полная версия

В. В. Жириновский
Избранное в 3 томах. Том 3: История и культура

Церковь и культура

В уже цитированных мною «Очерках по истории русской культуры», сам считавший себя атеистом или уж во всяком случае не шибко верующим, П. Милюков тем не менее записал: «Церковь и школа – таковы два фактора русской, как и всякой другой духовной культуры» (т. 2. «Мэру города». 1994, с. 15). Ну, на счет «всякой другой, духовной культуры» Милюков, наверное, погорячился – скажем, к духовной культуре фашистской Германии церковь не имела никакого отношения, более того, она преследовалась нацистами. То же самое можно сказать и о роли церкви в нашей стране по отношению к советской культуре – зато, говоря о русской духовной культуре, церковь действительно играла и продолжает играть первостепенную роль.

Уже одно то, что развитие русской национальной традиции – государственности, культуры, мировоззрения – произошло с принятием на Руси православия, говорит о многом. Разрозненные до того и плохо соприкасающиеся между собой славянские племена кривичей, полян, древлян, вятичей, радимичей (иной раз доходило и до кровавых столкновений, как, например, у равноапостольной святой великой княгини Ольги с древлянами) и др. стали сливаться в духовный и мировоззренческий союз. Это слияние и явилось началом образования единой духовной государственной, этнической общности.

По примеру святых Апостолов, русские православные миссионеры проповедовали слово Божие среди народов, ставших подданными Руси.

Введение христианства в Западной Европе и Америке очень часто сопровождалось кровопролитием. Это привело к бесчисленным трагическим исходам в результате миссионерской деятельности западных проповедников. Почему так получалось, весьма убедительно ответил М. В. Толстой в книге «История Русской Церкви»: «Латинский миссионер приходил к язычникам с огнем и мечом, с жестоким насилием и корыстолюбивыми притязаниями; проповедуя Христа Распятого, он в то же время проповедовал царскую власть Папы Римского. Проповедник восточный не опоясывался мечом, не проливал крови, не зажигал костров; он приходил не с войском, а с картиной Страшного Суда, не требовал земных выгод, не отягчал никого новой земной властью.

Латинский миссионер приносил с собой латинскую Библию, непонятную для народа, к которому он приходил. Проповедник православный приносил Священное писание в переводе на язык того народа, к которому он обращался, с проповедью; сила его проповеди заключалась в силе Слова Божия; вместо него действовала на душу язычника сама Библия. Так было и в России, для которой уже готов перевод Священных книг – труд святых Кирилла и Мефодия».

Среди православных просветителей, проповедовавших Божественную Истину языческим народам, вошедшим в состав Руси, можно назвать епископов Леонтия и Исайю, чья миссионерская деятельность совершалась на ростовской земле, инока Кукшу, крестившего вятичей, Герасима, проповедовавшего в окрестностях Вологды (XII век), Лазаря, крестившего лопарей (саамов), Стефана, крестившего пермяков. Архиепископ Гурий и священноиноки Варсонофий и Герман – просветители агарян, то есть казанских татар. Отправляя владыку Гурия в Казань, Иван Грозный снабдил его грамотой, в которой предписывалось: «Всех заблуждающихся овец, магометан и язычников приводить в разум истины, то есть обращать во святую веру кротким и сердечным убеждением в ее истинности и божественности, избегая при этом всякой принудительности, грубой настойчивости и угроз».

Эта политика, рекомендованная суровым самодержцем, ставшим первым российским помазанником Божиим, нашла свое продолжение в наше время. Наглядным свидетельством тому может служить награждение Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II президента Республики Татарстан М. Шаймиева православным орденом как знак признания его заслуг в создании благоприятных условий мирного существования людей с различными религиозными убеждениями, главным образом православных и мусульман.

К сожалению, не во всех выделившихся из состава бывшего СССР республиках складывается столь благоприятная атмосфера. Всем нам памятны осквернения православных храмов, взятие в заложники и убийства священников в Чечне. В нелегких условиях находятся православные в Таджикистане. Местные боевики неоднократно покушались там на жизнь духовных пастырей.

