Крейг Оулсен
Обратный процесс. Реки крови
– Нет, – ответила она. – Лучше развяжи меня.
– Этого я не могу сделать.
– Я хочу поесть сама.
– Я покормлю тебя. Мне не сложно.
Девушка промолчала. Рон понимал, что рано или поздно заложница не сможет сопротивляться голоду.
– Но… – протянул он. – Ты должна хоть иногда называть меня папой.
– Ты же понимаешь, что ты не мой отец?
– Не биологический, но все равно родной.
Девушка задумалась, и тогда мужчина повторил:
– Так мне уйти?
После паузы Рон добавил:
– Если ты не будешь отвечать на вопросы, у нас не получится наладить отношения. Ты поняла?
– Да.
– Тогда скажи то, что я хочу услышать.
– Покорми меня, – недовольно произнесла она.
– Нет-нет-нет, не так. Обращение к отцу должно быть соответствующим.
Девушка закрыла глаза, понимая, что психопат издевается над ней. Заставляет унижаться. Помимо всего прочего, внутри нее боролось два чувства: гордость и голод. И голод выигрывал с большим перевесом. Она с отвращением посмотрела на Рона, после чего нервно произнесла:
– Пап, покорми меня.
– Ну конечно, доченька, – наигранно ответил он, после чего наполнил ложку супом и протянул к ней, – открой ротик…
Продолжая кормить, он решил пообщаться и поднял услышанную по телевизору тему.
– В городе творится что-то странное…
Девушка покосилась на него. Ей хотелось есть, и пока он ее кормит, лучше помолчать. Поднеся очередную ложку уже остывшего бульона, Рональд продолжил:
– Нужно будет кое-что разведать. Я могу задержаться на неопределенное время. Но ты не переживай, я обязательно вернусь, – он улыбнулся. – Именно поэтому тебе необходимо плотно покушать сегодня. Со мной всякое может случиться.
– Куда ты пойдешь? – все-таки спросила девушка.
– Недалеко отсюда военные развернули лагерь. Туда сгоняют стариков, наркоманов и пьянчуг. Мне до жути любопытно, что там творится. Да и засиделся я что-то, развеяться нужно… Не смотри на меня так, знаю, что я стар для диверсий, – Рон ухмыльнулся, – но в данном случае возраст может сыграть мне на руку. Я смогу раствориться в толпе. В общем, хочу сказать тебе, чтобы ты вела себя хорошо в мое отсутствие.
– Так ты меня развяжешь?
– Да. Но ограничу этой комнатой.
– Чего ты боишься? Я все равно не могу ходить.
– Я не боюсь, доченька, ничего не боюсь. Просто так лучше для твоей же безопасности. Ты немного неуравновешенна и можешь плохо себя вести. Твоя мама предупреждала, что девочки бывают особенно агрессивны в определенные периоды.
– Мама? – До этого момента Рональд не упоминал о ней.
– Она умерла. Но раньше мы вместе воспитывали дочерей.
Глаза заложницы расширились. Девушка осознала, что если ничего не изменится, то она будет входить в число бесследно исчезнувших «дочерей». Лора неоднократно слышала по телевизору новость о том, что полиция на протяжении многих лет искала исчезнувших на окраинах города девушек. Рейды, как правило, заканчивались ничем. И сейчас… сейчас она сидит напротив виновника тех жутких исчезновений.
Рональд продолжил:
– Мария помогала воспитывать. И хоть ее методы были грубее моих, я ценил старания жены.
Мужчина почему-то решил немного рассказать об умершей супруге.
– Она работала в больнице, а лекарства, позаимствованные у клиники, шли на пользу дочкам. Сейчас, правда, с этим посложнее, но она успела обучить меня паре медицинских фокусов. Например, чтобы девочки не бегали, Мария показала, как заставить их смирно сидеть. – Он вздохнул. – Она была восхитительной женщиной и, конечно же, прекрасной мамой.
– И сколько у вас было дочерей? – медленно спросила заложница.
