Андрей Емелин
Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури
Решатся ли нильдхеймы атаковать Лорака – самого опытного капитана, тренировавшего нашу группу? Примутся ли стражники самозабвенно защищать новоявленного командира, только-только лишившего их прежнего заработка? Если ответом на оба этих вопроса станет «да», то в крепости вот-вот случится настоящая бойня, выйти из которой победителем Лорак сумеет едва ли.
Без моей помощи, так уж точно.
Вскоре в коридоре возникло оживление. Капитаны собирали нильдхеймов, минуя комнаты старшего отряда, насколько удалось разобрать по звукам. Через четверть часа сборы окончились и все потянулись к выходу, оставив меня гадать, успел ли с той же быстротой подготовить стражников Лорак.
Выждав еще немного, зарядил перстень энергией Истока, да отправился следом. По пути узнал, на месте ли брат Лауш. К счастью, иномирцу хватило ума не покидать комнату. Велев ему там и оставаться, вышел во двор и тут же сощурился от снежной пурги, хлестко ударившей в лицо.
Чуть притихший до того ветер разошелся с новой силой.
Сквозь опускающуюся темноту и кружащийся в воздухе снег, черным пятном выделялась группа нильдхеймов, стоящих в самом центре внутреннего двора крепости. Судя по их количеству, капитанам удалось собрать все младшие отряды. Напротив расположились стражники, коих тоже было не мало.
Неторопливо приблизившись, я поплотнее накинул капюшон с лицевой маской, растворяясь меж нильдхеймов и принялся пробираться вперед, идя на гнусавый голос Мансельма:
– Ты окончательно рехнулся? Что на это скажет барон?!
– Пусть нильдхеймы сложат оружие, – перекрикивая вьюгу, отвечал ему Лорак. – Во имя Истины я приказываю взять под стражу капитанов, потому как они прикончили Отца и похитили заряженное Истоком вино!
– Перестань нести чепуху! Мы уже лишили тебя неприкосновенности. Ты больше не их инструктор, не их капитан, и не имеешь права отдавать команды!
Нильдхеймы расступались, пропуская меня вперед. Среди них ощущалась растерянность. Не завывай в округе ветер, наверняка можно было бы услышать скрежет ржавых шестеренок, натужно работающих в головах.
– Пусть оружие сложит стража, – продолжал Мансельм. – На кой черт вам выполнять команды этого выскочки и подхалима, решившего подставить и нас, и вас ради наживы? Или думаете, что сможете тягаться с нильдхеймами?
– Даже если победите, вас завтра же пленят королевские войска! У вас нет выхода, идиоты!
Я находился совсем рядом. Капитаны стояли смело, выступив на пару шагов из неровного строя нильдхеймов, а вот Лорака, напротив, стражники прикрывали плотной стеной щитов.
– Это у тебя нет выхода, сын собаки! Мы ничего не совершали и правда на нашей стороне!
Выпустил клинок на волю, будучи возле Мансельма, но, прежде чем совершить удар, громогласно крикнул, сбивая нильдхеймов с толку:
– Смерть носителям ложной правды!
Лезвие коротко свистнуло, разом отделив от тела голову капитана.
Двое других, не ожидая нападения сзади, еще пытались разобраться что к чему, когда я рывком оказался рядом и вонзил острие в горло Жулура.
В следующий миг нильдхеймы сделали выбор.
Черной лавиной они ринулись в мою сторону, лишая шанса защититься, однако прежде чем мечи успели коснуться тела, я дотянулся до последнего капитана. Тот визгливо вскрикнул, принимая лицом клинок, а после я уже не мог разобрать ни чего, от десятка яростных ударов, прилетевших в незащищенные голову и шею.
Рухнул на землю, ожидая, что сейчас меня непременно кинуться добивать и тут уж не спасет ни одно заклятье. Однако вместо этого в воздухе громыхнуло полсотни глоток:
– Эт тоед, мара!
– Мара скельм джаиле! – повторил совсем рядом Лорак, и нильдхеймы отозвались вновь:
– Эт тоед, мара!
