Екатерина Индикова
Мои персонажи
Глава 36. Оставь надежду
О Ветре, Мраке и Снеге
– Неужели, это она? – выдохнул Ветер.
– Нет. Но появление этой тоже совсем некстати! – Смерть плюнула себе под ноги. У вашего спутника все не как у людей. Обычно она появляется раньше меня.
– Что? Кто там? – Срывающимся от слабости голосом, прохрипел Человек.
– Твоя Надежда, безнадежный мой друг. – Скривилась Смерть.
– Отойди-ка от него, сестрица, – бросил Мрак.
– Это ничего не изменит! – Ухмыльнулась Смерть.
– Это мы еще посмотрим! – сурово ответил Снег. Хрупкая Надежда тем временем подходила все ближе. Воздушный голубой плащ окутывал тонкую фигуру. В руке Надежда сжимала старинные часы на цепочке. Она ласково улыбнулась стихиям. Трое братьев церемонно поклонились. Кивнула Смерти. Так только осклабилась. Надежда склонилась над человеком.
– Бедный мой! Ты умираешь.
– А я что говорю?! – Смерть закатила полупустые глаза.
– Да не лезь же ты! – Возмутился Ветер. Надежда коснулась прохладной ладонью лба человека, тот застонал то ли от боли, то ли от облегчения.
– У меня очень мало времени… – Надежда с сожалением посмотрела на часы. – Вот возьми, так не полагается, но они теперь твои. Когда стрелка приблизится к четырем, все будет кончено.
– Последние минуты перед рассветом. – Грустно вздохнул человек. Мрак потупил взгляд. – Я тебя не виню, сынок… – Человек с нежностью посмотрел на путника в черном, а после снова обратился к Надежде: – Мне позволят увидеть ее? Я обещал братьям…
– За этим я и пришла. Но сначала ты должен понять, кому это на самом деле нужно.
– Я не достоин. – Человек устало откинулся к стволу дуба.
– Не тебе решать. – Уверенно произнесла Надежда, глядя сквозь сумерки куда-то вдаль.
* * *
– И какой же дьявольский план ожидает нас сегодня? А, господин Ограничитель? – Алекс, воодушевленный встречей с Лолой, смело подставлял вену под шприц, который сжимал доктор Константин. – И где, позвольте узнать, мой лечащий врач? – Матовая стена хранила зловещее молчание, затем зашипел динамик, и приглушенный селектором голос произнес: – Вы забывайтесь, господин подопытный! Тем не менее, я буду столь любезен и удовлетворю Ваше любопытство.
– Мы больше не на ты?
– Я был несколько не сдержан.
– Извиняться Вы, конечно, не намерены?
– Еще чего. – В любой другой ситуации невозмутимый человек в сером пресек бы любую попытку арестанта–антисоциала пререкаться, но сегодня он был доволен собой. Эксперимент продвигался. На столе лежали первые результаты исследований. Конечно, они мало, что значили, слишком необычен был метод, желаемого придется достигать исключительно на практике. Утром человек в сером задумался о возможностях массового эффекта литературного гипноза.
– Сегодня мы проведем небольшой групповой сеанс. А после снова займемся вашими воспоминаниями, Данко. – Алекс дернулся и зло уставился на стену.
– Уж лучше «господин писатель».
– Вы же не думаете, что Ваше слово, что-то значит здесь? – Едко поинтересовался Ограничитель.
– Может и нет, но именно в моем слове Вы испытываете маниакальную потребность…
– Молчать! Николай, ввести участников номер семь и восемь. – Спустя мгновение на арене оказались Лиз и Альберт. Алекс положил подбородок на сложенные в замок руки и кисло спросил: – И что же Вам нужно? – Голос хмыкнул.
– Отрадно, что Вы, господин писатель, все же иногда осознаете нелепость попыток саботажа. Мне нравится деловой подход. Итак, у Вас есть два персонажа, один из них болен. Вы знаете, о чем я. Попробуйте поработать сразу с двумя. Я хочу, чтобы парень вернулся в состояние, в котором ему полагается быть. Хочу, чтобы он стал таким, как другие больные этим недугом дети… – В отсеке повисла тишина. Алекс неверяще смотрел в пустоту перед собой.
– Я даже не буду напоминать о том, какое Вы чудовище. Я просто не сделаю этого. Я. Этого. Не сделаю.
