Всеволод Всеволодович Протопопов
Последний дракон. Первый шаг в бесконечность
Вдруг в лощине полыхнуло и загремело, да так, что даже земля вздрогнула под моими ногами. Я сразу же узнал почерк Ляргуса, который в этот раз применил одно из самых мощных и убийственных заклятий. Что сталось с серыми, не хотелось даже думать.
В это время высоко в небо взмыл золотой дракон, а минуту спустя вслед за ним, торопливо взмахивая крыльями, устремился небольшой дракончик радужной окраски. Показавшееся из-за горизонта солнце отразилось в их сверкающей чешуе, которая ослепительно вспыхнула, придавая обоим драконам облик каких-то призрачных сказочных существ, хотя они и были, по сути, сказочными существами.
Всё же Кувай не смог удержаться от соблазна непосредственно самому поучаствовать в сражении, а моя пылкая племянница решила ни в чём не уступать мужу. Кувай издал мощный боевой клич, сопроводив его одним из своих разрушительных заклятий, изобретать которые он был большим мастером, подкрепив его потоком пламени, которое прожгло в войске широкую просеку. Это был знак к всеобщему наступлению. Ещё не погасло драконье пламя, а на левом фланге началась атака молодых драконов, возглавляемых старшим братом Яргуста Риксом. Одновременно с этой атакой пришла в движение фаланга Яргуста и Джона. Левый её фланг устремился в брешь пробитую отрядом Рикса, охватывая слева серых всадников, которые под действием солнечных лучей вяло сопротивляясь, начали отход. Одновременно пришёл в движение правый фланг отряда Яргуста поддержанный левым крылом моей фаланги. Не прошло и получаса, и вся группировка серых на моём левом фланге оказалась окружена, и началось избиение слабо сопротивляющегося врага.
Последней перешли в наступление пехотинцы большой фаланги, которые, сначала медленно, затем, все, ускоряя шаг, стали теснить серых всадников. За всеми этими событиями, я не заметил, как в дело вступила храмовая стража. Они так стремительно оказались на поле битвы, как умели только они. Воспользовавшись просекой проложенной во вражеском войске Куваем, эти лучшие воины империи стремительно разделились на две шеренги, одна из которых, развернувшись, начала теснить серых всадников в направлении нашей наступающей фаланги, завершив тем самым окружение большей части войск противника. Вторая шеренга развернулась в сторону, откуда начали своё наступление демоны под предводительством Минга, окружив оставшуюся часть вражеского войска. Битва перешла в стадию массового избиения вяло отбивающегося противника.
Кувай, будучи по натуре человеком гуманным, видя это избиение, поспешил остановить его, для чего начать переговоры с командованием серых о капитуляции подчинённых им войск. От него поступил приказ, прекратить избиение и отойти от соприкосновения с войсками серых на сто метров, ожидая результатов переговоров, которые он намерен провести. Я передал распоряжение Кувая Джону, непосредственно командовавшему фалангой, и последняя сначала остановилась, а затем начала пятиться назад до тех пор, пока расстояние между нашими войсками не составила примерно метров сто.
Когда войска остановились, со стороны КП я увидал двух закованных в доспехи воинов – одного высокого с копной рыжих волос, в котором я без труда узнал Кувая (свой шлем он нёс на сгибе левой руки), а второго невысокого, словно подросток с белым флагом парламентёра в правой руке. Определить, кто это я так и не смог – воин был в шлеме с опущенным забралом. Кувай с сопровождающим его парламентёром не спеша шли по направлению вражеского войска, окружённого нашей пехотой и храмовниками.
Пройдя примерно полпути пространства, разделяющего два войска, парламентёры остановились. Тот, что пониже, воткнул древко своего флага в землю, снял свой шлем, при этом его длинные волосы рассыпались по плечам, отцепил от пояса сигнальный рог, и трижды протрубил. Это был сигнал вызова на переговоры. В сигнальщике я наконец-то узнал Ниннэль. Да, эта неистовая драконица, всё же своего добилась.
