Юлия Александровна Бочарова
Любовь на американских горках
Глава 16. Психолог Фаина Ивановна
Алёна поняла, почему раньше боялась летать. Это ощущение, когда у тебя нет опоры, ты не стоишь крепко на земле или на пятом этаже в своей квартире (хоть высоко, но это крепкий дом с надёжными бетонными перекрытиями) – а висишь в воздухе и никак не управляешь ситуацией. Ей хотелось иметь контроль. Поэтому она и мужа так ревновала, и обижалась, когда он ей что-то не рассказывал о себе: он был важной частью её жизни, но не вполне «прозрачной» и совсем не управляемой.
Эти мысли Алёна высказывала восемь месяцев назад, сидя в кабинете у психолога, недалеко от станции метро «Белорусская-кольцевая». Фаина Ивановна – так звали психолога – была пышной и уютной женщиной лет пятидесяти, от которой ничего плохого не ждёшь. Напротив, казалось, что она, как добрая мама, утешит и прижмёт к своей груди, и покачает, если станет совсем тяжело и больно. Конечно, никто таких вольностей в этом кабинете не допускал, и физическая дистанция между психологом и клиенткой не сокращалась – но Алёна очень любила мечтать и представлять. Кто ей мог помешать?
Тот раз был уже вторым, когда Алёна пришла к психологу. На первом сеансе она лила слёзы, всхлипывала и путано рассказывала историю их взаимоотношений с Володей, с первого курса института и по сей день. Фаина Ивановна подавала ей бумажные платочки и по-доброму, сочувственно улыбалась. Через полтора часа они добрались-таки до события, которое послужило поводом для визита. Володя сказал, что больше у них не будет секса, и это был последний гвоздь в крышку гроба. Они с мужем провели без сна почти до утра, ходили гулять на улицу и серьёзно разговаривать.
Был конец сентября, похолодало, и лужи ночью начали подмерзать. После прогулки, согревшись горячим чаем (она не пила, а держалась за чашку руками), Алёна плакала и говорила, что любит Володю и больше не будет выносить ему мозг и никогда в жизни не заревнует, и она так себя ведёт, просто потому что очень сильно его любит, просто… просто… просто… Совсем это было не просто.
Не факт, что Володя слушал всю её эмоциональную речь. Он умел абстрагироваться от внешних звуков и изображений, когда хотел – как будто накладывал фильтр на окружающую среду. Ему самому было больно и неприятно, и не хотелось никаких конфликтов, тем более с женой, которую он до сих пор любил.
Алёна смущаясь рассказала психологу про аналогию с американскими горками, и Фаина Ивановна подхватила эту мысль:
– Замечательно! Очень хороший образ. А теперь мы с вами как будто едем под той «мёртвой петлёй», на которой произошёл ваш кризис с мужем. Но теперь вы её видите с другого ракурса. Сейчас вы в безопасности, надёжно пристёгнуты ремнями, я рядом и помогу, если что. Никакого висения вниз головой и страха больше не будет. Это в прошлом. Мы просто едем мимо, замедляем скорость и разглядываем то, что вам с мужем пришлось в тот момент пережить. Расскажите, Алёна, что вы видите?
Глава 17. Бывшая невеста. Как муж чуть не женился
Тогда зимой, когда они возвращались с вертолётной базы, Володя рассказал Алёне о бывшей невесте. Девушка была моделью из рекламного ролика фирмы-автодилера, где он работал. Съёмки рекламы происходили в их офисе, на первом этаже которого размещался просторный шоу-рум с выставленными автомобилями класса люкс. Девушек для фотосессии набрали в модельных агентствах, и Маша – так звали будущую избранницу Володи – выделялась нетипичной для модели скромностью. Две другие девчонки чувствовали себя звёздами в центре всеобщего внимания, вставали в соблазнительные позы и обнимали автомобили – чуть ли не облизывали их. Режиссёру они говорили с претензиями, свысока:
– Да вы сами так встаньте!
