Андрей Емелин
Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури
Глава 9. Привратники судьбы
Поднял руку из теплой воды, пахнущей лавандой и можжевельником, наблюдая за тем, как капли стекают по коже.
Из купальни в королевском дворце открывался вид на горы. Широкое окно вместо стекла имело узорную бронзовую решетку, позеленевшую от влаги да обвитую тянущимися откуда-то снизу вьюном. Вот уже около часа я отмокал в мраморной лохани, где могло бы уместиться еще пару человек, а слуги заботливо доливали горячей воды, бегущей по специально подведенным трубам.
Сама комната при этом была не большой. Позади меня располагался стол с парой стоящих на нем зеркал, да несколькими шкатулками из темного дерева. По левую руку стена пестрела огромным полотном с изображением морского заката, а по правую находился шкаф и комод. Из последнего миловидная служанка доставала сейчас колбочки с разноцветными жидкостями. Короткая белая тога составляла единственную ее одежду, и я беззастенчиво рассматривал стройные ножки, сожалея о неприкосновенности жителей Алых островов.
Наконец, служанка поднялась и подошла ко мне, держа в руках два продолговатых сосуда.
– Вы не могли бы подняться, господин? Мне велено натереть Вас маслами.
Выполнил ее просьбу, сев на край лохани. Девушка невольно опустила взгляд, оценив весь интерес к своей персоне. Смущенно улыбнулась, однако не проронила больше ни слова и приступила к процедуре. Я же прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями нежных прохладных ладоней. Вопреки моим фантазиям, служанка ограничилась натиранием лишь верхней части тела и когда я уже хотел предложить ей продолжить, в комнате раздался деликатный мужской голос:
– Господин, извольте подойти к столу.
Оказалось, что меня решили не только отмыть, но и подстричь перед важной встречей.
На расспросы цирюльника о том, как, дескать, господин желает выглядеть, я ответил просто: стриги коротко. Это, однако, не помешало мастеру придать мне ухоженный и даже несколько утонченный вид.
Закончив работу, он убрал ножницы и бритву обратно в коробочки на столе, а затем взял зеркало, продемонстрировав мне результат, ожидая судя по взгляду, услышать похвалу за старание.
– Меня желает видеть принц? – вместо этого спросил я. – К чему такие хлопоты?
– Желает, – кивнул цирюльник. – Только сперва я провожу Вас к портному, он подберет наряд.
– А где мои собственные вещи?
– Не беспокойтесь, их вернут Вам в целости, как только сочтут необходимым.
Я размял плечи да покрутил головой, прислушиваясь к ощущениям в теле. Мистическая усталость давила не сильнее чем обычно, однако, если мой визит во дворец затянется, рискую выпустить на волю чертовых пассажиров. Уже давно я не следил за их действиями, намеренно погружая сознание в подобие сна, когда утрачивал контроль над телом. Но если в крепости они научились вести себя незаметно, то здесь могут наворотить дел. Значит, для чего бы я ни понадобился принцу Адаламу и, независимо от того, замешана ли как-то Авена в его решении подарить мне жизнь – лучше поторопиться.
У портного выбрал первые же дублет и штаны, пришедшиеся впору, благо те оказались черными, напоминая одеяние нильдхейма, и простого покроя, без лишней вычурности, как у некоторых придворных франтов. После этого меня проводили к покоям его величества.
– Ожидай принца и веди себя при нем достойно, – пренебрежительно бросил гвардеец, стоящий возле двери. – Он твой господин. Один из тех, кого следует слушаться. Понимаешь?
– Понимаю.
Гвардеец поморщился, словно не был достаточно удовлетворен ответом. Он говорил громко, в такой манере, как обращаются к слабослышащим или умственно отсталым людям:
– Понимает он. Повтори.
– Принц – мой господин. Один из тех, кого следует слушаться.
– Хорошо. В спальню было велено принести твои шмотки. Не прикасайся к ним до тех пор, пока не разрешу.
– Там мои вещи. Я не стану прикасаться к ним без крайней необходимости, вроде сохранения собственной жизни или защиты господина, пока ты, принц, или кто-то из других людей, кого должно слушаться, не позволит мне этого сделать.
