Крейг Оулсен
Обратный процесс. Реки крови
– Стивен, мой друг и начальник фермы, предложил такой вариант. На ферме есть погрузчик. С его помощью мы перевезем тяжелые туши на улицу и просто подожжем. Думаю, это лучший вариант из всех возможных. Все согласны?
Толпа была не против, и мэр продолжил:
– Мне нужны добровольцы.
Саймон подсчитал поднятые руки, назначил время и заговорил о другой, не менее важной теме.
Речь шла об ограничении продажи лекарств и еды. Такие меры, по его мнению, сейчас необходимы. Все согласились. На вопрос «Сколько мы можем так прожить?» мэр ответил:
– Большинство жителей – люди пожилого возраста, вы получаете пенсию от государства, думаю, на эти деньги вы сможете покупать все необходимое как у нас, так и в городе. Я постараюсь организовать автобус с ежедневным рейсом. Опыт вождения я имею и смогу возить группы за покупками в город лично. Остальные, кто лишился работы и не получает денежного довольствия по возрасту, будет получать деньги из бюджета за работу в нашем населенном пункте или, в крайнем случае, если у человека не будет других средств на существование. Б-большего, – заикнулся мэр, – я сказать не могу. Если появятся важные новости, я объявлю их. – Напоследок Саймон захотел произнести что-то ободряющее: – Крепитесь, вместе мы переживем эти сложности.
На этом собрание закончилось, и все разошлись по домам.
Время шло. В местные магазины перестали доставлять продукты, о какой-то бытовой химии или одежде вообще речи не шло. Мэр продолжал возить людей на автобусе в пригород для покупки товаров первой необходимости, но и там ситуация выходила из-под контроля властей. Людей часто грабили, не говоря уже о беззащитных стариках. До убийств пока не доходило, но грабители с легкостью могли отобрать деньги и продукты, да и покалечить старого человека для них не составляло труда. С самыми старыми жителями нашей деревни приходилось тяжелее всего. Они становились все глупее и глупее. Саймон делился, как непросто вести с ними диалог, да и за собой он как-то заметил, что заикается. Это пугало его. Мэр сильно переживал и за себя, и за людей. Я же с Кэрол продолжал пить таблетки, выписанные доктором до отъезда. Возможно, они как-то сдерживали симптомы, так как мы хорошо осознавали, что происходит вокруг. Однажды мы сидели на веранде и обсуждали положение дел в деревне. Картина складывалась далеко не радужная, но мы старались сохранять оптимистический настрой. Кэрол поделилась историей о том, как в последний раз ездила в город.
– Не знаю, как у Саймона хватает терпения на них, – говорила она о возрастных пассажирах и ровесниках. – Они иногда не понимают простых просьб. Один раз мы ждали Ларри два часа. Он потерялся, потерялся в магазине, представляешь? Мы еле нашли его.
– Главное, – решил поддержать жену я, – что мы в своем уме, а остальные… – Я задумался. – Остальным, скорее всего, не помочь.
– Дэниел, я чувствую, что тоже теряю разум, – призналась Кэрол. До этого разговора я замечал, как она изредка заикается. Я не придавал, а точнее, не хотел придавать этому значения. Она продолжила: – И чувствую, что глупею. Порой я захожу в комнату и не помню, зачем пришла. А бывает, хочу что-то сказать тебе и забываю. Вот как сейчас. Была мысль – и через мгновение ее уже нет. Это страшно.
– Будем надеяться на лучшее, Кэрол, и будем верить, что эти охламоны из правительства придумают лекарство.
Я даже не задумывался над тем, чтобы соврать ради ее спокойствия, сказать, что ей это только кажется или что она слишком самокритична. Кэрол мигом различит эту ложь во имя добра, а после справедливо упрекнет. Моя жена никогда не любила ушами, действия и поступки для нее значили куда больше слов.
– Я только на это и надеюсь, – сказала она. Возникла пауза, после которой Кэрол выдала: – А ты, ты не чувствуешь, как разум покидает тебя?
– Нет. Точнее, пока нет.
– Это хорошо, не хочу потерять тебя первой.
Я ухмыльнулся:
– Это я не хочу потерять тебя первым, Кэрол.
– О-о-о, – протянула она, – да мы соревнуемся, кто быстрее отупеет.
– Давай не будем устраивать соревнования, в которых я заведомо в проигрыше.
