полная версия

В. В. Жириновский
Избранное в 3 томах. Том 3: История и культура

 
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел.
 
 
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
 
 
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!
 

М. Ю. Лермонтов. Бородино

Около 18 часов русские войска, отошедшие по всему фронту на 0,5–1 км от прежнего расположения, заняли третью позицию, проходившую с севера на юг от Горок к Утицкому лесу. Французы, истощив свои силы в атаках, продолжали вести артиллерийский огонь. Маршалы Мюрат и Ней просили Наполеона послать в бой гвардию, но он не решился рисковать своим последним резервом. Гвардия Наполеона, не раз приносившая ему на своих штыках победу, осталась в бездействии. Французский полководец всегда вводил гвардию в сражение в последний момент, когда победа уже была подготовлена другими войсками, когда нужно было нанести противнику последний сокрушающий удар. Но здесь, оценивая обстановку, он не видел признаков победы и поэтому не рискнул ввести в бой свой последний резерв.

С наступлением темноты Наполеон приказал оставить захваченные русские укрепления и отвел войска на исходные позиции. Этот отход фактически означал, что победа осталась за русскими. В ходе Бородинского сражения французы потеряли убитыми и ранеными свыше 50 тыс. человек, в том числе 49 генералов. Позднее Наполеон писал: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми». И к этому добавил: «…из 50 сражений, мной данных, в битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех».

Кутузов предполагал на следующий день продолжить сражение, но, получив сведения о понесенных потерях (свыше 44 тыс. человек, в том числе 29 генералов), фельдмаршал решил отвести армию к Москве. В донесении Кутузова о сражении при Бородино говорится: «Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желанием всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона, будучи в превосходнейших силах, не превозмогла твердость духа российского солдата, жертвовавшего с бодростью жизнию за свое Отечество».

В Бородинском сражении враг был надорван. Однако в стратегическом отношении перелома в ходе войны еще не наступило. Противник продолжал наступать. 1 (13) сентября 1812 года русская армия подошла к Москве и расположилась в районе деревни Фили и селений Троицкое и Волынское. Вечером того же дня в доме филевского крестьянина А. Фролова собрался военный совет, на который М. И. Кутузовым были приглашены генералы: М. Б. Барклай-де-Толли, Л. Л. Беннигсен, Д. С. Дохтуров, А. П. Ермолов, П. П. Коновницын, А. И. Остерман-Толстой, Н. Н. Раевский, Ф. П. Уваров, полковник К. Ф. Толь. Присутствовал на совете также дежурный генерал П. С. Кайсаров. На совете решался один вопрос: ожидать ли неприятеля на позиции, чтобы дать ему сражение, или сдать Москву без сражения?

Беннигсен предложил дожидаться неприятеля и дать ему сражение. Коновницын, считая позицию перед Москвой крайне непригодной для боя, предложил идти навстречу врагу и дать ему бой там, где армии встретятся. Его поддержали Уваров, Дохтуров и Ермолов. И только генералы Раевский и Остерман-Толстой высказались за сдачу Москвы без боя. Но мог ли кто-либо обвинить в излишней осторожности или, больше того, в трусости всеобщих любимцев, гордость Русской армии?

Выслушав всех присутствующих, главнокомандующий русской армией фельдмаршал М. И. Кутузов встал и сказал слова, ставшие историческими: «С потерею Москвы не потеряна еще Россия. Первою обязанностью ставлю себе сохранить армию, сблизиться с теми войсками, которые идут к ней на подкрепление, и самим уступлением Москвы приготовить неизбежную гибель неприятелю. Поэтому я намерен, пройдя Москву, отступить по Рязанской дороге. Знаю, ответственность падет на меня, но жертвую собою для спасения Отечества. Приказываю отступить!»

Надо было спасать армию, ту армию, которой предстояло испытать всю горечь долгого отступления от своих границ, а потом, возродясь и окрепнув, разгромить наполеоновские войска, вышвырнуть их из пределов родного Отечества и поднять Российский флаг над покоренным Парижем.

