Александр Шельфский
Поезд жизни на колее судьбы
– Ты – прелесть, – и слезы полились у нее из глаз.
Она прижалась к Антуану, он ее обнял и так они просидели несколько минут.
– Ты пожертвовал своей карьерой в Париже ради меня? – спросила она, когда чуть успокоилась.
– Ну, – он немного замялся, – да. Ради тебя. Но мне все равно нужно будет слетать обратно, забрать все вещи нужные первое время, уладить вопросы, которые остались, получить деньги. А потом уже ехать в Санкт-Петербург, там начать усердно репетировать и вливаться в оркестр, когда все выйдут с каникул. Выступления в июле пойдут, со второй половины. Хорошо, что репертуар схож, легче будет, но все равно придется стараться.
– А что с жильем в Петербурге? Ты думал об этом?
– На первое время предоставят квартиру однокомнатную. Платить за нее самому. А дальше…посмотрим как будет.
– Я тоже поговорю, чтобы меня перевели в наше петербургское отделение. Ты когда поедешь туда?
– В Санкт-Петербург? С неделю побуду в Париже, Лионе, а потом выдвинусь туда. Я еще решу и все тебе сообщу. Дата приезда у меня есть. Кстати, – он встал из-за стола и пошел в комнату, где лежали его вещи.
– Ты куда? – спросила ему вслед Екатерина, но он не ответил, а сказал уже тогда, как вернулся:
– Запиши сюда свой номер телефона, – попросил он, кладя на стол раскрытую записную книжку на букве К, – и время, когда ты бываешь дома, чтобы я точно мог тебя застать.
Екатерина написала карандашом, который он ей дал, свое имя, номер телефона, время (утренние часы и вечерние), когда она точно будет дома.
– Спасибо, – Антуан закрыл книжку и положил ее на край стола.
– Я то смогу жить с тобой в квартире?
– Да, конечно. Я узнавал про это.
– А как ты вообще с ними общался? Кто переводил и тому подобное? Попросил бы меня, было бы проще.
– Я хотел сделать тебе сюрприз, – Екатерина улыбнулась, улыбкой ответил Антуан, – но вообще да, было довольно сложно. Но я нашел переводчика, который и помог мне со всем. Он мне и рассказал о том, что можно попасть в Мариинский театр. В Большой я сунулся, но мне четко дали понять, что я там не нужен вовсе. А там мы договорились по телефону, мне сказали когда приехать, в этот день я должен все окончательно с ними решить и устроиться официально. Хорошо, что попало на межсезонье. Но вообще, это, конечно, опрометчивый шаг, если често. Но, чего не сделаешь…ради тебя, – он провел пальцами по ее волосам.
– Спасибо тебе. Теперь, значит, скорее всего переедем вместе в Петербург…,– – словно мысли вслух сказала Екатерина.
– Скоре всего. Вопрос почти решен.
– И сможем постоянно быть вместе.
– Сможем.
– Я люблю тебя, – сказала Екатерина, сама от себя не ожидая.
– И я тебя.
Они вновь обняли друг друга.
– Пойдем, я тебя отблагодарю.
Она взяла его за руку и повела за собой в спальню.
На следующий день они поехали вместе в аэропорт, чтобы купить билеты на самолет до Парижа Антуану. Вылетал он вечером вторника. Поэтому у них оставался еще день сегодня и часть завтрашнего дня. Тем более, что на сборы ему не нужно было тратить много времени.
После аэродрома они поехали в центр Москвы, чтобы прогуляться там, где они еще не были. Екатерина открывал Антуану новые места и казалось бы, что там, где сам он проходил не один раз, есть то, что он сам не заметил, не обратил внимания.
– Ну как тебе в Москве? – спросила Екатерина, когда они прогулочным шагом шли, держась за руки.