– Не теперь, Дэниел. Не теперь.
Она с иронией признавала свое интеллектуальное превосходство, хотя мы оба понимали, что так на самом деле и есть. Но сейчас всё было по-другому. Я чувствовал, как вирус меняет ее.
– Все будет в порядке. – подбодрял я, действительно надеясь на лучшее. – Главное – продержаться как можно дольше.
– Это точно, – с выдохом произнесла она.
После короткого молчания Кэрол решила сменить тему:
– А помнишь, как ты мне рассказывал о казино?
– Дорогая, я работал там несколько десятков лет назад. Я уже не упомню всего.
– Но что-то ты помнишь?
– Конечно. Тогда я был молод, не разу не женат, оттого и счастлив. – Кэрол игриво толкнула меня локтем. – Ну ладно, ладно, помню один случай…
Прежде чем начать рассказ, я упомянул одну вещь:
– Представляешь уже тогда я считал играющих в казино людей немного того… Неразумными.
– И почему ты так думал?
– Ни одно казино, так же, как и банк, не будет работать в убыток. А это значит…
– Значит, что шанс выиграть крайне мал. Давай уже историю, а то я сейчас усну.
– Ну так вот, стою я за столом раздачи, и мне вдруг прилетает прямо в голову бутылка. Она разбивается, я падаю и понимаю, что это… – Я в очередной раз задумался, но не из-за того, что мне пришла новая мысль. Я увидел старуху, бредущую в нашу сторону. Я настороженно обратился к жене: – Кэрол…
– Ну что опять?
– К нам гости.
Она присмотрелась.
– Это же, это же… Как ее? Дебби. Это Дебби.
– Дебора?
– Вроде она.
– Думал, она уехала в город к детям.
– Может, вернулась?
Мы не видели ее достаточно давно и сильно удивились. Взгляд у Деборы был пустым, отчужденным. Тело ссохлось, видимо, она мало или вообще не ела в последнее время, что и побудило ее выйти из дома. Седые длинные волосы растрепаны, одежда грязная.
– Дэниел… – с подозрением обратилась Кэрол.
– Все хорошо, я поговорю с ней.
– Я с тобой.
Мы подошли к женщине.
– Дебора, – позвал я, – ты в порядке?
– Дебби, как ты? – поинтересовалась Кэрол.
Она враждебно и с недоверием посмотрела на нас:
– Кто вы т-такие? – медленно просипела она.
– Разве ты не помнишь нас?
Она резко дернулась на крик пролетающей птицы. Я тоже посмотрел наверх и вспомнил, что давно не замечал птиц в небе.
– Есть, – вновь заговорила наша знакомая, вернув взгляд на нас. – Я хочу есть.
– Завтра Саймон собирается в город, ты могла бы… – я остановился, так и не договорив. По взгляду было ясно, что женщина не понимает, о чем речь. – У тебя вообще есть деньги?
Она молчала, и Кэрол решила проявить инициативу:
– Дэниел, я сейчас ей вынесу оладий.
Моя супруга ушла, а я в это время захотел кое-что прояснить:
– Дебора, мы не сможем делиться едой каждый день.
Она вновь посмотрела на меня со злобой.
– Я не хочу тебя обидеть, – продолжил я. – Просто… Просто ты должна понять, что сейчас тяжело всем.
– Проще…
– Что?
– Г-говори проще, я… Я тебя не п-понимаю.
– Куда еще проще?
– Ты… Ты злишь меня.
– Это взаимно, – без скромности ответил я.
Дебора опустила глаза, наклонилась, а затем подняла камень с земли. Она была медлительна.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Хочу уби…
– Вот, – подбежала Кэрол. – Вот оладьи, Дебби, немного заветрились, но все равно очень вкусные.
Она выронила камень, схватила тарелку и начала запихивать оладьи в рот, практически не разжевывая. Когда места не осталось, она быстро проглотила пищу и посмотрела на Кэрол.
– Спа-си-бо, – шепотом сказала Дебора.
– Не за что. Иди домой, дорогая, там и доешь.
Женщина повернулась и побрела обратно.
– Ужас, – удручающе выдохнула Кэрол.
– Еще какой.
По пути обратно на веранду я пожаловался жене:
– Ты видела? Она хотела меня камнем огреть.
– Видела, поэтому и поспешила.
– Получается, ты спасла ее?