Куваю пришлось ждать недолго. Прошли не более десяти минут, как из рядов серого воинства раздался ответный сигнал рога и вышли двое переговорщиков в серых плащах. Один из них тоже нёс белый флаг. Не доходя метров десять до Кувая и Ниннэль, парламентёры серых остановились, а человек с флагом так же воткнул древко своего флага в землю, после чего оба откинули капюшоны своих плащей.
Какое-то время обе стороны стояли молча, рассматривая друг друга. Потом Кувай сделал шаг на встречу серым, Ниннэль же осталась на месте. Предводитель серых тоже шагнул на встречу Куваю, и они стали медленно сходиться, оставив своих сопровождающих на месте. Наконец они сошлись на расстояние вытянутой руки и отсалютовали друг другу. О чём шёл разговор, слышно не было, однако, проговорив минут десять, они вновь отсалютовали друг другу и разошлись, каждый в свою сторону. Белые флаги остались трепетать на утреннем ветерке. Это был хороший знак. Он говорил о том, что предводители обменялись своими мнениями о происшедшем сражении и теперь должны обдумать предложения обоих сторон. От их решения будут зависеть наши дальнейшие действия.
Только Кувай и Ниннэль отошли на несколько метров от своего флага, как тут же обратились в драконов и не спеша полетели в сторону КП. Спустя ещё десять минут с приглашением от Кувая всем старшим командирам прибыть на совещание на КП. Я вызвал Марка и мы с ним, оставив фалангу на младших командиров, поспешили на КП.
7
Ночь перевалила за свою середину, а сражение, которое мы вели с врагом, имеющим многократное численное преимущество, было в самом разгаре. Наша пехотная фаланга, на которую, оправившись от жестокого удара нанесённого драконами, обрушилась вся мощь серых всадников, выдержала натиск, нагромоздив кучу трупов перед своей первой шеренгой. Вышедшие из боя обессиленными драконы Яргуста и Джона, удивительно быстро восстановили свои силы, и хотя воздушный бой им пока был не по силам, сколотили некое подобие пехотной фаланги, правда, всего в две шеренги. Когда противник, убедившись в бесперспективности попыток рассечь нашу пехоту по центру, перенёс свой удар на левый фланг, намереваясь ударить во фланг и тыл пехоте Азара и Марка, их встретил, хотя и неплотный, но вполне боеспособный отряд драконов, чьи шеренги хотя и попятились, но всё же не позволили себя прорвать, тем самым спасая большую фалангу. Серые всадники буквально завязли в обороне драконов, а их численное превосходство было сведено к минимуму благодаря возникшей тесноте и давке, в которую втянуло их ложное отступление драконов.
В тылу основной массы вражеского войска сражался отряд демонов, усиленный людьми, владеющими боевой магией. Командовал демонами мой друг детства Минг. Демоны, как принято, было у этих вольных обитателей пограничья, дрались без всякого строя, яростно нападая на серых всадников, пугая их коней, причём до такой степени, что те полностью переставали слушаться своих седоков, сбрасывали их с себя, или, не подчиняясь командам, норовили покинуть поле боя. Всё это вносило полную неразбериху и очень затрудняло управление войсками.
Демоны нападали так яростно, что даже сначала смогли потеснить серых, заставив их отступить. Всё это вынудило командование серых перебрасывать против Минга всё новые и новые части серых всадников. Их героические действия очень помогли нашей пехоте и драконам, так как демоны оттянули на себя во много раз большие силы, чем можно было ожидать, зная малую численность демонов. Вот и сейчас они яростно сражались, оглашая долину своим диким хохотом, который было слышно даже на моём КП. Напомню, что смех демона означает гнев, а такой вот дикий хохот значит ни мало, ни много крайнюю степень ярости. Да, не зря демоны всегда считались очень серьёзными противниками; во всяком случае, я предпочитаю дружить с ними, чем враждовать.
