Андрей Емелин
Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури
Черт возьми! И не заметил в этой лихорадке мыслей, как уступил ему контроль над телом.
Отец подскочил, уставившись на меня перепуганными глазами.
– Как же так? Почему у меня не получилось? Объясни!
Бернанс неловко осмотрелся, да почесал затылок.
– Даже не знаю, право. Но… Вы ведь человек не молодой. Рано или поздно случается со всеми.
На сей раз сознание Рейтана вернулось очень быстро. Я прокашлялся да поднялся вслед за Отцом.
– Не говори никому! Прошу! – произнес он совершенно обычным голосом. – Не то меня, того… заменят. Понимаешь?
– Понимаю. Но мне бы вина за это. Где его здесь хранят?
– Сейчас, сейчас! Я принесу. Мигом принесу!
Он отправился к одной из стен, где оказалась неприметная дверь и я двинулся за ним, ощущая теплую эйфорию.
Вот так.
Вся стройная картина мира, еще цеплявшегося за жизнь нильдхейма в моей душе, рассыпалась будто карточный домик, похоронив вместе с собой и воина в темном одеянии. Нет и не было никакой логики в словах Отца, лишь искусная магия разума, выворачивающая сознание наизнанку, замаскированная под нечто осмысленное.
Дверь вела в хорошо освещенную каморку с винтовой лестницей, да парой больших бочонков вина, литров по двести каждый. Я едва не присвистнул от такого богатства. Вот бы увезти его с собой.
– Вот оно, родимое! – Отец поднял с пола бокал, налил дополна и хотел было приложиться сам, однако я остановил его, крепко ухватив за руку.
– Жажда мучает?
– Отпусти! – рявкнул он, явно намереваясь воздействовать на разум, однако силы старика иссякли, так что вместо приказа получился испуганный вскрик.
– Как знаешь, – выхватил свободной рукой меч, да вонзил ему в горло. Отец дернулся, захрипел и начал оседать на пол, я же удерживал клинок в теле, заряжая оружие Истоком.
Не хотел убивать его, хоть и не собирался задерживаться в крепости надолго. Теперь же, придется ускориться.
Глоток вина принес долгожданное избавление от усталости. Уже и не помню, когда в последний раз чувствовал себя так же бодро. Выпил полкружки, жалея, что не могу скопить энергии побольше. Благо хоть меч остается в этом подспорьем.
Никакой иной тары рядом не имелось и тогда я решил подняться по лестнице. Догадка оказалась верной, на уровне второго этажа обнаружилась комната, где прежде жил Отец. Пол там был завален всевозможным мусором – битые тарелки с давно засохшей едой, грязные вещи, в том числе женские, да очень много вырванных книжных страниц. Висящее на стене зеркало разбито, причем на оставшихся в раме осколках видны следы крови.
Похоже, в качестве проклятия Отец когда-то получил от Истока безумие.
Ничего подходящего для хранения вина я не нашел и здесь. Хотел было отправиться дальше, но услышал, как снизу хлопнула дверь.
Обнажив меч, быстро спустился в подсобку.
– Отец? Куда ты делся, черт тебя дери?!
Альмарх приближался. Я слышал его шаги – неспешные и осторожные. Вот он остановился, взвел, судя по звуку, арбалет, да вложил в него болт. Я же взмахнул мечом, гася в помещении свет.
Дверь резко отворилась.
Рванулся навстречу, однако щелчок тетивы раздался раньше, чем лезвие успело коснуться противника. Жгучая боль разлилась по телу от попадания вниз живота, из-за чего руки дрогнули и удар не достиг цели. Альмарх перепугано отскочил и понесся назад, отбросив арбалет.
Как все же непостоянна фортуна! То балует, то карает.
Я стоял, опершись о стену, не в силах пошевелиться от невыносимой боли, да смотрел, как Альмарх спешит рассказать об убийстве самого важного в крепости человека.
Выход есть, но успеть бы.
Прижал перстень к навершию, заряжая тот энергией, а Альмарх уже коснулся ручки двери.
