Егор Викторович Ивойлов
Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета
Глава 15. Бродяги Дхармы.
Разрывается сердце мое. Яснее слов говорят мне глаза твои о грозящей тебе опасности. Еще не свободен ты – ты только ищешь свободы. Утомили тебя поиски твои и лишили сна.186
Алиса увидела молодого мужчину из «Вконтакте», который писал ей странные сообщения неделю назад. Он был крупным, поджарым и высоким, с очень коротко стрижеными волосами и недельной, черной щетиной, хотя казался немного изможденным и осунувшимся, как после болезни. На его кулаках были засохшие ссадины. От него разливалась волна спокойствия и уверенности, накрывающая все вокруг.
«Каждый видит то, что хочет» – подумала Алиса.
Удивительно, что даже зная свою механику, даже зная механику других людей и всего мира, даже находясь за рамками бытового сознания (как ей казалось), даже зная скрытые от всех секреты и истины вселенной, даже молитвы и общение с Всевышним – все это не помогало Алисе обрести покой и внутреннюю гармонию. Все это не помогало найти своё предназначение, а лишь мучало, изо дня в день. Подвергало испытаниям, которые Алиса проваливала одно за другим. Не давало ответа на вопрос – что заставляет человека делать то, чего он не хочет? Почему люди заниматься деятельностью, которая опустошает их и мучает, превращает в раба системы и самого себя?
В мире явно было надломлено, что-то. Нигде она не видела развития. В голове снова мысли о бегстве, о тлене и осознание иллюзорности выбора. Ей, однозначно не подходила эта планета, с её настройками, опциями и базовой комплектацией.
Вот он, вновь, перекрёсток дорог. Тот момент, когда нужно сделать выбор и не помогает никто. Ни советы, ни предсказания, ни осознанные сны, ни здравый смысл, ни подсознание ни даже собственное тело. Остаётся ничего не делать и отдать ситуацию в заботливые руки Вселенной. Обычно в такие моменты Алиса вспоминала о том, что она женщина и не хочет решать, а хочет платье и кошку.
Вспомнились события прошедшей недели. Какими же они казалось глупым, суетным и банальным. Словно иллюзиями, воспоминаниями из прошлых жизней. Почему все важное и волнующее выгорает, забывается, становится тленом и суетой? Мы изо всех сил следим за руками жизни, чувствуем, что все контролируем, чувствуем уверенность, волю, разум, но шарик каждый раз оказывается не под тем стаканом, на который мы указали. Все розыгрыш, трюк, мошенничество. Все безразлично – живи человек, пока жив.
***
Глеб сразу узнал ее. Стройная и молчаливая, Алиса сидела и смотрела куда-то. Ее глаза странно искрились желтыми огнями в сумерках. Она показалась ему смертельно уставшей. Впрочем, и Глеб еле стоял на ногах…
– Привет, узнаешь меня? – Глеб сел на соседнее от Алисы сидение.
– Конечно – ответила Алиса, ее голос оказался неожиданно низким, глуховатым, очень тихим.
– Ты же была в Гоа, когда я тебе писал в прошлый раз?
Она, неожиданно засмеялась.
– Это долгая история, сама не очень понимаю, как это все произошло.
– Мой путь тоже был довольно странным – ответил Глеб и тоже улыбнулся.
– Когда у тебя посадка? – спросила Алиса.
– В двадцать один тридцать.
– А у меня через 30 минут. Похоже буду в Гоа раньше тебя.
– Подождешь меня?
– Хорошо…
Почему то, возникла пауза. Наверное, они, слишком устали и каждый думал о чем-то своем.
В сравнительно небольшом аэропорту Варанаси было малолюдно, только монотонный, приглушенный гул кондиционеров немного нарушал умиротворяющую тишину. Где-то раздался рев взлетающего самолета. Иногда звучали стандартные объявления на английском языке, но все это не раздражало, лишь создавало атмосферу странного спокойствия.