– Скорее, тебя.
Мы присели и Кэрол задумалась. Через мгновение она грустно произнесла:
– Не хочу быть такой, как она.
– Никто не хочет.
– Лучше… Лучше умереть, чем превратиться в такое.
– Насколько помню, кто-то мне говорил, что лучше встретить смерть в сумасшествии…
– Это была я?
– Да.
– Увидев ее, я передумала. Не хочу быть овощем, не хочу навредить кому-то.
– Всё будет в порядке.
– А если не будет? Что тогда?
– Тогда… – задумался я. – Тогда тебе будет абсолютно всё равно. Ты не будешь задаваться таким вопросом.
Взгляд Кэрол резко изменился. Я тут же почувствовал неладное.
– Дэниел, – обратилась она, – пообещай, что если я стану такой, ты убьешь меня.
– Что?! Нет. Мы до такого состояния не дойдем.
– Я не уверена.
– А я уверен.
– Ты должен пообещать, что убьешь меня, если от меня будет исходить угроза.
– Ты с ума сошла, Кэрол. Я не могу такого пообещать.
– Как ты не поймешь, что это… Это не жизнь, это мучение, и я не хочу страдать и тем более причинить вред тебе из-за своего безумия.
– Кэрол, успокойся. Всё будет в порядке.
– Не успокоюсь, пока ты мне не пообещаешь.
– Как ты себе это представляешь? Лично у меня такое в голове не укладывается.
– Когда ты будешь прицеливаться в меня, это буду уже не я, это будет пустая оболочка. Без мыслей и без чувств. Думай об этом, когда настанет момент.
– Да не хочу я об этом думать.
– Ты хочешь, чтобы я мучилась?
– Нет.
– Тогда пообещай, что выстрелишь в меня, когда я лишусь разума.
– Черт, Кэрол, я не хочу этого говорить.
– Ради меня, Дэниел. Ради моего спокойствия скажи мне это.
– Хорошо, Кэрол, хо-ро-шо. Если ты потеряешь рассудок, то я убью тебя.
– Обещаешь?
– Обещаю. Теперь ты довольна?
– Знаешь, я всегда любила тебя и буду любить, несмотря ни на что.
– После этих слов мне не стало легче.
Она улыбнулась:
– Зато я уверена, что ты не подвергнешь себя опасности из-за меня.
Вскоре мы поднялись, разложили кровать и уже готовились ко сну, как вдруг в дверь громко постучали. Это нас встревожило. Кэрол с опаской сказала, чтобы я прихватил оружие, но я отмахнулся, признав затею глупой. Накинув халаты, мы спустились на первый этаж. В этот момент вновь прозвучали громкие и будто судорожные удары о дверь. Неожиданный и поздний приход гостя удивил нас обоих.
– Кто там?! – спросил я.
– Это я, Макс.
– Что-то случилось? – поинтересовался я через закрытую дверь.
– Да, – голос дрожал. – Мэр с г-группой до сих пор не вернулись.
Я открыл дверь.
– Так какого хрена ты только сейчас очнулся?
– Я… Я ждал их. Думал, вот-вот приедут.
– Черт тебя дери, Макс, ты на машине?
– Да. Вон она.
Через пять минут мы уже мчались по дороге. Когда я спросил, почему он пришел именно ко мне, парень ответил, что наша семья, на его взгляд, является самой адекватной в этой деревне. В принципе, я так считал всегда.
Встречный транспорт попадался редко, но в данный момент мы думали не об этом. Нас тревожила судьба водителя и пассажиров автобуса. Спустя некоторое время Макс увидел вдалеке машину с проблесковыми маячками. Она стояла на обочине. Когда мы подъехали ближе, то поняли, что это спасательная служба. Остановившись рядом, я и Макс углядели в кювете наш автобус. Сомнения, что это был именно он, развеялись окончательно после того, как мы вышли из автомобиля.
– Че-е-ерт, – протянул я.
Макс взялся за голову и промямлил:
– Как это возможно?
Сотрудники экстренной службы вытаскивали тела из перевернувшегося транспорта и складывали их ближе к дороге. Видимо, машина из морга еще в пути. Я подошел к водителю спасателей. Он спокойно покуривал сигарету. Казалось, что для него подобный случай – обычное дело. Я спросил у него:
– Что случилось?
– А вы к-кто такой?
– В этом автобусе были мои друзья, включая мэра деревни.
