Никита Владимирович Чирков
Вектор: Послесловие
22
Сложно задавать вопросы типа: откуда я здесь? для чего я здесь? может быть, ради чего я здесь? или же за какие такие грехи я здесь?.. Обычно ответы – это прямая линия от контекста, которые ныне абсолютно неизвестны, даже, более того, можно уточнить: самого чувства ожидаемой вины или же назойливого зуда надобности что-то этакое сделать не присутствует, то бишь чуйка или некий эквивалент интуиции попросту отсутствует. Да, получилось найти по наитию дверь, даже открыть ее – но продвижение в поисках своего предназначения, к сожалению, не наблюдалось толком вовсе, даже наоборот, задало чуть большую смуту в восприятии ориентиров этого морально-эмоционального путешествия. Но другого пути нет: лишь вглубь, ища самое главное для любого существа – предназначение. Правда, сначала нужно утолить опять же голод, наличие которого уже начинает раздражать: уж слишком быстро расходуется найденная еда. Зато сил становится, как это ни странно, все больше и больше, что лишний раз подчеркивает определение «растущий организм». За створками было небольшое помещение, стена впереди немного мятая, чуть-чуть работающие лампы в потолке включились через минуту, как были сделаны первые шаги вглубь изначального мрака. Слева и справа были закрытые такие же створки метрах в четырех от нынешней позиции. В целом довольно чисто – и лишь точечно места с той субстанцией и органикой, которая умело заполонила место инкубатора. На стенах вывешены какие-то неизвестные глазу изображения и тексты, что-то очень старое по материалу: на одном изображена планета прямо по центру космоса, на другом – несколько улыбающихся людей, на третьем – какие-то сооружения. Разглядывать долго их не получилось: уж очень сильно урчал живот, а любопытство и страх перед неизведанным не менее сильно игрались в поддавки друг с другом, вынуждая практически необдуманно открыть также вручную створки слева. Внутри было небольшое пространство, примерно такое же по размеру, как и место пробуждения. Свет работал лишь редкими лучами слева, опять же с потолка, как и тот же холод, и та же начинающая раздражать тишина. Но все же тут кое-что привлекло своей странностью: по правой стороне стена была мятая, словно газету скомкали, потом размяли и приклеили. Возможно, была битва, возможно, кто-то или что-то стремилось выбраться прямым и дуболомным способом. Понять было невозможно, но сам факт влияния на прочные стены пробуждал очень уж нетипичное волнение. Там же валялись какие-то тряпки, прямо в углу справа, близко к месту входа, почти горой. А уже вдоль этого ужасного и не менее пугающего из-за нахождения в тени элемента интерьера кое-как были разложены контейнеры с разным содержимым, словно их кто-то издалека сюда швырнул и так оставил. Многие были открыты и пусты, что опять же пробудило некую инстинктивную изобретательность, заставившую сразу же взять один из них и подставить под воду, капающую в углу на пол с потолка из трещины в металле. Медленно, но вода собирается, а пока это происходит, создавая приятный слуху шум падающих капель, глаза уже уловили в другом контейнере еду: упакованная в герметичную пленку, вполне пригодная для употребления сухая смесь. Было странно ее есть, но, опять же, сомнений в ее пригодности попросту не было, как и не было сомнений в том, что в находившейся напротив мятой стены затвердевшей субстанции есть что-то живое. Черная, почти везде однородная смола или нечто близкое было в тени, прямо вдоль стены от потолка до пола она выпирала на несколько сантиметров вглубь, сократив свободное пространство на четверть от изначального. Заметить такое получилось лишь сейчас из-за простых потребностей, кои были немного забыты в момент понимания опасности от незваного соседа. Почему – не ясно, но нечто внутри стало двигаться, явно пробираясь на волю из своей берлоги, видимо, учуяв нарушение своих границ. И это неким образом привлекло все возможное внимание, но не страх или осторожность, а как раз наоборот – желание проверить свои возможности, физические и моральные. Возможно, присутствие здесь этого создания – тот самый элемент предназначения, нужный для любого живого организма?
