что стоит поумерить пыл.
– Ну, может оно и так. Только ведь что потом было? Войска карательные на наши головы Каганат проклятый бросил! Людей на улицах мечами без разбора секли, бардов, да глашатев вешали!
– Ты ведь сам сказал, что здесь на юге много бандитов развелось. Вот от них-то мы и избавляли мирных граждан. То, что и невиновные пострадали, я допускаю. Да только иначе было никак, весь край утопал в беззаконии. А что до бардов и глашатаев, трогали только тех, кто Ормадару подпевал, да призывал к беспорядкам.
Сам не заметил, как на время позволил частичке души Тамора проявиться сильнее обычного.
– Каганатский, значит? – фыркнул подстрекатель и скосил взгляд на рукоять моего меча. Простыня чуть съехала, обнажая навершие с символом черного солнца, перечеркнутого трещиной. – А чего ж тогда с мечом таким ходишь? Ручки-то не жжет?
– Понравился? Могу поближе показать. Тут и переулок есть глухой неподалеку.
Я поднялся, и подстрекатель тут же продемонстрировал, что означает фраза «ветром сдуло». Спрыгнув с лавки, он припустился вдоль по улице со скоростью, которой могли позавидовать не только нищие, но и профессиональные бегуны.
– Ну, полно, – махнул рукой старик. – Чаво скандалите? Не знаю уж, что там с Каганатом, не мое это дело. А вот если бы король Петроф и впрямь Ормадара слушался, глядишь живы сынки мои были, и сам не побирался у храма. Там ведь нынче только монахини и подают. Глянь на них, а щечки впалые, кожа серая, точно под цвет одежд скоро сделается. Иной раз и брать-то стыдно.
Я тяжело вздохнул, убрал оружие в опустевший рюкзак и сел обратно.
– Если бы, Ладмир жив был, – тихо произнес тот, что сидел посередине. – Только нет его больше. Порешили.
– И то верно. Но кабы он людей повел, – старик ухватил костыль за основание и принялся им грозно помахивать. – Даже я бы пошел! И вот так бы по бошкам, вот так!
Он болезненно охнул да коснулся рукой поясницы.
С минуту мы сидели молча. Карета все еще стояла перед входом в Алую сталь, и я уже начал подумывать о том, чтобы наплевать на все и двинуться в лавку, пока та не закрылась.
А еще было жаль и старика с его нелегкой судьбой, и весь этот край, особенно оттого, что невзгоды вечно ложатся на плечи самых честных и праведных людей.
Странное это чувство, горькое, когда желаешь блага утопающим в тяготах людям, а помочь, если разобраться, не можешь даже самому себе.
– Вот протяну еще годик, – снова заговорил старик. – Отдам Ялу в бордель. Хоть какие-то деньги будут. Повезло еще, что красавицей растет, никак Бог смилостивился.
– А чего тянуть-то? Уже как дынька, в самом соку, – подначил его товарищ. – Да ежли бы у меня монеты водились, поди и сам не отказался.
Проглотив подступивший к горлу ком, я плюнул перед собой, поднялся и двинулся прочь, не в силах больше находиться с ними рядом.
Подойдя ко входу в Алую сталь, толкнул рукой дверь и тут же услышал:
– У нас дорого!
Коротко стриженная темноволосая женщина около сорока лет смотрела на меня устало и пренебрежительно. Черный камзол играл отблесками ламп на серебристых полосках, делающих хозяйку еще стройнее, чем она была. Впрочем, ее лицо, и без того не симпатичное, окончательно портила страшная рана на левой щеке, из-за которой виднелись зубы, даже когда рот оставался закрыт.
– Вы так всех встречаете? – усмехнулся я, подходя к длинному П-образному прилавку.
– Всех, кто не может заплатить. «Просто посмотреть» иди на рынок.
Не желая продолжения словесной дуэли, снял с пояса набитую золотом мошну и кинул на прилавок.
Женщина скосила на нее взгляд, после чего произнесла все тем же тоном:
– Чего желаете, пан?
Похоже, говорила без издевки, просто так уж здесь было принято.
Проигнорировав вопрос, не все же ей одной строить из себя важную птицу, я пошел вдоль витрины, разглядывая спрятанное под стеклом оружие. Выбор и впрямь впечатлял.
– Для каких целей выбираете инструмент?
Женщина подошла, ближе и безошибочно уловив направление моего взгляда, презентовала короткий узкий кинжал, с рукоятью стилизованной под трех переплетенных змей.
