Андрей Емелин
Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури
– Верно. А вон и еще кое-что, – я указал пальцем над головой.
– Орел кружит. Или я чего-то не вижу?
– Это не орел, а настоящий Гамаюн.
– Ну, конечно, – усмехнулась девушка. – Думаешь я совсем глупая? Я понимаю, что ты их выдумал. Просто иногда хочется поверить во что-то удивительное. Оттого ведь и существуют сказки?
– Так давай поверим.
Айни легла на спину, глядя в небо и я последовал ее примеру.
– Хорошо. Значит он все про всех знает? Даже про меня?
– Этот еще птенец. Первый его полет. Но кое-что уже заметил.
– И что же?
– Говорит ты чего-то боишься.
Айни молчала с минуту, и я уж было решил, что она не ответит. Но вдруг заговорила, тихо, едва слышным шепотом:
– У меня это дорога в один конец.
– С чего ты взяла?
– Кажется. У нас одна девочка тоже ездила туда. Но так и не вернулась.
– Может она там живет припеваючи в гареме у пана Глыхаря. Ни в чем не нуждается.
– Думаешь так и есть?
Я скосил на нее взгляд.
– Я думаю, что тебе надо очень хорошо сделать свою работу, красавица. И тогда мы отвезем тебя целой и невредимой домой.
– Спасибо, я постараюсь. Только можно я еще здесь побуду? Посмотрю за Гамаюном.
– Конечно.
Закатные кряжи напоминали исполинских чудовищ, величаво нависших над головой. Их серо-оранжевые скалистые тела, с иссеченными ветром и безжалостным солнцем бесформенными конечностями, словно застыли во времени, ожидая часа, когда можно будет наконец пробудиться ото сна, да отправиться к далекому океану, чтобы утолить многовековую жажду.
Мы миновали узкий каньон и вышли к перевалу, когда солнце почти уже скрылось за горизонтом, так что горы за спиной укрывали все черными тенями, отчего огромная каменоломня перед нами виделась особенно мрачной. Она походила на давно разоренную могилу, поросшую плесенью лесов, среди которых устало копошились люди, грубо и небрежно скалывая крупные куски породы.
Судя по всему, здесь когда-то проходила река, давным-давно пересохшая, но оставившая о себе напоминание в виде ракушек да белесых скелетов рыб.
Я наконец понял, что имел в виду Плуг, говоря о крепости. Почти у самой вершины наполовину стесанной горы виднелось несколько площадок и здания из мрамора, скупо освещенные масляными лампами. К ним вел единственный путь, представляющий собой подъемный механизм с лебедками, тянущимися к крепкой платформе, в данный момент опущенной на землю. Если к тому же предположить, что внутри горы имеются потайные ходы да достаточный запас воды и продовольствия, держать здесь оборону и впрямь можно было сколь угодно долго, парализуя при этом любые работы снизу меткой стрельбой из луков.
Мы подъехали к хлипкому сараю и остановились – дальше дорога была завалена крупными камнями. Несмотря на стремительно опускающуюся темноту, с лесов слышались крики надсмотрщиков, звонкие щелчки кнутов, да перестук инструментов, сопровождавшиеся стонущими завываниями ветра. Встречать нас, похоже, никто не планировал, стало быть, грузить медок придется самостоятельно.
– Дерьмовое место, – мрачно заключил Плуг, рассматривая каменоломню. – Один раз здесь только был прежде, но что тогда хотелось убраться поскорее, что сейчас.
Я полностью разделял его мысли.
Айни также стояла рядом, глядя на пик горы. На девушке и вовсе не было лица.
– Ну да ничего, – подбодрил я ее, потрепав за плечо. – Чем раньше кончим, тем скорее отправимся обратно.
Она натянуто улыбнулась.
Выгрузив провизию с телеги, мы вместе с Плугом и возницей принялись таскать ее к платформе, возле которой дежурило четверо бойцов. На нас смотрели без особого интереса, не пытаясь заговорить и только когда донесли последний тюк с персиками, один из стражников сухо бросил:
– Все железо нахер.
Плуг был безоружен, а вот мне пришлось вернуться к повозке и оставить внутри меч, флакончик с вином да рюкзак. Айни зачем-то увязалась следом. Прежде чем снова отправиться до платформы, я украдкой взглянул на управляющий дисплей БПЛА. Гамаюн по-прежнему кружил высоко в небе, и полоска его заряда замерла у верхнего края, похоже, он и впрямь умел питаться от солнца, как говорил Лев.
