Елена Райдос
Игра в Реальность. Путь
Эпилог
Холодный липкий туман стекал со склона серыми комками, чем-то неуловимо напоминая овсяный кисель. Было не то чтобы холодно, но зябко и неуютно. Дэлвиг съёжился на краешке старой потёртой пенки, подтянув коленки к подбородку и укутавшись в монашескую накидку до самого носа. И зачем он залез на гору в такую рань? Чего ему вообще тут делать? Смотреть на рассвет? Можно подумать, он никогда не видел, как солнце поднимается над этой лохматой горой. Ангел невольно бросил взгляд на свободный край пенки, и у него защемило в груди. Он всегда садился на самый краешек, оставляя место для Санни, даже когда тот бросил его, ушёл со своим отцом и в порыве неистовства едва не прикончил своего ангелочка. Дэлвиг терпеливо ждал, знал, что рано или поздно друг вернётся. Нет, не знал, скорее, просто верил. Именно эта наивная вера позволяла ангелу всегда оставаться спокойным и уравновешенным, он не жаловался на судьбу и не тяготился временным одиночеством.
И Санни возвращался, смущённо потупившись, садился на свой край пенки, заботливо укрывал плечи друга краем своей накидки и прижимался к нему тёплым боком. Они вместе встречали рассвет и гадали, успеет ли солнышко разогнать туман на дне долины до того, как наступит время утренней пуджи. Это была хорошая примета, если солнечным лучам удавалось просочиться сквозь полупрозрачную дымку и коснуться двух золотых оленей на крыше храма. Тогда их торчащие ушки загорались словно фонарики, а друзья весело смеялись, как будто это была самая смешная шутка на свете.
Дэлвиг внезапно осознал, что ему стало совершенно безразлично, успеет ли солнце вовремя растопить туманный кисель, и взойдёт ли оно вообще, без Санни этот спектакль потерял всякий смысл. А только ли спектакль? Двое самых дорогих ему людей, отец и друг, навсегда ушли из его жизни. Какое страшное слово «навсегда», от него так и веет могильным холодом. Дэлвиг неожиданно для себя ощутил, что его всего трясёт, но это было вовсе не от холода, хотя накидка сползла в траву и обнажила его голые плечи, а от беззвучных рыданий. Боль утраты наконец прорвалась через жалкую преграду показного смирения, ангел уткнул лицо в сложенные руки и зарыдал в голос.
Ему больше не нужно было строить из себя стойкого оловянного солдатика, отпала нужда притворяться сильным, потому что никому больше не нужна была его помощь и поддержка, Санни и так хорошо рядом с братом. Раньше Дэлвиг никак не мог понять, что толкает людей на самоубийство, а вот теперь понял. Ведь гораздо соблазнительней вообще ничего не чувствовать, чем терпеть эту боль. Но всё-таки он был ангелом и поэтому, вместо того, чтобы повеситься на ближайшей сосне, просто плакал, смывая слезами отчаяние и тоску со своей светлой души.
Мягкое прикосновение накидки к обнажённым плечам было совсем незаметным, и в первый момент Дэлвиг даже не понял, что рядом кто-то есть. Прошло несколько секунд, прежде чем он поднял заплаканное лицо, и его глаза широко распахнулись. Рядом с ним на другом краешке пенки сидел Сабин. Увидав, что его заметили, он придвинулся поближе и обнял друга за плечи. Секунду Дэлвиг сидел неподвижно, явно пребывая в ступоре, а потом бросился на шею своему, казалось бы, навсегда потерянному другу. Уже высохшие слёзы снова полились ручьём. Сабин не мешал ему плакать, просто гладил ангелочка по голове, как маленького.
– Этого не должно было случиться,– просипел Дэлвиг, шмыгая носом,– ты должен был уйти с братом.
– И кто же так решил? – насмешливо поинтересовался Сабин. – Создатель?
Он оторвал ангелочка от своей груди и протянул ему пачку бумажных носовых платков. Дэлвиг вытер слёзы и смущённо улыбнулся.
– Так было предначертано твоей судьбой,– уже спокойнее произнёс он.