– Гюрза. Предназначен для поражения легко или частично защищенной цели. Длина клинка десять сантиметров, кованая сталь, баланс смещен к острию, что допускает метание. Режущая кромка и дол смазаны ядом Черное небо, который…
– Вызывает судороги, головокружение и паралич мышц, аналогичный со столбняком, в течение трех минут после контакта с кровью, – блеснул я знаниями Гурна, на что торговка уважительно кивнула.
Заметил, однако, что лезвие и дол почти не отличались по цвету от остальной части клинка. Женщина моментально почувствовала мои сомнения пояснив:
– Это выставочный образец, он не смазан ядом. Также в комплекте идут ножны и противоядие на одну дозу. Рекомендуется всегда держать последнее под рукой, на тот случай если случайно обрежетесь.
– А если я обрежусь им во второй раз?
Она пожала плечами.
– Не годится для растяп и неудачников.
– Что из зачарованного есть?
– Сперва скажите, какие необходимо решать задачи?
– Скрытое ношение, легкость, прочность, неприхотливость к хранению, пригодность для метания. Должен подходить для короткого боя одному или в малой группе против превосходящего числа противников.
– Слишком широкий спектр. Придется брать минимум два или от чего-то… – она прервалась и прошла чуть дальше. – Хотя кое-что есть из новой партии. Взгляните.
Женщина указала на место в витрине, сперва показавшееся мне пустым, но, когда наклонил голову, заметил там слабое искажение света продолговатой формы.
– Кинжал под названием Грань. Грондбарский, не наша работа. Получил на родине несколько зачарований, – она достала оружие из-под витрины, хотя казалось, будто в руках у нее ничего нет. – Становится различим только в воде, но и там, будто кусок стекла. Клинок способен проникать сквозь большинство известных металлов, отчего-то исключениями остаются олово и медь, но доспехи из них никто не носит.
– Что значит «проникать»?
– Значит миновать их, как будто нет преграды. Обратите внимание, что стеганка и прочая одежда под доспехом препятствиями останутся. Булатная сталь. Длина клинка составляет четырнадцать сантиметров, баланс смещен к центру оружия, что располагает к метанию, но не спешите задавать вопрос, – она улыбнулась, очевидно войдя во вкус, работа и впрямь ей нравилась, – Матер рекомендует в течение часа после приобретения сжимать рукоять в кулаке, так чтобы сохранялся контакт с кожей. Он не дает пояснения в какой, но я бы рекомендовала левую. Затем, стоит пропустить сквозь ладонь заряд Истока и кинжал окажется снова в Вашей руке, где бы ни находился прежде. Само собой, для такого действия нужно являться магом. Сразу предупрежу, что последнее мы не проверяли, рисунок чар очень сложный, понять, как работает не смогли.
– И сколько эта игрушка стоит?
– Сто двадцать золотых. Не удивляйтесь, это чертовски дорого даже для нас. Модель вышла неудачная по затратности, скорее всего рано или поздно отправится в коллекцию какого-нибудь ценителя подобных диковинок.
– Да, это и впрямь как-то чересчур. К тому же прохождение сквозь металл может вызывать и неудобства.
– Верно, парировать им выпад противника лучше не стоит, – вновь улыбнулась женщина. – Вот если бы удалось зачаровать на это только острие, к примеру, до скоса обуха. Но давайте лучше покажу другие варианты.
Едва мы остановились у следующей части витрины, за спиной торговки приоткрылась дверь и оттуда вышла пара стражников в латных доспехах, а за ними показался невысокий мужчина. В глаза тут же бросились его кроваво-красные короткие волосы и такого же цвета усы.
Рядом с главой семейства Альфар, припадая на одну ногу, двигался маг, судя по синюшной, как у покойника коже, да ввалившимся глазам.
Я уже хотел было сосредоточить все внимание на образцах оружия, как вдруг заметил еще одну аловолосую персону, идущую последней. Тиала или Тиара, так быстро не разобрать, сопровождала отца одна, без сестры.
Мы пересеклись с девушкой взглядами.
Ее глаза на мгновенье исполнились удивлением, а после откровенным страхом. Тиала или Тиара догнала отца в торговом зале, двигаясь так, чтобы оставаться препятствием между им и мной.
– Папа, езжай один, я хочу немного пофехтовать сегодня.
– Уверена? – произнес Кесарь Альфар остановившись. Я уже не смотрел в их сторону, делая вид, что увлечен выбором кинжала.
– Да. Пришли за мной карету.
