Всеволод Всеволодович Протопопов
Последний дракон. Первый шаг в бесконечность
4
Меня зовут Марк, родом я из империи Повелителей. Родителей своих я не помню; с самого раннего детства я был при Верховном жреце империи Ляргусе, сначала мальчиком на побегушках, а, когда подрос, стал его секретарём. Жрец был человеком очень требовательным, но ко мне относился душевно, по крайней мере, никогда зря ко мне не придирался.
Судьбой своей я, в общем, был доволен, рассчитывая прослужить секретарём до самой старости. Одно только напрягало, я очень хотел изучать Высокое Искусство, тем более, что Ляргус был настоящим Мастером, но он по какой-то причине учить меня не хотел. Только много позже я понял причину его нежелания обучить меня Искусству.
Наступил день, который полностью поменял мою жизнь, причём настолько радикально, что раньше я о таких переменах даже мечтать не смел. В этот день у Повелителей родился давно предсказанный во многих пророчествах «роковой ребёнок».
Этому событию предшествовало несколько странных поручений Ляргуса, которые он отдал мне за пару дней до рождения этого ребёнка. Он сказал, что вызвал Азара и поручил мне встретить его как подобает. Азар, если вы о нём ничего не слышали, является Мастером Высокого Искусства, имеющий собственную вотчину, которая называется Сегурией. Он считается лучшим учеником Ляргуса.
Кроме встречи Азара, я должен был подобрать двух надёжных мужчин из числа слуг и найти кормилицу для младенца. Последнее поручение показалось мне странным, но не в моих правилах оценивать поручения старого жреца.
Отдав мне распоряжения, он отправился во дворец и вернулся оттуда лишь на другой день, очень озабоченным и с грудным ребёнком на руках. Так я впервые увидел Кувая, того самого «рокового ребёнка» младшего сына Повелителей и «последнего дракона».
Передав младенца кормилице, Ляргус сразу же приступил к медитации, которая продолжалась более суток и была прервана лишь прибытием Азара. Когда Ляргус пришёл в себя, он первым делом велел, что бы я, двое отобранных слуг и кормилица с младенцем были в любой момент готовы отправиться в дорогу.
– Послушай, мой мальчик, – как никогда тепло заговорил старый жрец. – Наступают трудные времена, и сейчас будущее всех нас зависит от вот этого ребёнка. Я бы очень хотел, что бы ты отправился вместе с Азаром в его вотчину и помог бы ему вырастить Кувая. Мне очень не хочется с тобой расставаться, но я знаю, что ты можешь именно в Сегурии оказать максимальную помощь в нашем общем деле. Я договорюсь с Азаром, и он будет учить тебя Искусству, ты ведь давно об этом мечтал. А сейчас иди, собирайся в дорогу, завтра на рассвете ты выведешь Азара через подземелье за город.
Он пошёл к Азару, а я отправился отдавать необходимые распоряжения и собираться в дорогу. Во мне боролись сразу два противоположных чувства. Грусть от того, что мне придётся, судя по всему, навсегда покинуть столицу, город, где я родился и прожил всю свою жизнь, боролась с чувством радости от того, что меня ждёт интересная, полная приключений жизнь, а главное, это то, что я смогу учиться Искусству, да ещё у настоящего Мастера.
События развивались так стремительно, что мы были вынуждены уже вечером бежать из города, охваченного мятежом. С тех пор судьба связала меня с малышом Куваем и Азаром. Позже у меня появились друзья, которые стали для меня настоящей семьёй.
Теперь, вспоминая то время, я понимаю, как мне повезло в этой жизни. Я пережил такие приключения, о которых не мог даже и помыслить; я побывал в Трактире-на-перекрёстке и участвовал в спасении Ляргуса, мы встретились со Странником и его другом и учеником Джоном Мильтоном, а вот сейчас мы находимся в монастыре при Обсерватории, и утром нам предстоит испытание Обсерваторией. Мы, это Странник, который стал моим учителем после Азара, Кувай, Джон и я.
Я проснулся в отведённой мне для ночлега келье, когда до рассвета было ещё очень далеко, и долго лежал с открытыми глазами, глядя на играющие на потолке блики, производимые Обсерваторией. Мне приснился очень яркий, явно вещий, сон, который так крепко засел в моём сознании, что даже спустя много лет, я помнил мельчайшие детали его и переживал пережитые в нём чувства так же ярко, как и тогда. Но тогда этого я ещё не знал, а просто лежал, стараясь продлить только что пережитые чувства.
