Юлия Александровна Бочарова
Любовь на американских горках
Глава 6. Берлин. Встреча с Машей
В Берлине Алёна с Володей прошли за одну экскурсию 35 тысяч шагов, если верить приложению «Здоровье» на её телефоне. Впечатлений была масса, ноги подгибались и отнимались, и Володе пришлось нести жену на себе, как тогда в юности. Народ оглядывался на них не очень доброжелательно.
«Странно, – думала Алёна. – Свободная Европа, а обычным вещам удивляются».
Наконец, они «осели» в одном из баров и заказали по картошке с мясом, а муж взял ещё и пива. Им принесли невероятно огромные тарелки. Еда была жирная и очень вкусная – Алёна себе такого не позволяла, наверное, лет с 14, когда стала следить за фигурой.
Алёнина мама готовила всегда очень жирно и калорийно: сытные наваристые щи, картошка на сале, жареные шпикачки, куриные ножки, с которых стекал прозрачный жирок, макароны с сахаром, к чаю всегда булки или конфеты, а в кашу на завтрак было положено класть по большому куску сливочного масла. Так что в детстве Алёна была весьма упитанной и стеснялась себя. В 14 лет как отрезало: она перестала есть обед, оставленный мамой на плите. Она мазала тарелку щами, выливала часть в туалет, чтобы мама не ругалась и было похоже, что дочка нормально поела. Половник предприимчивая девочка тоже мазала едой: если уж врать, то с соблюдением деталей для большей достоверности. Посуду Алёна оставляла в раковине, и Маргарита Ивановна по вечерам ворчала, что здоровая девица не может сама помыть, но была хотя бы спокойна, что ребёнок сыт. Алёна же до вечера пила минералку и грызла яблоки и через каких-то полгода стала первой красавицей в классе. Заодно, правда, она «заработала» гастрит, но утешала себя тем, что красота требует жертв.
В берлинском баре сытное блюдо хорошо пошло – наверное, из-за сильной усталости и от нервов. Алёна попробовала пиво у мужа, и ей так понравилось, что она незаметно отпила четверть бокала – хотя вообще-то она его не любила. Пиво было горькое и густое, очень вкусное. Может, здесь оно было просто настоящее, немецкое. А может, его горечь хорошо подходила к жирной картошке, и организм сам его просил – в помощь для расщепления еды.
Так или иначе, от пива и от тепла Алёну разморило, и у неё закололо щёки изнутри, словно тысячей иголочек. Она раскраснелась, как добрая немецкая фрау на «Октоберфесте». Девушка даже перестала следить за новостями в телефоне и думать, как затащить мужа на выставку.
На следующий день утром муж отказался идти куда-либо, пока не придёт в себя после вчерашнего. Даже завтрак он заказал с курьером на дом.
Алёна тоже хотела остаться в квартире и полениться. Но решила, что она просто трусит встретиться с судьбой лицом к лицу. Раз уж она здесь, надо взять себя в руки, накраситься и выбраться на выставки.
Уже на второй экспозиции Алёна «сломалась»: толпы народа, странные инсталляции, шум и ощущение собственной глупости от участия в этом. Вы бы как отнеслись к такой, скажем, композиции: на полу лежат несколько картонных коробок, а рядом с каждой по чашке чая на блюдце? Или огромный робот-«дебил» со светящимися глазами, к которому на колени сажают детей? Алёне казалось, что малыши должны после такого писаться по ночам. А вот чья-то голая попа в темноте – арт-объект. Вставленные друг в друга стулья – наверное, это тоже что-то значит. Но Алёне вспомнилось, как уборщица в школе переворачивала стулья и ставила их на парты, чтобы помыть пол. Два темнокожих парня целуются среди экспонатов – и не понятно, то ли это такой перфоманс как часть экспозиции, то ли их просто накрыли внезапные чувства посреди этой красоты. Как некоторых побуждает обниматься нежный закат.
Алёна вышла и решила больше никуда не ходить. Всё это бессмысленно и глупо.
Она зашла в кафе. Официант принёс ей коктейль, в этот момент её окликнули:
– Алёна, это вы?!
Девушка обернулась и увидела Машу.
– Жена Володи! Да? Он про вас много рассказывал, – сказала Маша с очаровательной улыбкой. – Можно?