Более «интеллигентным» способом происходит давление на нашу Православную церковь в «цивилизованной» Эстонии, где ее просто лишают законного имущества. Беспрецедентная по своей уникальности ситуация сложилась на Украине. Там, помимо РПЦ при Московском патриархате, действуют еще три претендующие на главенствующую роль самозваные церкви: автокефальная, при Киевском патриархате и униатская. Прикрываясь именем Христа, они вместе с тем нарушают вторую заповедь, данную Богом, ненавидя ближних своих. Казалось бы, этот враждебный настрой должен был бы насторожить верующих людей, последовавших за раскольниками, но, увы, пока этого не происходит.

Русская Православная церковь на протяжении всей своей истории никогда не занималась прозелитизмом, что свойственно католикам и протестантам. Представители различных народов, проживающих на территории России, принимали православие, наблюдая за благочестивой и подвижнической жизнью христианских священнослужителей и проповедников. Очень часто они находили в их лице помощь и сочувствие в постигших их несчастиях, а также защитников против произвола местных властей.

Начиная с IX века происходит становление Русской православной церкви по форме национальной. В период Древней Руси русские предпринимали неоднократные попытки посадить на киевский метрополичий престол не присылаемого из Константинополя грека, а своего русского священника. Однако эти попытки долго заканчивались безрезультатно. Ситуация изменилась в конце XV столетия, когда Византия оказалась втянутой в смертельную схватку с турками-сельджуками. Византийским императорам и церковным иерархам было не до Руси. Посланный в Москву из Константинополя митрополит Исидор – известный сторонник соединения церквей, католической и православной, неоднократно писал доносы в Константинополь на неуважительное отношение к нему со стороны московских властей и церковного клира. В 1437 году он под видом поездки на духовный собор во Флоренцию отбыл из Москвы. Митрополичий престол фактически остался бесхозным, и он был замещен русским иерархом.

С этого времени на Русскую православную церковь свалилась огромная ответственность. Теперь она отвечала не только за души своих мирян, но и за судьбу православия во всем мире. Особенно после того, как в середине XV века Византия пала и сельджуки взяли Константинополь. Собор Святой Софии был осквернен. Византийское православное духовенство оказалось в притеснении, дело доходило до его физического уничтожения. Именно в этот-то период и появилась знаменитая идея игумена псковского монастыря Филофея о Москве – третьем Риме. Вот как эту идею излагает сам Филофей в письме к Ивану III: «Церковь старого Рима пала неверием аполлинариевой ереси, второго же Рима – константинопольскую церковь иссекли секирами агаряне, Сия же ныне третьего, нового Рима – державного твоего царствия – святая соборная апостольская церковь во всей поднебесной паче солнца светится. И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православной христианской веры сошлись в твое единое царство: один ты во всей поднебесной христианам царь… Блюди же и внемли, благочестивый царь, что все христианские царства сошлись в твое единое, что два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть; твое христианское царство уже иным не достанется». Таким образом, русский царь должен был соблюсти единственный, сохранившийся в мире остаток истинного православия – нерушимым до второго пришествия Христова.

Становясь национальной, Русская православная церковь одновременно становилась и государственной. Она признавала над собой верховенство государства, входила в рамки московских правительственных учреждений. В обосновании идеи национальной государственной церкви особую роль сыграли три православных иерарха XVI столетия: игумен Волоколамского монастыря Иосиф Санин и два митрополита – Даниил и Макарий. Представители трех поколений, сменивших друг друга в промежуток от конца XV до конца XVI столетий, эти три церковных деятеля поочередно передавали друг другу идею защиты государственной церкви.

Будучи типичными представителями русской образованности и русского благочестия XVI века, Иосиф, Даниил и Макарий выступали за сохранение старины и преданность форме, букве, обряду. Не было для этого направления РПЦ большего врага, чем критическое отношение к установившейся традиции. «Всем страстям мати – мнение; мнение – второе падение», – таким был основной взгляд Иосифа. Этим страхом перед проклятым мнением, боязнью сказать что-нибудь от себя была проникнута вся литературная деятельность Иосифа, Даниила и Макария. Все, что писатель говорит, он должен говорить «от книг», то есть писать не свои литературные тексты, а составлять их путем выписок из божественных писаний.