– Предначертано,– фыркнул Сабин. – Я сам определяю свою судьбу.
– Отец тоже так думал,– вздохнул ангел,– но Создатель всё равно сделал по-своему.
Сабин не ответил, напоминание о брате резануло по его сердцу щемящей болью. Прошло всего несколько часов с того момента, когда они стояли на залитой лунным светом лужайке и прощались навсегда. Решение Сабина остаться не стало для Антона неожиданность, напротив, именно этого он и ожидал, но от понимания неизбежности и правильности этого решения боль расставания нисколько не уменьшилась. Оба старались не показать, как им тоскливо, но эта игра удавалась подневольным актёрам из рук вон плохо.
– Мы обязательно встретимся,– уверенно произнёс Антон,– ты сам меня найдёшь, я знаю.
– Мне бы твою уверенность,– вздохнул Сабин.
– Я заметил, что ты несколько раз смог воспринять моё сознание целиком,– пояснил брат свой не слишком очевидный тезис. – Это начало трансформации ума, со мной тоже так было.
– Я же не Создатель,– Сабин горько усмехнулся. – Откуда трансформация?
– Какие твои годы,– пошутил Антон,– ещё успеешь. А вообще-то, это враньё, что для начала трансформации ума нужно обязательно быть Создателем. Знаешь, Создатель – это просто специальность. Кто-то печёт хлеб, кто-то командует войсками, а кто-то создаёт миры. Игре просто не нужно столько миров, чтобы превращать в Создателя каждого продвинутого Игрока.
– Оптимистично,– снова вздохнул Сабин.
Он украдкой бросил тоскливый взгляд на Кору, которая нетерпеливо пританцовывала на лужайке, что-то восторженно чирикая и сверкая глазами. Увы, для венна без его женщины дорога к развитию была закрыта, а Кора не согласится остаться, чтобы разделить судьбу своего мужчины. Но даже если бы согласилась, то у Сабина не хватит бесстыдства и наглости, чтобы её об этом просить. А значит, ни о какой трансформации ума даже говорить не стоит. И брат это тоже понимал, просто не хотел его расстраивать на прощанье.
– Ты всё правильно делаешь,– тихо произнёс Антон,– Дэлвиг стоит такой жертвы.
– Это не жертва,– Сабин опустил глаза, чтобы скрыть свою неуверенность,– это мой выбор, уж не обессудь.
– Ну что ты, я тобой горжусь, братишка,– Антон крепко обнял брата и пошёл к собравшимся на поляне будущим жителям его нового мира под названием Райдо.
– Санни, ты собираешься остаться в монастыре? – прервал воспоминания друга Дэлвиг.
– Нет, для монастыря я уже не гожусь,– рассеянно ответил Сабин,– но ты, если хочешь, оставайся, будем друг друга навещать.
– Нет, я тоже не останусь,– ангел покачал головой. – Значит, ты будешь поддерживать ангельский мир?
Творец горько усмехнулся. На сколько месяцев хватит его запаса энергии, чтобы поддерживать два мира? На месяц? Может быть, на два. А что потом? Впрочем, ангелочку об этом знать не обязательно, ни к чему его сейчас расстраивать.
– Да, буду,– подтвердил Сабин. – Ты собираешься там жить?
– Я хочу собрать там всех ангелов,– Дэлвиг мечтательно поднял глаза к небу.
– Мне кажется, Создателю вы нужны в базовой Реальности,– скептически хмыкнул Сабин,– он вас из ангельского мира выкурит.
– Это не насовсем,– пояснил Дэлвиг,– просто, чтобы у них было место, где расслабиться, полетать, пообщаться с близкими. А ещё я хочу рассказать им об отце.
– Зачем? – удивился Творец. – Им будет больно. Тебе же больно.
– Боль – это не плохо,– вздохнул ангел,– она нужна, чтобы не забывать, кто мы такие.
– Брату это почитание совсем не нужно,– возразил Сабин,– он бы, наверное, предпочёл, чтобы о нём все забыли.
– Это не для него,– голос Дэлвига дрогнул,– это для нас.