Гвардеец снова недовольно поморщился.
– Ну и каша у вас в башке. Ладно, этого достаточно. Заходи.
Комната для предстоящей встречи отделялась от коридора двумя дверьми, между которыми находился небольшой тамбур. Не удивлюсь, если попасть туда можно было и через потайные ходы.
Оказавшись внутри, осмотрелся. Просторное помещение с широким столом в центре не имело окон, но хорошо освещалось дюжиной ламп на стенах. Две арки в разных сторонах вели к выполненной в черно-красных тонах спальне и комнате, сплошь заставленной книжными шкафами. Первым же делом проверил свое снаряжение.
Гвардеец не соврал. Мантия висела на стойке, повторяющей человеческую фигуру, с накинутым капюшоном, отчего в первое мгновение показалось, будто в комнате находится один из братьев. Меч стоял рядом, просто прислоненный к стене.
Досадливо вздохнул, глядя на заветное навершие. Правила есть правила. Отец не зря обозначил, как следует вести себя вне крепости. Есть неприкосновенные, а есть те, кого следует слушаться. Нельзя принести в мир Истину, воюя сразу со всеми, важно лишь правильно выбирать на этом пути союзников.
Откуда-то еле заметно потянуло сквозняком. Я вернулся в комнату со столом и увидел, как в соседней один из шкафов медленно затворяется, подобно двери.
– Хочу взглянуть на это, – донесся мужской голос со странным придыханием, словно говорящий торопился или был очень возбужден. – Позволишь?
– Нет.
– Что же бы со мной делаешь, негодница?!
Подошел чуть ближе и увидел, как худощавый мужчина в белоснежном камзоле страстно целует девушку, прижав ее к себе, да скользя ладонями по бирюзовому платью из тонкого шелка. Несмотря на то, что его спутница стояла ко мне спиной, совершенство фигуры и не иначе как мистическая притягательность выдавали в ней Авену.
Насытившись лаской губ, принц отстранился, после чего окинул меня презрительным и в то же время восхищенным взглядом. Не думал прежде, что кто-то способен так ярко и недвусмысленно испытывать оба этих чувства одновременно.
– Он ведь нильдхейм, моя милая, – произнес Адалам О'Рлиенд, обращаясь к Авене, но достаточно громко чтобы услышал и я. – Ревнитель старой имперской веры. Заступник недостижимой Истины. А ты в прошлом монахиня Святой Иссии. Понимаешь, что это значит? Ты для него как кусок дерьма, и он будет вести себя соответственно.
– Я знаю.
Принц шумно выдохнул да облизнул губы.
– Ступай, – велела ему девушка. – Я расскажу тебе все, но позже.
Еще несколько секунд Адалам буравил ее страстным взглядом, затем посмотрел на меня и властно произнес:
– Делай что пожелаешь, нильдхейм. Я позволяю. Эта девушка не является твоей госпожой, жительницей или гостьей Алых островов. Ты меня понял?
– Да.
– Адалам! – испуганно воскликнула Авена, все еще стоя ко мне спиной.
– Ты ведь сама этого хотела, – язвительно ответил принц. – Я вернусь через пару часов и, если к тому времени ты будешь еще жива, захочу услышать подробности. Наслаждайся.
После этого он подошел к шкафу, коснулся одной из книг и покинул комнату через открывшийся проем.
Авена между тем стояла в нерешительности.
– Святая Иссия и все деяния твои, убереги ото зла и избави от страха и боли, – едва слышно прошептала девушка. – Как же я устала.
Она наконец обернулась. В ее глазах я прочел отчаяние, однако, увидев мое лицо, Авена расслабленно выдохнула да тепло улыбнулась.
– Рейтан, это и вправду ты! Я так боялась, что ошиблась!
Она быстро подошла, с явным намерением обняться, но в последний миг удержалась. Неловко развела руками. Заметил при этом на ее запястье черный браслет, со знакомой застежкой да крупной каплей янтаря. Похоже, что колдовать ей здесь не позволено.
– Здравствуй.
– Ты совсем не рад меня видеть?
Как же она все-таки хороша!