Черные перья, черные крылья хлопают в темном зале.
Стремительно пронесся стайкой птиц к выходу, ухватил стража за капюшон и рывком втащил обратно в башню. Он заверещал, принялся испуганно отбиваться руками, однако взмахом клинка я отправил его вслед за Отцом.
Сел на пол, чувствуя, как боль постепенно уходит.
Сохраняющие жизнь чары быстро латали поврежденные ткани, оставалось им только не мешать. Взглянул на почти прогоревшие свечи в центре комнаты и принялся ждать.
От скуки коснулся медальона Авены, лежащего в кармане поясной сумки. Начал вертеть его в ладони. Врата действительно были открыты, а прежний путь завершен, но путь новый оставался скрыт туманами Алых островов. Без надежных людей, денег и крыши над головой будущее сулило лишь нескончаемое бегство. Быть может, иного выхода и нет? Один только страх за спиной. Остаться без Истока, попасться под руку нильдхеймам или подручным Ладмира, а самое страшное, подставить под удар необдуманным поступком кого-то из близких. В конце концов королей во врагах у меня еще не водилось.
Так и не сумев в этом разобраться, просидел около часа возле двери. Боль окончательно ушла. Чары затянули рану, оставив лишь рубец на коже, который тоже со временем пропадет, а арбалетный болт сиротливо лежал возле ног.
Я осмотрел одежду.
На темной ткани кровь оставалась почти незаметна, как и дыра от попадания. Но даже случись иначе – не страшно. На тренировках мы нередко рвали мантии, да получали кровоточащие ссадины.
Накинул на голову капюшон с маской, отправившись так в столовую. Благо многие в крепости предпочитали скрывать лицо и этим я ничуть не выделялся.
Основная часть нильдхеймов уже поужинала, зал оставался полупустым. Не было и капитанов, с кем встречаться хотелось меньше всего. Так что попросил еды и дождался пока последний из недавних братьев покинет помещение. Затем заглянул на кухню да попросил пустых бутылок.
– А сколько надо? – уточнил удивленный парень в грязном фартуке.
– Сколько есть.
Так я разжился девятью бутылками, а помимо них старым, но вполне добротным рюкзаком.
Радуясь беспечности немногочисленных стражников, несших дежурство лишь на стенах и в цитадели, спокойно добрался до башни Отца. Одна из бочек оказалась почти пуста, вторая же заполнена на треть. Налил вина в бутылки, горестно вздохнул да сбил сапогом краник, давая остаткам заряженного спиртного вылиться на пол. Обидно, но лишним не будет.
Ночь к этому моменту уже опустилась на крепость, а облака, хоть и не плотные, скрывали свет луны и звезд.
Выбор между бегством из крепости пешим или попыткой взять для этого лошадь, вовсе не казался очевидным. Убивать слуг я не собирался, однако кто-то наверняка сейчас находится на конюшне и вполне может поднять тревогу, когда уеду, хотя бы рассчитывая тем избежать наказания. Но, как бы то ни было, сперва предстояло обеспечить себе дорогу через ворота.
Оставив рюкзак возле двери, двинулся к ближайшей дозорной башне, имевшей выход на стены.
На вершине застал пару стражников, сидящих на подстилках и играющих в карты. Рядом на табурете тускло горела масляная лампа. Увидев меня, бойцы вскочили да переглянулись. Видимо, с проверкой к ним являлись нечасто, тем более обычные нильдхеймы.
– Там один из пленных на конюшню пробрался. Разберитесь.
Стражники закивали и отправились вниз.
В ночной тишине, где только ветер слабо свищет меж зубьями бруствера, звук падающего тела, облаченного в кольчугу, может привлечь не мало внимания, а уж крик боли и подавно. Не застань я их за уклонением от обязанностей, быть может задались бы вопросом, отчего надо идти именно им, вынудив дать бой прямо на площадке башни, а так удалось убить обоих тихо, на лестнице.
Дальше отправился по переходной галерее стены к надворотной башне, где в крытой надстройке горел свет. Перед тем как войти, взмахнул мечом, погружая помещение во тьму, а затем ворвался внутрь. Здесь находилось четверо стражников.