Сабин не стал больше спорить, всё равно этому ангельскому клубу существовать недолго. Как только исчезнет ангельский мир, сообщество ангелов распадётся само собой.
– Знаешь, Санни,– проникновенно заявил ангел,– я всё-таки думаю, что ты ещё встретишься со своим братом, пройдёшь через трансформацию ума, как он, и найдёшь его.
– Возможно,– покладисто согласился Сабин, чтобы не растолковывать ангелочку несбыточность его прогнозов,– но эту жизнь мы проживём вместе, я тебя не оставлю.
Солнце наконец вскарабкалось на противоположную гору и принялось старательно слизывать туманный кисель со дна долины. Один самый шустрый лучик пробрался-таки к золотым оленям и поджёг их острые ушки. Увы, радоваться этому замечательному обстоятельству было уже некому, двое наблюдателей исчезли, только старая потёртая пенка осталась лежать на мокрой от росы траве.
– Может быть, ты хочешь поселиться в большом доме? – спросил Сабин ангелочка.
Они стояли на лужайке перед верандой, никаких следов вчерашнего несостоявшегося празднования уже не осталось, бытовая магия этого места работала безотказно.
– Нет, мне в скворечнике как-то привычней,– покачал головой Дэлвиг,– а тебе сам бог велел жить здесь, ты ведь теперь полноправный хозяин этого мира.
Сабин кивнул и побрёл к веранде, единственное, чего хотелось сейчас хозяину мира ангелов – это отрубиться и перестать мучить себя раскаянием. Всю ночь он бродил по дому и убеждал себя, что сделал правильный выбор, и сам не верил своим же аргументам. Двадцать долгих лет Сабин ждал брата и не позволял себе впасть в отчаяние, а когда наконец судьба вернула ему Ангела, он сам же от него и отказался. Встреча с Дэлвигом, ради которого Творец пошёл на такую жертву, увы, не принесла ожидаемого успокоения. Ангелочек всё-таки был неравноценной заменой Ангелу, это Дэлвиг правильно подметил. Сабин отлично понимал, что изменить уже ничего нельзя, но это понимание совсем не помогало, наоборот, от него становилось совсем тошно, у него больше не осталось сил даже на то, чтобы сохранять внешнее спокойствие, необходимо было хоть немного поспать.
Сабин поднялся на второй этаж и осмотрелся, выбирая себе спальню. Всего их было пять, в одной когда-то жил Вертер, в другой – Марика, пока не переехала к мужу в Убежище, третья была отдана под детскую, а в четвёртой время от времени ночевала Кора. Последняя комната была свободна, и Сабин автоматически направился именно к ней, но по пути зачем-то заглянул в Корину спальню. Комната ещё не успела забыть свою хозяйку, постель была небрежно застелена клетчатым пледом, на стульях были разбросаны части женской одежды, у зеркала красовались какие-то стеклянные флакончики, щётка для волос и коробочка с немудрёными украшениями. Уходя отсюда вчера вечером, Кора и представить не могла, что уже никогда больше не вернётся в свою уютную спаленку.
Сабин тяжко вздохнул и повернулся, чтобы уйти. За его спиной тихо щёлкнул замок в двери ванной, но для Творца он прозвучал громче выстрела. Он вздрогнул и резко развернулся. В дверях ванной стояла Кора в банном халатике и с мокрыми волосами, обёрнутыми полотенцем. Сабин почувствовал, что у него подкашиваются ноги, чтобы не упасть, он опёрся спиной о дверь. Секунду Творец изучал застывшую в недоумении женщину, а потом откинул голову и захохотал во всю глотку.
Благословенна будь, Игра, загадочная и непредсказуемая Игра в Реальность! Никому из смертных, да и условно бессмертных тоже не дано предвидеть всех твоих ходов, разгадать всех твоих секретов. Ты можешь вознести своих Игроков на сияющую вершину счастья и блаженства, а можешь низвергнуть их в глубокую пропасть горя и отчаяния. Ты можешь подарить им все богатства мира, а можешь отнять всё, что им дорого, даже саму жизнь. Но ты никогда не заберёшь у них последнее – надежду.