– Мне понравилось. Вот правда, я не зря провел время и провожу здесь время. У вас особый стиль архитектуры здесь и меня это привлекает. Постараюсь найти историю Москвы на французском, чтобы знать о вашем городе также, как знаю о своем, – «Да я сама столько не знаю о родном городе, сколько ты о своем. А тут еще он и о Москве будет знать больше моего». Самоиронично думала Екатерина – есть города, которые привлекают больше, есть, которые меньше. Москва для меня в этом плане как раз на уровне с Парижем, может даже привлекательнее. Выше Лиона никакой город для меня не будет, конечно. Но Москва….она знаешь, если попробовать ее охарактеризовать, она такая…величественная, даже где-то громоздкая. Так скажем, что такое ощущение, будто простому, обычному человеку может быть в ней не очень комфортно что ли. Она давит свои величием, мощью. Сила проходит буквально сквозь каждый дом и ты чувствуешь себя здесь…мне не передать это чувство. Величие с одной стороны и ничтожество с другой. Это потрясающе сочетание, – «А я себя здесь чувствую по обычному. Ну так бы, как он загнул, точно бы не сказала».
– Ты так говоришь, будто у нас здесь какая-та плохая энергетика, – смеясь сказала Екатерина.
– Нет, нет, нет, – быстро и с улыбкой произнес Антуан. А затем продолжил спокойно как говорил и раньше, – любой крупный город, а тем более столица, обладает силой притяжения. Посмотри вокруг. В столице ты всегда найдешь абсолютно разные слои населения. Сюда тянутся все. Это и хорошо, и плохо одновременно. Ведь не всегда сюда едут хорошие, порядочные, воспитанные люди. Я бы даже сказал, что едет в столицу меньшинство такого типа. А больше едут те, кто в какой-то мечте о крупном городе хочет, скажем так, выбиться в люди.
– Ну, то есть те, кто хочет, как выражаются у нас «из грязи в князи»? Ты это хочешь сказать?
– Смотря кто выходит из этой грязи и с какими намерениями. Вот, что я хочу сказать. Центры притягивают как умы, так и тех, кто просто едет в надежде зацепиться за возможность. Не мне судить плохо это или нет. Но я говорю о том, что вижу и знаю. Поэтому я и не особо люблю столицы. Суета, шум, беготня. Сосредоточение средств, инвестиций, государственной власти. Мне бы где потише.
– Ну вот в Петербурге и будет тише, спокойнее.
– Это хорошо. А вот архитектура здесь и вправду самобытная, интересная. Посмотрим, что будет в Санкт-Петербурге.
– Уж там точно будет что смотреть и чем любоваться.
– Вот и будем ходить, смотреть и любоваться.
– Будем.
Они продолжили прогулку, то замедляясь, то ускоряясь. На светофорах они стояли и смотрели в глаза друг другу, а порой и целовались. Они не могли, да и не хотели скрывать своих чувств.
Вернулись домой они вечером. Во время ужина Екатерины завязала разговор, который хотела провести еще раньше.
– Антуан, – начала она нерешительно, теребя в руках салфетку, – я хочу с тобой кое-что обсудить.
– Да, конечно, милая, – ответил он, дожевывая, – что ты хочешь обсудить?
– По поводу детей, – также нерешительно продолжала она.
– Давай, – он ничуть не смутился, – давай это обсудим, – он откинулся на спинку стула.
– После поезда…скажи, ты там специально не предохранялся? – она подняла с салфетки глаза на него, но ее пальцы продолжали перебирать узоры.
– Мы же уже говорили об этом в поезде.
– Да, я помню. Но сейчас, после того времени…что ты скажешь?
– Что и в прошлый раз. Я…
– Ты хочешь ребенка!? – перебели она Антуана, буквально выкрикнув вопрос.
Он сделал небольшую паузу перед ответом, смотря ей прямо в глаза. Потом наклонился ближе и сказал уверенным голос:
– Хочу, – а затем добавил, – и он будет у нас.
– Мой дорогой, – сказала она и буквально с места кинулась ему на шею.
Приняв каждый душ, они занялись любовью в последний раз перед длительным расставанием. Уснули они вдвоем только в начале третьего ночи. Это время, позднего вечера и начала ночи, было наполнено страстью, любовью, чувствами, экстазом. Каждая минута, как казалось ей, одновременно длилась час и мгновение. Ее волосы были раскинуть по всей подушке. На ее губах была улыбка от наслаждения. Ее глаза излучали радость.
«Будто уезжает не он, а я».