Когда я с вечера лёг спать, то был настолько усталым, что стоило моей голове коснуться подушки, как я сразу же провалился в сон.
Я оказался в какой-то очень живописной местности. Со мной были Странник и Джон. Мы сидели у небольшого костерка, что бездымно горел на поляне, окружённой древней дубравой слегка тронутой дыханием осени. Мы пили вино и ели мясо, по-видимому, это был обычный привал, совмещённый с обедом. На душе было тоскливо, словно я что-то потерял или очень скоро должен потерять.
Я смотрю на друзей и вижу, что они сильно постарели. Если Странник, который уже очень давно выглядел старым, почти не изменился, то Джон стал совсем седой, да и волосы его заметно поредели. Он отпустил небольшую, аккуратно постриженную бороду и стал похож на престарелого аристократа, выбравшегося на пикник.
Себя я не вижу, но понимаю, что и я тоже постарел, видимо мне показывают ситуацию далёкого будущего. Куда и откуда мы идём, почему нас только трое, я не знаю. Бывает так, мелькнёт видение и исчезнет, а что это и зачем мне это показывают – поди, разберись. И остаётся загадка, зачем мне это показали, потом это видение ты забываешь, и вдруг совсем для тебя неожиданно происходит ситуация и ты отчётливо понимаешь, что это ты уже когда-то видел. Проку от этого, честно говоря, особого нет, однако такие моменты придают нашей жизни лёгкий флёр тайны, заставляя нас любить её ещё больше.
Мы едим молча. Так бывает, когда люди, долго пребывающие вместе, перестают нуждаться в словах. Действительно, зачем слова, когда мы так хорошо знаем друг друга, что достаточно взгляда или жеста и всё ясно.
Окончив трапезу, мы тушим костёр и трогаемся в путь. Впереди идёт Странник, чья походка по-прежнему легка, за ним Джон, а за ним я. Я понимаю, что в таком порядке мы ходим уже не один год. Поднявшись на поросший столетними дубами холм, мы оказываемся на развалинах какого-то толи храма, толи капища. Здесь Странник останавливается и снимает свою котомку. Мы тоже избавляемся от груза, и я вдруг с ужасом понимаю, что вот сейчас наступает время расставания, причём расставания, которое можно сравнить со смертью, такую бездну времени предстоит нам прожить порознь.
– Не грусти, друг мой Марк, – с улыбкой говорит Странник, даже не скрывая, что читает мои мысли. – Да, разлука будет долгой, но она в своё время кончится, как кончается всё. Ты пока, что будешь с Джоном и работы у вас, как говориться выше крыши. Кроме того не забывайте о ветрах времени, уже пора научиться ими пользоваться.
Я прекрасно понял всё, что сказал мне Учитель, и на душе стало чуть-чуть легче. Действительно, не зря же последние годы мы посвятили работе со временем, так что пользоваться потоками и ветрами времени мы худо-бедно умели.
– Джон, дружище, – продолжил разговор Странник. – Постарайтесь с Марком хорошо освоить те роли, которые вам предстоит сыграть. Больше работайте со временем и внешностью. Я вас найду, когда придёт время действовать.
Сейчас я открою проход в Мильтон-Хаус. Там оптимальный для решения нашей задачи поток времени, поэтому ожидать вам придётся не более года.Он замолчал и начал открывать проход. Проход открылся на удивление быстро. Сколько раз видел, да и сам открывал проходы, но никак не могу привыкнуть к той красоте, которая всякий раз сопровождает это явление. Не прошло и минуты, а на холме, переливаясь всеми цветами радуги, открылся проход. Пришло время прощаться.
Странник крепко обнял каждого из нас и молча подтолкнул к проходу. Береги себя, Учитель, одновременно сказали Джон и я. Он только махнул рукой, когда мы шагнули в проход.
