Александр Шельфский
Поезд жизни на колее судьбы
– Да, у меня сейчас знакомые, которые тоже служили, а сейчас на пенсии, рассказывают, что, что-что, плохо жить им сейчас. Работают. И жены работают. Что говорить, все не очень сейчас живут. Ну кроме «новых русских», – он зло усмехнулся.
– Да, да, да, – с горечью проговорил медленно Александр.
– Ладно, главное, что живем пока.
– Это да, но вот как будем жить дальше. Это вопрос. Мы хоть пожили в стране с порядками, стабильностью. Да, со своими перегибами, но для людей там было много. А что останется детям? Ну от родителей они будут знать что правильно, что плохо. Им покажут нормальные фильмы, воспитают их. Но не у всех будет так.
– А у вас есть дети? Извините, это не мое дело, наверное, – но вопрос был уже задан, а его не стереть, не удалить из разговора было невозможно.
– Нет. У нас с женой нет детей, – он опустил голову и подумал, что как бы они с Елизаветой воспитывали бы своего ребенка.
– Извините, – с искреннем сочувствием сказал Яков.
– Да ничего страшного нет, – Александр улыбнулся и поднял голову.
– У меня тоже нет, – он пытался, видимо, загладить свой вопрос, рассказав про себя. Хоть Александр, правда, на него не обижался и ничего такого плохого в этом не видел, – Челябинск-40 помните?
– Где катастрофа была в пятьдесят седьмом?
– Да. Родители мои там работали. Ну, в общем, после той катастрофы я потерял отца через год от рака, мать, когда я уже учился в институте…у нее тоже обнаружили рак. Ту же форму, что и у отца. Она умерла через полгода после обнаружения. На меня авария повлияла по другому. Каким бы романтичным и милым я не был…девушек я больше не интересую.
«Вот теперь ясно, почему у него никого нет».
Александр промолчал. Нечего было ответить. Он помнил рассказы отца о той катастрофе. Ему об этом рассказывал старший брат.
«Дядю Мишу тогда, как военного врача, отправили туда, в Челябинск-40, на устранение последствий и помощь гражданам. Устранил. Так, что вернулся импотентом. Да и умер он достаточно рано – в пятьдесят один год. Может, конечно, это и не связано, но сомневаюсь. А вот Яша что-то личным слишком делиться со мной».
– Вы же, получается тогда еще пацаном были, верно?
– Мне было четырнадцать тогда. Но поверьте, такое…оставляет память на всю жизнь.
– Верю, – сказал Александр немного приглушенным голосом.
Дальше они снова ехали молча.
«Яков, видимо, понял, что сказанул лишнего немного. Да и я тоже. Хотя…это все жизнь, не такие и личные вещи говорил я. Нет детей и нет, мало ли, просто, может, не хотим. А вот он…»
Через несколько минут Яков подвез Александра прямо к парадной.
– Спасибо, что подвезли, – сказала Александр, когда они пожимали друг другу руки.
– Да не за что.
Александр уже чуть приоткрыл дверь, как голос Яков остановил его.
– Александр, – пассажир сразу повернул к нему голову, а дверь закрыл, – вы не против, если этот разговор останется между нами?
– Конечно. У меня и в мыслях не было. Чтобы кому-то рассказывать такое. Никогда. Бля буду, – добавил Александр и улыбнулся.
– Спасибо, – Яков улыбнулся горькой улыбкой, – всего доброго.
– И вам, – он открыл дверь и вышел из машины.
На улицы накрапывал дождь. Машина тронулась с места, а он смотрел на задние фары, застыв на месте.
«Ему не с кем просто делиться. Жаль его. Он не может открыться никому. Стесняется, бояться, не знаю. Но с детства остаться таким… потерять всю семью. Отец…мать точно бы выслушала. Но здесь. Видно, он мне так доверяет, что открылся. Тяжело сделать такой выбор, такой шаг».