Мужчина странно посмотрел на меня, хотел было что-то сказать, но тут встрял Макс:
– Я заместитель мэра, если что.
– Хм, – мужчина сплюнул на землю. – Не справился с управлением.
– И все? – спросил я. – Это всё, что вы можете сказать?
– А что т-ты хочешь услышать? Все мертвы. Все, – он сделал паузу, – старики. Один, который помоложе, отполз чуть дальше и истек кровью.
– Можно взглянуть на тело? – спросил Макс. – Хочу т-точно убедиться, мэр ли это.
– Ну давай, я пока буду здесь, – сказал я и тут же перевел взгляд на водителя. – А куда направлялся автобус?
– В город, насколько м-могу понять.
– То есть, – задумчиво произнес я, – они даже не доехали до города.
– Что? Что ты бормочешь?
– Вы бы покультурней общались, мистер.
– А тебе что-то не нравится?
– Мне не нравится твой тон.
– Ну тогда иди к своей бабке, и пускай она с тобой сюсюкается.
Я злобно посмотрел на водителя, но промолчал. В последнее время люди меня раздражали больше обычного. Пришлось отступить, чтобы не ввязываться в глупый конфликт. Когда я нашел Макса, он подтвердил, что тело мэра вместе с телами знакомых стариков здесь. Всех он в лицо не помнит, но было и так понятно, что это наши. Дождавшись прибытия транспорта из городского морга и проследив за погрузкой тел, мы с Максом отправились обратно.
Через некоторое время состоялись похороны. Подробности о причинах дорожно-транспортного происшествия так и не дошли до деревни. В городе действительно было всем на все плевать. А у нас не было возможности с этим разобраться. После прощания с погибшими Макс объявил мэром себя. Я не мог понять, зачем ему эта проклятая должность. Быть мэром умирающей деревни стариков – так себе работка. Но, судя по его настрою, он был рад.
Все старики и даже тот же Макс продолжали меняться. Порой соседи не узнавали друг друга. Однажды я увидел драку местных жителей. Не знаю, за что проходил этот гладиаторский бой, но смотреть на это было смешно и грустно одновременно. Тела уже давно не обладали той мощью, что в молодые годы, но прыти каждого можно было бы позавидовать. Немного поглазев, я все же разнял их и без лишних вопросов отвел одного из агрессоров домой.
Ко мне с Кэрол все чаще и чаще обращались за едой. Да и вообще все вокруг только этим и интересовались. Появились очень странные сообщения о грабежах. Складывалось ощущение, что люди просто съедали запас еды, со временем забывали об этом, а затем говорили, что их обокрали. Возможно, и вправду кто-то воровал, но я не был уверен в этом. Чувствовалось, как все медленно и верно катится в тартарары.
Но больше всего я переживал за Кэрол, она… Она также изменилась. Плакала по ночам. Понимала, что со временем будет только хуже. Что же касается меня, то я не чувствовал потери интеллекта. Видимо, мой разум не затронул вирус. Но почему? Ответа не было. Вопросы некому задавать. Деревня оказалась брошена, а в городе творился хаос. Всем было плевать на друг друга.
Однажды средь бела дня я услышал шум на кухне. Кэрол громко возмущалась и даже кричала на кого-то. Я поспешил туда и увидел, как двое стариков и одна пожилая женщина ворвались к нам в дом. Они начали громить кухню в поисках пропитания и угрожать моей жене, но, когда увидели меня с оружием в руках, мгновенно замолчали. Я знал этих людей, но предпочел сделать вид, что мы не знакомы.
– А ну свалили из моего дома! – грозно приказал я.
Они замерли. Я бы подумал, что незваные гости вынашивают какую-то идею, если бы не знал, что в их головах пустота.
– Мы хотим есть, – прошипел один из них настолько медленно, насколько это было возможно.
– Д-дайте еды, – заговорил второй старик.
– Мы голодаем не ради того, чтобы раздавать сэкономленное! – заявил я.
Люди зверели, и я это видел собственными глазами. Вместе с этим я понимал, что раздавать еду и давать послаблений больше нельзя. Речь шла о выживании.
Как только гости зашевелись, Кэрол резко схватила нож и, выставив его перед собой, громко сказала:
– Прочь! Уходите!