Она практически не думала, она не могла и не хотела сосредотачиваться на этом сейчас. Она только гладила голову и сжимала волосы Антуана, когда он доставлял ей удовольствие, спустившись вниз. А потом они слились воедино. Делая все новый и новый подход, тратя все больше и больше сил, получая огромное наслаждение каждый раз, когда их тела, накалившись до температурного предела обмякают и трясутся в судорогах. Все нервы были напряжены и каждое касание отдавалось новой волной возбуждения. Их прощание было таким, будто завтра для обоих последний день. Будто завтра они расстанутся и больше никогда не встретятся. Будто Земли уже завтра не будет. Но их не заботит завтра, их не заботят проблемы, их не заботит мысли. Сейчас их забота состоит в доставление удовольствия друг другу. И это удовольствие получает каждый из них.
Екатерина уже сама просила Антуана не предохраняться и доводить процесс до естественного, природного исхода. И он не противился ей. Она хочет иметь ребенка от этого мужчины. Хочет быть с ним всегда. Хочет создать с ним семью. Хочет подарить родителям внука или внучку, а брату – племянника или племянницу. Хочет быть счастливой.
Проснулась Екатерина в начале одиннадцатого. Антуан лежал с ней рядом и сопел, время от времени всхрапывая. Она легла с бока на спину.
«Как же я прекрасно себя чувствую. И погода, судя по всему, (она посмотрела в окно, откуда в комнату попадали лучи солнца, а облаков на небе не было видно) хорошая. Ка-а-айф (она потянулась, чуть приподняв таз). И на работу только завтра. Надо будет поговорить о переводе, думаю, что все выйдет. Проблем быть не должно. И будем мы жить вместе в Питере. Постоянно рядом. Саша, если что, сможет помочь. Да уже нужно будет подумать о свадьбе…конечно, через некоторое время, ясно, что не сейчас. Но через пару месяцев (она втянула губы) уже можно будет. Но это все в будущем, а сейчас мне просто очень хорошо. И хочу, чтобы так мне было как можно дольше. Вот что значит много чувств…я вся была выжата вчера физически, хоть и наслаждалась всем, а сегодня мне так хорошо, так классно. Ты даришь мне радость (она легонько хлопнула Антуана два раза по ягодицам сквозь простынь) дорогой. А вообще интересно (она провела ладонями по щекам, а потом скрестила руки на груди) как все у нас сложиться. Какими мы будем через…ну хотя бы несколько лет? Что с нами произойдет? Саша бы сейчас за такие мысли бы пожурил меня. «Никогда не делай далеко идущих выводов и планов. Они все равно не сбудутся, а самой тебе будет только хуже после этого» – Так он мне говорил как-то несколько раз, когда я начинала воображать при нем, при родителях. А я хочу верить и думать о будущем! Думать, что все у нас с Антуаном будет отлично! И это сбудется!»
Так она лежала и думала, воображала о будущем, мечтая, чтобы мысли стали явью. Но и слова брата постоянно крутились в ее голове. Однако, о них она не хотела думать совершенно.
Размышления Екатерины прервал просыпающейся Антуан.
– Доброе утро, – она легла ему на грудь сразу же после того, как он перевернулся.
– Доброе утро, – сказал он протирая глаза и пытаясь до конца проснуться.
– Как ты спал? – не унималась Екатерина. Она сейчас была похожа на ребенка, который прибегает к еще не проснувшимся родителям и начинает их пихать, кричать, смеяться. В общем, делать все, чтобы они перестали спать, проснулись, и были с ним.
– Прекрасно, – с чуть кривоватой, еще спросонья, улыбкой ответил ей Антуан.
– И я, – она потянулась к нему поцеловаться. После кроткого поцелуя она продолжила, – что будешь на завтрак?
– А что ты можешь предложить? – он обнял ее, но смотрел только одним глазом. Второй до сих пор «просыпался».
– Кашу овсяную будешь? Я сейчас сделаю.
– Давай, с удовольствием, – он ответил, гладя ее по плечу.
– Тогда я пойду, – она снова чмокнула его, потом руками потискала под ребрами, что у обоих вызвало веселье и смех, встала с кровати, надела на тело висевший на стуле халат, и пошла на кухню.
