Егор Викторович Ивойлов
Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета
Глава 14. Нищие духом.
Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью.152
Алиса стояла у окна, глядя на город, который желтеющим муравейником растворялся в наползающей из-за горизонта пылевой дымке. По улицам плелись животные и автомобили, укутанные завесой туманов. Где-то в дали, мерцали вязкие воды Гага. Казалось, что город медленно тонет в них, словно в зыбучих песках. Очертания домов, столь отчетливые в близи, постепенно теряли резкость, пока не становились частью неподвижной мутной, речной глади.
Желудок Алисы крутило. Время от времени, резкая боль пронзала кишки, кажется поднялась температура, руки и ноги становились вялыми, слабели. Пожалуй, не стоило есть уличную еду…
Хозяин апартаментов занимался чем-то на кухне. Алиса села на диван, прижала руки к животу. Затем встала. Тихо прошла в ванную комнату. Стало легче. Умылась. Вышла на балкон. Порыв, горячего ветра обжег лицо, облепил платье вокруг ног. Воздух казался вязким, душным, влажным. После каждого вдоха на языке оставались крупинки пыли. Хотелось пить.
В комнате появился стареющий, несуразно маленький, для огромной комнаты, индус. В его руках был никелированный поднос с масалой. «Надо вспомнить, как его зовут, а то спросить, почему-то, не удобно» – думала Алиса.
– Drink this. You ll fill better153 – он широко улыбался. Некоторые зубы блестели золотом.
Алиса вяло кивнула и взяла горячую кружку. Напиток приятно обжег язык, смыл пепел, пыль и песок Вечного города.
– Where is your family?154 – спросила Алиса.
– I'm not married.155
Хозяин квартиры положил руку на край стола. На пальцах блестели огромные перстни из желтого золота. Мужчина явно гордился ими, демонстрировал. Алиса почувствовала какое-то щегольство, желание покрасоваться. Все это выглядело, как-то по-варварски нелепо, безвкусно. Осмотрела комнату. Взгляд задержался на домашнем алтаре с позолоченной статуэткой Ганеши. Рядом лежали какие-то фрукты, цветы, обгоревшие ароматические палочки.
– Ganesha156 – сказал индус. Он явно хотел завести разговор, но не знал с какой стороны зайти.
– Yes157 – Алиса была бы не прочь остаться в одиночестве, разговаривать не хотелось. К тому же, в отсутствии Кости и Веры, обстановка в квартире утратила непринужденность, появилась какая-то неуместная уединенность. Хозяин дома перестал казаться милым стариком, превратившись в непривлекательного и непредсказуемого мужчину. Начинала жалеть, что не пошла в гостиницу.
Алиса поднялась из-за стола, вновь вышла на балкон. Почувствовала на себе провожающий, неприятный взгляд. Не думала об этом. Накатывал новый приступ боли в животе и слабости. Решила выпить таблетку.
– Can you get me a glass of water? 158 – Алиса обернулась к индусу.
Он на пару минут ушел на кухню. Вернулся с наполненным стаканом. Передавая его Алисе, нарочно дотронулся неприятной, влажной, мягкой ладонью до ее пальцев. Прикосновение длилось на мгновение дольше, чем это было нужно.
-Bottled water. Drink it don't worry.159 – проговорил индус. Его слова звучали вежливо и доброжелательно. На лице сияла сахарная улыбка.
-Thank you.160 – Алиса взяла стакан и отвернулась лицом в сторону города.
Немного закружилась голова. Показалось, что пол качнулся под ногами, опустился вниз. Собственное тело показалось каким-то невесомым. Отступила в комнату. Села на край дивана.
За окном белое дневное солнце жарило город. Все утопало в золотисто-пыльном сиянии. Казалось, что даже камни оранжевых домов плавятся, испаряются, тянутся к небу тяжелыми песчаными клубами.
Хозяин дома несколько раз выходил из комнаты, затем возвращался, крутился где-то рядом. Алиса не смотрела на индуса, но чувствовала, что он постоянно наблюдает, рассматривает, пялится. Где-то на периферии зрения она замечала влажные, глупые, пошлые, черные глаза.