– Много, Лора, я уже и не помню точное количество. Но ты, ты особенная. Ты лучшая. Именно поэтому я спас тебя от этого кошмара. От этого пагубного воздействия мира на твой несформировавшийся юный ум. А сейчас там наверху становится еще хуже. Вот только я задаюсь вопросом – хуже для кого? Лично мне это на руку, но не все так однозначно. Это я и постараюсь выяснить. – Мужчина встал со стула. – Если все сложится удачно, утром я к тебе зайду.
Рональд развязал девушке руки и вышел, заперев комнату. Вскоре он взобрался по лестнице в конце коридора, открыл замок люка и поднялся наружу.
Выбравшись из переоборудованного в убежище подвала, он закрыл дверь с надписью «Склад» и направился дальше. Рон обошел стойку продавца, оказавшись в локации для покупателей. Полки, мимо которых проходил мужчина, были практически пусты, а товар, предназначавшийся для охоты и рыбалки, уже не завозился. Перебои стали нормой, а желающих что-нибудь купить в последнее время оказалось больше обычного. Рональд отщелкнул замок входной двери и вышел на улицу. Осмотрелся. Практически пустые улицы города наводили на мрачные мысли. Над головой висела надпись: «Охота Рона». Чуть дальше, рядом с воротами для разгрузки товаров, стоял небольшой грузовик. Рональд прозвенел ключами, достав их из кармана джинсов, после чего подошел к автомобилю, сел за руль и выехал к намеченной цели.
Здание, в котором располагался магазин, было многоэтажным. Весь первый этаж занимали торговые точки. Среди сотен подобных магазинчиков мегаполиса и располагалось помещение, ставшее Рональду домом.
Объезжая на грузовике городские здания, Рон удивлялся количеству ДТП, разбитых стекол в домах, отсутствию пожилых людей на улицах и явной нехватке полицейских, обязанностью которых является обеспечение порядка.
Об исчезновении стариков с улиц Рон хорошо знал, знал, что большинство из них отсиживается дома на попечении детей и родственников, а кто оказался забыт или одинок, отправлялся в тот самый лагерь за чертой города.
Минуя небольшую заповедную зону у мегаполиса, Рон направлялся к объектам, видневшимся на горизонте. Строения были возведены в короткие сроки. Выросли, словно по волшебству, ибо обычно такие объекты строятся гораздо дольше. Он прекрасно знал, что это был тот самый лагерь с никому не нужными людьми. За пару минут до остановки Рон бросил будто бы прощальный взгляд на границу леса. Он хорошо помнил, что еще каких-то пять лет назад он вместе с Марией часто бывал там… Рональд искренне скучал по ней.
Припарковав грузовик недалеко от пропускного пункта, он осмотрелся и заметил, как у поста охраны остановился автобус. Через минуту из подъехавшего транспорта начали выходить люди. Престарелые пассажиры в сопровождении медиков и пары военных неторопливо шагали в сторону КПП. Медицинские работники их направили, а солдаты, прибывшие с ними, сразу же переключились на общение с постовыми. Недолго думая, Рон вышел из машины, убрал с лица уверенность, изменил походку, и направился к медикам. О собственном провале он даже не думал.
Рон обратился к медбрату:
– Помогите мне, – прохрипел он умирающим голосом. Играть бедного мужчину преклонных лет он умел хорошо.
– Что с вами случилось? – с озабоченностью спросил ближайший медик.
– Мне плохо… Я…
– У вас проблемы с памятью?
– Да, именно из-за этого я приехал сюда.
– Вы, – протянул медбрат, оглядываясь по сторонам в поиске сопровождающих, – добрались сами?
– Да, – медленно отвечал Рон. – Слава богу, водить я еще умею.
– Это очень опасно. Назад мы вас не отпустим, пока вы не пройдете обследование.
– Для этого я и приехал.
– Пройдите в колонну. Вас обязательно пропустят.
– Хорошо. Спасибо вам.
Медбрат направился к постовым, а Рональд встал в колонну из людей и, поглядывая на окружающих сотрудников лагеря, продвигался вперед. Когда очередь дошла до него, военный ничего не сказал. Лишь, как и всем, обмотал вокруг запястья прочную пластиковую ленту с порядковым номером.
Всех гражданских отвели в ближайшее от поста здание. Его площадь равнялась футбольному полю. И в нем среди тысячи стариков разместили Рона. Место напоминало лагерь для беженцев. Внутри было шумно. Среди постоянного гула множества голосов иногда пробивалась нормальная речь медицинских работников. Они-то и забирали людей примерно каждый час.