Алиса скрестила ноги и руки. В искусственном освещении ламп ее темные волосы немного отливали золотом. Узкие плечи, чуть полноватые руки с маленькими ладонями казались почти игрушечными. Большие, карие глаза, задумчивые, тоскливые и, как будто, немного озлобленные контрастировали с мраморной кожей лица. Она была очень хороша.
В сравнении с тропической духотой Варанаси, в аэропорту было свежо. Черные волосы на руках Глеба вздыбились от непривычной прохлады, захотелось утеплиться. Он раскрыл рюкзак. Достал клетчатую, красную рубашку с длинным рукавом и синее, флисовое одеяло. Рубашку он надел, а одеяло протянул Алисе. Она молча взяла его и накинула на плечи.
– Наверное, это немного странно, но у меня сегодня день рождения. – тихо сказала Алиса.
– В таком случае поздравляю – ответил Глеб – с меня подарок!
Они улыбнулись друг другу. Потом Глеб протянул свою ладонь для рукопожатия. Мгновение Глеб держал руку Алисы и чувствовал ее тепло.
Его взгляд остановился на линии горизонта, который горел заревом вечерних огней города. Пространство, казалось, поднималось в высь, проплывало сквозь воспоминания и ночь. Ощущения путались, становились трудно определимыми и странными.
Казалось само время нарушило свое привычное течение из прошлого в далекое будущее. Оно перестало ассоциироваться с рекой, закрутилось в водоворот, зациклилось, разлилось и стало морем, на поверхности, которого, словно в зеркале, отразилась жизнь. Все вперемежку: произошедшее, грядущее и сущее. Нарушился порядок, хотя, возможно, его и не было.
В тот момент казалось, что привычное течение времени, это лишь иллюзия, игра разума. Мозг, словно, самостоятельно выхватывал картины и отпечатки всего, что существует вечно и одновременно. Структурировал их, преобразовывал в подобие кинопленки, которая проносилась, перед сознанием со скоростью двадцать четыре кадра в секунду.
Какие-то слова прозвучали в громкоговорителе аэропорта.
– Что же, думаю, мне пора – Алиса поднялась со своего сидения.
– Увидимся ночью?
– Да, увидимся.
Алиса стояла перед Глебом, расправляя плечи и переступая с ноги на ногу, стараясь разогнать застоявшуюся, от ожидания, кровь. Ее рот был приоткрыт в призрачной полуулыбке, которая не предназначалась никому.
– Хочешь книгу дам, почитаешь пока ждешь? – спросила Алиса.
– Давай.
Алиса достала потрепанный, зачитанный томик «Жизнь взаймы» в мягкой обложке. Глеб, любил и читал Ремарка в юношестве, когда был примерно в возрасте Алисы. Этот роман он тоже, естественно, уже читал, но благодарно принял.
– Хорошего полета и мягкой посадки!
Алиса достала пудреницу с маленьким зеркалом и мгновенье посмотрела на себя, пред тем как уйти.
– Тебе тоже – сказала она, напоследок.
Глеб раскрыл подаренную книгу. Где-то, в тот момент, мчались вдоль бездонного ущелья Лилиан и Клерфэ187. Они петляли по извилистому серпантину, удаляясь все дальше от Альп. Теплый, вечерний воздух приятно ласкал их лица, принося опьяняющие запахи полевых цветов и лаванды…
Наверное, Жизнь – это предвкушение, невероятного, интересного захватывающего. Это когда жаждешь, считаешь дни, что страницы старых романов оживут и предстанут перед твоими глазами. Когда вереницы слов и метафор великих мастеров примут формы реальных объектов. С другой стороны, это грусть и усталость, которые приходят вечером, в гостиничном номере, когда страница очередного дня оказывается перевернутой. В такие минуты, вспоминаешь, о тех мгновениях, когда был счастлив, когда был одинок, или, когда уходил не известно куда.
Глеб неподвижно восседал на синей, пластмассовой скамье и вокруг него разгоралась обреченность бытия во всем ее свете и мощи, запечатленная на станицах романа Ремарка. Такие книги наполняют людей новой силой, позволяют уйти от безнадёжности убого и монотонного быта, возвысится над конечностью жизни и утолить жажду нового и неизвестного. Пожалуй, только дорога могла бы сравниться для Глеба с книгой, по наполненности смыслами. Синие сидение превратилось для него в капитанский мостик на корабле жизни, который скользил по вселенной навстречу будущему.