Я стоял, рассматривая идеальные черты лица давней знакомой, вдыхая опьяняющий аромат ее тела, с упоением слушая журчащий ручейком голос, но, главное, раздумывая над словами принца. Могу ли и впрямь считать Авену лишенной неприкосновенности? Отец ничего не говорил об иерархии господ, однако, случись у меня возможность уточнить, уверен, он подтвердил бы волю будущего монарха. Стало быть, судьба приготовила столь щедрый подарок, о котором не мог и мечтать. Вот уж действительно, жизнь благоволит идущим тернистыми путями Истины.
– Рейтан, ты помнишь меня? Я Авена.
– Конечно, – мягко коснулся ее руки с браслетом. – Им известно о твоем даре?
– Не многим.
– Но все же на тебе оковы.
– Во мне уже давно нет ни капли энергии Истока, однако это дополнительная мера. Там внутри скрыта игла со смертельным ядом. Если браслет сработает, шансов спастись у меня практически нет.
– Это хорошо.
Она нахмурилась и отступила на шаг, однако я не отпустил ее руки. Пальцы сжались мертвой хваткой на предплечье. Резко дернул на себя, отчего Авена, вскрикнув, буквально впечаталась мне в грудь. Другой рукой сгреб ее в охапку, затем ухватил за волосы на затылке и заглянул в глаза.
– Ты манишь, как глоток заряженного вина. Но тебя я буду пить медленно и неспешно.
Отчего-то она не сопротивлялась. Смотрела жалобно и обреченно, с покорностью опытной шлюхи, давно смирившейся со своим ремеслом, но так и не научившейся получать от него удовольствие.
– И все-таки ошиблась, – проговорила Авена глядя мне в глаза.
Слушать ее болтовню не хотелось, особенно оттого, что в душе пробуждались неприятные отголоски старого Рейтана, с вытоптанной посреди степи колеей принципов да нелепых убеждений. Нет уж. Я теперь свободен, волен делать все что захочу, а в моих руках настоящее сокровище, отданное в пользование на пару чудесных часов.
Продолжая держать Авену за волосы, заставил опуститься на колени.
– Будь покорной, или начну причинять боль, но так или иначе получу желаемое.
Она зажмурилась и кивнула.
Отпустил ее, принявшись торопливо стягивать с себя одежду да предвкушая касания прекрасных губ к изголодавшейся по женской ласке плоти.
– Позволь, я помогу.
Авена взялась за верх штанов, однако, спустив их ниже колен, резко отскочила в сторону.
Я засмеялся.
– Так ты все же хочешь, чтобы я заставил тебя подчиняться? Такое мне понравится не меньше.
Она забежала в спальню и, увидев меч, вытащила его из ножен, угрожающе направив острие в мою сторону.
Я не торопился. Натянул с улыбкой штаны и двинулся к девушке.
– Любые раны, что сумеешь нанести, затянуться самое долгое через час. Но этим ты меня очень рассердишь.
Она пятилась назад, до тех пор, пока не уперлась спиной в стену.
– Прошу тебя, не надо, – взмолилась девушка, глаза ее блестели хрустальными каплями. – Ты оставался последним, во что я верила.
Взялся ладонью за клинок, да осторожно отвел его в сторону.
– Не вздумай коснуться навершия. Это убьет нас.
Авена отпустила рукоять, позволив забрать оружие, однако ее слова, да катящиеся по щекам слезы ничуть не добавили эротического экстаза. Понял, что игра в насилие мне попросту не нравится. Во всяком случае не с ней.
Отбросил меч на кровать и произнес:
– Будь моей эти два часа. А потом навсегда забудем друг друга.
Она всхлипнула, отвернулась и кивнула, смирившись наконец с неизбежным. Коснулась тонких лямок платья, через мгновение оставшись нагишом, лишь с золотистым медальоном в виде приоткрытых врат на шее да черным браслетом, змеей обвившем запястье. Идеальна, словно само воплощение красоты, без единого изъяна на коже.
– Умница. А теперь становись на колени и вспоминай, на чем… на чем мы…
Нет! Только не сейчас!