Алиса поднялась. Решила поменять место, сесть за стол, напротив индуса. Опять накатила слабость. Ноги не слушались. После первого шага немного качнуло вбок. Удержалась за что-то. Села. Пыталась поддерживать беседу. Ждала, когда подействует таблетка. Разблокировала телефон. Бесцельно полистала фотографии и переписку. Наткнулась на сообщения мужчины, который писал неделю назад, предлагая вместе снимать жилье в Гоа. Перечитала. Усмехнулась. Просмотрела его аккаунт. В одном из постов увидела:
«Я сам-лишь часть своих воспоминаний:
Но все, что я увидел и объял,
Лишь арка, за которой безграничный
Простор – даль, что все время отступает
Пред взором странника…»161
«Неплохо. Теннисона читает.» – подумала Алиса. Это был любимый поэт ее отца. Вспомнила несколько строк:
«…К чему же медлить
Ржаветь и стынуть в ножнах боязливых?
Как будто жизнь – дыханье, а не подвиг…»162
Индус вышел. За окном дневная жара постепенно отступала. Алиса поднялась. Вновь вышла на балкон. Где-то вдали клубились желтоватые, рваные облака. Они барашками парили у горизонта, который окружностью опоясывал стык неба и земли. Хотя световой день продолжался, зажигались вывески дорогих отелей и ресторанов. Ветер усилия. Навеял запахи речного ила, водорослей и рыбы. Губ коснулись маленькие капельки водяной пыли, принесенные с Ганга.
Неожиданно появился индус. Встал рядом с Алисой на балконе
– Dinner will be ready soon.163
Алисе не хотелось есть, но она решила, что перекусит немного, чтобы не обижать хозяина дома. При мыслях об ужине, появилось мучительное тянущее чувство, которое комом встало в горле, сдавило живот и грудь. Под прядями волос сбежала тяжелая капля пота. Во рту скопилась густая слюна с отвратительным привкусом желчи. Алиса сделала глубокий вдох, пол вновь дрогнул, нырнул в бездну. Развернулась, придерживаясь за ограждения балкона. Казалось, что она стоит на палубе корабля, во время шторма. Направилась в ванную комнату. В этот момент, Алиса качнулась едва заметно. Индус словно ждал этого. Схватил ее за талию.
«Что он себе позволяет?» – подумала Алиса. Подавила возмущение. Поблагодарила за помощь. Отстранилась. Пошла по огромной пустой квартире. Чувствовала на себе уже плохо сдерживаемый, похотливый взгляд. Стало страшно. Решила, что ни в коем случае не останется на ночь, найдет предлог, чтобы уйти после ужина.
В ванной комнате располагалась небольшая скамейка с белыми, пушистыми полотенцами. Алиса забилась на нее с ногами, зажала голову между коленками, обхватила руками, закрыла глаза.
Вспомнился дом и вспомнился отец. Он рассказывал какие-то забавные, детские истории, пока намыливал ей волосы и шею. Пенная вода стекала в красный, пластиковый таз, в котором сидела маленькая Алиса. Иногда, мыло попадало в глаза, тогда девочка капризничала, усердно терла их маленькими кулачками. Отец неловко успокаивал, гладил по спинке, шутил о чем-то. В любое другое время, Алиса бы улыбнулась воспоминанию. Теперь же все казалось серым, безжизненным, далеким, не трогающим сердце.
Как странно, что папа всегда вспоминается если плохо. Хочется укрыться под его тяжелой рукой и свернуться клубком. С другой стороны, редко думаешь о папе, когда весела и счастлива. Наверное, это не справедливо, эгоистично и неблагодарно…
Во всем теле нарастало вязкое, тягучее, отчаянное раздражение и вялое состояние полуобморока. Кожа покрылась липким, холодящим потом, вдоль позвоночника пробежали мурашки. Алиса сжала кулак. Влажные липкие пальцы слушались плохо, быстро обмякли, обессилели, раскрылись. Испугалась, что упадет в обморок. Что тогда сделает старый индус? Не хотелось и думать.
Припомнилась неожиданная вьюга, случившаяся в начале прошлой осени. Алиса ехала за рулем по одной из подмосковных трасс. Стемнело. Снежные комья тяжелыми шлепками ударялись о лобовое стекло, дворники мельтешили перед глазами, но не справлялись. Свет фар отражался от сплошного снежного потока и выхватывал из тьмы лишь небольшое пространство перед капотом. Алиса выключила музыку и вслушивалась в ночь. Мимо пронёсся огромный, черный джип, увлекая за собой поток снежинок. Они бежали какое-то время вдоль колесной колеи, затем заворачивались небольшими воронками и разбегались в стороны. Кругом сгустился вязкий, тягучий сумрак. По обочинам намело огромные снежные барханы, которые медленно тянулись за набегающими ветрами.
