В. Федоров и А. Зайцев
Polo, или Зеленые оковы
В разноликой толпе сновали андроиды, следящие за порядком, да роботы– уборщики, подбирающие свежий мусор. Отец увидел несколько еще крошечных созданий, лежащих в колясках на антигравитационных подушках. Молодые мамы покачивали своих чад, стараясь несколько приглушить их вопли. Время шло. За тихим созерцанием детской радости и родительской гордости пролетел час. Отец встал, подошел к органическому синтезатору, заказал себе бутерброд с форелью и стакан содовой, съел здесь же и сделал движение вернуться на свою лавку, но понял, что его время ушло. На его месте уже сидели сорванцы и играли в какую-то игру на планшетном компьютере. Что ж. Пусть забавляются, подумал Отец и стал прохаживаться по парку. Жаль, нельзя опрокинуть сотку коньяка или водочки. Рыжая не простит такой слабости и весь эффект будет испорчен.
От холода и изнуряющего ветра, Отец прибавил темп. Он решил пройтись вокруг парка несколько раз, чтобы согреться. Он прибавил шаг, и для себя отметил, что стало теплее. Прохаживаясь вокруг парка с его шумной детворой и головокружительными аттракционами, Отец бросил взгляд на часы. Полвторого. Куранты ударили один раз. Еще полчаса и все. Все встанет на свои места. Или пан или пропал. Придет, не придет? Будет счастье или нет? Отца стала бить дрожь. Он, вроде, согрелся, а дрожь не проходила. Он знал это ощущение, когда тепло на шкуре, и холодно внутри, всегда приходила она, дрожь. Отец волновался. Встреча с любимой женщиной, которую он любит больше всего на свете– вот причина его слабости. Что может быть волнительнее, чем воссоединение семьи после долгой разлуки? Они, ведь, по-прежнему женаты. Она– его законная супруга и будущая мать его сына. Он любит ее, он хочет быть с ней вместе.
Два. Два удара курантов обозначили всему миру, что Рыжая должна поторопиться. Она просто задерживается, подумал Отец. Он знал ее медлительность. Однажды, когда они собрались сходить с ней в театр, она опоздала на сорок пять минут. Отец помнил это. Она знала, что ради нее спектакль не отложат на час. Ее это не остановило. Женщина! Что можно здесь еще добавить?
Она задерживается. Она просто красится, она сейчас придет, думал Отец. Круг вокруг парка, еще круг. Затем остановка возле органического синтезатора. Отец съел еще один бутерброд. Дрожь проходила. Полтретьего. Бум! Сказали куранты. Рыжей нигде нет. Ну и что?
Отец решил прогуливаться вблизи ряда выходов, что на окраине парка возле магазина со свадебными аксессуарами. Здесь же есть стойка органического синтезатора. Здесь будет нескучно. Здесь, кстати, ветер дует меньше. Отец продолжил кружение вокруг выходов, которые на ярком солнце светились бликами. Вот, придет Рыжая, думал Отец, мы с ней сфотографируемся. Будет документальное свидетельство воссоединения семьи. Повесим ее в рамочку.
Отец вдруг вспомнил, что органический синтезатор выдавал ему бутерброды. Он не работает бесплатно. Это значит, что на его счете имеются какие-то средства. В противном случае синтезатор не смог бы ему дать больше чем стакан воды. Он подошел к терминалу компьютера.
–Компьютер, состояние моего счета.– Произнес Отец.
–На вашем счету семь тысяч восемьсот кредитов.– Торжественно сообщил мягкий женский голос.
Отец присвистнул. Семь тысяч. Это много! На эти деньги он сможет снять достойное жилье, чтобы Рыжая смогла нормально доносить беременность. Здорово. Не нужно ничего выдумывать. Такая большая проблема решилась сама собой. Ай да Трибун, ай да сукин сын. Работает алгоритм Отца. В прошлый раз ему назначены были три тысячи семьсот кредитов, а на этот раз семь тысяч. Ух, ты! Восторг. Интересно, почему Трибун таким образом не зарабатывает себе на жизнь? Его умственные способности смогли бы сделать своего обладателя миллионером, никак не меньше. Если хакеру не нужны кредиты, тогда зачем он у меня взял мои? Странный человек, что тут скажешь.