Незаметно, пришло время Глеба встать и собрать вещи, чтобы подняться на борт белоснежного лайнера, которой, вскоре, понесёт его в Гоа, со скоростью восемьсот километров в час.
Когда он ушел, на пластиковом сидении осталась забытая книга.
Глава 16. Ночь темна.
О братья мои, этот Бог, созданный мной, был делом рук человека и безумием его, подобно всем прочим богам!188
Как всегда, после посадки, в салоне самолета скопилась очередь из желающих поскорее выйти на улицу. Глеб подождал, пока толчея схлынет и неспешна поднялся со своего места.
Когда он ступил на трап самолета ночной, прохладный воздух заполнил легкие. Глеб спускался вниз. С каждой новой ступенью становилось жарче. Бетонные плиты, аэродрома еще сохраняли тепло, накопленное в течении дня и парили над землей душным маревом.
Аэропорт был почти пуст. Алиса сидела в одиночестве в центре огромного зала. Глеб подошел к ней:
– Привет, еще раз!
– Привет.
– Какой план, Алиса?
– Думаю, надо ехать в Арамболь. Там будет видно.
– Тогда не будем терять времени.
***
Спустя час, они вышли из такси на центральной улице Арамболя. Поселок казался опустевшим, покинутым. Лишь редкие огни, горящих окон выдавали присутствие людей.
– Честно говоря, я сама не знаю куда пойти.
– Тогда пошли на пляж. Утро уже скоро…
– Вообще, можно остановиться в гесте. Я там свои вещи оставила, когда уезжала в Варанаси.
– Будем будить хозяина?
– Нет, просто заселимся, а утром скажем ему.
– Хорошо, но все-таки давай сходим к морю не на долго.
Они вышли на опустевший пляж. Темное море неподвижно, мертво. Лишь у самого берега, неспешно наползали тяжелые, вязкие воды. Тихо. Где-то в дали, изломанные силуэты скал, которые медленно пожирал океан. Над ними огромный утес, подсвеченный заревом неба. Желтая, застывшая, луна над всем. Ее золотистый след, вдоль линии прибоя. На небе ни одной звезды и ни одного облака. В мире лишь море и луна.
Они посидели недолго на песке, молчали. Потом Алиса поднялась, неторопливо подошла к медленной воде. Ступила на мокрый песок, зашла по щиколотку в набегающую волну, остановилась. Глеб остался на месте. В бесконечно далекой черноте ночи, на горизонте, точно на краю земли белым огнем горела маленькая, едва различимая, точка. Иногда она гасла, затем вновь вспыхивала, скрываясь за волнами, наверное. Быть может, маячок корабля, или свет одинокой рыболовной лодки?
Глеб вспомнил «Старик и море», представил старика Сантьяго, который упрямо вцепился в леску, связывающую его с гигантской рыбой:
«Ее судьба была оставаться в темной глубине океана, вдали от всяческих ловушек, приманок и людского коварства. Моя судьба была отправиться за ней в одиночку и найти ее там, куда не проникал ни один человек. Ни один человек на свете. Теперь мы связаны друг с другом с самого полудня. И некому помочь ни ей, ни мне». «Может быть, мне не нужно было становиться рыбаком, – думал он. – Но ведь для этого я родился.»189
Не заметил, как вернулась Алиса.
– Смотри, маленький огонек на горизонте. Наверное, лодка рыбака. Кажется, такой одинокой. Чья-то жизнь… Бесконечное море, бесконечное небо, бесконечная тьма и эта точка… Немного жутко, но невозможно оторвать взгляд. Как у Хемингуэя, «Старик» и море», помнишь? – Алиса говорила тихо, хрипло, почти шепотом.
– «Рыба, я тебя очень люблю и уважаю. Но я убью тебя прежде, чем настанет вечер. «Будем надеяться, что это мне удастся»190, – ответил Глеб.
– «Рыба, я с тобой не расстанусь, пока не умру»191 – возразила Алиса.
