Александр Шельфский
Поезд жизни на колее судьбы
– А цифры, – продолжил Антуан, – это сорт пива и год основания этой, на тот момент, еще семейной пивоварни, – он сделала паузу, – вот так выходит, что самое известное в мире французское пиво имеет немецко—французские корни.
– Понятно. Ну расскажи мне, что хоть за матч меня, – она улыбнулась, отвела ладони от кружки на секунду и снова вернула их, – ну и нас с тобой ждет?
– Ну как же, – он сделала глоток лимонада и продолжил, – это же, противостояние, можно сказать, что самое известное во французской «Лиге 1» – «Олимпик Лион» против марсельского Олимпика. Это бомба! Классика, – они вместе, почти синхронно сделали по глотку, – «Олимпик Марсель», между прочим, единственный клуб из Франции, который выигрывал Лигу Чемпионов. Было это в девяносто третьем году двадцатого столетия, на «Олимпиоштадион» в городе Мюнхен. В финале играли тогда против «Милана» марсельцы. Там такой классный состав был у наших, ну у «Марселя», – Антуан причмокнул, – Бартез, Дешам, Бокшич, Десайи, Фёллер. Такие люди, такие люди. Но и «Милан» – ван Бастен, Папен, Барези. А матч сам был просто блестящий. Я хоть и болею за «Лион», но «Марсель» тогда…за него, как мне кажется болела вся Франция. Я очень был рад, да и сейчас рад, что они сыграли тогда так. Супер.
Он очень восторженно все это рассказывал, а Екатерина и не заметила как опустошила всю пол—литровую кружку.
«Он чудесный…такое погружение, такие эмоции…чудо. Замечательно».
– Пойдем, осталось сорок минут до начала. Посидим уже в чаше стадиона! – они оба уже выпили свои напитки. Антуан после своих слов поднялся, протянул руку Екатерине и они пошли вдвоем к своему сектору, держась за руки.
Их места были прямо по центру. На зеленом газоне разминались футболисты обеих команд. С одной стороны за воротами трибуны отсутствовали. Табло показывало две цифры «0:0». Екатерине футбол противен не был, но и не следила она за ним. Правила, в общих чертах, были ей известны. На трибунах было пока немного людей, но все равно стоял гвалт французских слов.
«Со всеми этими положительными эмоциями я и забыла о своих проблемах, но, черт, сейчас они дают снова о себе знать».
– Я скоро вернусь. Мне нужно в туалет, – сказала Екатерина, вставая со своего места и проходя мимо Антуана с сумкой в руках.
– Хорошо. Сумку то оставь здесь, мешать будет, – он поднялся и смотрел в ее глаза.
– Да она мне нужна, – они соприкоснулись быстро губами и Екатерина стала подниматься по ступенькам к выходу с сектора.
Она вышла из чаши стадиона и пошла против часовой стрелки вокруг, искать туалет. Мужской оказался совсем близко к сектору, а женский чуть дальше. Зайдя в кабинку, она закрыла ее на щеколду. Вышла спустя три минуты, а еще через две минуты уже вернулась на свое место.
– Все в порядке? – спросил Антуан, когда она садилась на место рядом с ним.
– Да, спасибо, – она села и он обнял ее, положив руку на плечо и поцеловал.
«Все он прекрасно понимает, просто не говорит об этом. И правильно!»
Матч должен начаться через пятнадцать минут. На трибунах становиться всё больше людей. Футболисты уже закончили разминку и футбольное поле сейчас орошалось водой. Они общались между собой, пока крик трибун не прекратил это общение. За пять минут до начала футболисты появлялись на зеленом газоне. Фамилий на футболках игроков не было, только номера, поэтому Екатерина не могла знать кто из игроков кто. Игроки «Лиона» были в светлой форме, с синими номерами, а «Марселя» – в лазурной, с белыми номера. Вратари обеих команд были в темной форме. Екатерине очень понравилась форма «Олимпик Марселя».
«Красивая форма. Цвет классный».
А перед футболистами шли трое арбитров. Весь стадион приветствовал игроков. Они встали в один рядом, лицом к центральным трибунам, где и сидели Екатерина с Антуаном. Потом рукопожатия и через пару минут был нанесен первый удар по мячу.