Понимая, что в здании могут быть камеры, Рональд продолжал играть недалекого мужчину, оценивая положение дел вокруг.
Через какое-то время со стороны входа в сопровождении персонала вновь показалась группа пожилых людей. Видимо, подъехал очередной автобус. Рон посмотрел на часы. Он пытался понять, есть ли график у подъезжающих и… пропадающих. Рональд заметил, что тех, кто находился здесь долго, уводили в неизвестном направлении, после чего те больше не возвращались. Если у этого всего есть график, то это конвейер. Конвейер, отсевающий убогих.
Прошло еще два часа. Рон продолжал наблюдать за обстановкой. И неожиданно из-за спины к нему обратился старик:
– Не к-к-кажется ли вам, что з-здесь как-то странно? – дед заикался, так же, как и подавляющее число гражданских, находившихся здесь.
– Куда отводят людей? – грубо спросил Рональд.
– А мне п-п-почем знать?
– А как здесь оказался ты?
– Мне п-п-позвонили из соцслужбы, – он задумался, вспоминая. – Вроде бы из нее, и предупредили, что за-за мной с-скоро приедут их сотрудники. Сказали ждать. А как здесь ок-к-казались вы?
– Не твое дело.
– Ч-что?
– Отвали, старик.
Пожилой мужчина враждебно покосился и, никак не комментируя грубость здоровяка, замолчал. Больше они не разговаривали.
Еще через час медик пришел за Рональдом и другими. У людей ничего не спрашивали. Смотрели на запястье, где была цифра, сравнивали с номером на бумаге и говорили лишь одну фразу:
– Пройдемте с нами.
Сформированную группу, состоявшую из гражданских с нарушением памяти и речи, повели в противоположную от входа сторону. Через пару минут вереница покинула зону сбора и в сопровождении двух медиков и солдата вышла на улицу. Ведущий остановил группу у входа в другое здание, набрал пароль, после чего дверь открылась и они продолжили путь. Рон был крайним и, перед тем как войти, поднял голову, разглядывая строение. Снаружи оно было ничем не примечательно, но, оказавшись внутри, он быстро смекнул, что это какая-то лаборатория. В коридоре преобладал белый цвет. Им приказали надеть бахилы и ничего не трогать. Группа продвинулась вперед, оставив позади несколько закрытых кабинетов. На одной из дверей Рон разглядел табличку с надписью «Туалет». Неожиданно для сопровождающих он отклонился от маршрута и остановился, оперевшись о подоконник, изображая ухудшение состояния здоровья.
– До нужного кабинета осталось немного, – обратился медик к Рону. – Там сделают укол, после чего вам станет лучше.
Со стороны Рональда реакции не последовало и тогда сотрудник задал прямой вопрос:
– Вы можете идти?
Вместо ответа Рональд изобразил рвотные позывы, после чего медик поправил маску и предложил:
– Давайте я отведу вас в туалет.
Он подал сигнал ожидавшей группе, и та продолжила идти без них. Медик и Рональд зашли в туалет. Все кабинки оказались открытыми. В помещении никого не было. Как только Рон это понял, он тут же изменил выражение лица. Выпрямившись, он сердито посмотрел на медика сверху вниз, и тот мгновенно почувствовал неладное. Парень потянулся за газовым баллончиком, но, к его удивлению, «старик» быстро отреагировал, ударив его в лицо. Медик упал на кафель и выронил единственное средство защиты.
Рональд тут же произнес:
– Если крикнешь, я тебе башку сверну.
– Что вы… Что вы делаете? – отползая от подступавшего мужчины, нервно спросил парень.
– Я просто хочу знать, чем вы, мать вашу, тут занимаетесь?
– Это секретная информация, – растерянно отозвался парень, вставая на ноги. Он быстро понял, что Рона это не волнует. Медик лихорадочно продолжил:
– Быстро не получится объяснить.
– А ты постарайся.