Темнота. Равномерный, предсказуемый гул моря. Алиса показалась Глебу какой-то невыразимо родной и близкой. Еще ему показалось, что Алиса почувствовала нечто похожее.
Была глубокая, черная ночь. Они заняли соседние номера.
Глава 17. Новый день.
«Но однажды устанешь ты от одиночества, и согнется гордость твоя, и заскрежещет зубами мужество твое, и ты воскликнешь: «Я одинок!»192
Глеб медленно встал и оделся. Неспешность позволила насладиться приветливыми лучами солнца, которые светили через окно. Он принял душ, побродил по комнате, раскладывая свои вещи.
«Красивое имя Алиса» – подумал Глеб. Так звали его маму.
«Неужели это было вчера?»
Прошедшая ночь, вдруг показалась ему какой-то далекой, нереальной, почти вымышленной. Результатом стечения невероятных обстоятельств, которых, быть не могло. Если бы он, хотя бы, в минимальной степени был склонен к мистическому восприятию реальности, то, несомненно увидел бы магию в том, как познакомился с Алисой. На самом краю земли, там, где и не думал оказаться всего пару недель назад. Впрочем, какова была вероятность получить имя «Глеб», родиться в Москве, ездить на машине с номером «е147нн»? Почти нулевая. Все в жизни – невероятные случайности. Красота хаоса в том, что последовательность случайных событий обязательно приводят к закономерному результату.
За тонкой стеной гест хауса доносились звуки просыпающегося поселка. Где-то на деревьях пели птицы, слышалась возня бродячих собак. Глеб вытряхнул все ненужное из карманов шорт: какие-то бумажки, мелочь и скомканные билеты. Закончив, он закрыл дверь на навесной замок и отправился в сторону пляжа.
Глеб протискивался через узкие проходы, образованные, невысокими домами. Первые этажи, в основном, служили жилищами для местных жителей, а верхние сдавались приезжим. Дорога до моря заняла пару минут.
Перед Глебом открылся бесконечный гоанский пляж. В свете дня, все изменилось. Палящее солнце подняло в воздух мелкие оранжевые пылинки и небо утратило ночную прозрачность. Море синело сквозь дымку и казалось каким-то вязким, тягучим, немного напоминало парное молоко. Чуть в стороне, находилось кафе с сине – белой вывеской «Cocks Town». Глеб почувствовал, что очень голоден.
Он прошел по рыхлому, горячему песку и расположился за одним из столиков.
-Good morning sir.193 –приветливо сказал человек за барной стойкой – Глебу пришлось прождать немало времени, прежде, чем официант обратил на него внимание, хотя он был единственным гостем в заведении.
– Good morning! Do you mind getting me a menu?194 – попросил Глеб
По прошествии минут десяти, Глебу принесли меню, и он принялся его изучать.
– European breakfast please.195 – Глеб почти моментально сделал свой выбор, указывая пальцем на цветную картинку с изображением огромного блюда с яичницей, рисом, какими-то фруктами, ломтиками хлеба и стаканом лимонада.
Пляж был почти пуст. Лишь немногие люди брели вдоль линии моря, либо выполняли какие-то нелепые упражнения, очевидно, из йоги.
Почему-то вспомнился Бродский:
«Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.»196
Алиса ему очень понравилась. Думал о том, что поразвлечься с ней было бы отличным завершением путешествия. К тому же, не придется влипать в отношения – все останется в Индии. Глебу не очень хотелось привязываться к чему-либо. Он думал о том, что, в целом, удовлетворен своей жизнью.
«Позвонить? Пожалуй, пока не стоит» – говорил Глеб сам с собой, копаясь в телефоне. Ведь все выглядит и ощущается иначе, на следующее утро. Не стоит спешить. Быть может, сама скоро напишет…
Позавтракав, он окунулся в море. Такое манящее, когда его нет, и такое бесполезное, когда оно рядом. Глеб вдруг почувствовал одиночество. Линия прибоя тянулась на столько, на сколько хватало глаз и была почти безлюдна. Вдали маленькие человеческие силуэты подрагивали черными точками, сквозь восходящие потоки воздуха. Абсолютную, торжественную тишину пустоты нарушал шум накатывающих волн, безжизненными всплесками и гулом ударяющихся о столь же безжизненный песок.
