Евгений Николаевич Курской
Логово бессмертных
За сквером и начинался, собственно, «биоэтанольный завод». В темноте ночи за кронами деревьев возникли правильные геометрические очертания плоских крыш рядами стоящих зданий. Вот они уже ничем не отличались от промышленных цехов любого другого завода. Дрон, переключив камеры в обычный режим, взмыл над прямоугольными кубиками одинаковых корпусов и медленно полетел в поисках лазейки.
– Смотри! – Аля стукнула ногтем по экрану. – Это что? «Скорые»?
Напротив одного из цехов начиналась и убегала в ночную глубь территории завода невероятных размеров парковка, но вместо обычных автомобилей там аккуратными рядами столи белые и желтые фургоны. И это действительно были кареты неотложной помощи. Пустив дрон над ними, Аля принялась было считать, но бросила на втором десятке.
– Зачем им столько?
– Думаю, это не простые «скорые», – расплывчато ответил я.
Вернув коптер на прежнюю высоту, она принудительно переключила камеры в режим ночного видения и снова принялась осматривать крыши корпусов. Искомая лазейка обнаружилась в самом первом цеху – распахнутый вентиляционный люк.
– Вот и он родимый. Наш черный вход. Теперь молимся, чтобы он не был зарешеченным.
Забыв дышать от напряжения, Алена не отрываясь смотрела на приближающуюся черную бездну прямоугольного провала в крыше.
– Вроде бы решетки нет.
Включение режим ночного видения не сильно помогло, для него требовался хотя бы минимальный источник света. Попадавшего снаружи освещения хватало разве что на превращение картинки в подобие глубоких сумерек с едва различимыми очертаниями предметов. Боясь врезаться в какую-нибудь балку, Аля медленно поворачивала коптер вокруг оси, направив объектив вниз.
– Ни черта не видно!
И в следующую секунду камера ослепла от хлынувшего снизу света. Автоматика мгновенно переключила режимы и мы увидели под собой большое просторное помещение, в которое с улицы заезжал вилочный погрузчик с уже знакомым мне саркофагом на грузоподъемнике. Помигивая проблесковым маячком, он не спеша проехал под нами и опустил свой груз в основание внушительной пирамиды точно таких же. Даже с расстояния и с низким качеством картинки было хорошо видно, что большинство саркофагов находятся в удручающем состоянии, покрыты многолетним слоем пыли, какие-то зияли выпотрошенным нутром со свисающими кишками перепутанных кабелей, у некоторых отсутствовали верхние крышки, демонстрируя пугающее сходство ложа с анатомическими очертаниями человека.
Когда погрузчик выехал через открытые ворота, свет погас, но остался виден ярко-освещенный прямоугольник открытых наружу раздвижных ворот. Видя, что створки ворот начали медленно съезжаться, закрываясь, я, отдавшись порыву, велел направить дрон туда.
– Что это было? – почему-то шепотом спросила Аля.
– Свалка какая-то. Чулан для хлама.
– Странный хлам.
– Я эту хрень называю «саркофагом». Подозреваю, что в них людей перевозят. Вблизи видел такую одну. Помнишь, я тебе рассказывал? В вертолете.
Тем временем дрон выпорхнул наружу, на секунду замер, позволяя нам осмотреться, а потом чуть взмыл и полетел следом за погрузчиком. Тот катил по дороге между цехами, направляясь к особняком стоящему корпусу. Длинной с целый квартал и в высоту не меньше двадцати метров, он словно прятался в ночной тени. Вряд ли у создателей была цель его скрыть таким образом, тем более днем не заметить этакую громадину просто невозможно, да и раз увидев его даже ночью, уже нельзя было больше не замечать, но меня не отпускало чувство тревоги, будто я случайно увидел притаившегося в засаде хищника. Вокруг него горели фонари, к нему вели несколько дорог и тротуарных дорожек, на его плоской крыше горели фонари и габаритные огни на вышках, но при этом здание без единого светящегося окна напоминало растворившийся в ночи гигантский черный ящик.
– Ну вот и еще один слон, которого я не приметил.
– То есть?