Я прервался на полуслове, чувствуя, как сознание подернулось мутной пеленой, тело показалось чужим, уступая контроль пассажиру, да отправляя меня самого на задворки разума. В отчаянной попытке удержаться не стал погружаться в подобие сна, продолжив следить чужими глазами за происходящим.
Авена меж тем покорно исполнила то, что ей было велено, и коснулась руками моего пояса, а пассажир недоуменно таращился на это.
– Черт меня дери, принцесса, – произнес он ухмыльнувшись. – Я нихера не понимаю, что здесь происходит, но не останавливайся.
Авена удивленно взглянула ему в лицо. Затем быстро поднялась, неловко прикрыв руками грудь и пах.
– Ты один из тех, кто живет в голове Рейтана? Гурн?
– Ну ни хрена себе! И как ты догадалась?
Он коснулся ее бедер, да привлек к себе.
– Ты единственный из них, кто так меня называл. И единственный, кто не может помочь.
– Отчего же? Я помогу тебе с огромным удовольствием, – Гурн ухватил Авену за упругие ягодицы.
– Значит, пусть будет так. Ты в плену чужого разума, а я этого места, – она мягко положила ладони ему на плечи. – Это все равно лучше, чем оказаться использованной тем, о ком грезила, как о последней надежде.
Гурн нахмурился.
– О чем это ты, принцесса? В каком еще, черт тебя дери, плену? Эта спальня не особенно напоминает каземат.
Авена подняла руку, демонстрируя черный браслет с каплей янтаря у хитрого механизма.
– И все же это так.
С полминуты Гурн смотрел на ее запястье, а я чувствовал терзания в его душе. Наконец он тряхнул головой, да произнес с ухмылкой:
– Не думай, что делаю это только ради тебя. Ублюдок не заслужил такого приза… – после этого пассажир коснулся ушей Авены, сняв с ничего не понимающей девушки сапфировые серьги. – И так уж выходит, принцесса, что я возможно единственный, кто способен тебе помочь.
– О чем ты?
– Смотри внимательно, второй раз повторять не буду, – он взял ее за запястье, принявшись ковыряться в механизме тонким элементом застежки серьги, попутно комментируя свои действия. – У нас, конечно, были попроще, но замок, я смотрю, один и тот же. Первым делом засунь отмычку до упора, а после надави вот здесь, чтобы сувальды отпечатались на металле. Теперь, не вынимая первой, засунь вторую, плотно сожми их вместе и прокручивай по часовой стрелке до щелчка, а затем обратно.
Раздался звонкий скрежет металла и браслет вдруг расстегнулся, да соскользнул с запястья девушки, оставшись висеть на предплечье.
– Ну вот и все. Делов-то на минуту.
– Это невероятно! – прошептала Авена, удивленно глядя на браслет.
– А ты думала, с каторги меня добром отпустили, принцесса?
Вместо ответа, она прильнула к нему всем телом, не обращая внимания на наготу, да крепко обняла. Гурн же стоял чуть растерянно, гладил ее по спине и быть может впервые в жизни, если уместно назвать так его состояние, испытывал на себе восхищенную благодарность нравящейся женщины. Он улыбался, гордый собственной нужностью, однако мое сознание начинало понемногу возвращаться.
– У меня мало времени. Скоро объявится твой дружок. Колдуй на него сон, или что ты там еще умеешь, да выбирайся отсюда.
– Не могу. Во мне совсем нет Истока!
– Тогда выясни, как этот хер так долго умудрялся выжить. В крепости он точно не вином спасался, черпал энергию из каких-то вещей, но из чего именно мы не знаем. Только учти, что он под сраной магией разума, так что вряд ли захочет делиться секретом.
– Как мне это выведать? Что могу предложить, если он и сам способен взять все что пожелает?
– Кое-чего ему недоступно, – бросил с ухмылкой Гурн, отступив от Авены на несколько шагов, да с упоением рассматривая безупречное тело.
– И что же это? – развела руками девушка.
– Самое желанное для любого мужчины, дура. Твой собственный рай.
Я закашлялся, поперхнувшись чужими словами. Контроль над телом снова оказался у меня.
Поняв это, Авена отскочила в сторону кровати, да зашвырнула в угол браслет.
– Рейтан?