– У меня от каблуков уже ноги болят.
– Долго ещё? Пять часов смена, а мне ещё на фитнес, я вообще везде опоздаю из-за этих съёмок.
– Девочки, кому не нравится – выход вон там, и вы ещё неустойку оплатите за срыв съёмок. Всё, разговор окончен, – отвечал режиссёр, и модели обиженно надували губы и с ним уже больше не спорили.
В перерывах между дублями девушки срывались на персонале, то требуя чаю с коньяком, то жалуясь на сквозняк, то отшивая сотрудников салона, которые были преимущественно мужчинами и собрались поглазеть на съёмки.
А Маша выполняла все указания режиссёра без споров, ни на что не жаловалась и с улыбкой благодарила девочек-помощниц за чай, а всех, с кем общалась, запомнила по именам. Под её обаяние невозможно было не подпасть.
Володя был в тот момент в мрачном состоянии – от затяжной депрессии после измены и ухода Алёны. Маша, как он понял, просто пожалела его. Среди всех сотрудников (а многие предлагали её подвезти после съёмок до дома и спрашивали телефончик) она выбрала Володю. Сама подошла к нему и сказала:
– Может, вы меня отвезёте? Если это не очень сложно.
Володя свои услуги ей не предлагал: ему было не до девушек и не до флирта. Но и отказать хорошему человеку было бы не учтиво. Тем более что, как оказалось, им надо было ехать в одну сторону. Так это всё и завязалось.
Историю в подробностях Володя не рассказывал, но Алёне стало ясно, что эти отношения были для него очень серьёзными. Жить вместе с Машей Володя не торопился, помня, как неудачно вышло у него с первой девушкой. Маша сама приехала однажды с вещами, и как-то так само вышло, что она осталась насовсем.
Володя вёл машину и смотрел вперёд, на трассу, а Алёна ощущала, как её муж перенёсся в то время.
– Я офигел вообще-то, когда она пришла ко мне жить. Это было неудобно и неловко. И я привык один, не хотелось перед кем-то… – Володя говорил и говорил.
А Алёна видела, что он был рад переезду Маши к нему. Володя с его печальным опытом боялся ссор, обид и «выноса мозга», но эта девушка, видимо, оказалась так хороша, мила и добра, что сняла все его подозрения и расположила к себе за каких-то несколько месяцев. Он купил ей кольцо и сделал предложение, не рассчитывая на согласие. Ведь он был не очень красив и пока что не очень успешен в работе. Но Маша сразу согласилась.
Они отложили свадьбу на год, пока Маша уезжала по контракту в Азию, потом во Францию и в Нью-Йорк. Она присылала ему фотки из поездок, и чем дальше, тем больше Володя убеждался, что у них с ней ничего не будет.
– То есть, она тебя бросила ради карьеры, и поэтому ты решил попробовать со мной опять, – не выдержала Алёна.
– Нет. Не бросила, – ответил Володя.
Он помолчал, а потом продолжил рассказ:
– Она вернулась через год, и мы два месяца жили вместе. Это, наверное, было самое счастливое время…
– …в твоей жизни?
Он запнулся.
– Н-нет, в тех отношениях.
– Ты врёшь.
– А ты хочешь всю правду? Ты уверена?
Алёна не ответила. Она захлёбывалась от обиды, но плакать в присутствии мужа не хотела. Ни за что на свете она не стала бы показывать, как ей сейчас больно.
Впрочем, Володя был немножко телепат и сам всё понимал.
– Алён, ты же знаешь, что я люблю тебя. Очень люблю. И если б это было не так, я бы женился на другой.
– Конечно, она же модель.
– Я ушёл от неё. К тебе. Этого мало?
Володя стал «вихлять» рулём – видимо, сильно нервничал. Он включил поворотник и съехал на обочину трассы, остановил машину. Они с Алёной сидели под звук щёлкающей «аварийки» и обсуждали то, что было больным местом для обоих.