– Басня дедушки Крылова. Не помнишь, что ли? Про слона.
– Я только про стрекозу знаю, – весело сказала она, явно дразня меня. Но через секунду ее лицо омрачилось. – Гляди! Это еще что?
– Похоже на антенну.
Через дорогу от здания тысячью шипастых штырей в звездное небо взмывала странная металлическая конструкция. Отблескивая алюминиевыми лепестками и время от времени искря статическим электричеством, она создавала чарующий и одновременно пугающий эффект. Конечно, это могло быть украшающей заводскую территорию бесполезной техногенной инсталляцией, созданной каким-нибудь модным сумрачным художником, но скорее всего мы лицезрели некое утилитарное сооружение вроде антенны. Мои догадки подтверждали трансформаторная будка там же и змеящиеся от нее к штырям толстые кабели.
Погрузчик объехал черное здание по ярко освещенной дороге, ведя нас следом, и нырнул в жерло подземной парковки. Разминувшись на въезде, ему навстречу выскочил шустрый гольфкар с парой охранников и понесся в направлении проходной.
– Об экологии заботятся, сволочи. На электромобилях рассекают.
– Ага. И при этом небо коптят.
– Кстати! Надо будет наведаться к тому крематорию.
Потратив секунд пять на разглядывание манящего въезда на подземную парковку, я все же не решился и вместо спуска вниз велел поднять коптер над зданием.
– Забавно, – я ткнул пальцем в экран, указывая на желтую латинскую букву «Н» в свете ярких прожекторов. – У них вертолетная площадка на крыше. Зачем, если вокруг столько пустого места?
– А для красоты!
– Ну разве что…
Покружив над окрестностями и не увидев ничего интересного, мы вернулись к подземной парковке. Алю, похоже, туда как магнитом тянуло.
– Ну? – с вызовом спросила Аля, прекрасно зная, о чем я думаю.
– Погоди еще…
– Чего ждать? Там такое жерло, что мы и со стадом слонов разминемся.
– Не в том дело. Будем ждать попутного ветра.
– Какого еще ветра?
– Который нас подхватит и понесет. А вот он!
Резко замедляясь перед поворотом, по дороге ехал темный фургон. Когда он приостановился перед въездом под землю, Аля филигранно опустила дрон на его крышу за массивным выступом вентилятора.
Передняя камера нам во всей красе демонстрировала лишь обтекаемый колпак вентилятора, поэтому пришлось вывести на экран дополнительное окно с картинкой, передаваемой тыловой камерой, и наблюдать за происходящим сзади. Предполагая сразу же оказаться на парковке или ее подобии, я с растущей тревогой увидел плавно поворачивающий широким изгибом тоннель. Очень просторный тоннель с возможностью разъехаться двум встречным грузовикам, с крупноячеистыми решетками водоотведения вдоль всей дороги, с избыточно ярким светом от сплошной светодиодной полосы светильников на высоком потолке. Пару раз мелькали уходящие в сторону зарешеченные и перегороженные шлагбаумами ответвления тоннеля. Если верить датчикам коптера, эта бетонная кишка тянулась под землей почти семьсот метров. Семь сотен метров спирального серпантина вниз. Получалось, что под землю здание уходило глубже, чем было на поверхности. И это была явно не парковка.
Наконец фургон остановился перед очередной решеткой со шлагбаумом и будкой охранника. От резкого торможения дрон чуть съехал вбок и вперед, давая нам хотя бы частичное изображение с фронтальной камеры. За шлагбаумом оказались мощные металлические ворота, закрытые. К тому же, картинка начала заметно рябить, намекая нам, что передатчику уже не хватало мощности для качественного изображения.
Из будки вразвалочку вышел охранник, подошел к водительской дверце фургона и исчез из нашего поля зрения. Минуты две мы наблюдали лишь за его мельтешащими руками, плечами и макушкой, изредка появлявшимися в кадре. Наконец он вернулся в свою будку, после чего шлагбаум качнулся и взмыл вверх, тут же начали разъезжаться в стеновые ниши створки ворот.