По встречной полосе промчался автомобиль. Мигнул Алисе дальним светом. Потом еще один, и еще. Сбросила скорость. Встречные машины продолжали моргать. Неожиданно, луч света выхватил из тьмы груду смятых автомобилей. Десятки машин жутким нагромождением перегородили все пять полос трассы. Алиса ударила по педали тормоза. Автомобиль повело, но он остановился вовремя.
Чуть впереди замер разбитый черный джип, недавно обогнавший Алису. Над ним безразличным потоком струился снег, вспыхивающий в зареве фар и мерцании аварийных огней. Почему-то стало тихо. Посмотрела на кисти своих рук, сжимающие рулевое колесо. Пальцы мелко подрагивали.
Внезапно в душе разгорелось теплое, благодарное умиление. Какие-то люди, которых она никогда не увидит и не услышит, почти потусторонние призраки, заботливо предупредили ее об опасности. Спасли. Теперь, в воспоминаниях, вспышки дальнего света казались блеском морского маяка, который возвышался на пустынном утесе и пронзал штормовое море снопом теплого света.
Да, они проехали мимо. Да, они никогда больше не подумают о случайном, встречном автомобиле, не поинтересуются его судьбой. Не узнают о признательности девушки, сидящей за непрозрачными стеклами и смотрящей на вспышки далекого, белого огня. Но как же прекрасно сблизились души одиноких звезд, мерцающих в бесконечном космосе. Одна оставила за собой бережный, бескорыстный свет, другая приняла этот дар с благодарностью, любовью, преклонением. Во вселенной стало не так пусто и одиноко. На пассажирском сидении лежала книга. Гамлет, кажется. Бессмертные произведения, разве и они не те же самые вспышки маяка, озаряющие бурную, загадочную, опасную, человеческую жизнь?
Опять вспомнился мужчина из переписки. Глеб кажется. Крепкий парень. С ним было бы не страшно. Алиса подумала, быть может, и он сейчас сидит где-то в одиночестве. Быть может, тоже болеет. Мог бы и написать, что-нибудь, предложить встретиться, было бы кстати. Алиса представила, как в тот самый момент, Глеб сидит и думает о ней, в то время как она думает о нем. Смутное, теплое, нежное чувство огоньком поселилось в сердце Алисы.
В какой-то момент, все поплыло перед глазами. Что-то сдавило горло, поднялось из желудка. Сердце отчаянно забилось. Алиса едва успела вскочить и наклониться над унитазом. Моментально стало легче. Тело наполнилось силами, сознание прояснилось. Алиса неторопливо умылась. Вышла.
В гостиной сидел индус. Он смотрел тающим, заискивающим, рассеянным взором. Хозяин дома больше не казался опасным, только смешным, жалким и каким-то трусоватым.
Алиса села за накрытый стол. Перед ней стояла огромная тарелка с «Сабджи». Вспомнила, как однажды пыталась приготовить такое блюдо вместе с подругами. Нужно хорошо протушить овощи на медленном огне, вместе с разнообразными специями, которым нет названий в русском языке. Рецепт кажется очень простым, однако тогда у Алисы получилось не «Сабджи», а острая овощная каша.
Алиса не хотела есть, но взяла вилкой небольшой кусочек, положила в рот. Когда- то давно, она никак не могла привыкнуть к запахам индийской кухни резким, терпким, въедающимся в кожу и одежду. Ела с трудом, только, чтобы утолить голод, запивала большим количеством воды, пытаясь заглушать нестерпимый пожар во рту и в желудке. Потом кто-то подсказал секрет. Нужно выпивать стакан воды перед едой и после приема пищи. Попробовала. Действительно стало не так остро. Полюбила, даже, некоторые блюда, стерпелась с запахами. Теперь, русская кухня, иногда, казалась пресной, безвкусной.
Отломила кусочек «роти». Показалось, что ее раздраженный желудок лучше отреагирует на эту сухую, плоскую лепешку, чем на овощное рагу. Отломила еще, медленно, задумчиво жевала. Посмотрела на хозяина дома, который сидел напротив. Он ел, что-то другое. Столовые приборы не использовал, ловко забрасывая руками шепотки пищи в рот, как это принято в Индии. Вначале такая традиция шокировала, казалась варварством, теперь привыкла, почти не обращала внимания.