– Как пожелаешь.
Женщина за прилавком что-то говорила об очередном экземпляре оружия, когда дверь позади меня хлопнула и через несколько секунд раздался голос Тиалы или Тиары:
– Хена, на сегодня ты свободна. Ступай домой.
Короткий взгляд в сторону хозяйки, на меня.
– Позвать парней из мастерской?
– Не нужно. У нас все хорошо.
– Слушаюсь, пани.
Не проронив больше ни слова, торговка удалилась. Обождав немного, Тиала или Тиара гневно прошептала:
– Какого черта ты здесь забыл, Пятиликий?!
– Здравствуй, Тиара. А то я сперва не понял, кто передо мной. Тоже рад тебя видеть.
– Выметайся и никогда больше не приближайся к моей семье!
– Я так и сделаю вскоре. Со дня на день мне придется покинуть город, а вместе с ним, вероятно, страну. Все потому, что пан Барка желает расправиться моими руками с королем, отчего-то полагая, что мне это по силам. А затем планирует убить меня. Отчего-то полагая, что это по силам ему. Но ни первое, ни второе я проверять не намерен.
Обернулся на нее.
Девушка стояла насупившись, но молчала, давая мне продолжить.
– Придется многое оставить во Льхоне. То, что могло бы сохранить мне жизнь на долгое время, однако из-за мнительности Барки, предстоит начинать заново на новом месте. Не окажешь мне любезность? Я собирался купить какой-нибудь кинжал в дорогу. Не люблю, когда при себе всего один клинок. А еще хотел достать ножны на меч нильдхейма.
Она неторопливо зашла за прилавок, все еще посматривая на меня с опаской:
– Но зачем ты явился сюда именно сейчас? Не видел у дверей кареты?
– Может статься, завтра к вам уже не успею. Я ждал, пока вы уедете, но полагал, что лавка может скоро закрыться. Не веришь, спроси у кучера, он видел, как я сижу за фонтаном.
Она еще с полминуты напряженно смотрела мне в глаза, затем шумно выдохнула и покачала головой.
– Прости. О тебе дерьмовые слухи ходят. Я, к слову, не уверена, что ты приходил к нам лишь за тем, чтобы развлечься. Может хотел что-то выведать?
– Для последнего я был слишком занят.
– Мы старались, – усмехнулась девушка.
– Можно сказать, встали грудью, на защиту своей семьи.
– Полегче с сальными шуточками.
– Прости, – ответил я с улыбкой. – Я правда рад, что могу с тобой поговорить. Хотя предпочел бы увидеть Тиалу, но все же.
Девушка полезла под прилавок и вытащила ящик, доверху набитый разнообразными ножнами и ремнями.
– На хрена ты заморочил ей голову? – она сделала жест рукой, предлагая подойти ближе.
– А в чем дело?
– Весь день только о тебе и говорит. Давай скажем отцу, что Пятиликий хороший? Это невероятно, он за вечер научился нас отличать! Пятиликий сказал, что ему нравлюсь именно я. Тьфу, – она посмотрела на меня без обвинения, скорее с грустной иронией. – Мог бы и не делиться своей наблюдательностью.
– Не удержался, – я достал из ящика пару ножен визуально подходящих под мой меч. – Хотя не думал, что она так отреагирует.
– А ты сам?
– Какая теперь уже разница? Ни к чему это развивать.
Она кивнула, а я вставил меч в ножны, и они подошли почти идеально.
– Но ты передай ей привет. Как уеду. Сколько с меня?
Тиара махнула рукой.
– Может, лучше кинжал подаришь? А уж за ножны я бы заплатил, –намеренно показал интонацией, что говорю несерьезно, но Тиара задумалась.
– Подарить не могу, все оружие учитывается в журнале и если отец узнает, у меня будут проблемы.
– Но?
– Но могу дать один подержать, – с загадочной улыбкой сообщила девушка и подошла к той части прилавка, где находился кинжал под названием Грань.
– Заманчиво, только я ведь не маг.
– Зато вино заряженное хлещешь.
– Что ж, я бы, конечно, из вежливости в первый раз отказался, но боюсь, во второй ты не предложишь.
Она засмеялась и позвала меня на площадку для тренировок, вручив зачарованное оружие. Мне было неловко от такого. Столь серьезный жест казался неожиданным, ведь еще несколько минут назад Тиара допускала, что я собираюсь причинить вред ее семье, теперь же спокойно вышагивала передо мной, соблазнительно виляя бедрами и даже не беспокоясь, о том, что у меня в руках оружие.