Двое из них посмотрели на мою жену, огляделись, и тоже схватили столовые приборы. У одного в руках оказалась вилка, у другого нож. Третья судорожно продолжила открывать шкафчики в поиске съестного. Ситуация накалялась.
– Шарлин, – обратился я к незваной гостье, – остановись.
Она обернулась.
– Как ты меня назвал? Шарлин? Это, это мое… Мое имя?
– Да, так тебя звали всю жизнь.
– Я забыла это.
– Ну вот, я тебе напомнил, а теперь убирайтесь из нашего дома.
Один старик зарычал, медленно подступаясь к Кэрол.
– Дэниел, – позвала Кэрол.
Я перевел дуло на идущего.
– Отойди от нее, ублюдок.
Но он не слушал, шаг за шагом приближаясь к моей жене.
– Дэниел, – еще более настороженно произнесла Кэрол.
Когда от него до супруги оставалось три шага, я пальнул. Раздался громкий звук, и тело старика рухнуло у ног Кэрол. Второй побежал на меня, я снова выстрелил. Мужчину снесло с ног. Шарлин запричитала:
– Ты убил моего… Моего мужа. Ты – убийца. Ты, – она схватила ножницы из открытой полки гарнитура и направилась прямо на меня, – ты умрешь.
Она зашагала быстрей и, приблизившись, замахнулась. Я выстрелил. Тело Шарлин упало рядом со смертельно раненным стариком.
Кэрол смотрела на меня, вытаращив глаза. Кругом была кровь. Я не мог двинуться. Меня всего трясло. Шок граничил с помешательством.
– Я убил их, – прошептал наконец я. – Я убил их, – более громко произнес я дрожащим голосом.
– Дэниел, – то ли из-за вируса, то ли из-за состояния шока супруга долго подбирала слова. – Мы защищались, – сказала она. – Мы, – Кэрол сглотнула. – Мы… Они напали. Они хотели убить нас.
Дрожь не проходила, ноги стали ватными. Стоять было тяжело, и я присел на стул.
– Надо, надо что-то делать.
Осторожно обойдя тела, Кэрол подошла ко мне.
– Нужно их закопать, – тихо сказала она.
– Я готов признаться в убийствах.
Мысль о том, что я лишил жизни людей, сводила меня с ума. Но Кэрол вела себя иначе.
– Нет, – сказала она. – Этого нельзя делать. Мы их закопаем. Возле церкви. Рано утром.
– Кто-то наверняка слышал выстрелы.
– И что? Люди сейчас ничего не понимают, у всех п-помутнел рассудок, – она указала на собственный висок, ее руки также тряслись. – Все потеряли рассудок.
– Господи, – произнес я, потирая ладонями лицо. Из моих глаз текли слезы.
– Нам нельзя говорить о них. – Кэрол взглянула на трупы. – Ты должен защитить себя… И меня. Если ты сознаешься, я останусь одна.
– Ты права, – с трудом согласился я. Вина за убийства съедала изнутри и разрывала мне сердце. Я пытался оправдать самого себя, но из этого ничего не выходило. Несмотря на все произошедшее, я решил послушать жену и словно под гипнозом выдал: – Мы сделаем по-твоему.
– Давай завернем их в полиэтилен.
Я посмотрел на нее. Она пояснила:
– Много крови, а будет еще больше. Я займусь уборкой.
Я зашел в подвал, взял пленку и завернул трупы. Потом отправился к церкви и выкопал три неглубокие могилы. Рано утром мы закопали тела.
Из всего произошедшего меня удивило кое-что еще – никто не пришел к нам с вопросами. Никого не заинтересовали выстрелы. Даже те, кто видел нас у церкви, не проявили любопытства. Всем было плевать. Люди, как говорила Кэрол, уже не понимали, что означают эти звуки. Такой вывод пугал меня еще больше, нежели юридические последствия самообороны. Что бы не значило это всеобщее равнодушие, я был насторожен больше прежнего. Не выпускал из рук винтовку сутками. Ложился спать и оставлял ствол недалеко от себя. Мой сон сократился до нескольких часов. Понимание, что вторжение может повториться, давило и угнетало.
Через несколько дней я решил выйти из дома. Развеяться, так сказать. Перед этим зашел в гостиную и обратился к супруге:
– Кэрол, я… – Она с рассматривала свои руки, медленно вертя их перед собой. – Я скоро вернусь. Что ты делаешь?