На миг стало темно, потом сон продолжился. Я вижу себя со стороны лежащим в пароконной повозке, которая во весь опор мчится по какой-то унылой равнине поросшей странной серой травой. Я ребёнок, которому от силы года три. Кроме меня в повозке ещё несколько ребятишек примерно того же возраста, все мальчики. Повозкой правит какой-то верзила зверской внешности. За повозкой, в которой везут меня, следует ещё две такие же. Караван сопровождают несколько всадников. Никто из детей не связан, все спят, видимо опоенные каким-то сонным зельем. Впереди, куда движется наш караван, на самом горизонте виднеется какое-то достаточно крупное серое строение; монастырь, услужливо подсказывает мне сознание. При виде монастыря, меня охватывает жуткая тоска, словно я умерший смотрю на собственную могилу и не могу оторвать взгляда. Мне хочется заплакать, но я не могу. Кажется, ещё чуть-чуть и сердце моё разорвётся. В этот момент я просыпаюсь.
5
Дверь, что отделяла меня от моего прошлого, открылась как раз в тот момент, когда я собирался разнести её в щепки. С волнением в сердце переступил я заветный порог с полной уверенностью, что я уже знаю, какая судьба ожидает меня там.
Стоило сделать мне три шага, как душа моя без сожаления оставила тело моё и устремилась в поток силы, что пронзал Обсерваторию. Океан чувств сопровождающихся яркими образами поглотил меня, я растворился в нём и он повлёк меня куда-то сквозь пространство и время. Я испытывал благостное чувство, сходное с пребыванием плода в чреве матери. Сколько это продолжалось не скажу, как не скажу, что за образы я видел, это касается только меня, скажу лишь одно, я полностью вспомнил себя. Вспомнив себя, я абсолютно успокоился; мне стало понятно, что теперь делать. Я с благодарностью вспомнил недавний разговор со Смертью, и она тут же предстала перед моим внутренним взором.
– Я рада за тебя, Странник, – с улыбкой сказала Смерть. – Вот теперь ты стал прежним, и мы продолжим наше сотрудничество. Сейчас мне недосуг, но позже мы увидимся. Привет тебе от сестры.
Она вновь улыбнулась и растаяла в воздухе, я же, теперь твёрдо зная, что мне делать, устремился к своему прошлому. О, это был великолепный полёт, полёт развоплощения, многократно проделанный мной в прошлом, за практически бесконечный период моего бытия. Для воплощённых людей я умер, и тело моё безжизненным трупом лежало в подземелье Обсерватории.
Я летел, пронзая собой миры и они, подобно стайкам испуганных светлячков разлетались от меня в разные стороны. Сколько продолжался полёт, я сказать не могу, время здесь не имело ничего общего с, привычным для нас, линейным временем. Оно здесь было скручено в жгуты, завязывалось узлами, образовывало петли и выкидывало ещё не такие фортеля. Наконец мой полёт завершился.
Я оказался в очень хорошо знакомом мне месте, настолько знакомым, насколько может быть знакома твоя собственная Родина. Вокруг меня было пространство полное света, и сам я был светом. Навстречу мне проявлялись высокие человекоподобные фигуры, с гигантскими крыльями за спиной. От фигур исходил радужный свет, и при виде их в душе стало тепло и уютно – я дома, а люди, встречающие меня – мои родные, по-настоящему родные братья и сёстры, которых я уже очень давно не видел, разве что во сне, но там я их не мог узнать.
Не буду до поры говорить о том, что рассказали мне мои родичи, эта информация не для широкой публики. Важно то, что теперь я четко знал, как можно остановить Серую империю, в образовании и развитии которой, как оказалось, частично виновны и мы сами.
Я многое понял о моих друзьях и их роли в нашем общем деле. Я узнал, на что каждый из них способен и какую конкретно роль они способны сыграть в общей игре.
Ещё я узнал, причём от самой Обсерватории, способ, с помощью которого мы убережём её от захвата адептами Серой империи, потому, что в случае её подпадания под влияние серых, Мироздание ожидает подлинная катастрофа, вплоть до того, что будет вынужден вмешаться сам Творец.
Как ни хорошо было дома, но пора возвращаться туда, где меня ждут друзья, где я ещё нужен, где нас, прошу прощения за пафос, ждут великие дела.
Возвращение, как обычно, заняло значительно меньше времени, чем потребовалось на путешествие на Родину, и было, опять же, как всегда, очень болезненным. Тело моё свела жестокая судорога, каждый сустав моего тела выворачивало. Кроме того на тело моё навалилась такая тяжесть, словно на меня сверху положили неподъёмную каменную плиту. Все эти удовольствия продолжались примерно около часа, не знаю, мне было не до наблюдений за временем.