На присыпанной песком площадке, огороженной от посторонних глаз глухим забором, находилось несколько тренировочных чучел и пара столов с лавками.
– Присаживайся, я сейчас схожу принесу нам фруктов и воды.
– А у меня мелькнула мысль, что ты собираешься провести со мной учебный бой.
– Вот еще, – усмехнулась она. – Даже если бы я каким-то чудом фехтовала лучше тебя, к чему мне это? Мы, женщины, побеждаем иначе.
– Как именно?
– Позволяя вам, мужчинам, одерживать над нами верх.
С этими словами она отправилась за фруктами, оставив меня в задумчивости.
Вскоре Тиара вернулась, и мы принялись коротать отмеренный мастером срок за разговорами. Отчего-то обсуждать серьезные темы не хотелось, так что более получаса мы болтали о всякой ерунде, вроде гастрономических пристрастий и том, где кому довелось побывать.
После речь сама собой зашла о моих пассажирах, так что пришлось покопаться в осколках памяти. Выходило, что я, как Пятиликий, исколесил все уголки мира от Аандарии до Суурмарана, включая и огромный Каганат. Не случилось мне видеть лишь Алых островов и далекого Ормадара.
– На островах мы с сестрой бывали немало, – ностальгически произнесла Тиара. – Но с цветом волос нашего рода это никак не связано. Отец частенько возил нас туда в детстве. Белоснежные дворцы, вырастающие прямо из горных пиков, ухоженные лесные тропинки с безобидными ручными зверями, чудесная музыка, льющаяся из окон в их столице. И, конечно, величественные горные водопады. Кажется, что там все доведено до совершенства, и порой возникает ощущение, что это лучшее место на свете… Если не знать его подноготной.
– Что ты имеешь в виду?
– Эта красота оплачена кровью и слезами сотен тысяч людей, что год за годом все обильнее удобряют собой благодатную южную почву. Острова могут позволить себе многое, все же через них проходят главные торговые артерии на море. Вот они и позволяют. Диктуя другим странам как, что и почем продавать. Иногда их считают обыкновенной марионеткой в руках Ормадара, но черта с два это так, Пятиликий. Алые гораздо более самостоятельны, чем принято считать. Просто их интересы совпадают с заморским соседом.
– Ормадар сотни лет подавляет другие народы, мешая им развиваться. Как может этого избежать ближайшее к нему государство?
– Мне тоже интересно, – пожала она плечами. – Но, это богатейшее государство, не чурающееся совать нос, куда ему вздумается. К примеру, ты знал, что нильдхеймов обучают именно там?
– Это же старый имперский орден. Фанатичные каратели, поборники чистоты веры. Их родина север, а не юг. Каким боком здесь вообще Алые?
– Поди узнай. В горах расположено несколько учебных лагерей. Оттуда их направляют в том числе и к нам, уже с начисто промытыми мозгами. Эдакая элитная стража на заказ. Отец и Барка им не доверяют, опасаются, что мечи с символом черного солнца однажды могут подняться на них самих. Но другие члены гильдии, этими услугами пользуются.
– Ничего не понимаю. Ладмира ведь охранял именно нильдхейм, а Ладмир – это марионетка Барки.
– Если бы все было так просто, Пятиликий, – улыбнулась Тиара. – Взять и разобраться, кто чья марионетка в Суурмаране. Гильдия согласовывает решения с Ормадаром, желая расширения власти и влияния на короля, король Петроф также согласовывает решения с Ормадаром, мечтая прижать к ногтю теневых игроков страны. А между тем по столице уже много месяцев разгуливают подстрекатели, подбивая народ к мятежу. И им никто ничего не может сделать. Догадаешься почему?
– Потому что их направляет Ормадар?
– Браво! – она хлопнула в ладоши. – Готова выдать тебе орден, как одному из немногих в Суурмаране, кто разобрался в политическом раскладе настолько, что перестал понимать что-либо окончательно.
– Звучит и впрямь невероятно. Словно какой-то намеренно созданный хаос. Может и хорошо, что придется уехать. Только я бы и на вашем месте был поосторожнее. Сегодня я слышал одного из тех, кто подстрекает людей к восстанию. Кажется, не хватает лишь искры, чтобы занялось пламя, и я догадываюсь что, вернее кто, ею выступит.
Тиара смотрела на меня с интересом.