– Если совсем уж честно, я не хотел с тобой возобновлять отношения – так получилось. Фейсбук предложил мне тебя в качестве друга. «Возможно, вы её знаете», – говорит. Я так-то редко захожу и удивился.
– Это, наверное, потому что я к тебе заходила и смотрела твои посты.
– Может быть. Ну я и не удержался, глянул твою страницу. Узнал, что ты работу поменяла и снова одна, два года ни с кем не встречаешься. И стал… не знаю, как это сказать. В общем, Маша всё поняла и предложила повременить со свадьбой. Говорит: «Я устала от поездок и жёсткого графика, ещё одно шумное мероприятие так сразу не выдержу».
– Значит, всё-таки бросила тебя.
– Нет. Я не знаю, как это объяснить, – Володя впервые за весь разговор повернулся к Алёне и протянул руку за её подголовник, как будто обнял.
Алёна села ровно, оторвавшись от спинки кресла.
– Ты колючая и резкая, то отпрыгиваешь, как сейчас, то наоборот, на меня прыгаешь. Я не говорю, что это плохо. Наоборот. Я с тобой всегда в центре событий, как будто в горячей точке. Я не то хотел сказать. Ну в общем, ни с кем никогда так себя не чувствовал, на пике эмоций. Ты злишься, ревнуешь и любишь, как последний раз. И это оч круто, я с тобой как будто в десять раз ярче и сильнее живу. Но ты предала меня, Алён, если говорить открыто и честно. Ты ушла к другому парню, побогаче меня и поинтереснее. Но даже Маша поняла, что я всё равно тебя люблю и ничего с этим сделать не могу. И хожу пешком мимо твоей работы не просто так, и тот раз на 8-е марта был далеко не первый. А ты всё никак не поймёшь.
Тут-то Алёна и заплакала. Слёзы сами полились в «беззвучном режиме» – она ничего с ними сделать не могла. Рот сам искривился некрасиво, щёки и нос стали красными. Даже уши покраснели и были горячими, словно за них кто-то дёргал. Алёна бы дорого дала, чтобы Володя не видел её такой.
Последний раз она плакала так безутешно, навзрыд, в далёком детстве, когда пошла с бабушкой за грибами в лес, затеяла там игру в прятки и потерялась. Она не знала, что делать, и пошла куда глаза глядят. Берёзовый лес, потом сосновая посадка, вырубка, опушка. От опушки тропинка сама вывела её к деревне. Алёна добралась до дома, ожидая увидеть на крыльце бабушку, которая её накажет, а потом поцелует в макушку, прижмёт к фартуку, пропахшему жареным луком, и скажет: «Горе ты моё, девка, что ж я матери про тебя скажу? А? Разве так можно?». И конечно, бабушка её утешит, ведь Алёна так набоялась, пока шла по лесу. Но дверь дома была закрыта на замок и на деревянную перекладину, а бабушка осталась в лесу. Алёна зарыдала, решив, что предала бабулю, и та умерла и никогда уже не вернётся. Бог знает что придёт в голову семилетнему ребёнку! Она наплакалась и настрадалась так, что к возвращению бабушки (за ней в лес пошли соседи, увидевшие Алёну у крыльца) безостановочно икала и вздрагивала и не могла до конца успокоиться. Её никто не стал ругать. Бабушка сама испугалась, напоила её успокаивающими каплями (себе накапала тоже) и уложила спать.
Вот и сейчас Алёна рыдала, как в детстве, но сейчас в этом было что-то сладкое, очищающее. Как будто со слезами выходило все плохие эмоции и подозрения, которые в ней накопилась.
Глава 18. Психолог умывает руки
– Можно, я вас прерву ненадолго? – сказала психолог, чуть наклоняясь к Алёне.