Мы с Аленой одновременно прильнули к экрану, вглядываясь в открывающееся за воротами помещение – круглый зал с тремя арками секционных ворот, пандусами и эстакадами. Больше всего это напоминало обычную разгрузочно-погрузочную площадку склада.
Подъехав к крайним левым воротам задом, фургон остановился. И тут же картинка покрылась сеткой сильных помех, сквозь которые изображение едва проступало.
– Ворота закрылись, – констатировал я с досадой. – Сигнал отрезан. Дальше двигаться нельзя. Можно дрон потерять.
– Капитан очевидность, – проворчала Аля, с чем-то колдуя на пульте.
Мы наблюдали отсеченную крышей фургона картинку и потому не заметили, как тучный маленький водитель выбрался из кабины, а увидели его уже стоящим на пандусе и колотящим в закрытые ворота. Когда же они открылись, выпуская человека в медицинском комбинезоне и маске-респираторе на все лицо, изображение внезапно обрело былую четкость с легкими искрами помех. Алена мгновенно этим воспользовалась и подняла коптер под потолок.
– Что ты сделала? – удивился я.
– Ничего, – не менее удивленно сказала она. – Там будто усиливается сигнал.
– Как это?
– Скорее всего не конкретно наш сигнал, а общая частота, на которой сигнал передается. Может это делает та антенна снаружи?
– Может, – кивнул я. – Не понимаю только, зачем?
– Все больше в пользу станции космического слежения, – уже без шуток сказала Аля.
Из открытых ворот появились еще двое в таких же комбинезонах и масках. Они толкали до краев груженую чем-то бесформенно-темным тележку.
Водитель открыл задние двери фургона, куда принялся кидать объемные и легкие мешки с тележки. Мусор, скорее всего. Делал он это остервенело, не скрывая раздражения, а те трое явно над ним потешались, активно жестикулировали и смеялись.
– Не боишься, что услышат дрон? – с тревогой спросил я.
– Нет. – Она показала на зеленое пятнышко в правом углу экрана на пульте. – Датчик шума. Пока он зеленый, окружающий шум громче дрона и его не слышно. Там скорее всего гул вентиляции или вытяжки. Гляди, какие мощные трубы на стенах.
Я с уважением поглядел на Алену. Похоже, инструкцию она не просто прочитала, но еще и поняла прочитанное, в отличие от.
Переплетения толстых труб виднелись не только на стенах, но и под потолком, у пола. Одни беспрерывно тянулись снаружи и исчезали за стеной, в которой были ворота, другие появлялись из потолка и исчезали в полу, третьи сочленялись с соседними или, наоборот, разветвлялись.
Опустевшую тележку те же двое потянули обратно, а третий спустился на пандус и, по всей видимости, не собирался уходить до отъезда фургона. Сложенные на груди руки, надменно вскинутая голова и пренебрежительная поза говорили, что этот человек мало того, что не доверял водителю, так еще и не скрывал этого. Водитель понимал это и явно нервничал.
– Давай-ка рискнем? Пока они заняты своими мутными разборками.
– Туда? – ахнула Алена, показывая на арку ворот. Затем кивнула и пустила коптер прямо над головой типа в спецодежде. Тот был настолько увлечен надзором за водителем, что даже ухом не повел.
Дрон, проскочив короткий широкий коридор, внезапно вылетел в полутемный зал, усеянный щедро рассыпанными точками света.
– Красиво! – воскликнула Алена. – Как поляна со светлячками. Что это может быть?
– Оборудование какое-то. Напоминает серверную станцию. Переключи режим камеры. Сейчас посмотрим.
Алена вскрикнула и, будто спохватившись, зажала рот руками. Я стиснул зубы и почувствовал, как по телу поползла липкая волна ужаса. За красивых светлячков мы приняли индикационные огни оборудования, подключенного к людям. Сотни расставленных в шахматном порядке огромных кювет с погруженными в жидкость телами. Их головы были скрыты под сферическими кожухами, кабели от которых тянулись к металлическим шкафам в изголовьях. Эти шкафы и перемигивались в темноте.