Первого сразил без замаха, колющим ударом в лицо. Открытый шлем не стал для этого преградой. Затем, провернувшись вокруг собственной оси, с размаху рубанул второго под верхним правым углом. Отразить такой удар без щита сложнее всего, а кто же станет держать его в руках, без надобности?
Двое оставшихся сидели до того на лавке. Они подскочили, обнажая мечи, но именно для такого боя нас и готовили в крепости. Темнота, неразбериха, внезапность.
Я сместился вправо от ближайшего противника. Тот собирался защититься, уязвимо выставив руку, ее я и отсек в районе кисти, где рукав кольчуги съехал, частично обнажив предплечье. Стражник болезненно замычал, но уже не представлял опасности, потому я занялся последним. С наскока пнул его в грудь, заставив потерять равновесие, да нанес колющий удар из позиции «бык», опустив оружие сверху вниз, так что острие вошло в открытый от испуга рот, завершив тем прием под названием «поцелуй смерти».
Добив лишенного кисти, я осмотрелся, с удивлением осознавая, сколь легким выдался бой. Навыки, полученные в крепости, идеально пригождались против недавних надзирателей.
Спустившись, внезапно понял, что уйти конным скорее всего не удастся. Если с внешней стороны башни ворота представляли собой простые деревянные створки, то с внутренней выход преграждала тяжелая кованая решетка на подъемном механизме. Я отлично знал о ней, однако не подумал, что в одиночку справиться с поднятием ворот не выйдет, уж больно тяжелы. Конечно, обернувшись воронами, легко миную стену вместе с рюкзаком полным вина, да только лошади зачарование перстня коснется вряд ли. В лучшем случае утащу вместе с собой седло.
Усмехнулся, представив эту нелепую картину, да взглянул на стоящее особняком здание. Мысль о том, чтобы освободить пленников приходила и раньше. Жаль оставлять их здесь, приговоренными к смерти, но если кто-то поднимет лишний шум, переполошив стражников, а вместе с ними капитанов и нильдхеймов, все погибнем с той же неотвратимостью, как и на ристалище. С другой стороны, можно отпустить лишь некоторых. Так мне помогут справиться с воротами, а слуг в конюшне попросту свяжем, избежав тем поднятия тревоги.
Кивнув собственным мыслям, отправился к зданию. Сперва погасил внутри свет, а затем ворвался внутрь. Прямо возле входа обнаружил мирно спящего за столом стражника. Недолго думая, пролил его сон на вечность и двинулся вдоль рядов железных клеток, морщась от застоявшегося здесь запаха пота и испражнений.
Люди лежали и сидели на грубых деревянных лавках, никак не отреагировав на погасший свет. Кто-то едва слышно беседовал, а в дальней стороне помещения человека бил сильный кашель.
Сложно выбирать тех, кому собираешься подарить шанс на спасение, зная об уготованной остальным участи. Но что поделать? Иногда милосердие требует жестокости решений.
Выбрал пятерых крепких пленников, по обветренной коже, характерным татуировкам да особенностям одежды показавшихся мне моряками. Если доведется вместе уводить корабль, их ремесло может прийтись кстати. Уже заготовил легенду, чтобы не вызвать переполоха среди остальных, мол нужны люди в помощь на конюшне, как вдруг заметил очень странно одетого человека. Комбинезон песчаной расцветки, пояс из необычной ткани, плотной и легкой, что читается с первого взгляда, да отличные кожаные сапоги с хитрой шнуровкой в передней части голенища. Именно так выглядели воины в убежище, куда я провожал таинственного мальчишку, подарившего мне БПЛА, только этот был сплошь вымазан грязью и кровью.
Остановился возле пленника раздумывая. Отличная возможность побольше разузнать об их организации, вот только время сейчас играет против меня, значит вопросы оставим на будущее.
– Эй ты, поднимайся, – бросил я негромко, вставляя ключ в замочную скважину. – Есть для тебя работенка.