– Теперь я, Лорак, ваш единственный капитан, братья! Слушайте мою волю, покорно выполняйте приказы и приближайте торжество великой Истины!
Я зажимал руками распоротое в нескольких местах горло, чувствуя даже сквозь латные перчатки тепло собственной крови. Хотелось улыбнуться победе, но и лицу досталось не мало.
Первым делом Лорак велел нильдхеймам двинуться в арсенал и сдать оружие кастеляну. Они безропотно подчинились, чеканя сапогами шаг и напрочь позабыв о странном брате, только что нарушившим едва ли не главный запрет на свете.
Несколько стражников присели рядом, должно быть, удивляясь, как человек может оставаться жив после столь тяжелых ран. А я уже чувствовал, что дышать удается все легче и объятия смерти в очередной раз ухватили пустоту.
Боль оставалась еще сильна, когда меня вдруг подняли за плечи, а после с силой заломили руки. Кто-то стянул капюшон и лицевую маску, да пихнул в рот комок грязной ткани.
Я еще не понял до конца что происходит, когда передо мной возник капитан и с любопытством взглянул на раны, затягивающиеся прямо на глазах.
– Живой? А все-таки живой, – покачал головой он с усмешкой. – Ну, что я вам говорил?
Среди стражников раздался одобрительный гомон.
– И ведь как хитер! – бросил мне Лорак, после чего влепил латной рукавицей в лицо, так что в глазах все поплыло и потемнело. – Почти одурачил меня, паскудный выродок! Почти. Но, похоже, твое проклятие, колдун, в излишней самоуверенности. Подумать только, сумел снять чары Отца, завладел вином, натравил на меня капитанов!
Лорак отстранился, поднял с земли мой меч и покачал головой, продолжая недобро улыбаться:
– Ты думал, если я в дерьмовых отношениях с кастеляном, он не прибежит ко мне вымаливать прощения? Не поделится той клеветой, что ты наплел? Но даже тогда я сомневался.
Капитан поднес лезвие к моему лицу и коротко полоснул по скуле.
– Теперь же отлично вижу, что ты такое. Жаль только придется сохранить тебе жизнь до завтра, как доказательство моей невиновности, – он с ухмылкой развел руками и добавил: – Но, пожалуй, стоит сказать тебе спасибо! Ведь всего-то тремя взмахами меча ты сделал меня самым ценным человеком для барона.
Глава 14. Пытка
Холодный пол тюремной камеры в подземелье отдавал затхлой сыростью. В углу лежало немного грязной соломы, которой, судя по запаху, прошлый пленник подтер себе задницу.
Я сидел, опершись спиной о дверь, вслушиваясь в тишину и гадая, как скоро явится дознаватель. Вспоминая историю с капитаном стражи, прикидывал как бы поубедительнее оговорить самого себя, чтобы приблизить смерть и не суметь ничего выболтать об Авене.
Жаль, в кромешной темноте не удавалось сориентироваться во времени. Прошло ли уже часов шесть или в два раза больше? Спать не хотелось, а мысли для такого – мерило неважное. К тому же в голову лезло то и дело черт-те что. Сперва проклинал иномирца, ведь именно из-за него я остался в крепости, да и вообще волею их братии превратился из Рейтана в Пятиликого. Затем обвинял самого себя в малодушии, потому как, решись я попросту прикончить Каскада, давно бы убрался подальше.
И все же понимал, что убить бы его не смог.
Должно быть, частичка души Бернанса тяготела исповедаться, пусть даже безмолвным стенам, главное не уходить из жизни с грузом затаенного в сердце зла.
Однако молчал, продолжая блуждать лабиринтами разума, пока где-то в отдалении ни лязгнул дверной замок.
Какой-то знакомец Гурна говорил, тогда еще юному аандарийцу, мол главная задача дознавателя вызвать не боль, а страх. Не могу сказать, что ожидал допроса стоически, совершенно не боясь предстоящей пытки, однако ее неизбежность утешала ощущением уже наступившего финала.