– Бедный благородный Данко. Какая жалость, что мне наплевать на их и Ваши чувства. Доктор Константин! Господину писателю нужен допинг! Творческие люди без него, похоже, не могут. – Голос за стеной хрипло засмеялся, к Алексу подошел человек в белом халате. Он с сочувствием посмотрел на Лиз и ввел Алексу новую дозу препарата.
* * *
Не кричи на меня! Никогда! Слышишь? Не смей! Я просто зажму уши руками, я не могу выносить это. Как же больно! Неужели слова, те самые слова, с которыми так забавно было играть, могут приносить такую боль? За что? Обуза? Не понимаю, о чем это она! О чем это они… Не доживет до тридцати? А тридцать – это много или мало? Почему? Откуда в голове столько вопросов? Голова. А что в голове? Можно ли мне потрогать? Где же руки? Что так шумит? Слишком ярко. Слишком ярко. Ярко. Ярко. Ярко.
* * *
Александр! Как давно мы не виделись! – Кудрявый мальчик улыбаясь смотрел на друга, но тот похоже не разделял энтузиазма товарища. – Алекс, в чем дело? – Ни в чем. Хочу тебя кое с кем познакомить. Пойдем. – Не говоря ни слова хмурый юноша махнул в направлении моста. Всю дорогу Альберт пытался угадать, что же такое приключилось с другом, но тот упорно молчал.
– Я чем-то обидел тебя, друг?
– Не называй меня так, – холодно отозвался Алекс.
– Но почему ты так поступаешь?
– Так будет лучше.
– Для кого?
– Уж точно не для тебя. – Алекс нехорошо усмехнулся.
* * *
– Герман, что-то мне тревожно. Сердце не на месте.
– Скоро все закончится, Анна. Мы справимся. Нас много, а он… У него лишь подчиненные. Наши связи более прочные. – Герман приобнял пожилую женщину, та задумчиво склонила голову ему на плечо.
– То, что он делает с нашими мальчиками, – немыслимо.
– Этот тип на все способен. Но мы будем готовы.
* * *
– А теперь приведите его бабку. Я хочу, чтобы господину писателю стало стыдно.
– Негодяй! Какой же ты отвратительный ублюдок. – Лиз кричала, что было сил.
– Тише, деточка, если бы Вы поменьше вопили, возможно, Вашему партнеру было бы не так больно.
– Что ты с ним сделал? Алекс? Алекс? – Он сидел, прижав ладони к вискам и отчаянно хотел умереть, чтобы прекратить все это.
* * *
– Играете по-крупному, господин Ограничитель?
– О, доктор София, как проводите выходной? Я же сказал, что сегодня мы обойдемся без Вас?
– Ну уж нет, Филипп, я замешана в этом по самые локти! То, что произошло сегодня… Это чудовищно. Я должна осмотреть Альберта… И Алекса.
– Ими уже занимается доктор Константин.
– Константин не смыслит ни на йоту!
– Ты сама предложила его кандидатуру.
– Спасибо за напоминание. Кажется, еще в начале ты понимала, что мы не будем размениваться. Без случайных жертв не обойтись. И не говори мне про медицинскую этику. Я на нее плевал. К тому же
Это ради Социума.
– Ты приказал превратить молодого парня в овощ ради всеобщего блага? Серьезно?
– Я хотел посмотреть, как сильно может ранить слово.
* * *
– Мама, мама! Пожалуйста! Не делай этого! Как ты можешь так поступать? – О, милый, прошу тебя, не осуждай меня. Это ради блага. Твоего блага.
– Но я хочу остаться с тобой!
– Нет, сынок. Тебе лучше поехать с дядей и тетей. Город Густавовой башни тебе понравится. Ты поживешь там, хотя бы немного, пока не определишься с учебой.
– А ты?
– Мне тоже придется уехать.
– Куда?
– Я не могу сказать тебе, но поверь, так надо.
– Но ведь ты не виновата в смерти папы. Я никогда не поверю в то, о чем шепчутся разные олухи.
– Сын, держи себя в руках.
– Прости, но ты ведь не больна. И наши способности никому не могут причинить вреда! – Женщина откинула тяжелые рыжие локоны и внимательно посмотрела на сына.
– Да, мой мальчик, запомни, ты не должен никому причинять вреда. Вот возьми. Чудо техники. Зашифровывай записи, если продолжишь экспериментировать.
– Мама…
– Данко, прошу тебя, делай так, как говорят дядя и тетя.