Моему КП пока ничего серьёзно не угрожало, видимо генералы серого воинства ещё не разобрались, где находится командование нашей небольшой армии. Я вообще-то не очень переживал по этому поводу, зная наверняка, что они очень быстро с этим разберутся.
Я, как в воду смотрел, серые очень быстро вычислили мой КП. Вы спросите, как это им удалось? Нет ничего проще. Драконы, конечно, убили большинство магов серых, однако далеко не всех. Многие уцелели, правда, постарались никак себя не проявлять, но, тем не менее, вычислить командный пункт они, не выдавая себя, они вполне были способны. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что любой их военачальник наверняка владел началами магии, во всяком случае, произвести разведку он вполне мог. Короче, так или иначе, но они определили местонахождение моего КП, а определив, мешкать не стали, а сразу же послали значительные силы серых всадников захватить мой КП и уничтожить всех, кого там застанут. План был превосходен, если бы не два но. Первое, но, заключалось в том, что здесь находилась тщательно укрытая Искусством Ляргуса храмовая стража, о боевых возможностях которой серые, при их-то разведке, просто не могли не слышать. Второе но, было в том, что они не представляли моих возможностей.
Мой командный пункт находился не вершине довольно высокого холма, и с него хорошо просматривалась вся долина, в которой развернулось сражение. Холм имел довольно крутой склон, обращённый в сторону долины, подняться по которому ни то, что верхом, а и пешком, было непростой задачей. Однако между моим холмом и соседним имелась более пологая лощина, по которой пешком можно было относительно легко подняться на седловину между холмами, а там рукой подать до моего КП. Вот в эту-то лощину и устремились спешившееся серые всадники в количестве никак не меньшем нескольких тысяч человек.
– Что думаешь предпринять? – спросил меня Ляргус. – Может мне ударить по ним своим заклятием?
– Не спеши, дед, – ответил я старому жрецу. – Дай им поглубже втянуться в лощину и подойти поближе. Будем ждать.
–Что ты задумал, Кувай? – с интересом посмотрев на меня, спросил Ляргус.
– Скоро увидишь, – не стал я раскрывать свои намеренья. – Просто доверься мне и жди моего сигнала.
Ждать пришлось недолго. Вскоре на седловину вышли первые шеренги наступающих серых воинов. Недолго осмотревшись, они направились в сторону командного пункта, торопясь поскорее расправиться с нами.
– Ну, что же, похоже, пора, – сказал я, обратившись в дракона. – Как только я взлечу, нанеси по воинам в лощине сокрушительный удар, а затем, когда я рассеку воинство серых, вводи в бой храмовую стражу.
Я взлетел, не дожидаясь ответа старого жреца. О чём говорить, когда мы уже давно с полуслова понимаем друг друга. Поднявшись повыше, я с боевым кличем обрушился на войско серых, огнём и магией рассекая его на две части. За моей спиной что-то ухнуло и меня довольно ощутимо толкнуло в спину. Было такое ощущение, что я получил пинка по тому месту, откуда у дракона растёт хвост. Это был побочный эффект от применённого Ляргусом боевого заклятия. Да, старый жрец с годами не растерял своих способностей.
Мой пролёт над вражеским войском образовал в его рядах довольно широкую просеку, заваленною отнюдь не поваленными деревьями, а мертвыми обугленными телами людей и лошадей. Что же, это необходимая дань войне, и я внёс в эту дань свою ощутимую лепту.
Развернувшись, я чуть было не натолкнулся на небольшого радужного дракона, который, как, оказалось, летел вплотную за мной. Я был изрядно удивлён и возмущён, таким явным неподчинением моим приказам и своеволию жены моей, однако долго сердиться на неё я был не в состоянии. Кроме того, она выглядела испуганной и полной раскаяния, в которое я не верил ни на грош. Рявкнув, что бы она следовала за мной, и, добавив, что нам ещё предстоит разговор, я полетел обратно на КП не оглядываясь, и так чувствуя, что Ниннэль, как привязанная следует за мной.