Шаги приближались. Четверо или пятеро человек, один из которых болезненно кашлял, словно давно и крепко простыл, остановились рядом.
Скрипнул засов, однако дверь открывали не мою. Впрочем, через четверть минуты, я услышал команду: «руки».
Примерно на уровне бедер в двери распахнулась оконце. Поднявшись, развернулся, завел руки за спину, да сунул их конвоирам. Мне перевязали запястья пеньковой веревкой, после чего прямо так отворили до половины дверь, заставив сделать несколько шагов спиной вперед.
– Рот! – буркнул человек, одетый в яркий алый наряд с черненой кирасой на груди.
Дал засунуть себе кляп и только после этого меня выволокли из камеры.
С удивлением понял, насколько позволяла различить тусклая масляная лампа, что сопровождающие были не из крепости. Вероятно, барон уже вернулся из Эсфахара, прибыв вместе с королевскими войсками. Но отчего они хозяйничают здесь, занимало мою голову гораздо меньше, чем надоедливая мысль о первой из всевозможных пыток, которую предстоит испытать вскоре.
Из темного подземелья мы вышли в холл цитадели и, миновав пару коридоров, оказались в комнате, точь-в-точь напоминающей купальню. В первое мгновение решил, что меня собираются окунать в кипяток и даже успел ощутить кожей мучительную боль ожога. Но возле лохани появилась служанка, сунула руку в воду и недовольно произнесла:
– Прохладная еще. Чего не обождали?
Проигнорировав ее комментарий, о полной неготовности пыточного инструмента, меня подтолкнули вперед. В последний миг я вспомнил о том, что человека могут мучить, попросту держа под водой, но один из конвоиров помог забраться в лохань и указал на меня женщине рукой.
– Так мне что, его мыть теперь, что ли? – недовольно буркнула она.
– Руки связаны. Сам он не сумеет.
Совершенно не понимая, что происходит, и каждую секунду ожидая подвоха, вроде лезвия в куске мыла, я дождался пока меня очистят от смрада темницы.
Затем конвоиры велели служанке надеть на меня шоссы – совершенно обычного вида, какие носили все нильдхеймы, и также оказавшиеся без игл или ядовитых змей внутри.
В таком виде меня поволокли куда-то на верхние этажи цитадели, пока мы не оказались в зале, где лестниц ведущих выше, больше не имелось.
Возле массивной двери, украшенной затейливой резьбой, изображавшей стаи летящих над лесом воронов, стояла пара стражников. Вполне обычного вида, каких встречал прежде в крепости немало.
– Не брыкался? – спросил один из них.
– Да нет. Все делал, что велели.
Тот кивнул и отворил передо мною дверь. За ней оказалось помещение, украшенное гобеленами с морскими пейзажами, на манер дворцовых. Полторы дюжины золоченых ламп, не оставляли шансов темноте, даже несмотря на то, что окон здесь не имелось, а за уставленным фруктами столом сидел, чуть подавшись вперед, грузный мужчина, напоминая животной грубостью лица свирепую гориллу.
– Господин барон, это тот самый нильдхейм, – произнес один из стражников, встав возле стены, между хозяином крепости и конвоирами.
– Развязать, – отчеканил мужчина, глядя на меня хладнокровно, словно рассматривал новый, но не особенно приятный глазу элемент интерьера.
– Господин барон, – снова подал голос стражник, – Позвольте заметить, что он…
– Развязать!
Конвоиры перерезали веревки, а барон тем временем поднял вилку со стола и швырнул мне под ноги.
– Вы двое, – произнес он после, даже не утруждая себя жестом, лишь грозно зыркнув на стоящих позади меня солдат. – Закатайте ковер. Еще не хватало перемазать его кровью. Нильдхейм, подбери вилку и ударь себя с размаху в ногу.
Дождавшись, когда конвоиры исполнят веленное, я поднял с пола вилку, начав догадываться о причинах происходящего. Затем прикрыл глаза и, что было мочи, вонзил острые зубья в бедро. Жуткая боль пронзила на мгновенье тело, отчего едва не повалился на бок, благо один из конвоиров услужливо придержал меня за плечо.