– Позволь обнять тебя.
– Нет. Я не могу. Иди, Данко. Иди.
Глава 37. Memento mori
О Ветре, Мраке и Снеге
– Человек, ты мудрец? – Смерть стояла под дубом и насвистывала незамысловатую мелодию. Тот, к кому она обращалась, лишь слабо застонал.
– Оставь его в покое, сестрица! – Ветер угрожающе двинулся в ее сторону.
– Скоро все будет кончено, и защита не понадобится. – Смерть развела руками.
– У нас еще есть время. – Снег напряженно вглядывался туда, куда несколькими минутами ранее отправилась Надежда.
– Она не успеет! – Зашипела смерть.
– Она приведет ее. – Поставил точку Мрак.
– Уже стемнело. – Зло добавила Смерть.
* * *
– Темно. Темно. Почему так тихо? И больно. Что случилось? – Первые несколько секунд после пробуждения Лиз ничего не могла понять, так бывает, когда засыпаешь после сильного потрясения и надеешься, что с пробуждением все закончится. – Альберт! Нет! Что он наделал? Ненавижу. Ненавижу.
* * *
– Сегодня, господа будущие литературные слуги Социума, мы поговорим о природе случая.
– Но профессор, разве это не противоречие?
– Задания возражать пока не было, но я рад Георги, что Ваш разум столь чутко отзывается на мои посылы.
– Простите, профессор…
– Продолжим. И право, что это я солирую? Скажите, любит ли литература случайности? Ну же… Напрягите ваши пытливые умы. Да, господин Марк?
– Нет.
– И почему же?
– Потому что автор вечно норовит что-нибудь объяснить! И разложить по полочкам. Иногда даже в зубах скрепит.
– Но как Вы тогда поймете, случайным ли было то или иное событие? Молчите? Что ж. Тогда другой вопрос, как может случай обладать волей?
– Каким образом автор может допустить проявление случая?
– Он должен быть не в себе?
– Это, и правда смешно, но сейчас не до шуток, господин Данко. Нужно всего лишь отпустить персонажей.
– Или дать отставку писателю. – Дружный хохот снова накрыл аудиторию академии.
* * *
– Алекс, Алекс. Проснитесь! – доктор София несколько минут трясла не желавшего приходить в себя пациента. – Понимаю, здесь Вас не ждет ни единой хорошей новости, но не время сдаваться.
– Я так надеялся, что умер от передозировки. – Алекс разлепил опухшие веки и, наконец, поднялся. – Что я наделал?
– Нуу… Если вопрос не риторический… Простите, у меня нет времени на мягкость, чуткость и сожаление, что там еще полагается иметь врачу… Если вкратце, Альберт после аттракциона «писатель без головы» тоже почти лишился разума. Впрочем, насколько я помню, выдумывать Вы не можете.
– Ваш шеф – ублюдок!
– Не могу не согласиться.
– А Лиз?
– Она в порядке. Насколько возможно после того, что произошло.
– Я заставлял ее кричать на него?
– Да. Подействовало не сразу. Но все же, довольно быстро.
– Ужасно.
– Зато я, притворившись отсутствующей, подробно рассмотрела весь процесс.
– Хорошо… Потому что я себя совсем не контролирую, еще и препараты…
– Да, Вам дают то, что как следует затуманивает мозг.
– Я подумал. А если мне умереть? Может быть, эффект рассеется?
– Исключено. Вспомните Вашу матушку.
– Да, я теперь все помню. И смерть отца, и город Гюставовой башни, и академию. И профессора. Он был первым с кем я работал осознанно. Мне нужно поговорить с ним.
– О, вы скоро увидитесь. Не уверена, что будет возможность перекинуться хотя бы парой слов, но я попробую это устроить… Ну, мне пора.
– Доктор? – София обернулась. – Спасибо!
– Да будет, Алекс, мы оба понимаем, что, если бы не воздействие, я бы помогать не стала.
– Алекс с грустью посмотрел на очередную жертву.
– Вы хороший человек, я ничего не могу выдумать.
* * *
– Анна, Анна! Прошу тебя!
– Герман, почему это происходит? В чем виноват бедный мальчик? В том, что болен?
– Анна, не плачь. Понимаю, глупо звучит, но это просто воля случая…
– Он мой внук, Герман! Я не позволю какому-то случаю отобрать его! И Данко, то есть, Алекс… Как он должно быть, себя чувствует… Несчастный юноша. Что это, Герман, тоже случай?