Антуан сел, облокотившись руками на колени и чуть сгорбившись. Видно было, что он одновременно нервничает и наслаждается игрой. Екатерина же сидела и глазами следила за движением мяча и красивой формой гостевой команды. И тут первый гол хозяев. Стадион весь поднимается со своих мест и празднует забитый мяч, кроме болельщиков «Марселя». Потом второй гол, третий. И первый тайм завершился со счетам, который не ожидал никто – 7:0. После каждого гола Антуан целовал Екатерину. Даже она признала, что некоторые комбинации были очень красивыми.
В перерыве они не уходили со своих место и Антуан не мог в полной мере выразить свои эмоции.
– Это что—то! – он сидел, но иногда чуть привставал и размахивал руками, – у меня нет слов. Семь – ноль с «Марселем»! «Лион» просто красавцы. Какие голы, какие комбинации! Чудо, чудо!
Так он продолжал весь перерыв, пока свисток судьи не открыл второй тайм. Который был уже спокойнее и завершился со счетом 1:0. И общий счет, после того, как судья дал свисток об окончании встречи был 8:0 в пользу хозяйской команды. Футболисты начали обмениваться футболками, даже иногда символически «целовались» друг с другом. А капитан «Лиона» с огромным флагом, на котором были написаны большие буквы «OL» синего цвета на белом фоне, прошел перед трибунами со своими партнерами. Сегодня «Олимпик Лион» одержал саму крупную победу над «Олимпик Марсель» в истории личных встреч.
Екатерина сама не ожидала, но она получила огромное удовольствие от этой игры. Красивый футбол показали обе команды. Антуан за второй тайм успокоился и теперь они вместе, пока шли до машины, обменивались впечатлениями.
– Сколько нам ехать до дома твоей мамы? – спросила Екатерина, когда они сели в машину.
– Да не долго. Минут двадцать, думаю. Как доедем – так и доедем, – ответил он с улыбкой.
– Как ее зовут? – они тронулись.
– Сейчас, – он смотрел по сторонам перед выездом, – как зовут? – переспросил он, когда они уже были на дороге, – Мари. Ну а фамилия как у меня.
– Хорошо. Ну познакомимся.
Они ехали мало общаясь. Екатерина наслаждалась видом вечернего Лиона, а Антуан вел машину, сконцентрировавшись на дороге, а после матча он был эмоционально опустошен.
Машина остановилась перед многоквартирным домом в спальном районе города. Антуан позвонил в звонок у двери под номером «44». Дверь открыла женщина. Екатерина сразу нашла в ней общие черты с Антуаном и признала, что для своих лет она очень красивая и сексуальная.
– Привет, мам, – сказал он и обнял женщину, когда они зашли в квартиру, – это Катрин, – он указал рукой на свою спутницу, – я говорил тебе о ней по телефону.
– Да, помню, – она подошла к Екатерина и протянула руку, – Мари.
– Катрин. Очень приятно, – они по женски пожали руки.
«У нее и голос такой сексуальный. И кожа на руках нежная. Даже завидую я».
– Пройдемте, я ужин приготовила, – сказала она и пошла, виляя бедрами, в сторону, как видела Екатерина, кухни.
– Пойдем, милая, – Антуан взял ее за руку и они направились вслед за Мари. Антуан облизал краем языка нижнюю губу.
Мари была в черной облегающей юбке до колен, которая плотно облегала ее попу, которую она, как поняла Екатерина, тренирует, черных колготках, красных туфлях на высоком каблуке и в черной облегающей футболке, сквозь которую выпирал лифчик, который поддерживал грудь второго размера. На шее у нее было серебренное колье. В—олосы у нее светлого цвета, чуть длиннее, чем у Екатерины. Очень красивые губы, которые были покрыты красной помадой. Глаза темно—коричневые. морщин на лице было очень мало, фигура была если хуже, чем у Екатерины, то совсем немного, а ноги длинные и красивые.
На прямоугольном столе стояло несколько видов закусок, салат овощной, три стакана, в которых, судя по всему, был налит лимонад, а на плите, в сковородке, чтобы не остыть, подогревалось мясо. Антуан посадил Екатерину, а сам сел рядом с Мари перед ней, справа от матери.
