Всеволод Всеволодович Протопопов
Последний дракон. Первый шаг в бесконечность
Всё время, пока я обедал, Церба крепко спала возле камина. Присмотревшись, я понял, что Учитель наложил на неё заклятие сна. Очень мудро, в таком виде я безо всяких хлопот донесу волчицу до Сегурии.
Мы просидели за столом часа два, я наелся до отвала, и пора было в путь, догонять друзей. Тепло, попрощавшись со стариком, и забросив за спину сумку с крепко спящей волчицей, я покинул Мильтон-Хаус. Сразу же за воротами я почувствовал след моих друзей, который был настолько отчётлив, что совсем не сложно было догадаться, что друзья мои специально об этом позаботились, зная, что я непременно пойду по их следам.
Пройдя с полмили, я добрался до места, где Учитель открывал проход. Не теряя даром времени, я в свою очередь, тоже открыл проход и очутился в мире, где царила зима. Вся округа, представляющая собой всхолмлённую равнину и поросшая чахлым лесом, была завалена глубоким снегом, на котором отчётливо были видны человеческие следы. Не сложно было догадаться, что эти следы принадлежали моим друзьям. Снега было примерно по пояс, так что им пришлось не сладко, с раненым на носилках, да ещё и сами не оправившиеся от ран. Однако мне это было только на пользу – значит, они не могли далеко уйти.
Не теряя времени даром, я снял со спины сумку с Цербой, и обернулся драконом. После этого, прихватив сумку со спящей волчицей зубами, легко взмыл в воздух и полетел, ориентируясь по цепочке следов, которые отчётливо были видны. Примерно через полчаса полёта я обнаружил, что след резко обрывается, это означало, что здесь Учитель открыл следующий проход. Я плавно приземлился и сразу же, даже не обращаясь в человека, открыл проход. Прихватив с собой волчицу, я влетел в проход и сразу же был ослеплён заходящим солнцем нового для меня мира.
Здесь царствовала толи поздняя весна, толи раннее лето, что явилось резким контрастом с заснеженным миром, только что покинутым мной. Пролетев по инерции метров сто, я оказался на опушке дремучего леса, где увидел костёр и сидящих вокруг него людей. Это были мои друзья, по-видимому, отдыхающие после тягот прошлого мира. Я решил сделать им сюрприз. Быстро приземлившись, я принял свой человеческий облик, закинул сумку с Цербой на спину и стал подкрадываться к костру. Когда до костра оставалось шагов десять, я услышал насмешливый голос Учителя.
– Кувай, мой мальчик, хватит валять дурака. Я ещё не настолько стар, чтобы не почувствовать твоё приближение, – сказал Странник своим обычным ворчливо-насмешливым тоном. – Да, ты не забыл взять с собой Цербу?
– Конечно, не забыл, – несколько обиженно ответил я. Обида моя была наигранной. Это была у нас с ним своеобразная игра – я каждый раз старался подкрасться к нему, а он всякий раз пресекал мои попытки. – Как я рад всех вас видеть, вы даже не представляете. Теперь-то мы мигом доберёмся до Сегурии.
Учитель встал и крепко обнял меня. Следом подошли Джон и Марк. К Яргусту я подошёл сам. Какое-то время была обычная суета, которая всегда бывает при встрече друзей, с которыми пройдена ни одна дорога. Я был счастлив; наконец-то вся наша дружная компания была в сборе, как долго мы не собирались вместе в общем походе. Пускай сейчас мои друзья были не в лучшей форме, но всё это поправимо. Самое главное, что все были живы.
Спешить нам было особенно некогда, а здесь у костра было уютно, как-то спокойно. Странник достал из своего мешка вместительную флягу и пустил её по кругу. Ласково светило солнце, дул лёгкий ветерок, пахло травой, какими-то незнакомыми цветами, летали разноцветные стрекозы, весело щебетали птицы. Стоял обычный мирный летний день, а у меня было предчувствие, что это один из последних мирных дней, что предстоят всем нам в будущем. Впереди только война, и война эта очень и очень надолго, но если отказаться от неё, отойти в сторону, оставить всё так, как есть, то в будущем, причём в очень близком будущем, случится такое, что вот таких вот дней просто никогда больше не будет. Поэтому, хотя я и не люблю применять магию против людей, пусть это даже серые всадники, мне придётся этим заниматься, и заниматься долго.