Антуан закрыл глаза, сложил руки на груди и продолжил кимарить.
Позавтракав, они пошли на улицу прогуляться по району. Само настроение было уже предотъездным. Каждый держал в голове, что сегодня не простой день и закончится он не так, как несколько предыдущих. Поэтому не очень комфортно гулять в таком настроении и отдыхать.
Сейчас они вдвоем под руку шли по улицы. Солнце освещало все вокруг, лишь изредка загораживали его маленькие облака. Они мало общались, больше молчали и каждый думал о своем. А, возможно, думали они об одном и том же. В таком состоянии мыли путаются и вроде бы ты думаешь о чем-то, но если действительно задуматься, то понимаешь, что ты просто опустошен. Думаешь как может состояться этот переломный момент – отъезд или проводы, чтобы стало легче. А так, люди как будто вместе, но одновременно они порознь.
Самолет у Антуана был на восемнадцать тридцать. Поэтому сейчас, в четырнадцать тридцать, он собирал вещи, пока Екатерина готовила обед.
За обедом, среди общей беседы, они решили, что возьмут такси до аэропорта. Поэтому, Екатерина сразу, еще не доев, набрала номер телефона и заказала машину на шестнадцать часов. Специально на такое время, потому что лучше приехать раньше и подождать, нежели нестись сломя голову и нервничать, а то и вовсе опоздать, чтобы самолет улетел без тебя.
Обедать они закончили около половины четвертого. До приезда такси оставалось всего лишь тридцать минут. А до вылета самолета три часа. Они сели рядом на диване и обняли друг друга.
– Скоро улетаешь, – сказала Екатерина, не смотря на него, а вперед.
– Но ведь и вернусь довольно скоро, – с грустной улыбкой ответил Антуан, – и уже надолго.
– Это да, но я так не хочу с тобой расставаться…не хочу отпускать тебя, – она сжала кисть его руки и повернула голову к нему.
– Милая, мы расстаемся ненадолго. Я скоро снова буду с тобой. Не грусти и не переживай. Я скоро уже вернусь.
– Я вот все думаю…о нашей встречи. Как же так произошло, столько случайностей, столько, – ей было трудно подобрать слова, – столько всего встало в один ряд и мы встретили.
«С одним рядом я, конечно, загнула что-то».
– Как мы говорили раньше, – Антуан прижал ее ближе к себе, – это судьба. Не просто случайность, не просто стечение обстоятельств, – «вот, точно, «стечение обстоятельств», забыла сейчас это выражение. Один, елки-палки, ряд…» – а именно судьба. Ведь, если бы я был занят, то тебя подвозил бы кое-кто другой, и не факт, что он бы тебе понравился.
– Согласна. Но, если бы вместо меня отправили другую сотрудницу, то, как мне кажется, вряд ли бы ты предлагал ей билеты на футбол…, – она вспомнила одну из коллег по работе, которая тоже претендовала на это поездку. Она настолько ее не любила, что в мыслях или с близкими людьми говорила о ней только два слова – отвратная женщина, – уж поверь мне.
– Верю, – улыбнулся он ей, а она в ответ улыбнулась ему, – а может все было бы не так. Мало ли того, что происходит в жизни, влияет на нашу судьбу? Так, если задуматься, то и смерть моего отца, – он облизнул верхнюю губу, – тоже влияет на нашу встречу. Может быть, все было бы не так, будь он сейчас жив. Кто знает.
– Да, ответа не знает никто, – загадочной интонацией сказала Екатерина.
– Только Господь, – вставил Антуан.
– Если он есть, – поправила Екатерина.
– А ты сомневаешься? – с добрым вызовом в голосе спросил он.
– Давай сейчас не об этом. И давай без споров, – она прижалась к нему и положила голову на грудь.
– Конечно, милая, – он стал гладить ее по голове.
Они просидели так немного. Потом Антуан посмотрел на часы.
– Нужно одеваться уже. Уже пятьдесят минут.
– Да-а, – с грустью в голосе ответила Екатерина.
Они встали и стали собираться. Екатерина сняла халат, чуть прыснулась духами, надела лифчик, а сверху – летнее платье. Антуан быстро оделся в ту же одежду, в которой приехал в Москву.