– Это не доказательство, господин барон, – снова произнес не в меру разговорчивый стражник. – Любые раны этого нильдхейма заживают с поразительной быстротой. Вчера его пронзили мечами в шею и лицо, а уже сегодня на том месте едва заметны шрамы. Он маг, иначе быть не может.
Барон тяжело вздохнул.
– Ну и когда он, по-твоему, успел нашептать заклятие?
Стражник не нашелся, что ответить.
– Нет. Дело здесь вовсе не в этом. Я видел людей, у которых от природы рядом с хером женская дырка. Видел и таких, что живут, сросшись телами, точно крысиные короли. Отчего бы не найтись и тому, кто исцеляется от ран в сотни раз быстрее остальных? Но вот чего я точно никогда не встречал, так это нильдхейма освободившегося от оков магии разума.
– А что, если его мозги могут исцеляться, как и остальное тело?
Барон хмыкнул и недоверчиво поморщился, продолжая сверлить меня взглядом.
– Должен признать, в пользу этого и впрямь есть аргумент. Единственное, чего я не смог пока понять – это то, как тебе удалось поднять на Отца руку, нильдхейм. Вытащите чертов кляп. Хочу, чтобы он ответил.
Едва мне помогли освободиться от тряпки во рту, я произнес со всей возможной бесстрастностью, на которую был способен:
– Я не понимаю Вашего вопроса, господин барон.
– Что черт возьми тебе не ясно?! – тут же взорвался он. – Отец был неприкосновенен! Свят для тебя! Отвечай, как это возможно, сукин ты сын!
– Господин барон, Отец неприкосновенен не был, – казалось, у хозяина крепости вот-вот отвалится челюсть, но пока очередная вспышка гнева не захлестнула его с головой, я поспешил продолжить: – Капитан Лорак, открыл мне на то глаза.
– Как?! – барон едва не подскочил со стула.
– Очень просто. Он велел задать Отцу вопрос. Готов ли тот пожертвовать собственной жизнью, дабы приблизить торжество великой Истины. Отец ответил «нет», чем сбросил с меня шоры заблуждений. Я осознал, что лишь Альмарх, Вы и Лорак являетесь неприкосновенными, а также те, на кого вы укажете.
– Но ведь Альмарха ты прикончил также! – выпалил стражник.
– Я не видел в темноте зала кто передо мной, лишь защищал свою жизнь, не более.
Повисла тишина, длиной почти в минуту, а после барон издал гортанный булькающий звук. Затем еще один, и вдруг разразился громогласным хохотом, стуча по столу ладонью.
Не зная к добру это или к худу, я стоял спокойно, радуясь хотя бы тому, что эксперименты с вилкой ограничились только ногой.
Наконец, барон успокоился, вытер со лба испарину пота и неожиданно мягко сказал:
– Вот уж не думал я, что чертов прохвост Лорак нейдет в их головах лазейку. И верно говорил мне придворный маг, мол слабое место в опытах вовсе не искусство Отца, а люди, с их жадностью и тщеславием. Благо в столице нашлись те, кто шепнул мне о нильдхейме, прибывшем по поручению Лорака к ростовщику с бутылкой заряженного вина, – он хлопнул себя ладонями по коленям и кивнул мне. – Ну давай, нильдхейм, рассказывай теперь, как все было.
Экипаж поскрипывал колесами, увозя меня все дальше от черной крепости. С гор спускался целый караван из конных солдат и множества повозок, лишь небольшая часть которых были Хозяевами дорог, остальные же – вполне обыкновенного вида крытые телеги.
Отыскать перед отъездом Каскада не удалось, однако не сомневался, что он где-то среди нильдхеймов. Куда больше меня беспокоило оставленное в комнате вино.
Пришлось рассказать барону множество деталей недавних дней, лишь указав их виновником капитана, который-де отдавал приказы, и тут уж было не до сокрытия драгоценного напитка. Не знаю, что в итоге спасло мне жизнь – роль безвольной марионетки, или стоимость нильдхеймов, но последнее точно имело немалое значение. Королевские войска привезли с собой несколько сундуков, набитых серебром, в качестве оплаты за обученных воинов.