В этот момент он вспомнил один из куплетов песни «Плохая репутация», группы Странные Игры с альбома «Метаморфозы» и напевал его пока заходил в парадную и поднимался по лестнице
– Я в праздник не покидал кровать И оставался спокойно спать, И музыка, что звучала в окне, Не относилась ко мне. Не причинял я вреда никому Тем, что мне нравилось быть одному. Но люди обычно не любят таких, Кто хоть чуть-чуть не похож на них. И пальцем тыкал в меня любой, Кроме безруких, само собой.
Так он поднялся до двери, отделяющей квартиры от лифтов и лестницы, и открыл ее. Встав перед дверь в квартиру он застыл на мгновение, а затем, вставив ключ, повернул его два раза и открыл дверь.
С порога, когда он закрывал дверь, то услышал голос жены:
– Привет! – повернулся и увидел как она выходит из кухни.
– Привет, – ответил он, закрыл дверь и повернулся к ней, чтобы обнять.
– Ты сегодня как-то быстро, – сказала она после объятий.
–
Да меня Яша на машине подбросил. Он недалеко живет, – Александр присел на корточки и стал расшнуровывать ботинки, а Елизавета пошла обратно на кухню.
За ужин они обсудили как у кого прошел день, кто чем занимался, а фоном, по телевизору, шли новости. После, Александр сел на диван и стал переключать каналы, ища что-то интересное, а Елизавета пошла в спальню, легла поперек кровати и стала читать книгу.
Помыв посуду, а затем сам сходив в душ, около десяти вечера Александр пришел в спальню к Елизавете и заставил оторваться ее от книги. Они долго наслаждались друг другом, став одним целым, пока у них были силы.
Спать они легли в начале первого ночи. Александр поставил будильник на шесть часов утра, чтобы завтра раньше приехать в Пулково и не опоздать. Уснул он, как и Елизавета, мгновенно, только сомкнув глаза.
Ночь не прошла, а буквально пронеслась для Александра. Ему показалось, что будильник зазвонил сразу после того, как он сомкнул глаза. Но нет, на часах было шесть утра и пора было подниматься. Он выключил будильник, несколько секунд полежал, а затем встал с кровати и пошел из комнаты в одних трусах, протирая на ходу глаза. Елизавета тоже отреагировала на будильник, но уже мерно посапывала, отвернувшись к окну, за которым, как и вчера было пасмурно. Александр вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, чтобы звук чайника, хлопанье двери холодильника не отвлекали жену от сна.
Выпив стакан воды и поставив кипятиться чайник, он пошел в ванную умыться. Вернувшись, он насыпал чайную ложку растворимого кофе в чашку, положил ложку сахара и стал ждать, когда чайник вскипит, смотря в окно и оценивая погоду.
«Дождя, конечно, вчера не передавали в прогнозе, но ощущение, что пойти он может».
Но в этот момент, в разрыве на небе выглянуло солнце и свет попадал прямо в окно. Как раз вскипел чайник и Александр, подождав немного, налил воду в кружку. Пар поднимался наверх и, когда Александр поставил чайник обратно, то его заворожила картина, которую он увидел. Солнце попадало на кружку и стол, на котором та стояла. Пар поднимался из кружки вверх и на солнце это смотрелось очень красиво. В воздухе пар поднимался плавно, выкручивая замысловатые фигуры, будто змея, и исчезал выше. Несколько секунд он смотрел на это не отрываясь, лишь меняя угол обзора. А затем достал из холодильник йогурт, взял кружку и пошел завтрак за стол в гостиной. Как только он вышел из кухни, солнце скрылось.
Позавтракав под телевизор он стал собираться. И делал это как можно тише. Ему удалось не разбудить жену и он тихо вышел из квартиры, когда часы показывали без двадцати минут седьмого. До аэропорта ему от дома на дорогу нужно было минут двадцать-двадцать пять, в зависимости от того как повезет со светофорами.
На дорогах было свободно, Opel Александра плавно ехал по асфальту, то притормаживая и останавливаясь на светофорах, то набирая скорость на прямых участках. Аэропорт был все ближе, а в голове Александра появлялись все новые мысли.
«Так это, получается, что ему дают хату от работы что ли? То есть, нужно будет сначала туда, чтобы ему все оформить и только потом домой? Если я все правильно понимаю, то да, будет именно так. Ладно, сейчас нужно доехать, встретить, а потом он уже сам расскажет что и как».