– Будете мясо, Катрин? Говядина, – спросила Мари.
– Да, если можно.
– Конечно можно, – она подошла к плите, взяла сковороду и положила в тарелку каждому по большому куску мяса.
– Спасибо, – поблагодарила Екатерина.
– Спасибо, мам, – он поцеловал ее, когда она села.
«Как то слишком откровенно для поцелуя мамы и сына. Ну ладно, это другая сторона. Возможно, что здесь принято именно так».
За столом они много разговаривали. Мари интересовалась чем занимается Екатерина, что любит и все тому подобное. Сама она рассказала о детстве Антуана, семье до и после смерти отца и мужа.
– Катрин, а расскажите нам о себе, – попросила Мари.
Екатерине пришлось рассказать о себе, все что она хотела рассказать Антуану наедине, сейчас.
– Да, конечно. Родилась я в Москве, – начала Екатерина, – папа у меня архитектор, сам он из Санкт—Петербурга, учился там же, ну а работать отправился в Москву, где и по сей день. И сегодня он также очень востребованный архитектор. А мама сама из Новосибирска, это у нас в Сибири такой достаточно крупный город. Но затем она с родителями переехала в Москву, благо, была возможность. Они с папой познакомились, когда отец был уже в Москве после учебы. История вообще—то забавная, если честно, – она улыбнулась, чувствовала тепло от этих воспоминаний, которые остались у нее после рассказа мамы и немногих комментарий отца, – она тогда как раз ехала на учебу, она филолог, как раз группы романских языков, поэтому и я так хорошо владею этими языками, в особенностями французским. Так вот, – она выпила немного лимонада, – а отец ехал с вокзала, после ночного поезда, по адресу, который ему дали. А мама сама ехала не из дома, а от бабушки, где ночевала, потому то до этого она ей помогала. А он, мой отец, хоть и архитектор, но в новой обстановке вообще плохо разбирается, немного нервничает. И вот он заходит в вагон, – Екатерина начала жестикулировать руками, – а мама стоит рядом с дверьми, сбоку, в свою очередь папа зашел и встал прямо перед ней, смотря схему метрополитена, которая весела за ней. А он еще был в таких очёчках, – она показала пальцами форму и размер линз, – с усами, – она показала двумя указательными пальцами какими, – и ростом он был невысок. Как говорила мама: «Он в миг вызвал у меня умиление». А с виду он может и был немного смешной, но глаза были у него что называется умные, а если с ним разговориться, то не оторваться. Ну и вот они разговорились в вагоне, и понравились друг другу. Но оба были очень стеснительны, папа до сих пор говорить: «Как я еще решился заговорить с твоей мамой», а мама: «Как я решилась ему ответить». Конечно, это в шутку, но в каждой шутке есть и доля шутки, и доля правды, а неизвестно, чего больше. И вот им пришлось разойтись, мама вышла, а папа поехал дальше. Как потом мне рассказывал папа, он думал, что больше не увидит ее и не встретит. Она ему тогда сразу очень понравилась, да и он ей тоже. А мама у меня была очень красивая, мне трудно ее описать, но поверьте. И что бы вы думали? – она отрезала кусочек мяса и жуя, продолжила говорить, – оказалось, что общежитие, куда пока поселили отца, и квартира, где жила мама с родителями – это соседние дома! Ну и тогда, даже эти два стеснительных, – она сказал это любя, – поняли, что уж это точно судьба. Вот так они и встретились, – она снова стала жевать мясо, – и живут вот уже сорок один год вместе. Папе, когда они познакомились, был двадцать один год, а маме – девятнадцать. А я младший ребенок в семье. У меня есть брат и он на семь лет меня старше, – сидевшие перед ней чуть удивились, а Екатерина опустила глаза на руки и крутила салфетку в руках, она уже доела блюдо, – зовут Александр. Ну а я сама…, – она сделала последний глоток, опустошив стакан, – я сама отучилась на логиста, решение экономических вопросов и все тому подобное. Вот сейчас и работаю в сфере логистики, налаживания поставок и прочего. А мой брат является директором одной компании, которая сама из Франции, но имеет филиал в Петербурге. Хотя основное образование совершенно в другой сфере. Вот так и выходит, что все у меня как—то связано с Францией. Ну вот так кратко я сказала о себе и своей семье. теперь вы имеете представление обо мне.