Глеб побрел домой, не найдя себе цель на день. Сидя в комнате, он, все так же не знал, чем заняться. Из соседнего номера не доносилось никаких звуков. Очевидно, Алиса куда-то ушла.
Глеб уже совершенно не понимал, почему и зачем он вернулся в номер. Наверное, впервые за время путешествия по Индии его не преследовали сигналы автомобилей, шум толпы и запахи пряностей, но главное, он впервые оказался без дела.
«В конце концов, чего я придумываю себе проблемы? Надо позвонить – хотя бы не будет скучно.»
Глеб разблокировал телефон и набрал номер Алисы. Пока слушал гудки, он почувствовал вязкую, неприятную сдавленность нарастающего, в груди, волнения и нетерпения.
Она ответила своим спокойным, низким голосом. Казалось, что Алиса не была ни удивлена, ни обрадована его звонку. Несмотря на это, Глеба моментально покинуло чувство опустошенности. Мир перестал казаться бессмысленным. Договорились о встрече вечером. Глеб хотел пойти в уже знакомый ему «Cocks Town». Алиса, почему то, настояла на соседнем заведении.
***
Глеб пришел немного раньше назначенного времени. Он сел в плетеное кресло пляжного ресторанчика и стал ждать. Дневной свет постепенно угасал, и сумерки накрывали Арамболь. Огромный огненный шар солнца обрушивался за горизонт, словно исполинский космический корабль, погибший в одной из орбитальных войн. Глеб никогда не видел такого потрясающего заката. Когда представление подошло к концу, тьма занавесом опустилась на побережье, словно требуя оваций за представление. Медленно и лениво индусы-официанты ходили между столиками, собирая заказы и зажигая маленькие свечи в стеклянных стаканах. Глеб заказал пиво.
– Привет, здоровяк! – От куда-то сзади послышался знакомый голос.
Алиса подошла к Глебу, улыбалась. Настроение у нее было приподнятое. Выглядела отлично. Она опоздала минут на тридцать, но, кажется, не беспокоилась об этом.
– Тут есть открытая веранда на втором этаже. Пошли туда. – Сказала Алиса и пошла, не дожидаясь ответа.
Глеб последовал за ней, держа бутылку пива в руке. Что-то изменилось в Алисе, со вчерашней ночи. Она казалась, беззаботной, не отягощенной ничем, уверенной. Быть может, простившей себя за что-то?
Они поднялись по шаткой лестнице, которая явно не была рассчитана на рост и вес человека, вроде Глеба. Ступени прогибались и скрипели под ним, грозя переломиться. Он несколько раз ударялся головой о потолок, вызывая радостные комментарии Алисы.
В результате, они оказались на открытой веранде, огражденной деревянными перилами. В помещении стояли низкие столики и были настелены маты, вместо кресел. Расположились на одним из них.
– Долго ждал меня? – спросила Алиса.
– Не знаю, не смотрел на часы.
– Ну и правильно. Время не имеет значения.
Алиса достала из сумочки хну и принялась увлеченно разрисовывать свою ногу мехенди. Получалось у нее не очень: линии выходили кривые, а узор не симметричным.
– Смотри как красиво получается – Алиса удовлетворенно рассматривала бурую мазню на своей щиколотке. – Хочешь и тебе нарисую?
Глеб молча подставил ей ногу, и Алиса неожиданно расхохоталась:
– Ну у тебя и лыжа! И шерсть кругом, не получится ничего!
– Рисуй, раз предложила.
Алиса поставила свою ногу рядом с ногой Глеба. Ухмыляясь, сделала фотографию на телефон. Двукратная разница в длине стоп действительно, выглядела забавной. Она приступила рисованию с большим энтузиазмом.
– Я не смогу долго с тобой сидеть, мне нужно будет уйти – не отрываясь от своего занятия констатировала Алиса.