Заложник на секунду замолчал, всматриваясь в суровое выражение лица гражданского. Долго анализировать серьезность мотивов не пришлось. Рональд схватил его за горло, прижав к стене. Ощущая крепкий хват на шее и боль от удара в затылке, парень сказал:
– Хорошо, – он задыхался. – Хорошо, я, скажу.
Рон отпустил. Парень отдышался, после чего заговорил вновь:
– Мы… – молодой человек поперхнулся, – наша задача заключается в исследовании нового вируса и…
– Для этого вам и нужны все эти старики и наркоманы? – тут же прервал Рон.
– Прежде всего это одинокие люди. У них нет родственников и близких. По крайней мере, об этом заверяет наше руководство.
– Государству нужны люди для экспериментов?
– Скорее, для испытаний.
– Испытаний чего?
– Лекарства от вируса. Штамм подавляет иммунную систему старых и больных быстрее, чем… – медик запнулся.
Рональд изменил положение головы.
– Быстрее чем? – повторил он и добавил: – Кого?
– Быстрее, чем всех остальных.
Рональд удивился.
– Что? – протянул он, понимая, что речь идет о всем населении страны или даже планеты. – Что ты несешь?
– А вы думаете, государство выделило немыслимое количество бабок на поиск лечения просто так? Думаете, открытие подобных баз ничего не стоит? Это сумасшедшие деньги, и их не станут давать просто так.
– Наша власть сильно испугалась, – догадался Рон.
– Конечно, испугалась, так же, как и все остальные, кто знает, что ожидает человечество в будущем, если испытания провалятся. Эта информация, между прочим, секретнее, чем подземелье Пентагона. За ее разглашение сажают в тюрьму.
– Как он влияет на людей?
– Вирус? А разве это не очевидно?
– Меняется речь, ухудшается память, – ответил на свой же вопрос Рон.
– Именно. А дальше, если коротко, полная деградация.
– Вы нашли способ лечения?
– Мы сейчас как раз и занимаемся его разработкой. Пока удалось выяснить, что в изолированном от внешней среды помещении воздействие вируса на организм слабеет. Дыша очищенным воздухом, старики и другие испытуемые теряют интеллект гораздо медленнее. Следовательно, процесс деградации молодых и здоровых людей может растянуться в разы. На годы, если быть точнее.
– Откуда вы это знаете? Зараза пришла не так уж и давно.
– За два года испытаний мы успели это доказать.
– Два года?
– Простым людям не нужно знать всего.
– Что именно вы доказали?
Рональд постоянно прерывал. Времени на разговор было в обрез.
– То, что ухудшение памяти тех, кто оставался в городе, и тех, кто был на попечении государства, несравнимо. Спад умственных способностей был у обоих групп, но отличался сроком. Городские сильно сдавали, а вот кто жил в закрытых условиях, протянули гораздо дольше. Легко предположить, что инкубационный период молодых людей увеличится в разы по отношению к старикам, наркоманам и просто больным. И да, местоположение человека также влияет на процесс отупения.
– В смысле?
– В некоторых регионах ситуация гораздо сложнее, чем в других. Мы не знаем, с чем это связано. Но в одном регионе люди теряют разум быстрее, чем в другом.
Рональд на мгновение задумался и задал очередной вопрос:
– Куда вы нас вели?
– На испытание. Мы просто колем вирус паротита и наблюдаем. Кого-то отпускаем, кого-то оставляем здесь и ведем статистику выздоровления.
– И что она говорит, эта ваша статистика?
– То, что два вируса не могут ужиться в одном теле. Они неопределенное время борются, и в итоге жертвой этой самой борьбы становится носитель.
– То есть противоядия нет?
– Пока нет. Но небольшой процент населения все же не подвержен вирусу…
В закрытую дверь туалета кто-то постучал.
– Арни! – крикнул солдат из сопровождения. – Вы скоро там? Все уже готовы.
Рон посмотрел на медика, наклонился к его уху и тихо сказал:
– Сейчас я открою дверь, и ты скажешь, чтобы он вошел. Ты понял?
– Да.
– Веди себя хорошо, Арни.
Из-за двери вновь послышалось:
– Арни! Ты там?
Замок отщелкнулся, после чего Рональд встал за дверь. Он подмигнул медику.
– Он взял меня в заложники! – тут же крикнул Арни, ослушавшись похитителя.