Бом! Бом! Бом! Три удара– три часа. Ну и что? Если она в лучшие времена опаздывала на сорок минут, уж нельзя беременной женщине опоздать на час. Какая невидаль. Ждем. Из выходов выходили незнакомые люди. Рыжей не было. Выходом покидали веселую административную площадь незнакомые люди. Рыжей не было. Может она решит прилететь каром? Что ж, пойдем, проверим.
Отец пошел на стоянку каров. Она находилась дальше в углу парка, что ближе к реке. Он выбрал позицию, чтобы одновременно наблюдать за прибывшими карами и за людьми, пользующимися выходами. Рыжей не было. Здесь, на углу ветер пронизывал Отца все сильнее. Стоять на холодном ветру становилось все невыносимее. Если нужно, он останется здесь до утра. Отец продрог. Это было пустяком, по сравнению с тем холодом, которым его встретил родной двадцать первый век там, в Кичигинском бору. Ух, вот это был холодище, не чета этому.
Бом! Куранты сказали, что уже полчетвертого и пора бы собираться домой. Опоздание в полтора часа считается стратегическим. Нет. Упрямству молодости поем мы песню. Отец решил вернуться к курантам. Встреча должна состояться именно там.
Возле курантов Отец продолжил свои поиски. Он смотрел во все стороны, ища глазами предмет своего вожделения. Рыжей не было. Она не могла придти сюда пешком. От нее досюда очень далеко. Беременная женщина, если она дорожит своим ребенком, никогда не пустится в такой путь, значит: или выход или кар. Другого не дано. Отец принялся всматриваться в дальний угол парка, где были выходы. Им путешествовать проще. Люди приходили, люди уходили. Рыжей не было.
Отец чуть не подпрыгнул от неожиданности. Бом! Бом! Бом! Бом! Сказали куранты. Четыре часа. Это перебор даже для беременной и медлительной женщины. Здесь дело пахнет пивом и водкой. Отец начинал беситься. Что ж, все-таки Трибун оказался прав. Рыжая не пришла. Коза плешивая. Все-таки ее гордость оказалась выше здравого рассудка и семьи, которую только что зарыли в могилу.
Не теряя надежды, Отец вернулся к ряду выходов. Подойдя к стойке органического синтезатора, он заказал себе сто пятьдесят граммов водки и триста граммов пива. Мормитная платформа исполнила заказ. Отец выпил водку. Пусть для Рыжей будет хороший сюрприз, подумал Отец. Его передернуло, как затвор Калашникова. Пиво понеслось по пищеводу, догоняя изобретение Менделеева. В желудке они встретятся, Отец это знал, тогда наступит счастье. Горе отступило. Рыжая не пришла. Тогда посмотрим ей в глаза. Отец подошел к терминалу телевида.
–Рыжую мне.– Бросил он в экран.
Синий предательский логотип оператора связи, словно издеваясь над Отцом, не думал себя разменивать на любимую Рыжую.
–Абонент просит его не беспокоить. Надеемся на Ваше понимание.– Произнес приятный женский голос.
–Что значит, просит не беспокоить?– Взревел от обиды Отец.
–Абонент просит его не беспокоить. Надеемся на Ваше понимание.– Повторил голос миленькой женщины.
На этот раз голос, так показалось Отцу, издевался над ним. Он изысканно насмехался над его светлыми чувствами и надеждами. Кто дал этой железке право смеяться над разрушенной семьей? Где справедливость? Куда девалась вся гордость?
Отец готов был плакать. Рыжая, все-таки, оказалась последовательной в своих поступках. Сначала она его покинула просто так, без видимой причины, сейчас она его избегает, потому что не хочет его видеть. Но что он сделал такого, за что его можно вот так казнить? Почему, вдруг, стремление сохранить семью, стало преступным? Почему желание быть рядом с женой и сыном подлежит казни? С этим миром кардинально что-то не так.
Рыжая не выходит на связь. Она не пришла. Наконец, Отец сделал все, что было в его силах, чтобы что-то изменить. Рыжая сделала свой выбор.
Отец подошел к органическому синтезатору и оставался около него некоторое время. Отойдя от него, Отец понял, что он– повелитель вселенной, что такая мышь, как Рыжая– ему не пара. Он– царь, ему теперь все равно. Он скользнул в выход, очутившись в каком-то магазине, приобрел себе солнцезащитные очки с кнопками наушниками, включил барда, певшего про африканскую командировку и про лето, которое, по его мнению,– маленькая жизнь, и пустился пешим ходом назад, в общежитие.