Как бы ни было здесь хорошо, но дела толкали нас вперёд. Нужно было возвращаться в Сегурию, однако тащиться с раненым по мирам мне как-то не очень хотелось. Я помнил, как меня тяжелораненого в Запредельных горах несли на носилках Учитель и Джон, и чего это им стоило. Настало время отдавать долги, тем более, что у меня была одна идея, которая пришла мне в голову ещё до того, как я открыл проход из мира Джона Мильтона. Суть её заключалась в том, что бы обернувшись драконом, перенести скоростным способом моих друзей к входу в Сегурию, причём самым банальным образом – на собственной спине. А что? Я здоров и полон сил. Почему бы и нет? Ну а если не получиться, то придётся топать ножками.
Все собрались в дорогу и уже забросили свою дорожную поклажу на спины, когда я остановил их, предложив свои услуги в качестве ездового дракона. Сначала они засомневались, но я не стал их слушать, а тут же обратился в золотого дракона.
– Усаживайтесь все на спину, – прорычал я, и для большей убедительности выпустил изо рта тонкую струйку огня. – Я доставлю вас к самым дверям Сегурии.
– Ну, хорошо, мы согласны, – со вздохом сказал Учитель. – Проход мне открыть?
– Нет, я всё сделаю сам. Должны же вы ощутить прелести скоростного передвижения по мирам, – ответил я. – Садитесь и устраивайтесь поудобнее, да крепче держитесь.
Когда все разместились на моей спине и Учитель сказал, что они готовы, я, предварительно настроившийся на пирамидальную гору на пороге Сегурии, открыл проход и, не теряя даром времени, ринулся в него. Я уже не в первый раз летал по межмирью, поэтому для меня не была в диковинку скорость, с которой это происходило, чего не скажешь о моих пассажирах. Я очень явственно почувствовал их удивление и даже некоторую растерянность.
К моему удивлению полёт происходил легко, я даже почти не чувствовал тяжести моих друзей, которые, надо отдать им должное, очень быстро освоились на моей спине. Учитель даже, очень тактично, обратил моё внимание, что бы при выходе из межмирья, я учёл добавочный вес, который я приобрёл за счёт своих пассажиров. В ответ я заверил его, что обязательно учту этот фактор.
Мы летели, на мой взгляд, довольно долго. Наконец я почувствовал, что пора тормозить. Предупредив друзей, что бы держались крепче, я начал торможение. Вот тут мне пришлось попотеть, если бы драконы могли потеть, я бы был весь мокрый, так трудно было тормозить с лишним весом на спине. На будущее это надо будет учесть.
Наконец произошла яркая вспышка, и я вышел из межмирья. Совсем близко я увидел гору, так похожую на рукотворную пирамиду – мы долетели. Для того, что бы ещё больше сбросить скорость, я заложил лихой вираж и в восторге, что мы наконец-то дома, издал клич ликующего дракона.
Глава 4. Я принимаю тебя, Судьба
Прими Судьбу, как дар бесценный Бога,
Пусть будет тяжела она подчас;
Пускай она – дорога от порога,
Но лишь она счастливая для нас.
Ступи лишь на неё – она твоя на веки,
Она тебя не выдаст, не продаст,
И всё, что есть в тебе, как в Человеке,
Проявится и сил тебе предаст.
А жизнь твоя воздаст тебе сторицей,
За выбор твой, тебя в пути храня,
И Смерть, что Жизни вечная сестрица
Тебе не тронет, вечности даря.
Войско собралось возле терема владетеля вотчины Сегурии, Мастера Высокого Искусства Азара, что бы оттуда выступить в поход. Хотя обитатели Сегурии в большинстве своём были воинами, они уже давно не принимали участия в войнах, и должно было произойти что-то действительно серьёзное, что бы войско Сегурии собралось покинуть вотчину и отправиться в поход на встречу с врагом.
Что же заставило, в общем-то, миролюбивых обитателей вотчины, взяться за оружие и собраться в поход, покинув свою неприступную крепость, коей была вотчина Сегурия, ведь им самим ничего не угрожало. Долгие годы мирной спокойной и сытой жизни в вотчине, по идее должны были полностью вытравить в этих людях воинский дух, ан нет. Стоило только объявить набор добровольцев, желающих выступить на защиту империи Повелителей драконов, как, чуть ли не всё мужское население и немалая часть женского выразили желание вступить в ополчение и отправиться драться с серыми всадниками.