***
Голубоватый солнечный диск плавно выкатывался из-за гор, добавляя в небесный раствор дополнительную каплю благородной синевы. Обычное, жёлтое солнце уже вовсю сияло на востоке, вызолачивая своими жаркими лучами утреннее небо. Но здесь, на северной стороне ночь ещё не сдала свою смену, кое-где ещё были видны последние звёздочки. Голубое солнце было холодным, его лучи не грели, зато они создавали неповторимый световой эффект, воздух под лучами двух солнц казался сиреневым.
Антон создал второй, как бы дополнительный рассвет специально для своей любимой, которая была редкостной соней и предпочитала понежиться в постельке до той поры, пока солнышко не поднимется над горизонтом и не запустит свои нахальные лучи в её золотые волосы. Вставать затемно было для Алисы подобно подвигу, а Создателю так хотелось разделить с любимой восторг красочного рассветного спектакля. Вот он и придумал эту уловку, запустил на севере второе, голубое солнце, которое вставало на час позже жёлтого, этого времени должно было хватить, чтобы соня выползла из кровати по доброй воле. Однако все Творцовские хитрости оказались ни к чему, в новом воплощении Алиса сделалась злостным жаворонком и частенько оказывалась на смотровой площадке раньше самого Антона. Создатель немного поворчал над превратностями судьбы, но не стал ничего переделывать, оставил два солнца. Так было даже прикольней.
Сиреневая дымка окутала стоящий на берегу лесного озера небольшой домик. Укрытое со всех сторон стройными соснами, это изящное строение казалось почти прозрачным и каким-то хрупким. Антон в шутку называл дом Вертера хрустальным башмачком, Лика проявила недюжинную фантазию, чтобы придать их жилищу вид сказочного домика феи. Разумеется, хрупкость была лишь видимостью, интерьер дома вполне соответствовал представлениям Вертера о месте, где уставший от ратных трудов защитник может нормально отдохнуть и набраться сил для новых подвигов. Всё было добротно, хотя и не без изящества и некоторой нотки декаданса.
Свой дом Антон разместил на острове в океане, и не последним аргументом в пользу такого выбора стали соображения этичности. В мире Райдо жители знали своего Создателя в лицо, он жил среди них как обычный человек или как обычный ангел, вернее, в этом мире пребывала лишь его трёхмерная проекция, но для обитателей Райдо разница была несущественной. Жить на виду у своих подданных, как приходится поступать, например, королям, Антону совсем не улыбалось, но и прятаться от них за защитными экранами и подавляющими психику барьерами было как-то не по-людски, поэтому уединённый остров посреди океана, куда не мог долететь ни один ангел, показался Создателю грамотным решением проблемы. К тому же любоваться двумя рассветами на острове было куда сподручнее, чем, скажем, в горах или в лесу.
Близкие Антона могли спокойно посещать остров, используя мгновенное перемещение, так что с гостями проблем не было. Хотя нет, всё-таки были, и главной проблемой оказался Антоша. Прибыв в мир Райдо, бывший гном долго выбирал себе место для жилья, капризничал, браковал один проект за другим, но в конце концов всё-таки определился, и Антон сотворил ему жилище в соответствии с его гномьими предпочтениями. Всё это время Антоша гостил в доме Создателя, доводя Алису до истерики своим ворчанием, поэтому Антошино новоселье она отмечала с размахом и радовалась как ребёнок, когда в её доме наконец воцарился покой.
Вот только радость была недолгой, вскоре Антоша явился погостить, да так и завис, возвращаться в своё жилище ему не хотелось. Бывший гном обосновался в мансарде под самой крышей и продолжил доставать хозяйку своими капризами и подколками. Хорошо ещё, что большую часть времени этот любитель задушевных бесед проводил вне дома и вне своего тела. Как и предсказывал Вертер, заботиться о своём новом брутальном теле Антоше было в лом, поэтому очень скоро он стал напоминать толстую и очень большую ватрушку, которые, кстати, продолжал поглощать с прежней страстью.