Слезы катились у него из глаз. Трибун, как же так? Почему нельзя все исправить? Ждать? Трибун сказал, что если ее ждать, Рыжая постарается его найти. Отец вытирал тылом ладони слезы, которые предательски лились из-под темных стекол очков. Губы распухли. Отец ненавидел себя за эту слабость. Он– мужчина-сердцеед. Он плачет! Он плачет из-за какой-то рыжей девчонки, которая не стоит и одного его дыхания. О! это все ее маман. Это ее почерк. Однозначно ее! Это она, старая больная лошадь, надоумила ее никуда не идти. Это из-за нее распалась счастливая семья. Что же Рыжая делает? Куда она смотрит? Зачем она слушает свою мать? Неужели ее жизнь– не учебник, где сказано: сделай все иначе.
Отец вышел на берег великой реки, где на песчаных косах некогда были раскинуты палатки хиппи и праздной молодежи, охочей до солнца и воды. Сейчас косы были пустынны и серы. Обдуваемые северным ветром, они казались безжизненными и не интересными. Серая листва трепыхалась на холодном ветру и сыпалась на холодную воду. Отец вышел на плес и разделся. Кожа мгновенно покрылась цыпками от пронзительного холода. Он осторожно вошел в воду. Холодная вода обожгла его лодыжки, затем бедра, пояс. Отец поплыл. Очки снимать он не стал, чтобы приятный голос барда утешал его. Холодная вода несколько привела в чувство скитальца по мирам, слезы перестали литься. Содрогаясь от стужи и холодного ветра, Отец выбрался на берег, сгреб в охапку свою одежду и направился к ближайшему выходу, который только мог заметить. В голове нашлась ясность. Алкоголь, выпитый накануне, стал отпускать обиженный мозг.
В общежитие, подумал Отец и скользнул в черное зеркало выхода. Нужно рвать отсюда когти, думал он. Где этот федерал, которому я должен помогать?
На берегу тихой заводи сидели двое. Басмач и Поспелов. Столик, который еще утром был засыпан фисташками и чешуей, был чист. Органического мусора и обглоданных остатков рыбы не было. Вода обрела свой первозданный зеленоватый оттенок, и на ее глади не было видно и тени былого бесчинства поедателя фисташковых орехов. На столике были разложены колбасы и ветчина, мясные нарезки и бутерброды с красной икрой. Во главе стола стояла большая литровая бутылка водки.
–Отец,– обрадовался появлению странника Поспелов,– наконец то. Мы уже заждались тебя.
Поспелов радушно улыбался и махал руками, призывая несчастного с разбитым сердцем присоединиться к возлияниям.
–К Рыжей ходил?– Участливо спросил Басмач.
Отец коротко кивнул и молча уселся за стол. Есть не хотелось. Настроения не было вовсе.
–Не переживай, родной, все наладится. Я тебе скоро, вот выйдем отсюда, пистолет дам, всех перестреляешь и все! Никаких проблем.– Поспелов добродушно хлопнул Отца по плечу.
–У вас, я вижу, день великого похмелья?– Не весело произнес Отец.
–Мы тебя вчера весь день прождали, сегодня. Сколько можно? Вот мы с твоим другом тут и веселимся.– Поспелов вольно раскинул руки, обнажая перед Отцом широту своей души.
–Ладно, давай к делу!– Кивнул Отец.– Зачем пришел.
–Ну-ну-ну. Ты скорый, как поезд.– Заквохтал Поспелов.– Давай, сядь, выпей с нами, а там и поговорим.
–Некогда.– Отрезал Отец.
–Куда ты торопишься?– Улыбнулся Поспелов.– У тебя еще вся жизнь впереди. Хорошо ты здесь все устроил. Мне нравится. Дашь, я себе скопирую? Против не будешь?
–Угощайся.– Ответил Отец. Добродушие и мягкость голоса Поспелова подкупала.
–Вот и ладушки. Басмач, скопируй мне здесь все. Домой приду все восстановлю.– Довольно улыбнулся Поспелов.– Зови меня Володей.
–Вовик, ты ко мне насчет шлюпа пришел? Так ведь?– Спросил Отец.
–Выпей, выпей для начала. Уж больно здесь у тебя хорошо. Век бы отсюда не уходил. Что ж я раньше такое у себя не устроил?– Поспелов проигнорировал вопрос, но это никому не показалось обидным.