Маша указала на свободный стул у столика Алёны. А та настолько растерялась, что у неё отнялся язык, и она показала рукой, мол, садитесь. Но не заметила свой бокал и локтем уронила его. Маша хотела подхватить бокал и не успела. Брюки и кардиган Алёны оказались мокрыми.
Кто-то в кафе фотографировал их: узнали известную русскую модель.
– Простите! – всплеснула руками Маша и засыпала Алёну ворохом салфеток. Снимать на телефоны стали даже те, кто не знал Машу. Сама сцена стала вполне забавной и подходящей для Инстаграма и Тик-Тока. – Я так неожиданно, испугала вас. Пойдёмте ко мне в номер, я вас хоть обсушу.
– Не надо, всё в порядке! – сказала Алёна.
Но Маша уже увлекла новую знакомую за собой, нежно обняв её и что-то говоря по-немецки окружающим. Видимо, велела им прекратить съёмку, потому что все убрали свои телефоны и извинились.
Алёна подумала, что так нежно её никто ещё не обнимал.
Психолог Фаина Ивановна слушала рассказы Алёны с увлечением. Нельзя было в таком признаваться клиенту, но эти истории напоминали ей сказки Шахерезады. И уже самой Фаине Ивановне хотелось услышать продолжение не меньше, чем Алёне – разобраться со своей проблемой.
Но их время снова вышло, и пришлось попрощаться до следующей недели. Фаина Ивановна едва заметно поджала губы: надо быть более профессиональной. И надо бы обсудить ситуацию со своим супервайзером.
Глава 7. «Ёжик в тумане»
Алёна приехала к маме на дачу, когда уже было совсем темно. На полях и в низинах лежал туман. Алёна запарковала машину снаружи у забора (нормальных ворот там не было) и подумала, что она как тот ёжик сейчас потеряется, не успев дойти до калитки. Встретит белую лошадь, поплывёт по реке, держа на груди свой пакетик (она всё-таки заехала в магазин и купила еды на ужин).
– Воло-о-о-дя-а-а! – крикнула она тихонечко.
Никто не ответил.
– Воло-о-о-о-дя-а-а… – выдохнула она почти шёпотом.
Из тумана появилась большая белая фигура. Это был Виталий Евгеньич в светлой телогрейке. Алёна узнала его и засмеялась.
– Что? – сказал он.
– Ничего, – ответила Алёна.
– А мы слышали, кто-то подъехал. Вернее, мать слышала. Я-то газету читал.
Он взял у Алёны пакет с едой, девушка на всякий случай надела маску, и они пошли в дом.
Мама встретила их запахом валокордина. Её глаза были полны скорби, а синяки под глазами эффектно подчёркнуты тенью от лампы над её головой. Всё-таки мама была немного актриса.
– Что это?! – воскликнула Маргарита Ивановна, показав дочери на своём телефоне видео из берлинского кафе, где Алёна встречается с Машей. Это выглядело как явное свидание. К тому же, девушки и ушли в обнимку.
– Хм, странно, – сказала Алёна, посмотрев видео. – А откуда у тебя это видео?
– А ты думаешь, мать отсталая, ничего не понимает в этих ваших гаджетах и ничего никогда не узнает? – Маргарита Ивановна взмахнула рукой и задела люстру. Та закачалась, создавая ещё более драматический эффект.
То, что мама «вылезла» так далеко в интернет, что нашла ютьюбе – и правда было странно. Маргарита Ивановна смотрела с опаской на современные технологии, используя только самое основное – электронную почту, онлайн-библиотеку художественной литературы и сайт с астрологическим прогнозом.
Однако решив, что с дочерью стряслась беда, а та ничего толком не рассказывает, Маргарита Ивановна захотела узнать о ней всё, что возможно. На волне этой решимости она даже за один вечер освоила Фейсбук, вКонтакте, Инстаграм, You-tube и Google-поиск, которые раньше ей упорно не давались. Пожилая соседка по даче рассказала ей, что таким образом следила за своим сыном и внуками. Те спокойно выкладывали в соцсеть свежие фотографии и новости о себе, считая, что мама/бабушка технически не грамотна, и не подозревая, что они все у неё «под колпаком». А соседка с фейкового аккаунта отслеживала ссоры сына с его женой, прогулки внука с друзьями вместо подготовки к ЕГЭ и первые любовные переживания внучки. Поэтому её звонки и приезды к молодому поколению всегда были вовремя. И она всегда знала, как себя вести.