К аэродрому он подъехал в семь десять. Поставив машину на стоянку, он вошел в здание аэропорта и после к месту, где встречают рейсы. Найдя самолет на котором летел Антуан на табло он увидел, что тот пришел с опережением и уже идет высадка пассажиров раньше заявленного времени. А через несколько минут первые стали выходить из дверей. Он всматривался в лица, ища глазами Антуана. И нашел его в числе второй волны пассажиров. Он был одет в темные джинсы и светлую рубашку, а поверх легкая куртка. Был он с большим чемоданом и спортивной сумкой. Видно было, что глазами он искал брата подруги, но ему это не удавалось. И даже когда Александр подошел практически вплотную, Антуан его не узнал.
– Привет, – поприветствовал Антуана Александр на французском.
– О, привет, – он неподдельно удивился, увидев перед собой знакомое лицо.
– Давай, – он взял у него сумку, – пойдем.
Он пошел вслед за Александром, катя за собой чемодан.
– Как долетел? – спросил Александр, когда они вышли на улицу из тесного помещения с броуновским движением людей внутри, и поравнялись.
– Все хорошо. Спасибо, что встретил.
– Да не за что.
Они дошли до машины. Александр открыл ее. Чемодан положили в багажник, а сумку на задние сиденья. Когда они оба сели в машину – Александр за руль, а Антуан на переднее пассажирское сиденье, то Александр спросил, заводя машину.
– Ну куда тебя вести, рассказывай.
– А, сейчас, – Антуан достал из кармана записную книжку и стал читать, – сначала мне нужно к Мариинскому театру, адрес…, – он запнулся.
– Знаю, знаю где.
– Хорошо. Там я подпишу все по поводу работы, все оформлю и мне должны дать ключи от квартиры. Она находится по адресу…, – тут Александр не мог сказать знаю, поэтому пришлось ждать пока француз выговорит русское название улицы, – Си…Сик…
– Дай, – Александр протянул руку и Антуан вложил в нее свою запасную книжку. Александр поднес ее к глазам, но сам несколько секунд не мог понять написаную транслитерацию, – черт, – он стал перебирать в голове знакомые улицы, – а, понял. Улица Сикейроса! – и дальше назвал номер дома, возвращая книжку Антуану.
– Далеко отсюда?
– Довольно, – он вставил первую передачу и тронулся, – ну сначала к театру. Тебе время стоит?
– С девяти можно.
– Понял, – он бросил взгляд на часы, рука с которыми была на руле, – как раз приедем. Может, придется немного подождать.
Они отъехали от аэропорта. Антуан смотрел в окно с нескрываемым интересом, прильнув к стеклу, даже касаясь его кончиком носа.
– Так ты актер? – спросил Александр спустя некоторое время.
– Я музыкант. Скрипка. Перевелся к вам из Парижа, «Гранд Опера», знаешь, наверное?
– Как такое не знать.
– Ну вот. Теперь буду играть здесь.
– Ты сделал это ради моей сестры? – резко, но мягким тоном спросил Александр.
Антуан замялся, стал тянуть с ответом и чуть поерзал на сиденье. Казалось, что не было бы ремня, он ерзал бы сильнее. Александр краем глаза посмотрел на него, чтобы не отрываться от дороги. Ему показалось, что глаза Антуана грустно блестят. Он сказал какое-то короткое слово или имя шепотом, что Александр не разобрался. Толи что-то на «м» и «н». Короткое слово. И облизал кончиком языка верхнюю губу.
– Катрин, – тихо и с вопросительной интонацией сказал он, – да, из-за нее.
– Понятно, – Александр повернул руль направо.
Спустя какое-то время Антуан вновь, будто прилип к стеклу, а Александр не стал его отвлекать беседой пока. Они ехали к Мариинскому театру.
– Приехал, – сказал Александр, когда припарковался и заглушил мотор, – вот и он – Мариинский или Кировский театр, – он указал ладонью на здание через стекло.