– This dish helps with an upset stomach.164 – улыбаясь начал беседу индус.
– Thank you I'm better now.165
-Great.166
-Where are your friends? Why didn't they come?167
– They had a morning train to Agra.168
– Oh, the Taj Mahal, never been there.169
– How can you live in India and not visit the Taj Mahal?170
– I work a lot. I want to visit it soon. Perhaps we can go together?171
– I'll think about it.172 – Алиса весело заулыбалась, хозяин дома тоже.
Они переглянулись доброжелательно. Да, он все еще лукаво, заискивающе посматривал на Алису. Кажется, флиртовал немного, но как-то неумело, по-детски, безобидно.
Закончив ужин, Алиса встала, подошла к окну. Город укрывался призрачной дымкой. Что-то мутное, необъяснимое. Что это: туман, смог, или пыль? Наверное, всего по не многу. Марево сизыми языками струилось по улицам. Прохожие словно растворялись во мгле. Это было чертовски красиво. Хотелось дотронуться до тумана, пропустить его сквозь пальцы. Стелящаяся дымка казалась дурманом, или призрачным покрывалом, которое обволакивает землю, прячет все неприглядное. Что будет, если войти в эту мглу? Быть может, коснешься чего-то нового, сокровенного, приоткроешь тайну человеческой жизни и бытия? Хотя, скорее всего, просто вляпаешься во что-то. Иногда, туман вспыхивал желтыми огоньками, загорающихся электрических ламп. Как же, все-таки, красиво. Безумно красиво.
Быть может, все-таки остаться на ночь, отдохнуть немного? Алиса пришла в себя, после пищевого расстройства. Наверное, таблетка подействовала. Индус вновь казался безобидным. Как странно настроение и самочувствие влияют на отношение к людям. Иногда кажется, что весь мир соткан из эмоций и переживаний. Так же и люди кажутся пустыми сосудами, которые мы сами наполняем содержанием.
«Наверное, действительно, нужно отдохнуть как следует. Принять душ, вытянуться в постели» – подумала Алиса с удовольствием.
Она прикрыла глаза. Сквозь опушенные веки просвечивали мельтешащие, разноцветные вспышки. Чувствовала, как расслабляются мышцы, удерживающие глазные яблоки. Представила, как проваливается в легкий, освежающий сон. Старалась не шевелиться, погрузилась в себя. На мгновение, промелькнул какой-то потаенный страх. Казалось, что тело вспомнило свое состояние во время лихорадки, встрепенулось, стряхнуло с себя остатки болезни.
Алиса разблокировала смартфон. Посмотрела билеты на завтра до Гоа. Варианты были. Обдумывала какое время удобнее. Собралась забронировать…
Индус поднялся со своего места. Алиса не видела, почувствовала. Почему то, ее охватило ощущение надвигающегося ужаса. Он встал сзади, совсем близко. Девушка почувствовала прикосновение отвратительного, мягкого живота. Услышала отрывистое, короткое, глубокое дыхание у своих волос.
-I'm sorry.173 – сказал он глухо. Проглотил слюну.
Промелькнула мысль немедленно выйти из комнаты. Он, словно угадывая, положил потные ладони ей на талию. Задышал еще чаще. Алису затрясло от отвращения. К горлу подступила тошнота.
-What are you doing?174 – прошептала Алиса. Слова давались с трудом. Приходилось беззвучно открывать рот в паузах между словами, чтобы набраться сил и закончить фразу.
-My dear! You'll soon be gone forever. We'll never see each other again. No one will know. Why delay?175 – Индус говорил отрывистыми, короткими предложениями. Суетливо шарил пухлыми, мягкими руками по телу Алисы. Они были горячими, влажными, мерзкими. Казалось, оставляли после себя медленно остывающие отпечатки, которые хотелось стереть, смыть, продезинфицировать. Он дышал тяжело, почти с хрипом, сопел. Алиса представила его морду с нависшими слюнями и соплями. Показалось, что к ней пристраивается огромная отвратительная псина. Захотелось кричать, рыдать, умереть. Но мышцы не слушались. Рот открывался беззвучно, руки и ноги онемели.
Где-то, в районе шеи она почувствовала мокрое, вонючее касание губ. От него исходил горячий, тягучий, тяжелый запах тела и специй. В ужасе и гневе Алиса просила, кричала, выла. Все где-то далеко, в ускользающем, предобморочном сознании. В реальном же мире нависла вязкая тишина, нарушаемая лишь возней и сопением хозяина дома.