Доставать своего Создателя Антоша не решался, поэтому для Антона гномья проблема некоторое время оставалась как бы за кадром, и всё же настал момент, когда Создатель наконец обратил внимание на это откровенное нарушение гармонии своего жилища. Некоторое время он внимательно наблюдал за настырным гостем, а в одно прекрасное утро Антоша снова проснулся гномом в коротких штанишках и красном колпачке. И всё волшебным образом наладилось, он снова стал покладистым, добродушным, заботливым, каким был до переселения на Райдо. Алиса перестала прятаться от своего мучителя, и вечерние посиделки за самоваром плавно вошли в ежедневный распорядок дня на острове. Остальные переселенцы быстро просекли изменения в расстановке действующих лиц и потянулись на огонёк, так что теперь недостатка в общении у жителей острова не стало от слова совсем. Гном так и остался жить в доме своего Создателя, и ему были откровенно рады.
Антон для проформы постучал в дверь хрустального башмачка и, не дожидаясь отклика, вошёл внутрь. Лика выпорхнула из-за стола и повисла на шее у папочки, Вертер тоже поднялся и получил свою долю дружеских объятий. Гостя усадили за стол, но он отказался от завтрака, так как уже успел подкрепиться дома. Лика сварила ему кофе и хотела уже удалиться, чтобы не мешать мужским разговорам, но Антон её остановил.
– У меня для вас подарок,– загадочно произнёс он.
Хозяева с любопытством посмотрели на его руки, но те были пусты, Антон хитро улыбнулся, и из-за входной двери раздалась какая-то неясная возня. Шустрая Лика тут же подскочила и выглянула наружу, через секунду она вернулась, нагруженная довольно тяжёлой корзиной с плотной крышкой. Женщина водрузила свою ношу на стол, и корзина слегка качнулась, словно была живая.
– Что это? – заинтригованная Лика протянула руку к крышке.
Однако открыть её она не успела, крышка откинулась сама собой. Из корзины показались острые серые ушки, и холодный мокрый нос ткнулся в Ликину ладонь. Вертер запустил руки в корзину и вытащил на свет маленького волчонка не более пяти недель от роду.
– Его зовут Волк,– без тени улыбки сказал Антон,– и он твой защитник, Вер. Что бы ни случилось, он будет с тобой до конца.
Вертер завороженно прижал к груди тёплый мохнатый комочек, и Волк тут же лизнул его в нос.
– Да, привычки у него прежние,– прокомментировал Антон беспардонное поведение своего подарочка.
– Тоха, спасибо,– выдохнул Вертер. – Это прямо тот самый Волк?
– Нет, Вер, не тот,– вздохнул Создатель. – Сознание этого малыша накрепко связано с твоим сознанием, и теперь только от тебя зависит, каким он станет.
Пока хозяева тискали волчонка, Антон осмотрелся и с удивлением заметил на стене очень знакомый меч, похожий на ката́ну, только с крестообразной рукояткой.
– Как ты умудрился протащить сюда свой меч, вояка? – восхитился Антон, он ведь видел собственными глазами, что защитник явился в мир Райдо безоружным.
– Это он сам,– Вертер хитро улыбнулся,– просто в одно прекрасное утро я его нашёл на столе. Меч, который ты видел раньше, был только копией этого, и он остался в старом мире, а настоящий последовал за мной. Между прочим, меч сам меня выбрал, он перешёл ко мне от командора, вернее, от Амриты.
– Прикольно,– усмехнулся Антон,– вот это, я понимаю, древняя магия. Что ж, очень кстати, не нужно будет добывать для тебя новое оружие. Пойдём, защитник, пора показать, чему тебя научили, пока меня не было.
Лика встревоженно подняла голову, но тут же сделала вид, что совсем не беспокоится, она уже знала, какую роль предстоит играть её любимому в мире Райдо, и успела внутренне смириться с неизбежной опасностью его новой профессии.
– Давай немного пройдёмся,– предложил Антон, когда они вышли за дверь,– я не ожидаю нападения раньше вечера, так что у тебя куча времени, чтобы приготовиться.