Антуан старался не отводить взгляда даже когда вылезал из автомобиля. Александр посмотрел на часы – было без двадцати трех минут девять.
– Еще около двадцати минут до девяти. Пойдем прогуляемся, – сказал он Антуану.
– Да, хорошо, сейчас, – он еще несколько секунд смотрел на здание, а потом подошел к Александру, который ждал его на тротуаре.
– Купи открытки с видом города, – посоветовал Александр Антуану с улыбкой.
– Да я взял с собой фотоаппарат, просто сейчас доставать не хочу. Еще будет время – тогда и все сфотографирую.
– И то верно. Ладно, пойдем.
Александр повел его в округе, показывая различные места и памятники. Он неплохо ориентировался в этом районе и мог, хоть и немного, но рассказать. В итоге, они отошли дальше, Александр перестал поглядывать на часы, захваченный рассказом и беседой, чего сам от себя не ожидал, Антуан не смотрел на них с самого приезда, они пошли обратно к театру, когда было уже двадцать минут десятого и идти им нужны было минимум десять минут быстрым шагом.
Еще несколько минут они искали конкретное место куда им идти. Только без пятнадцати десять они были на месте. Александр пошел с Антуаном в качестве переводчика на всякий случай.
– И много вы держите квартир для новых артистов? – спросил Александр у девушки, которая сейчас «оформляла» Антуана.
– Мы собираем с разных городов, поэтому есть несколько квартир.
– А общежитие не проще?
Она не ответила, а Александр не стал больше ее отвлекать.
Оформив все документы, Антуан через неделю мог спокойно и официально начинать работать в театре. Ключи от квартиры ему выдали, как и всю документацию, правда, только на русском языке. Александр прочитал, всё объяснил и сказал, что Антуан может обращаться к нему по вопросам.
– Спасибо, – сказал лионец когда они шли к машине.
– Да не за что, – Александр на ходу доставал ключи из машины.
Подойдя к машине, Александр открыл ее и они оба сели.
– Ну что, теперь на Сикейроса? – спросил Александр. Больше это были мысли вслух, – позволь, – он полез в бардачок, а Антуан в этот момент немного подвинулся.
Достав из бардачка карту, Александр развернул ее и решил уточнить путь от театра до улицы Сикейроса.
– Ага, понятно, – сворачивая карту сказал он.
– Далеко вообще мой дом отсюда? – спросил немного озабочено Антуан.
– Да на метро то довольно нет, – отвечал Александр, кладя карту туда, откуда взял, – у тебя будет станция «Озерки». Просто от метро, запоминай, «Сенная площадь» до театра пешком минут двадцать-двадцать пять. Ну я покажу и расскажу как доедем все.
– Хорошо. Спасибо.
Александр вставил первую передачу и тронулся.
Пока они ехали на север города, Александр рассказывал что-то об историю Петербурга, о достопримечательностях которые они проезжали.
«А мой французский, оказывается, не так и плохо».
И он сам себе улыбнулся. Конечно, он говорил неплохо, но формы некоторых глаголов он использовал не так, вместо прошлого, часто говорил в настоящем, слова выговаривал слишком отчетливо и другие недочеты. Но Антуану все это не мешало понимать Александра и узнавать больше и больше о Петербурге.
– Кстати, – сказал Александр, когда они встали на красный сигнал светофора, – я купил тебе карту. На ней все и отмечу для тебя. Приедем – отдам.
– Спасибо большое. Извини, что я отвлекаю от работы, дел…
– Да все нормально, – прервал его Александр. Даже если это говорили искренне, он не любил это слушать и даже раздражался от этого, – не сильно и отвлек, – загорелся зеленый и они поехали.
Около двенадцати часов они подъехали к дому, в котором и располагалась отведенная Антуану квартира. Александр припарковал машину, оставил Антуана внутри, а сам вышел и подошел к парадной, чтобы посмотреть номера квартир. Квартира, которая им была нужна были именно в это парадной.
Когда Александр возвращался к машине, то Антуан как раз выходил из нее.
– Вот и твоя парадная. Квартира на третьем этаже, – он открыл багажник, – доставай сумку с заднего сиденья.