Отперев также клетки остальным, кого выбрал для побега, вывел людей на улицу. Плотно закрыл дверь в барак.
– Теперь слушайте меня внимательно. Все знают, для чего вас сюда привезли?
Пленники переглянулись, неуверенно закивали в ответ.
– Хорошо. Больше чем за год, что нахожусь здесь, еще никому не удалось уйти живым. Все до единого погибли от мечей нильдхеймов. Но у вас появился шанс. Я ухожу и мне нужна помощь. Сейчас мы отправимся на конюшню, возьмем там лошадей, после чего поднимем ворота и покинем крепость. Тихо, без лишнего шума. Ясно?
Удивленные взгляды, смешанное с недоверием оживление в глазах, согласные кивки.
– Я задержусь в Эсфахаре. Если кто-то пожелает бежать дальше с Алых островов, можем сделать это вместе. Решите уйти раньше – задерживать не стану, вреда не причиню. Но если у кого-то возникнет мысль забрать мой меч, он лишится жизни раньше, чем это случилось бы в крепости.
Возражений не последовало.
Мы добрались до конюшни, где встретили всего двоих слуг. Связывать их не пришлось, так как они пожелали отправиться с нами, являясь такими же бесправными узниками, доставленными сюда против собственной воли. Моряки принялись готовить к отбытию лошадей, я же поглядывал на пленника в песчаном комбинезоне, держащегося особняком. Он вел себя настороженно, а во взгляде читалось смятение. Не так радуются улыбнувшейся фортуне, подарившей шанс на спасение. Казалось, стоит на минуту оставить его без внимания, как иномирец, коим я прозвал его мысленно, непременно попытается скрыться.
– Иди за мной, – велел, выходя из конюшни. – Поможешь открыть ворота.
Мы добрались до башни и поднялись в надстройку, однако прежде чем взяться за ворот механизма, я выглянул в оконце. Оседланных лошадей начали выводить во двор.
– Я знаю, что ты издалека, – обратился к иномирцу. – Уже встречал вас прежде.
Он напряженно посмотрел мне в глаза.
– Я не желаю зла, но хочу получить ответы. Для чего вы пришли? Зачем следите за всеми своими БПЛА? Что означает «внесение изменений в струнно-волновой поток мира»?
– Мне ничего не известно. Ты меня с кем-то путаешь. Эту одежду я снял с мертвеца в порту Априла.
– Меня называют Пятиликим. Вы как-то повлияли на мою судьбу, и я хочу знать, что вы сделали?
Он не сумел скрыть во взгляде удивления.
– Слышал все-таки. Ну так что? Жизнь, в обмен на ответы. Только учти, что времени у меня мало. Будешь отнекиваться, оставлю вместе с ними, – кивнул на трупы лежащих рядом стражников.
Иномирец цыкнул языком, да досадливо покачал головой.
– Ты последняя поправка. Вывод модели на линию тождественности. Недостающая переменная в энтропии событий.
– Что все это дерьмо значит?
– Я воин, а не ученый. Так говорилось в сообщении к прошлой корректировке потока, около года назад.
– Это все ради спасения Льва? Что вы тогда меняли?
– Он бы выбрался и без твоей помощи. А вот девушка с амулетом должна была выжить.
– Для чего?
– Она узнает со временем. Перед тем как мы уйдем. Не раньше, – иномирец взялся за ворот механизма. – Большего я рассказать не могу. Позволь остаться в крепости и уходи.
– У тебя здесь нет шансов выжить.
– Я все же попытаюсь. Скоро грянет война и нильдхеймов повезут на передок. Если сумею раздобыть ваши шмотки – это лучший способ оказаться в центре событий.
– Ты бы не стал идти на подобный риск только ради обогащения или из честолюбия, верно? – усмехнулся я. – Что же поставлено на карту?
– Прозвучит так, словно мы в чертовом фэнтези, – с улыбкой ответил он. – Судьба целого мира, Пятиликий. Обоих миров, точнее.
Глава 10. Северная угроза
Удар нильдхейма удалось отразить в последний момент, приняв слабую часть его оружия на основание собственного.