Екатерина положила еще немного салата и продолжила есть, а Мари сказала:
– Интересная вы девушка, Катрин. Очень интересная. Ну а вот мы живем вдвоем с Антуаном, муж умер уже достаточно давно. Это был прекрасный человек. Вы его не знаете, но поверьте, он был чудесным. И так рано и быстро умер. Я его сразу полюбила как увидела, – «вот и у меня также с вашим сыном», – а потом вот он родился у нас, – она обняла сына и поцеловала в щеку, – другое мое чудо.
«А почему она ест только левой рукой, а правая у нее и вовсе под столом? Привычка?»
После ужина они стали пить кофе, а Екатерина чай. В этот момент Антуан решил завести разговор о поездке в Москву.
– Мам, Катрин уезжает обратно в Москву, через день. Я собираюсь поехать с ней. С билетами вопрос уже решен.
Мари сделала паузу и ответила не сразу. А ответ оказался вопросом:
– И когда ты вернешься? – спросила она, не смотря ни на кого.
– Через пять дней на самолете. То есть, там я три дня буду.
«Ощущение, будто она ревнует его ко мне. Ей самой лучше – пригласит кого—нибудь».
– Хорошо. Ну ты мне хоть позвони оттуда.
– Да я и привезу тебе что—нибудь, – все улыбнулись.
– Как футбол то? – Мари кивнула в сторону логотипа на груди Антуана.
– Во, – он поднял большой палец руки, – восемь – ноль разнесли марсельцев. Классный матч. Больше бы таких!
– Ну я рада.
Екатерина уже допивала чай и ее клонило ко сну.
– А где мне можно разместиться на ночь? – спросила она, после некоторого молчания.
– А давайте в этой комнате, за углом. Она у нас как бы гостевая, – ответила ей Мари.
Квартира была так устроена, что заходя, вы оказываетесь в коридоре, чуть дольше, прямо и правее – кухня, а чуть ближе к коридору, слева – небольшая комната, куда и приглашали Екатерину. От кухни вправо идет длинный коридор. В середине ванная комната, чуть дальше туалет. Все это справа, а слева еще одна комната. Ну а упирается этот коридор в спальню.
– Спасибо. Я тогда пойду, подготовлюсь. Туалет и ванная у вас там, да? – она показала через стену вдоль длинного коридора.
– Да. Именно там, – ответила Мари.
– Спасибо.
Екатерина сначала вышла в коридор, взяла из сумки, все что было ей необходимо и пошла к ванной. Проходя мимо кухни, она услышала, как Мари ее спросила:
– Вам нужна зубная щетка?
Екатерина остановилась, взялась свободной рукой за наличник и ответила:
– Нет, спасибо. Я с собой взяла на всякий случай.
– А полотенце? В душ пойдете? – Мари улыбалась.
– Не отказалась бы. А можно?
– Конечно! – Мари встала, – вы идите, а я вам сейчас все принесу.
– Спасибо вам. Я сначала в туалет, – сказала она, чуть смутившись.
– Понимаю вас, – она положила руку ей на плечо, посмотрела в глаза, а потом пошла к бельевому шкафу, а Екатерина в туалет.
Когда Екатерина была в туалете, по двери постучали и сказали:
– Я положила вам полотенце. Мы не будем вам мешать. Скажете, как будете готовы. Пока подготовлю постель вам.
– Хорошо, спасибо вам большое, – она услышала удаляющиеся шаги.
Помывшись, почистив зубы, она обернулась полотенцем и вышла из душа. Кроме полотенца Мари дала Екатерине еще и тапки. Когда она вышла, из спальни, практически в тот же момент, появилась Мари. На ней была красная ночнушка с черными бретельками и кружевами на груди, разрез которой был чуть виден, а снизу ночнушка была чуть выше колен.
– Все хорошо? – спросила она, улыбаясь и облокотившись рукой на наличник. Дверь была наполовину закрыта так, что кровать была не видна.
– Да, спасибо.