– Хуже. Судьба.
– Я в нее не верю.
* * *
– Пустите! Пустите меня к нему!
– Тише, тише Лиз. Ему пока нужен покой.
– Если моему Альберту нужен покой, то я подарю вечный покой тому, кто это сделал!
– Но Лиз, Алекс… Он, скажем так, жертва обстоятельств.
– Нет, доктор, здесь есть и его вина! Он же не выдумывает! Значит и в нем есть то, что поддается тщеславию, силе. Ему нравится, несмотря на все эти препараты! Нравится.
– Что ж, ты в праве иметь собственную точку зрения. В любом случае, не пытайся попасть к Альберту, я прошу тебя.
– Хорошо, доктор. – Лиз покачала головой, будто пытаясь отогнать кошмар, который не собирался быть сном. София вышла за дверь. Нужно было посетить еще одного человека и уверить его в своей лояльности.
* * *
– Вэл, нам нужно понять природу дара Алекса. То есть, Данко. Ох, как же сложно… Мне кажется, разгадка была в дневниках Психеи.
– Значит, стоит попытаться забраться с к лысому негоднику, который всем заправляет.
– Шутишь? Этот маньяк не подпустит нас и на выстрел.
– А мне кажется, ты могла бы попробовать, он смотрит на тебя… С интересом.
– Что??? Тебе показалось. Да и с чего бы?
– Не знаю, может, мужское соперничество и зависть, он ведь всей душой ненавидит Алекса, если она у него есть, конечно. Но факт – Вэл Повереску в таких делах не ошибается, уж поверь.
* * *
– София? Чем обязан?
– Филипп, я хочу извиниться.
– Так давай. Хотя я и не припоминаю, что ты такого натворила в последнее время. Ах да… Всего лишь поставила под сомнение мои методы! Что ж, я слушаю.
– Да, ты прав. Женская жалость… – София притворно вздохнула и опустила глаза.
– Ты врач!
– Но я человек! – Негодующе посмотрела на Филиппа.
– Ты спорить пришла?
– Нет, прости. Я погорячилась. И все обдумала. Другого выхода нет. Надо продолжать. И… Филипп… Он все вспомнил. Все.
– Что ж, это хорошая новость.
– Что ты намерен делать?
– Я пока не до конца уверился в твоей преданности, чтобы посвящать в свои планы, но скажу лишь, я больше не хочу исследовать его способности. Это бесполезно. Мы имеем дело с уникальным даром, который машина не переймет. Я понял это, когда наблюдал за ним. Значит, я стану единоличным обладателем столь редкого оружия. Разумеется, использоваться оно будет во благо Социума. Хотя сам этот тип меня ужасно раздражает.
– Сегодня утром он хотел умереть.
– Ах, бедный благородный Данко. Как всегда, ищет легких путей. Я не позволю ему вырвать себе сердце. А ты София, ты сообщила достаточно информации. Иди. Подготовь мне этого старика Гесина. Нас ждет трогательная ностальгическая встреча.
Глава 38. Старый друг
О Ветре, Мраке и Снеге
– Скоро начнет светать. – Ветер поежился под дорожным плащом. – А Надежды все нет.
– Я постараюсь задержать Зарю. Она поймет. – Горько улыбнулся Мрак.
– Не может все закончиться просто так. – Снег упрямо взглянул вдаль. А, посмотрите туда! Вон же они. Ветер, помоги!
– Конечно, сейчас буду на их стороне!
– Что там? – Тихо произнес Человек.
– Пожалуйста, потерпи немного. Они уже близко. – Снег склонился над слабеющим Человеком.
– Так! Я иду навстречу Заре.
– Не надо, Мрак. Я хочу быть честен с ней. У нас уговор. – Человек кивнул в сторону задумавшейся о чем-то Смерти.
– Она то бы не стала с тобой церемониться! – возразил Мрак.
– Не надо ее судить. Она просто делает то, что должна.
* * *
– Однажды я построю такой дом, где каждый сможет найти себя. Обрести веру в свои силы, там не будет потолка. Только небо. Бесконечное небо над головой.