Друзья свернули на тропинку, ведущую в сосновый бор, раскидистые кроны сомкнулись над их головами, погружая путников в приятный полумрак. Атмосфера ненавязчиво располагала к откровенной беседе, и Вертер не преминул этим воспользоваться.
– Тоха, скажи честно,– начал он,– ты эту войнушку придумал, чтобы твой штатный защитник не заскучал в раю?
– Нет, дружище, мне бы такое и в голову не пришло,– Антон даже остановился на секунду, ошарашенный таким неординарным предположением. – Всё очень серьёзно.
– И кому же пришла в голову эта бредовая идея напасть на твой мир? – удивлённо спросил Вертер. – Откуда эти отморозки взялись?
– Они – жители пятимерной Реальности,– пояснил Создатель,– той, где нынче обитает моё собственное сознание.
– Ого,– Вертер аж присвистнул от удивления,– и как же я попаду в пятимерную Реальность?
– Никак,– улыбнулся Антон,– тебе и не нужно, это они проявятся в моём мире, причём совсем рядом от твоего дома, в городке, что лежит в долине. Так что защищаться тебе придётся от не от самих отморозков, а от из трёхмерных проекций. Кстати, не пытайся их убить, это невозможно с твоего уровня, просто не позволяй им разрушать Райдо.
– А с какого перепугу такие продвинутые существа вдруг станут проявлять агрессию? – Вертер остановился и вопросительно посмотрел на своего спутника.
– Более высокая мерность вовсе не означает высокую нравственность и этичное поведение,– пояснил Антон. – Мы привыкли думать, что развитие сознания обязательно должно приводить к росту духовности, но это иллюзия. Просто в нашем старом мире были в ходу соответствующие практики, и реального прогресса достигали в основном высокодуховные личности. Не всегда, кстати.
– Да уж, твоего папашку трудно назвать высокодуховным типом,– скривился Вертер.
– А теперь представь, что эти типы, которые собираются напасть на Райдо, сразу проявились в форме сознания с пятимерным умом,– Антон вопросительно взглянул на своего друга. – Им не приходилось изнурять себя медитациями и тренировками, не нужно было ни в чём себя ограничивать, жертвовать собой и своими близкими. Пятимерная Реальность – это их родной мир. С чего им быть высокодуховными?
– Понятно, вульгарные хищники,– нахмурился защитник. – А от твоего мира им чего нужно?
– Жизненная сила, творческая энергия, у этого явления много названий,– пояснил Антон,– именно то, что больше всего ценится во всех мирах. А новый мир, он как раскрывающийся бутон, как сжатая пружина, его энергетический потенциал просто огромен. Поэтому неудивительно, что Райдо является лакомым кусочком для разного рода разрушителей.
– А почему ты просто не закроешь им доступ? – поинтересовался Вертер. – Ты же мог это делать раньше в ангельском мире, к примеру.
– Увы, я ещё совсем неопытный Создатель,– Антон сокрушённо опустил голову,– я могу закрыть доступ только существу с трёхмерным умом, но эти прорвутся, я пока не нашёл действенной защиты от пятимерных тварей. Понимаешь, Вер, я очень спешил создать мир для Лисы и для всех моих близких, поэтому с защитой особо не заморачивался, мне ведь тоже поначалу казалось, что в пятимерной Реальности не может существовать мерзавцев. Но жизнь везде одинакова, вся разница только в том, что здесь и мерзавцы пятимерные.
– Обломался, значит, с защитой,– хмыкнул Вертер,– бывает. И всё-таки мне неясно, почему ты их просто не уделаешь в хлам. Это же твой мир, ты в своём праве. Зачем тебе привлекать для защиты мира одного из его жителей?
– Всё не так просто,– вздохнул Антон. – Дело в том, что в мире Райдо закон свободы воли является как бы краеугольным камнем мироздания, основным алгоритмом, на котором этот мир держится. Этот закон подразумевает, в числе прочего, и свободу разрушать, причём действует он для всех проявленных здесь сознаний, независимо от того, проявились они с моего согласия или против моей воли. Если я вмешаюсь, то нарушу основополагающий закон Райдо, и мир может быть уничтожен.