Отец разлил по рюмкам.
–Вот это правильно. Ух, аж мурашки по шкуре побежали.– Довольно сказал Поспелов и потянулся за рюмкой.– Давайте выпьем за…
Поспелов задумался. По всему было видно, что тостов было накануне произнесено не мало, что банальная ситуация не породила очередного повода выпить. Басмач пришел ему на помощь:
–За победу.– Произнес он с пафосом.
–Какую победу? Басмач, ты ли в своем уме?– Спросил Отец.
–За победу сорок пятого.– Стоически молвил Басмач.
–За это выпить не грех, но что так тебя сегодня на патриотической ноте прибило?– Удивился Отец.
–Это отдельный разговор. Потом расскажу.– Сказал Басмач, встал и, никого не дожидаясь, с локтя выпил водки.
Поспелов и Отец, умиленные таким героическим тоном тоже поднялись, и, со словами «за отцов», выпили.
–Итак.– Подвел итог Поспелов.– Не хватает баб. Что будем делать? Какие будут предложения?
–Нет, уж, с меня хватит баб.– Невесело произнес Отец.– Это вы без меня мутите. Басмачу они, вроде, и не нужны. А ты, Вовик, сам думай.
–Ну, Отец, так дела не делают. Ты что совсем хвост повесил. Давай я к ней, к подружке твоей, сам пойду да приволоку сюда. Никуда она не денется. Я как-никак агент федеральной службы. Хочешь, ее арестую?
–Нет.– Вяло произнес Отец.– Не хочу. Насильно мил не будешь. Вот только одна меня вещь злит, почему всегда все в курсе моих проблем? А? Басмач, ничего не хочешь мне сказать?
Басмач покачал головой. Он здесь был не причем. Видимо Поспелов, прежде чем придти к Отцу, навел на него справки, порылся в досье, подготовился, вникнул в его проблемы, а по доброте душевной предложил свои услуги. Это похвально, вот только рыться в грязном белье никогда не приятно, тем более, если роются в твоем собственном.
–Ох,– поежился Поспелов,– сегодня меня взбулындыват.
–Что тебя?– Переспросил Отец, боясь, что он ослышался.
–Взбулындыват.– Поспелов с хитринкой в глазах улыбнулся и продолжил.– В деревеньке, откуда я родом, на похмелье говорят: меня взбулындыват. Если было бы совсем плохо– то это уже шибат.
–Шибат!– Басмач покатился со смеху.
–Да, шибат. Когда говорят: меня сегодня шибат, это значит совсем плохо. Это еще хуже, чем взбулындыват. Деревенька маленькая, далеко отсюда. Скучаю по ней. Там всех каждый день взбулындыват. Ну, да ладно, а не то слезу пущу. Насыпай, Отец.– Поспелов кивнул на запотевшую бутыль.
Прозрачная как слеза и холодная, как горный родник, жидкость опустилась в рюмки.
–На том свете не нальют, потому мы выпьем тут.– Сказал Поспелов, жестом своим приглашая всех присоединиться к незамысловатому тосту.
Что ж, это похоже на истину. На том свете и наливать то некому. Там все мертвые.
–Вовик, пойдемте в загашники.– Отец выпил и кивнул на домик.– У нас разговор есть.
Отцу не терпелось, наконец, начать поиски пропавшего шлюпа. Это, как сказал Трибун, будет первым шагом к возвращению домой. Поспелов, похоже, никуда не торопился.
–Отец, уймись. У нас еще куча времени. Посмотри вокруг. Солнце светит, тепло, хорошо. Водочка, закусочка, компания. Что тебе еще надо?– Растянулся он в добродушной улыбке.
–Вовик, как так? Я понял, что тебя послали, чтобы выведать у меня про шлюп. Так?– Спросил Отец. Поспелов, не спеша, кивнул.– А если так, то я не понимаю, почему ты не торопишься?
–Отец, все очень просто. Мое начальство, зная, что у тебя…– Поспелов замялся, подыскивая слово, затем продолжил,– непростой, хм, характер, разрешило мне трое суток на тебя потратить. А я вижу, что ты неплохой парень, мы с тобой найдем общий язык. Так что, сутки у нас еще есть в запасе. Расслабься.
–Вовик, при всем моем уважении, давай сначала все обсудим, а потом и попьем. Ладно? Я тут в базе раскопал, что если я тебе помогу, то смогу быстрее к себе вернуться. Понимаешь? Для меня это очень важно.