После того, как Алёна бросила трубку в машине, Маргарита Ивановна сразу прыгнула в галоши и побежала к соседке консультироваться, как собирать в интернете «разведданные», с целью помочь «ребёнку».
Мама готова была увидеть про Алёну что угодно, но такого «похабства» не ожидала.
– Ма… – начала Алёна.
– Не мамкай!
– Это знакомая, она замужем, я не то чтобы…
– Володя знает? Что ты молчишь?
Алёна вздохнула. Как теперь объясняться с мамой? Машин муж-англичанин был влиятельным человеком и сразу принял меры, чтобы «скользкое» видео не попало в сеть. Но видимо, европейский дух свободы так просто не убьёшь. А суды за клевету – кого сейчас испугаешь судами? Авторы видео, может, даже наоборот, были бы рады хайпу.
Алёна остановила движение лампы: это мелькание раздражало. Она хотела перевести тему и села за стол.
– Ма, может, чаю нальёшь? Я с дороги.
– Виталий, выйди. Мне надо с дочерью поговорить, – сказала Маргарита Ивановна своему мужу. – Неужели, не ясно?
Тот послушно «взял под козырёк»:
– Понял. Риточка, я на огороде буду, шланг в бочке проверю, – и ушёл из дома, накинув снова телогрейку.
Маргарита Ивановна тем временем налила воду в чайник и поставила его кипятиться.
– Я не осуждаю тебя, Алёна, за ориентацию. Я современный, образованный человек и вполне могу понять. Но я осуждаю тебя за то, что ты мне не сказала! Думаешь, я не приму свою единственную дочь, какой бы она ни была? Я бы, может, помогла тебе и от Володи скрыть, если надо. Он же поэтому не приехал?
Маргарита Ивановна повернулась к дочери. Она была горда своей проницательностью и толерантностью. Не каждый родитель на такое способен. Но «детку» ей было очень жалко.
Алёна слушала её в изумлении, а потом закашлялась от неожиданности в свою маску.
– Извини. Я не болею, просто… э… Мамуль! – Алёна встала и обняла маму, стараясь на всякий случай дышать в сторону.
– Что? – Маргарита Ивановна невольно заплакала и промокнула глаза.
– Ты лучшая мама на свете. Правда. Я даже не знала, что настолько. Но я не меняла ориентацию. С Володей мы просто поссорились, я тебе потом расскажу.
– Фух. Значит, внуки у меня всё-таки будут, – засмеялась мама.
– Не факт, – сказала Алёна.
– Что-то по женской части? – испугалась мама.
– Нет. Но ты не даёшь рассказать по порядку.
Чайник закипел и щёлкнул. Маргарита Ивановна села на табуретку и положила полотенце на колени.
– Хорошо, но ты извини, я ничего уже не понимаю. В наше время всё как-то проще было.
– Сейчас я налью нам чаю и всё расскажу.
Алёна достала две пузатые фарфоровые чашки, положила в них по чайному пакетику и налила кипяток.
Глава 8. Берлинский треугольник
После казуса в берлинском кафе Алёна с Машей пошли в её номер, который был в пятизвёздочном отеле через дорогу. Номер был двухкомнатный и очень просторный. Алёна сняла испачканные джинсы и хотела сама их застирать, но Маша ей не дала. Штаны отдали горничной, у которой были тёмные плотные волосы и смуглая кожа – видимо, она из числа недавних мигрантов. Маша сказала горничной что-то на её родном языке, и та кивнула и очень доброжелательно заулыбалась Алёне. За джинсы можно было не волноваться.
Маша не только была умницей, красавицей, моделью и соучредителем благотворительного фонда, но и в совершенстве владела несколькими языками. Движения её были плавные, одежда – простая и изящная. Люди к ней липли, и мужчины, и женщины. Во всяком случае, все, с кем общалась Маша на глазах Алёны, сразу преображались в лучшую сторону.
Алёна ожидала чего-то такого, судя по собранной информации и по рассказам мужа, но вживую это производило фантастическое впечатление.
– А где ваш муж? – спросила она. – Я не буду мешать, если он придёт?
– Мы останавливаемся в разных номерах, чтобы не стеснять друг друга, – ответила Маша.
«Точно, они не трахаются», – подумала Алёна, и её уколола ревность.
– А сейчас он имеет обед с художниками, которые здесь выставляются. Обсуждают детали.
– Детали?