– Дэниел, – она по-прежнему разглядывала кисти. Ее речь была замедленной, – а сколько мне лет? Мои руки такие старые.
– А на сколько ты себя ощущаешь?
– Без понятия, но пробежать стометровку, как в школьные годы, вряд ли смогу.
– Тебе не пятнадцать – это точно.
Она ухмыльнулась:
– Неужели мне уже около шестидесяти?
– Да, Кэрол. Мы уже немолоды.
Я не стал говорить, что она ошиблась на десять лет. Мы были ровесниками, и нам обоим было под семьдесят.
– Мне нужно выйти, – сказал я. – Побудешь дома одна?
– Хорошо. Я что-нибудь приготовлю.
Отдалившись от дома, я почувствовал страх. Я постоянно оглядывался. Сжимал сильнее оружие при любом непонятном шуме. Я боялся, что на меня могут напасть. Боялся, что придется вновь убивать. Последствия бойни давали о себе знать, но Кэрол уже успела позабыть об этом случае. И это оказалось единственной пользой вируса. Кэрол не мучила совесть.
Я брел в никуда, рассматривая знакомые пейзажи деревни. Улицы были пустыми. Людей будто истребили. Через полчаса меня кто-то толкнул в бок с такой силой, что я свалился на землю.
– Ты должен сидеть дома, старик! – услышал я сразу после падения. – Я объявил бессрочный… Этот, как его… Бессрочный комендантский час! – произнес голос с большим трудом.
Пока он подбирал слова, я повернулся и разглядел наглеца. Это был Макс.
– А кто его объявил? – спросил я.
– Мэр!
– Мэр погиб.
– Погиб?! Тогда кто п-перед тобой, старик?
Я поднялся, поправил оружие и, несмотря на неадекватное поведение парня, без доли страха ответил:
– Работник фермы, с которым я трудился бок о бок несколько месяцев назад.
Он присмотрелся ко мне.
– Ты… – Макс указал пальцем. – Я тебя знаю… Ты… Ты Дэн.
– Верно, приятель.
– Извини, что сбил т-тебя с ног, но закон есть закон, ты должен быть д-дома.
– Макс, никто же не вводил этот комендантский час.
– Его ввел я, – злобно сказал парень, – а я здесь – власть.
– Да ты заигрался, парень.
– Что? Будешь разговаривать в таком тоне, и я п-приму меры. Ты понял?
– Да-да, парень, хорошо. – Я быстро сменил тему разговора. – Скажи, а людей нет, потому что ты всех разогнал?
Макс осмотрелся.
– Наверное… Я не знаю, – он задумался и через секунду расширил глаза, а потом раздосадовано произнес: – Че-е-ерт.
– Что случилось?
– Я вспомнил, что кого-то посадил за решетку.
– И давно ты это сделал?
– Не знаю, – понимая свою дикую оплошность, протянул Макс.
– Так давай проверим. Он же в здании администрации?
– А у нас есть п-полицейский участок?
– Нет. Других зданий нет, всех дебоширов отправляли туда. Ты ведь это помнишь?
Задавая вопрос, я оценивал, как сильно новому мэру отшибло память. По его взгляду было понятно, что парень ни черта не помнит.
– Конечно, – соврал он.
Мы спустились на цокольный этаж здания, заглянули в каждую из шести камер и в последней обнаружили Джеффри Коула. В прошлом году ему исполнилось семьдесят четыре. Я был на его дне рождения, а сейчас он уже мертв.
– Ты уморил его голодом.
– Я… Я не мог, – испуганно сказал парень. – Он не принимал пищу.
– Тут нет ничего. Нет еды. Ты понимаешь?
– Тогда… Тогда он покончил жизнь самоубийством.
– Макс, ты же знаешь, что это не так.
Он присел на стул. Его губы тряслись.
– Я не хотел. Он нарушил закон.
– Макс, нет никого закона.
Вдруг самопровозглашенный мэр поднял голову. Печаль и сожаление моментально исчезли, а выражение лица приобрело оттенок безумия.
– Что опять взбрело в твою дурную голову? – увидев смену эмоций, спросил я.
Он не реагировал, ощупывая собственные карманы. Ничего не найдя, Макс огляделся. В какой-то момент его взгляд остановился на щитке недалеко от нас, на котором висел ключ. Сняв его с крючка, он подошел к камере и отпер дверь, за которой находился труп.