Глеба расстроили эти слова, но вида старался не подавать. «Почему мне так важно, чтобы она осталась?» – думал Глеб – «Скука?»
Он поглядывал на Алису. Она казалась созданием из другой реальности. Глеб ничего не знал о ее прошлом, о ее жизни и мировоззрении. Совершенно не представлял кто она такая и как живет. Но было ли это все важно? Зачем ему лишние подробности? Все равно, через неделю Глеб планировал вернуться в Москву. Глеб планировал вернуться один.
Помещение было освещено тусклой лампой и гирляндой, мигающей маленькими, цветными огнями. В воздухе витал терпкий запах марихуаны и масалы. Глеб посмотрел в направлении моря. Оно поблескивало черной, глянцевой гладью и немного шумело небольшими, пенистыми волнами.
Сидели в тишине. Глеб смотрел на Алису, которая увлеченно водила деревянной палочной по его ноге. Было приятно. Он думал о том, как же близко они были в этот момент, и как бесконечно далеко. Почему то, чем дольше он любовался на нее, тем больше казалось, что она отдаляется.
Подошел официант и молча положил меню на стол.
– Что будешь? – спросил Глеб.
– Я не голодна, пусть принесет масалу.
Глеб заказал еще одно пиво, какое-то местное блюдо из риса с курицей и масалу для Алисы. Ему хотелось мяса: свинью, или корову, но вездесущие фанатики, не давали нормальным людям убивать и есть тех, кого они хотят.
– На пляже куча заведений, почему ты выбрала именно это? – Глеб нарушил тишину, довольно глупым вопросом.
– Не знаю – Она сделала еще дну кривую черту на ноге Глеба – Просто сказала первое пришедшее в голову название. Тебе не нравится тут?
– Нет, хорошее место.
– Ну, и отлично. Я довольно часто сюда прихожу. Попробуй кукурузный суп.
Официант принес заказ и небрежно расставил посуду на столе, одновременно перекрикиваясь с какими-то приятелями из числа посетителей.
– Все! Достаточно! – Алиса закончила свои художества и похлопав Глеба по колену, дала знак, что пора убирать ногу. – Мне кажется отлично получилось!
Она взяла свою кружку, обхватив ее обеими ладонями и с наслаждением отхлебнула горячий напиток.
– Зачем ты пьешь это пиво, попробуй лучше масалу – весело сказала Алиса и пододвинула свою кружку к Глебу.
Он попробовал немного. Напиток ему совершенно не понравился.
– Ты не пьешь? – спросил Глеб.
– Нет, когда ты пьян, ты больше не можешь разговаривать со Вселенной.
– Звучит круто, но, по-моему, бессмысленно – усмехаясь ответил Глеб.
– Значит ты пока просто не осознал то, что должен. Значит еще не время. У всех, приходящих на эту планету лишь одна цель и миссия: пережить опыты и пережить их так, чтобы принять себя и полюбить. Это называется «осознание».
– Значит ты уже осознанная? – все еще иронично ответил, Глеб, хотя его уже несколько смутил серьезный тон девушки.
– Я осознанная.
Глеб отпил пива:
– Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать. Что, вообще, значит «осознание»?
– Посмотри на людей вокруг. Все они спят, даже когда думают, что проснулись. Спят от рождения до самой смерти, но есть люди, которые смогли проснуться и увидеть мир таким, какой он есть. Я одна из них. Хотя, я неправильно сказала. Они не спят. Их просто нет. Все иллюзия.
– Это какая – то странная метафора?
– Да нет же! Тебе, короче, не объяснить, пока ты сам не поймешь.
«Понятно, какая-то очередная религиозная эзотерика» – Глеб был просто поражен бредовостью ее высказывания. Прошедшей ночью Алиса показалась ему удивительно вдумчивой и образованной. На фоне этих впечатлений все сказанное ей выглядело как умопомешательство. – «Ей голову напекло, что ли?»
– Алиса, где ты это вычитала? С чего ты взяла, что мы все спим? Нельзя же делать столь радикальные и, при этом, голословные заявления. – Глеб не хотел начинать глупый спор, к тому же был уже немного пьян, поэтому сказал – Это юношеский максимализм, ты просто еще слишком молода.