Он сильным движением усадил ее на диван. Тяжело опустился рядом. Казалось он задыхался. Жила на тщедушной шее вздулась, пульсировала. Лицо раскраснелось, покрылось испариной. Будь она самым обычным мужчиной, то без труда бы переломала все кости этой озабоченной гадине. К сожалению, у Алисы не было даже ее обычных, мизерных сил, чтобы сопротивляться.
– My dear! don't worry. I want to help you. I didn't say, but I'm a doctor. You are so beautiful.176 – он все тараторил, что-то. Алиса больше не могла разобрать слов. Лампочки на потолке завертелись в хороводе. Все казалось не настоящим. Возможно сном, или наваждением. Статуэтка Ганеши, увешенная ожерельями из лепестков продолжала улыбаться. Истукан больше не казался добродушным божком. Он надсмехался со злобой и ехидством. Казалось, вот-вот, и пустится в демоническую пляску вокруг дивана, радуясь за своего человека.
Мужчина уткнул отвратительную голову с черными, жесткими, блестящими волосами в шею Алисе. Лепетал как одурманенный, пьяный, словно в забытье:
– I need to take off your clothes. It will be easier. You will be pleased. No one will know.177
Алиса сделала над собой усилие. Уперлась руками ему в грудь, мягкую, почти женскую. Посмотрела в глаза:
– Take a shower. I agree…178 – улыбнулась как смогла. Откинулась на спинку дивана.
На какое-то время мужчина замер, очевидно в сомнении. Затем кивнул, встал и покачиваясь ушел в ванную комнату. Алиса не услышала хлопка закрывающейся двери, очевидно индус оставил ее приоткрытой. Вскочила. Осторожно прокралась в прихожую. Накинула рюкзак не плечо, в руку взяла босоножки. Медленно, затаив дыхание открыла входную дверь. Уже не скрываясь выбежала на лестницу. Сердце вырывалось из груди, руки тряслись. Все еще ощущала места где касались его руки и губы. Достала пачку влажных салфеток. Терла, пока кожа не покраснела. Слезы катились ручьями.
Вспомнила о том, как поехала с подругой в незнакомый город. Они следовали указаниям навигатора, пытаясь добраться до известной достопримечательности. Постепенно улицы становились все менее оживленными. Старались идти быстрее. Не сговариваясь, держались ближе друг к другу. Как-то незаметно, другие женщины перестали попадаться на пути. Компании из нескольких мужчин стояли в тенистых скверах и арках старинных домов. Мрачные тени нависали над узкими улицами. Кто-то шептался, лыбился, провожал взглядом. Девушки смотрели себе под ноги, ежились, пытались сильнее закутаться в летние платья.
Ни один мужчина не в состоянии понять страх, который копится в течении всей жизни и складывается из десятков подобных моментов. Из дней, когда понимаешь, что больше не можешь ходить к подруге в гости, потому, что ее отец странно улыбается тебе. Из вечеров, когда решаешь больше не совершать покупки в магазине возле дома, потому, что за тобой оттуда кто-то шел, в прошлый раз. Из воспоминаний о неловких оправданиях в деканате. Когда ты просишь поменять тему курсовой работы потому, что должна избегать одного из преподавателей. Это воспоминания из школы, когда старуха-учительница просит прикрыть плечи, что бы мальчики не отвлекались. В конце концов, это когда ты должна отказаться от путешествия о, котором всегда мечтала. Мир для мужчин становится все шире, для женщин же он только сжимается. Конечно и на мужчин нападают, но они могут и должны защитить себя. Для них, получить по роже, это скорее развлечение, повод рассказать увлекательную историю. Для них насилие – это нормальная часть жизни, не то, что ограничивает и заставляет оглядываться. Быть может, поэтому им не понять, что это за чувство грязного, липкого, вводящего в ступор страха. Что это за ощущение сводящего с ума бессилия, почти удушающее, сдавливающее, как надгробие.
***
Поистине, сами себе заповедали люди все добро свое и зло. Поистине, не заимствовали они и не нашли его, и не упало оно к ним, словно глас с неба.179
Алиса быстром шагом, наугад шла по улицам Варанаси. Телефон в кармане беспрерывно вибрировал, оповещая о звонках и десятках доставленных сообщений.
«Where are you?»180, «Why did you leave Alice?»181, «Come back, you misunderstood me»182 – Алиса никак не реагировала.