– Но пап! Ведь… Храмы… И потом, ты можешь просто гулять и видеть то же самое…
– Ах, Данко, сынок. Пойми, я совсем запутался. Голова моя полна мыслей, но толку никакого. Они будто разбегаются. И чтобы поймать хотя бы одну, крохотную, требуются титанические усилия. Я разрушен, разрушен… Твоя мать, то, что она сделала, я не в силах принять этого. Амур и Психея. Я, стало быть, Амур…
– Папа, прости меня. Я не понимал.
– Нет, нет, сынок, это не ты, не твоя вина. Твоя мать очень упрямая женщина, всегда добивается своего. Тебе лучше уйти. Скоро придет врач.
– Ты поправишься, все будет хорошо.
– Конечно, сынок, конечно. А теперь уходи.
Головная боль пробудилась первой. Алекс сумел открыть глаза лишь спустя долгие секунды борьбы с самим собой. Хотелось, как в детстве, укрыться на чердаке в убежище, которое они любовно обустраивали с отцом, как два заправских индейца. Подумать только, у него было детское убежище. И отец. Теперь же собственная голова, кажется, больше ему не принадлежит. Нужно как-то выпутываться из этого. Но как? Если каждая мысль окрашена красным маревом ужаса пополам с чувством вины. И запах. Одуряющий запах безысходности. Проклятая синестезия, вот как это называется. Но что если… Отпустить… Как же я должен его отпустить? Или всех их… Персонажи. Ублюдок. Нельзя играть живыми людьми. Несмотря на то, что многие воспоминания вернулись, Алекс чувствовал будто упускает нечто ужасно важное. Выход. Где его искать? Вокруг одни стены.
* * *
– Итак. Продолжаем эксперимент. Доктор София, займите свое место. Приведите следующих участников. – Господин, писатель. Сегодня Вы встретитесь с Вашей первой жертвой. Хотя нет, первым персонажем все-таки можно считать Вашего папочку.
– Заткнитесь, Филипп. Хватит издеваться. Начинай, урод! – Алекс с вызовом закатал рукав рубашки и демонстративно сжал кулак.
– Ах, не так быстро. И что это за фамильярность? С каких пор мы ты?
– С тех самых, когда ты решил поиграться с невинными людьми.
– Ну Вас то невинным не назовешь, господин писатель! – Последнее слово Ограничитель точно выплюнул. Алекс уставился в зеркальную стену.
– Я отвечу за все, что сделал, но уж точно не перед тобой, Филипп.
– Как угодно. Не будем тратить время. – Дверь в комнату открылась. В сопровождении патрульных на арену шагнули Герман и Анна.
– Свободны! – Прошипел селекторный голос. – Ну же! Радость встречи, объятья… Я жду!
– Он ничего не получит, Данко. – Герман оставил Анну стоять позади, сам двинулся к столу, за которым сидел Алекс. – Ситуация, конечно, не самая приятная, но я рад видеть тебя, мальчик. – Алекс молчал. Одна часть его была прекрасно осведомлена, какие чувства он испытывал к старику, но то были воспоминания и эмоции Данко. Алексу этот человек был не знаком. – Тебе сложно я понимаю. Ничего, ничего, не нужно слов. – Алекс смотрел за спину профессора.
– Я… Вы спасли меня, а я чуть не убил Вашего внука. Я ненавижу себя за это. – Анна подошла ближе.
– Не ты, не ты навредил моему дорогому Альберту. Он, тот страшный несчастный человек за зеркалом. – Анна указал пальцем на стену.
– И он ответит, я обещаю. – Голос в селекторе хмыкнул.
– Очень трогательная речь, мадам. Кажется, я Вас уже где-то видел. Ах, да… Неудачный был день. Разгон литературной академии, побег подозреваемого в антисоциализме… Тетя из города Гюставовой башни. Посмотрите, куда привели Ваши связи с этими никчемными писателями. Ваш внук мог бы отделаться куда меньшим наказанием.
– Наказанием? Да как Вы смеете?
– А Вы как думали? Департамент простит ту милую выходку в цирке? Забыли, кто мы? И где мы?
– За поцелуй? Всего лишь за поцелуй? Моего бедного мальчика… – Анна уже не сдерживала слезы. Герман положил руки ей на плечи. Алекс сидел за столом, опустив глаза в пол.
– Вы ведь уже обманывали Социум, не так ли? – продолжал насмехаться Ограничитель. Прошу, не думайте, что нам что-то неизвестно. – Анна вытерла слезы ладонью. Взгляд ее загорелся решимостью. – Совсем как в тот злосчастный день, подумалось Ограничителю.