Но все это еще предстояло…

Победа русского флота в Синопской бухте

Из трех способов действовать на подчиненных: наградами, страхом и примером – последний есть вернейший. Я предоставляю каждому совершенно независимо действовать по усмотрению своему, но непременно исполнить свой долг.

П. С. Нахимов

(1 декабря – День победы русской эскадры под командованием П. С. Нахимова над турецкой эскадрой в Синопской бухте, 1853 год)

В середине XIX века резко обострились противоречия на Ближнем Востоке между развитыми капиталистическими странами Англией и Францией, с одной стороны, и ставшей на путь капиталистического развития Россией – с другой. Англия, не желавшая мириться с почти монопольным положением России в торговле на рынках Ближнего Востока и Средней Азии, любыми средствами стремилась вытеснить Россию из Закавказья, с Северного Кавказа и побережья Черного моря.

Перед Крымской войной 1853–1856 годах противоречия в Восточном вопросе между Англией и Францией, с одной стороны, и Россией – с другой, особенно обострились.

Одряхлевшая турецкая империя с ее прогнившим султанским режимом хищнически разоряла подвластные ей народы. Славяне, греки, румыны, населявшие Балканский полуостров, вели против Турции борьбу за свою независимость.

Участвуя в Крымской войне, Англия и Франция стремились вытеснить Россию с берегов Черного моря, установить полный контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, а равно и подчинить себе Турцию, превратив ее в свою колонию.

Турецкое правительство, следуя советам западноевропейских политиков, вынашивало планы отторжения от России Крыма и Кавказа. Война началась как русско-турецкая, но затем превратилась в коалиционную войну Англии, Франции, Турции и Сардинии против России. Свое название Крымская она получила потому, что Крым стал основным театром военных действий. Главным пунктом борьбы здесь был Севастополь, 349-дневная оборона которого составила героическую страницу в военной истории нашего Отечества.

Ближайшим поводом к войне послужил разразившийся между Россией и Францией спор о «святых местах» в Палестине. Вопрос о них был связан с покровительством России православным христианам, подданным султана и покровительством Франции католикам. Султан передал контроль над палестинскими «святыми местами» католическому епископу и под влиянием английских и французских дипломатов, провоцировавших новую русско-турецкую войну, отказался восстановить привилегии православного духовенства в Палестине.

Международные отношения, складывавшиеся при попытке решить Восточный вопрос, заставляли царское правительство усиливать флот, укреплять побережье в районах возможного столкновения – на Черном море, а затем принимать здесь решительные меры обороны побережья Кавказа от проникновения турецких и английских агентов, пытавшихся воодушевлять и вооружать восставшие против России горские племена. Здесь у восточных берегов с 1830 года непрерывно крейсировали отдельные русские суда и их отряды, борясь с широко развитой контрабандой и доставкой оружия и боеприпасов кавказским горцам. Черноморский флот много раз перевозил войска на побережье Кавказа и огнем артиллерии своих судов помогал их действиям на суше. Таким образом, Черноморский флот был достаточно подготовлен к войне, имел боевой фундаментальный опыт.

5 (17) октября П. С. Нахимов получил предписание: выйти с эскадрой в крейсерство между Крымом и Анатолием.

Три недели крейсировал отряд П. С. Нахимова. Это многодневное плавание в бурную погоду лишний раз показало, что русский Черноморский флот хорошо подготовлен к борьбе со стихией и с неприятелем. Учения продолжались и теперь, в ожидании боевой встречи. Получив манифест об объявлении войны и сведения о выходе турецкой эскадры из Босфора с целью проникнуть к восточным берегам Черного моря, Нахимов 4 (16) ноября посылает пароход «Бессарабия» к берегу для осмотра и опроса купеческих судов.