– Комнату я вам подготовила, так что отдыхайте. Если что, кухня, ванная, туалет, – она развела руками, – все в вашем распоряжении.
– Спасибо большое вам, Мари, – она искренне улыбнулась.
– Антуан уже спит, – она правой рукой показала на комнату, которая была в длинном коридоре, дверь в нее была закрыта, – не тревожьте его, пожалуйста. Он очень устал за сегодня. Даже зубы не почистил. Но может проснется – сходит. А возможно, что только утром.
– Хорошо, без проблем.
– Спасибо, Катрин.
Мари вернулась к себе и закрыла дверь, а через секунду повернула замок. Екатерина пошла в выделенную для нее комнату в этой квартире.
«Сексуальная у нее ночнушка. Только вот зачем такая, если рядом нет мужчины, любовника? Ну, наверное, ей так комфортно в ней. Мне вот такая ночнушка тоже очень нравится и я бы с удовольствием надела бы такую, была бы с любимым мужчиной. Очень сексуально».
Екатерина зашла в комнату, сняла с себя полотенце и бросила его на кровать. Свет в комнате она не включала, поэтому на ее тело попадал только тусклый свет с улицы. Ее грудь освещалась этим светом, то поднимаясь, то опускаясь. Она стала гладить свою грудь, чуть мять ее, думая об Антуане.
«Вот бы Антуан также делал с ней. Ах».
Она глубоко вздохнула и даже издала чуть слышный стон, но потом убрала руки от груди и взяла свою сумку, откуда достала чистые трусики, а потом надела их. Полотенце она отнесла обратна в ванную, покачивая грудью. Повесив полотенце на батарею, она взяла с нее выстиранные трусики и бюстгальтер к себе в комнату. Выйдя из ванной, она остановилась и прислушалась. В доме была тишина, только шуршало постельное белье в комнате Мари. Она пошла в комнату, повесила белью на спинку стула. Дверь закрывать она полностью не стала, а прикрыла ее только на половину. Было тепло, поэтому Екатерина прикрыла простынью только ноги, а живот и грудь не закрывала.
«Много эмоций за день. Что—то и я сегодня очень устала».
У нее разболелась голова и, как ей показалось, поднялась немного температура, она положила голову на подушку и тут же она уснула.
Спала она плохо. Во сне она слышала крики, мычания, какие—то удары. Но снов не было, только белые пульсации на черном фоне. Она уже не понимала спит она или нет. То ли она просыпается, то ли ей снится, что она просыпает, а на самом деле она спит. Она всегда не очень хорошо спала в новых местах, но сейчас это было совсем ужасно. Проснулась она с влажными волосами, мокрым лицом и телом. Она не собиралась больше спать. Встав, она подошла к столику, на котором вечером оставила свои часы – время было без пяти минут шесть. Она посмотрела в окно, где восходило солнце.
«И что мне делать? В душ идти рано, разбужу всех. Черт, как ужасно я спала. Почему так».
Голова у нее была «тяжелая». Она чуть прошла взад—вперед по комнате и немного пришла в себя. В комнате стоял стеллаж с книгами на французском языке. Она решила посмотреть, что есть интересно. Тут она нашла и Достоевского, и Льва Толстого, и Чехова, и Дюма—отца, и Дюма—сына, и Гюго, и многих других автором.
«Хорошая библиотека у них (она водила пальцем по корешкам книг, иногда вынимая какую—то из них). Интересно, все ли из этого читал Антуан?»
Она взяла с полки красивое издание книги «Граф Монте—Кристо» с иллюстрациями и, сев на кровать, стала рассматривать, прочитанную уже не раз книгу. Но на языке оригинала она ее еще не читала.
Пока она просматривала иллюстрации и читала фрагменты произведения Александра Дюма, время шло для нее незаметно. А когда время на часах было: 6:31, она и не заметила, как дверь в ее комнату открылась. От книги она оторвала глаза лишь в тот момент, когда услышала стук по наличнику и знакомый мужской голос:
– Можно?
Она сразу же подняла глаза на дверь, там стоял Антуан, на котором из одежды были только трусы, впрочем, как и на самой Екатерине. Она обратила внимание на то, что он был в неплохой физической форме.