– Слишком молода? – Алиса задумчиво и с легкой насмешкой посмотрела в глаза Глебу – Я не думаю, что можно быть слишком молодым, можно быть только слишком старым.
Она была спокойна, задумчива и уверенна в том, что говорила. Чувствовалось, что все прочувствованно ей и пережито. Никакие слова не смогли бы повлиять на мнение Алисы. Глеб немного помолчал. Перебирал в голове какие-то аргументы, но все казались неуклюжим и слишком тяжеловесным.
«Между нами нет и не может быть ничего общего» – подумал Глеб.
– Ты слышал о дизайне человека? – спросила Алиса.
– Нет.
-Это наука, которая позволяет на квантовом и энергетическом уровне очень точно и подробно описать природу каждого человека. Его врожденные сильные качества, стабильные характеристики, предрасположенности, способности и тд. Вот я, например, манифестор, а ты, похоже, генератор. Почитай в интернете, долго рассказывать.
– Ну и как, мы подходим друг другу? – сказал Глеб шутливым тоном. Спорить с ней он смысла не видел.
– Не особо – Алиса ответила вполне серьезно, посмотрев в глаза Глебу – Манифесторы не подходят генераторам.
«Что она себе позволяет? Какие еще генераторы? В смысле, я ей не подхожу? Кем она себя возомнила?» – Глеб начинал злиться.
– Алиса, это же бред. Кто-то взял термины из физики и пытается ими неумело жонглировать. Никакая это не наука, просто по определению – Глеб, почему-то захотел, переубедить, пытался привести реальные данные, но разве возможно в паре предложений изложить научную картину мира – Физика…
– Хуизика – прервала его Алиса, явно не желая слушать – Кто-то мечтает о чуде, кто-то о деньгах или любви, кто-то мечтает познать истину мироздания, а я мечтаю о том, чтобы люди вокруг просто перестали нести всякое странное дерьмо. Не интересно. Играть по правилам этой реальности, этого измерения, этого мира, этой планеты. Ну все, мне пора. Увидимся!
Она встала и положила на стол несколько рупий, за свой масала-чай.
Глеб остался в одиночестве. Где –то бесконечно далеко гремело море, мерцали звезды. Люди оживленно болтали под шум пальм, покачивающихся на легком ветру. Почему-то Глебу показалось, что он слишком много выпил. Пожалуй, вообще, не стоило пить. Ему стало как-то душно, захотелось снять майку или окунуться в море. «Что на меня нашло? Зачем я затеял этот бессмысленный спор? Зачем я наговорил все это?» – Глеб прокручивал в голове события вечера, пытался вспомнить каждую сказанную им фразу и оценить ее. Ему казалось, что даже это не получается. Слова тонули в реке утекающего времени, двоились, растворялись в памяти и теряли четкие очертания. Когда Алиса была с ним, Глебу казалось, что все идет не плохо, но теперь, в одиночестве и полумраке все выглядело иначе.
«Хорошее же я произвел на нее впечатление» – чем дольше он это обдумывал, тем отчаяние выглядело положение.
Постепенно, в нем закипало какое-то раздражение. Глеб начинал сердиться не только на себя, но и на Алису:
«Пусть думает, что хочет! Что случилось, то случилось. Иногда везет, иногда нет. Все равно, изменить уже ничего нельзя. Быть может, так даже лучше. Действительно, все к лучшему. Найду другую. Надо только не умничать больше. Похоже, здесь все тепленькие немного».
Глеб расплатился, спустился вниз, по лестнице для карликов, и пошел домой. Лежа в кровати, он невольно прислушивался к тишине в соседнем номере. Алисы явно там не было. В ту ночь, она ему снилась. Алиса съёжившись сидела и смотрела на ночное море, словно ее принесло из другого мира. Еще Глеб слышал свой голос. Он говорил, что – то, правильное, яркое. Нечто, что он бы не смог сформулировать в реальной жизни, но это было и не важно. Ведь, как говорят, нет разницы между сном и реальностью.