Дрон медленно летел над бесконечными рядами пузатых ванн и бесстрастно передавал страшную картинку. Люди не шевелились, лежали в одних и тех же позах на спине. Их руки были привязаны к бортам кювет ремнями. Из черной жидкости торчали пухлые коленки и бочонки раздувшихся животов. Мое воображение искало какое-то рациональное и безобидное объяснение увиденному, намекая на какую-то клинику и пациентов, на не совсем законные процедуры и потому скрытые от посторонних глаз, но жестокое сознание не оставляло шансов, да и впившиеся в плоть ремни на руках подсказывали обратное. Белые как мел, безволосые, опухшие тела были одинаковыми, как куклы, как болванки, как человеческие заготовки.
– Что это? – осипшим голосом прошептала Алена. Она покрылась испариной, дыхание участилось, остекленевшие глаза хотели, но не могли оторваться от экрана.
– Все-таки это завод. На самом деле завод.
Коптер, лавируя между торчащими из невысокого потолка раструбами вытяжек, медленно пролетел до конца зала и, развернувшись, замер у стены.
– Они отличаются, – вдруг сказала Аля не своим голосом.
– Кто?
– Люди, – она показала на тела. – Эти нормальные. А те, в начале, какие-то бесформенные и опухшие, что ли.
Действительно, цепкий женский глаз увидел ускользнувшее от меня. Отличия были, хотя и не столь очевидные, как описала Аля. Если одутловатые тела в дальних рядах кювет еще хоть как-то напоминали очертаниями людей, то содержимое первых рядов было похоже скорее на перебродившее и вылезшее из формы тесто.
– Как шампиньоны в теплице, – зачем-то сказал я. – Эти еще дозревают, а те уже поспели.
Я вовремя заткнулся, поняв неуместность сказанного и почувствовав волну негодования от Алены. В отличие от меня, ее совесть и сострадание не атрофировались. Ее совести и сострадания на двоих хватало.
Неожиданно изображение пропало. Вспыхнуло ослепляющим импульсом на экране и медленно потухло. Точно как и на том складе, камеры на мгновение ослепли, передавая серо-белую картинку, а потом автоматика сама отключила ночной режим. В зале включили яркий свет, появились люди. Слева от узкого коридора, через который мы проникли, виднелись уже открытые ворота и очертания въезжающего в зал погрузчика с черным коконом саркофага на опущенном грузоподъемнике.
Возле одной из кювет уже суетились трое в белых комбинезонах, еще двое копались во внутренностях распахнутого саркофага. Сферический кожух уже был отключен и поднят, открыв раздувшуюся голову с подобием маски на лице, от которой тянулись какие-то трубки. К кювете подтащили заляпанную темной дрянью мятую бочку и, закинув в нее шланг, начали откачивать черную жидкость. С рук срезали удерживающие ремни, причем не особо заботясь о целостности самих рук. Затем место бочки заняла расстеленная клеенка, на которую и положили белесую тушу из кюветы, не снимая маски. К операции подключились все, даже водитель погрузчика. Сделали они это быстро, ловко, с первой попытки – чувствовался навык. Пока трое обтирали лежащее на полу тело, двое вернулись к саркофагу. Они сначала выстлали его ложе куском мягкой ткани, а затем твердым отработанным движением один выдернул трубки от маски из ящика в изголовье кюветы и передал другому, который без промедления воткнул их в гнезда саркофага. Затем тело погрузили в саркофаг, укрыли тканью и захлопнули крышку.
Погрузчик начал сдавать назад, скрываясь в проходе. Аля пустила коптер следом.
Пролет нашего дрона никто не заметил. Оставшиеся в зале люди в белых комбинезонах были слишком заняты опорожненной кюветой и наведением порядка вокруг нее, чтобы крутить головами по сторонам. А услышать его они тем более не могли, датчик шума даже не горел, а пылал ярко-зеленым, извещая нас о запредельном уровне шума.
Проскользнув над погрузчиком, коптер достиг максимальной скорости и вылетел на погрузочно-разгрузочную площадку. Аля собиралась как можно быстрее проскочить зону плохого сигнала и оказаться в транспортном тоннеле. На какую-то секунду сигнал действительно пропал вместе с изображением, вызвав легкий приступ паники, но тут же снова возник.