Не смотря на то, что население Сегурии уже давно жило в отрыве от своей Родины, которой являлась для них империя Повелителей драконов и для неё все они считались мятежниками и предателями, известие, что ей угрожает Серая империя, всколыхнуло в душах этих людей спящую до поры любовь к Родине, которую они никогда не путали с государством. Пришлось устроить отбор, разделив добровольцев на две неравные части. Большая часть добровольцев оставалась в Сегурии для защиты её, случись нападение на неё. Эту половину возглавил Ляргус, который, сославшись на свою старость, решил остаться в вотчине, что бы сохранить её в лучшем виде, как он выразился. Эта большая часть была представлена, в основном, простыми воинами, умеющими хорошо сражаться простым оружием, но вовсе не способными противостоять магии. Менее многочисленное, но зато более сильное войско, отобранное для похода, почти целиком состояло из драконов, хотя там были и маги, а так же небольшой отряд демонов, примкнувший к войску в последний момент. Возглавлял этот отряд, который составляли самые отчаянные сорвиголовы Пограничья, повзрослевший Минг.
Сегодня Азар проводил последний смотр войскам, причём одинаково был придирчив, как к уходящим с ним воинам, так и к остающимся оборонять Сегурию. Деда было не узнать. Последние годы он почти не покидал Сегурию, и это дурно сказалось на его внешности и характере. Внешне он заметно постарел, в нём появилась какая-то, ранее не характерная для него, суетливость. Он стал, подозрительным, ворчливым, очень обидчивым, и хотя был много моложе Странника и даже Ляргуса, выглядел, по крайней мере, их ровесником. Хотя, в своё время, он сам передал меня в ученичество к Страннику, сейчас он заметно ревновал меня к нему. Вот уж воистину, ходящему-по-мирам противопоказано долго сидеть на одном месте, это его портит.
Когда на большом совете Сегурии было решено, выставить войско против Серой империи, все мы единодушно решили, что во главе его непременно должен был быть Азар, который ранее предложил командование Страннику. Учитель наотрез отказался, заявив, что он вообще не намерен участвовать в походе. Его заявление прозвучало, как гром среди ясного неба. Все были удивлены, не понимая очередного сюрприза Странника, и требовали у него объяснений, но он загадочно молчал, лишь заявил, что в своё время мы всё узнаем. Расспросы сразу же прекратились – все знали, что пока Странник сам не захочет, он ничего не скажет. Никто, конечно, не заподозрил его в трусости, однако все ломали головы, пытаясь понять, что же задумал этот неугомонный человек.
Не ломал голову и не удивлялся лишь я, но вовсе не потому, что я был шибко прозорливым или меня это не интересовало, а потому, что я знал, что задумал мой Учитель, но знал лишь потому, что он сам посвятил меня в свои намеренья.
Когда волнения по поводу заявления Странника несколько улеглись, он встал и обратился к собравшимся на совет с довольно пространственной речью, суть которой сводилась к тому, что военный поход должен возглавить Азар, как хозяин Сегурии и опытнейший Мастер Высокого Искусства. Эта речь придала деду второе дыхание – он сразу даже, как бы помолодел, почувствовав свою нужность для общего дела.
Думаю, что я его понял. Ведь то, что с ним сделала оседлая жизнь в вотчине, есть следствие того, что его затворничество было предопределено моей судьбой, которая вплела в себя судьбы множества людей, в том числе и судьбу Азара. Причём, судьбы многих, происходящих не только из мира империи Повелителей драконов, но и из многих других миров, разделённых между собой не только пространством, но и временем. Все они, в общем-то, добровольно, взяли на себя тяжкую ношу ответственности, облегчив мою ношу. Вот поэтому-то эти люди были моими друзьями, мало того, они являлись моей семьёй, и я готов был в любой момент пожертвовать ради каждого из них собственной жизнью, да что там жизнью, даже посмертием, а что это значит для мага, могут понять лишь маги. Азар же ради меня пожертвовал всем, превратившись из бесстрашного ходящего-по-мирам в ворчливого старика, судить которого я не хотел, да и не имел на это никакого права.
Всё воинство, уходящее в поход, было разделено на три полка. Первый полк поголовно состоял из драконов и был главной ударной силой Сегурии. Помимо чисто боевых задач, перед ним стояла ещё и транспортная задача – быстро перебросить войско в нужное место. Возглавил этот полк Яргуст, уже оправившийся от ран. Он был, как всегда, спокоен, в меру суров и отлично знал каждого из своих воинов.
Второй полк был сформирован из магов и людей, которые, хотя и не владели магией, но зато прекрасно владели всеми видами обычного оружия. Этот полк был поручен Марку, чему он несказанно был удивлён, однако, как всегда, безропотно принял командование и занимался обучением подчинённых с обычной своей тщательностью, доходящую до педантизма, однако делал он это так аккуратно, что ни один из них не возмущался въедливостью командира.