Оскалился, раздраженный затянувшимся промедлением и шагнул к ней. Пора уже было заканчивать с этой игрой.
– Постой! Дай мне минуту, прошу.
– Она давно истекла.
– Я хочу насладиться тобой, Рейтан!
– Так что же тебе мешает?
Привлек ее к себе и поцеловал, опьяненный запахом тела, нежностью кожи и медовым голоском. Она ответила взаимностью, так что на несколько долгих секунд реальность перестала для нас существовать, растворенная в страсти прикосновений.
– Ты сам, – прошептала Авена, едва я позволил ей отпрянуть. – Чего ты хочешь? Покорной лживой смиренности или настоящей страсти? Еще ни с одним мужчиной я не была в этом искренней, но тебе готова подарить себя всю. Я хочу сходить с ума от жарких ласк, содрогаться всем телом от наслаждений. Однако с тобой настоящим, а не той куклой, в которую тебя превратили.
– Да что ты знаешь обо мне настоящем, красотка? Мы ведь даже не знакомы. Единственные, с кем ты общалась, были пассажиры в моей черепушке.
Ее губы коснулись мочки уха, вызвав мурашки на спине.
– Может и так. Я и впрямь придумала тебя. Ждала, что ты придешь, влекомый хотя бы и одним лишь заклятьем, желая удостовериться, в моей безопасности. Мысленно наделила лучшими чертами из возможных. Сильный, смелый, добрый и честный спаситель. Мессия, а не человек. Так позволь мне снять чары. Увидеть, каков ты на самом деле. Что, если твоя холодность лишь наведенный морок? Если это не так, для тебя ничего не изменится, а я представлю рядом того, о ком грезила и наслажусь им сполна.
– С магией разума или без, меня не изменить. Я выбрал новый путь.
– Проверь это.
– Ты хочешь обмануть меня. Усыпить или одурманить.
– По-твоему за этим я упросила Адалама даровать тебе жизнь? Или полагал, будто это снизошедшая с неба милость?
– Нет… я догадывался. И отчего-то хотел тебя увидеть. Все слишком запутанно, да еще и эта проклятая усталость мешает трезво мыслить.
– Как тебе удалось выжить, Рейтан? Откуда ты черпал энергию Истока?
Взглянул на меч, лежащий посреди шелковых простыней. А ведь и правда, что изменится? Не лучший ли это способ испытать на прочность собственные убеждения? И как бы к такому отнесся Отец?
Истина, сокрытая в переплетениях правды, не станет ближе или дальше, так и оставшись недостижимой целью. Но отчего тогда мне страшно соглашаться?
– Сожми рукоять в ладони и коснись навершия, – тихо проговорил я, продолжая напряженно размышлять о последствиях. – Вскоре почувствуешь ее. Только быстрее. Пока я не передумал.
Авена сделала все как я сказал и улыбнулась, чувствуя эффект. Однако через четверть минуты досадливо покачала головой.
– Здесь было так мало. Не знаю удастся ли мне.
– Попробуй.
Она отложила меч, подошла ко мне, и я услышал шепот.
Мир вдруг колыхнулся. Взорвался миллионами игл, словно стремясь разжевать и выплюнуть мой истерзанный магией разум.
Рухнув на колени, я закричал от невыносимой боли. Авена опустилась рядом, коснулась лица прохладными ладонями, но лишь затем, чтобы продолжить. Стремительной, необходимой волей, соловьиной песней нежного голоска она легко рвала в клочья стальную паутину той клетки, что казалась мне чистым полем.
Открыл глаза и увидел черный потолок, напоминающий ночное небо. Такое можно наблюдать в походе, когда низкие облака застилают собой все от горизонта до горизонта. Раньше я любил смотреть на небо, но спроси меня кто, а какое оно над крепостью в горах, пожалуй, не сумел бы ответить, оттого что мы не поднимали взгляда. Кому нужно чертово небо, когда тебе указали путь к Истине. Знать бы только еще, что это такое – Истина.
– Как ты? – осторожно спросила Авена.
Я повернул голову. Девушка сидела с ногами на кровати, возле початой тарелки винограда. Все верно. Даже сквозь самые темные облака обычно пробивается свет луны.