«Хорошо выглядит. Так бы и изнасиловала его сейчас. По любви. Он как специально меня возбуждает, дразнит».
– Можно, – она закрыла книгу и положила ее на кровать рядом с собой сбоку. Руки она выпрямила и уперла их в кровать за своей спиной и облокотилась на них. Ее упругая грудь была теперь хорошо видна Антуану. Она обратила внимание на то, что он смущается и отводит взгляд в сторону, стараясь не смотреть на ее грудь, однако украдкой он все же смотрит на нее. А еще она заметила, что Антуан возбужден, когда опустила свой взгляд чуть ниже его пояса.
«А может сделать?»
– Ан…, – начала Екатерина, но в этот момент она услышала звук открывающейся двери, а затем увидела за Антуаном, что из спальни выходит Мари, протирая руками глаза.
Екатерина сразу же легла в кровать, накрывшись простыней до шеи, а произведение Дюма в этот момент упало на пол. Антуан так и остался стоять в проеме, только чуть повернул голову через плечо назад.
– Доброе утро, милый, – подойдя, сказала Мари и обняла сына за пояс, поцеловав в щеку, – доброе утро вам, – обратилась она уже к Екатерине.
– Доброе, – ответила ей Екатерина.
– Читали? – спросила Мари, посмотрев на лежащую у кровать на полу книгу и мотнув головой в ее сторону, не отводя взгляда от Екатерины.
– Да. Очень красивое издание и иллюстрации прекрасные.
– Да, знаю, сама покупала. Как вы спали?
– Честно? – она сделала секундную паузу, – ужасно. Все время во сне слышались какие—то крики, стоны, звуки. Будто во сне все это, а будто наяву.
– Это все было наяву, – сказала Мари и потерла свою шею. Только сейчас Екатерина заметила на ней кровоподтек. А у Антуана в этот момент чуть шире раскрылись глаза, – соседи слишком громко занимаются сексом. Слишком громко. Это не всегда, но иногда такое с ними бывает. А может и не с мужем соседка так…кричит. Кто их знает. Извините за такое. Стены не очень толстые, поэтому слышно и то, что сбоку, и что сверху. Когда же приезжают наверху дети, то их бега по квартире слышны так, будто идёт бомбардировка.
– Ничего страшного. Не вы же в этом виноваты. Да и их можно понять, ваших соседей, – сказала Екатерина и чуть улыбнулась краями губ.
«Лучше вы бы сейчас ушли, вместе с моими делами и я бы осталась наедине с вашим сыном! Да и это…у людей секса нет, а эти там наяривают».
Она подумала это без зла, а наоборот, с усмешкой, но ей все равно было обидно, но немного.
– Вставайте, Катрин, а я сейчас пойду делать завтрак.
– Сколько у меня есть времени до завтрака?
– Полчаса будет.
– Спасибо.
Мари ушла на кухню. Антуан тоже собирался выйти из комнаты, но Екатерина его окликнула:
– Антуан, принеси, пожалуйста, мне полотенце. Оно весит в ванной на батарее.
– Хорошо.
Он вышел и через несколько секунд вернулся, складывая на ходу полотенце. Потом положил его на стул.
– Спасибо, – она резко встала и оказалась прямо перед Антуаном. Она уперлась своей грудью в его грудь и поцеловала в губы, а правую руку опустила на его трусы спереди. Он, в свою очередь, взял ее за ягодицы во время поцелуя. Через несколько секунд их губы разъединились. Екатерина стала резкими поцелуями спускаться от шеи Антуана к его животу, и когда ее губы были чуть выше резинки трусов из кухни его позвала Мари, – черт, – чуть слышно сказала Екатерина.
Антуан вышел из комнаты и пошел на кухню, а Екатерина обернулась полотенцем, взяла со спинки стула белье и пошла в ванную.
За завтраком Антуан рассказал Мари «план», который они с Екатериной собирались сегодня исполнить.
«Как же она получила этот кровоподтек на шее? Может спросить? Или не стоит? Возможно ей будет неудобно отвечать на этот вопрос. Ладно, не буду».