– Я думаю, о чудовищном эксперименте, который здесь происходит точно никому не известно.
– Вы правы, я не намерен делиться способностями ученика некогда достопочтенного профессора Гесина. – Ограничитель неожиданно замолчал. – Я снова Вас недооценил. Патруль! Оттащите старика от стола. Пусть стоит дальше! – Все время, пока Анна отвлекала Ограничителя, Гесин о чем-то тихо говорил Алексу, тот внимательно слушал, изредка кивая.
– О чем бы вы там не шептались, это не поможет. Особенно бедному Альберту! – Выплюнул он язвительно. – Мы отвлеклись. Доктор София? Где текст? – София положила перед Алексом рукописные страницы с рисунками по краям. – Ну что ж, за дело, господин писатель! – Нужно закончить старую сказку!
О Ветре, Мраке, Снеге и Смерти
Смерть нетерпеливо мерила шагами землю у подножия старого дуба. Мрак напряженно смотрел на пока еще темную линию горизонта. Ветер, что было сил, подгонял путников, а Снег отирал холодными руками пылающий лоб Человека. Когда до появления Зари оставалось всего-то несколько мгновений из-за дерева показалась Надежда. Братья глубоко вздохнули, но вместо разочарования тут же испытали несказанную радость. Об руку с Надеждой ступала Душа. Стихии завороженно рассматривали гостью. – До чего же прекрасна! – Не сдержался Ветер.
– Само совершенство! – Согласился Снег.
– Мы так усердно искали тебя! – Мрак первым обратился к незнакомке.
– Вы кое-что забыли! – Вставила Смерть. – Договор. – Душа старалась уделить внимание каждому, пока взгляд ее не опустился к подножию дуба лежащему там человеку. – Душа тут же устремилась к нему.
– Ты пришла… – шепотом произнес Человек.
– Надежда была слишком сильной. – Душа кивком поблагодарила спутницу.
– У меня больше нет сердца, я отдал его Страху.
– Я знаю. Мы что-нибудь придумаем.
– Ты простишь меня?
– Я всегда прощала тебя, но ведь ты сам отказался от меня… – Душа ласково провела ладонью по спутанным волосам Человека, – Теперь придется спорить со Смертью.
– Очень мило, что вспомнили обо мне. У меня, между прочим, и других дел полно. – Душа смело взглянула на Смерть.
– Мне очень жаль, что мы побеспокоили столь важную часть мироздания.
– Ну хоть кто–то относится ко мне уважительно! – Смерть покосилась на братьев. – Слушаю!
– Этот человек, – начала Душа, несмотря на все ужасные поступки, совершил много хороших дел. А значит, имеет право на искупление. – Стихии согласно закивали, внимательно следя за речью союзницы.
– О чем ты говоришь, дитя? У него нет сердца!
– Это так, но мы можем сделать его Слугой, наделив особым даром.
– И кому же он будет служить?
– Всем нам. А отсутствие сердца поможет ему оставаться беспристрастным. – Душа нахмурилась. – Не обойдется и без наказания. – Смерть хмыкнула.
– С тобой приятно иметь дело.
– Дважды забыв, он никогда не сможет чувствовать.
* * *
– Эй, Филипп! Могу я поговорить с Вами наедине? – Алекс сосредоточенно разглядывал стену в ожидании ответа. – Голос в селекторе откашлялся.
– Если бы не это "эй", я подумал бы, что ты, мальчишка, наконец, научился вежливости. Ну так и быть, что такого ты хотел спросить? И да, у меня нет секретов от участников эксперимента, поскольку никто из них не будет помнить о случившемся в стенах отдела К. Ты постараешься. Ловко, правда? Не поверишь, на ходу придумал. Ранее в мои планы входило банально избавиться от свидетелей. Проблемы могли бы возникнуть разве что из-за дражайшей Лолы, она все-таки слуга Социума. До остальных едва ли кому-то нашлось бы дело. Лиз – сирота. Не знал? Ее воспитали тетки. Совсем не интересуются судьбой бедняжки, а уж после инцидента в цирке, она сродни прокаженной. Анна и Альберт. Мария, конечно, будет переживать, но один визит ДОЛОВЦов в блок заставит ее смириться и попытаться устроить свою жизнь, как ей в тайне всегда хотелось. Дружок Макс – бродяга и пьяница. Валерия до сих пор не явилась в Департамент миграции, а значит, и вовсе не приезжала. Хм… Гесин и без того давно позабыт. Остаются Алекс и Данко. Ка быть с ними? Я бы хотел услышать Ваше мнение на сей счет, господин писатель. – Алекс внимательно рассматривал стену.