– Ну да. Кажется, он поможет им с открытием своей галереи и приобретёт кое-что для нашего дома в Англии.
– Неужели, что-то из этого захочется вешать у себя дома? – Алёна не сдержала удивления.
– Мужу нравится, – уклончиво ответила Маша и сдержанно улыбнулась, отходя к окну и отодвигая штору.
Алёне стало понятно, что Маша не любит своего старого англичанина, хотя и не хочет об этом говорить.
Осталось выяснить, что эта идеальная модель чувствует по отношению к Володе. Устроить бы им очную ставку прямо сейчас. Чтоб эффект неожиданности. Один взгляд – и Алёна всё поймёт. Если он и удержит мимику, то зрачки его могут «вспыхнуть». Ни секунды Алёна больше с ним не останется, если муж скучает по бывшей. Лучше разом всё оборвать, чем так жить в депрессии и сомнениях, расшатывая себя и подвергая риску здоровье, как на американских горках.
– Ну что, как у вас дела? – спросила Маша с милым акцентом, возвращаясь и садясь в соседнее кресло. – Как Володя? Что в России? Я смотрю новости, но сама к вам как-то не соберусь.
– Дел много?
– В общем, да. То с нашим фондом, то вот с мужем, а отсюда на Неделю моды в Нью-Йорке – я участвую в показе модельера… Вам не интересно?
– Очень интересно. В общем, у вас плотный график.
– Да.
– А летом на фестивале вы чудом оказались, – съязвила Алёна. – Несмотря на столько дел.
Маша улыбнулась и взяла её за руку. Володя так же делал, и сверху накрывал второй ладонью. Кто из них у кого научился? Алёна отняла свою руку.
– Вы многое про меня знаете, – сказала Маша и не стала ничего объяснять.
Алёна хмыкнула и отвернулась. Ей захотелось встать и отойти от этой женщины. Но она сидела без брюк, укрывая бёдра сверху полотенцем, и ходить в таком виде перед соперницей было бы унизительно. Маша доминировала, хотя вроде, была ласковой и ничего специально для этого не делала.
– Зачем вы приехали на фестиваль? – спросила Алёна.
– Собственно, я была в Москве по делам фонда, мы искали попечителей. А на фестиваль меня пригласили друзья.
– Володя?
– И Володя тоже. Я задержалась на пару дней.
– Вы с ним общаетесь?
– Иногда. Редко.
– Вы его любите? – Алёна сама не ожидала, что задаст этот вопрос. Она густо покраснела, но отступать уже было некуда.
Маша помолчала и, наконец, сказала:
– Он хороший человек.
– Ясно. А он вас?
– Алёна! – упрекнула её Маша.
Но у той уже «сорвало тормоза». Ей казалось, что эта супер-модель только что призналась в любви к её мужу. Ну ещё бы! Какая б святая и известная ты ни была, а если тебя бросили и женились на другой, это так просто не забудешь. Несмотря ни на какие виллы и миллионы. И карьеру, и фанатов. И супер-пупер Нью-Йорк.
Девушка встала и завязала полотенце на боку, как набедренную повязку. Маша почуяла неладное и насторожилась. Алёна решила вести себя благородно.
– А знаете что? Забирайте его, – сказала она. – Если уж такая любовь, что вы друг друга забыть не можете – я не буду препятствовать. И вообще если б я знала, я бы давно уже освободила вам место.
– Алёна…
– И не смейте меня перебивать! – Алёна психанула. Надолго её спокойствия не хватило. – Может, мужа моего вы и можете увести, но рот мне затыкать вы не имеете никакого права!
– Я не собиралась…
– И правильно делали. Ещё не хватало. Давайте, вперёд! – она всё-таки постаралась взять себя в руки, хотя ощущала, что её уже «понесло». «Вагонетка» начала очередное падение с перекосом под 128° от горизонтали. – Я, может, и излишне ревнивая, но если у меня под носом проводить тайные встречи и переписки, это кто угодно станет ревнивым, даже самая святая и уравновешенная. Я старалась быть хорошей, но видимо, это мне просто не дано. Я просто люблю и чувствую, как умею – наверное, этого мало.
– Тише, пожалуйста, здесь могут услышать журналисты.
– Ах, вас это беспокоит? Публичный скандал? Боитесь, что аристократический муж узнает? А мне терять нечего. Я потеряла уже самое дорогое, что у меня было.