Без трех минут шестнадцати Екатерина повернула ключ в дверном замке, несколько раз дернула дверь, чтобы проверить закрыта ли она, а затем они вдвоем, Антуан нес свою сумку, а у Екатерины была только небольшая сумочка, где лежали ключи, документы, кошелек, и всякая мелочь, пошли из парадной на улицу.
Только они закрыли за собой дверь в парадную, как подъехала машина. Водитель, лет сорока – сорока пять, не заглушая мотор, вышел, подошел к ним, чтобы взять сумку и положить ее в багажник, а Екатерина и Антуан в это время садились в автомобиль. Водитель тем временем уже захлопнул багажник, вернулся в машину, уточнил место куда ему ехать, а затем тронулся с места.
В машине они практически не общались, а ехали вдвоем на заднем сиденьи, держась за руки и порой смотря в глаза друг другу. Машина двигалась плавно, размеренно в потоке других автомобилей. До аэропорта они добрались примерно за тридцать пять минут. Екатерина расплатилась по счетчику и они вдвоем вышли из машины на улицу и практически сразу зашли в здание аэропорта. Когда они сели в зоне ожидания рейсов, часы на руке Екатерины показывали ровно семнадцать часов.
Они сели среди нескольких десятков таких же пассажиров, провожавших. Кто-то улетал отдыхать, кто-то работать, кто-то к любовникам и любовницам или наоборот обратно к семье, а кто-то улетал навсегда, прощаясь с этим городом, который никогда больше не увидит.
«Когда не хочешь отпускать человека, то до последней минуты хочешь, чтобы он не улетал. Хочешь, чтобы самолет не выехал на полосу, чтобы его шасси не оторвались от земли, чтобы тот, с кем ты хочешь быть побыл с тобой хотя бы лишнюю минуту. Это с одной стороны. А с другой – лучше быстрее расстаться и быстрее, чтобы он улетел. Тяжелее всего переносить это ожидание. Это как со смертью, что ее ожидании хуже ее самой. Так и здесь – ожидание отъезда хуже самого отъезда. Ты видишь человека, его эмоции, испытываешь чувства к нему. И ты не хочешь, чтобы он тебя покидал, но одновременно с тем хочешь, чтобы он уехала как можно скорее. Дрянное это чувство. Но это у меня так, у других, возможно, иначе. Но ждать…нет, это самое для меня трудное».
В семнадцать тридцать объявили посадку на самолет. Антуан взял сумку и они вдвоем с Екатериной пошли к месту регистрации. Оно, как и положено, огорожено и туда допускаются только пассажиры. Провожающие прощаются раньше. Вот и Екатерина с Антуаном встали чуть в стороне от прохода. Антуан поставил сумку на пол и обнял ее. Она прижалась к нему и скрестила ладони за его спиной между лопаток. Они молчали и просто стояли, обнявшись.
– Я скоро уже вернусь, милая, – прервал молчание Антуан, – недолго мы с тобой будем порознь.
– Я понимаю, – не отрывая лица от его груди сказала она.
– Уже через неделю будем вдвоем в Санкт-Петербурге. Обещаю.
– Хорошо, – она подняла на него глаза.
Они кротко поцеловались.
– Мне пора уже.
– Хорошо, – она отпустила плавно, скользя по одежде, свои руки. После этого он разжал свои.
– До встречи. И жди звонка, – он улыбнулся.
– Уже жду, – она улыбнулась в ответ, – пока.
– Пока.
Он пошел к регистрации на рейс, потом сдал свой багаж и скрылся от глаз Екатерины так больше и не обернувшись.
Она дождалась вылета самолета, а затем не торопясь поехала домой.
Дома она разделась и сразу пошла в душ, где провела длительное время под теплыми струями воды, которые капали с ее лица вперемешку с каплями слез. После того как вышла и надела халат, она сделала себе чай, выпила его без бутербродов или сладостей. Улыбнулась, посмотрев на вечернее небо из окна кухни, а затем пошла в спальню.