Та увлеклась рассказом и даже забыла, что находится в кабинете психолога. Минутная стрелка часов приближалась к вертикальному положению. Надо взять дополнительное время, если Алёна хотела продолжить.
– Да-да, я беру ещё полчаса, если у вас свободно.
– Хорошо, у нас есть полчаса. Может, чаю или воды?
– Нет, спасибо.
– Алёна, у меня к вам вопрос. Вроде, вы рассказываете – всё наладилось, и вы с мужем разобрались.
– Да.
– Облегчение, которое вы испытали – это от принятия вас мужем, несмотря на, как он выразился, вашу злость и ревность.
– Да, наверное.
– А ещё от того, что вы хотели эмоций и получили их.
Алёна пожала плечами. Ну в общем, да, так и было.
– Плюс ритмическое дыхание, когда мы плачем – это разрядка, с точки зрения физиологии. Так же, как смех или оргазм – так же и когда мы сильно плачем, то один раз вдыхаем, а потом часто выдыхаем толчками.
– Хм, забавно, – Алёна рассмеялась. После воспоминаний ей приятно было отвлечься на другую тему. Хотелось прийти в себя.
– Даже инфаркт можно предотвратить, если вовремя начать ритмические выдыхания, сильными толчками. Вы знали? В общем, хорошо, что вы поплакали и во всём разобрались.
– Да, спасибо, – Алёна чувствовала себя как школьница, которая сожгла много нервов во время ответа у доски, но ей поставили «пятёрку» и похвалили перед всем классом.
– Но что же всё-таки случилось, как дошло до того, что муж отказался полностью от секса?
Фаина Ивановна посмотрела на часы, висевшие на стене. С той скоростью, что рассказывала Алёна, они могли и в этот раз не успеть дойти до сути. А дальше у хозяйки кабинета должен быть по плану «гигиенический» перерыв на полчаса и новый клиент со своими психологическими проблемами.
Алёна не знала об этом – вернее, слышала краем уха, но не очень-то задумывалась о значении такого перерыва. Автор, занявшись историей Алёны, с удивлением узнала, что некоторые психологи, в том числе и Фаина Ивановна, моют руки и умывают лицо после сеанса тёплой водой. Это что-то вроде ритуала: смыть с себя чужие проблемы и «очиститься», чтобы не «перегореть» эмоционально. Вряд ли психолог Фаина Ивановна верила в мистические свойства воды. Да и вполне научными, профессиональными способами отделения себя от клиента она отлично владела – но как дополнительная психологическая практика это оказалось весьма кстати.
Ах, сколько нервов и нам можно было бы сохранить, если знать об этом с ранней молодости (или даже в детстве), когда большинство проблем ещё впереди. Нахамил кто-то – а ты смыл тёплой водой, и ничего к тебе не пристало. Всё ушло в канализацию и отправилось по трубам дальше, на очистные станции, где стоят фильтры и системы дезодорирования. Стресс на работе – а ты пошёл и умылся. И не осталась эта гадость на тебе, нарастая день за днём тяжёлым грузом и засыхая коркой, и сдавливая этой глиняной массой. И не приходилось бы тащить эту дрянь в своё будущее, оставляя на нём следы, как от грязной обуви.
Может, наши прабабушки и прадедушки знали этот секрет? Алёнина бабуля, когда купала внучку в корыте, поливала на неё из ковшика и приговаривала:
– С гуся вода, а с Алёнушки вся худоба.
Бабушка вообще знала много приговорок. Девочке было весело, она плескалась и приговаривала вслед за бабушкой. Но став взрослой, Алёна забыла об этом.