Таким образом, хоть Лорак и возомнил себя главной ценностью для барона, не сумел избежать приглашения к дознавателю, с весьма очевидным итогом этого визита. Новым же капитаном, и тем, кого должно слушаться, барон объявил человека по имени Ромунд, проводившего нам недавно инструктаж о Каганате. И пока мы грузились в экипажи, тот долго сокрушался знакомому из королевской стражи, что драть он хотел под хвост такие назначения и не представляет как этими пришибленными ублюдками следует управлять в бою.
Таким образом часть моего плана, касающаяся капитанов, оказалась выполнена, пусть и с весьма обидной потерей всего заряженного вина.
Жизнь в очередной раз лишила меня накоплений, если, конечно, относить к таковым краденное, наградив взамен уникальным опытом и знакомствами. Оставалось надеяться, что Авена сумеет воспользоваться подарком, да проберется на наш корабль.
Спустя пару часов пути, экипажи остановились, после чего нас вывели наружу.
Огромный порт являл собой удивительное зрелище, ветвясь нитями причалов по всей протяженности города. По прибытии в Эсфахар в качестве пленника эта картина оставалась скрыта от глаз густым туманом, а пока падал с высоты, было не до созерцания красот. Теперь же смог оценить сполна великолепие сердца морской торговли всего мира.
Десятки судов разного размера и парусного оснащения тянулись от горизонта к порту, и их степенно встречали пузатые боевые корабли, стоящие на рейде. Прибрежные постройки блестели на солнце белоснежной штукатуркой фасадов, напоминая собой меловые скалы. Почти над каждым зданием развевались алые флаги королевства, да пестрые вымпелы всевозможных торговых компаний, заранее обозначая морякам, где примут шелк, зерно или железо. Четыре маяка, величественно возвышаясь над городом, несли в основании чуть потемневшие от ила и водорослей статуи, изображавшие прелестных русалок и отважных моряков, об обнаженные тела которых то и дело разбивались волны.
Все это рождало ощущение безмятежного покоя, несмотря на то что сотни, если не тысячи людей прямо сейчас были заняты в порту тяжелой работой, однако они терялись на фоне пронзительно яркого лика города.
Невольно вспомнил себя, еще в бытность Рейтаном, когда жил в Блау, столице королевства Эльдма и помогал мальчишкой в порту, мечтая почти о невозможном – выучиться однажды на офицера корабля, потому как по карману это было лишь благородным.
– Построиться в две колонны, черт вас всех дери! – прокричал капитан Ромунд, пытаясь придать хаотично разбредающимся нильдхеймам подобие порядка.
Его послушали, но будучи привычны к небольшим группам, обучавшимся по старшинству, нильдхеймы не смогли выполнить приказ в точности, лишь еще сильнее перемешались между собой. Я усмехнулся и встал в ближайшее из скоплений.
Ромунд принялся осыпать нас проклятиями, да растаскивать собственноручно. Посмотрев на другую группу, я вдруг заметил, что один нильдхейм стоит чуть в стороне и, обернувшись к порту спиной, очень быстро шевелит пальцами, держа при этом ладони на уровне груди. Постарался проследить направление его взгляда, и верно – над флюгером высокого здания в отдалении, висел, расправив фальшивые крылья, БПЛА.
Помимо нас в этой части порта находилось множество солдат, как тех, кто готовился к погрузке на корабли, так и других, держащих любопытных горожан подальше. Внезапно через охранение проскользнул мальчишка, с пышным букетом полевых цветов, да припустился в нашу сторону. Его принялись окликать, пара солдат побежала следом, однако угнаться не могли. Мальчишка остановился возле нильдхейма, до того подававшего сигналы, вручил ему цветы, что-то коротко сказал и двинулся обратно.
Я усмехнулся, глядя, как иномирца, заключенного в детском теле, схватили, но ограничившись лишь парой несильных затрещин, потащили к остальным зевакам.