Когда страдания мои закончились, и я смог встать на ноги, я был так вымотан, что каждый шаг давался мне с трудом, плюс ко всему меня ещё мотало из стороны в сторону, так что мне пришлось идти, опираясь на стену прохода. К тому же лампа, с которой я пришёл сюда, при падении погасла, и мне пришлось идти в полной темноте, а что бы применить заклятие ночного виденья, просто не осталось сил. Заблудиться я не боялся, так как коридор здесь нигде не раздваивался. Так я и брёл потихоньку, преодолевая страшную усталость.
Вдруг загорелся свет, и я понял, что испытание закончилось. Идти дальше стало легче, и вскоре я добрёл до первой двери, где меня встретили встревоженные друзья, которые думали, что я погиб. Увидев, в каком я состоянии, они не стали задавать мне никаких вопросов, а подхватили меня под руки и помогли добраться до моей кельи, где я тут же рухнул на кровать и сразу же уснул.
Проспал я, как оказалось, почти двенадцать часов и проснулся страшно голодным, но зато прекрасно отдохнувшим. Я встал, привёл себя в порядок и направился в трапезную, надеясь утолить голод. На душе было так спокойно, как обычно бывает, когда после долгой напряжённой работы, наконец-то становится виден результат, а таким результатом стал реальный план противостояния Серой империи и, как часть этого общего плана, план спасения Обсерватории. Я, конечно, вовсе не собирался раскрывать все свои планы, но то, что касается Обсерватории, я был намерен озвучить.
В трапезной я застал своих друзей, которые занимались тем, что сокращали запасы монастырского вина. При виде меня, они бурно выразили свою радость и тут же принялись меня кормить и поить. Я не стал заставлять их уговаривать меня и отдал должное еде и питью. Закончив трапезу и не спеша, потягивая вино, я с интересом наблюдал за своими друзьями, которые, сгорая от нетерпения услышать мой рассказ, старались сохранить достоинство, старательно делая вид, как будто им вовсе не интересно, что я им расскажу.
Пришёл Маргус, который почему-то смотрел на меня так, словно перед ним прямо сейчас предстал сам Творец. Его взгляд, в котором смешались удивление, страх и обожание, спустя минуту начал действовать мне на нервы.
– Как ты себя чувствуешь, Странник? – очень почтительно спросил жрец.
– Прекрасно, – ответил я. – А почему ты так на меня смотришь?
Мой вопрос застал жреца врасплох. Он явно растерялся и сразу не мог сообразить, что мне ответить. Что бы разрядить создавшееся напряжение, я налил всем вина и предложил выпить. Мы выпили, но потребовалось ещё не меньше пяти минут, что бы он смог ответить на мой простой вопрос.
– Ты спрашиваешь меня почему я так на тебя смотрю? – повторил мой вопрос Маргус. – А как ещё я могу смотреть на человека, если он действительно человек, который вот так запросто прошёл до второй двери, а потом ещё и шагнул за неё. Ещё за всю известную историю Обсерватории ни один человек не смог сделать этого. Отметка, которую достигают соискатели должности Верховного жреца, находится примерно посередине между первой и второй дверями. Так Джон и Кувай достигли уровня среднего жреца, а вот Марк, хоть сейчас может претендовать на должность Верховного жреца, мы дошли с ним до одной и той же отметки. То, что ты сделал, показывает, что твоя природа родственна природе Обсерватории, а раз так, то смотреть на тебя я могу только с великим почтением.
Выслушав жреца, я даже присвистнул. Этого ещё не хватало, не допусти Творец, что бы жрецы начали мне поклоняться. А вообще-то жрец сумел сделать очень верные выводы, впредь нужно быть поосторожней. О том, кто я на самом деле до поры никому знать не нужно.
– Учитель, – просительно обратился ко мне Кувай, который, по всей видимости, как самый младший был делегирован Марком и Джоном, что бы хоть что-то от меня узнать. – Ты ведь нам расскажешь, что с тобой было?
– Конечно, расскажу, – со смехом ответил я. – Только не сейчас и не здесь. Скажу лишь одно, похоже ответ на вопрос, что делать с Обсерваторией мы всё же получили.