Досмотр занял минуты три, но большую часть времени часовые просто тискали девушку, в местах скрытых тонкой малиновой тканью, сопровождая свои действия пошлыми комплиментами. Айни переносила это стоически, умело скрывая раздражение и не делая попыток сопротивляться.
– Руки, – сказал наконец один.
Нам связали за спиной запястья, а во рты сунули по комку грубой ткани, благо достаточно чистой. Обычная процедура, проводимая на тот случай, если есть сомнения, что кто-то является магом и все же меры предосторожности в этом месте впечатляли.
– Отвернуться!
Мы выполнили команду, после чего стражник, судя по звуку, дернул несколько раз за одну из лебедок. Не удивлюсь, если количество его манипуляций содержало шифр для человека наверху.
Платформа дернулась и медленно поползла к вершине.
Едва мы оказались на месте, я смог сполна оценить масштабы укреплений. Пара десятков зданий была вытесана в белой мраморной породе, формируя целое поселение. Рядом сидел на камне седой старик, держащий в руках масляную лампу, да опоясанный мечом, возле него, прилаженный к лебедке хитрым механизмом, находился колокольчик.
– Разгружайте, – велел один из наших провожатых. – Девке идти за мной. Кляпы не доставать.
Айни взглянула на меня, словно малый ребенок, которого собираются отлучить от матери. И чего так привязалась?
Подмигнул ей, дал развязать себе руки да принялся за работу.
Людей на горе видно почти не было, лишь в отдалении, привалившись к широкому деревянному колесу, лежали изможденные рабы в лохмотьях. Пара часовых возле самого высокого здания, но и только.
Весь медок пришлось носить до места, выступавшего здесь в роли склада, где и впрямь хранилось немало припасов, а когда закончили, отправились под конвоем к пану Глыхарю.
Хозяин каменоломни находился в здании на самом краю площадки, но принимать посетителей не спешил. Нас оставили в небольшом помещении без окон – при этом двое провожатых двинулись обратно, а еще пара встали у двери. Кроме вытесанного из мрамора стола здесь лежало несколько грубых камней, выступающих, должно быть, в роли стульев. На одном сидел осунувшийся седой человек и скорбно смотрел себе под ноги в ворох окровавленного тряпья. Приглядевшись, я различил в ветоши еще одного, настолько изувеченного побоями, что признать в нем человека было не так-то просто. С лицом, превращенным в сплошную синюю гематому, он еле заметно шевелился да протяжно стонал.
Откуда-то неподалеку доносились и другие звуки, имевшие весьма очевидные причины. Женские отрывистые вскрики, то ли от боли, то ли от удовольствия.
Несмотря на то, что заряженного вина удалось глотнуть совсем недавно, из глубины разума прорывалась чуждая мысль, навязчивая и яркая, но словно бы подернутая серой дымкой. Никак не разобрать о чем.
– Кляпы, – бросил один из стражников, подошел и вытащил у нас изо рта куски ткани. – Если замечу хоть одну попытку колдовать, или просто что-то на нее похожее, сразу прирежу. Ясно?
Мы покивали и принялись ожидать пана Глыхаря, вынужденно слушая крики Айни.
Между тем, смутная мысль все настойчивее рвалась наружу. В попытке обуздать ее, пошевелил головой, разминая шею и внезапно узнал старика, сидящего неподалеку.
– Фельшам?
Он поднял на меня взгляд, словно бы и не удивившись тому, что мне известно его имя.
– Мы знакомы?
– Да… То есть, нет. Но Вы ведь целитель, верно? – я опасливо покосился на стражника, однако тому было наплевать на разговор.
– В прошлом. Здесь я работаю по большей части счетоводом, – старик говорил медленно, растягивая гласные в словах.
– Но Вы занимались раньше врачеванием?
– Занимался, – кивнул он. – Есть небольшой дар от Истока.
– Один мой знакомый. Он был ранен, и Вы спасли ему жизнь. Его имя – Асхар Тайип. Может помните?
– Конечно. Но это случилось очень давно. Как у него дела?