Полагая, что погрузчику просто некуда будет свернуть в тоннеле, я велел довести коптер до первой развилки и ждать. Когда дрон пролетел над шлагбаумом, своды тоннеля озарились всполохами света, а затем из будки выскочил охранник. Он нерешительно покрутил головой по сторонам, даже заглянул за свою будку. Посмотреть вверх не догадался.
– Датчик задели, – предположил Аля. – Сигнализация сработала.
Погрузчик не заставил себя ждать. Довольно шустро одолевая ощутимый уклон вверх, он проехал мимо нас, затем оставил позади еще одно зарешеченное ответвление тоннеля, и когда мы уже готовились вместе с ним покинуть подземелье, погрузчик вдруг свернул направо под уже поднятый шлагбаум и распахнутую решетку. В первый раз ничего разглядеть не удалось из-за царившей там темноты и воображение рисовало очередную длинную кишку тоннеля, но на самом деле сразу за решеткой оказалась обычная, в тот момент уже хорошо освещенная, квадратная площадка перед закрытыми дверями.
– Это лифт, – сказала Аля.
– Думаешь?
– Знаю. На дверях логотип фирмы.
Словно подтверждая ее слова, створки дверей разъехались, открывая залитое ярким холодным светом просторное нутро грузового лифта с гидравлической тележкой на полу. Погрузчик ловко опустил саркофаг на ее салазки и тут же начал разворачиваться.
Не дожидаясь приказа, Алена направила дрон в лифт и опустила его на крышку саркофага. Двери лифта закрылись, кабина поехала вверх. Датчик шума потух.
– Жалко коптер, – сказал я. – Хороший был.
Как только двери лифта открылись, Алена чуть приподняла дрон над саркофагом, осмотрелась, а затем пустила его по первому попавшемуся коридору прочь.
Больше всего это помещение напоминало больницу. Чисто, ослепляюще-бело, дорого. Просторный коридор с бегущей эскалаторной лентой на полу, сверкающими отполированным металлом поручнями на стенах, широкими остекленными дверями в темные спящие палаты.
– Явились не запылились, – сказал я, показывая на картинку с тыловой камеры. Позади дрона, у лифта столпилось с десяток людей. Одни были в костюмах, другие – в медицинских комбинезонах, третьи напоминали рабочих в спецовках. Они шарили руками под саркофагом, заглядывали за него. – В лифте наверняка камера стоит. Теперь ищут ту хреновину, которая стояла на саркофаге… Нашли.
Они разом повернулись в сторону дрона и побежали, на ходу снимая одежду. Я сразу понял, для чего.
– Гони! На максимальной! Может повезет и где открытое окно найдем.
На шум в коридоре начали выглядывать из палат сотрудники в белых комбинезонах. Большинство тут же пряталось обратно, но головы особо любопытных так и торчали в дверях.
С трудом вписавшись в поворот, дрон юркнул за угол и полетел вдоль коридора-близнеца предыдущего, затем – еще одного. За очередным поворотом нас ждали глухие металлические двери во всю ширину прохода с огромной надписью «Стерильно! Не входить без спецодежды и санобработки!». Перед дверями стояла женщина в похожем на скафандр белом костюме, наголовник которого был откинут назад, во всей красе демонстрируя идеальную, прекрасную и до колик в животе знакомую мне голову. Женщина стояла не шевелясь, широко расставив ноги, и смотрела прямо в объектив камеры летящего на нее дрона.
– Чтоб тебя! И эта тут!
– Она, – сказала Аля. По идее, должна была спрашивать, но мне показалось, что интонация была утвердительной. – Красивая. Тоже думаешь, чтобы дроном в нее долбануть?
Я невольно усмехнулся, но все же поборол соблазн.
– Вон! – я пальцем показал на открытые двери слева со стоявшими на пороге тремя медиками. Над ними, взъерошив волосы ветром от винтов машины, Аля и провела дрон внутрь палаты.