Жрец с надеждой посмотрел на меня, а затем спросил:
– Значит, твоё испытание дало результат? Где и когда мы сможем об этом поговорить?
– Тут необходимо соблюсти условия строжайшей секретности, – ответил я Маргусу. – Во-первых, необходимо подобрать помещение, которое можно полностью изолировать, как от магического, так и физического прослушивания. Во-вторых, прежде, чем мы сможем действовать, необходимо очистить Орден Обсерватории от предателей, работающих на Серую империю. Надеюсь, ты не думаешь, что предатель был только один?
– Конечно, не думаю, – с грустью сказал жрец. – Ещё бы знать, как это сделать.
– Нет ничего проще, – ответил я. – Необходимо сегодня же провести испытание Обсерваторией для всех жрецов. Сама обсерватория покажет, кто есть кто. Кстати, она сама подала эту идею. Так что, проведи испытание прямо сейчас, а уже потом будет серьёзный разговор.
– Хорошо, будь, по-твоему, – с радостью сказал Маргус. – Я сейчас этим и займусь. А поговорить мы сможем в моём кабинете, там есть для этого все условия. Только один вопрос, что делать с теми, кого Обсерватория не примет?
– Думаю, что особых репрессий не требуется, – ответил я. – Заприте их пока где-нибудь, а потом их следует просто изгнать, но только тогда, когда это будет нам полезно. -
Он, воспрянув духом, ушёл проводить испытания монахам, а мы продолжили наше застолье.
Поздно вечером мы сидели в личном кабинете Маргуса. Я поставил магическую защиту от подслушивания. Маргус только недавно закончил испытание своих подопечных и теперь выглядел несколько удручённым, ещё бы, если примерно треть его людей оказалась так или иначе связанной с Серой империей. На наше счастье, теперь они все выявлены, причём самой Обсерваторией, и закрыты в подземной тюрьме, вход в которую я дополнительно перекрыл мощным заклятием, так что за то, что никому из них не удастся сбежать, можно было ручаться.
Наступило время рассказать, о том, что поведала мне Обсерватория. Рассказывать о том, что я побывал на Родине и встречался с родными братьями и сёстрами, которые, как и я, в своё время имели непосредственное отношение к Обсерватории, я говорить, конечно, не собирался. Может быть, когда-нибудь я расскажу и об этой встрече, но не сейчас.
Мы удобно разместились за круглым столом, на котором стояли разнообразные закуски, фрукты и, конечно, вино. Вообще я уже давно заметил, что большинству ходящих-по-мирам, свойственна такая особенность. Они способны питаться в пути чем попало, а то, зачастую, и вовсе голодать, но если выпадает возможность, они не прочь посидеть за столом, хорошо покушать и выпить. По-видимому, это своеобразная компенсация за долгие дни вынужденных голодовок. Я со своими друзьями в этом отношении не был исключением, поэтому любой, даже самый серьёзный разговор у нас обязательно сопровождался застольем.
– Друзья мои, – начал я, после того, как все выпили по бокалу вина. – Я, наверное, замучил вас своим молчанием, но на это, как вы теперь и сами видите, были веские причины. Сейчас мы здесь все свои и я могу свободно говорить. Однако вынужден предупредить, что всё, что вы сейчас услышите, должно остаться строго между нами. Даже, если мы решим реализовывать те предложения, что вы услышите и возникнет нужда привлечь к этому других людей, то они должны знать эту информацию только в объёме, необходимом для реализации данной конкретной задачи. Надеюсь, это всем ясно?
Сделав паузу, что бы все осознали моё предупреждение о сохранении тайны, я продолжил.
– Обсерватория, так же как и мы с вами, прекрасно осознаёт опасность, которая угрожает всем нам со стороны Серой империи, – продолжил я свою речь.
Обсерватория, как она утверждает, вполне может сама за себя постоять, однако в этом случае, последствия для этого мира будут просто катастрофическими. Она этого не желает, поэтому, в общем-то, приняла наш третий вариант. Если вы помните, он предусматривает перемещение Обсерватории в некий другой мир, причём мир, созданный нами, наподобие вотчины Мастеров. Она само перемещение берёт на себя, за нами же создание возвратного заклятия и мира, куда она будет перемещаться.
Я сделал передышку, что бы перевести дух и промочить горло.