Я отскочил назад, защищаясь дистанцией. Отступать дальше было некуда, однако и бросаться в самоубийственную атаку не имело смысла. Нильдхейм выставил клинок вперед, а затем начал медленно приближаться, читая мои действия, ожидая реакции и готовясь закончить бой красивым решительным ударом. В ответ на это я совершил обманное движение с подшагом вправо и когда меч противника уже почти достиг цели, повернулся, подставляя защищенную кирасой грудь, одновременно с чем постарался нанести укол в горло. Нильдхейм успел отреагировать, отскочив назад, и мы обменялись серией стремительных атак и защит, не стараясь поразить друг друга, а лишь выбирая наиболее удобный момент для неожиданного финта.
Противник почувствовал, что ему не хватает скорости, и начал пятиться. Я моментально перехватил инициативу. Парой коротких, выверенных уколов поразил его в кисть, не слишком болезненно, учитывая надетые на нас латные перчатки, однако заставив ослабить хватку. После закрутил меч нильдхейма, все увеличивая амплитуду движений. Простой прием, лучшая защита против которого – контратака. Ее он совершить и попытался, дав мне возможность уклониться и рывком приблизиться вплотную.
Острие учебного меча застыло в сантиметре от черной маски.
– Твою мать, – чертыхнулся нильдхейм, швырнув свое оружие в грязь. – Восемь-два. Победа опять за тобой.
Я лишь сдержанно кивнул, а затем выбрался с ристалища, поглядывая на одного из нильдхеймов в стороне, чье лицо, как и у многих других, было скрыто черной маской. Он внимательно следил за поединком, однако, судя по взгляду, чувствовал себя растерянно.
Потянув жребий, на площадку вышли двое других воинов и завязался бой.
– Ну что? – тихо проговорил я, встав рядом с иномирцем, облаченным в черное одеяние.
– Лучше даже не пытаться, – шепотом ответил он. – Если возьму в руки меч, всем сразу станет ясно, что под маской кто-то чужой.
– Тогда не бери, – пожал я плечами. – Брат Лауш не блистал на тренировках. К тому же отличался особенной нелюдимостью. Под его личиной никто не заподозрит в тебе постороннего.
– Жаль, в реальном бою мне не удастся скрыть отсутствие фехтовальных навыков.
– Там они тебе и не понадобятся. Скорее бы даже мешали. То, что мы отрабатываем пригодится в лучшем случае во время нападения грабителей в городском переулке.
– Разве вас не обучают строевому бою?
– Немного. Но бросать в самое пекло станут вряд ли.
– Тогда для каких задач вы нужны?
– Думал, ты мне расскажешь.
Иномирец покачал головой.
Пара нильдхеймов на ристалище кружилась в замысловатом танце смерти, заставляя петь на ветру сталь клинков. Быстрые, как скользящие по земле тени хищных птиц, неизмеримо опасные, в беззаветной преданности навязанным идеалам. Прежде я полагал, что нильдхеймы служат лишь в качестве элитной стражи и телохранителями, однако, попав в крепость, решил, будто нас готовят выступать ударной силой против плохо подготовленных солдат, обеспечивая неожиданными атаками возможность прорыва обороны. Но сейчас и это вызывало сомнения.
Слишком уж дорогой мы выходили игрушкой, с уникальными зачарованными вещами и в то же время без шлемов да щитов. К чему формировать столь странные отряды, обеспечивая их верность магией разума – редчайшим даром Истока?
– Одним идолы, другим пугала, – предположил я, глядя, как один из нильдхеймов завершил бой эффектным ударом, позволившим взять победные очки. – Думаю так. В полях же основные тяготы достанутся утопающей в крови и грязи пехоте, да тяжелой кавалерии, прущей стальной лавиной.
– А магам?
– В хрониках, быть может. Их роль обычно преувеличивают. Как говорил один барон, знакомец моего соседа по черепушке: дюжине колдунов я предпочту заговоренный ими же требушет, да обученную прислугу. Потому как та может спать не на шелковых простынях, а под телегой, рядом с кучей конского навоза, и оплату берет медью, вместо золота.