Они немного пообщались за приемом пищи и уже в 8.15 Антуан и Екатерина сидели в машине. Прогрев ее, Антуан тронулся и они поехали в центр Лиона. На ходу он рассказывал о тех местах и достопримечательностях, где они проезжали и о тех, что им предстоит увидеть. Он старался охватить как можно больше мест. Они выходили из машины, чтобы пройтись по площади Белькур, где Екатерина увидела памятник, установленный Людовику XIV. Антуан показал ей несколько соборов, среди них Собор Сен—Жан, Старый Город, площадь Правительства, улица Мерсьер.
– А это, – говорил Антуан, показывая рукой через лобовое стекло, но не отрывая глаз от дороги, – Отель—Дьё, больница, где, кстати, – он сделал ударение на слове «кстати», – писал свой, наверное, самый знаменитый роман Франсуа Рабле – «Гаргантюа и Пантагрюэль».
Екатерина буквально припала лицом к боковому стеклу.
– Ну, что смогли, что успели, то охватили, – сказал Антуан, когда они выехали на шоссе, ведущее от Лиона к Парижу, примерно в одиннадцать часов.
– Хорошо. Спасибо тебе большое, – она потянулась к нему и поцеловала в щеку, – мне все очень понравилось, особенно в твоем исполнении.
Они еще немного обменялись впечатлениями, а потом Екатерина уснула в кресле автомобиля. Ремень безопасности ей совершенно не мешал. Плохой сон ночью, большое количество впечатлений от Лиона и много информации об этом городе с утра, а также начавшаяся однообразная дорога – все это повлияло на то, что ее глаза начали слипаться, а затем и вовсе закрылись. А Антуан вел машине вперед под сопение своей спутницы.
Екатерина проснулась от легких толчков в плечо и слов «Катрин, Катрин». Она открыла глаза, протерла их пальцами и увидела, что они стоят на заправке. За несколько секунд она смогла прийти в себя, но голова, по прежнему, была «тяжелая».
– Да, что, милый? – спросила она, прикрывая рукой зевок.
– Нам еще ехать часа два. Ты поесть или в туалет не хочешь?
Екатерина чуть подумала, прислушалась к своему организму и ответила:
– Да, пожалуй в туалет я схожу. Ты уже заправился? – машина стояла чуть в стороне, на парковочном месте.
– Давай, иди. Я подожду здесь.
Екатерина открыла дверь и вышла. На улице было тепло и дул приятный прохладный и не сильный ветер. Она зашла в здание и пошла туда, где были написаны буквы «WC». После того, как вышла, она посмотрела на прилавки и взяла бутылку минеральной воды, заплатила и вышла на улицу, направляясь обратно к «Peugeot».
– Едем дальше? – спросил Антуан с улыбкой, после того, как Екатерина села в машину.
– Поехали, – ответила она, открывая стеклянную бутылку минеральной воды.
Екатерина немного взбодрилась и спать ей уже практически не хотелось. Однако и с Антуаном они разговаривали мало. Шоссе было пустым в такое время, и по подсчетам Екатерины, они должны быть в в столице Франции у гостиницы между шестнадцатью и семнадцатью часами. Она планировала принять душ, переодеться и после этого уже поехать на встречу.
Когда они подъехали к гостинице на часах у Екатерины стрелки показывали 4.31. До встречи у нее оставалось чуть меньше полутора часов. Погода в Париже не отличалась от Лионской, только температура, по ощущениям, была чуть выше, чем в городе на берегу Роны. Перед тем, как выйти из машины, Екатерина и Антуан поцеловались.
– Вечером встретимся? – спросил Антуан после поцелуя, – можем в ресторан сходить, приглашаю.
– Ну давай, – она не ожидала такого предложения, – только, – она сделала небольшую паузу, – давай, подъезжай к восьми часам. Тебе нормально?
– Да, хорошо. Буду ждать здесь, на той же машине, – он посмеялся.
– Хорошо, – она открыла дверь, – до вечера, – после этих слов она вышла из машины.
– Пока, – сказал Антуан Екатерине с улыбкой перед тем, как она закрыла дверь.
Подойдя ко входу в гостиницу, она обернулась и посмотрела на «Peugeot», в котором сидел Антуан. Он был с мундштуком, в который уже была вставлена сигарета, в зубах. Он махнул ей рукой, а она губами будто поцеловала его.