–Ладно, уговорил.– Хлопнул себя по коленкам Поспелов и поднялся из-за столика.
Даже птицы в ветвях прекратили свою возню и примолкли, словно прислушиваясь к разговору. Федерал и Отец прошли в домик, которого еще вчера здесь не было. Кровать, которая стала огромной на время ночного сна, снова обрела привычные размеры и превратилась в диван. Журнальный столик, которого не было ночью, снова очутился на своем месте. Лишь Пиначет дремал в уголке на коврике возле пылающего камина. Отец зажег свет в холле и пригласил федерала сесть.
–Ну, рассказывай.– Поспелов приготовился слушать, отчаянно обхватив свою большую добрую голову.
Отец поведал свои приключения, которые начались на Цватпе. Об установке, которая была смонтирована благодаря разработкам цватпахов и его, Отца, модернизации. Поспелов слушал внимательно, только особого интереса не проявлял, поскольку эту историю знал, может быть, даже лучше Отца. Когда Отец перешел к погоне федералов на флагмане за звездным скитальцем, Поспелов несколько оживился. Дух охоты завораживал его, да и залихватское изложение Отца не смогло бы никого остаться равнодушным. Затем Отец рассказал, как проник на установку, заставил цватпахов ее активировать. Затем прыжок. Несколько томительных минут времени, когда ничто не происходило. Затем Земля и двадцать первый век.
–Да, Отец, угораздило же тебя,– покачал головой Поспелов.– Дождался бы нас, мы бы тебя вернули без всякого риска.
–Я вам не верил. Да и сейчас, если быть честным…– Отец недоверчиво покачал головой.
Отец поведал, как он приземлился в Кичигинском бору, невдалеке от места аварии брата.
–У меня было достаточно времени.– Сказал Отец.– Я вышел из шлюпа. Ты не представляешь эти чувства. Земля, родина, мое время, где все мои друзья и родственники. Я надеялся встретить брата, предотвратить аварию. В общем, ничего у меня не вышло.
Затем Отец рассказал, что был вынужден снять тяжелый скафандр, чтобы на дороге перехватить брата. Но брат, словно не замечая его, пронесся мимо.
–Потом в машине что-то вспыхнуло. Ярко-ярко, меня даже ослепило. Потом машина свернула с дороги и угодила в дерево.– Продолжал рассказ Отец.
Затем Отец рассказал, что, подойдя к машине, он никого не обнаружил. Ни брата, ни свата, ни соседа. Ни единого кусочка органической плоти не было на месте аварии. Ни единая капелька крови не могла бы рассказать о трагедии, развернувшейся возле сосны, стоящей на обочине.
–Ты в этом уверен?– Спросил Поспелов. Вопрос выглядел не как сомнение, но как слепое подчинение протоколу допроса.
–Как то, что ты сейчас сидишь со мной в этом доме.– Сказал Отец.
Поспелов коротко кивнул. Отец продолжил свой рассказ, как после осмотра места аварии он вернулся к шлюпу.
–Я уже почти подошел, как он исчез.– Закончил рассказ Отец.– Просто исчез и все. Я трахнулся головой о камень и потерял сознание. Больше ничего сказать не могу.
–Да…– Протянул Поспелов.– Ситуация… Мы сначала думали, что ты его спрятал.
–Куда я мог его спрятать? Шлюп же огромный, как мавзолей Ленина. Что ты.– Замахал руками Отец.
–Да в том-то и дело. Мы на место посадки пускали металлоискатель. Ничего не нашли. Думали, что ты его утопил в каком-нибудь пруду, или засыпал в яме. Теперь все понятно.
–Что понятно?– Изумился Отец.
–Что это– темпоральное перемещение. Его кто-то из твоего времени вытащил. Кто и куда, нам это предстоит выяснить.– Кивнул Поспелов.
–Как вы это сделаете?
–Отправим разведывательный катер, пустим в твое время зонд, он прощупает, кто его украл, куда его украл. А зачем– это станет ясно потом. Завтра я составлю отчет о твоем рассказе и отправлю начальству. Они уже и будут разбираться.– Улыбнулся Поспелов.
–Вовик, но ты же наверняка оперуполномоченный?– Спросил Отец. Поспелов утвердительно кивнул.– А не могли бы мы с тобой сейчас отправиться в мое время?