Сначала я испытал разочарование. В мельтешении пикселей черно-белой картинки мне показалось, что под мечущимся коптером лежали те же пухлые тела в чанах, что и в подземелье. Выходило, что рисковали напрасно и только ради кадров, которые у нас уже были. Но потом мы увидели и кое-что новое. В той палате тела лежали попарно и не в кюветах с темной жидкостью, а в саркофагах. Рядом с бесформенной голой тушей, мало напоминавшей человека, лежали обыкновенные мужчины и женщины в одноразовых медицинских рубашках до пят. Голова каждого была накрыта похожим на таз колпаком, толстый кабель от которого шел к такому же колпаку на туше.
Внезапно картинка на экране перевернулась, дернулась, на мгновение мы увидели мелькающие ноги, а затем сигнал от дрона пропал.
– Ну все, – констатировал я. – Прилетели.
– Что делали те люди? – сдавленно спросила Алена, откладывая громоздкий пульт. – Почему они лежали рядом с этими, ну, с другими людьми?
– Не знаю, – честно сказал я. Догадки у меня были, но делиться ими я пока был не готов. – Надо выбираться.
– Поехали! – возбужденная от адреналина Аля хлопнула в ладоши и азартно потерла их. – Сейчас бы напиться! Все равно заснуть не смогу…
Неожиданно Алена выдавила из себя странный звук, что-то среднее между сиплым вздохом и сдавленным криком ужаса. Ее и без того огромные глаза расширились и немигающим взглядом вперились в экран ноутбука.
– Смотри! Что с ним?
Экран рябил, мигал, динамики издавали неприятный писк, на пределе с утробным гулом работали вентиляторы охлаждения. Затем дисплей погас, а через секунду в верхнем углу на черном фоне возникла надпись на английском, извещавшая о начале процесса форматирования жестких дисков.
– Выдергивай аккумулятор! – крикнул я. Аля перевернула аппарат, но увидела лишь сплошную черную крышку. Аккумулятор был не извлекаемым.
Я схватил ноутбук, выскочил из машины и начал бить им о дверцу. Алена в ужасе наблюдала, как во все стороны летят куски пластмассы, клавиши. Наконец я добрался до аккумулятора, вырвал его, а затем достал обжигающе горячий жесткий диск.
– Что произошло? – прошептала Аля.
– Не знаю. – Я действительно не знал. – Глюк какой-то. Будем надеяться, что диск не успел отформатироваться. Но даже если так, то не беда. Параллельно запись велась в облачное хранилище. Так что шанс есть.
– Что дальше?
– Надо уезжать. Немедленно. В Ростов.
Похоже, перспектива отъезда если и маячила перед Алей, то отдаленная.
– Немедленно?
– Чудо, если нас еще не ищут. А я не верю в чудеса. Надо быть последним кретином, чтобы не связать мое появление в Брюховецкой, наш визит на кладбище и дрон.
– А как же квартира? Там же все мои вещи, документы.
Глянув на ее лицо с искренним мученическим выражением и с висящими на ресницах крупными каплями слез, я тяжело вздохнул и с искренним сожалением сказал:
– Вот оно твое болото. Не хочет отпускать. Ладно, заберем безделушки. Только быстро.
Глаза Алены радостно вспыхнули, она тут же перебралась на водительское место и завела машину. Я расположился на заднем сиденье, намереваясь прикорнуть хотя бы пять минут.
К Алиной пятиэтажке мы подъехали с противоположной стороны, через двор соседнего дома, с выключенными фарами. Глупости, конечно. Даже Алена это понимала и потому пыталась хоть как-то минимизировать риски. На мой взгляд, из всех мер предосторожности лучшей было бы ехать на максимальной скорости прочь из Брюховецкой, но я не вмешивался в ситуацию и решил пустить все на самотек, пока. Очень давно, еще на заре карьеры частным сыщиком я извлек горький урок последствий насильственных благих дел. Люди никогда не верят чужому опыту, им нужно обязательно наступить на грабли, даже если ты их предупреждал и показал, где эти грабли лежат. Хотя риск был и немалый, я все же предпочел, чтобы Алена сама убедилась в этом и потом не обвиняла меня ни в чем и не фантазировала на тему, что надо было бы сделать. Не люблю выслушивать пустые претензии.