8 (20) ноября вечером Нахимов подошел к Синопу и «через перешеек видел 4 большие суда на якоре». Но в эту ночь с запада налетел страшный шторм, который бушевал двое суток. Только благодаря исключительной стойкости и выучке личного состава отряд Нахимова выдержал невероятный натиск стихии. Однако корабли «Храбрый», «Святослав» и фрегат «Коварна» получили столь серьезные повреждения, что Нахимов вынужден был отправить их в Севастополь для починки.

Таким образом, весь отряд Нахимова у Синопа теперь состоял из трех кораблей и одного брига, да и то пострадавших от шторма («много изорвало парусов»). Однако адмирал не считает возможным оставить свою позицию. «На время я останусь в крейсерстве у Синопа, – доносит он 10 (22) ноября в Севастополь, – и, когда погода установится, осмотрюсь, не возможно ли будет уничтожить неприятельские суда, стоящие здесь».

11 (23) ноября Нахимов еще раз осмотрел Синопскую бухту, теперь уже «в самом близком расстоянии», и «нашел там не два фрегата, корвет и транспорт… а 7 фрегатов, 2 корвета, 1 шлюп и 2 больших парохода, стоящие на рейде под прикрытием береговых батарей». Это была большая сила, против которой атака трех нахимовских кораблей была явно бессмысленна. Но упустить неприятеля Нахимов не мог. Он решил остаться с тремя кораблями у Синопа и до подхода подкрепления наблюдать за неприятельской эскадрой, пресекая, по возможности, попытки ее уйти из бухты.

Нахимов посылает последний свой бриг «Эней» в Севастополь с донесением об уточненном им составе турецкой эскадры и с убедительной просьбой поспешить прислать к нему корабли «Святослав» и «Храбрый», фрегат «Кулевчи», одновременно приказав «Энею» идти к мысу Керемпе и прислать фрегат «Кагул» к отряду. С прибытием двух кораблей, пишет Нахимов в донесении, «несмотря на вновь устроенные батареи, кроме тех, которые показаны на карте Манганари, я не задумаюсь атаковать их». Если не будут еще исправлены корабли «Святослав» и «Храбрый», Нахимов просит прислать один из новых 100-пушечных и корабль «Ягудиил». И снова он просит обязательно пополнить его отряд пароходами: «В настоящее время в крейсерстве пароходы необходимы, и без них как без рук, если есть в Севастополе свободные, то я имею честь покорнейше просить ваше превосходительство прислать ко мне в отряд по крайней мере два».

Сознание необходимости уничтожить обнаруженные Нахимовым турецкие суда, заставило князя Меншикова отдать капитану 1 ранга Новосильскому приказ немедленно идти к Нахимову с пятью кораблями. 12 (24) ноября на рассвете Новосильский вышел из Севастополя с кораблями «Париж», «Великий князь Константин», «Три святителя», «Варна» и «Гавриил», но два последних на следующий день возвратились в Севастополь вследствие открывшейся на «Варне» течи. 16 (28) ноября Новосильский с тремя кораблями и присоединившимся к ним в пути фрегатом «Кагул» прибыл к Нахимову. На следующий день пришел фрегат «Кулевчи».

Узнав уточненный состав турецкой эскадры у Синопа, Меншиков приказал адмиралу В. Корнилову во что бы то ни стало немедленно идти к Синопу с пароходами, которые могут быть быстрее всего исправлены и подготовлены к походу. Утром 17 (29) ноября Корнилов с отрядом из трех пароходов – фрегатов «Крым», «Одесса» и «Херсонес» вышел к Нахимову, а на рассвете 18 (30) ноября подошел к мысу Пахнос. В полдень он увидел через Синопский перешеек русский флаг на корабле «Императрица Мария», а вскоре услышал пальбу в Синопской бухте: эскадра Нахимова громила неприятеля.