– Бывало и лучше. Однако он тоже до сих пор Вас помнит и… – голову резанула не только мысль, но и сильное, болезненное чувство. – И очень сожалеет, что бежал, когда мог бы отказать ответную помощь. Ему стыдно. Он пытался отыскать Вас потом, уже после Восстания Вольных городов, только лекарня оказалась разрушена. Думал, Вас давно уже нет в живых.
– Это ничего. Передайте при встрече, что я на него не в обиде. Дело давно минувших дней, – грустно улыбнулся старик.
– Вы здесь лечите раненых?
– Заряженный алкоголь слишком дорог, чтобы мне позволяли тратить заряд на рабов. Служу я в этом только пану Глыхарю и… – он проглотил подступивший к горлу ком. – Иногда поддерживаю жизнь тех, кого угораздило рассердить хозяина. Чтобы смерть не наступала слишком быстро.
Дверь распахнулась и на пороге появился грузный высокий мужчина лет пятидесяти, с короткими сплошь седыми волосами.
Глянув на нас пренебрежительно, он сел за стол, а один из стражников протянул ему исписанный лист бумаги.
– Кто такие? – пробубнил себе под нос пан Глыхарь, глядя в документ.
– Меня Плугом кличут, господин, – подобострастно произнес мой напарник. – Человек пана Барки я. Был у вас пару месяцев назад, тоже медку привозил, может помните?
Глыхарь никак не отреагировал на это и тогда представился я. Сухо и формально:
– Пятиликий. От Чингиля.
– Ясно. Ну и что за никчемную суку вы приволокли? Сухая, точно эти чертовы скалы, – не ожидая ответа, Глыхарь поднял на меня тяжелый взгляд: – Как дела у Чингиля? Я слыхал, Ладмира отправили на тот свет. Часом, не его работа?
– Не знаю.
– Надеюсь, что нет. А то ведь я могу и рассердиться.
Он снова опустил взгляд на лист бумаги, а я вдруг понял, что женские крики после появления в комнате Глыхаря не прекратились.
– Все одно и то же. Больше товара, хорошая плата. Тупые куски дерьма, – хозяин каменоломни ткнул пальцем в сторону Плуга. – Передай Барке, чтобы катился с этим предложением к своим ормадарским хозяевам. Если он не чувствует их хера в заднице, пусть почувствует во рту каганатский. И ответит, не слишком ли ему солоно?
– Так… Так прям и передать?
– Тебе еще раз повторить? Выметайтесь.
– А девушка? – спросил я.
Глыхарь взглянул меня так, словно я собирался забрать его родную мать.
– Хочешь увезти ее?
– Планировал.
– Это можно, – кивнул он задумчиво. – В таком случае она вас догонит.
Нам снова засунули в рот кляпы да вытолкали из комнаты, провожая едва ли не пинками. Рабы взялись за прутья колеса и начали опускать платформу, вместе со мной, Плугом и парой стражников.
Давящее чувство тревоги, в этот момент больно кольнуло сердце. Казалось вот-вот произойдет нечто скверное и успокоиться никак не удавалось.
Мы уже миновали середину пути, когда сверху донесся отчаянный крик ужаса. Я резко обернулся и увидел, лишь на мгновение, словно вспышку в ночи – стремительно пролетевшее к земле тело Айни. Едва не кинулся следом, однако удержался, понимая бессмысленность порыва.
Затем послышался глухой удар о камни и наступила тишина, отчего-то показавшаяся звенящей.
– А хорошая баба была, – буркнул один из стражников. – Жаль быстро в этот раз. Я б на ней сперва попахал.
– Скоро еще привезут. Успеешь, – ответил ему другой.
Платформа коснулась земли и я, на негнущихся ногах отправился к экипажу, самостоятельно выплюнув кляп, да яростно орудуя запястьями за спиной, чтобы освободиться. Плуг догнал меня вскоре, похлопал по плечу.
– Все нормально?
Должно быть, мой взгляд сказал ему куда больше, чем можно передать словами, потому как он тяжело вздохнул да развел руками.
– А ты думал? С этими людьми оно так. Ответ мы получили. Выходит, работа сделана. Надо возвращаться домой, значит. И спасибо тебе, кстати.
– За что?
– Пан Глыхарь Чингиля уважает, видать обращался раньше. Но что-то сегодня уж больно не в духе. Не удивлюсь, если без тебя я и сам бы со скалы полетел. А так все хорошо.
– Это ты называешь, хорошо?
Он пожал плечами.
– Ладно, принеси мой меч. Умело эти черти веревки вяжут.