– Ладмир вскоре объявит о том, что жив, обвинив короля в покушении, и народ возьмет в руки оружие. Во Льхоне станет очень жарко, красотка. Я бы на вашем месте заделал дыру в заборе и как следует усилил в поместье охрану.
– Спасибо тебе за заботу, это и впрямь приятно. Но ты нас недооцениваешь, – она кивнула мне на левую руку, сжимающую почти невидимый кинжал. – Я думаю уже достаточно. Попробуешь?
– А что надо делать?
– Положи его на стол, а затем сконцентрируйся на ощущениях в ладони, представь, что в нее струится энергия Истока. Как нечто яркое, могущественное, пульсирующее светом. У магов это не просто воображение, они такое видят наяву, но учеников обучают именно так.
Я сделал все как сказала Тиара, ладонь потеплела, словно держал ее перед горящей свечой, а после…
Ничего не произошло.
Повторил действие снова и снова, однако каждый раз эффект заканчивался мистическим теплом, да и только.
– Не выходит? – удивленно проговорила девушка.
– К сожалению нет.
– Очень жаль. Слушай, я правда была уверена, что все получится.
– Ты думала я маг, – сказал утвердительно, понимая, отчего Тиара мне не верила. Кто бы и впрямь в здравом уме решил, что я хлебаю драгоценный напиток, просто ради трезвости мыслей? А раскрывать реальную полноту своей зависимости я не хотел. Ни к чему это знание ни ей, ни кому-либо еще.
– Да, – кивнула девушка. – Но… может, станешь когда-нибудь?
– И получу проклятием слепоту, безумие или любовное бессилие? Ну уж нет, к подобным рискам я как-то не готов.
– Да брось, такие серьезные недуги – это редкость.
– Один мой пассажир, монах по имени Бернанс, был свидетелем занятной истории. Пять человек, с интервалом примерно в месяц, схлопотали от одного и того же Истока висящий член. И знаешь, что говорил каждый после предыдущего?
– Что же?
– Со мной-то такого точно не произойдет. Проклятия – случайность.
– Ну, тогда тебе предстоит неустанно тренировать эту руку, чтобы однажды случилось чудо. Вспоминай нас с сестрой почаще, будет хорошим подспорьем, – она с трудом сдержала смешок, а затем взглянула на меня виновато. – Ну, прости.
– Все в порядке. Ты готова была подарить мне очень дорогую вещь. Я это запомню, красотка.
– Может, просто купишь что-то? Попроще. Подскажу с выбором.
– Лучше сэкономлю золото. Да и отец тебя небось уже заждался.
Мы простились, тепло обнявшись, и Тиара подсказала мне где находится задняя дверь. Так что вскоре я уже брел к Тихому месту, находясь от приятного разговора в очень благодушном настроении.
Возле фонтана увидел белокурую девчушку по имени Яла. Она стояла ногами в грязной чаше и пыталась набрать в миску воды, что едва бежала по напорной трубке.
– Привет, – сказал я улыбнувшись.
– Здравствуйте! – тепло ответила девочка. – Спасибо Вам огромное за угощения! Было очень вкусно! Я так давно не ела.
Она широко и искренне улыбалась в ответ, отчего на щеках проступили маленькие ямочки. Несмотря на вымазанные грязью ноги и руки, да невесть сколько времени не стиранную рубашенку, Яла будто бы лучилась чистотой.
Сумерки давно опустились на город, освещая улицу лишь бледным светом луны и звезд, так что мне пришлось подойти чуть ближе, прежде чем заметил розовый след пощечины на лице.
– Это твой дедушка тебя так?
– Он. Но я сама виновата. Разбила один Ваш кувшин, а потом спряталась, – она села на край чаши да потупила взгляд, не столько от тяжести воспоминаний, а скорее стесняясь сообщать подробности.
– И что же?
– Позже объявилась, но дедушка все равно ругался сильно. Мне что-то страшно стало, ну и ляпнула: у нас, мол, мышки скоро с голоду перемрут, а так хоть они покушают. Тогда и стукнул. Только что мне, самой не обидно? Я же не специально. А мне теперь молока нельзя. Дедушка сказал – это я свое разлила.
Яла вздохнула и поплюхала босыми ступнями в грязи, а мне отчего-то не удавалось сдвинуться с места.
Что ее здесь ждет?
Может, однажды тоже поедет ублажать очередного Глыхаря, мечтая о крыльях за спиной. Но рухнет с высоты на жесткий мрамор, так и не сумев их расправить. И уносясь к холодным колючим звездам, душа ее спросит у мира напоследок: а зачем я была нужна? Но никто не ответит, потому как о девочке позабудут в тот же самый момент, когда она перестанет быть пригодной для постельных дел. Как и случилось с Айни.