Турция, поощряемая Англией, поддерживала религиозно-националистическое движение на Кавказе, направленное против России. Турецкие корабли доставляли на Кавказ оружие и боеприпасы. Очередной крупной экспедицией подобного рода был выход турецкой эскадры, загнанной штормовой погодой в Синопскую бухту. Лучшая на берегах Анатолии, закрытая от северных ветров длинным возвышенным полуостровом, эта бухта давала спокойную стоянку эскадре под защитой шести береговых батарей.

Укрывшаяся в ней эскадра под начальством старого моряка и опытного адмирала Осман-паши, состояла из 7 фрегатов, 3 корветов, 2 пароходов и 2 транспортов. На вооружении судов было 474 разнокалиберных орудия, причем вес залпа одного борта достигал 165 пудов. Экипаж эскадры насчитывал 4520 человек.

Хотя командующим эскадрой был Осман-паша, фактически руководил ею и направлял ее действия Мушавер-паша, т. е. англичанин Слейд, который командовал и пароходом «Таиф». Были, кроме Слейда, английские офицеры и на «Таифе», и на других судах эскадры Осман-паши, одни в качестве советников, другие как наблюдатели, третьи как любители сильных ощущений, предполагавшие возможность увидеть картину «истребления русского флота».

В Синопе отряд Нахимова был замечен в конце октября. 12 (24) ноября Осман-паша доносил в Константинополь, что его эскадре угрожает смертельная опасность. Паническим страхом веет от этого донесения: «Шесть русских линейных кораблей, корвет и два парохода находятся постоянно в открытом море близ порта: то они ложатся в дрейф, то лавируют. От шести до восьми фрегатов и два парохода, по самым верным сведениям, были замечены у Амастро. Во всяком случае, большой военный неприятельский флот находится недалеко. Русская эскадра может получить подкрепление и атаковать нас при помощи брандеров. Таким образом, если мы не получим подкрепления и будем оставаться в настоящем положении – от чего сохрани Аллах, – императорский флот может подвергнуться разгрому».

На самом деле эскадра Нахимова в то время была совсем не такой страшной и сильно страдала от штормов. Но с приходом трех кораблей Новосильского и двух фрегатов нахимовская эскадра стала действительно внушительной силой, однако и теперь ее состав далеко не достигал таких размеров, какие рисовались ее противнику, причем слабостью русской эскадры было полное отсутствие пароходов.

17 (29) ноября Нахимов располагал тремя 120-пушечными кораблями, тремя 84-пушечными и двумя фрегатами. Вооружение эскадры составляла мощная артиллерия в количестве 720 орудий. Общий вес залпа орудий одного борта только шести кораблей равнялся 343 пудам. Экипаж нахимовской эскадры насчитывал 6123 человека.

Как только Нахимов получил, по его мнению, материальное превосходство над неприятелем, он решил немедленно атаковать его. Обладая достаточно хорошим планом расположения береговых батарей и эскадры неприятеля, снятым во время рекогносцировки 11 (23) ноября старшим штурманом Иваном Некрасовым, и зная качества своей эскадры, Нахимов 17 (29) ноября отдал приказ: «Располагая при первом удобном случае атаковать неприятеля, стоящего в Синопе, в числе 7 фрегатов, 2 корветов, одного шлюпа, двух пароходов и двух транспортов, я составил диспозицию для атаки их и прошу командиров стать по оной на якорь и иметь в виду следующее…» Дальше приказ содержал основные наставления для подхода кораблей, постановки их на якорь и шпринг, ведения огня. В тот же день Нахимов собрал к себе второго флагмана и командиров судов, объяснил им задачу и уточнил диспозицию.

Как установила рекогносцировка 11 (23) ноября, турецкие парусные суда стояли под берегом дугообразно в одну линию. Во второй линии, между ними и берегом, стояли пароходы и транспорты. Вся акватория бухты простреливалась перекрестным огнем четырех береговых батарей. План атаки, составленный Нахимовым, учитывал эти данные.