Ляргус чётко выполнил моё распоряжение. Ещё не погас огонь, вызванный моей атакой, а жрец ввёл в образовавшуюся в войске серых брешь храмовую стражу, которая своим стремительным маршем уже занимала позиции между двумя частями вражеского войска.
Приземлившись на командном пункте, я уже был абсолютно спокоен, как бывает, спокоен человек уверенный в том, что всё идёт правильно. Кроме того моя надежда на нашу победу сменилась твёрдою верой в победу над врагом.
Рядом со мной приземлилась Ниннэль, на лице которой явственно отразились чувство вины и испуг, который я сначала ошибочно посчитал за страх проявления моего недовольства её последним поступком. Однако, как оказалось, я серьёзно ошибался, причина была совершенно в другом.
Всегда весёлая и уверенная в себе, жена моя, сейчас выглядела подобно обиженной маленькой девочки, ожидающей строгого наказания, которое она, говоря честно, вполне заслужила. Мой опыт походов по мирам сначала с Азаром, затем с Учителем, приучил меня к строгой дисциплине, которая многократно спасала жизнь не только мне, но и моим товарищам. Самоуправство Ниннэль могло её дорого обойтись, а если бы с ней, не попусти Творец, что-нибудь случилось….
Нет, даже думать об этом не желаю. Я повернулся к жене с самыми решительными намереньями преподать ей хороший урок, но стоило мне лишь взглянуть в её перепуганное лицо, как всякое желание проявлять в отношении её педагогические изыски, как-то само собой пропало. Мне стало жаль её. Видимо сурового воспитателя из меня не выйдет.
Я обнял жену и она, прижавшись ко мне, вдруг расплакалась. Тут я совсем растерялся, не зная, что делать. Почему-то женские слёзы всегда выбивают меня из привычной колеи, превращая в какого-то не ведающего, что делать придурка.
Вообще-то Ниннэль плакала крайне редко, и каждый раз я хотя бы мог понять причины её плача, но в этот раз это произошло, на мой взгляд, без всяких видимых причин. Я её начал было успокаивать, но она, вопреки моим стараниям, заплакала ещё громче, потом вырвалась и убежала в блиндаж. Я хотел пойти за ней, но подошедший в это время Ляргус удержал меня, заявив, что Ниннэль лучше сейчас побыть одной. Пусть поплачет, успокоится, потом сама всё тебе расскажет, если захочет, конечно.
– Не понимаю, что с ней, – сказал я. – Она никогда раньше так себя не вела. Может ты, Ляргус, знаешь, что с ней?
– Конечно, знаю, – с улыбкой ответил старик. – Она у тебя просто сильно напугана. Видишь ли, мой мальчик, она вообразила себя великой воительницей, наподобие твоей матери, а когда столкнулась с реальностью войны, самовольно бросившись за тобой в бой, испытала страшное потрясение. Когда она, неожиданно для себя, оказалась между твоим и моим заклятием, её так тряхнуло, что она лишь чудом удержалась в воздухе. В этот момент она была на волосок от гибели. Ты же, как чурбан неотёсанный, ничего не понял и кинулся к ней со своей жалостью, тем самым ещё больше унизил её и так уязвлённую гордость. Ну, ничего, это ей даже полезно – нечего безумно рисковать жизнью.
Выслушав старого жреца, и в который раз, поразившись его прозорливости, я, наконец, успокоился и стал заниматься текущими делами. События на поле боя в это время развивались стремительно. По мере наступления рассвета серые всадники становились всё менее активными; их действия стали медлительными, они выглядели так, словно последние жизненные силы покидают их бренные тела. Наши же воины, наоборот, воспрянули духом и по всем направлениям перешли в наступление.
Храмовники, заняв проделанную мной во вражеском войске брешь, разделившись на две шеренги, теснили серых. Воодушевлённые моим ударом демоны сильнее надавили на врага, в результате чего эта часть противника была полностью окружена. Спустя недолгое время, та же участь постигла и оставшуюся часть войска Серой империи.