Выгрузив вещи, Александр закрыл машину и они, взяв вещи, пошли от нее к парадной. Александр нес чемодан, а Антуан – спортивную сумку.
«Сколько же он весит? Когда клал в багажник он не показался таким тяжелым».
Они зашли в парадную, поднялись по лестницы на третий этаж, миновав шесть лестничных проемов и остановились, поставили вещи перед нужно квартирой.
– Открывай, – сказал Александр и уступил дорогу к двери Антуану.
Он подошел, вставил ключ в замочную скважину и повернул против часовой стрелки три раза. Дверь открылась наружу. Внутри была еще одна дверь, он толкнул ее легко и она открылась внутрь.
Они оказались, затащив сумку и чемодан, в однокомнатной квартире, с раздельным санузлом, газовой плитой, полутороспальной (для односпальной большая, а для двуспальной маленькая) кроватью, небольшим телевизором, шкафом, холодильником, балконом.
– Вроде неплохо, – сказал Александр, развязывая ботинки на коврике в коридоре.
– Мне то главное где спать, да где готовить и мыться, – с улыбкой сказал Антуан, сняв двумя движениями мокасины, и прошел дальше в комнату.
– А ты курить что-ль бросил?
– Почему?
– Ну в машине не курил, пока гуляли-ждали тоже нет.
– Ну я курю от нервов больше, от настроения даже. Сейчас, пока не хочу.
Они прошли, осмотрели квартиру, а затем сели за стол на кухне, Александр разложил карту и стал делать пометки черной ручкой и карандашом. Он объяснил как ему идти от дома до метро, как идти от метро до театра и обратно. Отметил основные станции метро в центре города, если захочет погулять, отметил достопримечательности. Даже станцию и свой дом отметил он на всякий случай. Написал все станции нужные на отдельном листочке русскими буквами и транслитерацией на французском, чтобы Антуан мог без проблем читать и спросить если что. Если бы их сейчас видели вместе, то точно подумали, что это два, причем довольно близких, друга. В эти моменты Александр не думал о том, чем ему не нравится французский гость. Но при этом, он не стал его больше любить или лучше к нему относиться. Все, что он сейчас делал, он делал из-за человеческих качеств, заложенных родителями в детстве и развитых им. А к Антуану он относил ни горячо, ни холодно, но что-то его все равно настораживало.
«Ощущение, что он, Антуан, под гнетом чего-то, что он нервничает и пытается скрыться от каких-то проблем. Может у него были более веские причины к переезду, помимо Катьки? (думал он, когда писал станции метро) Но какие? Сейчас он, действительно, словно расслаблен, по сравнению с Москвой или даже с тем моментом, когда он только приехал. И что же он шепнул тогда себе под нос, когда я спросил его про переезд ради сестры?»
– Схема метро тоже есть на карте, – сказал Александр, когда закончил писать станции и ткнул пальцем в угол карты.
– Понял. Спасибо.
– Ладно, я тогда поеду домой, – сказал он, вставая из-за стола, а затем задвинул под него стул и вышел в коридор.
– А, номер моего телефона, – вспомнил он, когда завязывал шнурки, – куда могу записать?
– А, сейчас.
Антуан принес свою записную книжку и раскрыл ее, а Александр как раз закончил с завязыванием шнурком. Александр карандашом написал имя и номер.
– Трубку может взять моя жена, она французский не знает. Так что, если что назови мое и свое. Я ее предупрежу, никаких недоразумений быть не должно. Кстати, какой номер телефона у этой квартиры?
– Сейчас посмотрю, – он перевернулся лист и протянул книжку Александру, – вот он.
Александр достал маленький блокнот и записал номер.
– Спасибо что встретил, помог со всем. Большое спасибо.
– Да пожалуйста. Ну все, давай, – он махнул рукой и стал открывать дверь, – до встречи. Отдыхай.
– Пока.