–Отец, уймись. Тебя никто в твое время сейчас не отправит. Отправят только темпоральный зонд и все. А потом, я оперативник. Вот с тобой я и занимаюсь оперативной работой. А по временам шастать– это уже другие обученные люди будут.– Поспелов небрежно махнул рукой.– Темпоральные парадоксы не нужны ни кому. Ни мне, ни тебе, ни ему.
Поспелов ткнул пальцем в Пиначета, которого взбулындывало на краю дивана. Коала недовольно повел ухом.
–Шлюп нужен.– Сказал задумчиво Отец.
–Еще бы. Такой темпоральный артефакт в твоем времени! Представь, если он попадет в руки, к примеру, Пакистану. С этого момента все в мире будут носить чалму, паранджу, автомат и молиться аллаху. Они в два счета завоюют весь мир. Что ты! Его нужно, во что бы то ни стало, оттуда забрать.
–Я не про это. Там следящая аппаратура должна была фиксировать все, что происходило на месте аварии брата. Мне нужно знать, куда он девался, кто его забрал, зачем его забрал и как его вернуть. Без этих показаний ничего не получается. Есть предположение, что его забрали Инвизы, но подтвердить это можно только с помощью приборов, что остались на шлюпе.– Декламировал Отец.
–Тоже причина.– Согласно кивнул Поспелов.– За брата можно и в огонь.
–Так вот и я про то же. Мне очень дорог Дэн.
–Я бы за своего братика тоже кому-нибудь крышку открутил. Я тебя прекрасно понимаю.– Согласился Поспелов.– Да и приборы твои должны нам службу сослужить. Ведь не зря же ты через всю галактику летел, рискуя жизнью?
–Да уж. Другого выхода не было.– Ответил Отец.
–Был. Только твое упрямство…– Отмахнулся Поспелов.
–Не будем спорить. Тебя там не было, так что ты не знаешь о чем говоришь.
–Как это не было. Я как раз и был на флагмане. Так что я все видел, так сказать, своими глазами.– Притворно удивился Поспелов.
–Правда?– Отец оживился.– Ну и как это выглядело?
–Круто. Молодец. Я, может быть, на твоем месте точно так же поступил бы. Ух и жару ты там задал начальникам моим. Слышал бы ты, как они тебя сучили. Загляденье!– Поспелов даже причмокнул от удовольствия.
–Матерились?
– Матерились? У! Еще как. До тебя им далеко, но, в принципе, тоже не плохо.– Поспелов вытянул большой палец, удостоверяя свое к этому отношение.
–Очень рад. Очень рад.– Довольно произнес Отец.– Ладно. Теперь все в прошлом. Теперь мы– сотрудники. Нужно будет работать в одной команде.
–Я, кстати, тоже краем уха слышал, что Инвизы кого-то из наших стащили.– Сказал вдруг Поспелов.
–Из федералов?– Искренне удивился Отец.
–Да нет. Из гражданских. Я, честно, не вникал. Может они говорили про твоего брата. Не знаю, врать не буду.– Сказал неуверенно Поспелов.– Ты же там какой-то алгоритм придумал. Так, тебе должно быть виднее.
–Был один алгоритм. Знаешь, сколько мне заплатили за него?– Отец с пафосом поднял голову.– Семь с небольшим тысяч.
Поспелов присвистнул.
–Да, Батенька, мозги в твоей тыковке водятся. Такими деньгами оперативные администраторы не разбрасываются. Ты сможешь на одних процентах худо-бедно прожить.
–В прошлый раз чуть более трех дали. Я там тоже какой-то алгоритм придумал.– Хвастался Отец.
–Тоже не кисло. Так, значит, теперь у тебя больше десятки?– Спросил Поспелов.
Ах, чтоб тебя, подумал Отец. Язык мой– враг мой. Еще бы немного и Трибуна выдал. Хоть Поспелов, вроде, неплохой мужик, но он– федерал, как ни крути. С ним нужно всегда держать ухо востро. Петрович на своем примере это доказал, когда Отец проговорился про Юго-Западную.
–Ага. Только я на Луне покутил немного. Меньше осталось.– Соврал Отец и стал надеяться, что ложь окажется незамеченной.
–Я на Луну тоже люблю похаживать.– Поспелов растянулся в довольной улыбке.– У меня там подружки. Ох и заводные девки. Будет время, я тебя с ними познакомлю. Они от твоей депрессии оставят только воспоминание, и те будут размытыми. Персики, а не девки.