Это был полный разгром, грозивший перерасти в полное истребление противника, чего я никак не желал. Нужно было что-то делать, дабы избежать совершенно ненужных жертв. Я свято помнил, наказ самой Смерти, которая после моего ранения в Запределье посоветовала мне аккуратнее относиться к чужой жизни, и то, что она сама неплохо справляется со своими делами и помогать ей не надо. Нужно остановить бойню и постараться принудить серых к переговорам, тем более что опыт таких переговоров уже имелся. В своё время Странник и Джон Мильтон сделали вылазку против Серой империи и нанесли им такой урон, что командующие армией серых были вынуждены начать с ними переговоры.
Не откладывая дело в долгий ящик, я решил взяться за дело. Первым делом я разослал посыльных с приказом прекратить избиение и отойти на сто метров от соприкосновения с противником. После этого я вызвал к себе Ниннэль, и когда она пришла, уже совершенно успокоившаяся, я, как ни в чём не бывало, велел ей приготовить белый флаг.
– Пойдём с тобой, как парламентёры на встречу с серыми, предложить им капитуляцию, – ответил я на не высказанный вопрос жены. – Так что приведи себя в порядок и надень полный доспех.
Ниннэль, отсалютовав мне, как положено, убежала исполнять мои распоряжения, я же решил предварительно посоветоваться с Ляргусом.
– Ну, что тебе сказать, – задумчиво заговорил старый жрец. – В целом я одобряю твоё решение; мне самому претит избиение обессиленного противника, так что тут я на твоей стороне. Нужно только будет хорошенько подумать, что нам делать с серыми в случае их капитуляции. В любом случае своё оружие и коней они должны будут сдать нам, а потом, самое лучшее, это помочь им открыть проходы и отправить их восвояси. Кони же, я думаю, нам очень пригодиться; хватит перемещаться меж мирами пешком – задумчиво ответил Ляргус на мой вопрос, что делать? – Так что, сынок действуй, а я тут за всем пригляжу.
Появилась Ниннэль в полном доспехе с белым флагом, который она соорудила из копья и обрывка простыни. Я велел ей прицепить к поясу сигнальный рог, одеть шлем и опустить забрало, мотивируя это тем, что до поры серые не должны увидеть в ней женщину. После этого, попрощавшись с Ляргусом, я, в сопровождении Ниннэль с белым флагом, обратился в дракона и полетел в сторону противника, не сомневаясь, что жена следует за мной.
Приземлились мы в непосредственной близости от цепи храмовой стражи, которая, следуя моему же приказу, отошла от противника на сто метров. Вновь приняв человеческий облик, мы с Ниннэль не спеша зашагали в сторону застывшего в отдалении противника. Мы шли не спеша не только потому, что были парламентёрами и шли на переговоры, а переговоры, как вы сами понимаете, не терпят торопливости, а ещё и потому, что вся долина здесь была засыпана трупами людей и лошадей, и нам пришлось шагать прямо по ним. Я уже имел в своей жизни некоторый навык хождения по мёртвым телам, чего никак не скажешь о Ниннэль, она ни то, что бы ходить по трупам, а и трупы-то видела, пожалуй, впервые. Я из-за забрала на лице Ниннэль не видел выражения его лица, но прекрасно понимал, в каком она состоянии. Однако она видимо собрала в кулак всю свою волю, которой, кстати сказать, ей было не занимать, поэтому не подавала вида, насколько ей плохо. Так мы прошли примерно половину пути, отделяющего нас от войска противника. Я велел Ниннэль воткнуть флаг в землю и трижды протрубить в рог, призывая командующего войском Серой империи на переговоры. По моей команде Ниннэль воткнула древко флага в землю, затем сняла сой шлем и трижды протрубила в рог. Всё было сделано правильно, и нам оставалось лишь ждать, какой ответ последует от серых.