У меня уже вошло в привычку прокрадываться в Алину квартиру затемно, а потому ночной микрорайон выглядел привычным, полутемным, безлюдным. Свет горел лишь на редких кухнях и проступал бледными дорожками подъездных окон на темных телах спящих домов. Мне хватило трех дней, чтобы узнать, как, где и что паркуют соседи, а потому я сразу вычислил три чужие машины во дворе. Если в отношении стоявшего в отдалении новенького «Вольво» еще были сомнения и скорее всего это были чьи-то гости, то уже знакомый черный тонированный джип на въезде во двор и белая «Гранта» под деревом у подъезда Али сразу вызвали опасение. За лобовым стеклом «Гранты» едва тлели два сигаретных всполоха, которые погасли мгновенно, как только мы въехали во двор.
– Двигатель не глуши, – тихо сказал я Алене, которая пока еще не замечала ничего необычного. – Меня они пока не видят и думают, что ты приехала одна. Шанс проскочить есть. Не спеши, не суетись. Шмотки брось, новые купим. Бери документы и дорогие сердцу вещи. Все должно поместиться в дорожную сумку. Поняла?
– Угу!
– Ну все! Давай!
Она, пытаясь одолеть дрожь в руках, вышла из машины и срывающимся на бег шагом пошла в подъезд.
Я, лежа на заднем сиденье, смотрел через грязные окна подъезда, как силуэт Алены взбегает вверх этаж за этажом, и каждую секунду ждал появления рядом с ней еще кого-то. Но вот она благополучно добралась до своей квартиры, эхом лязгнул дверной замок, и я наконец перевел дыхание.
Через непростительно и неоправданно долгие десять минут послышалось многократное клацанье закрываемой двери, а затем – дробный стук бегущих по ступенькам ног. И тут же из «Гранты» вышли двое, в движениях, в жестах, в повадках которых явственно читалась принадлежность к силовикам. Задрав головы, они вместе со мной следили за спуском Алены. Когда она выскочила из подъезда, черный джип выплюнул еще двоих в костюмах. Лениво разминая затекшие руки-ноги, они не спеша двинулись к полицейским.
– Девушка! – зычно рявкнул главный и шагнул к остолбеневшей Але. – Разрешите взглянуть на ваши документики?
– А собственно, что…
– Полиция. Мы тут ловим домушника. И вдруг вы среди ночи с сумочкой из подъезда выбегаете. Как-то подозрительно.
– Я тут живу.
– Ну, это еще надо выяснить, – он щелкнул пальцами и напарник стал между ней и машиной. – Так документики покажем или как? И сумочку, будьте добры, поставьте на землю.
Алена явно растерялась и не знала, что делать. Зато я знал. Выскользнув из машины, я плечом толкнул стоявшего ко мне спиной полицейского. Але хватило сообразительности и реакции отскочить, поэтому тот пролетел мимо нее и врезался головой в напарника, опрокидывая лицом на бордюр.
– Ты их убил? – ахнула Аля.
– Нет, – буркнул я, следя за парнями из джипа. Они уже не приближались, а бежали к нам. – Без сознания. Может, у этого снизу, нос сломан. Через пять минут очухаются.
Глянув на одного из бежавших, я обомлел. По спине пополз липкий холодок. Это был краснодарский знакомец, которого я насадил затылком на крюк в подъезде Ленкиного дома. Живехонек! Конечно, была вероятность существования у него близнеца, занятого тем же делом и работающего в той же конторе, но я был уверен, что это один и тот же человек. А это порождало уже массу вопросов и вытекающих из них проблем. Даже если бы он просто выжил после такой травмы, то сейчас бы лежал под капельницей в реанимации, а не бегал по ночным дворам в Брюховецкой. Но кое-что все же успокаивало, одним грехом на душе стало меньше.
Но не только я удивился встрече. Приглядевшись, «покойничек» споткнулся и подло юркнул за спину своего более рослого и плечистого напарника. Меня он явно не ожидал встретить и в тот момент запаниковал, не зная, что предпринять.