Там она сбросила с себя халат, повесила его на спинку стула, и без какой ибо одежды легла под одеяло. Блаженная улыбка была на ее лице, ведь теперь у нее новый стимул – ждать их встречу в Петербурге с Антуаном. Ведь до этого всего неделя.
Через минуту она уже видела первый сон.
Следующие несколько дней пролетели для нее очень быстро. Она работала «с головой», одновременно решая вопрос и оформляя документы для перевода. Выходные она провела бездельно, только гуляя, отдыхая и совсем немного убираясь в квартире. Но в один из вечеров она наконец-то услышала телефонный звонок, который так ждала. Это был вечер вторника.
Она сняла телефонную трубку:
– Алло?, – она поправила волосы, которые спадали ей на глаза, и завела их за ухо.
– Привет, Катрин, – услышала она в ответ спокойную, нежную французскую речь и в момент обрадовалась.
– Привет, Антуан! – она не могла спокойно сидеть у телефона, поэтому резко встала и начала на месте перебирать ногами.
– Как ты там?
– Да все хорошо. Вот сейчас оформляю документы на перевод. Со следующего понедельника выхожу на работу уже в Петербурге. А заканчиваю здесь в пятницу, так что могу в тот же вечер ехать на ночном поезде в Петербург, чтобы в субботу утром быть там, – эмоции переполняли ее и она говорила очень быстро, – хочу как можно скорее увидеть тебя.
– Отлично, что у тебя получилось с переводом. Сам я приезжаю в четверг. На этой недели. Так что буду ждать тебя.
Екатерина сразу погрустнела от того, что не сможет встретить сама Антуана.
– Жаль, что я еще не приеду к этому моменту, – она сделала паузу, а потом продолжила, – слушай, а давай я попрошу брата тебя встретить, – Антуан начал протестовать, но Екатерина повысила голос и продолжала. Антуан перестал пытаться ее прервать, – не противься. Он отвезет тебя туда, где находится квартира, все покажет, расскажет как добираться.
– Да я сам все посмотрю. Не напрягай брата, – воспользовался паузой Екатерины Антуан.
– Поверь, лучше он тебе расскажет, покажет. Ты сделаешь записи или отметишь для себя как куда идти. Я поговорю с братом. Хорошо? – больше для проформы спросила она.
– Хорошо, – Антуан понимал, что спорить бессмысленно, что она все равно поговорит с братом.
– Ну а ты то сам как там? – перевела она тему.
– Я ничего…, – немного грустно начал он, – конечно, разговор был тяжеловатый о переводе, но…мы смогли договориться.
– Как дома? Как мама?
– Да все прекрасно в этом плане. Я как раз сейчас сейчас в Лионе. Так что, все в порядке.
– У тебя рейс то какой и время вылета и прилета?
– А, сейчас посмотрю. подожди секунду, – она слышала, как Антуан положил трубку рядом и пошел от телефона. Через несколько секунд он вернулся, – я из Лиона полечу. Так, прилетаю я в семь двадцать пять, утром, – Екатерина записала это на бумажке карандашом. Затем она написала номер рейса и время вылета.
– Все, поняла. Я поговорю с братом. Если что, его зовут Александр.
– Да я помню, – он улыбнулся, улыбнулась и Екатерина.
– Что расскажешь еще хорошего? – она крутила провод телефонной трубки.
– Да в общем-то больше ничего такого нет. Никаких происшествий нет! – он посмеялся.
– Это само главное, – после секундной паузы она продолжила, – в общем, с братом я поговорю, если что, – она сделала ударение на «если что», – если он не сможет встретить, тогда я позвоню тебе, хорошо? Ты дашь мне свой номер?
Антуан продиктовал лионский номер, а затем, на всякий случай, и парижский.
– Хорошо, – сказала Екатерина после того, как положила карандаш на листок бумаги, – если что – звоню, но, надеюсь, что это не понадобиться.
– Хорошо, звони, никаких проблем.
– Ладно, тогда, до довольно скорой встречи, – сказала она и закусила губу зубами так, что, если бы Антуан стоял рядом с ней, они неминуемо отправились бы в спальню.
– Да, скоро встретимся снова. Очень жду этого, – Екатерина представила как в момент, когда он это говорит, он улыбается.
– И я этого очень жду, – она теребила провод.