23
Последний раз подобная нынешней тишина и словно застывшее время внутри «Лома» были после посещения предыдущего звездолета, где неожиданно для себя они нашли остатки неизвестной семьи, покой чьих тел пришлось нарушить по приказу. Да, тогда это было крайне эмоционально и несколько непривычно для Пилигримов, но все же разделительную черту между тем, что называется работой, и тем, что называется личным влиянием, все трое смогли провести уверенно – пусть и не совсем сразу, пусть и скрывая в себе существенный осадок. Сейчас, когда прошло уже некоторое время, Ханна и Кросс не способны двинуться с места из-за сковывающей, болезненной смеси скорби и чувства несправедливости, да еще и пропитано все это едкой виной. Кросс стоит, опершись спиной на иллюминатор, за которым пару часов назад они наблюдали падение звездолета на мрачную экзопланету. Ханна же сидит на полу, чуть ли не потеряв над собой контроль: она почти упала, еле придерживая рукой свое кресло пилота, в конечном итоге уткнувшись в него левым плечом и головой. Гибель Алдена оказала именно тот эффект, при котором после потери близкого человека, а то и члена семьи, рождается самое настоящее сомнение в произошедшем страшном событии. В процессе мучительного принятия гибели их друга они пытаются сделать то, что сделает каждый на их месте, – ищут опровержение. Разумеется, каждый не позволяет себе допускать слепого отрицания фактов, но сама мысль, пусть и на секунду, что Алден все же жив и прямо сейчас от него поступит сигнал о надобности его подобрать, мол, все обошлось и у него получилось выжить, – крайне приятная пилюля, и за ней закономерно следует естественное разочарование, боль от которого заставляет ненавидеть ту самую пилюлю. Более того, желание избавиться от чувства вины даже заставляет не просто подумать, а найти чуть ли не осязаемый предлог для путешествия на место, ставшее могилой: ведь вдруг он смог выжить, вдруг ему прямо сейчас нужна помощь, а связь не работает, и Алден, их друг и член маленькой семьи, медленно умирает прямо у них под носом?.. Кроссу удается куда лучше откинуть эти мысли, чем Ханне.
– Нам надо двигаться дальше, – осторожно произнес Кросс.
Преодолевая сгусток болезненных эмоций, Ханна повернулась к нему с крайне неоднозначным и даже противоречивым лицом.
– Ханна, он пожертвовал собой ради того, чтобы мы жили, чтобы закончили дело и… там уж будет видно.
Кросс сдвинулся с места и медленно зашагал к ней, но она сразу же резко поднялась и, обогнув его, с холодным лицом подошла к иллюминатору, как раз тому, где ранее он стоял.
– Возможно, он выжил, – не сразу проронила она неровным голосом.
– Ханна…
– Наши костюмы крепкие, а сам он был в звездолете, да и пилот хороший, возможно, получилось поравняться с горизонтом и…
– Ханна! – Кросс плавно развернул ее за предплечья, встретившись с помешанным на идее взглядом. Подобное состояние он уже видел и даже сам испытывал, но Ханна выражала такое впервые.
– Я знаю все, о чем ты думаешь, и знаю, как трудно не думать об этом – о шансе, что, возможно, он еще жив и что мы можем что-то изменить. Но только это не так, Алден мертв. Это больно, это ужасно – но такова правда. Мы должны ее принять, чтобы двигаться дальше и сделать то, о чем он сам нас просил.
– Это ты виноват!.. – Злясь, она оттолкнула его обеими руками, чему он поддался, прекрасно видя, в каком она состоянии. – У него был шанс покинуть звездолет раньше, чем вся эта зараза повылезала, когда еще была в жидком состоянии! Ты должен был знать, что это такое и чем оно станет, ты должен был сам туда пойти, потому что это твоя профессия, твоя область работы со всем биологическим!
Кросс молчал. Он видел четко и ясно, как сильно ей нужно сейчас обвинить кого-то – хоть кого-то, но обвинить, переложив ответственность со случайности жизни на конкретного человека. В первом случае трагедия кажется издевкой судьбы или же наказанием самой Вселенной, во втором – есть конкретный обвиняемый, а значит, конкретная причина не должна заставить себя ждать.
– Это твоя ошибка, и поэтому он мертв! Он был бы жив, если бы… – Ханна ходила кругами, являясь идеальным примером впервые столкнувшегося со смертью близкого человека. – Алден верил тебе, а ты его подвел!
Она плакала, ища себя в этот момент, порой даже забывая о том, что Кросс тут. Он смотрел на нее с сожалением, прекрасно зная ее состояние и побочный эффект от этого, как и зная, каково это – быть обвиняемым в смерти, причастности к которой ты не имеешь. Но сейчас ему не хотелось думать о своем прошлом.
Кросс аккуратно подошел к ней, создав препятствие ее маршруту. Лицо его с трудом скрывало смесь боли и злости, но все же он умело себя контролировал. Руки его медленно остановили беспорядочность Ханны и обняли ее, нежно прижав к себе, направив всю ее скорбь в откровенные болезненные слезы.
– Он был для меня лучшим другом, а я так и не сказал ему этого. – Подбородок Кросса лежал на голове Ханны, она перестала плакать в тот момент, как у него пробились редкие слезы. – Это самое трудное, когда уже нет возможности поблагодарить за все, что делал человек. А ведь именно он помог мне оказаться здесь, представляешь? Я тогда работал на станции, кое-что произошло – и мне хотелось просто… Я тогда так пил, что аж работу чуть не потерял, хотя, наверное, я этого и хотел, так куда проще. Он тогда проходил переквалификацию по пилотированию для работы Пилигримом. Надо было провести медосмотр, ну меня и направили, тогда я только с таким и мог справиться. Мы познакомились, заболтались, уже даже и не помню, как так вышло. Ну, он и позвал меня через какое-то время сюда, когда получил полетную лицензию.
– А меня просто назначили. – Ханна освободилась от его объятий, вытирая лицо и уже более осознанным взглядом поглядывая на Кросса. – Так странно, да, когда его нет. Я ведь не хотела быть здесь, думала, что отработаю полгода и свалю, считала это понижением в должности, почти позором. Но Алден… он же, наоборот, любил эту работу, эти виды, эту неизвестность.
Кросс улыбнулся, кивая в знак понимания.
– Знаешь, а ведь я реально думал, что вы встречаться начнете, – решил он расшатать момент позитивной нотой.
– Чего? – Удивление вызвало у нее улыбку. – Как ты вообще подумал об этом? Я люблю его, но как старшего заботливого брата, как члена семьи, но уж точно… иди в жопу вообще.
– А что, вы отлично ладили, я даже ревновал малька, но я-то мужик, у нас все просто. К тому же вы оба мои самые любимые люди, чего уж не хотеть вам счастья.
– Когда я вновь захочу отношений, я дам тебе знать, чтобы ты понял разницу, а то, может, поэтому ты и бабенку найти не можешь, что не различаешь разницы между любовью и дружбой?
– И снова началось!
Они оба засмеялись, удивляясь тому, как одновременно приятно вернуться в старую колею, но в то же время ощущая чуть ли не голой кожей отсутствие Алдена. С минуту они простояли в тишине, свыкаясь и переваривая все случившееся, и Ханна, понимая, что и Кроссу трудно, уже более заботливо произнесла:
– Прости меня за все, что я сказала. Я…
– Забудь, все хорошо. Мне отлично известно, что чувствуют люди в такой ситуации. Сам проходил, ты же знаешь.
– Да, я знаю, – сочувствующе проронила она, все равно немного чувствуя вину, – со временем будет легче?
– Если будет, значит, что-то не так.
Ханна хотела что-то сказать, но только слова не подбирались, так же как и Кросс хотел было что-то сделать, но все не знал, с чего начать. Им предстояло много работы, начиная от составления отчета о посещении звездолета, где надо будет указать найденную форму жизни с последующим падением на экзопланету, заканчивая тем, что необходимо доложить на Улей о трагической гибели одно из Пилигримов, расследование которой еще может занять время, несмотря на то, что все записывалось. Но ни Кроссу, ни Ханне не удалось даже подумать о предстоящей работе по причине столь же неожиданной, сколь неоднозначной – прилета неизвестного им космического судна с последующим выходом с ними же на связь. Они представились, предоставив все документы, удостоверяющие личность и разрешения как для беспрепятственного посещения «Лома», так и для проверки всего содержимого. Кроссу и Ханне нечего было скрывать, как и не было повода противиться требованиям. Даже наоборот, в какой-то степени им хотелось, чтобы пришли вышестоящие люди и узнали о случившемся как можно скорее. Корабли состыковались, шлюз открылся, и к ним вошли два человека в защитных костюмах. Мужчина и женщина встали рядом друг с другом, поглядывая чуть сверху вниз из-за роста на Ханну и Кросса, внимательно визуально изучая их, а потом и весь «Лом».
– Меня зовут Наваро, ее Света. Октавия прислала нас.
Кросс и Ханна переглянулись, после чего он спросил:
– Почему вы здесь?
– Потому что вы не отчитались об отправке к этому месту после того, как нашли тела и…
– Да ладно? Твою мать! – выругалась Ханна, действительно осознав эту ошибку и кивнув Кроссу в знак подтверждения. – Да, блин, я забыла… эти правила, когда нужно о каждом шаге писать, несколько нам непривычны, обычно все проще.
– «Обычно» у вас другая работа, – немного грубовато вышло у Светы, которая стала шагать по «Лому», разглядывая все углы, открыто достав пистолет.
– А вы часом не слишком наглеете-то? – Кросс явно был недоволен, поглядывая то на Свету, что уже ушла вглубь, то на Наваро. – Мы, конечно, косякнули, но явно не до такой степени!
– Вас же было трое.
Ханна строго смотрела на Наваро, что подметил и Кросс.
– Он погиб, – кратко бросила она, – пару часов назад вместе со звездолетом упали на этот кусок камня.
Света вернулась, но пистолет не убирала.
– Это очень грустно, – ответил Наваро.
– Мы арестованы? – нагловато высказался Кросс, глядя на Свету и ее пистолет.
– Нет, – грубо сказала Света, – с чего бы?
– Ничего личного, но пока мы не проверим вашу кровь, считайте, введен карантин.
Кросс и Ханна переглянулись, прекрасно осознав, насколько тесно все происходящее сейчас оказывается связано с тем, какой ужас они нашли на обоих звездолетах. После чего они добровольно сами предоставили им образцы, которые Кросс взял на глазах новоприбывших. Пока это происходило, Наваро уселся на выдвижном стуле перед мостиком, Света же предпочла стоять. А вот Кросс и Ханна сели напротив них, прямо под иллюминаторами, откуда отлично была видна темная экзопланета.
Кросс начал рассказ с причины того, почему они пропустили один из этапов отчетности: найденная семья в глубине забытого всеми звездолета для особых персон. Здесь же Ханна отдельно отметила, что в девяти из десяти случаев они обычно находили брошенные корабли да и всякие небольшие базы или же мусор, – тела людей попадались крайне редко, а тут целая семья, такого они не ожидали. Далее Кросс поведал о событиях последних часов, начиная с прилета к этой экзопланете, заканчивая осознанием гибели Алдена. Ханна весь этот этап молчала, внимательно смотря то на Наваро, то на Свету, будто бы пыталась найти в их взглядах или движениях нечто… она и сама не знала что, скорее всего, как думал Кросс, просто пыталась абстрагироваться. Но она заметила их переглядывания с последующим изменением в лице в тот самый момент, когда Кросс рассказала о найденной там Жизни, сумевшей зацвести и распылить свои споры после включения отопления.
– Вы знаете, что это такое, – утвердительно, с особым интересом произнесла Ханна, сверля строгим взглядом из-под болтающихся прядей волос Наваро и Свету, – знаете, с чем мы столкнулись, но почему-то нигде не было указано, что нас…
– Протоколы безопасности были самыми высокими. – Света не сводила взгляда с Ханны. – Дополнительно сообщать было нечего, не просто же так было требование докладывать после каждого этапа. Очень жаль вашего друга.
– Алден поступил храбро, – явно к чему-то подводил Наваро, – я распоряжусь о посмертной награде и компенсации его семье и детям, если таковые имеются. – Обоих это не сильно тронуло, они ждали продолжения. – Но сейчас у нас много дел. Звездолет упал на эту экзопланету, а значит, и иноземная Жизнь. У тебя получилось забрать образцы или провести первичные анализы состава прямо со звездолета?
– Первичные – да, остальное упало вместе с Алденом, – ответил заинтересованно Кросс, сразу продолжив: – У вас что, есть с чем сравнивать? То бишь вы знаете, что это такое?!
– Именно для этого мне и нужны результаты анализов, чтобы убедиться.
– Вот нам точно не хватало, чтобы это оказалось нечто другое! – грубо вырвалось негодование Светы в адрес Наваро. – Если это окажется не та Жизнь, то не поверю, что Октавия не знает про это.
Кросс и Ханна с интересом следили за Светой, чья взвинченность несколько удивляла их, о чем сразу же спохватился Наваро:
– Это наше, не думайте о лишнем.
В этот момент анализы крови Кросса и Ханны были готовы. Увидев отрицательный результат, все выдохнули, на что Кросс подчеркнул отдельно:
– Мы не могли ничем заразиться, прямого контакта не было, как и косвенного. Все осталось в пределах звездолета.
– Теперь мы можем узнать, почему умер наш друг? – Ханна не скрывала характер, что не могла не подметить Света, на которую такие выпады редко действовали должно.
– Он умер, потому что был храбрым человеком, совершившим правильный поступок в правильное время! Он спас ваши жизни, как и жизни всех нас, уничтожив звездолет с заразой, которой насрать на все, лишь бы размножаться да забирать любую биологическую форму жизни на переработку ради своего процветания.
Света не просто говорила строго – она вбивала целые сваи, и помешать этому процессу не смел никто, даже неудовлетворенная ответом Ханна, сверлившая глазами новоприбывшую.
– Будем делать вот что: отправьте на наш корабль все, что успели снять, собрать и найти, после чего вам надо посетить третьи координаты, как изначально и было задано Октавией.
– Не хотите подстраховать? – Кросс спрашивал серьезно.
– Если вы не можете справиться…
– Мы в порядке, – прервала Наваро Ханна, встав с места и решив занять твердую позицию, все же это они у них дома, а не наоборот. – Алден хотел, чтобы мы закончили дело, да и мы не из робкого десятка. Но, судя по всему, мы имеем дело с очень опасной хренью, что уже забрала жизнь нашего друга. Он всю жизнь рисковал ею, был исследователем и путешественником, но встретил свою смерть здесь, желая спасти жизнь владельца корабля!
– Звездолет был не брошенный? – Света впервые искренне удивилась, ожидая от Ханны продолжения.
– В криокамере оказался человек, владелец, – Кросс взял слово. – Почти на грани смерти. Если бы мы не подали напряжение, то с минуты на минуту он бы и помер там. Засранец очень хотел жить. Перенастроил всю систему звездолета, чтобы питание шло в основном на его криокамеру, но сам корабль оказался еле живым. Не сделай он так – возможно, уже был бы на том свете.
– Ну и история! – подытожил Наваро.
Света же была в раздумьях.
– Он точно был жив?
– Тепловая сигнатура была. Но не отрицаю, что, возможно, были повреждения мозга или органов. Я так и не смог его исследовать, он упал вместе с Алденом.
– Сначала мы нашли целую семью, чьи тела пришлось оторвать друг от друга и поместить в пакеты, – твердо подводила к чему-то Ханна. – Потом наш друг и член семьи пожертвовал собой, спасая нас и, судя по всему, весь мир от неизвестной Жизни с другой планеты или хрен знает откуда! Два из трех посещений, заданных Октавией, обернулись для нас испытанием, с которым даже близко мы не сталкивались за несколько лет безошибочной работы! Думаю, мы имеем право потребовать вашего присутствия на последнем посещении, как минимум для подстраховки!
Ханна была непоколебима, властна и тверда. Кросс встал рядом с ней, солидарно согласившись с ее позицией:
– Ставки высоки, а нас уже на одного меньше. Не просто же так вы здесь.
Света и Наваро переглянулись, посмотрели на них и все же согласились. Наваро действительно хотел помочь им, даже позволил себе мысль о том, что тем самым он сможет компенсировать свои ошибки в руководстве, приведшие к гибели Клима и Хью. Света же все думала о том, какая же Октавия сучка, что сплавила их сюда, ведь тем самым дала ей лишний раз убедиться, как сама смерть идет в одну ногу с иноземной Жизнью. Свете начинало всерьез казаться, словно этому нет конца и вся история, связанная с Вектором, уже никогда ее не отпустит, постоянно подкидывая ей все новые тропы и преграды.
– Вы узнали, как зовут того человека, что владел звездолетом и упал с Алденом? – спросила она, чувствуя незаполненную пустоту вокруг них.
Кросс переглянулся с Ханной, которая не сразу ответила:
– Харви Росс – так его звали. Надо найти родственников, сообщить о гибели.