В комнату ворвался военный, но тут же словил удар в висок, от чего его отбросило на простенок между кабинок. Через секунду солдат лежал неподвижно. Рон вновь закрыл дверь и, забирая оружие у военного, обратился к медику:
– Я же сказал быть хорошим мальчиком.
– Простите, я испугался.
– Прощу, если ты дашь мне больше информации.
– Что вы еще хотите знать?
– Ты упоминал небольшой процент… Некоторые все-таки останутся здоровыми?
– Да, – Арни осекся, он боялся того, что как только все расскажет, здоровяк его прихлопнет. Оттого и тянул время.
– Ну, – поторапливал Рон, – и кто же эти счастливчики?
– Переболев сложной формой паротита, люди приобретают иммунитет.
– А вы, значит, пытаетесь заразить тех, кто им не болел?
– И как вы уже поняли, организм человека не выдерживает противостояния двух вирусов.
Молодой человек замолчал.
– Арни, ты точно больше ничего не хочешь добавить? – раздраженно произнес Рон.
– Мы не до конца изучили этот вирус, но точно знаем, что защищены те, кто переболел паротитом до его появления. Сейчас им невозможно…
Рон беспричинно улыбнулся. Арни вновь умолк, не понимая многозначительной и пугающей реакции здоровяка. Вслед за оскалом прозвучал сдержанный смешок. Складывалось впечатление, будто засмеялся душевнобольной. Медик продолжал настороженно смотреть на мужчину.
– Ну ты, Арни, даешь! Ты говоришь, не отупеют лишь те, кто переболел паротитом?
– Да.
Рон положил руку на плечо медика. Арни по-прежнему не понимал реакцию, но все же решился спросить:
– П-почему вы смеетесь?
– В свое время я хотел убить свою престарелую мать…
– Что? При чем здесь это?
– Когда я встретил жену, я проклинал мать за наплевательское отношение ко мне. Ей было все равно, есть я или нет, и я ненавидел ее за это. Но сейчас, сейчас я просто… я просто благодарен ей за такое детство.
– Вы переболели паротитом, – догадался парень.
– Да, Арни, получается, я иммунный.
Медик молчал. Рон решил задать последний вопрос:
– Насколько вы близки к открытию вакцины?
– Ее пока не существует, и неизвестно, получится ли она вообще.
– Отлично. Арни, ты поднял мне настроение, и именно поэтому я тебя не убью. Но кой-что я все же должен прихватить из вашей лаборатории, и ты, друг мой, поможешь мне в этом.
– Что вы хотите?
– Знаешь, у меня есть предчувствие, что мир может рухнуть в любой момент. Да ты и сам на это намекнул. Но, помимо всего прочего, я люблю людей и особенно детей. Когда все пойдет прахом, я собираюсь взять на попечение нескольких. Я попытаюсь их вылечить.
– Вы не вылечите никого. Сможете восстановить деятельность мозга, но это временно, итоговый результат все равно будет плачевным.
– Это моя забота.
Рон подошел к лежащему без чувств военному, сковал его же хомутами руки и ноги и вынул из кобуры пистолет. После чего приблизился к Арни и грозно сказал:
– А теперь веди меня к образцам паротита.
В коридорах было практически безлюдно. Рон держался так, будто он свой в этом лагере. Идя позади Арни почти вплотную, он зажимал в кармане пистолет.
– Почему нас еще не ищут? – спросил Рональд.
– Старикам часто бывает плохо. На отставания уже не обращают внимание.
Оказавшись перед очередным кабинетом, медик ввел пароль на двери. Через мгновение оба оказались в помещении. В лаборатории хранились многочисленные пробирки.
Рональд предположил, сколько способен унести с собой.
– Положи двенадцать пробирок из того холодильника. – Мужчина указал на дверку с надписью «Паротит».
– Двенадцать? Куда вам столько?
– Не твое дело.
Медик сложил в специальный контейнер штаммы вируса, после чего Рон посмотрел на его бейдж и сказал:
– Закрой глаза.
– Что? Не…
Через мгновение Арни оказался на полу. Рональд отправил его в нокаут и оттащил в сторону. Затем он сорвал бейдж, надел халат, хранившийся неподалеку, и вышел в коридор. Пароль на выход не понадобился. Дверь изнутри открывалась простым нажатием на кнопку.