– Ни фига себе, у вас тут порядочки,– присвистнул Вертер,– даже собственный мир защитить нельзя. А как же тогда Создатель нашего старого мира изничтожил веннов? Мир, вроде, не рухнул.
– Во-первых, этот закон первоначально не был заложен в основание нашего старого мира,– пояснил Антон,– он появился, только когда веннов заменили люди, в качестве дополнительного. Кроме того, Создатель нарушил этот закон только в отношении тех существ, которые были проявлены до введения в действие этого закона, и то воздержался от прямого вмешательства, просто создал определённую цепь событий. И всё же я уверен, что даже за такое непрямое нарушение он огрёб кармические последствия по полной.
– Ладно, я с этими отморозками разберусь,– Вертер самоуверенно тряхнул своей кучерявой головой,– отобью у них охоту зариться на чужие миры. И всё-таки странное у нас мироздание,– добавил он задумчиво,– зачем Игра вообще создаёт всех этих уродов, которым только бы поломать то, что другие строят?
– Ты не прав, Вер, не надо думать, что разрушение – это непременно зло,– пояснил Антон. – Любое явление обязательно проходит через стадию зарождения, роста, затухания и разрушения. Это закон. Разрушить старое и отжившее так же важно, как создать новое. Но эти типы хотят разрушить то, что только набирает силу. Это неправильно.
– А без стадии разрушения никак нельзя? – полюбопытствовал Вертер. – Разве нельзя просто постоянно расти и развиваться?
– Нет, эти циклы пронизывают всё мироздание,– Антон понимающе улыбнулся,– отжившие миры рассыпаются в прах, светила гаснут, и мы с тобой тоже когда-нибудь уйдём, растворимся в океане единого сознания. Ничто не вечно, и в этом есть своя логика и красота.
– Так зачем же ты тогда остановил для нас время? – удивился Вертер. – Мы ведь с тобой не стареем, то бишь не переходим в стадию затухания. Не стрёмно тебе было вмешиваться в механизм, который един для всего мироздания? А вдруг ты что-то важное поломал?
– Вообще-то, я говорил не о реинкарнационных циклах, а о гораздо более длинных, о циклах существования проявленных форм единого сознания,– пояснил Антон. – А насчёт нас с тобой ты можешь не беспокоиться, я бы ни за что не стал изменять общие жизненные циклы, я же не сумасшедший. Просто добавил к этому механизму ещё один простенький цикл, зафиксировал состояние твоего тела на определённый момент, и теперь раз в год оно возвращается в это состояние, только и всего. Остальные Творцы делают то же самое, только в ручном режиме и, наверное, не так часто.
– Уф, успокоил,– Вертер сделал вид, что стирает пот со лба,– однако есть ещё одна загвоздочка. Вот я живу долго и не умираю, следовательно, мой ум остаётся прежним, не обновляется. Попахивает деградацией, не находишь?
– Расслабься, бессмертный,– рассмеялся Антон,– деградация тебе не светит, пока, во всяком случае. Знаешь, я, когда копался в наших жизненных циклах, таких чудес нарыл, просто загляденье. Оказывается, никто в нашем старом мире уже давно не живёт в соответствии с этими циклами, мы даже десятой доли положенного нам времени не проживаем, умираем раньше, причём вовсе не потому, что у нас кончается завод, а от самых разнообразных причин. Нас убивают не законы мироздания, а карма. Да, наши умы часто обновляются, но в этом нет никакого смысла, так как наши сознания за столь короткий срок не успевают претерпеть таких уж значительных изменений, чтобы им требовался более продвинутый ум, поэтому большинство людей в посмертии просто копирует свой старый ум. Так что у тебя в запасе ещё куча времени, чтобы благополучно окочуриться до того, как закончится твой естественный жизненный цикл.
– А зачем карма нас убивает раньше времени? – Вертер как будто обиделся.
– Да это же мы сами создаём причины своей преждевременной кончины,– вздохнул Антон. – Наши бесконтрольные мысли и эмоции оставляют столько кармических следов, что просто перекрывают нам иные пути, кроме смерти. Кстати, обновление твоего тела никак не влияет на этот механизм, карма и тебя может загнать в угол, только ты умрёшь не от старости, а от какой-то другой причины.