– Эй, Дэн, п-проверь у него пульс.
– Он мертв не меньше суток. Какой, на хрен, пульс, Макс.
– Я сказал, – парень заговорил приказным тоном, – иди и проверь пульс.
В голову закралась мысль, что этот «мэр» хочет совершить очередную глупость. Вот только мне не хотелось участвовать в его дерьмовом плане. Я почуял неладное. Резко скинув винтовку с плеча и быстро перезарядив, я направил на него дуло.
– Знаешь что, отдай мне ключи и иди к нему сам.
– Ты что, старик, сбрендил?! Я мэр!
– Я в полном здравии, а вот ты точно поехал кукухой.
Сукин сын понимал, что может словить пулю, но все равно медленно двигался на меня. Мне пришлось пятиться.
– Хорошо, Дэн. Давай просто з-забудем об этом.
– У меня, знаешь ли, хорошая память, друг.
– То есть к-компромисса мы не найдем?
– Нет, Макс. Ты убил человека.
– Он умер сам! – выкрикнул парень.
– Ты запер его и заморил голодом. А теперь иди к нему. А я пока позвоню копам.
– Ты что, старый дурень, мне угро…
Я выстрелил в потолок. Парень испугался. Он не ожидал, что я пальну.
– Какого?!.. – воскликнул Макс. Я снова прицелился, и он продолжил, но уже другим тоном: – Хорошо, Дэн, хорошо, я… Я сяду.
– Кинь мне ключи. И упрись мордой в тот угол, – я указал оружием в сторону камеры.
Он так и сделал, и вскоре я запер его вместе с трупом.
– Я вернусь, если копы не приедут раньше меня, – предупредил я, вешая ключ на прежнее место.
– Если ты уморишь и меня г-голодом, то ты сам будешь ничем не лучше.
– Не беспокойся, я сделаю так, чтобы ты понес ответственность за содеянное.
Чтобы позвонить в полицию, я поднялся на этаж выше и направился в кабинет мэра. Никогда там не был. И лучше бы не появлялся. В комнате творился полный бардак: на полу валялось множество упаковок от еды, грязь и пыль стали неотъемлемой частью помещения, стол завален журналами для взрослых. Парень наслаждался мнимой властью по полной. Телефон я нашел под слоем макулатуры на столе. Сотовые к этому времени не ловили, да и по стационарной связи шанс дозвониться до кого-либо был крайне мал. Тем не менее я набрал 911. Занято. Подождал. Набрал еще раз и опять услышал короткие гудки.
В бесконечных попытках дозвониться до полиции я немного остыл, и в голову закрались мысли по поводу убитых мною стариков. Это была самооборона, но интуиция подсказывала, что для полицейских это малозначащий фактор. Они просто арестуют меня, а дальше будут разбираться другие люди. И пусть я понимал, что полиции не до поиска пропавших граждан, о которых никто не заявлял, сердце билось чаще, когда я думал возможных рисках. Несмотря на страх, я продолжил попытки дозвониться. Ведь так или иначе, с Максом нужно что-то решать.
Через час я окончательно убедился, что соединение невозможно.
Прошло достаточно много времени с тех пор, как я ушел из дома, и я точно знал, что Кэрол нельзя надолго оставлять без присмотра. Макс никуда не денется, а вот жена?..
Когда я вернулся, супруга встретила меня со слезами.
– Что случилось? – машинально обняв Кэрол, спросил я.
Никогда не был таким сентиментальным, но ситуация заставила измениться.
– Я не могу приготовить ни одного блюда, – всхлипывая, заговорила она. – Я забыла все рецепты… Дорогой, кажется, мне совсем плохо.
– Не говори этого. Мы справимся. Мы пройдем этот дерьмовый этап гребаной жизни вместе.
– Я даже не п-понимаю, – она продолжала плакать, – слова в книге рецептов.
– Ничего, дорогая, ничего. Я приготовлю ужин сам. А ты… Посмотри пока фильмы, у нас их много.
– Мне так стыдно… И гадко.
– Я испытываю эти чувства постоянно, – сказал я, улыбаясь.
– Умеешь ты успокоить. Ну ладно, п-пойду выберу фильм по красивой картинке.
– Это правильно, а я полистаю книгу рецептов и найду что-нибудь полегче.