Вскоре Рональд оказался на улице. Проходя мимо постовых в облике медицинского работника, он не вызвал подозрений.
Рон прошел за черту охраняемой зоны, сел в машину и без лишней суеты уехал прочь.
В убежище его ожидал бардак. Рон тут же понял, что Лора каким-то образом смогла выбраться из комнаты. Но что может противопоставить ему человек, не чувствующий собственных ног? Тем более, это была хрупкая девушка. Рональд знал, что она не сможет оказать сопротивления. Немного подумав, он отложил контейнер в сторону и прошел вперед. Оказавшись в центральной комнате, мужчина окончательно разозлился из-за этого преступного хаоса в помещении. Он закричал:
– Лора! – Рональд огляделся. – Я знаю, что ты здесь! Прятаться нет смысла. Это место явно не для пряток. – Пауза. – Черт тебя дери, Лора! – угрожающе заорал хозяин убежища. – Не заставляй меня применять силу!
Молчание.
– Лучше выползи сама и убери все это, и тогда я, возможно, тебя не трону.
Рон заприметил в своей комнате колесо от инвалидного кресла. Сжав кулаки и резко выдохнув, словно бык на корриде, он быстрым шагом направился к креслу. Но неожиданно обо что-то споткнулся. С грохотом рухнув на пол, он подумал, что отшиб себе все, что можно. Сжав челюсть, Рон произнес:
– Что за… – и тут же посмотрел назад, отыскивая причину падения.
Леска. На высоте щиколоток была натянута чертова леска.
Через мгновение послышалось шуршание. Рональд обернулся на звук и тотчас заметил перед своим лицом пролетающий нож. Предмет был в руке Лоры. Она подползла к нему и из положения лежа атаковала. Девушка повторно взмахнула холодным оружием и угодила в плечо Рону. Нож вошел в плоть, как в масло. Он заорал от боли и тут же со всей силы оттолкнул девушку от себя.
– Ах ты, сука!
Не выдергивая острие, Рон отвел взгляд от ранения в сторону Лоры. Она не двигалась.
– Лора, – интонация приобрела оттенок сожаления. – Лора, ответь.
Девушка молчала.
Он тяжело поднялся, подошел и, опрокинув ее на спину, заметил на виске ссадину. Девушка ударилась о тумбу. Рон прикоснулся к ее шее. Пульса не было.
Лицо мужчины помрачнело, а через мгновение скорбь взяла верх над другими чувствами.
– Доченька, очнись. Лора, как же… как же я без тебя?
Глаза Рона выдавали печаль.
Он нервно произнес:
– Почему вы все так плохо себя ведете? Я устал вас хоронить!
Он попытался поднять тело, но тут же остановился. Резкая боль в плече дала о себе знать.
Через некоторое время Рональд обработал рану. Взглянул на все еще лежавший труп в гостиной. Вздохнул, о чем-то размышляя. А после подошел к телу, взял за ногу и небрежно потащил в свою оранжерею.
Десять месяцев спустя.
– В общем, мой друг, Арни, – соврал Рон на слове «друг», – игнорируя секретность, передал препарат, с помощью которого можно вернуть сознание. Правда, он добавил, что этот способ лечения далек от совершенства и что риск для здоровья очень велик.
– То есть я…
– Ты могла умереть, доченька, – перебил Рон, – но я все же рискнул. На мой взгляд, это лучше, чем быть подобным им. – Он указал пальцем вверх, имея в виду деградантов, разгуливающих на поверхности.
– Я ничего не понимаю… так лекарство было?
– Шанс на выздоровление был минимален. Никого не устраивал такой результат и такой процент выживаемости. Его доработка растянулась, пока не стало слишком поздно. – Он сделал паузу, а затем добавил: – По крайней мере, я так предполагаю, мне же никто не докладывал.
– Значит, я должна сказать спасибо твоему другу.
– Это так. Хороший был парень.
– Он умер? – спросила Ким.
– В этом хаосе? Вполне вероятно. Мы потеряли связь сразу после разговора о лечении.
– И сколько ты держал меня в той комнате?