К счастью, ждать нам пришлось недолго, не прошло и четверти часа, как из рядов серых всадников вышли двое в серых плащах, один из которых так же был с белым флагом. Не доходя до нас шагов десять, эти двое остановились, а человек с флагом воткнул древко своего флага в землю, так же, как незадолго до этого сделала Ниннэль. Это означало, что серые согласны на переговоры – ещё бы они не согласились.
После того, как согласие на переговоры было получено, я медленно пошёл на встречу серым, оставив Ниннэль возле флага. Одновременно навстречу мне вышел один из переговорщиков, сняв со своей головы капюшон. В идущем мне на встречу человеке я узнал приснопамятного Догара, и почему-то совсем не удивился. Ясно было, что нападение на империю Повелителей драконов было детищем этого самого Догара, поэтому Благие Боги серых и поставили его командовать армией вторжения, что бы в случае чего можно было с него спросить за неудачу, если такая случится. Если же дельце выгорит, то, естественно, лавры победителей достанутся этим самым Богам, а сам Догар удосужится какого-нибудь очередного ордена или звания; такова плата за инициативу при диктаторах.
Мы остановились, не дойдя друг до друга на расстояние вытянутой руки. Он приветствовал меня прижатым к груди, там, где сердце, кулаком. Я ответил ему тем же. Какое-то время мы молча глядели друг на друга, стараясь как можно больше узнать, друг о друге. Магию для этой цели мы привлекать не стали. Это было бы просто глупо – я видел перед собой очень сильного мага и моя попытка прочитать его магическими способами, наверняка натолкнулась бы на его защиту. Он, судя по всему, мыслил аналогично.
Вообще, если умеешь внимательно смотреть на человека, прочитать его не составляет труда без всяких там магических штучек. В данном же поединке внимательности у меня были некоторые преимущества. Дело в том, что я уже имел возможность понаблюдать за ним без его ведома, в то памятное мне время, когда мне удалось перехватить отряд серых всадников в родном мире Джона Мильтона. Поэтому я решил воспользоваться своим преимуществом и начать разговор первым, что бы сразу ошарашить собеседника, а если повезёт, несколько подавить его волю.
– Ты проиграл, Догар, – начал я свою речь. – Тебе здесь не пройти в империю Повелителей драконов. Вы или сдадитесь, или все будете уничтожены. Надеюсь, что ты это понимаешь. Мы вполне можем перебить вас всех, тем более что, на сколько я понимаю, сражаться при солнце вы вряд ли сможете. Нам совсем не хочется, что бы были совершенно не нужные жертвы, как с вашей, так и с нашей стороны. Мы воины, а не палачи.
– Что нас ждёт, если мы сдадимся? – осипшим голосом спросил явно удивлённый вождь серых всадников.
– Пока я могу обещать лишь одно – вам сохранят жизнь, а дальнейшую вашу судьбу определит наш совет, – ответил я на вопрос Архонта. – Однако, в любом случае, вы должны будете сдать оружие, доспехи и ваших коней.
– Мне надо посоветоваться с отдающими приказы, а для этого потребуется не менее трёх часов, – после некоторого раздумья сказал Догар.
– Ну, что же, я понимаю, что ты единолично не можешь принять такое решение, поэтому я даю тебе три часа времени, – достаточно твёрдо заявил я. – Однако ровно через три часа я жду тебя здесь же с ответом. Твоя неявка на встречу будет означать ваш отказ. В этом случае мы вынуждены будем уничтожить всех вас, а возможностей для этого у нас вполне хватит, ты уж мне поверь.
Догар снова отсалютовал мне и, развернувшись, отправился к расположению своих войск, прихватив с собой своего сопровождающего. Я вернулся к Ниннэль и мы, обратившись, быстро полетели на наш командный пункт.