– Не пойму. Все еще желаю тебя… но мне стыдно за то, как себя повел. Прости.
Она тепло улыбнулась.
– Да уж, наше знакомство выдалось необычным. Сперва твои пассажиры в Суурмаране, а теперь вот это.
– Не знаю, способен ли сейчас покраснеть, или бледный как поганка, но считай, что я это сделал.
– Не нужно, – ответила она, продолжая улыбаться. – Здесь и так слишком много алого.
Мы помолчали с минуту.
– Хочешь есть? Нам принесли немного фруктов и вина. Опережая вопрос – совершенно обычного.
– Не сейчас. Сколько у нас времени?
– Мало. Принц вернется с минуту на минуту. Ты долго пролежал без сознания.
– Жаль.
– Да. Теперь действительно жаль.
– Я искал тебя во Льхоне, Авена. Хочу, чтобы ты знала. Правда в первую очередь пришлось озаботиться поисками заряженного спиртного. Сумел, наконец, выяснить, что ты отбыла на Алые с каким-то торговцем, но не решился отправиться следом. Желал этого, однако боялся, что мною движет твое проклятие. Здесь я оказался почти случайно.
– Спасибо, Рейтан, – сказала она серьезно. – Ты даже не представляешь, сколько для меня это значит. Просто узнать, что все это время я держалась не напрасно. Прозвучит странно, но порой я заставляла себя жить лишь оттого, что не хотела обрекать тебя на смерть. Иначе наверно давно бы полезла в петлю.
– Все так плохо?
– Не то, чтобы, – она пожала плечами и вздохнула. – Не хочу описывать, как бежала от Затмения, как переходила, будто дорогой трофей от одного богатого подонка к другому. Полагаю ты и сам можешь догадаться. С принцем мне, можно сказать, повезло. Он упивается собственной ревностью, как медом, наслаждаясь ею, пожалуй, даже больше, чем нашей близостью. Однако его аппетиты растут неделя за неделей.
– Он понимал, что я могу убить тебя.
– Да, но не верил, пожалуй. Он мною одержим. По-своему. Как, к сожалению, и все прочие мужчины. Оттого и не виню тебя, что передумал отправляться на Алые острова. Не знаю поймешь ли, но даже этому рада. Значит ты способен хоть немного противиться проклятью.
– «Хоть немного» – это очень верное выражение, – произнес я, усаживаясь рядом. – Дурманишь ты очень сильно.
– Никогда бы не подумала, сколько это может принести бед.
Мягко коснулся ее ладони.
– Авена, я могу забрать тебя отсюда. Попытаться. Но обещаю на этом пути лишь кровь, тяготы и страх. За мной нет ни богатств принца Адалама О'Рлиенда, ни безупречных черт мессии, как и прочие, я опьянен твоим проклятием, однако уверен, не будь его вовсе, поступил бы также. И только тебе решать, как повернется судьба.
– Нет, Рейтан. Не мне.
Она сняла с шеи медальон в виде приоткрытых врат.
– Сестры монастыря Святой Иссии наши меня вместе с ним в колыбели. Единственное напоминание о матери, которую никогда не видела. Я уже дарила его однажды другу. Но тогда все закончилось плохо, там в горах Альвази. Надеюсь, теперь будет иначе.
Принял из ее рук медальон.
– Решай сам. Но, какой бы путь ты не выбрал, я не стану винить тебя за него.
Тончайшие створки, казалось, созданы искусным ювелиром из чистого золота, при этом, несмотря на малый размер, оставались прочными, что угадывалось с первого взгляда. Мастер сумел передать и потертость металла решеток, и детали совсем крошечного замка.
Изящное украшение и вместе с тем прекрасный символ. Открытые врата, знаменующие новый этап моей жизни. Однако выбрать путь, не окончив как подобает прошлый, будет неправильно.
– В таком случае сперва отправлюсь в крепость. Надо окончательно разобраться в себе. Обещаю вернуться так скоро, как только смогу, забрать тебя, возвратить медальон и дать возможность идти собственной дорогой. Такой, какой пожелаешь.
– Спасибо. Это лучшее из всего, что я надеялась услышать.