В произведениях Иосифа эти выписки нанизывались на одну общую мысль и перемежались довольно искусными рассуждениями. В поучениях и посланиях Даниила собственные рассуждения уже свелись к нескольким вступительным замечаниям, нередко сливавшимся с простым оглавлением, и заканчивались заключительной моралью, часто не связанной с темой того или иного послания. Остальные тексты Даниила представляли собой груду опять-таки порой плохо связанных между собой тематической нитью выписок и цитат. Наконец Макарий задумывает и выполняет свои знаменитые Четьи-Минеи, долженствовавшие, по мысли их составителя, представлять собой своеобразную энциклопедию древнерусской письменности или, по выражению их автора, «вся святые книги, которые обретаются в русской земле».

Одновременно иерархи Православной церкви этого, как мы его назвали, традиционалистского направления развернули активную борьбу с различными ересями – так называемых жидовствующих, центр которых находился в Великом Новгороде, а суть позиции в необходимости под видом активного изучения Библии или Ветхого завета ввести в Православие элементы иудаизма; нестяжателями, лидер которых весьма популярный среди простых верующих Нил Сорский проповедовал идеи аскетизма, а фактически изъятие церковной собственности и сближение церковных иерархов с крестьянской массой. Были и другие менее заметные сектантские и полусектантские течения. Официальная РПЦ, возглавляемая Иосифом, все их разгромила. В 1589 году на Руси был введен пост Патриарха Московского и Всея Руси. Так завершилось становление и развитие Русской православной церкви, оцерковливание Руси – России. Именно в XVI веке появилось и вошло прочно на века понятие Святая Русь.

О чем говорят все эти факты? Прежде всего о том, что будучи частью русской культуры и духовности, православие активнейшим образом не просто влияло на культуру, а непосредственно формировало ее, задавая своеобразные каноны культурного развития русской нации. И делало это, в отличие от католичества и протестантизма, не силой оружия, а силой убеждения и бескорыстного служения Отечеству. То есть и тут мы можем сказать со всей определенностью – православие выступает как сердцевина державной духовности, как ее комплектующая часть, определяя параметры державности и ее основные ценности.

Произведенное большевистскими космополитами отделение Православной церкви от государства в январе 1918 года на первый взгляд не предвещало ничего опасного. Ну отделили церковь от государства и школы, ну и ладно. Само по себе такое отделение на примере других стран проходило вполне достойно. Что означает отделение? То, что государство и церковь берут на себя взаимные обязательства, делегируя друг другу часть прав. Ну, например, государство не вправе контролировать отношение своих граждан к религии; оно не вмешивается во внутрицерковную жизнь; не оказывает церкви материальной помощи. Церковь, в свою очередь, не выполняет государственных функций; не вмешивается в дела государства и так далее. Казалось бы, что тут особенного? Но это только кажется. Когда же речь заходит о России, то все, что кажется, обретает такую окраску, от которой мало не покажется.

Был такой писатель в Советской России Артем Веселый. В 1937 году его расстреляли. Чем знаменит, спросите? Он написал объемистую книгу «Россия, кровью умытая». Так вот, большевистский декрет об отделении церкви от государства залил Православную церковь кровью ее священников и миллионов паствы.

В журнале «Социально-гуманитарные знания» (№ 3, 1999) приводятся жуткие факты. Вот лишь некоторые из них.

Декрет от 23 января 1918 года лишил церковь экономической базы, установив, что все церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Имущество этих организаций объявлялось народным достоянием и переходило в государственную собственность. Местные и центральные органы государственной власти могли предоставлять религиозным обществам здания и предметы, предназначенные для богослужения, лишь в пользование. Советская власть лишила религиозные объединения и общества прав юридических лиц. В области политических отношений декрет предусматривал, что все действия правовых установлений не должны сопровождаться какими-либо религиозными обрядами и церемониями. Отменялись религиозные клятвы или присяги.