С Алёны упало полотенце. Она его подняла, но обратно не повязала, так и сжимала в руке. Осталась в топе и в белых стрингах. Ей было уже всё равно.
– Да как вы смеете?! – Маша стала холодной и непроницаемой. Даже глаза как будто поменяли цвет с голубого на стальной.
«Хамелеонша», – могла бы подумать Алёна, но не подумала. Она сейчас вообще ничего не могла формулировать словами – такая неистовая буря была в её голове.
Снова её накрыло ощущение, как на Кубе, где Алёна потеряла ориентацию в пространстве и не могла вынырнуть из воды. Волна была сильнее неё.
В дверь постучали. Наверное, джинсы были готовы. Алёна отошла в другую комнату, чтобы гувернантка не видела её голышом.
Маша открыла дверь. Зашёл Володя.
– Привет, – сказал он своей бывшей. – Ну как?
Алёна обмерла. Он пришёл к бывшей. Сам. Значит, они договорились за её спиной – потому он и из дома не хотел уходить, согласился, чтобы жена одна гуляла по выставкам. Алёна представляла этих двоих вместе, но не ожидала, что ей будет от этого НАСТОЛЬКО плохо.
– Там твоя жена, – сказала Маша и кивнула в сторону второй комнаты.
Алёне стало зябко.
Глава 9. Ссора на обратном пути
На обратном пути в Москву Алёна с Володей больше семи часов сидели в аэропорту, ожидая вылета: их рейс переносили несколько раз. Не зная, чем занять руки, Алёна вертела на пальце старинное обручальное кольцо, которое было ей велико и свободно болталось.
Володя уже объяснил жене, что случилось. Маша написала ему сообщение о неожиданной встрече в кафе, и что Алёна у неё, и что будет лучше, если он сам её заберёт. Ещё и пожурила его, что отпускает жену одну в чужом городе. А если что-то случится? Вот он и примчался в Машин номер за Алёной.
Володя взял себе и жене по стакану кофе. Напиток был горький и не вкусный. У обоих кофе уже остыл. Оба не спали всю ночь. Алёна не знала, как разрядить обстановку.
– Что? – ласкалась она к мужу.
– Ничего, – отвечал он, не глядя на неё.
В зале ожидания было полно народу, и все истомились в ожидании самолёта. Дети плакали. Кто-то делал приседания и взмахи руками, чтобы размяться. Кто-то спал на неудобных пластиковых сиденьях. Толстяк снимал стресс, уминая булки из буфета.
Володя так и не показал жене переписку с Машей, чтобы доказать, что всё так и было, как он рассказывает. Алёна прокручивала в голове их ночной разговор на съёмной квартире:
– Хорошо, покажи телефон, – говорила она мужу.
– Нет.
– Почему?
– Это оскорбительно.
– Оскорбительно – когда твой муж приходит к своей бывшей, а она его с порога предупреждает, что рядом его жена и всё слышит.
– Да почему я всё время должен оправдываться?!
– Может, потому что в наших отношениях нет искренности? Вернее, с моей стороны она есть, а с твоей – как-то не очень.
– Кстати, об искренности. А как ты оказалась у Маши?
– Она же тебе сама рассказала!
– И тебе нечего к этому добавить?
– Ты только что говорил, что подозрения оскорбительны, – ушла от ответа Алёна.
– Ты не ответила. Хорошо. Спрошу прямо: мы действительно случайно оказались в Берлине в тот же момент, что и она?
Алёна покраснела. Хорошо, что они не включали верхний свет, и это было не заметно. Как же, однако, неприятно врать! Но сказать правду было бы самоубийством.
– Откуда же мне было знать, что она тут будет, – ответила она.
Они ссорились уже несколько часов, но топтались на одном месте.
– Почему ты не хочешь показать телефон? – спросила она устало. – Это бы сразу сняло все вопросы, и ни к чему разводить это не пойми что.
Он не ответил.
– Скоро утро, – сказала она.
Он опять не ответил. Может, заснул? Она слезла с кровати и тихонько обошла её, чтобы посмотреть в лицо мужа. Он не спал. Смотрел в одну точку перед собой. Алёну осенило:
– Ты стёр переписку?
– Да, – ответил он не сразу.
– Зачем?
– Автоматически. Я стираю, когда мне пишут женщины или девушки. Чтобы избегать ссор. Чтобы ты не спрашивала, почему они в недавних сообщениях.