– Только не обманывайся, Авена. Я подвержен проклятию, как и остальные. И скажи мне, сколько ты здесь еще выдержишь?
– Не волнуйся, – она гордо продемонстрировала левую руку, без черного браслета на запястье. – Теперь, когда ты научил меня одному фокусу, у меня появится очень серьезный козырь в рукаве.
– Это ведь был не я, – ответил ей с легкой ревностью.
– Позволь мне считать иначе.
Дорога до крепости прошла спокойно, напоминая первый день, когда я оказался на Алых островах, тогда еще в качестве пленника. Впрочем, переставал ли быть им хоть на минуту, ответить сложно.
Братья ехали молча, да и Лорак на счастье не приставал с расспросами. Лишь по приезду он подозвал меня, справившись о причинах вызова во дворец.
– Наследный принц Адалам О'Рлиенд желал, чтобы я занялся сексом с его любовницей.
– Ты исполнил его волю? – совершенно не удивившись, уточнил капитан.
– В той мере, на которую был способен.
– Хорошо. Ступай к себе, на сегодня занятий не будет, однако завтра вас ждет важный день.
Кивнул и отправился в свою комнату, разглядывая, как впервые, обстановку. Черно-серые камни крепостной стены, чадящие дымом трубы над примыкающими к ним постройками, рваные клочья низко висящих облаков и грязь под ногами. В общем-то ничего нового. Изменился скорее сам смотрящий.
Я не понимал кем теперь являюсь, одним из братьев нильдхеймов, Пятиликим или, несмотря ни на что, обыкновенным наемником с очень странной, изломанной судьбой. Впрочем, называться Рейтаном, уже не имею права. Истончившиеся более чем за год границы сознаний, растворили личности между собой, как два рукава реки сносят бурным течением разделявшую их отмель. Оттого, возможно Гурн и пришел Авене на помощь, уже не являясь тем, кем был прежде, оттого и я сам теперь не пойму, во что превратился.
Дверь в комнату отворилась, и я пораженно остановился на пороге, рассматривая сплошь исчерканные записями стены.
Они говорили здесь. Все мои пассажиры.
Вот ровным, почти каллиграфическим почерком Бернанса выведены долгие рассуждения о том, где находимся и как могли здесь оказаться, а на полу лежит стесанная до обрубка, величиной в фалангу пальца, вилка из столовой. Рядом сухие конкретные правила поведения, а чтобы не возникало пререканий, все они озаглавлены именем автора – Асхар Тайип.
«Веди себя подобно остальным, от бесед уклоняйся, при первой возможности отправляйся в комнату».
Все верно.
Гурн писал хуже всех, благо хоть вообще знал грамоту, а его записи сводились к матерному выражению того в какой глубокой заднице мы оказались. Тамор обращался ко мне со словами: «Передай в Каганат, что здесь происходит! Расскажи, где находится это место и как тренируют нильдхеймов, иначе нас ждет большая беда».
Не имелось записей лишь одного человека.
Поколебавшись, поднял обрубок вилки, да нацарапал на двери: «Спасибо, друзья. Нам помогли. Рейтан».
Оставалось главное, ради чего и возвращался в крепость. Авена открыла для меня врата, однако сделать последний шаг на пути, коим шел прежде, предстоит самостоятельно. Впрочем, станет ли он таковым, еще не известно.
Вышел из комнаты, да отправился во двор.
Башня Отца высилась с западной стороны, падая тенью на площадки для тренировок и пару ристалищ, служивших местом казни десяткам людей почти ежедневно. Только теперь я задумался, где Алым островам удается набирать столько пленников. Часть из них были преступниками, с характерными следами кандалов на руках и шее, иные – моряками, если верить татуировкам. Но немало встречалось и других. Быть может пассажиры захваченных судов? Как бы то ни было, в обучение нильдхеймов вкладывались очень большие средства.
Возле двери, ведущей в зал к Отцу, сидел его бессменный страж и посыльный, Альмарх. Он расположился в кресле, со скучающим видом листая старую книгу, а рядом, прислоненный к стене, стоял арбалет. Необычная мера безопасности для крепости, где главным сокровищем являются покорные воле капитанов убийцы.