В сфере юридической у церкви было изъято право регистрировать акты гражданского состояния. Она также лишалась государственного финансирования. Декрет закреплял отделение школы от церкви, то есть граждане могли обучать своих детей религии и обучаться сами только в частном порядке. Таким образом, церкви не отводилось никакого места в государственно-правовых отношениях. Свобода же совести трактовалась не только как свобода вероисповедания, но и как свобода атеизма. Важно подчеркнуть, что провозглашенный светский характер Советского государства превратился по существу в воинствующий атеизм. В годы советской власти Русской православной церкви и другим конфессиям пришлось пережить настоящий геноцид: храмы и другие здания, предназначенные для богослужения, разрушались, иконы и религиозная литература сжигались или вывозились за рубеж, уничтожались высшие религиозные иерархи и даже рядовые верующие. Особым гонениям подверглось православие, очевидно, как государственная в прошлом религия. По материалам Комитета государственной безопасности, Центрального партийного архива и Государственного исторического архива СССР, только за десятилетие – с 1930 по 1940 годы – была уничтожена треть всех российских церквей. С их куполов смывали позолоту, отбирали ценности, накопленные веками. В печати приводились сведения о том, что только с куполов Храма Христа Спасителя было «намыто» 422 кг золота.

Теперь стало широко известно секретное письмо Ленина Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) от 19 марта 1922 года, где с потрясающим цинизмом вождь мирового пролетариата предлагал воспользоваться страшным бедствием страны – голодом 1921–1922 годов – для грабежа церквей и расправы со священнослужителями. При этом церковные ценности предлагалось использовать для государственной работы и укрепления международного положения партии и государства. Одновременно рекомендовалось расстреливать как можно «большее число представителей духовенства и реакционной буржуазии». «Надо, – писал Ленин, – именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Письмо Ленина послужило основой плана уничтожения церкви, на которую большевики неизменно смотрели, по образному выражению одной из газет, «сквозь прорезь прицела». План уничтожения церкви предложил Политбюро 30 марта 1922 года Троцкий, который с присущим ему иезуитством, помимо прямого преследования и насилия по отношению к церкви, разработал мероприятия по разложению церкви с помощью различных обновленческих течений внутри нее. Все последующие годы ознаменовались безрассудными арестами, расправами и расстрелами священнослужителей.

Нельзя, однако, думать, что подобная политика советской власти не встречала никакого сопротивления. Вызывает восхищение гражданское мужество патриарха Тихона, который в первую годовщину Октября обратился с изобличительным письмом в СНК. «Вы разделили весь народ, – писал он, – на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христа вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду… Вы обещали свободу… Во всяком потворничестве низменным страстям толпы, в беззаконности убийств, грабежей заключается дарованная вами свобода».

Справедливости ради надо отметить, что в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов с учетом большой патриотической деятельности Православной церкви произошла определенная нормализация отношений между нею и государством. В частности, особым правительственным актом в 1944 году религиозным организациям было предоставлено право с разрешения государственных органов строить, арендовать или покупать необходимые для их нужд помещения, приобретать транспортные средства, открывать специальные духовные школы, готовить кадры священнослужителей, создавать мастерские для изготовления предметов культа, издавать религиозную литературу. Отношения государства постепенно нормализовались и со всеми другими крупными конфессиями – мусульманской, буддистской, иудейской, римско-католической и др.

Однако от удара большевиков церковь не оправилась и до сих пор. Церковь разучилась говорить с обществом без посредства государства. Государство по поручению церкви боролось с ересями, финансировало и организовывало церковно-приходское образование. Сегодня церковь должна это делать сама. Я имею в виду прежде всего борьбу с ересями. Но, увы, наши современные иерархи порой очень слабо справляются с этими функциями.