Подошел к Каскаду и спросил:
– Ну, что, все новости передал?
Он повернулся в сторону корабля, взглянул на меня неодобрительно, но все же ответил:
– Главные.
Затем полез внутрь букета, достал оттуда продолговатое темное устройство размером с ладонь и сунул его под мантию, в карман поясной сумки.
Я не стал проявлять излишнего любопытства, к тому же Ромунд, оставив попытки придать нильдхеймам подобие порядка, велел не двигаться с места, так как скоро предстоит грузиться на корабли.
Возле ближайших причалов стояло два больших судна, с высокими кормовыми надстройками, выдающими обилие комфортных кают для офицерского состава. Насколько мои невеликие познания в морском деле позволяли оценить парусное оснащение, ходовые качества посудин оставляли желать лучшего. Пара мачт с прямыми парусами и очень выдающимся вперед бушпритом, несущим несколько кливеров, намекали на то, что идти с хорошей скоростью сможем лишь по ветру или бакштагом, стало быть, с большой долей вероятности, до Льхона предстоит тащиться, завистливо провожая взглядами обгоняющих нас черепах. Однако время в пути меня волновало не сильно, в отличие от того в какой компании предстоит этот путь проделать.
– Каскад, – негромко обратился я. – Тебе известно, удалось ли Авене пробраться на корабль?
– С чего бы мне вообще об этом знать?
– Так может спросишь у своих?
Он сделал вид, что не заметил вопроса.
– И это твоя благодарность за спасение?
Каскад вздохнул и покачал головой.
– Пятиликий, я ценю все, что ты для меня сделал. Если сумею, отплачу однажды за помощь, чем смогу. Но не пытайся использовать наши возможности в личных целях.
– А то, что вы меня использовали в своих целях – об этом стоит забыть?
– В качестве компенсации ты получил устройство из нашего мира и невероятную регенерацию. Что тебе еще нужно?
– Даже не знаю, – деланно удивился я. – Может не отхватить довеском четыре чужих сознания, с потребностью в ежедневной подпитке энергией Истока, отсутствие которой грозит смертью? Во все передряги, после того вмешательства, я попадаю лишь благодаря вашим подаркам.
– Так стоит ли получать новые? – невозмутимо произнес Каскад, да направился к другой группе нильдхеймов, тогда как Ромунд прокричал:
– Ближайшие ко мне грузятся на этот корабль, – он указал пальцем за спину. – Остальные на следующий. В пути никому из офицеров, матросов и солдат вреда не причинять. Делать, что велят. Жратву и спальные места получите по расписанию, а оружие только по прибытии в город. На этом все!
Капитан двинулся к трапу, и наша группа отправилась вслед за ним, а я напряженно взглянул на воинов позади. Возле них скопилось уже довольно много любопытных горожан, провожающих взглядами отбытие. Скорее всего, большая их часть являлась родственниками и друзьями обычных солдат Алых островов, но не было ли в той толпе Авены оставалось только гадать.
Стиснув зубы от злости на чертовых иномирцев, заваривших для нас с девушкой всю эту кашу, я перешел к группе нильдхеймов, в которой находился Каскад и отправился с ними на второй корабль.
Крепкий мордатый боцман, виртуозно матерящийся на трех языках, любезно указал на места для ночлега, коими оказались грязные гамаки на нижней палубе, где от застарелой вони резало глаза, да попросил без нужды не подниматься наверх и не мешать матросам работать со снастями, чтобы ему не пришлось засовывать в чьи-нибудь задницы весла. Несмотря на явно приукрашенные угрозы, желающих поспорить не нашлось.
Найдя свободное место, я осмотрел мрачное чрево судна, жалея, что не могу коснуться меча и увидеть все будто днем.