Наконец, третий полк, самый малочисленный, составляли демоны, возглавил который заметно повзрослевший мой друг Минг. Все демоны были родом из Приграничья, привыкшие и умеющие воевать. Кроме того, среди них было много магов, в совершенстве владеющих своеобразной магией, присущей этому племени. Минг раздался в плечах, и хотя по меркам демонов он был ещё очень молод, у него уже отросли небольшие рожки, которыми он очень гордился, как и тем, что его назначили командовать своими сородичами.
Азар долго давал напутствие своему воинству, на мой взгляд, даже чересчур. Слов я не слышал, так как наблюдал за смотром из окна наших с Ниннэль покоев, находящихся на втором этаже терема Азара (своим жильём мы так и не обзавелись – всё было недосуг).
Вы спросите, почему я сидел в своей комнате, вместо того, что бы участвовать в смотре войск? Ответ предельно прост – меня попросил об этом Учитель, а уж если он просит, никто из нас, его учеников, даже мысли не допустит, что бы ни выполнить его просьбу. Может быть, именно поэтому Странник крайне редко приказывал, предпочитая просить. Он попросил, что б я ожидал его в моей комнате, никуда не отлучаясь. Как всегда объяснять он ничего не стал, а спрашивать его было просто бесполезно, пока сам не захочет – ни за что не скажет. Уж такой он человек. Вот поэтому смотр я наблюдал в окно своих покоев, а это достаточно далеко, так что видел я хорошо, а слышал плохо. Конечно, я мог бы применить магию, но не хотел – я и так знал все слова, которыми любой военачальник вдохновляет своих солдат на смертный бой. Всякие там: только вперёд, ни шагу назад, стоять насмерть и так далее, и тому подобное. Примерно такие понятия вкладывал в головы своих воинов Азар, хотя те и так буквально рвались в бой. Но, судя по всему, Азар по другому не мог.
День выдался жарким и, глядя на стройные ряды войска, облачённого в полный доспех, в шлемах с опущенными забралами, мне было их по человечески жалко. Не хотел бы я вот так жариться в стальных латах на солнцепёке. Наконец Азар сжалился над своим воинством, а может у него просто иссяк запас торжественных слов, но он скомандовал торжественный марш.
Первым проходил полк драконов, на который я смотрел особенно внимательно. Для этого у меня была очень веская причина – в этом полку среди бравых широкоплечих воинов, чеканил шаг невысокий, хрупкий подросток; так, по крайней мере, на фоне высоких драконов-мужчин, выглядела неукротимая драконица Ниннэль, которая одна из первых записалась в войско.
О том, как Ниннэль оказалась в войске, отправляющемся сражаться с серыми всадниками, следует рассказать особо. Еще, будучи беременной дочерью, она мне заявила, что будет учиться боевому искусству. Я сначала от этих слов растерялся, но потом посчитал, что это всего лишь прихоть беременной женщины, и что бы ни расстраивать её сказал, что она вольна поступать, как ей заблагорассудится, лишь поинтересовался, зачем ей это нужно. Вот тут-то я и попался. Она с полной серьёзностью сказала, раз я будущий Повелитель, то она, будучи моей женой, будущая Повелительница, а раз так, то обязана сражаться, да ещё напомнила мне, что моя мать, нынешняя Повелительница, всегда отправлялась на войну вместе с мужем и считалась настоящей воительницей. Что я мог на это возразить?
Видя, что Ниннэль настроена решительно, и отступать, не намерена, я решил посоветоваться с Ляргусом. Ни Учителя, ни Азара я тогда не нашёл поэтому пришлось потревожить старого жреца. Только я подошёл к его двери и ещё не взялся за ручку, как услышал голос старика, который ворчливым тоном приглашал меня войти, а не топтаться у порога. Хотя я знаю дедушку Ляргуса с самого рождения, всё никак не могу привыкнуть к его проницательности. Открыв дверь, я обнаружил старца сидящим в своём любимом кресле и изучающим какой-то старинный манускрипт.
Когда я вошёл в комнату, он отложил свиток и внимательно посмотрел на меня своими совсем не старческими глазами.
– Я вижу у тебя ко мне разговор? – толи спросил, толи констатировал факт мудрец. – Присаживайся, Кувай. Рад тебя видеть. Давненько ты не заходил к старику.