Глава 19. «Нашествие»
После случая в машине Алёна на долгое время успокоилась и была абсолютно счастлива. Даже на работе стали отмечать её непривычную безмятежность. Когда она заходила в переговорную, где собрались начальники «враждующих» подразделений, готовые «порвать» друг друга за несостыковки в планах, не обеспеченный вовремя транспорт и халтуру, из-за которой сорвался график отгрузки, за перебои в электричестве и поломку оборудования, – так вот, когда заходила Алёна, с ней вместе как будто заходили свежий воздух, тепло и благодать. Ссориться и «убивать» виноватых присутствующим уже не хотелось, и все проблемы решались конструктивно.
– Алёна Петровна, у нас что-то происходит? – спросил её генеральный директор.
– Всё прекрасно! – отвечала Алёна.
– Она беременна, я тебе точно говорю, – сообщала сотрудница экономического отдела своей коллеге по очень большому секрету, стоя в столовой с подносом у раздачи и оглядываясь на Алёну. Та ела греческий салат в уголке для топ-менеджеров.
– Просто у неё появился любовник, – отвечала коллега громким шёпотом. – Я знаю, как это бывает. Если у тётки ни с того, ни с сего порхают бабочки в животе – значит, скоро будет грандиозный скандал.
– Да не, – сомневалась та, забирая с витрины салат со свёклой.
– Вот посмотришь. Здесь скоро будет что-то интересное. Я спорю на деньги.
Они обе рассчитывались на кассе, брали нагруженные подносы и проходили в зал, улыбаясь издалека Алёне и выражая своё почтение к начальнице.
В начале июля муж по традиции уехал на музыкальный фестиваль «Нашествие», который проходил в Тверской области и собирал полторы-две сотни тысяч зрителей. На огромное поле привозили технику, дизельные электрогенераторы, ставили сцену, сложный свет, усилители. Поле огораживали и на пять дней выстраивали целый город, со своей инфраструктурой и особыми законами. Кроме шуток!
Если верить Википедии, в России чуть меньше тысячи городов с населением до 100 тысяч человек – при том что всего городов в стране 1114 или около того (по крайней мере, на 1 января 2015 года было столько). Так что фестиваль реально мог поспорить по размаху и даже с лихвой превзойти подавляющее большинство российских населённых пунктов.
Конечно, на фестивальном поле в Тверской области не было заводов и учреждений, и никто не ходил на работу, так что сравнение с городом условно. Скорее, это был такой «курортный» городок, каких много в Крыму и на побережье Краснодарского края. Полиция на фестивале была. Охрана, врачи, жилая зона из палаток, «разбитых» на улицы, и фургончики с едой, питьевые фонтаны, туалеты с огромными очередями, артисты на открытых сценах, грязь под ногами, платная парковка, банк, отсутствие отопления и горячей воды, игры и даже шуточный ЗАГС, где можно пожениться на ближайшие выходные – всё это здесь было. Чем не маленький милый городок типа Туапсе, на берегу Чёрного моря?
И при этом на фестивале был запрещён любой алкоголь, кроме пива, продающегося на территории – по завышенным ценам, естественно, как в аэропорту для туристов. И так же, как в обычном нормальном городе, его «население» каждый год обходит запреты, наливая крепкие спиртные напитки в мягкие пластиковые пакеты и вешая себе на живот под одеждой, аккуратно распределяя провизию в складках свёрнутых палаток или дерзко перекидывая бутылки через забор, прямо на виду у охранников: один кидает, другой ловит, и оба сразу разбегаются в стороны. ОМОНовцы, которые стоят через каждые 10 метров, не бросаются их догонять, чтобы не оставлять забор без охраны. Так что приключения и отдых у народа начинаются ещё при входе.
Володя посещал фестиваль каждый год с тех пор, как перебрался в Москву. Там ему было весело, можно было «оторваться» и ни о чём думать. Они ездили с друзьями – теми, кто так же приехал из Воронежа, в том числе с лучшим другом Костиком, и с новыми друзьями из института и с работы. Между палатками валялись пьяные панки, всюду были растяжки, прижатые колышками к земле – смотри не споткнись и не упади. А то ещё и повалишь чужую палатку – придётся восстанавливать вместе с хозяевами, а потом ещё приносить алкогольную «контрабанду» в качестве извинения. Кстати, с одними ребятами они так и подружились, и Володю звали переезжать Питер, к ним на работу.