– Все свое бессознательное время ты провела там. Для меня это длилось долго… бесконечно долго.
Девушка приложила ладонь ко лбу.
– Что с тобой, доченька? – взволнованно произнес Рон.
– Голова.
– Опять? Сейчас принесу таблетки.
Отец отдал лекарство, и перед тем, как запить водой, она загнала языком две таблетки под щеку и сделала вид, что проглотила.
– А головные боли – это побочка от лечения?
– Верно. Но по сравнению с тем, что тебя могло ожидать, это пустяк, мелочь. Сейчас ты практически здорова, и это самое главное. Я так рад, что могу с тобой говорить. Я долго ждал этого момента.
– Я тоже рада этому, – с натяжкой улыбнулась Ким, пытаясь игнорировать головную боль.
Он ухмыльнулся в ответ и произнес:
– Давай закончим с сантиментами. Дела никто не отменял. Я схожу в оранжерею, а ты пока помой, пожалуйста, посуду.
– Хорошо.
Он встал со стула и лениво зашагал в комнату. Ким тут же выплюнула таблетки в ладонь. Они успели немного рассосаться во рту, о чем сообщал их внешний вид и соответствующий привкус. Девушка положила таблетки в карман и направила кресло в сторону кухни.
Спустя несколько дней Ким занималась тем же, что и всегда: читала книги, смотрела фильмы, прибиралась, где могла. Во время выхода отца на поверхность она чувствовала себя свободнее. Одной ей было спокойней. Подозрения, что Рональд выдает себя не за того, кем представляется, никуда не делись, и бальзамом на душу в такие моменты служили разные догадки. Например, она думала, что отец… хм, отец, она действительно привыкла называть его папой, ведь он врал наверняка из лучших побуждений, и та забота, которой он ее окружил, говорила о попечении без ожидания какой-либо отдачи. И хоть иногда он вел себя странно, Ким реагировала на это с пониманием. Она представляла себя на его месте, осознавала, что он, будучи практически стариком, заботится об инвалидке и при этом не падает духом. Это достойно уважения. Ну а срывы…Это нормально, ведь люди не роботы, иногда им надо вымещать негативную энергию. Но все же Ким иногда противопоставляла бережному надзору его мотивы: зачем человеку преклонных лет забота о ком-то чужом, ведь ему самому скоро будет нужна постоянная помощь? Порой сумбурные мысли Ким не давали ей покоя. В такие моменты девушка представляла отрицательный образ отца. Она неоднократно воображала, что Рональд все выдумал, выдумал мир, о котором так часто ей говорил, выдумал родственную связь, выдумал ее болезнь. Доказательств для причины ее затворничества было мало, оттого сомнений в отце становилось больше. Хороший Рон или плохой, Ким не могла понять до определенного момента…
Однажды у Кимберли проявилась чувствительность ног. Она ощущала прикосновения выше колен. А вскоре ей и вовсе удалось пошевелить пальцами на ногах. Таблетки, которые Рон давал каждый день, вредили ей. Теперь она была уверена в этом.
Когда Ким пошевелила пальцами впервые, она не поверила, так как в этот момент не смотрела вниз. Просидев несколько секунд с открытом ртом от удивления, девушка решилась наклониться и визуально убедиться в их движении. Усилие. И пальцы вновь шевельнулись.
– Господи, – с воодушевлением произнесла она вслух. – неужели я могу…
Голову моментально посетила ошеломляющая мысль о том, что она все-таки может оказаться ходячей. Но в эту же секунду ее лицо изменилось. В ней закипела злость. Ведь восстановленная чувствительность служила доказательством, что отец подавляет ее способность ходить. Таблетки атрофировали мышцы всего тела, на ногах это сказалось больше всего. Спустя месяц отказа от них она может чувствовать себя ниже пояса и шевелить пальцами. Рональд травил ее. Но для чего? Чтобы она не видела мир, о котором он рассказывал? Очередное вранье раскрыто, и оно куда серьезней, нежели возраст. А если сложить эти два раскрывшихся факта воедино, то получится совсем жуткая картина. Мысли о том, что Рон – психопат, держащий ее ради забавы, рвалась наружу и становилась все очевидней и очевидней.