Под низким потолком кучно висели тюки с просмоленной парусиной, используемые вместе с досками в качестве заплат при пробоинах ниже ватерлинии. Это позволяло дотянуть до верфи, где можно провести сносный ремонт с помощью килевания, однако наполняло недра корабля едким запахом, перемежающимся с ароматами плесени да немытых тел. Узкие гамаки, лежать в которых даже очень ловкий человек смог бы в одной-единственной позе, по меркам матросской жизни, являлись показателем благополучия, потому как нередко на кораблях у обычного экипажа и вовсе не имелось специального места для ночевки. По большому счету, та клетка, в которой я добирался до Алых островов около года назад, не особенно отличалась комфортом от этих условий, а учитывая то, что мне не приходилось работать – их даже превосходила.
Далекий звон пяти склянок совпал с выкриками офицеров, руководящих подготовкой к отплытию. Через минуту многоголосо скрипнул такелаж и корабль пришел в движение. Словно по команде, неподалеку оживилась компания матросов, сев кругом возле бочки, в свете огарка свечи. Они достали карты и принялись играть, ставя на кон части другой колоды.
Между тем плеск волн, шелест ветра в парусах, да крики чаек провожали нас от столицы Алых островов.
Сев в свой гамак, я тяжело вздохнул, понимая, что обратного пути уже нет. Конечно, Авена, сумей она пробраться на корабль, не избрала бы укрытием грязный трюм, на виду у сотен мужчин. И пусть Яр свято верит, что проклятие не позволяет нанести девушке вреда, любовь плотская, питаемая страстным вожделением, порой принимает такие формы, с какими не сравнится самая лютая ненависть, а уж ревность, неспособного получить желанный приз, и подавно.
Могло случиться и так, что Авена, не имея опыта колдовства, успела израсходовать всю бутылку заряженного вина на принца и дворцовую стражу. Стоит ей теперь попасться кому-нибудь на глаза, не избежать беды. Потому она ждет спасения, запершись в одной из многочисленных кают, да надеясь на меня, как на мессию из своих фантазий.
Просидев в мрачных раздумьях еще полчаса, до новой склянки, я поднялся и побрел в сторону трюма. Мистическая усталость вовсю давала о себе знать, а единственное средство, способное от нее избавить, хранилось под замком.
По пути пришлось миновать камбуз, где вовсю занимались готовкой. Корабельный кок, едва меня завидев, указал пальцем над головой и недовольно пробормотал:
– Поссать – наверх и к носу, там подскажут.
Кивнул, чтобы не вступать в разговор, однако оставил за спиной ведущую к верхним палубам лестницу и прошел дальше. За плотно затворенной дверью оказалось небольшое помещение без окон, освещенное единственной лампой. Прямо под ней, сидел на бочке смуглый парень лет шестнадцати, быстро вытащивший руку из штанов при моем появлении, да выронив из другой игральную карту.
– Кто такой?! Чего надо?! – бойко выкрикнул он, вскочив на ноги.
– Нильдхейм, – ответил я, поднимая с пола карту. На лицевой ее стороне красовалась очень недурно нарисованная белокурая девица, тщетно пытающаяся скрыть наготу одним лишь пеньковым тросом. – Иду осмотреть снаряжение.
– Ишь чего! Не положено!
Парень потянулся за картой, но я демонстративно отвел руку в сторону.
– Хочу проверить сохранность оружия. Только и всего.
– Говорю же – не положено. А ну как бунт устроить соберешься?
– В одиночку?
Парень пожал плечами и еще раз протянул руку.
– Вот если офицер разрешит, тогда ладно. Палок за тебя мне получать неинтересно.
Я прикинул шансы уцелеть, попросту оглушив его, но решил оставить это на крайний случай. Хоть убивать меня и не станут, а побои сумею выдержать, капитан может заменить гамак жестким полом с кандалами и в такой ситуации найти глоток энергии Истока окажется проблематично. Каскад же не пошевелит ради меня и пальцем. Значит, прежде войны, стоит испытать торговлю.
– А как насчет пополнить коллекцию красоток? На этой-то уж скоро будут дыры, – с усмешкой предложил я, возвращая карту.
Парень задумался почти на минуту, рассматривая нарисованную подругу, словно гадал, простит ли она ему измену.
– Нельзя это, конечно. Наказать ведь могут. Хотя, если быстро и просто посмотреть на ящики с оружием…
– Не только. Мы уезжали в спешке, пересчитать мечи не успели, а это, сам знаешь, примета дерьмовей некуда.