–Видно будет, я с некоторых пор к бабам прохладно отношусь.– Проговорил Отец.
–Ты что,– с недоверием посмотрел на него Поспелов.– Ты…?
–Ах, нет, нет, ты не об этом подумал. Просто мне моя Рыжая всю плешь на голове проела, что на баб просто смотреть не могу.– Поспешил успокоить Поспелова Отец.
–Фу ты ну ты, лапти гнуты. Испугал ты меня, Отец.– Поспелов расслабился.– Ладно, когда пройдет, свистнешь. Я тебе не дам от засухи умереть. Fine?
–Хорошо. Только я надеюсь до этого срока отсюда уже отбыть отсюда.– Сказал Отец.
Отец подумал, что было бы неплохо снова слетать к Трибуну. Тот обещал стереть из мозгов все воспоминания о Рыжей. Может, стоит попробовать? Кто его знает, наверное, это самый лучший выход из такой ситуации? Нет, решил Отец. Рыжая, пусть у нее с головой не все в порядке и с родственниками ей не сильно повезло, самая дорогая женщина на всем свете. Роднее ее нет, не было и не будет уже в его жизни. Он на нее зол, однако он по-прежнему ее любит. Полтора года пройдет прежде, чем он снова сможет посмотреть на другую женщину. Полтора года– это срок. И те три месяца относительного времени, что Отец ее не видел, прошли даром. Теперь, с сего дня нужно снова вести отсчет. Стоило один раз ее увидеть, разговаривать с ней, и старые чувства выплыли наружу, будто они толпились где-то рядом и в одночасье вырвались на свободу. Жизнь продолжается. Не нужно быть нюней. Нужно взять, наконец, себя в руки и стойко перенести это лишение. На сердце камнем лежала грусть-тоска, съедавшая всю радость.
–Вовик, где находится ваша штаб-квартира?– Спросил Отец.
–Ого! Ты хочешь, чтобы я тебе все секреты раскрыл?– Удивился Поспелов.
–Это секрет?– Отец поднял брови.
–Еще какой. Что ты. В другой раз я бы тебя за такой вопрос за шпиона принял бы.– Сказал Поспелов серьезно.
Строгий блеск в его глазах говорил, что Поспелов не шутит. Отец поспешил разрядить обстановку:
–Прости, я не хотел тебя обидеть. Я не охотник до чужих тайн. Это было всего лишь праздное любопытство. Я и не подозревал, что это такая тайна. Я просто даже не думал об этом. Еще раз прости.
Поспелов поднял руку, давая понять, что тот не сердится и закрывает этот щекотливый вопрос.
–Все, Отец. Забыли.– Сказал он.
–Володька, скажи мне, родной, зачем такая секретность. Ведь в Конфедерации нет войн и противоборствующих лагерей?– Спросил Отец и поспешил добавить.– Если это тоже не секретная информация.
–Нет тут никакого секрета. Просто террористы есть и в нашем времени. Это все от них. Понимаешь, война идет и очень давно. Ее просто не видно. Воюют они, воюем и мы. Просто: не рвутся бомбы и нет публичных расстрелов. Террористов не устраивает глобализация в нашем обществе. Это право любого члена конфедерации иметь свое мнение, однако закон должны соблюдать все. Устраивает он кого-то или нет. Все просто.– Развел руки в стороны Поспелов, давая тем понять, что тема закрыта.
–А ты представишь свой отчет обо мне в штаб-квартиру или в региональное представительство?– Спросил Отец.
–Нет. Я так далеко прыгать не умею. У меня есть свои начальники, вот если они сочтут нужным, передадут его в штаб. Я, если честно, сам не знаю, где он находится.– Сказал Поспелов уже более дружелюбно.– Мне это не нужно знать.
–Слушай, а ты, часом, не знаешь, как поживают цватпахи? Они, все-таки мои крестники.– Поинтересовался Отец.
–Поживают. Еще как поживают. После тебя мы были вынуждены их включить в состав Конфедерации. Иначе они всем бы дали жару. Ох, и талантливые птицы, я тебе скажу. Очень работоспособные. Они свою систему уже осваивают. Прошло каких-то полгода, они уже в своей системе, как дома. Просто удивительно. Пьют. Тоже пьют. Не все, но многие.– Засмеялся Поспелов.
–У них был хороший учитель.– Вяло улыбнулся Отец.– Слушай, Вовик, а почему федералы мою установку законсервировали.