Не лучше обстоят дела и с участием церкви в культурной жизни. Фактически православие не может интегрироваться в широкие общества. Православная идеология и культура фактически не распространяются дальше православных храмов. Слабо участвует церковь и в пропаганде православия. СМИ и ТВ церкви фактически недоступны. Ну да ничего. Полагаю, что эти недоработки носят временный характер.

Печатается по брошюре: В. Жириновский. «География русской души. Культура и духовность». М., 1999

VIII. Русский вопрос: пути решения

Русский Вопрос с каждым годом становится все более и более актуальным. Можно утверждать, что в XXI веке Русский Вопрос станет важнейшим системообразующим фактором, определяющим положение дел в Евразии. Поэтому проблемы русского народа, чья тысячелетняя богатейшая культура, духовные ценности и даже само право на существование оказались в смертельной опасности, находятся в центре внимания ЛДПР. Коротко скажу, что ЛДПР видит решение Русского Вопроса в обеспечении политического, экономического и духовнокультурного суверенитета России, в устранении внешних геополитических и военно-стратегических угроз, в недопущении неэквивалентного внешнеторгового и валютно-финансового обмена с зарубежными странами. Кроме того, решение этого вопроса, бесспорно, включает в себя создание благоприятных внутренних условий для полнокровного развития русского народа, повышения его жизненного, культурного и образовательного уровня.

Русский Вопрос имеет две составные части – это положение русских в новообразованных «независимых» государствах на территории бывшего СССР и положение русских в самой Российской Федерации.

В нынешней ситуации, в условиях нарушения геополитического баланса вследствие крушения Организации Варшавского договора и распада СССР, русский народ оказался в крайне уязвимом положении. Самый многочисленный славянский народ фактически лишен собственной государственности. На огромных просторах Евразии русские, да и другие славяне становятся дискриминируемой категорией населения. Спасая свою жизнь, они вынуждены покидать Кавказ и Среднюю Азию. Массированное наступление на русский язык и культуру предпринято в наполовину славянском Казахстане: происходит наглое переименование основанных русскими городов, осуществляются вызывающие репрессии против казачества. Даже в кичащихся своей цивилизованностью прибалтийских республиках, принятых в Совет Европы, создана система апартеида в отношении русского населения.

Положение русских в ближнем зарубежье давно стало болью России и позором ее политических руководителей. Фактически требование Конституции, зафиксированное в статье 612 («Российская Федерация гарантирует своим гражданам защиту и покровительство за ее пределами») осталось пустой декларацией.

Между тем, государство, которое не защищает свой народ от недругов и даже не считает нужным это делать не государство, а химера, обреченная на гибель. Государство, безразличное к судьбе своих граждан, не по своей вине оказавшихся за границей, заслуживает презрения. К сожалению, эту грустную констатацию можно отнести к нынешней Российской Федерации – «огрызку» СССР, геополитически ущербной территории с обнаженными границами, нежизнеспособным политическим режимом и разложившейся, антинациональной экономической и административной элитой.

То, что 25 миллионов русских оказались отрезанными от Родины, не смущает поборников «нового политического мышления». Так, на одном официозном семинаре, посвященном национальной и региональной политике Российской Федерации, Эмиль Паин (зам. начальника Аналитического управления Президента) прямо заявил о своем принципиальном несогласии с утверждением о разделенности русской нации. «Это самая компактная нация в мире, сказал он. В государственной внешней политике идея разобщенности народа всегда используется для воссоединения земель. У России такой политики нет». Можно добавить: и не будет, пока нынешняя власть будет проводить антипатриотическую, антирусскую политику.

В нашей стране действуют удивительные законы. Возьмем, к примеру, законы «О гражданстве», «О беженцах» и «О вынужденных переселенцах». Из них вытекает страшная правовая коллизия: гражданин России не может быть беженцем (может быть лишь «вынужденным переселенцем»), под беженцем подразумевается человек, не имеющий российского гражданства. Получается, что полмиллиона русских, бежавших из Чечни, спасаясь от головорезов, лишившись жилья, имущества, подчас даже простейших предметов личного обихода – переселенцы, а закавказские мафиози, разъезжающие на «мерседесах» и оккупировавшие наши рынки – беженцы. Можно сказать, что государство искусственно отталкивает русских, желающих вернуться в Россию, и предоставляет большую часть помощи представителям национальных меньшинств. В результате, к примеру, из полумиллиона человек, покинувших за последние несколько лет Киргизию, лишь 300 тысяч направились в Россию, да и то 100 тысяч из них вернулись назад, не получив в России ни жилья, ни работы, ни какой-либо помощи от властей.