Ким понимала, что скрывать изменения, пока она не сможет уверенно передвигаться, просто необходимо.
Через неделю, когда Рон вновь вышел в рейд, она попыталась подняться с кресла. Встать на ноги. Момент был волнительным, и девушке пришлось запастись терпеньем и смелостью. Ей приходилось учиться ходить заново без чьей-либо помощи. Подъем с кресла дался относительно легко. Пошатываясь, Ким попыталась перенести стопу, но нога тут же подвернулась и она оказалась на полу.
– Сдаваться не время, – прошипела она.
Девушка встала на четвереньки, затем, приподняв туловище, ухватилась за cпинку дивана руками. Опираясь о мебель, она вновь встала на ноги и все же сделала шаг. Потом еще один. Было тяжело, но Ким сумела самостоятельно сдвинуть ноги с места. Ее переполняли яркие эмоции и чувство приближающийся свободы и самостоятельности. Из-за излишней эмоциональности продвижение дальше оказалось невозможным, настолько эффект от первых шагов повлиял на душевное состояние Ким. В глазах девушки проступили слезы. Несмотря на успех, ей пришлось вернуться в инвалидное кресло, чтобы успокоиться.
– Я смогла, – произнесла она, одновременно вытирая слезы и улыбаясь.
В этот же миг ее голову пронзил сильнейший спазм. Она прижала ладони к вискам.
– Как же больно, – стиснув зубы, пробормотала Ким.
Казалось, что в череп вбивали гвозди. После очередного такого удара она свалилась на пол и потеряла сознание.
Очнулась Ким в постели. Отец увидел ее пробуждение и сказал:
– Я нашел тебя лежащей на полу, дорогая. Что случилось?
– У меня сильно заболела голова, и, видимо, я потеряла сознание.
– Это… – Рональд хотел сказать «плохо», но передумал. – Это пройдет. Мне говорили, что выздоровление может оказаться болезненным, – успокаивал он.
– Скорей бы эти боли прекратились.
– Рано или поздно они закончатся. Ну ладно, лежи. Я принесу тебе воды, а затем разберу сегодняшнюю добычу.
Рон отошел, и Ким посмотрела на ноги. Она шевельнула стопой и подумала:
«Слава Богу мне не причудилось».
Восстановившись после потери сознания, Кимберли продолжала передвигаться по убежищу в кресле. Но как только Рон уходил, она вставала на ноги и пыталась их разработать, натренировать, приучить к ходьбе. Атрофия мышц ног была серьезной. Ким передвигалась по убежищу, держась за стены. Первым делом она посетила комнату Рона, оставив кресло у порога.
Девушка заглянула в те места, до которых не могла добраться, будучи сидячей. Она отодвинула тумбу. Ничего. Заглянула под картину, надеясь найти что-то вроде скрытого от глаз углубления в стене. Стена оказалась сплошной. Тогда, все еще тяжело передвигаясь, она принесла с кухни стул, встала на него и посмотрела в ранее недосягаемое пространство между шкафом и потолком. Там она обнаружил черный пакет. Он был в пыли. Видимо, Рон давно его не доставал. Ким неуклюже спустилась и открыла пакет. Внутри находился «Полароид». Она взяла его в руку, повертела и отложила в сторону. Также в пакете находился конверт. Девушка открыла его и увидела фотографию, судя по размеру, снятую на тот же «Полароид». Ким взяла ее в руку и замерла. На снимке была она. Но девушка не помнит, когда была сделано это фото. Следовательно, это еще до осознания. В этот момент Ким обрадовалась, что уже видела свое отражение. Ведь если бы тогда она не нашла зеркало, то не имела бы понятия, кто запечатлен на этом снимке. Не представляя, для чего нужен этот кадр, она положила его и почувствовала, что в пакете есть что-то еще. На самом дне находился телефон. Эта вещь заинтересовала ее больше всех. С него можно позвонить, но вместе с этим Ким понимала, что это невозможно сделать из-за толстых стен убежища и отсутствия сим-карты. Надеясь, что телефон ей скоро пригодится, она достала его. Интуитивно включила. Видимо, Рон однажды заряжал его. После загрузки на экране появилось лицо какого-то мужчины.