– Пока, милая.
– Пока.
После того, как услышала гудки, она сама положила трубку.
Для нее вечер «был сделан» этим звонком Антуана. Улыбка не сходила с ее лица чем бы она не занималась. Если бы кто-то сейчас ее увидел, то подумал бы, что девушка дурочка и у нее все не в порядке с головой. Но она была одна, да и если бы кто-то что-то о ней сейчас думал, ей все равно было бы на это наплевать. И сама она не думала о разговоре с братом, который завтра ей предстоит. Она просто искренне радовалось. Радовалась так, как радуется новой игрушке, которую давно хотел, ребенок. Или как тренер, чья команда выиграла кубок в тяжелой борьбе. Такая радость не покупается, не играется, не выставляется на показ при всех.
Спать она легла тоже с улыбкой. Эмоции ее переполняли и, как всегда бывает в таких случаях, уснуть было трудно. Но сон все же берет свое и глаза ее начинали слипаться. И только когда они сомкнулись, а организм погрузился в сон, улыбка сошла с ее губ, уступив мест расслаблению и отдыху.
Екатерина проснулась утром в хорошем настроении. Александру она решила позвонить вечером, после работы, чтобы уже спокойно поговорить и все обсудить.
Она сходила в душ, а затем легко позавтракала. После, Екатерина начала собираться на работу. Юбка, блузка, чулки черного цвета, туфли и сумка в руках – так она выглядела, когда закрывала дверь в квартиру.
Солнце на улице светило ярко, а тепло, шедшее от него, было по-настоящему летнее.
«Позвонить Саше нужно будет вечером, обсудить все и все решить. Думаю, он не будет на что-то нервничать, злиться. Все же Антуан б…».
– Извините, – прервал ее размышления мужской голос за спиной, – вы сейчас будете выходить?
– Да, – ответил Екатерина и в этот момент поезд выехал к платформе той станции, которая и нужна была ей.
Она шла по переходам подземки среди множества людей, желая как можно быстрее подняться наверх, выйти на улицу в город.
На улице солнце уже все больше закрывалось облаками и поднялся, пока еще не сильный, ветер. От метро до места работы ей было идти чуть больше десяти минут в спокойном темпе не быстрым шагом.
«Скоро привыкать к новому коллективу, к новому месту в Питере. Новые люди, знакомства…Здесь то я уже все знаю, все известно, отношения настроены. С кем-то ближе, до дружественных, а с кем-то только рабочие, да и то натянутые. А там снова – разбираться в людях, кто есть кто, делать определенные выводы, и, конечно же, обязательно ошибаться, хотя бы одна, но будет ошибка. Ведь не всегда, да наоборот, довольно часто, бывает так, что люди, которые при первой встрече, в первый раз показались хорошими, интеллигентными и приличными оказываются таким…дерьмом и контрацептивами, что тошно. А бывает и наоборот, что те, кто показался сначала так себе или оставил не очень хорошее впечатление после первой встречи оказываются впоследствии друзьями, а то и лучшими друзьями. Поэтому… поэтому, главное не делать поспешных выводом. Не всегда отличники, люди с высшим образованием порядочнее и честнее, чем те, кто получил среднее и техническое образование. Довольно часто все бывает иначе… Везде есть как прямые, так и обратные ситуации. Так что, не зря придумана фраза и говориться, что встречают по одежке, это действительно практически всегда так, а провожают…всем известно по чему. Человека нужно оценивать по поступкам, по мыслям, по действиям, а не по деньгам, цене его одежды, образованию и прочему. А лучше всего, когда в человеке присутствует все! Красота, ум, порядочность, средства. Как в моем Антуане…»
Она открыла входную дверь и зашла в здание, в котором работала.
«Знакомые до боли лица, рабочий день, который не предвещает ничего экстраординарного или серьезного разнообразия. Рутина и одинаковые разговоры. И завтра будет все точно также и вчера было также. Да и в любой другой день будет также! Да, что-то особенное есть всегда, какие-то эпизоды, которые не повторяются, но они забываются, они одноразовые в отличии от всей этой работы».
Она шла до своего рабочего места, здороваясь с теми, кто уже пришел и был там, и думала, ведя свой внутренний диалог или монолог. Думала не переставая.