И Александр вышел из квартиры и пошел вниз по лестнице. Выйдя на улицу и подойдя к машине, он развернулся, бросил взгляд на дом, а затем сел на водительское месте. Завел мотор и дал машине немного прогреться. Он немного барабанил указательными пальцами по колесу руля. Он, вроде бы, о чем-то думал, но в то же время голова его была пуста. Он просто, что называется, немного завис, смотрел в одну точку перед собой, даже не моргая. Его прервал стук в боковое окно. Он посмотрел налево и оценил взглядом человека. Ничего не говоря вслух, он стал опускать окно, энергичным движением руки.
«Проститутка».
– Чего? – даже немного зло спросил он.
– Потрахаться, не хочешь? – спросила она и улыбнулась очень искусственной улыбкой «рабочего» рта.
– За сколько? – безынтересно спросил он.
Она назвала сумму. Александр демонстративно выставил на руль правую руку и отвел безымянный палец.
– Это я могу сделать и бесплатно, – с улыбкой ответил он.
– Но отсосать как я твоя жена вряд ли сможет, – со злобой сказала она
Александр вставил заднюю передачу.
– Ну да, – он плавно отъехал назад, потом вывернул и встал лицом на выезд, – ты дашь сто очков вперед, – иронично сказал он, – но проверять этого я не стану, – и поехал.
В спину ему доносились какие-то крики, но он на ходу закрывал окно и уже их не слышал. Он специально сначала отъехал, а потом все сказал, чтобы, чего доброго, не пострадала машина.
«Вот образ настоящей, «образцовой» проститутки. И только в американских фильмах, в большинстве фильмах, проститутки такие интересные, умные, чувственные женщины. С ними всегда можно поговорить, они всегда дадут тебе совет, да потом и не только совет. У каждой, обязательно, сложная судьба, каждая кого-то обязательно любит. А потом, правда, и наши сняли такое кино, уже при развале. Позорище. Героиня – проститутка, просто супер».
И он выехал на дорогу, направляя свой автомобиль на юг, к дому. Сейчас ему почему-то вспомнились два момента из жизни.
«Спускаюсь я в метро, как сейчас помню, на Политехе, никого не трогаю, как сзади раздается такой приторный, противно-сладкий мужской голос: «Привет. Ты так обтянулся весь. Может, отойдем вдвоем в уголок?». «Обтянулся» – это он сказал про мой плащ, который я просто очень туго тогда завязал. Я тогда плавно обернулся, со своим взглядом, который ничего хорошего не сулит и ответил ему: «Ну пойдем, отойдем»; с интонацией такой, что ничего хорошего ему не будет. Ну и побежал вниз по эскалатору «Восточным экспрессом». И второй случай, когда поехали мы с Лизкой на экскурсию, так там экскурсовод, который, ну по внешнему его виду понятно, что он нетрадиционной сексуальной ориентации, но рассказывал он, что врать, здорово. Все хвалил мои ботики, мой внешний вид. Крутился, вился рядом. И это я был с женой! Но потом, видно, обиделся, что я не отвечаю ему взаимностью и оставил меня в покое. Но, конечно, в метро это было…и смех, и грех, как говорится».
Александр приехал домой, где его встречала Елизавета. Он рассказал ей обо всем, что видел сам, что произошло с Антуаном, с ними обоими, об общении с ним за день. Они пообедали, а затем Александр предложил прогуляться, благо погода позволяла и располагала. Елизавета с радостью поддержала предложение мужа. Они медленно шли квартал за квартал, виляя между домами, переходя дороги, проходя по дворам. Домой они вернулись лишь спустя два часа, с заходом в магазин. А дома уже каждый из них стал заниматься своими делами.
– Отдыхать-то поедем? – спросила Елизавета, зайдя в гостиную, где на диване сидел Александр и читал книгу, подтерев голову рукой.
– Ну, как и планировали, – он поднял взгляд на нее, а страницу заложил средним пальцем, – у меня отпуск в начале августа, на две недели.
– Я тогда позвоню сейчас им. Места, надеюсь, еще остались. На десять дней мы хотим, да?
– Да, это будет оптимально. А места, практически уверен, еще есть.
– Хорошо.
Елизавета ушла обратно в спальню, взяв из гостиной телефонную трубку. У них стояли два телефона: один – проводной, с которым далеко не отойдешь, потому что за ним тянутся кабель, он стоял в коридоре, а второй находился в гостиной и ходить с трубкой можно было где угодно, главное, чтобы не сел аккумулятор и не пропала связь.