Едва Плуг помог мне освободиться, как из-под навеса высунулся возница, держа в руках горящую масляную лампу и скрипуче произнес:
– Ну так чего? Домой-то едем?
– Едем.
Несколько секунд, однако, я стоял на месте, стараясь обуздать кипящую в душе ярость. Доводилось мне встречать в жизни немало подонков и убийство невинного человека не казалось чем-то удивительным. Старый должок перед лекарем нес и вовсе не я, а один из моих пассажиров, что же до обращения с рабами – видал и куда более жуткие вещи. Но отчего-то душу все равно рвало на части.
Я вздохнул и рубанул мечом воздух, прежде чем убрать оружие за пояс.
Свет от масляной лампы при этом тут же погас.
– Эй, возница, – окликнул я насторожившись. – Это ты сейчас лампу погасил?
– Сама потухла.
– А ну-ка зажги ее снова.
Я совершил то же движением мечом, и ситуация повторилась.
– Да что ты, окаянная! Видать, масло дрянное или фитиль совсем выгорел.
Задумчиво посмотрев в сторону вершины горы, я залез обратно в экипаж, достал из рюкзака управляющий дисплей и начал разбираться с тем, как заглянуть в память Гамаюна.
– Что это у тебя? Светится, – поинтересовался Плуг, радостный оттого, что можно наконец убраться с каменоломни. Оставив его вопрос без внимания, задал собственный:
– Ты ведь уже был здесь, так?
– Ну?
– Почему так мало людей на вершине? Я успел сосчитать шестерых, помимо рабов, счетовода и Глыхаря.
– А мне почем знать? Наверняка в домах еще есть. Надсмотрщики за рабами внизу опять же. Ну и когда мрамор до реки отвозят, поди хорошее сопровождение выставляют, значит. Не пойму только, к чему ты это спрашиваешь.
Мне наконец удалось отыскать запись увиденного БПЛА, и я отмотал назад, к тому самому моменту, как мы поднимались на гору. В это время Гамаюн пролетал в аккурат над площадкой. Нажал на кнопку включения звука и услышал четыре трели колокольчика.
– Волшебное, что ли? – с любопытством поинтересовался напарник, тыча пальцем в дисплей.
– Тормози! – гаркнул я вознице, стукнув для верности кулаком по стене, а после обратился к Плугу. – Твоему хозяину нужен мрамор? Он его получит.
Теплый белый и округа обратилась блекло-серыми разводами, на которых яркими пятнами выделялись люди. Теплый черный и все изменилось с точностью до наоборот. Тип радуга – разноцветные переливы, где преобладали синие да желто-оранжевые пятна. Вернул первый вариант на управляющем дисплее и таинственный тепловизор в недрах БПЛА вновь повиновался.
Орел кружил над каменоломней уже час, не привлекая к себе внимания, а я считал людей, изучал действия часовых и прикидывал собственный маршрут.
По всему выходило, что попасть на гору мне удастся без особенных проблем, если сумею воспользоваться преимуществом внезапности, а вот дальнейший путь вызывал вопросы. Плуг был прав и в некоторых помещениях также находились люди, однако способностей Гамаюна не хватало, чтобы почувствовать тепло их тел сквозь толщу мраморных стен. Скольких я смогу зарубить, прежде чем поднимут тревогу? А если среди них есть маги?
Возможность восстановиться от тяжелых ран давала мнимое, очень опасное успокоение, и я старался гнать его подальше. Вряд ли смогу выжить, если маг противника разорвет мое тело в клочья или придется разделить печальную судьбу Айни. Да даже отрубленная конечность, не говоря уж об отделенной от туловища голове, вполне могут оказаться смертельной раной. Так что, пока не выясню границ оберегающего меня заклинания, стоит относиться к опасностям боя так же, как и прежде.
И все же отступать я не собирался. Желание отомстить, должок Асхара перед старым лекарем да банальное чувство справедливости гнали меня вперед. Что удивительно, ни один из пассажиров, даже корыстный Гурн, не возражал. Впрочем, частичка последнего лукаво намекала, что среди хранилища припасов может обнаружиться не просто бутылка, но даже бочонок заряженного Истоком вина и с таким предположением оставалось только согласиться.
Определившись с планом действий, я подобрался ближе к платформе, скрываясь среди грубых валунов. Достал из рюкзака управляющий дисплей и подлетел БПЛА к дежурившим бойцам.