День прошел относительно неплохо. Я приготовил ужин, мы поели, а затем я сходил к этому мерзавцу Максу. Нужно было покормить и его. Когда я спустился, то почувствовал смрад. Тело Джеффри начало разлагаться. Под дулом винтовки я приказал Максу лечь лицом вниз. Он повиновался. Я зашел в клетку и как можно быстрее вытащил труп, а затем уже через закрытую решетку передал еду. Парень схватил контейнер и заговорил:
– Т-ты хочешь, чтобы я извинился?
– Твое раскаяние не изменит моего отношения.
– Люди склонны с-совершать ошибки.
– Да, но ты потерял контроль над собой. Если тебя не отгородить от общества, ты не остановишься.
– Кто т-тебе дал право судить меня?
– Обстоятельства вынудили меня поступить так, как я поступил.
– Обстоятельства?! Да ты и п-понятия не имеешь, что делать дальше. Ведь так? Ты просто старик, доживающий свое… Свой век.
– Чего ты пытаешься добиться, Макс?
– Хочу, чтобы ты доказал, что способен на что-то б-большее, чем просто пугать стволом.
– Ты хочешь подраться со мной?
– Да. Ты угадал.
– А ты не улавливаешь нашу разницу в возрасте?
– В городе должен остаться только один мэр!
Я помотал головой, проявляя сожаление к собеседнику.
– Ты сошел с ума, – заключил я.
– В отличие от тебя, я всегда хотел стать кем-то большим.
– Большим чем кто?
– Большим, чем букашка, которая возится с навозом, – Макс помнил о работе на ферме. – Большим, чем б-белка, бегущая без остановки в колесе, пока не откинется.
– И чем тебя не устраивала эта жизнь?
– Она до безумия скучна.
– Это не причина для убийств.
Макс странно улыбнулся, а затем опустил голову, о чем-то задумавшись. Я решил, что наш разговор завершился, и, повернувшись, побрел к выходу.
– Знаешь, я кое-что вспомнил, – сказал он. Я не остановился, понимая бессмысленность дальнейшего общения. А парень, оскорбившись моим безразличием, с ненавистью продолжил: – Это из-за меня перевернулся автобус. Я перерезал шланг т-т-тормозной жидкости!
Я остановился. Сжал кулаки. Почувствовал, как краснею от злости. Макс не замолкал. Он взялся за прутья камеры и громко произнес:
– Как тебе такая новость, старик?!
Меня затрясло от гнева. Но что я мог сделать? Что я мог изменить? Я не палач, а убийство – не выход. Для меня это слишком. Я мог лишь унизить ублюдка, заставить его почувствовать свою незначительность. Ведь, насколько я понимал, для него это страшнее заточения.
Я повернулся к Максу и как можно более холодно произнес:
– Мне не интересно.
Я увидел, как у него расширились глаза от удивления. Парень застыл с открытым ртом, продолжая держаться за прутья. Возможно, в этот момент я был похож на психопата, который заключил его за решетку не из-за убийства старика, а по своему личному желанию. Мне дико понравилось беспомощное выражение его лица. Было бы чудесно, если бы он поверил в то, что я просто хочу поиздеваться над ним. У таких мерзавцев нарушается внутреннее равновесие, когда они оказываются в руках себе подобных. Жаль, что он может забыть это чувство через какое-то время.
На обратном пути я думал, как поступить с Максом. Отпускать нельзя. Этот «мэр» может выкинуть что угодно. Так ничего и не решив, я добрался домой и постарался отвлечься. Время у меня есть.
Перед сном я смотрел телевизор вместе с Кэрол. В какой момент я уловил в ее взгляде отчужденность и недопонимание происходящего на экране. Это меня беспокоило, но я не мог ничего поделать. Лучше не мешать ей пустыми разговорами.
Просидев больше часа, я захотел спать. Пришлось окликнуть Кэрол несколько раз, прежде чем она отозвалась. Когда супруга наконец сосредоточилась, я убедил ее отправиться в спальню.
Спустя несколько дней я обратил внимание, что стариков на улице стало больше. Они бродили молча. Заходили в открытые двери и спустя какое-то время выходили. Искали еду. Односельчане неоднократно приходили и к нам. После их вымученных объяснений я каждый раз пояснял, что у нас нет еды, что мы сами голодаем и находимся в постоянном поиске. Их речь отличалась от моей. Порой они не понимали меня, а я их. Ужиться с такими соседями было тяжело.