Альмарх поднял взгляд при моем приближении.
– В чем дело, брат Рейтан?
– Я к Отцу.
– Кем дозволено?
– Капитаном Лораком.
Он хмыкнул, задумчиво посмотрев в сторону цитадели.
– Это не по графику. С чего бы?
– Я бился на празднике в Эсфахаре сегодня. Принц помиловал меня и пригласил выполнить поручение, с которым удалось успешно справиться. Такова моя награда.
– Награда – это, конечно, хорошо. А оплачивать заряд Истока для Отца Лорак из своего кармана собирается? – недовольно пробормотал Альмарх поднимаясь. – Ладно. Черт с тобой, заходи.
Он отворил мне дверь, впуская в помещение.
Благоговейный трепет захлестнул с головой. Я все еще помнил радость от посещения Отца, хотя последние визиты хранились в памяти лишь мутными обрывками. То ли сказывалась мистическая усталость, и сейчас давящая подобно железной рубахе, то ли сам собеседник не желал, чтобы разговор удержался в мыслях достаточно ясно.
Отец сидел в полукруге почти прогоревших свечей, а взгляд его, по обыкновению, блуждал по потолку и стенам.
– Подойди, сын мой, и присядь со мною рядом, – утробным басом прорычал он, как и прежде поражая контрастом подавляющего волю голоса и невзрачностью внешнего вида.
Звуки эхом отражались от холодных каменных стен, вонзаясь в мысли да проникая в саму душу. Немудрено, ведь передо мной находился опытный маг разума, годами оттачивающий навыки на пленниках.
И все же, сегодня его искусство натолкнулось на барьер, оставленный совершенно не умелой в колдовстве девушкой, которой, тем не менее, довелось вобрать в себя целый Исток и выжить. Схватка мастерства с грубой силой, в которой мне уготована роль поля боя.
Я надеюсь на тебя Авена. Не подведи.
Подошел и сел рядом с Отцом, повторив его позу.
– Каково твое имя, дитя?
– Пятиликий.
– Мы встречались с тобою прежде? – он нахмурился, должно быть ощутив, что что-то пошло не так.
Держаться оказалось непросто. Тянуло окунуться в блаженство беседы, раствориться в этом разговоре без остатка, снова забравшись в западню, казавшуюся единственно возможной свободой. Должно быть, так себя чувствует зверь, успевший привыкнуть к неволе, но выпущенный в дикую природу, перед которым вновь поставили излюбленную клеть.
– Встречались. Я тогда звался Рейтаном.
– Что же изменилось, дитя?
– Многое. Но, как и раньше, я пришел поговорить об Истине.
– Что ты хочешь узнать?
– Так вышло, Отец, что в моей голове ютятся пять разных сознаний. И у каждого из них была своя правда. Они тянули в стороны, но имея больше власти над телом, одному удавалось одерживать верх, брать лишь необходимое, а чужую правду глушить энергией Истока. Несмотря на это, они сумели объединиться, пробились сквозь стальную завесу и подтолкнули к той единственной, что в итоге сумела помочь. Оттого у меня вопрос. Для чего нам идти к Истине, уничтожая любую правду, если люди способны жить в мире, даже смотря на вещи по-разному?
– Оттого что Истина… она есть. Она главная цель! Недостижимая и… – он покачал головой и пробубнил совершенно обычным голосом. – Да что ж это такое?
– Не работает, да? – участливо поинтересовался я.
Отец взглянул на меня исподлобья, глубоко вздохнул, а после взревел целым хором леденящих душу голосов:
– Истина, есть вершина смысла, сын мой! Прими свой путь или умри в забвении!
Я вздрогнул от этого всем телом, а по спине пробежали мурашки. Такой могучий удар оказался неожиданным. Он пробил в моей защите брешь, наполняя сердце обманчивым теплом и смирением. Неужели я проиграл? Сам сунул голову тигру в пасть, надеясь на крепость подаренного шлема, однако зверь был силен. Сейчас он начнет увещевать о благе, цели и долге, а я примусь слушать это с открытым ртом, давая разрушить то, что сделала Авена.
– Простите, если мы закончили беседу, могу я уже идти? – произнес моими губами Бернанс.