–Отец, ты так и подбиваешь меня родину продать. Что тебе неймется? Закрыли и закрыли. Тебе-то что до того? Тебе на ней больше не летать, это и ежу ясно.– Нахмурился Поспелов.
–Так, просто. Обидно. Я столько сил в нее вложил.– Пожал плечами Отец.– Я думал, что начнется освоение космоса. Дальнего космоса. Может даже другие галактики… Для нее нет ничего невозможного.
–Ее собираются демонтировать.– Сухо сказал Поспелов.– Только я тебе этого не говорил.
–Как так, демонтировать?– Возмутился Отец.– Вот же нехристи. Все бы им консервировать, да демонтировать. Ничего святого нет для них. Не в обиду тебе сказано.
–Ладно,– махнул рукой Поспелов.– Мне самому многое не нравится в нашем руководстве. Только я правила одного придерживаюсь. Мне оно жить помогает.
–Поделись. Может и мне легче будет.– Попросил Отец.
–Правило простое. Я начальник– ты дурак. Ты начальник– я дурак. Все просто. Приходится на многое закрывать глаза, чтобы не свихнуться.
–А зачем, все-таки, установку демонтируют? Я что-то не догоняю. Расскажи?– Попросил Отец.
–Честно, я не знаю. Не потому, что скрываю. Правда, не знаю. Я всего лишь оперативник. Мне не все секреты раскрывают. Да и что с того, что ее демонтируют. Мне от этого ни холодно, ни жарко. Да и ты плюнь. Все равно ничего не поделаешь. Пошли на воздух. Засиделись мы.– Сказал Поспелов, вставая с дивана.– Басмач уже нас заждался.
–Ты иди, пока. Мне нужно кое-что обмозговать. Я позже к вам присоединюсь.– Сказал Отец.
В голове созрел план. Даже не план, наметка. Однако появился смысл жизни. Демонтируют установку. Это неспроста. Значит, федералы что-то задумали. Нужно к Трибуну.
–Компьютер, дай мне Трибуна.– Сказал Отец.
В глухом углу засветился экран и Отец увидел изображение хакера. Он приоткрыл от удивления глаза. В доспехах венерианского первопроходца на него смотрел мужественный космический рейнджер. В глазах светилась решимость и мужество, граничащее с безумством. Стройный и подтянутый, как настоящий офицер, Трибун смотрел пристально в глаза Отцу. Сзади него во всеоружии и полном боевом обмундировании стоял взвод пехотинцев, готовых идти в атаку.
–Отец.– Резко начал Трибун.– Что ты меня беспокоишь? У меня дел по горло.– Он провел рукой в черной кожаной перчатке по горлу, будто хотел сам себя обезглавить.
–Трибун, ты ли это? Я тебя не узнаю. Что с тобой сталось? Бродяга. Ты сам на себя не похож.– Еле шевеля языком от удивления, проблеял Отец.
–Говори. У тебя семнадцать секунд времени.– Скомандовал Трибун. Голос его был словно выстрел, предельно четкий и разрушительный. От такого невыносимо резкого командного тона у Отца от неуверенности задрожали колени.
–Поговорить нужно.– Промямлил Отец.
Пехотинцы, что стояли за спиной Трибуна, презрительно переглядывались и шептались, глядя на Отца. Вид этого, негодного к строевой службе, гражданского, вызывал у них приступ неудержимой брезгливости, будто они смотрели на бестелесного слизня.
–Сейчас не могу. Что-то с Рыжей?– Спросил Трибун.
В глазах мелькнуло что-то от прежнего Трибуна, едва живого и сухого, и почти всегда неуверенного в себе.
–В общем, нет. Про другое тема есть.– Сказал Отец.
Ему пришлось встать с дивана при виде такого грозного космического волка, которому нипочем ни тонны атмосферного давления, ни многие Рентгены жесткого излучения. В руках Трибун держал какое-то оружие, которое могло, с виду, разрушить целую планету. Он играючи перекидывал его из руки в руку, при этом сверкая гневно глазами, наводя пущего страху на Отца. Отец следил за базукой, которая перепрыгивала из руки в руку, будто была сделана из китайского пластика. Сзади прогремел сигнал связи. Радист, что был увешан антеннами и приемными армейскими приборами, что-то ответил в микрофон, затем стремительно подбежал к Трибуну, козырнув перед ним.