– Как же не знать, – деловито согласился он, хотя последний аргумент я выдумал только что. – Ну если две еще… нет, три карты принесешь, тогда, так и быть, проведу.
– Сойдемся на паре.
Он кивнул и добавил:
– Ладно. Только принеси обязательно рыжую с цветком. Червовую девятку то бишь. И учти, что мне меньше двух склянок до смены!
– Постараюсь.
По моим ощущениям часа должно было хватить для задуманного, главное – начать с матросами игру. Хоть Гурн и не являлся профессиональным шулером, в его окружении считалось зазорным не знать пару-тройку способов, как облегчить карман азартного простака в таверне, не прибегая к насилию.
Прежде чем вернуться в жилую часть корабля, задержался на камбузе, выяснив сколько в день полагается спиртного на человека, и только после этого двинулся дальше.
За время моего отсутствия, компания игроков возле бочки заметно изменилась, дополнившись четырьмя солдатами. Один матрос, напротив, успел потерять всех своих подруг и теперь стоял в стороне, наблюдая за недавними соперниками исполненным скорби взглядом.
Я пропустил две партии, подмечая манеру игры всех участников. Не хотелось наткнуться на группу опытных катал, действующих заодно, против которых мои фокусы окажутся бессильны, однако все происходило честно и царящий повсюду смрад развеивало чистым духом куража.
– Желаю присоединиться, – сказал я после того, как над бочкой раздалось недовольное бормотание проигравших, вместе с радостным гомоном победителей.
– А что ставишь? – произнес седой матрос, скептически окинув меня взглядом. – Денег такие, как ты, обычно при себе не имеют.
– Дневную порцию пива.
– Не больно-то густо, – отозвался другой, впрочем, поспешив тут же найти решение: – Все порции, пока не прибудем в порт.
– Идет.
Первая же партия принесла мне жгучую брюнетку, прильнувшую ягодицами и стройной спинкой к веслу, будто представляла вместо него нечто иное.
– Любимая карта боцмана, – то ли потешаясь, то ли вполне серьезно произнес сосед слева, и мы приступили к следующей партии. На сей раз удача оказалась не настолько благосклонной, так что остался при своей темноволосой подруге, но и не выиграв ничего другого, зато после этого разжился еще двумя. Ставить червовую девятку имевший ее матрос не желал, а время поджимало, потому я попрощался с игроками и отправился к дежурившему возле трюма парню.
Едва увидев его, отметил странно изменившийся взгляд юного матроса, словно тот уже жалел о заключенном договоре. Однако он принял две карты, даже не вспомнив о желании заполучить рыжеволосую красотку, и повел меня в трюм.
Оставив позади нагромождения бочек и ящиков со съестными припасами, мы добрались до места, где хранилось снаряжение из крепости.
– Вот тут все ваши мечи, – указал парень на один из ящиков, чем вызвал у меня удивление. Конечно, каждый матрос успевал изучить корабль вдоль и поперек за первые полгода службы, но все же разбираться столь точно в недавно доставленном грузе смог бы вряд ли. Разве что сходил заранее, собираясь сэкономить нам время.
На счастье, крышка оказалась не заколочена, я отставил ее в сторону и жадно коснулся первого же попавшегося навершия.
Меч оказался разряжен.
Тогда я взял другой, но и его руны почти не светились алым, обозначая отсутствие энергии Истока. С ощущением нарастающего страха и уже прикидывая, как бы незаметнее прикончить кого из нильдхеймов, я принялся перебирать рукояти, пока не нашел на самом дне пару клинков, заряженных достаточно неплохо.
Изображая, будто считаю мечи, я размышлял, что делать дальше, пока усталость понемногу отступала. Спрятать оружие от посторонних глаз, кроме как под мантией, мне негде, а маскировка это неважная, солдаты легко могут заметить неладное и доложить капитану. Да и парень за спиной вряд ли останется безучастным, к попытке сохранить при себе железо.