Нахимов решил произвести атаку только кораблями в строю двух колонн с последующим развертыванием от середины в обе стороны и постановкой кораблей на якорь также в одну линию (против каждых трех турецких судов становились два русских корабля). Два фрегата должны были оставаться под парусами для наблюдения за неприятельскими пароходами, которые, как не сомневался Нахимов, «вступят под пары и будут вредить нашим судам по выбору своему». Подход к неприятельской линии в строю двух колонн значительно ускорял сближение и развертывание русской эскадры, вместе с тем сокращая время пребывания ее под огнем турецких судов и береговых батарей до момента открытия своего огня. Правую колонну в составе кораблей «Императрица Мария», «Великий князь Константин» и «Чесма» должен вести Нахимов, левую колонну – «Париж», «Три святителя» и «Ростислав» – Новосильский. Таким образом Нахимов выводил флагманский корабль в центр боевого порядка против турецкого флагмана.

18 (30) ноября в 9 часов 30 минут утра на «Императрице Марии» взвился сигнал: «Сняться с дрейфа». Под дождем, при юго-восточном шквалистом ветре эскадра в строю двух колонн шла в Синопскую бухту. В 11 часов на кораблях пробили тревогу. Все было готово. Ждали сигнала. Наконец на флагманском корабле появился сигнал: адмирал показывал «полдень». Этот сигнал в виду у неприятеля, когда с секунды на секунду должен был раздаться первый выстрел, когда напряжение всех чувств достигает высшей степени, чтобы разрядиться во всепоглощающей боевой деятельности, свидетельствовал о полном спокойствии адмирала, о твердой уверенности в победе.

А в это время турецкие артиллеристы бежали к береговым батареям, а на судах турецкой эскадры поднялась суматоха: появление в бухте давно обнаруженной русской эскадры было… неожиданным. Но через полчаса турецкий флагманский фрегат «Ауни-Аллах» открыл огонь, и на подходившие русские корабли сразу обрушился металлический шквал со всех судов и четырех береговых батарей неприятеля. Под градом сыпавшихся на нее снарядов русская эскадра развернулась в боевую линию, как требовала диспозиция, в 150–180 саженях от первой линии неприятеля.

Головной корабль правой колонны «Императрица Мария» под командованием капитана 2 ранга П. И. Барановского, получивший при сближении серьезные повреждения в рангоуте и такелаже, первый бросил якорь в 150 саженях против турецкого флагмана, показав таким образом места остальных кораблей по диспозиции. Почти одновременно стал на якорь головной корабль левой колонны «Париж» под командованием капитана 1 ранга В. И. Истомина. Вслед за ними заняли свои места в боевом порядке остальные корабли. С этого момента исчезло первое преимущество турецкой эскадры – возможность безнаказанно обстреливать русские корабли при подходе и развертывании. Наступил этап боевого столкновения, когда успех решается искусством артиллеристов и силой огня. Теперь и выявились в полной мере замечательные качества русских матросов и разрушительная сила артиллерии русских кораблей.

Через полчаса боя огонь «Императрицы Марии» заставил турецкого флагмана выйти из боевой линии и выброситься на берег. Вскоре артиллеристы Барановского принудили фрегат «Фазли-Аллах» последовать примеру своего флагмана и перенесли огонь на центральную береговую батарею № 5, поддерживая в то же время своих товарищей на «Париже».

Но замечательная работа артиллеристов «Парижа» уже привела турецкий фрегат «Дамиад» к необходимости выброситься на берег, а корвет «Гюпи-Сефид» был взорван их огнем. К двум часам дня самый мощный фрегат «Низамие», объятый пламенем, бросился к берегу. Тогда огонь «Парижа» был перенесен на батарею № 5, которая вскоре и замолчала. Внимательно следивший за сражением Нахимов не мог «довольно налюбоваться прекрасными и хладнокровно рассчитанными действиями корабля «Париж» и приказал было «изъявить ему благодарность во время самого сражения, но не на чем было поднять сигнал: все фалы были перебиты».