На пустом пространстве, разделяющем наши войска, остались трепетать на утреннем ветерке два белых флага, означающие, что безумие, произошедшее этой ночью в долине, чья вина заключалась лишь в том, что она оказалась на пересечении путей двух враждующих армий, близится к завершению. До какой же степени безумия нужно дойти человеку, что бы вот так, всего за одну ночь, превратить цветущую, полную жизни долину в выжженную огнём драконов, заваленную трупами людей и лошадей землю, на которой ещё очень долго не будет ничего живого. Вот он, наглядный результат войны, её апофеоз, если хотите.
Приземлившись на командном пункте, я первым делом разослал гонцов к командирам частей, предлагая им прибыть ко мне на совещание. У нас было в запасе около трёх часов, что бы сообща решить, что нам делать со сдавшимися серыми всадниками, если, конечно, они сдадутся. Понятно, что решить это единолично я не мог.
Примерно через полчаса прибыли командиры отрядов нашего войска, которым номинально командовал Азар, а фактически я. Собрались мы в большом командном шатре Азара, который после того, как отпала нужда в маскировке, я распорядился вновь установить на прежнем месте. Мне так же пришлось напрячь ответственного за провиант, что бы повара, как можно быстрее приготовили хороший обед для войск, а так же обеспечили обед для командиров прямо в шатре. Все мы очень устали и сытная еда и хорошая выпивка нам бы не помешала.
Только я покончил с этими распоряжениями, начали прибывать командиры частей. Первыми прибыл Азар с Марком; оба изрядно усталые, в помятых доспехах, так что, глядя на них сразу же можно было понять, что победа далась им нелегко, хотя каких-либо серьёзных ран я у них не увидел. Они обнялись сначала со мной, а потом с Ляргусом, встречавшим вместе со мной наших героев.
Только мы успели обменяться с Азаром и Марком несколькими фразами, как с диким рёвом явился командир отряда демонов, мой друг детства Минг в сопровождении своего двоюродного брата и заместителя носящего неимоверно длинное и совершенно непроизносимое для человеческого языка имя. Он был совсем молод, даже по нашим меркам, при этом был чрезвычайно широкоплеч и силён. Звали его Черрбраззиляяняй, но он вполне хорошо отзывался на имя Черр. У обоих были повязки на головах, а у Минга, плюс к этому был сломан рог, поэтому он стал очень похож на своего деда старого Грымза, о чём я ему не преминул сказать. В ответ на моё замечание он дико зарычал и заявил, что горд этим. Вторя ему, Черр издал такой рык, что я расхохотался, присоединившись к веселию демонов.
После демонов пришёл командир храмовой стражи со своим заместителем. На этих не было ни одной царапины, и выглядели они так, словно и не участвовали в сражении. Мне почему-то пришла в голову мысль – как хорошо, что эти идеальные воины сражаются на нашей стороне. Не хотел бы я видеть их своими противниками.
Последними пришли Яргуст и Джон. Этим досталось больше всего. Доспехи бравого дракона были изрядно помяты и покрыты копотью. Кроме того, на левой щеке его была свежая рана, которая, видимо, доставляла ему серьёзное беспокойство, поэтому при разговоре он морщился.
Доспехи Джона были не в лучшем виде, чем у Яргуста. Кроме того, он потерял свой шлем, поэтому хорошо была видна окровавленная повязка на голове, а под правым глазом красовался солидный синяк, однако всё это не мешало этому доблестному воину широко улыбаться при виде собравшихся здесь друзей.
При виде их, я облегчённо вздохнул – все, кто мне был близок и кого я любил, оказались живы и относительно здоровы, ведь нельзя же считать за серьёзные раны синяки, ушибы и ссадины, когда завершилось такое яростное по своему напряжению сражение.
Первым делом я опросил всех собравшихся о потерях с нашей стороны и, к моему удивлению и несказанной радости, обнаружилось, что потери наши относительно невелики. Погибло семь драконов, семнадцать пехотинцев и три демона, хотя раненых было очень много; на счастье тяжелораненых было человек семьдесят. Ими уже занимаются наши целители, поэтому есть надежда, что число погибших не увеличится. Отдав все необходимые распоряжение по оказанию помощи раненым, мы перешли к обсуждению, что нам делать с пленными серыми всадниками, если они всё же решат капитулировать.