Однако самые ужасные испытания выпали на долю тех русских, которые остались жить в мусульманских республиках. Во фракцию ЛДПР потоком идут письма от наших несчастных сограждан, подвергающихся постоянным издевательствам и притеснениям в новообразованных государствах Средней Азии. В каждом из этих писем – крик отчаяния, мольба о помощи. Особенно потрясло меня письмо одной русской учительницы из Узбекистана – государства, власти которого кичатся своими достижениями в области обеспечения политической стабильности и межнационального согласия. Учительница написала о том, как группа узбеков ворвалась в ее квартиру и зверски изнасиловала ее на глазах ее собственных детей. Когда же несчастная женщина вызвала милицию, милиционеры-узбеки арестовали не насильников, а… ее саму, привезли ее в отделение милиции и там подвергли пыткам и истязаниям, чтобы вынудить ее отказаться от претензий к негодяям «коренного» происхождения. И писем с такими леденящими кровь рассказами много, очень много!

Сегодня почти со всех сторон Россия окружена, мягко говоря, недружественными режимами. Какова же политика нашего руководства в отношении государств, которые очень часто откровенно противопоставляют себя России и с вопиющей наглостью попирают права русского населения? Оно идет по пути умиротворения оппонентов, т. е. повторяет небезызвестную мюнхенскую модель внешней политики. Наши государственные мужи считают, что если задабривать лидеров новообразованных государств, то огромные пласты проблем, отягощающих отношения этих республик с Россией, рассосутся сами собой. На Западе, естественно, находит полное одобрение и поддержку то, что у власти в Москве стоят силы, «готовые пойти сколь угодно далеко, чтобы опровергнуть обвинения в имперской сущности России», как выразилась одна «демократическая» газетенка. Однако любой здравомыслящий человек не может не задаваться вопросом: к чему приведет такого рода политика? Мы помним плачевные результаты линии мюнхенских миротворцев: безудержный рост притязаний Германии, одна аннексия за другой и, наконец, война. Почему же аналогичная политика российского правительства (предательство Приднестровья, отказ от защиты русских в Прибалтике и Средней Азии, «странная» война в Чечне, закончившаяся позорным «переговорным процессом») должна иметь иные последствия? Давно пора осознать, что в международных отношениях уступчивость и покладистость воспринимаются как признак слабости, а слабых нещадно бьют! Таким образом, попытки умиротворения противника (хотя бы даже и потенциального) только приближают открытое столкновение позиций. Еще не было случая, чтобы рабское смирение помогало кому бы то ни было; напротив, быстрая и адекватная реакция вразумляла многих не в меру разошедшихся «озорников» – от крестоносцев на Чудском озере и Мамая на Куликовом поле до Гитлера под Москвой и Никсона во Вьетнаме.