Иномирец взглянул на меня с любопытством.
– Стало быть, шансов уцелеть у меня довольно много, если сумею адаптироваться. И все же, ты остался…
За нашей спиной прошли двое слуг, таща на кухню ящики с припасами и я чуть помедлил с ответом. Открывать всей правды не хотелось. Пока не понимаю целей иномирцев, длинный язык может довести до беды.
Коснулся медальона в виде приоткрытых врат, в кармане поясной сумки.
– Если тебя раскроют – примутся пытать. Тогда ты расскажешь много интересного и обо мне, и об Авене, что вместе со столь важным для вас медальоном, находится во дворце на правах пленницы.
– Мне вряд ли поверят, но лишнее внимание к девушке с амулетом, действительно ни к чему.
Едва мы договорили, из цитадели вышел капитан Лорак и твердой походкой направился к тренировочным площадкам. Выглядел он мрачнее всей черной крепости с грязно-серыми облаками вокруг. Бойцы, только вышедшие на ристалище, двинулись к рампе, ожидая услышать что-то важное в связи с произошедшими ночью событиями.
Несмотря на то что мы постарались замести следы, главной нитью, способной пролить свет на недавний переполох, оставались беглецы из крепости. Пленники могли уже попасться страже и, хотя первые полдюжины вчера освободили остальных без нашей помощи, дознаватели сумеют выведать нужные сведения, а затем придут к очевидным выводам. Потому я напрягся, ожидая дурных новостей, вплоть до приказа немедленно пленить меня, а то и вовсе прикончить. Рука сама собой легла на место попадания арбалетного болта. Едва заметный кровавый след на мантии, казалось, притягивал взгляды, словно обнаженная блудница, посреди святого храма.
– Все по комнатам. Разоружиться и снять доспехи, – велел капитан приблизившись. – Затем отправляйтесь в главный зал и ожидайте там.
На этом короткая инструкция окончилась.
Спустя четверть часа мы уже ютились в широком помещении, предназначавшимся, однако, для вдвое меньшего числа посетителей. На постаменте, напоминающем театральную сцену, стоял Лорак и пара капитанов младших отрядов. Судя по тому, как они нервно переговаривались, предстоящая речь должна была стать очень важной.
Наконец, Лорак вышел вперед, и лишь в этот момент я обратил внимание, что он облачен в точно такую же мантию, как и на нильдхеймах. Капитан окинул суровым взглядом собравшихся. В тот же миг хранимое всеми молчание стало на несколько секунд пронзительным, отчего первые слова прозвучали словно удары тяжелого молота по наковальне.
– Братья, эту речь должно было произносить не мне, а главному пастырю всех ревнителей недостижимой Истины. Тому, кто известен вам под именем Отец. Однако, вчера ночью случилось немыслимое, вероломное преступление, – он сделал паузу, напряженно окинув нас взглядом, и я вдруг понял, что Лорак боится. Ему было непонятно, как нильдхеймы отреагируют на известие об убийстве Отца. И хоть меня эта часть новостей занимала меньше всего, страх самого опытного капитана вызвал неприятную настороженность. Уж не примутся ли недавние браться исступленно бросаться друг на друга, ослепленные первобытной яростью? Ведь недаром нам велели явиться безоружными. Или быть может, попадают ниц, скошенные отчаянием? В этом случае главное – не слишком выделяться, да проследить чтоб не мешкал иномирец.
Пожевав губами, Лорак вздохнул и произнес:
– Отец был убит, – он снова выдержал паузу, однако гробовое молчание оставалось единственной реакцией на услышанное. Это выглядело странным, даже более пугающим, чем массовое помешательство.
Я скосил взгляд на стоящего по левую руку от меня нильдхейма. Лицо его оставалось буднично-спокойным, словно он услышал о небольшом изменении в меню столовой, а не исчезновении человека, воспринимавшимся в его состоянии кем-то сродни божества.
Лорак обернулся, взглянув на других капитанов, но один из них лишь развел руками.