Екатерина помылась, надела свой вчерашний строгий наряд и направилась на встречу. Без пяти минут до назначенного срока она уже ждала Мари Конти.
«Только сейчас до меня дошло, что она тоже Мари. Только, надеюсь, что с этой Мари я после сегодняшнего вечера больше не встречусь. О, а вот и она».
– Добрый вечер, Катрин, – на ходу приветствовала ее Мари.
– Добрый, – ответила она, когда Мари к ней подошла, – ну что, все согласовали?
– Да, никаких проблем нет, – она протянула бумаги из своих рук Екатерине, – держите, это все ваше. Вот штампы и подписи, – она указала пальцем с накладным ногтем на закорючку, которая представляла собой подпись и штамп организации.
– Ну значит все? Теперь сотрудничаем?
– Да. Могу вас поздравить, – они пожали друг другу руки.
– Спасибо вам. Как теперь? Вы свяжитесь еще по телефону с нашей компанией?
– Мы уже связались с руководителями. Все наладили, вам осталось только привести им эти документы как подтверждение сделки. Еще раз спасибо вам.
– Хорошо. Спасибо и вам. Всего доброго тогда?
– Всего доброго, Катрин.
Они вновь пожали руки друг другу и Мари пошла обратно в здание, а Екатерина села, внимательно просмотрела все документы, а затем вышла и пошла обратно к гостинице.
«Надо позвонить Саше как приду в гостиницу».
Пока шла обратна, она думала как лучше построить разговор с братом.
В девятнадцать часов десять минут Екатерина зашла в гостиницу и подошла к стойке информации.
– Добрый вечер. Не подскажите, сколько будет стоить звонок в Москву?
Сотрудница посмотрела журнал и через полминуты ответила, назвала сумму франков за минуту.
– Спасибо. Звонить можно прямо сейчас?
– Да, пожалуйста, – она указала на телефон, который стоял на стеклянном столике в углу, а рядом стояли два кресла.
Екатерина подошла к столику, села в кресло и набрала номер телефона родителей. Через несколько гудков ей ответил знакомый с детства женский голос:
– Алло.
– Алло, – почти проглотила слово Екатерина, – привет, мама, – ей было в наслаждение снова поговорить на родном языке, хотя с матерью она могла говорить и по французски, как и с братом, но он говорил заметно хуже.
Безынтересное «алло» на другом конце сменилось искренней радостью.
– Привет, Катюша. Ну как ты там?
– Все хорошо, мама. Вот завтра домой поеду. Как вы то там?
– Знаем, что поедешь. Мы тоже хорошо.
– Слушай, а Саша сейчас дома?
– Да. Позвать?
– Да.
Екатерина слышала, как мама позвала: «Саш!», потом голос брата, который приближался: «Я тебе говорю, пап, что это в этом матче они победят», и сквозь смех он спросил: «Кто?», «Катя» – ответила мама. Когда она передала трубку сыну, из комнаты крикнул отец: «Еще посмотрим!», и они оба, отец и брат, засмеялись.
– Не спорь, бать! – уже в трубку сказал он, а уже потом обратился к сестре, поздоровавшись с ней улыбающимся голосом, – да, привет, Катюха.
– Привет, Саш, – через секунду она спросила, – ну что, встречаешь меня через два дня?
– Конечно, буду ждать на перроне, а так на машине буду. Как мы с тобой и договаривались. Ну а ты то как там, в своей командировке?
– Да все хорошо. Даже отлично. Саш, я хотела сказать тебе, – она сделала паузу, – я приеду из Парижа…не одна.
– Та—а—ак. С подругой или коллегой? Может с партнером по переговорам?
– Нет, Саша. Это не связано с работой.
– Что, решила вспомнить Бельгию? – не зло, а больше с грустью сказал брат.
– Тут другое…
– Да что может быть другое!? – он перебил ее, – в общем, – он сказал уже спокойнее, – встречу, как мы и договаривались, а там уже будем смотреть, – он говорил это безразлично, Екатерина чувствовала, что он себя сдерживает, – хорошего тебе пути. До встречи, – он положил трубку.