– Уважаемый, Странник, – воспользовался паузой жрец. – Будь добр, расскажи подробнее о предложении Обсерватории, особенно расскажи, что такое возвратное заклятие.
– Конечно, расскажу, уважаемый Маргус, – успокоил я жреца. – Общий замысел Обсерватории заключается в том, что она перемещается в созданный нами мир только на время необходимое для ликвидации опасности со стороны Серой империи, после чего она с помощью возвратного заклятия возвращается обратно на своё место.
– Так значит, она намерена покинуть наш мир лишь на время? – переспросил жрец. – Очень хорошо. Меня, в связи с этим, волнует судьба моего ордена; я всё же являюсь его главой. Что же будет с моими жрецами??
– Именно из-за этого и требуется возвратное заклятие, – стал объяснять я, хлебнув вина. – Дело в том, что Обсерватория не намерена расставаться с нами, но что бы у неё была возможность взять вас с собой и потом вернуть обратно и необходимо возвратное заклятие. Она вообще озабочена спасением духовной элиты империи, поэтому главной задачей при подготовке эвакуации Обсерватории со стороны вашего ордена будет отбор этой самой элиты. Происходить это должно примерно так. Вы и ваши жрецы, которые теперь должны проходить испытание не реже, чем раз в месяц, отбирают подходящих, на их взгляд, кандидатов, которых позже проверяет сама Обсерватория. Отобранные кандидаты продолжают жить так же, как жили ранее, но когда начнётся перенос, они тоже будут перенесены. Естественно, посвящать в детали никого не нужно, особенно кандидатов из числа элиты. Они вообще не должны ничего знать, о предстоящей операции по переносу.
Я сделал передышку, что бы промочить горло и дать моим слушателям время осмыслить услышанное.
– Обязательным условием, при котором Обсерватория совершит перенос, является, участие в этом деле обоих Повелителей, иными словами, Повелители драконов должны быть спасены, потому что империя должна будет возродиться, но произойдёт это только через пятьдесят тысяч лет по времени этого мира, – сделал я заявление и стал наблюдать, как на него среагируют слушатели.
Реакция не заставила меня ждать. Сначала, примерно минуту, они все, кроме Кувая, сидели с открытыми от удивления ртами, затем, видимо до них дошло, разразились бурными аплодисментами, а Кувай предложил выпить за то, что Обсерватория в своей заботе о возрождении империи, не забыла и о нынешних повелителях.
После того, как все успокоились, мы перешли к обсуждению деталей грандиозного замысла, который, как я теперь понимал, был задуман, целую бездну веков тому назад. Все присутствующие с энтузиазмом взялись за обсуждение поэтапного плана реализации этого замысла.
Прежде всего, я рассказал, что на всё, про всё, нам отведено лишь пять лет, а дел столько, что на раскачку его просто нет. Все решили, что бы общее руководство операцией, я взял на себя. Отказываться было бы глупо, только я один из всех здесь присутствующих полностью представлял реальный масштаб задачи, стоящий перед нами, поэтому я согласился и сразу же начал действовать.
– Уважаемый, Маргус, – начал я распределять обязанности. – Вам придётся заняться предварительным подбором кандидатов, их испытанием, а так же изоляцией, агентов Серой империи, которых будет разоблачать Обсерватория. Кувай и Джон займутся расчётом общей структуры будущего возвратного заклятия, тем более, что именно Куваю придётся запускать это заклятие, ибо последний акт трагедии империи Повелителей драконов будет играть он. Кроме того сама Обсерватория выбрала их для создания заклятия, это и показал результат испытания, ну и, наконец, заодно я проверю, как вы освоили прикладную магию, особенно в разделе – конструирование новых заклятий. Надеюсь, что вы меня не разочаруете.
– А, что буду делать я? – несколько испуганно, спросил Марк.
– Ну, а мы с тобой займёмся созданием пространства, куда переместится Обсерватория. Недаром она пропустила тебя так далеко, – объяснил я Марку нашу совместную задачу.
Ещё около часа мы обсуждали мелкие нюансы предстоящего дела. После того, как всё было обговорено, весь оставшийся вечер мы посвятили самому банальному пьянству, что бы с утра с головой погрузиться в очень кропотливую работу, от которой во многом будет завесить будущее этого мира, а значит и жизнь миллиардов живых существ, обитающих в нём.