– Вы уловили суть, Филипп. Есть Данко и Алекс. Незачем впутывать остальных. Вы добились своего, воспоминания вернулись. Теперь я знаю секрет матери. Полагаю Вы тоже? А, дядюшка Фил?
– Ты не можешь помнить меня. Ты был слишком мал.
– Вы редко появлялись в нашем доме, но насмешки отца я не забыл. А также те бумажные карточки с изображениями. Мне они казались удивительными. Застывшими и прекрасными. Разумеется, я не предавал значения Вашей персоне. Но есть одна деталь. Даже отец не знал происхождения способностей матери. Считал ее чудачкой. А я, хотя и всегда слушал сказку с большим интересом, но все же это ведь лишь фантазия… Однажды она упомянула, что читала ее единственному другу по литературной академии. Она так сожалела, что у бедного Филиппа нет таланта, но почему-то восхищалась Вашим честолюбием. Еще говорила, что Вы далеко пойдете. Она и представить не могла, насколько далеко Вы сможете зайти, господин Ограничитель. Я так понимаю, меня Вы ненавидите не только за способности, но и из-за того, что я его сын? – Человек в сером, не отрываясь за смотрел на Алекса. Оба сидели за столами, отгороженные друг от друга зеркальной стеной.
– Я тебя не ненавижу, скорее презираю. Наглый отщепенец. Будь ты хоть Данко, хоть Алексом, хоть его сыном. Но пока ты мне полезен. – Ограничитель вернул деловой тон. – Вы правы, господин писатель, раз воспоминания полностью вернулись и Вы, действительно, знаете все секреты матери, необходимости продолжать эксперимент нет. Но напоследок сыграем в игру. На манер Русской рулетки. Хотя гораздо честнее. Условия несложные: у Вас шесть персонажей. Альберт по понятным причинам не играет. Итак, все будет честно. Доктор София проследит. Она же теперь с Вами заодно. Что, думали я не узнаю? Но не будем сейчас обсуждать ваш маленький секрет. Я великодушно закрою на него глаза. А Ваши мы завяжем. За стеклом, исключая возможность физического контакта встанут шесть участников эксперимента. Вы наугад выбираете одного. Этого человека Вы превращаете в то, что я скажу. Остальных я отпускаю. Отказываетесь, шестеро умирают, седьмой, разумеется, к ним присоединится. Вы будете жить в любом случае. Не скажу, что это будет приятно. Но подумайте, спасти шестерых, пожертвовав одним или подобно слабаку сдаться, отказываясь от ответственности… И не называйте меня чудовищем, я это и без вас знаю. Можете поразмышлять, я пока выпью кофе. – Селектор отключился. Алекс бездумно уставился в стену.
* * *
– План так себе, Лола. Как мы попадем к этому упырю? И не согласится он. – Другого все равно нет, мы должны прекратить это. Если Алекс… Если он уничтожит кого-то, это убьет и его. И Вэл, я пойду одна.
– Нет, ты с ума сошла!
– Извини, но шансов у меня больше. Не обижайся, я не о внешности. Мы должны сыграть на его ненависти к Алексу.
– Да зачем ему это? Он ясно дал понять, чего хочет.
– Я задену его мужское самолюбие.
– Нет там ничего мужского! Знай, я не одобряю!
– Мы должны хоть что-то предпринять, Вэл. Нам не выбраться из отдела К. Даже несмотря на то, что доктор София на нашей стороне. Но она поможет добраться до Ограничителя.
* * *
– Я согласен. – Алекс упрямо взглянул на невидимого собеседника, стараясь вести себя так, как от него ожидали. Гордый, благородный Данко, который никогда не упустит случая погеройствовать. Не важно, что ему предстояло стать участником драмы. Алекс же в это время старался холодно просчитать все варианты, абстрагируясь от недавно обретенного внутреннего "я", пропитанного воспоминаниями Данко. Впрочем, некоторые оказались весьма полезны. Только ему мать рассказала про лазейки проклятого, теперь то он в этом не сомневался, дара. И к тому же, в отличии от главного героя их сказки, сердце Данко пока оставалось при нем.