Огонь корабля «Великий князь Константин» (под командованием капитана 2 ранга Л. А. Ергомышева) заставил фрегат «Несеми-Зефер» и корвет «Неджими-Фешан» выброситься на берег, а при поддержке «Чесмы» (командир – капитан 2 ранга В. М. Микрюков) привел к взрыву фрегат «Навен-Батри» и уничтожил береговые батареи № 4 и 3.

Корабль «Три святителя» (командир – капитан 1 ранга К. С. Кутров) в начале боя получил серьезное повреждение – у него перебило шпринг. Корабль повернулся по ветру, чем воспользовался неприятель на береговой батарее № 6, продольный огонь которой сильно повредил рангоут и такелаж корабля. Героическими усилиями мичмана Варницкого и нескольких матросов корабль был поставлен на шпринг, а вскоре под его огнем неприятельский фрегат «Канди-Зефер» бросился к берегу.

«Ростислав» под командованием капитана 1 ранга А. Д. Кузнецова зажег корвет «Фейзи-Меобуд», но сам загорелся от турецкой фанаты. Пожар на корабле был вскоре потушен, однако тлеющие части занавеса упали в люк крюйт-камеры. Мичман Колокольцев бросился в люк и затушил обрывки занавеса – корабль был спасен от взрыва. Горящий же «Фейзи-Меобуд» вынужден был выброситься на берег. Тем временем было замечено бедственное положение «Трех святителей» с перебитым шпрингом. Огонь «Ростислава» тотчас обрушился на береговую батарею № 6 и отвлек ее внимание от попавшего в беду товарища. После продолжительной борьбы артиллеристы «Ростислава» заставили умолкнуть эту батарею.

К 4 часам дня сражение прекратилось «за полным истреблением неприятеля». Турецкая эскадра была уничтожена. Выбросившиеся на берег и не зажженные огнем русских кораблей турецкие суда поджигались своими командами, сгорали, взрывались. Береговые батареи были разрушены. Огонь с горящих судов перекинулся на город.

Придя к Синопской бухте около 4 часов дня, Корнилов увидел картину полного разгрома неприятеля: догорали остатки кораблей, иногда раздавались взрывы, горел город. «Битва славная, выше Чесмы и Наварина… Ура, Нахимов! М. Лазарев радуется своему ученику!» – писал он через несколько дней.

Победа и в самом беде была блестящая: 11 боевых судов неприятеля были уничтожены, свыше 3000 турецких матросов и офицеров были убиты и утонули, около 200 турок взято в плен, среди пленных был Осман-паша и два командира судов, четыре береговые батареи были разрушены. При этом русская эскадра не потеряла ни одного судна, в сражении погибло 38 человек и 235 было ранено.

146 офицеров, 21 унтер-офицер и 250 рядовых представил Нахимов к награде за Синопское сражение, «нижним же чинам вообще», т. е. всем без исключения, «за истинно русскую храбрость и присутствие духа во время боя, за неутомимую их деятельность во время продолжительного крейсерства до сражения и при исправлении повреждений судов после оного» он просил выдать денежную награду.

Синопская победа была совсем не легкой. Турки оказали отчаянное сопротивление, а их артиллеристы стреляли совсем не плохо. Рангоут и такелаж русских кораблей был настолько поврежден, что идти под парусами они не могли. 60 пробоин в борту получил корабль «Императрица Мария», 48 пробоин – «Три святителя», больше 270 серьезных повреждений получили корабли русской эскадры. 36 часов напряженной работы команд понадобилось для того, чтобы корабли могли пойти в Севастополь.

Синоп – одна из блестящих побед замечательного русского флотоводца П. Нахимова. В приказе по эскадре он писал: «Истребление синопского флота эскадрой, состоящей под начальством моим, не может не оставить славной страницы в истории Черноморского флота. Изъявляю душевную мою признательность… командирам кораблей и фрегатов… благодарю команды, которые дрались как львы».