Елизавета начала дозваниваться, а когда ей ответили, то Александр уже не читал, а слушал. И по ответам жены он понял, что отдыхать в Ленинградскую область они все же поедут и что номер для них сейчас будет забронирован. Он пришел в спальню, когда Елизавета заканчивала разговор.
– Хорошо, спасибо. Всего доброго, – и после этих слов нажала кнопку отключения и положила телефон на кровать.
– Ну что, все нормально? – спросил Александр и взял телефон, чтобы поставить его на место, когда вернется в гостиную.
– Да, с третьего по тринадцатое.
– Ну и отлично, – Александр вышел из спальни, а Елизавета легла на кровать.
Вернувшись в комнату, Александр продолжил читать, а потом и из спальни услышал шелест листов.
Уже вечером раздался телефонный звонок. Александр поставил на паузу видеомагнитофон и взял телефонную трубку.
– Алло, – сказал он, садясь на диван.
– Алло, Саш, привет, – услышал он знакомый с детства голос сестры.
– О, привет, Кать. Ну как, едешь в Петербург? – спросил он, почесывая ногу в районе щиколотки.
– Да, в субботу утром буду. Приходит как всегда в семь пятьдесят шесть. Встретишь?
– Да, конечно. Вещей много?
– Ну—у—ууу…хватает.
– На машине приехать? – все понимания спросил Александр, потому что знал, что сестре проще ответить на такой прямой вопрос, чем самой попросить.
– Да. Спасибо.
– Твоему то сказать когда приезжаешь? Может, он захочет тебя тоже встретить.
– Ты скажи, но я хочу просто к нему приехать. Встречать пусть не едет.
– Хорошо. У тебя то все хорошо?
– Да, все в порядке. Мама с папой здесь меня проводят.
– Понял.
– Ну ладно, тогда пока. Уже скоро встретимся, – улыбаясь, сказала она.
– Да, скоро, – он улыбнулся, смотря прямо перед собой, – пока.
– Пока, – мягко и нежно сказала она, а затем положила трубку.
Услышав гудки, Александр отключил связь и тут же стал набирать номер телефона квартиры, где сейчас жил Антуан, но забыл последние цифры и сбросив набор, пошел за блокнотом.
Вернувшись, он взял телефон, который оставил на диване, и стал по новой набирать номер. После продолжительных гудков он услышал на другом конце голос Антуана.
– Да.
– Антуан? Это Александр.
– О, добрый вечер. Что-то случилось?
– Нет. Я что звоню. Екатерина, – он специально называл имена полностью, без сокращений, чтобы убрать недопонимания, – приезжает утром сюда, в субботу. Я ее встречу и привезу к тебе. К девяти часам.
– Да, она говорила, что приедет. Хорошо, буду ждать. Спасибо.
– Договорились. Ну все, приятного вечера.
– Взаимно.
И Александр положил трубку.
«Не особо он ее встречать будто хочет…».
Он подошел к видеомагнитофону, нажал кнопку «Play», сел на диван и продолжил просмотр, который был прерван телефонным звонком.
МОСКВА
Екатерина положила трубку телефона и вернулась к тому, чем занималась последние полчаса – собирать вещи. Она старалась все раскладывать по местам, чтобы знать где и что у нее лежит. Но это не получалось. Она не могла сконцентрироваться от того, что была возбуждена, что скоро встретит Антуана, что скоро будет с ним вдвоем. Поэтому она решила отложить основные сборы на завтра. Но и сейчас она покрыла вещами дно чемодана. Как всегда думаешь в таких случаях, что нужно лишь самое необходимое, а потом кажется, что нужно все, что не приколочено. Она легла на кровать, положила одну руку себе на грудь, а вторую чуть ниже живота.