Алёне было немного обидно, что Володе может быть очень хорошо без неё где-то там, целых несколько дней, но она особо не возражала против его поездок. Надо же человеку и отдыхать иногда.
За эту лояльность Алёна считала себя достаточно «продвинутой» в отношениях и ожидала, что Володя мог бы ей как-то компенсировать разлуку, тем более когда они уже поженились. А тот приезжал охрипший, со сгоревшими на солнце лицом (если не было дождя) или с одеждой, которая стала твёрдой и «бронированной» от грязи (если погода подводила).
В тот раз Алёна сидела дома и смотрела официальные фотографии с мероприятия, выискивая в толпе Володю – безуспешно, конечно. Разве можно среди полутора тысяч так запросто найти того самого?
Но в этот раз Алёна, к своей радости, увидела мужа прямо на сайте фестиваля, на главной странице. На фотке он стоял с друзьями, голый сверху по пояс, а на голове у него была «бандура» из блестящего коврика. Володя то ли забыл, то ли потерял где-то свою бандану, а лишней бейсболки ни у кого из друзей не было – так что пришлось сооружать защиту от солнцепёка из подручных средств. Из-за этого смешного наряда их и поместили на обложку хроники фестиваля. Фотография была яркая и красочная, но Алёну привлекло в ней не это. Рядом с друзьями была та самая Маша, на которой Володя чуть не женился. Она выходила из кадра – видимо, не хотела «засветиться». Но фотограф успел её снять.
По возвращении Володю ждал грандиозный скандал. Мужу повезло, что он охрип после песен и не мог отвечать ей «по медицинским показаниям» – иначе отвечать пришлось бы ещё и за то, что он не спешит оправдываться. Алёна израсходовала всю свою ярость на «обманщика» и «предателя», в состоянии аффекта она называла его такими словами, которые, казалось бы, давно уже ушли из её лексикона. Куда только девались её счастье и безмятежность?
На следующее утро муж показал Алёне все переписки в общем чате приятелей, где была и Маша – это было чисто дружеское общение. Девушка весной вышла замуж за англичанина и жила в большом частном доме в пригороде Лондона, а сюда приехала всего на несколько дней навестить родных и друзей, и у неё были кое-какие дела в Москве.
– Ты по ней скучаешь! – сказала Алёна.
– Нет. Ну соскучился немного, это правда. Блин, я не хочу тебе врать. Но и правду говорить не могу, потому что ты сразу накидываешься и придумываешь что-то, о чём даже никто не думал.
– А ты бы сам не подумал, если б увидел, что мой бывший со мной на одной фотке?
– Нет, конечно. Я тебе верю.
– Очень жаль.
– Что?! Алён, – он взял её за плечи. Она не скинула его руки, но и не стала ласкаться.
Они были в гостиной, и Алёна смотрела из окна во двор, где на детской площадке сидели молодые мамы с колясками, а малыши играли в песочнице, несмотря на моросящий дождик. Алёна молчала. Володя тоже.
– Я не знаю, что с этим делать, – наконец, сказала она.
– Я тоже не знаю. Может, ты так ревнуешь, потому что сама мне изменяла?
Алёну обожгло. Вспоминать про Игоря совсем не хотелось. Она и не думала о нём, хотя раз пересеклись на конференции, где она вместе с генеральным директором представляла свою компанию. Встретились, поздоровались и вежливо поболтали, как будто ничего между ними не было – и разошлись. Вот и всё.
Но Игорь был хуже Володи в сто раз – и как человек, и как мужчина, нечего было и сравнивать. А Маша – Алёна это остро ощущала – была во всём лучше неё. Она бы не удивилась, если бы муж вернулся к этой модели.