– Смотри-ка, чего это? – удивленно бросил один, указывая на висящего в воздухе орла с расставленными крыльями.
– Чертовщина какая-то, – ответил другой и потянулся за камнем.
БПЛА взмыл вверх, ровно по вертикали, чем еще сильнее удивил наблюдателей. Часовые принялись наперебой обсуждать увиденное, а я высунулся из-за укрытия и взмахнул мечом. Дистанции метров в десять не хватило чтобы погасить обе масляные лампы, установленные на стене возле платформы – огонь потух лишь в одной из них, однако этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь внимание. Стражники обернулись, дав мне возможность приблизиться на несколько шагов, чтобы завершить начатое.
– Магия! – рявкнул самый высокий, опомнившись первым.
Первым же он и лишился жизни.
Двое других успели вытащить оружие, но не привыкшие к темноте глаза помешали им защититься.
Последний мешкался дольше всех, приняв в итоге самое неудобное мне решение – вместо попытки дать бой, кинулся к тросу, что тянулся к колокольчику на вершине. Я рубанул его по спине, однако неудобная позиция да добротный кожаный доспех не позволили даже оставить ранения.
Он ухватился за трос и протараторил:
– Не убивай! Или подниму тревогу!
Я демонстративно отвел меч в сторону. Несмотря на темноту кругом, лунная ночь позволяла разглядеть мой силуэт.
– Уходи.
Он размышлял всего секунду.
– Дай фору!
Я отступил на несколько шагов, после чего стражник рванулся с места и сломя голову понесся по каменистому перевалу. Искать его не хотелось. Однако кто знает, какие у них здесь припасены секреты, для поднятия тревоги?
Благодаря БПЛА и магии меча, позволявшей видеть все как днем, догнал беглеца через пару минут. Он начал просить пощады, чем едва меня не разжалобил. Прижатые к стенке подонки лучше всех прочих умудряются выглядеть несчастными жертвами. Вот только я помнил, как он прокомментировал падение со скалы девушки, посетовав лишь на то, что не смог ее до этого отыметь. Постарался сделать так, чтобы умирал он тихо, но не быстро.
Вернувшись на платформу, прежде всего переоделся в снаряжение одного из часовых, наименее запачканное кровью. Затем оттащил тела за камни, да зажег лампы на стене. Не хватало еще привлечь внимание банальным отсутствием света.
После четырежды дернул за нужный трос и стал дожидаться пока меня доставят на вершину.
Чтобы не терять времени, поднял БПЛА над горой и еще раз осмотрел окрестности. Ничего не изменилось, разве что часовых возле высокого здания уже не было, что сейчас играло только на руку.
Когда платформа остановилась, первым делом прикончил стражника, сидевшего у колокольчика, а затем направился к рабам возле колеса. Восемь пар глаз смотрели на меня с леденящей душу отрешенностью, словно бы заранее смирившись с любой, даже самой страшной, участью.
– Что бы ни случилось, не опускать платформу вниз. Ясно?
Ответом было молчание.
Покачав головой, двинулся к зданию, что окрестил мысленно бараком. Благо дверьми здесь пренебрегали, рассчитывая должно быть на неприступность горного убежища. Вот вам и наглядный пример, что безопасности много не бывает.
На восьми двухъярусных койках мирно спали люди. Вгляделся в их лица. Загорелые и обветренные, но без малейших признаков недоедания, стало быть, рабами они не являлись. Кто-то из бойцов в дальнем углу то и дело громко всхрапывал, и я решил воспользоваться этим в качестве дополнительной маскировки. Дожидаясь гортанных хрипов, сокращал под них дружину пана Глыхаря отточенными ударами в горло, в который раз удивляясь собственной сноровке. Отчего-то мне не верилось, что Гурн при жизни способен был на подобное. Его удел – незаметно пырнуть человека ножом в таверне или плеснуть в вино яду, но такие операции требовали совершенно иной выучки. Тем не менее уверенное спокойствие и выверенность движений рождали ощущение, будто кого-то из моих пассажиров готовили к диверсионной работе специально.
Очередь храпящего подошла лишь через полчаса, когда я разделался со всем бараком, не встретив ни малейшего сопротивления.
Прежде чем выйти наружу, посмотрел через управляющий дисплей на окрестности. Возле высокого здания снова стояли двое часовых. Стало быть, есть место, где они сменялись.