К сожалению, на международной арене, невзирая на все заверения пацифистов, как и тысячу лет назад действует принцип «сила выше права». Если смотреть на факты трезво, а не через розовые очки «нового политического мышления», легко заметить: не существует никакого цивилизованного «мирового сообщества», «общеевропейского дома» и тому подобных красиво звучащих вещей – все это радужные мыльные пузыри, обманчиво переливающиеся на солнце. Есть горькая, лишенная малейших налетов идеализма реальность. Нет равноценных «субъектов международного права», есть США и Панама, Франция и Чад, Англия и Ольстер, великие державы и «банановые республики», империи и марионеточные протектораты. Честь и хвала странам, которые находят мужество противостоять давлению более сильного противника (мы все знаем такие примеры: Вьетнам, Ирак, Ливия, Сербия). Если же на это нет сил или не хватает воли – тем хуже для слабых! Они просто превращаются из субъектов мировой политики в объекты (вспомним хотя бы Османскую империю прошлого века или Китай первой половины нынешнего). И если Гонконг или Люксембург еще могут найти себе безопасную нишу, то в случае с Россией такое в принципе невозможно: стране огромных размеров и неограниченных возможностей никогда не позволят быть средней, ей всегда при первой же возможности нанесут удар в спину, чтобы вывести ее из игры и обезопасить себя от возможных (или всего лишь воображаемых) неожиданностей. Применительно к России действует правило: либо все, либо ничего или, как гласит русская поговорка, либо пан, либо пропал. Таким образом, добровольный отказ России от своей державной роли означает не вхождение в пресловутое «мировое сообщество цивилизованных наций», а скатывание ее до уровня Доминиканской республики.

Россия несет моральную ответственность за положение и судьбу русских людей, живущих за границей – как в ближнем, так и дальнем зарубежье. Величайшая трагедия русского народа, оказавшегося на исходе XX века разделенной нацией, обязывает российское государство проводить принципиальную внешнюю политику, основанную на приоритете национально-государственных интересов над любыми другими. Поддержка русского населения в странах Балтии и СНГ политическими, экономическими и иными методами должна занять важное место во внешней политике России.

Положение русских за границами РФ не может рассматриваться как внутреннее дело того или иного «суверенного» государства ближнего зарубежья. Все проблемы такого рода должны решаться при действенном участии России. Обязательным условием дружественных отношений с государствами «ближнего зарубежья» должно стать соблюдение в них прав русского населения и предоставление ему двойного гражданства. Совершенно недопустима широко практикуемая в настоящее время странная благотворительность по отношению к явно антироссийским режимам, проводящим политику дискриминации своего русского меньшинства. В новых «суверенных» государствах экономической, финансовой и политической поддержкой России должны пользоваться русские общины и те политические силы, которые выступают за пророссийскую ориентацию вплоть до присоединения к России. Меня особенно шокирует то, что в отношении Белоруссии, Крыма и Приднестровья – территорий, недвусмысленно демонстрирующих пророссийскую позицию – проводится странная политика искусственного отталкивания.

В отличие от многих других политических сил, особенно стоящих у власти, ЛДПР не считает разрушение нашего единого государства необратимым и поддерживает стремление насильственно оторванных от него областей вернуться в состав Великой России. Воссоздание единого государства (о границах которого, конечно, можно и нужно спорить) внесло бы существенный вклад в решение Русского Вопроса. Однако нам далеко не безразличны методы объединения и конституционные формы этого будущего государства. Мы против СНГ как структуры, призванной закрепить незаконный раздел России, но мы и против возвращения к СССР как к государству, построенному на ошибочной основе.

По нашему глубокому убеждению, воссоздание политического единства постсоветского пространства допустимо лишь путем вхождения заинтересованных в этом государств или их частей в Россию (хотя бы на правах субъектов федерации – для начала).

При этом, в отличие от представителей многих других политических сил, мы считаем, что политическая интеграция государств ближнего зарубежья с Россией должна опережать экономическую. Выгоды от беспрепятственного доступа на российские товарные и финансовые рынки должны предоставляться лишь тем, кто принял твердое решение объединиться с Россией.

В этом вопросе мы существенно расходимся с коммунистами, которые вроде бы тоже за воссоединение «постсоветского пространства». Однако на деле они проводят эту политику непоследовательно, а порой просто трусливо. Особенно ярко это проявилось в истории с денонсацией Беловежских соглашений 17 марта 1996 года. Как иначе можно расценить заявление спикера Г. Селезнева (на следующий же день после денонсации!), что решение Думы об отмене «роспуска» Советского Союза носит лишь «гражданско-политический» (то бишь чисто декларативный) характер и не имеет юридических последствий! Из этого следует, что КПРФ подняла вопрос о денонсации Беловежья лишь в популистских целях, без намерений изменить что-либо реально.