– Ну так вот, – продолжил капитан, покашляв в кулак. – Убит. Мы считаем, что за этим коварным ударом стоит Каганат. Государство варваров и бандитов, построенное на невежестве и лжи. Оно просто не способно к мирному сосуществованию с остальными народами! Но особенно противна им наша цель. Истина, к которой мы стремимся! Для Каганата она… кхм. Противна, – повторился он. – И отвратительна.
Легкая косноязычность Лорака вряд ли объяснялась тревогой о последствиях сказанного. Судя по всему, вместо этой пламенной речи собирались воспользоваться магией разума, однако пришлось импровизировать.
– К сожалению, Каганат силен. Недооценивать его преступно опасно. В свое время даже Империя не смогла одолеть северного великана и, после серии поражений на поле боя, раскололась на известные всем ныне государства. Оттого, как бы ни хотели мы очистить землю от варваров, как бы не стремились покарать их за ересь, как бы не жаждали отмщения за убийство Отца, действовать станем осторожно и исподволь, потому как маги Каганата умеют создавать сложнейшие зачарования, а войска огромны и хорошо обучены. Вскоре воины Суурмарана, подготовленные усилиями наших и ормадарских полководцев, отправятся к городу Април, чтобы возвратить его, вырвав из под ярма Каганата. Однако дух их слаб. Многие суурмаранцы до сих пор тяготеют к порядкам северных варваров, боятся их гнева, памятуя о прошлых поражениях. Оттого вам предстоит выступить стражами порядка. Беспощадно искоренять любое инакомыслие в войсках и среди мирного населения. Личным примером выступать в качестве непримиримых борцов с ложными идеалами, дабы приблизить торжество великой Истины!
Лорак распалился и ожидал, похоже какой-то реакции, но нильдхеймы продолжали хранить молчание.
– Мара, скельм джаиле! – воскликнул он, вскинув руку.
– Эт тоед, мара! – взорвалась ревом сотня глоток.
Немногим позже нас разделили на группы, но не по старшинству обучения как прежде, а попросту по количеству, да отправили в разные залы цитадели. Иномирец держался ко мне поближе, так что удалось оказаться вместе. Уютная комната, просторная и украшенная множеством алых гобеленов должно быть планировалась в качестве гостиной, однако я ни разу не замечал, чтобы барона кто-то навещал. Впрочем, и сам хозяин крепости чаще отсутствовал, прибывая в свою обитель от силы раз в неделю.
Возле одной из стен, несшей на себе бледные следы полотна, теперь же лишенной иных украшений, кроме пары медных ламп под самым потолком, стоял крепкий мужчина, с лицом искаженным гримасой неудовольствия. Кажется, мне уже доводилось встречать его в крепости возле столовой, но чем он здесь занимается я не представлял.
Никакой мебели в помещении не имелось, и я уж было решил, что нам придется выслушивать очередное напутствие стоя, однако дверь отворилась, впуская четверку вооруженных стражников.
– За лавками. Парами. Сперва вы двое, – проговорил один из них, бесцеремонно указав острием меча на ближайших нильдхеймов.
Не заподозрить неладного было сложно. Но все стояли молча, так что я не стал привлекать внимания перешептываниями с иномирцем, решив, сперва дождаться возвращения ушедших, а уж после и самому прогуляться со стражниками.
Вскоре нильдхеймы вернулись, волоча с собой увесистую резную скамью, покрытую красным лаком. Их сменила новая пара, в отсутствии которой иномирец легонько пихнул меня ботинком, да кивнул на дверь.
Я ничего не ответил, рассудив однако, что мысль отправиться вместе не лишена смысла. Ясно, что переноской мебели должны были загодя заняться слуги, каковых в крепости имелось немало. Раз этого не случилось, безоружных нильдхеймов стражники сопровождали не просто так. Если нас ждет какая-то проверка, лучше узнать о раскрытии иномирца как можно раньше и попытаться его прикончить, а в том, что моего протеже легко выведут на чистую воду сомневаться не приходилось. В спешке ночного заметания следов мы мало что успели обсудить. Я даже не спросил его имени, потратив все время на инструктаж, как должно вести себя в крепости. Впрочем, о брате Лауше я все равно почти ничего не знал и выбрал его в качестве маскировки лишь из-за особенной нелюдимости. Тело же настоящего Лауша беглые узники крепости должны сбросить в любое ущелье, коими богата горная дорога.