Она думала о себе и Антуане, когда они будут рядом, вместе. В ее голове мелькали лица родных, лицо Антуана. Образы, события, которые уже имели место быть в жизни, и который, пока что, были лишь в ее воображении. Она была в полной уверенности, что Антуан будет с ней всегда. И она будет его единственной женщиной. Ему не нужно будет любовниц, потому что она будет делать все для него, все, что он попросит. Конечно, рамки есть, но с ним она их расширит. Она и сама хочет узнать что-то новое, что-то еще ей не изведанное.
«Когда он в поезде во время секса брал меня за горло, да не брал, а душил, это было…мне не хватало воздуха, я не могла дышать. И от каждого его толчка дрожь пробивала мое тело, я разряжалась снова и снова. У меня закатывались глаза, не было воздуха и вот этот… секс на грани страсти, безумия и насилия. Это что-то чудесное. Он заставил меня ему подчиниться, принеся этим самым мне огромное, громадное удовольствие».
Ее рука внизу стала делать круговые движения, а та, что на груди – сжиматься.
Ее мысли становились все туманнее, светлая пелена, словно дымка, застилала глаза. Ее уши словно горели, а все тело стало горячим. Ей казалось, что на ней руки и пальцы Антуана. Возбуждение в ней нарастало, руки стали двигаться резче. Но в момент все ее тело «передернуло» и движения остановились. В ушах был такой шум, словно в голове били в барабан.
– Нужно взять себя в руки, – сказала она вслух, резко перейдя из лежачего положение в сидячее. И тут же сама посмеялась двойному смыслу этой фразы, особенно в данной ситуации
Она встала с кровати и, шаркая тапками по полу, пошла в туалет.
Вечер она провела в компании телевизора и как только выключила его, практически сразу уснула. А за окном, пока что еще вдалеке, были слышны раскаты грома и видны молнии, но все это никак не могло помешать крепкому сну Екатерины.
После ночной грозы, которую Екатерина не заметила, наступило солнечное утро. Капли, оставшиеся после дождя на листьях деревьев, красиво блестели на солнце, а мокрый асфальт постепенно сох и становился не черного, а привычного серого цвета. Даже птицы, казалось, поют более радостно, более звонко, словно родились вновь после этого ночного кошмара.
«Снова утро – снова работа».
Сегодня Екатерину ждал последний день на «старом» рабочем месте. И у нее было такое чувство, что будто бы после сегодняшнего дня будет чего-то не хватать. Радоваться особенно было нечему, потому что она точно также продолжит работать, только в другом городе, а вот чувство досады было. Такое практически всегда случается, когда уходишь с «насиженного» места. И кажется, что этот последний день должен стать чем-то особенным, чем-то запоминающимся.
Но таким сегодняшнему дня стать было, видимо, не суждено. Екатерина также пришла на работу, также отработала, а вечером также пошла домой, только отпросилась на полтора часа пораньше. Отличие от обычного вечера было только в том, что перед уходом ей сказали, как принято в таком случае что-то говорить, много, как принято называть такие слова, теплых слов. И каждому было грустно, жалко, что она уходить. Но искренне было грустно и жалко от того, что она покидает это место лишь малому проценту людей из всех собравшихся.
«Будто похороны. Какой бы человек не был все будут говорить, что он был чудесным».
И домой она шла с двояким чувством. Но быстрый ужин и последовавшие за ним сборы заставили ее сосредоточиться на другом. Чемодан был заполнен доверху, спортивная сумка тоже. И плюс еще две сумки поменьше.
С отцом она договорилась, что они с мамой приедут к двадцати одному часу, чтобы спокойно добраться до вокзала. Сейчас ее часы показывали двадцать часов и двадцать минут. Она села на кровать и тут же ее охватило чувств утраты. Она резко встала и стала обходить комнаты, кухню, коридор, даже туалет и ванную комнату. Ее пальцы пробегали по комоду, скользили по тумбочкам или же касались шкафа. Она смотрела на все эти вещи, словно скоро она потеряет их навсегда, утратит и уже не сможет вернуть. Она знала, что родители будут за всем присматривать, что ничего с ее вещами не случится, но ничего не могла с собой поделать. Ей стали родными эти вещи, эта мебель, этот телевизор. Да даже унитаз и ванная, которые видели больше, чем любой мужчина, стали для нее будто родными.