Да, эта, на первый взгляд несложная задача, оказалась ни такой уж простой, как могло показаться сначала. Действительно, что нам делать с толпой пленных, число которых в несколько раз превышает нашу численность? Ведь их надо кормить, лечить, охранять, при этом всегда быть на чеку, что бы не получить от них удар в спину, что при их численности и организованности было по настоящему опасно. Мало того, при них многочисленное поголовье лошадей, которых надо тоже чем-то кормить и, в конце концов, куда-то девать, ведь не пускать же на колбасу.
Когда мы расселись за столом во вновь установленном штабном шатре, я попросил всех присутствующих на совещании высказаться по этим вопросам.
– Позвольте мне, как самому старшему по возрасту, начать нашу дискуссию и высказать моё личное мнение по этим вопросам, – первым взял слово Ляргус. – То, что мы в этот раз победили, надеюсь, ни у кого не вызывает сомнения. То, что серые рано или поздно сдадутся, тоже у меня не оставляет сомнений, весь вопрос лишь во времени. Во всяком случае, они постараются потянуть время до вечера, когда с заходом солнца силы у них возрастут, и они постараются вырваться из ловушки, в которую угодили. Поэтому, я думаю, переговоры о капитуляции следует вести очень жёстко, не позволяя противнику тянуть время. Необходимо предъявить им очень простые требования, что бы они ни смогли втянуть нас в совершенно ненужную нам дискуссию. Проще говоря, нужно предложить им сдаться без всяких оговорок, в противном случае необходимо заявить, что все они будут уничтожены. То, что мы это можем реально сделать, противник уже понял. По условиям сдачи, они должны будут сдать нам своё оружие и лошадей. Только при этих условиях мы можем гарантировать им жизнь.
Ляргус прервал свой монолог, для того, что бы промочить горло. Сделав весьма ощутимый глоток из своей кружки, старый жрец продолжил, перейдя от констатации очевидных фактов к тому главному, что не давало покоя не только мне, но, смею думать, и всех здесь присутствующих.
– А вот здесь-то и начинается самое интересное, – продолжил Ляргус. – Допустим, что враг капитулировал, сдал оружие и лошадей. У нас вдруг оказывается толпа пленных, во много раз превышающая нашу численность. И, что с ними делать? Оставить их здесь, в непосредственной близости от империи Повелителей драконов слишком опасно. Ведь они вполне могут связаться со своим руководством, те пошлют обоз с оружием и лошадями, что, как я думаю, для них не составит труда, и под боком у нас опять окажется целая армия, пусть даже лишённая своих магов, хотя, что им помешает направить в это войско магов. Не думаю, что у серых не найдётся достаточного числа магов. Если мы так поступим, то, скорее всего, не успеем мы добраться до Сегурии, а эти серые ребята уже начнут штурмовать столицу империи, тем более, что все мы прекрасно понимаем цель их нападения. Так что, я ума не приложу, как нам поступить.
Он закончил свою речь и опустился на своё место. Ляргус, как всегда, точно охарактеризовал сложившуюся ситуации, однако выхода из неё он либо не видел, либо по какой-то, только ему известной причине, не хотел говорить. Я видел, что все присутствующие здесь были с ним согласны.
Вторым взял слово Азар, который заявил, что видимо нам, придётся какое-то время охранять наших пленных, пока не будет найдено выхода из сложившейся ситуации. Он сказал, что все мы плохо себя представляем, в какое трудное дело мы ввязываемся, что нам придётся их кормить, лечить, охранять, пасти их коней и много ещё чего нам придётся делать, например, строить бараки – не держать же пленных под открытым небом. Из его речи выходило, что мы застрянем здесь надолго, если не навсегда.