– Мне кажется, что я и без обновления до старости бы не дожил,– ухмыльнулся Вертер,-и меня, кстати, это очень устраивает.
Друзья вышли на опушку леса, дальше простирался зелёный луг, поросший высокой травой и полевыми цветами. Вертер вздохнул полной грудью и улыбнулся.
– Эх, хорошо тут,– с чувством произнёс он. – Тоха, а если меня эти типы сегодня прикончат, я в этом мире воплощусь или вернусь в старый?
– В этом,– заверил его Создатель,– только ты уж постарайся, чтобы не прикончили.
– Об этом можешь не беспокоиться,– Вертера хищно ухмыльнулся. – Слушай, до меня только что дошло, а ведь наши Высшие, наверняка, просекли эту фишку с кармой, они потому и живут так долго, что совсем не создают кармических отпечатков. Это же круто. Почему же ты их считаешь деградантами?
– Нет, Вер, я так не считаю,– возразил Антон,– они не деградируют, а просто остановились в своём развитии. У них ещё довольно большой потенциал с точки зрения жизненного цикла, завод пока не кончился, но они тратят этот потенциал на то, чтобы зафиксировать некое комфортное состояние, которого, кстати, честно достигли упорным трудом, а вовсе не для того, чтобы двигаться дальше.
– А чего им двигаться, если и так неплохо? – Вертер нахмурился, явно не понимая претензии друга к Творцам из Высшего Совета.
– Понимаешь, Вер, наша жизнь – это ПУТЬ,– задумчиво промолвил Создатель,– бесконечный путь познания и самосовершенствования. Этот путь в основном довольно тернистый, идти по нему непросто и опасно, всё равно, как карабкаться по обледеневшей скале или тащиться пешком через пустыню. И останавливаться нельзя, просто негде. Да, иногда наш путь вдруг превращается в проторенную тропу, но такие тропы, как правило, ведут в тупик.
– А как же тогда Творцы смогли остановиться? – Вертер скорчил ехидную гримасу.
– Вот представь,– продолжил объяснение Антон,– карабкаешься ты по скале и вдруг выползаешь на ровную площадку, а там сухая пещера, источник чистой воды, грибы растут съедобные, в общем, жить можно. Ты думаешь, что надо бы передохнуть, и это правильно, такие подарки судьбы случайными не бывают.
– А потом привыкаешь, и тебя больше не тянет в дорогу,– подытожил Вертер.
– Да, так оно и случается,– подтвердил Антон. – Но это не самый худший случай, Высшим достаточно просто одуматься и снова встать на свой путь, именно так поступил Атан-кей. А вот если ты зашёл в тупик или пошёл чужим путём, то придётся возвращаться в исходную точку и только потом начинать всё сначала.
– А чем мой путь может отличаться от любого другого? – удивился Вертер. – Разве мы все не в одно место стремимся?
– Нет, у каждого из нас путь свой,– Антон покачал головой,– и не существует двух одинаковых путей. Это вовсе не значит, что какую-то часть своего пути ты не можешь пройти вместе с другими, нет смысла торить новую тропу, если в этом месте уже проложена скоростная магистраль, пользуйся на здоровье. Но однажды тебе всё равно придётся отпустить руку ведущего и сделать шаг в неизвестность, нельзя вечно маршировать строем, даже если ты маршируешь в хорошей компании и ловишь от этого кайф. Нужно всегда помнить, что идти чужим путём равноценно тому, чтобы свернуть со своего.
– Мы, что же, обречены на одиночество? – огорчился Вертер.
– Разве ты одинок, Вер? – Антон ободряюще хлопнул друга по плечу. – А ведь ты давно выбрал свой путь, идёшь по нему и не сворачиваешь. Я рад, кстати, что ты не стал никого слушать, даже меня.
Друзья взобрались на высокий холм, откуда открывался замечательный вид на небольшой город, утопающий в зелени парков. Над пышными кронами деревьев взлетали в небо остроконечные шпили башен, над которыми развевались разноцветные флаги.