– Стой, дурак! Давай хоть сейчас без фокусов! – визгливо заорал он, по ветру пуская остатки моих сомнений. Тот самый, это точно был тот самый. – С тобой просто хотят поговорить. Девчонку не тронут. У нас приказ взять тебя живым и невредимым. И все!
– Кто хочет поговорить?
Мне действительно было интересно.
– Не имею права говорить. Да ты же не дурак! Сам знаешь, как работает система. У меня приказ. Я исполнитель!
– Исполнитель, говоришь? Тогда откуда знаешь, что со мной хотят просто поговорить? – не без иронии спросил я.
В его отведенной назад руке блеснуло что-то матово-вороненое. Екнувшее при виде пистолета сердце бешено заколотилось, но потом оживший мертвец сделал очередной осторожный шаг вперед и оказавшись в полосе света из дверей подъезда. Оружие оказалось электрошокером, стреляющим электродом на проволоке. Это дрянь не менее грозная, но все ж не пистолет. Выходило, что не врал супостат, убивать нас не хотели, на убийство с электрошокером не идут. Я это воспринял как шанс. Правда и в сказки про разговоры по душам не верилось. Если руководство этих ребят чего и хотело, то разве что допроса с пристрастием.
– Ты же профи, понимать должен. Мы вас пасли все эти дни, хотели бы завалить, то давно завалили бы. Прямо на пороге этого подъезда.
«Покойничек» явно заговаривал мне уши, подходя на дистанцию стрельбы зарядом электрошокера. При промахе ему придется или отступать, или вступать в прямой контакт со мной, чего он явно не хотел. К тому же он сильно боялся меня и даже не пытался скрыть страх, трясясь мелким ознобом как в лихорадке. Знал бы он, что и у меня поджилки тряслись не меньше при виде него. Хотя я и был уверен, что это тот же человек из Краснодара, но тем не менее неосознанно раз за разом вглядывался в его лицо, безуспешно пытаясь найти отличия. Черт! Да что же это за КУБ такой? Чем они там занимаются? Клонируют со скоростью звука? Но это невозможно. Человек не огурец, его за неделю в пробирке не вырастишь. Да и огурец не вырастишь. К тому же, у этого «клона» была память «оригинала», что тоже не вписывалось в идеальную картину клонирования.
– Врешь, – с усмешкой сказал я. – Ты даже не узнал меня, пока не подошел. Если бы вы знали, что здесь окажусь я, то вместо вас двоих прислали бы армию.
Я пробежал глазами по темным окнам микрорайона, но перепуганные дома словно вымерли, свет погас даже в тех редких квартирах, где горел минуту назад. Хотя наверняка уже давно никто не спал, все притаились и наблюдали из-за штор
Я взял Алену за руку и привлек к себе. Затем чуть отступил на полшага правой ногой, чтобы иметь надежную опору.
– Ну давай, смелее! Подходи! Раскроил я тебе черепушку один раз в Краснодаре, раскрою и в Брюховецкой. Тебе не привыкать с того света возвращаться.
«Покойничка» будто судорогой свело, наверное от неприятных воспоминаний.
– Короче! Хватит базарить! – заверезжал он. – Короче! Руки за голову и на колени. Короче! Все перекрыто. Отступать некуда. Короче! На колени!!!
Внезапно один из валявшихся в беспамятстве полицейских застонал и попытался перевернулся с живота на спину. Все как по команде посмотрели на него. Все, кроме меня. Я же смотрел на электрошокер в руке ожившего покойника и как только он его чуть отвел в сторону, резко толкнул Алю вперед. С пронзительным криком то ли испуга, то ли возмущения Алена всем своим немалым весом навалилась на истеричного «мертвеца», рефлекторно обняла его, пытаясь удержаться на ногах, а потом они вместе упали. Пока они возились на земле, я подскочил и уже без зазрений совести вышиб дух из бренного тела ударом ботинка в висок. Напарник покойничка, явно не ожидавший такого развития событий, стоял столбом и пялился на упавшего шефа. Его я вырубил проверенным способом с помощью электрошокера, вонзив электроды в шею, даже паленым завоняло.