Я прошёл в комнату и сел на стул возле стола Ляргуса. Зная, что старик очень не любит всякие словесные церемонии, я сразу же повёл разговор о главном. Я подробно рассказал о своём разговоре с Ниннэль и её желании обучаться Высокому Искусству, а так же освоить боевые искусства. В заключение я спросил его, что мне делать и как поступить.
Ляргус внимательно меня выслушал, затем с минуту подумал и заговорил.
– Чего-то такого я и ожидал, – еле сдерживая смех, заговорил Ляргус. – А насчёт того, что тебе делать и как поступить скажу одно – ты уже всё сделал и уже поступил, теперь время пожинать плоды.
Он не выдержал и весело рассмеялся, да так заразительно, что вскоре и я стал ему вторить, хотя, честно говоря, не видел в создавшейся ситуации ничего смешного.
Когда мудрый старик отсмеялся, я с некоторой долей досады, спросил, что его так рассмешило, ведь я вроде не сказал ничего смешного, а лишь попросил совета. В ответ Ляргус опять засмеялся и смеялся так, что на глазах его выступили слёзы.
– Это же надо было так умудриться, из всех невест Сегурии выбрать именно драконицу, а потом прийти ко мне за советом, как ему поступить, – отсмеявшись, сказал Ляргус. – Коли выбрал драконицу, будь добр принять её необузданный нрав. Это тебе не простая сельская девушка, которая безропотно слушается мужа. Ты сам дракон и прекрасно понимаешь, что суть дракона – огонь, а разве ты удержишь огонь в руках? Поэтому дай ей волю в её желаниях. Если будешь упорствовать – потеряешь её любовь. Поэтому не мешай ей. Кроме того, владеть Искусством и уметь обращаться с оружием в наше время очень может пригодиться, тем более твоей жене. Сам знаешь, что приближаются суровые времена, и учёба вполне возможно, поможет Ниннэль просто выжить самой и защитить детей. Об её учёбе я позабочусь. Искусству я буду учить её сам, а для овладения техникой боя привлеку лучших бойцов Сегурии. Так, что насчёт её можешь не беспокоиться, тем более похоже, что в скором времени ты будешь очень занят.
Закончив говорить, старый жрец опять занялся своим манускриптом, давая мне понять, что аудиенция закончена, и мне пора убираться восвояси, что я и сделал, вежливо попрощавшись со стариком.
Теперь, вспоминая тот разговор, я с восхищением качал головой – да, за хрупкой внешностью моей молодой жены, скрывался неистовый дракон, который до поры, до времени дремал где-то в глубине её души, а теперь проснулся во всей своей красе и требует, что бы с ним считались. К любви, которую я испытывал к Ниннэль, добавилась значительная доля уважения, которое она, безусловно, заслуживала. Вместе с тем у меня появился страх за мою буйную жену, которая, как оказалось, ни в чём не знала меры. Страх этот для меня был некой новостью. Вообще-то раньше я просто не знал страха, разве, что присутствовал страх за своих друзей, спутников в моих хождениях по мирам, да ещё страх подвести товарищей, а теперь появился совершенно новый страх за жизнь любимого человека, и этот страх мне очень не понравился. Только много позже я понял, что страх этот является вечным спутником любви в её бесконечных странствиях по пространствам и временам мироздания. Это страх за того, кого мы любим. До встречи с Ниннэль я даже не догадывался, какой высоты может достигать любовь, поэтому и не ведал страха, хотя любил практически всё, что меня окружало, особенно людей, которые стали моей семьёй. Но все они были взрослые сильные люди способные за себя постоять, поэтому в своей детской наивности я был уверен, что с ними никогда ничего не случиться. Вот почему в то время у меня не было страха за близких мне людей.
Однако стоило мне полюбить Ниннэль, как всё стремительно изменилось, да так, что я временами сам себя не узнавал. Первым, на что я обратил внимание, была совершенно не свойственная мне робость, временами переходящая в самую откровенную трусость, стоило только мне увидеть её. Сознание говорило мне, что надо подойти к Ниннэль, заговорить, протянуть руку, а невесть откуда взявшийся страх тут же превращал меня в этакого неуклюжего косноязычного придурка. Близкие мои, а все они были зрелыми мужчинами, если не считать Минга, буквально потешались над моим поведением. Они давали мне такие советы, что я готов был тут же обратиться в дракона и улететь, куда глаза глядят, чем слышать насмешливые реплики типа – вот, что делает любовь с людьми, такого дракона потеряли и тому подобное. Я сам себя ругал последними словами за мою трусость, много раз принимал решение, что вот сейчас подойду и всё ей скажу, и каждый раз с позором ретировался.