– Скажи малышка, ты слышала о волшебных птицах, что зовутся Гамаюны?
– Нет, – она взглянула на меня удивленно.
– Пойдем в одно тихое место. Я расскажу о них и куплю молока. А после спрошу у дяди, который вечно всем помогает, не найдется ли для тебя там работы.
Уже за полночь я ввалился в свою комнату, радостный, что возможно впервые за несколько последних дней сделал нечто по-настоящему нужное и полезное.
Чингиль, как и ожидалось, поворчал на меня, дескать, не желаю ли я превратить его обитель в сиротский приют и в курсе ли сколько искалеченных судеб можно отыскать за стенами города в зловонном гетто. Но в итоге согласился, что от пары-тройки серебряников в месяц с него не убудет, к тому же скоро Тихое место и вовсе должно было перейти под управление Миаланы, в его, Чингиля, отсутствие. Для Ялы отыскали работу на кухне, и девочка просто сияла от восторга, смущаясь лишь непривычного внимания к собственной персоне.
В комнате первым делом проверил сохранность вина и БПЛА под кроватью, а затем вывесил на окно еще не просохшие после стирки рубашку и штаны, оставшись нагишом. Тихое место имело собственный колодец на заднем дворе – глубокий и добротно сделанный, так что проблем с водой здесь не случалось.
Встал перед зеркалом, рассматривая себя. Нескольких старых шрамов на крепких плечах, как ни бывало. Да и след на шее от накинутой когда-то удавки совсем исчез. Или последнее нес на себе не я? Да, кажется, Гурн, вот ведь чертова память.
Налил в бокал заряженного вина. Совсем немного – буду экономить. Успевшая накопиться за день мистическая усталость отступила, унося с собой и большую часть настоящей. В пору тяжести таскать или врываться в бой.
Внезапно дверь за спиной тихо скрипнула.
Обернулся и увидел Милану. Взгляд девушки быстро опустился с моих глаз значительно ниже.
– Прости, не думала, что ты тут в таком виде.
Виноватой, впрочем, она себя явно не чувствовала. Язык барда немного заплетался, а чуть заторможенная речь давала понять, что девушка изрядно пьяна.
Я сел на кровать и прикрылся простыней.
– Что ты хотела?
– Как грубо, – она прислонилась головой к косяку и приподняла руку, демонстрируя два кувшина: – Принесла тебе грондбарского пива. Чингиль сказал, что тебе хочется.
– Хочется, – кивнул я усмехнувшись, – Но только пива, к сожалению. Впрочем, от твоей компании я не откажусь.
Войдя внутрь, девушка оступилась на ровном месте, едва не упав. Подскочил и помог ей удержаться.
– Прости, – повторила она. – Я давно так не напивалась уже. А почему ты голый?
– Тебя ждал, конечно, – усадил ее на кровать, ловя весьма недвусмысленные взгляды, адресованные моему члену. Оказалось, во второй руке она держала небольшой кулек с вяленой рыбой, обваленной в острых специях. Да уж, знает чем обольщать мужчину.
– Не-ет, нам с тобой спать нельзя, – произнесла Миалана проникновенно, будто решила, что я говорил серьезно. – Но должна тебе кое в чем сознаться.
– В чем же?
Натянул штаны и принялся разливать нам пиво.
– Вот, именно в этом.
Девушка была одета в свой сценический костюм, весьма соблазнительный с какой стороны ни посмотри, да и солидная порция спиртного в крови, вызывала насчет нее фривольные мысли.
Но если пару дней назад я мог лишь мечтать о подобном визите, теперь же не представлял, что делать.
– Я ведь нравлюсь тебе, Пятиликий?
– Да, ты очень хорошенькая. Даже когда пьяна, – поставил перед нами табурет, расположив на нем пиво и рыбу. – Но ты подруга Этью. Впрочем, будь у тебя близкая связь даже с кем-то мне незнакомым, я не стал бы относиться иначе.
– Не думала, что среди наемников встречаются такие высоко моральные натуры.
– А их среди нас и нет, красотка. Но боюсь в твоем состоянии понять меня будет сложно.
– Недооценивай меня, – усмехнулась девушка. – Быть может, я и пьяна, но байку о мужских принципах, когда дело доходит до постели, выслушаю с огромным интересом. Только вряд ли тебе поверю.