Трюк с вертикально взлетающим орлом и гаснущими следом лампами и в этот раз сработал на отлично – двое бойцов конвульсивно бились у входа, держась за распоротое горло, а я уже заглядывал внутрь здания, намереваясь выяснить, что именно они сторожили.
Место оказалось арсеналом, буквально ломившимся от обилия оружия, доспехов, стрел и всевозможных средств починки снаряжения. Массивные мраморные плиты делили его на два этажа, да несколько комнат с запертыми решетчатыми дверьми. Возле одной обнаружил дремлющего старика. Несмотря на надетый кожаный доспех, выглядел он совсем неважно и не походил на воина, потому просто оглушил его, да связал найденными здесь же ремнями.
Еще четыре здания подряд отводились под бараки, вроде того, где побывал в начале, только коек там было значительно больше. Благо, все они пустовали.
Возле склада располагалась кухня со столовой, а из следующего здания доносились приглушенные голоса. Осторожно заглянув внутрь, увидел шестерых человек, играющих в карты. Крупный валун заменял им стол, на котором стояли свечи да несколько пивных кружек. Чуть задержался у окна, прислушиваясь к словам.
– В Ормадар надо ехать. Вот где вся жизнь. Табак дешевый и гашиш на каждом углу. А здесь чего? Только скалы эти сраные да жара.
– Так тебя там и заждались в Ормадаре.
– С деньгами везде дорога.
– То с деньгами, а не с навозом нашим. Будь Глыхарь поумнее, давно бы уже отчалил.
– Опять за свое. Здесь жратва бесплатная, крыша над головой и бабы. Мне все нравится.
– А как же еще? У тебя-то денег совсем нет.
– Как?
– Хером за кушак. Я снова выиграл!
Раздался громкий смех, перемежающийся с крепкой бранью, и я решил, что момент самый подходящий. Запрыгнув через окно, рубанул мечом воздух, погружая помещение в кромешную темноту и пронесся кровавым вихрем сквозь беспечных картежников. Все были безоружны, так что оказать сопротивление не сумел никто и вскоре я уже подходил к последней неизвестной мне постройке.
Окон здесь не имелось, а вместо двери использовался тяжелый валун в форме колеса, подпертый с двух сторон камнями. Я сел рядом и услышал чей-то тихий кашель. Видимо внутри находилась обслуга, которую таким образом запирали на ночь.
Не посещенным оставалось только одно место – то самое, где нас принял хозяин каменоломни.
Вся вершина горы к этому моменту уже покоилась во мраке, лишившись иных источников света, кроме лунного. Я подошел к дверному проему и осторожно заглянул внутрь.
Фельшам все так же сидел на камне, только облокотившись теперь плечом о стену. Заметив меня, он поднял брови, но никак более не выказал удивления. Я кивнул в сторону комнаты откуда появлялся Глыхарь, и лекарь ответил мне тем же. Затем он показал два пальца вверх и один вниз.
Ну надо же, разбирается в сигнальных жестах, похоже, что старик не так уж прост. Значение кверху пальцами сообщало об обычных бойцах, а книзу о магах. Если же способности противников были неизвестны, пальцы полагалось держать параллельно земле.
Прежде всего погасил в комнате свет, а затем осторожно приоткрыл дверь.
Увиденное мной помещение, разительно отличалось от всех прочих. Мягкие ковры устилали в нем пол и стены, из бронзовых горшков разных размеров тянулись под потолок ветвистые папоротники, возле еще одной двери – массивный сундук под замком. Хотел было осторожно войти внутрь, как вдруг услышал голос:
– Кто там?
Звук чиркнувшего кресала о кремень.
– Свои, – бросил я, врываясь внутрь и на секунду замешкался. На стуле возле двери сидел всего один человек. То ли сноп искр успел вырвать из темноты мой силуэт, то ли бойцу удалось так быстро сориентироваться, но он тут же проорал во все горло «Тревога», да взмахнул кривой короткой саблей. Финт не помог ему и через мгновение меч вонзился охраннику прямо в глаз, вызвав мгновенную смерть.
За спиной раздался шорох. Я обернулся как раз в тот момент, когда один из ковров на стене слегка приподнялся.
– Ясно будто днем! – скрипуче произнес маг, заходя в комнату.