Невольно поежился от собственного хладнокровия, граничащего с полным равнодушием к чужой жизни. Несмотря на то, что находил нильдхеймов лишенными едва ли не всего человеческого, я не испытывал к ним ненависти, осознавая всю безвыходность ситуации рекрутов, однако поднял меч на недавнего брата без колебаний. Конечно, в бытность наемником, а особенно нескольких дней, проведенных мной уже в качестве Пятиликого в Льхоне, пролить чужой крови пришлось немало, но прежде я всегда видел для того вескую причину и на чаше весов находилась не только моя жизнь, но и жизни других людей. Теперь же мысль об убийстве казалась чем-то столь обыденным, привычным, что отголоскам старого Рейтана вкупе с соседями по черепушке, оставалось лишь оторопело удивляться таким метаморфозам. По всему выходило, с магией разума или без, но крепость навсегда останется в моей душе, отпечатавшись на ней уродливым грубым клеймом.
Двери отворились и нильдхеймы затащили в помещение новую лавку, а мы с иномирцем сделали шаг вперед.
Тускло освещенный коридор, которым мы и добирались до пустой гостиной залы, вильнул вправо арочной нишей. Пара стражников, идущих впереди, расступились, пропуская в помещение, где нас встретил десяток вооруженных бойцов. Половина из них держали в руках взведенные арбалеты, остальные сжимали обнаженные мечи, не брезгуя к тому же шлемами да щитами, отчего-то непопулярными у нильдхеймов.
– Снимите маски с лиц и проходите, – скрипуче произнес морщинистый старик, сидящий за столом, возле которого громоздились уставленные друг на друга лавки. Я тут же вспомнил, что именно он встречал нас по прибытии в крепость.
Сделав как было велено, мы подошли к столу. Старик при этом поднял ладонь, призывая остановиться. Перед ним лежала ветхая книга, раскрытая на последних страницах и, прежде чем продолжить, он взглянул в нее, подслеповато щурясь, а затем обратился к иномирцу:
– Брат Матух, это ты?
– Мое имя Лауш, – невозмутимо ответил тот.
– И верно, глаза меня подводят. Напомни-ка мне, брат Лауш, чем ты занимался до попадания к нам?
– Прошлое свое, благодатными наставлениями Отца, развеял я в памяти словно утренний сон, потому как оно тяготило меня, не давая стремиться к Истине.
Я напряженно всматривался в лицо старика, а тот, недовольно морщась, буквально впился взглядом в иномирца.
– И все же, постарайся.
– Отец не велел мне вспоминать о прошлом, и я свято блюду его наставление, дабы не сойти с верного пути. Если же вы сомневаетесь во мне, дайте оружие и я сам лишу себя жизни.
Старик задумался на мгновение, а затем произнес, скользнув по бумаге сухопарой пятерней.
– Жизнь твоя стоит слишком дорого, чтобы отнимать ее на основании одних только подозрений. Но в записях говорится, что твою молодую жену изнасиловали и убили двое нильдхеймов, прежде чем уволочь тебя на корабль. Быть может, это и впрямь сказалось на желании забыть о прошлом. Тем не менее, хер тебе уже ни к чему, а вот боль поможет освежить память.
Без команды к иномирцу подлетели трое бойцов, схватив того за плечи. В руках одного блеснул кривой кинжал.
– Однако, ты можешь облегчить собственную участь, – с улыбкой продолжал старик. – Сознавшись, что являешься шпионом Каганата. Нам ни к чему пытать тебя, так что мы позволим уйти из жизни легко и безболезненно.
– Если боль приблизит торжество великой Истины – режьте, – без тени сомнений ответил иномирец.
Старик снова недовольно поморщился и, взмахнув рукой, небрежно произнес:
