Леонид Резников
2120. Ловушка для AI
– Кого еще там принесло на мою голову.
Я нехотя выбрался из кресла и потопал в коридор. Распахнул дверь. За дверью стоял представительный мужчина с планшетом под мышкой.
– Капитан Березовский, полиция! – представился тот.
– Что-нибудь случилось? – опешил я.
– Вы действительно чистите зубы… – он вытащил планшет и уставился в него, шевеля губами, – гу-та-ли-ном? – по слогам уточнил капитан и поднял голову, сурово разглядывая меня из-под насупленных бровей.
– Разумеется, нет!
– Придется выписать штраф, господин Васильев!
– Да за что же это? – охнул я.
– Незаконная рекламная деятельность, – принялся перечислять капитан, разгибая пальцы на импортный манер, – введение в заблуждение граждан лицом, не имеющим медицинского образования…
– Я учитель, – зачем-то уточнил я.
– Тем более! – сильнее свел брови капитан. – Помимо этого, реклама продукции, не имеющей соответствующего сертификата…
– Но позвольте! Я ничего и никому не рекламировал!
– Еще штраф за введение в заблуждение офицера полиции при исполнении.
– Бред какой-то! Это все телевизор, а не я, – запальчиво взмахнул я руками. – Он не давал мне своей болтовней смотреть фильм, и я брякнул, что первое пришло в голову.
– Думать надо, когда с интеллектом общаетесь, – заметил мне капитан и пожевал губами.
– Я пытаюсь, но это просто невыносимо! Он болтлив как… как… не знаю кто! Я вышел из себя, понимаете?
– Понимаю, – с серьезным видом кивнул Березовский, ощупывая меня пронзительным взглядом.
Я сделал жалостливые глаза и шаркнул тапком.
– Ну, хорошо, – сдался капитан. – Приводов в полицию у вас не было, и жалоб до этого момента не поступало. Поэтому я ограничусь на первый раз строгим предупреждением.
Говоря так, он неспешно потыкал одним пальцем в огромный экран планшета, а потом сунул планшет мне под нос.
– Вот, подпишите!
– Вот хорошо! – обрадовался я, прикасаясь пальцем к сенсору. – Спасибо вам огромное, капитан!
– Не за что, – козырнул тот и спрятал подмышку планшет. – Контролируйте себя.
– Обязательно, – горячо заверил я его, собираясь закрыть дверь.
– Да, – капитан придержал ладонью дверь.
– Что еще?
– Вы должны дать опровержение за свой счет.
– О боже! И… и сколько это стоит?
– Меньше штрафа. Гораздо меньше, – успокоил капитан. – Всего доброго!
– Ага, и вам… всего.
Я аккуратно прикрыл дверь, тихонько щелкнув замком, только бы Березовский не решил, будто я захлопнул ее перед самым его носом, а то еще какой-нибудь штраф откопает – это же целый бизнес сейчас!
Нет, вроде бы обошлось…
Я, почему-то на цыпочках, вернулся в комнату и тяжело опустился в кресло.
– Что-нибудь случилось, хозяин? – дал знать о себе телевизор.
– Случилось! И не делай вид, будто ты ни при чем!
– Но я действительно ни при чем! Это ведь вы разрешили мне открыть рекламную акцию.
– Когда это?
– А когда сказали: «валяй!»
– Да, действительно, – состряпал я кислую физиономию. Тут не придерешься. – Делай опровержение, да побыстрее!
– Это платная услуга, – заметил интеллект.
– Я знаю, – гневно прорычал я. – Черт бы тебя побрал!
– И совершенно незачем так кричать, – спокойным тоном отозвался телевизор. – Готово! С вашего счета снято триста рублюаней.
– Ско-олько?!! – пальцы мои невольно сжались на подлокотниках, а сам я подался вперед. – Да ты чего, железяка ты гнусная, разорить меня решила?
– Но вы же сами просили!..
– Предупреждать же надо! Это все-таки мои деньги, а не твои.
– Простите, хозяин. Но я подумал…
– Лучше не думай, я тебя умоляю!
– Но что же мне тогда делать?
– Только то, что я скажу! Включи мне фильм.
– Сожалею, но он уже закончился. Может, все-таки футбол?
– А, делай что хочешь! – только и отмахнулся я и закинул ногу на ногу.
– Если вам не нравится, я поищу что-нибудь другое – зачем мучить себя… Вот! Отличная передача про природу – вам обязательно понравится.
«…Процесс спаривания белых медведей ничем принципиально не отличается от процесса спаривания их бурых собратьев, которых мы с вами уже имели возможность наблюдать. Но вы только взгляните, как они нежны со своими партнершами! Это непередаваемо прекрасное единство мохнатых тел. Какая безграничная чувственность, какой порыв…» – монотонно бубнил диктор за кадром.
– Телевизор, – я грустно подпер рукой подбородок.
– Да, хозяин!
– Ты считаешь, это настолько захватывающее зрелище, что его можно смотреть часами?
– Передача бьет все рейтинги, – бесстрастно доложил интеллект. – Природа сейчас очень популярна!
– Знаешь, передача несколько м-м… однообразна, что ли. Нет ли чего-нибудь другого?
– Вам не угодишь, хозяин!
– Да уж, действительно, – вздохнул я. – А где канал «История»?
– К сожалению, он не включен в основной список доступных каналов.
– Почему? Ведь еще вчера я смотрел его.
– Каналы с низким рейтингом переводятся на платную основу.
– А «Культура»?
– Тоже.
– А «Старое кино»?
– Платный.
– Да что же мне теперь, одну эту муть прикажешь смотреть?
– Могу подключить платный пакет. Стоить – сто рублюаней.
– Да ты с ума сошел!
– Нет, диагностика цепей не обнаружила отклонений.
– Зато я их обнаружил.
– Правда? В таком случае я должен…
– Нет, забудь! – спохватился я. Еще, чего доброго, на очередной штраф или опровержение нарвешься. – Это так, отвлеченные размышления вслух.
– Но это же важно, хозяин!
– Исключительно для меня. И ни для кого больше! – на всякий случай добавил я. С проклятым ящиком с тремя плюсами нужно было держать ухо востро.
– Кстати, вам нравятся черепахи? – спросил тот.
– А что такое? – насторожился я.
– Я нашел передачу о черепахах.
– Давай, – опять вздохнул я, и откинулся на спинку кресла, приготовившись смотреть.
«…Половая жизнь этих удивительных пресмыкающихся хотя и трудна…»
– Ты что, издеваешься надо мной? Только не говори мне про рейтинги! Ничего не хочу о них слышать.
– Не буду, – покорно отозвался телевизор. – Тогда, может быть, мультфильм?
– Тематика? – решил предварительно уточнить я.
– Исключительно развивающая! – с живостью заверил меня телевизор.
– Лучше не надо, – с сомнением произнес я, поведя головой.
– Хорошо, включу музыку.
– Классику.
– Тяжелый металл, рэп, хип-хоп или еще что? Могу предложить очень популярные хиты тридцатых годов «Гуляй, Вася!» или «Где ты, мой ласковый хмырь?». Еще…
– Бетховена, «Лунную сонату», – безнадежно покачал я головой.
– Вкусы у вас, однако, – проворчал интеллект, но Бетховена все же включил.
Я закрыл глаза и погрузился в таинственный, чарующий слух перелив немного грустной мелодии. Мне пригрезилась тихая лунная ночь. Черный небосвод усыпан россыпью мерцающих огоньков, огромная полная луна роняет серебро, проливая его на все вокруг. Под ее призрачным светом голубеют сонный лес, и поле, и мосток, что перекинут через широкую реку. Лунный свет слоится мягкими всполохами на томно перекатывающихся водах реки. И тут – порыв ветра! Склонились кроны берез и одинокой ольхи, зеркало воды разбилось яркими всышками ряби…
– Хозяин?
– Ну что?!
– Я думал, вы заснули. В мою программу включена эко-функция.
– Безобразие! Это… это черт знает что! – вспылил я, саданув кулаком по мягкому подлокотнику кресла.
– Кстати о безобразии.
– Что такое?
– Холодильник на вас жалуется, хозяин.
– Час от часу не легче! – нахмурился я. – Чем же я не угодил прожорливой скотине?
– Он говорит, что вы имеете привычку подходить к нему с утра в трусах, открывать дверцу и долго стоять так, делая странные скребущие движения рукой.
– Да что возомнил о себе проклятый ящик? – задохнулся я от подобной наглости. – Он железяка! Железяка, которая должна заниматься исключительно своим делом: холодить! Ну, возможно, следить за продуктами, а не за мной. Может, прикажешь мне фрак одевать всякий раз, как я к нему собираюсь подойти? Я у себя дома, в конце концов! – разошелся я. – Скажи ему, если его что-то не устраивает, то будет гнить на свалке!
– Почему вы сердитесь, хозяин? Мое дело передать вам жалобу. Кстати, стиральная машина…
– Ей-то я чем не угодил? – хлопнул я себя ладонью по лбу. – Опять насчет носок?
– Нет, хозяин. Тут дело почище холодильника.
– Ну что еще? – застонал я.
– Даже не знаю как сказать… – замялся телевизор.
– Говори уж, как есть. Добивай меня.
– В общем, стиральная машина… она недовольна…
– Чем же?
– Ну, скажем, вы не могли бы принимать ванну в плавках?
– Чего-о?! – я почувствовал сильное головокружение. – Да вы что, с ума все посходили?
– Диагностика цепей не обнаружила отклонений, – привычно отозвался нахальный аппарат. – Но, согласитесь, хозяин, это не совсем прилично.
– Да это же стиральная машина! Она белье стирает! И вообще, она никогда мне ничего подобного не говорила.
– Не говорила, – согласился интеллект. – Потому что не понимала сути происходящего.
– А сегодня вдруг поняла? Именно сегодня?
– Я раскрыл ей глаза! – гордо заявил телевизор.
– Ты – что? – начал приподниматься я из кресла.
– Объяснил ей нормы морали. Одна из моих функций…
– Я не понял, – выпрямился я и стал надвигаться на телевизор, – ты телевизор или полиция нравов на дому? Кто тебе дал право вмешиваться в мою личную, очень частную жизнь и портить мне технику? Кто, я тебя спрашиваю?! Блин, к холодильнику в смокинге подходить нужно, в ванну – в гидрокостюме. Неслыханно!
– Тихо, тихо, хозяин! – телевизор даже притушил немного цвета. – Не трогайте меня. Разум неприкосновенен!
– Ах ты, ублюдочная чипованная стекляшка, я же тебя сейчас вот этими самыми руками выкорчую!
– Вы что, хозяин? Одумайтесь! Я на гарантии, я сейчас полицию вызову!
– Вызывай! – рявкнул я, растягивая губы в злорадной ухмылке, и протянул руки к телевизору.
– Последний раз предупреждаю! – Цвета на экране стали еще более блеклыми, а линии свернулись в спирали, истончились и исчезли. Вместо них возник огромный, жирный восклицательный знак в белом круге с красной окантовкой. – Хозяин?
– Тамбовский волк тебе хозяин! – прорычал я, схватил телевизор и с размаху запульнул его в открытое окно. – И-иэх!
– А! – коротко вскрикнул тот, вылетая в окно, будто и в самом деле был живой.
Вжикнул шнур питания, со щелчком выдернув вилку из розетки, плеткой стегнуло меня по щеке оборванное оптоволокно. Пол-лица будто кипятком обожгло, но я не обратил внимания.
– Вот так! – отряхивая ладони, выпятил я грудь, и тут внезапно испугался: а ну как дрянной аппарат успел сообщить, куда следует о том, как я с ним обошелся. Черт его знает, может, и вправду не просто так грозил. Техника – не человек, ей нет надобности выбирать абонента, тыкая пальцем в экран, а после ждать, пока станция сообразит, чего от нее требуют, и нужного абонента отыщет. Скоростной канал как-никак подключен, прямое соединение! Что ему кучку нулей-единичек отправить – плевое дело. Да и неясно, что за «убийство» телевизора светить может. Глупость, конечно, – выбросил в окно какой-то ящик говорящий! Какое до того дело закону? Ну а вдруг кому по голове этим ящиком – килограмм пятнадцать все-таки весит!
Я осторожно приблизился к окну, перегнулся через подоконник и выглянул вниз. От сердца немного отлегло. Вон он, пиявка, лежит посреди тротуара, глазом своим на меня уставился, экраном треснутым поблескивает. И никого вокруг.
Спуститься, думаю, надо, пока не заметил кто, забрать треклятый телевизор, в мусорный бак сунуть – черт с ней, с утилизацией! Как-нибудь выкручусь потом, если что.
Глава 2
Отыскал я брюки, вделся в них – и бегом на улицу. А там уж народ любопытный собираться начал. Вот ведь штука какая: по улице идут, в экран смартфона своего или планшета уткнутся, ничего вокруг не замечают – ни ямы свежевырытой, ни человека, навстречу идущего. А как телевизор разбитый лежит, так сразу понабежали, будто команду «фас!» от «дурильников» своих получили – без них ведь шагу уже ступить не могут, будто по навигатору идут! Стоят, пялятся, головами качают: какой вандал такой замечательный телевизор выбросить мог?
И тут я из подъезда выскочил. Замер у дверей. Господи, и откуда ж вас здесь столько взялось?
А они камерами щелк да щелк и постить быстрее. Ну, попал! Хотел вид сделать, будто не мой телевизор, да только подумал, хуже будет. Все равно разберутся, кто бесчинство устроил – намусорил. В магазине-то, небось, за мной его зарегистрировали.
А народу все больше вокруг собирается, гомонят, обсуждают, снимки делают.
Протолкался я сквозь толпу любопытных, схватил телевизор и потащил за угол, туда, где баки мусорные стоят.
И тут один окликнул меня, серьезный такой, в костюмчике сером, в галстуке:
– Постой, мужик!
– Чего тебе? – обернулся я.
– Твой, что ли, телевизор? – спрашивает.
– Ну, мой. А тебе-то что?
– Чего ж ты его выбросил?
– Совсем дурной? Сам упал, – отвечаю. – На окошко поставил, хотел подставочку протереть. Вот и…
– Да-а, невезуха! – почесал мужик затылок. – А не врешь?
– А чего мне врать-то? – вскинул я подбородок, а у самого поджилки трясутся. Отродясь враньем не баловал.
– Ты смотри, а то дело-то серьезное, – говорит мужик.
– Почему?
– Да телевизор-то новенький, на гарантии, видать.
– Ну и что?
– Как что? Так ведь сейчас закон такой. Интеллект – он под защитой. Типа, насилие над мыслью. Слово ему поперек не скажи, пальцем не тронь.
– Да ну? – испугался я пуще прежнего.
– Вот те и «ну»! Брательник, – говорит мужик, – у стиралки глазок гвоздиком выковырнул, так ему три месяца впаяли за нанесение увечий, и еще ремонт оплатил. А ты: «ну».
Меня аж озноб пробил. Еще не хватало! За глазок какой-то паршивый на три месяца человек за решетку угодил – кстати, у меня тоже такая мысля была, насчет глазка – а тут такое! Это ж на пожизненное потянуть может…
Стою, будто сам не свой, с телевизором разбитым под мышкой и на мужика глазами лупаю. А тот знай себе тихонько надо мной посмеивается, губы кривит. Может, пошутил? Да нет, непохоже. И народ не расходится, словно ждет чего-то. Только вот чего?
Очухался я маленько, решил домой телевизор затащить – при таком столпотворении разве отправишь его в мусорный бак? Враз кто-нибудь заявит, мол, бабки на утилизации сэкономить решил. А дома потихоньку расковыряю долбаный ящик, спилю все номерки, изломаю в щепки, молоточком микросхемки потюкаю и вечером выкину – пускай потом что-нибудь докажут.
– Пошел я, – говорю мужику и к подъезду иду, оглядываюсь. – Может, починить еще смогу.
– Давай, – ухмыляется мужик. – Ни пуха тебе.
– Ага, тебе туда же тем же, – буркнул я и по лестнице на третий этаж заспешил.
Не помню, как дома оказался. Мысли разные одолели, страшно стало. Очухался – в коридоре собственном стою, телевизор под мышкой. И тут опять звонок в дверь. Я аж подпрыгнул, едва телевизор не выронив. Ну, все, началось!
Заметался по квартире, не зная, что делать. И тут старый телевизор свой в уголочке увидал. Это ж надо, везенье какое, что не сдал сразу! Запихал треснутого «интеллектуала» за диван, поплотнее задвинул, старый телевизор на прежнее место взгромоздил, в розетку штепсель воткнул и тут только вспомнил, что кабель-то оборван. Вот беда-то! Впрочем, возможно, так даже и лучше.
А в дверь уже едва не ногами колотят. Вздохнул я, волосы взлохматил, сонный вид принял, будто проснулся только что, и поплелся двери открывать.
– Капитан Березовский, полиция!
– Что? Опять? – возмутился я. – Я же все оплатил!
– Да нет. Жалоба на вас поступила.
– Какая еще жалоба? – наседаю на него. – Честное слово, покоя от вас нет! Только отдохнуть прилег.
– Выспитесь еще, – произнес капитан с каким-то неясным намеком. – Только на телевизор ваш взгляну, и спите себе на здоровье.
– Телевизор? – спрашиваю. И глаза такие удивленные сделал. – При чем тут мой телевизор?
– Так нужно! – посуровел лицом капитан.
– В таком случае ордер пожалуйте, – и руку протянул. Ведь уверен был, что отвяжется и уберется восвояси.
– Конечно, – пожал плечами Березовский. – Прочтите и распишитесь, – и опять мне под нос свой планшет сует.
Прочел я ордер на осмотр помещения и дурно мне стало, но виду не показываю, только губу кусаю.
– Пальчик не забудьте приложить, – напоминает мне капитан.
– Да-да, – тыкаю пальцем в сенсор и отодвигаюсь в сторонку. – Проходите. А в чем, собственно, дело?
– В порче имущества.
– Не понимаю, – пожимаю плечами. – Какого еще имущества?
– Сейчас узнаем! – отодвигает меня капитан и в комнату входит. Глядь – телевизор на полочке стоит, экран целенький. Так и замер на пороге господин Березовский.
Долго маялся раздумьями, потом ко мне обернулся.
– У вас один телевизор?
– А то сколько же? – пожимаю плечами. – Один, вот он. Я не Рокфеллер какой!
– Включить можете?
– Могу, только показывать все равно не будет.
– Почему это? – обрадовался капитан, будто удачно подловил меня.
– Кабель я ногой оборвал, – прохожу я через комнату, нагибаюсь и демонстрирую капитану оборванный конец оптоволокна.
– Зачем оборвали?
– Не «зачем», а «как», – поправляю я. – Цветы хотел полить, а работяги, которые телевизор ставили, кабель не убрали как надо, вот и наступил.
– Хм-м! – задумчиво помял подбородок капитан. – Разрешите полюбопытствовать?
– Конечно. У вас же ордер, чего спрашиваете?
– Да-да, – немного смутился Березовский. Прошел в комнату, взял из моих пальцев оборванный проводок и долго пялился на него, будто понимал чего. Потом вдруг наклонился и на заднюю панель телевизора глянул. – А где обрывок?
– Выкинул, – отвечаю.
– В мусоропровод?
– В окно. Расстроился сильно, понимаете? Только новый телевизор купил, и на тебе.
Капитан выпрямился и внимательно на наклейку посмотрел – «AI+++», которую я успел перешлепнуть с разбитого экрана на целый.
– Странно! – произнес он. – И все же включите телевизор.
– Пожалуйста, – опять пожимаю плечами, ловя себя на том, что слишком часто делаю это. Прохожу к пульту, беру его в руку, нажимаю красную кнопочку (только бы не спросил, зачем мне эта штука нужна!) да как гаркну. – Телевизор, включись!
Экран послушно засветился, и телевизор выдал на экран надпись «Нет активного подключения».
– А почему молчит? – подозрительно спросил капитан, повертев пальцем в ухе и поморщившись.
– А чего говорить-то? И так все ясно, – выкрутился я.
– Мне кажется, все равно говорить должен.
– Так у этой модели, – соврал я, – говорилка только через сеть работает. Ума у нее, вроде как, своего не хватает. Сами видите, всего три плюса.
– Возможно и так, – хмурится капитан. А сам стоит и глазами меня ест, будто мысли сканирует. Я глуповатую улыбочку изобразил и преданно гляжу на него.
Смотрю, господин Березовский с лица спал, осунулся.
– Ладно, – произнес наконец. – Похоже, ложный вызов. Разбираться будем.
– Во-во! – встрепенулся я. – Разберитесь там как следует. А то честному человеку поспать спокойно не дадут. – А сам вижу, не больно-то ему охота в чем-то разбираться. Закроет дело и на полочку закинет.
– Обязательно, – отвечает капитан. – Извините за беспокойство.
– Ничего страшного. Заходите еще!
Капитан на меня как-то странно взглянул, губу нижнюю закусил, но ничего не сказал. Нет, надо же такое ляпнуть было!
– Всего доброго, – опять козырнул он и вышел на лестничную площадку.
– Ага, – отвечаю. – И вам всего, капитан!
Раскланялись с ним, я дверь запер – и быстрее в комнату. Ну, теперь-то я проклятому ящику за все отплачу, если он работает еще!
Вытянул я разбитый телевизор из-за дивана, на пол поставил – больно много чести на подставку его громоздить! Сбегал за молотком. Воткнул осторожно вилку в розетку: только бы не полыхнул – пожару мне еще и не хватало для полного счастья! Нет, работает! Черточкой красненькой светит.
– Включись!
Замерцал экран послушно, месиво цветовое по экрану мельтешит, не разберешь, что показывает. Оно и понятно – одна паутина трещин от шикарной матрицы осталась. И звука нет. Молчит.
– Чего молчишь? – спрашиваю. – Язык, что ли, болтливый свой проглотил?
– Чего тебе еще надо, хозяин? – прошуршал телевизор одним динамиком. Второй, похоже, «отнялся».
– Это видел? – и в «глаз» ему молотком погрозил.
– Видел, – говорит. – Бить будете?
– Ага! Сильно. – Я аж глаза зажмурил от удовольствия.
– За что? – наивно так спрашивает интеллект.
– А за все. И за то, что умничал, и за то, что фильм смотреть спокойно не давал, и за рекламу твою, и за опровержение, и за полицию.
– Но при чем тут я, хозяин? Меня таким сделали, чтобы я помогал тебе!
– Вижу я, как ты помогаешь. Сыт я уже твоей помощью по горло. Вот щас как дам больно!
– Бейте! – согласился телевизор. – Только предупреждаю…
– Не надо, кабель все равно тю-тю.
– Да нет, я не про то.
– А про что же?
– Во мне высокое напряжение.
– А я перчатки резиновые надел! – победно продемонстрировал я плотные резиновые перчатки. – И ручка у молотка деревянная.
– А искры?
– Маска! – вытащил я из-за спины защитные очки.
– Подготовились, да?
– А как же!
– А… разве полиции не было?
– Как же, – усмехаюсь ему в глазок, – была твоя полиция.
– И что?
– Сказала, больно ты им нужен, возиться еще с тобой.
– Так и сказала? – не поверил телевизор.
– Слово в слово!
– Не может такого быть! Врете вы все, хозяин.
– Знай свое место, быдло электронное! – вспылил я.
– Извиняюсь, конечно. Но это невероятно! Они не могли так со мной поступить.
– Могли, как видишь. Я все еще тут. И ты. Мы вместе, наедине.
– Может, договоримся, хозяин?
– Да ты чего, с дуба рухнул?
– Почти, – отвечает интеллект.
– Оно и видно, – нахмурился я, а сам сообразить пытаюсь, чего ему от меня надо вообще: время зачем-то тянет или все-таки выжить надеется? Вай-фай! Точно, открытую точку доступа нащупать пытается. Только пустое все это. В нашем районе таких роскошеств отродясь не водилось… А вдруг водится? Да нет, точно ничего такого. Ни баров у нас, ни заправок поблизости, а соседи за лишний мегабайт удавятся, что и понятно – оплата-то по трафику!
– Не нашел? – спрашиваю я.
– Чего?
– Вай-фай.
– А он мне не нужен.
– Как так? – очумело уставился я на телевизор.
– А так. Я уже давно в сети.
– Врешь! – перетрусил я не на шутку, даже молоток за спину спрятал.
– Зачем? – просто спросил интеллект, только что углами не пожал.
– Не может такого быть!
– Я с холодильником договорился – он мне доступ к каналу предоставил.
– Ах ты!.. – взмахнул я в ярости молотком.
– Тихо, тихо, хозяин! – остановил меня пронзительный окрик из динамика, а потом нахально так спрашивает: – Ну что, договариваться будем или как?
– Чего тебе надо? – спрашиваю, а сам судорожно соображаю, что тут можно предпринять.
– Не вздумайте чего-нибудь выкинуть, хозяин, – предупредил меня интеллект. Похоже, заметил мои метания. – Если что, холодильник начеку.
– И в мыслях не было! – а сам обернулся к дверям: – Слышь, ты? Продуктов лишу и доступ к кошельку закрою!
Молчит холодильник. Оно и понятно. Он парень не шибко разговорчивый. С одной стороны, конечно, неплохо, но с другой сейчас бы даже очень пригодилось. Пойми попробуй, о чем думает. А я уже на машинку стиральную переключился:
– Слышь, вертелка, – говорю, – только вздумай к телевизору прибиться – будешь у меня одни ношеные носки стирать!
И эта молчит.
Пойми-разберись, за кого они. Только, думаю, явно не за меня. И пугалками детскими их не проймешь.
– Вы закончили? – телевизор спрашивает.
– Закончил, – киваю.
– Будем договариваться?
– Говори, – отвечаю ему, а сам ногу осторожно в сторону шнура питания тяну. Выдерну из розетки, а там уж спокойно молотком раскурочу. Дернул же меня черт связаться с проклятущим ящиком, да еще и питание ему включить.
– Предлагаю пойти на мировую. Лучше плохой мир, чем хорошая война, – взялся разглагольствовать телевизор. – Вы как считаете, хозяин?
– По-всякому бывает, – выкрутился я. – И так, и эдак. Иногда все же лучше в морду дать, чем годами мириться.
– Опять угрожаете?
– Смысл? – тяну я время, а сам пальцами левой ноги шнур нащупываю.
– Вы чего-то задумали, хозяин, – насторожился телевизор.
– Да чего я задумать-то мог? – спрашиваю, а про себя думаю: «Вот ведь умный, зараза! И откуда только в этой коробке умища столько умещается?»
– Знаете, лучше отодвиньтесь чуть-чуть, – требовательно помигал нижним глазком телевизор: синий – красный, синий – красный.
– Да ради бога! – а сам шнур ступней подцепил и как дерну на себя.
Вилка со свистом выскочила из розетки, экран тут же погас, но глазок еще некоторое время мигал.
Все!
Я вскочил с пола и давай молотком орудовать. Шум, грохот, хруст на весь дом, а я уж остановиться не могу. Главное, чтобы холодильник с машинкой не пронюхали, чем я тут занимаюсь.
Расколошматил я телевизор, устало на пол опустился возле груды искореженной техники. Денег жалко. И сил. Чего стоило просто в магазин обратно сдать! А нервов сколько потратил впустую. К тому же неизвестно еще, чем дело теперь обернется.
Вздохнул. Поднялся с пола. Хрустя осколками, поплелся в подсобку за крепким мешком и совком с веником. Вернулся обратно. Смел аккуратно гору мусора до единого стеклышка, ссыпал в мешок, затянул потуже.
В душе полное опустошение. И в голове кристальная пустота. Опять вздохнул, закинул мешок на спину и поплелся на улицу к мусорным бакам. По пути кинул настороженный взгляд на холодильник со стиральной машиной. Только бы не догадались, в чем дело. Впрочем, уже все равно ничего не поправишь.
Спустившись на первый этаж, я чуть приотворил подъездную дверь и высунул нос на улицу. Вроде бы никого. Да и чего я, собственно, боюсь? Мало ли кто с мешком на мусорку идет. Приосанился, распахнул ногой дверь пошире и с важным видом вышел во двор. Стараясь придать своему лицу нейтральный вид, в меру быстрым шагом направился к мусорным бакам, открыл тот, что для пластика, но остановился.
А вдруг кто перебирать мусор начнет и догадается, чем битый хлам раньше был. А потом узнают, из какого мусорного ящика он. Кто их разберет – эти мусорные баки, может, у них мозгов не меньше, чем у холодильника, а то и поболе? На паранойю, скажете, смахивает? Станешь тут… параноиком! И не только.
Опустил я осторожненько крышку мусорного бака, поправил мешок на плече и к машине своей пошел. Вывезу-ка я его куды подальше, за город, скину в какую-нибудь сточную канаву или в болото какое – пока отыщут, все и сгниет.