– А получилось наоборот, хуже.
– Да, – сказал Володя.
Алёна испугалась, что он сейчас на эмоциях предложит ей расстаться, и поспешила перебить его:
– Какие мы с тобой дураки. Да? Володька! Я же люблю тебя. А ты?
Она встала на колени перед кроватью и обняла мужа сверху, потёрлась носом о его плечо и хотела поцеловать в шею. Но Володя поджал плечо к уху, не давая ей этого сделать. Она пощекотала его грудь, провела пальцами нежно. Он натянул одеяло.
Алёна перелезла через мужа на кровать. Ей показалось, что инцидент исчерпан, хотя муж ещё и не успел стряхнуть с себя плохое настроение. Надо закрепить примирение бурным сексом!
Алёна приставала к мужу, залезала под одеяло и гладила его по спине, пыталась стащить с него трусы.
– Да ладно тебе дуться! Ну я же перестала. Давай!
Она обняла его со спины и почувствовала его эрекцию. Она обрадовалась и стала его ласкать. Муж оттолкнул её чересчур грубо. Алёна обиделась и привстала на локте.
– Володь! Ну хватит уже!
– Что хватит? Я к тебе не пристаю.
– Я же чувствую, что ты хочешь.
– Не хочу.
– Да? А это что? – она попыталась снова его приласкать.
Володя вздохнул и встал с кровати, забрав одно из двух одеял. Он постелил одеяло на пол и лёг, а затем укрылся оставшейся частью сверху. У него не очень-то получилось: одеяло было полуторное, на большого мужчину его не хватало.
– Ничего себе, демарши! – сказала Алёна, поднявшись в кровати. – Я тебе так противна?
– Я просто не хочу секса.
– Со мной?
– Да, с тобой.
– А с кем хочешь? – сказала Алёна. Это было лишнее. Она прикусила язык, но уже поздно.
Володя усмехнулся.
– Хорошо. Я всё понимаю. Хотя считаю, что ты зря.
– Алён. Маша была моим другом. И не только моим. Добрым, хорошим. Верным. Она для тебя помогала подарки выбирать – я сам и не понимаю ничего в этих ваших женских штучках. Ты же в восторге была от этого халата – она его у какого-то модельера в Париже нашла, специально попросила как для себя. Его даже в продаже не было.
– Ничего себе.
– Да, Алён. Это ты о себе только думаешь и о своём комфорте, чего тебе должны были и недодали. А есть те, кто о людях думает.
– Это неправда. Про меня.
– Вот я об этом и говорю. Из всего, что я сказал, ты только про себя и услышала.
– Я старалась быть лучше!
– Я видел. И я ценю это.
Они замолчали оба. Разговор снова зашёл в тупик, но теперь на каком-то новом уровне. Алёна мечтала об искренних и откровенных разговорах с мужем, но представляла себе это иначе. Например, они сидят вдвоём на пушистом ковре у камина, обнимаются, пьют вино и разговаривают «о них». Или они сидят за столиком на открытой веранде кафе, в воздухе разлито тепло, начинает смеркаться, официант зажигает им свечу, а они смотрят на мигающие огни у реки и говорят «о них». Или даже пусть у них в квартире, просто на кухне – как говорится, дома и стены помогают.
Но сейчас они в чужой немецкой квартире, после странных событий предыдущего дня, причём муж на полу, а она одна и отвергнута. Это был сюр. Может, дух странных Берлинских выставок накрыл весь город и случайно задел этих двоих? И они сами не свои, подчиняясь внешнему стимулу, творят бог знает что, о чём потом пожалеют.
– Хорошо, раз так, – сказала Алёна. – И чего ты хочешь?
– Спать.
– Окей. Поговорим позже.
Алёна легла и укрылась своим одеялом. Но до 9 утра, когда у них стоял будильник, оба так и не заснули.
Объявили посадку на рейс, и к гейту сразу выстроилась большая очередь. Сотрудник в форме с логотипом авиакомпании стал ходить вдоль очереди и проверять, соответствует ли ручная кладь стандартам. Бесплатно можно было провозить только дамские сумочки или рюкзачки, которые весили меньше 10 кг и умещались в специальный ящик размером 36х30х27 см.
Володя встал и пристроился в конец очереди. Это было бессмысленно, поскольку сотрудники у ворот ещё не начали проверять паспорта. Алёна осталась допивать невкусный холодный кофе.