Подойдя к столу, она положила сумку на него, а после села. Из сумки она достала все, что нужно было ей для работы, включая документы о переводе в Санкт-Петербургское отделение, которые сегодня должны были уже подписать и оформить окончательный перевод со следующей недели.
Сумку она убрала в выдвижной ящик стола, до конца рабочего дня она ей, скорее всего, не понадобиться. Сама пододвинулась и села ближе к столу. Рабочий день для нее начался.
Екатерина вышла на улицу после окончания рабочего дня в восемнадцать часов и пять минут. Теперь уже официально, она с понедельника числится и будет работать в Санкт-Петербурге. Настроение у нее было приподнятое, хоть она и устала за сегодняшний день. Сейчас ее главной целью на сегодня было как можно быстрее оказаться дома, поужинать, а затем отдыхать.
«А, еще же нужно будет Саше позвонить, поговорить с ним…совсем об этом забыла».
Метро, как и любой другой общественный транспорт в час-пик, настроения не прибавляет. Действительно, толпы людей, которым, как кажется, нет конца и края не могут поднимать настроение. Полные людей переход сменяющиеся полными людей вагонами составов и наоборот, вагоны сменяются переходами. Духота, обязательно от кого-то воняет потом, а от кого-то духами, которым, такое ощущения, человек не знает меры, выливая на себя не несколько капель, а целый флакон.
«Обязательно, вот обязательно должен быть человек в плотно набитом вагоне, который не снимает свой чертов рюкзак! (она намеренно чуть пихнула рюкзак, чтобы протиснуться). Люди, люди, толпы. Вот ехать в метро после работы, конечно…(она протискивалась дальше) жесть».
Наконец, поезд подъехал к станции, довольно плавно став останавливаться, хотя кто-то не удержал равновесия и чуть не упал вместе с другим пассажиром. Поезд остановился и открылись долгожданные раздвижные двери вагона. Екатерина вышла из вагона, а уже через несколько минут после этого смогла вдохнуть свежий уличный воздух, а не запах пота, парфюма и всего остального в душном, закрытом пространстве.
Она пошла в спокойном темпе до дома. Спина ее чуть вспотела пока она ехала в метро, и сейчас, сквозь блузку была видна застежка сзади и бретельки белого лифчика. Она чуть отдернула прилипшую к спине блузку и почувствовала влагу на пояснице, да и на всей спине. Ей казалось, что капли пота так и скатываются вниз, вызывая не самое приятное ощущение. Хвост ее волос раскачивался, а каблуки туфель стучали по асфальту при каждом шаге. По улице, вдоль которой она шла, проезжали редкие автомобили.
Она подошла к своему дому, зашла в парадную, поднялась по лестнице, и вот уже стояла перед дверью в свою квартиру.
«Наконец-то я дома (она вставила ключ в замочную скважину и сделала два оборота против часовой стрелки). Дом, милый дом (она открыла дверь, зашла в квартиру и закрыла ее за собой)».
Положив сумку на тумбу, она сняла туфли, надела домашние тапки и пошла в комнату снимать одежду. Сняв блузку, она расправила и положила ее на кровать, чтобы та подсохла со спины. Юбку она сняла, повесила на вешалку, а затем убрала ее в шкаф. Чулки она повесила на спинку стула. В белье она пошла в ванную мыть руки. Она смотрела на себя в зеркало пока мылила руки. Ее грудь в белом бюстгальтере дрожала и раскачивалась от движений рук. Потом это продолжалось и когда она смывала мыло с рук круговыми движениями кистей и ладоней.
Помыв руки в ванной комнате и сходив в туалет, она пошла обратно в спальню, снимая на ходу бюстгальтер. Сняв, она бросила его на кровать рядом с блузкой. Пока она брала халат, ее грудь плавно раскачивалась и если бы в этот момент с ней в комнате был мужчина, вряд ли бы он удержался после такого зрелища. Она надела халат, завязала кушак и, шаркая тапками по полу, потому что ноги ей сейчас поднимать высоко было лень, направилась на кухню, готовить себе ужин. На часах было начало восьмого вечера.