Меня едва не вывернуло от его вида: свисающая черными струпьями кожа на сморщенном, как у покойника, лице, носа нет вовсе, а из полуоткрытого рта торчат неестественно длинные гнилые зубы.
Я метнулся к нему, мечтая успеть дотянутся мечом, пока колдун не выставил защиты.
– Ты где я, я где ты! – протараторил противник, вскидывая руки и мир ослепительно мигнул алым.
Цветистый ковер перед лицом. Что случилось?
– Врастай ногами в пол! – донеслось сзади и я метнулся в сторону, молясь лишь о том, чтобы этому заклинанию потребовалось сперва меня коснуться.
Стремительно обогнул комнату, занеся для удара меч, однако маг проскрипел уже знакомую мне фразу:
– Ты где я, я где ты!
Мир вспыхнул на мгновенье, да только я оказался готов. Резко обернулся и метнул оружие противнику в грудь. Бросок получился удачным – острие впилось в податливую плоть точно возле солнечного сплетения, парализовав колдуну дыхание. Он что-то прошептал при этом и внезапно оказался точно возле меня, крепко ухватившись за плечи.
– Иссохни… как осенний лист… сука! – выдавил маг из последних сил да конвульсивно задергался, оседая на пол.
Я рухнул рядом, чувствуя, как жизнь стремительно покидает меня, несмотря на оберегающие от смерти чары. Нестерпимо хотелось пить, воздух сделался горячим и колючим, а кожу жгло огнем, будто все тело опустили в кипящее масло.
Не знаю сколько пролежал так, хрипя от невыносимых мук – несколько секунд или целую минуту, но кто-то вдруг коснулся лица и произнес:
– Прости. Я совсем пустой. Больше ничем не могу помочь.
Сразу после этого боль накатила с такой немыслимой силой, что прошлые страдания показались нежной женской лаской. В горячечном бреду, едва осознавая что делаю, нащупал на поясе склянку с заряженным вином и протянул Фельшаму, а затем потерял сознание.
Странный звон в ушах. Или это писк мелкого зверька где-то рядом?
Я с трудом разлепил глаза, чувствуя тяжелую усталость. Звук не прекращался.
– Ну как ты? Живой? – послышался знакомый голос.
Приподнялся, уже понимая кого увижу.
Сжимая в руке меч, Фельдшам стоял между дверью и ковром из-за которого появился маг. Только теперь я заметил там нишу, образующую небольшую каморку.
– Глыхарь?
Он кивнул.
– Внутри. Забаррикадировался и отчего-то совсем не хочет выходить. А ведь у нас к нему столько вопросов.
Я тряхнул головой, постепенно приходя в себя – тело слушалось неважно, но уже не из-за заклинания противника, просто мне требовался заряженный алкоголь.
– У тебя что-то пищит в рюкзаке, – произнес старик. – Часа полтора уже. Я не стал смотреть.
– Постой, сколько времени прошло? – спросил я и достал управляющий дисплей. Он сигнализировал о критически низком заряде БПЛА и своем собственном, обещая вскоре отключиться. Я не знал, насколько это опасно, но решил, что стоит поскорее дать оборудованию напитаться солнечными лучами.
– Утро, – устало проговорил Фельдшам. – Многое произошло, пока ты был в отключке.
– Расскажи.
– Я сперва подпер дверь сундуком, чтобы Глыхарь не выбрался, позже правда оказалось, что он и не собирается этого делать, затем вышел во двор и оценил учиненный тобой беспорядок, – он улыбнулся, уважительно кивнув. – Кое-как оттащил валун, чтобы выпустить людей. Объяснил им ситуацию. Надо было помогать тем, кто оставался внизу. В ночную смену работали восемь надсмотрщиков, не много, но они опытные воины. Придумали такой план – спустили меня вниз, и я поднял тревогу, мол кто-то пробрался на гору и идет бой, нужна, говорю, ваша помощь. Сработало. Все забрались на платформу, но поднявшись до середины, полетели вниз. Работники каменоломни сейчас здесь, на горе. Даже когда вернется отряд, что отвозил мрамор на реку, им нас не достать. Глыхарь последний и полагаю ты сам захочешь окончить начатое? Только уж будь добр, объясни зачем решил помочь, да кто ты такой есть. Меня, право, разбирает любопытство.
– Ты уже знаешь, кто я такой, – сказал я улыбнувшись. – Меня называют Пятиликим.