Ей встречались какие-то мужчины, уродливые, наглые, вечно орущие, предлагающие, просящие. Она выхватила из толпы тупое, животное лицо с отвратительными усами. Человек был в бесцветных штанах с вытянутыми коленями, белой рубашке и резиновых штиблетах, которые не могли скрыть его грязные, поломанные ногти – он, что-то активно предлагал: «Taxi, Taxi!».
Алиса приблизилась к нему и буркнула «airport»183.
Человек подвел ее, через толпу, к другому мужчине и, что –то сказал тому на родном языке, разумеется нечто мерзкое, гадкое, грязное. Тот был еще хуже: лыбился, рассматривал Алису своими черными глазами и плевался в асфальт.
Алиса села в такси на испачканное чем-то, заднее сиденье и заметила, как водитель продолжает пялится, через зеркало заднего вида. Как же она хотела в душ, смыть с себя весь этот проклятый город и его жителей. Когда машина поехала, водитель тут же начал беспрерывно сигналить, высовывать противную, черную рожу из окна, призывая толпу расступиться. Увидела немолодую индианку в оранжевом сари, волокущую огромный тюк с барахлом. «Какая же она уродливая» – Алиса мысленно раздела женщину и ужаснулась ее безобразию. Рядом с бабой вился грязный ребенок. Он тоже орал и кривлялся. «Какое же тут все отвратительное, шумное, грязное!».
Алиса хотела бы закрыть глаза, чтобы ничего не видеть, но звуки и запахи, все равно проникали в мозг и заставляли смотреть. Они проезжали мимо базарищ, калек, прокаженных и спящих под стенами уродливых зданий. По окну, в которое смотрела Алиса все время стучали, просили денег, еду, просто глазели.
Грязный бородач со спутанными волосами тряс какими-то бусами и амулетами, убеждая купить эту дрянь. Даже снующие всюду дети были уродливыми, тощими как насекомые, или скорее, как тараканы, которые повылезали из трещин дряхлого Варанаси.
«Do you mind if I smoke?»184 – спросил человек за рулем. Ему явно хотелось втянуть девушку в беседу.
Алиса не возражала, хуже все равно быть не могло. Она отвернулась, но чувствовала, как водитель продолжает скрытно изучать ее волосы и одежду. Где-то в паутине улиц она увидела бредущих мужа и жену. Кажется, они говорили, но Алиса, буквально, ощущала их тихую злобу, по отношению к друг другу. «И правда, как можно не ненавидеть таких жалких уродов» – подумала она.
Внезапно, до Алисы донеслись звуки уличного веселья и смеха. «Не чему тут радоваться в этой отвратительной дыре» -прошипел внутренний голос Алисы. Смех раздражал ее до боли, до зубного скрежета, словно металл, царапающий стекло. Она хотела заткнуть уши и оказаться далеко от этого места, пусть в холодной и промозглой, но в тихой и ничем не пахнущей Москве.
Автомобиль медленно полз в скоплении вонючих животных, коптящих машин, и не менее зловонных людей. Какие-то сумасшедшие расселись, чуть в стороне, и отбивали поклоны, стуча грязными головами по пыльной мостовой, окутанные дымом тлеющих палочек. «Интересно было бы у них спросить, что они подразумевают под всем этим. Неужели не видно, что Бог давно покинул проклятый город» – Алиса со злобой смотрела на мешанину проносящихся мимо сцен. Даже водитель, казалось смутился и больше не поглядывал в ее сторону.
Постепенно, такси протиснулось сквозь пробку, и они поехали равномернее, быстрее. Яркое вечернее солнце осветило салон автомобиля красновато-оранжевым светом и картины улиц стали отражаться в окнах автомобиля, словно кадры кинопленки. Они мчали мимо каменных стен, окон, столбов и ярких, хоть и выгоревших плакатов. Алиса совсем забыла о находящимся рядом водителе и, вдыхая свежий воздух, продолжала думать:
«Разве можно придумать ситуацию, при которой жизнь не была бы пыткой? Все люди это понимают пусть и подсознательно, но не решаются признаться даже себе. Мы ползем, как черви сквозь жизнь, пытаясь приблизиться к свету, но нас всегда окружает лишь тьма. Мы мучаемся, теряем, стареем, болеем, умираем, терпим пошлость, глупость, грубость, предательство и ради чего все это? Что бы начать все сначала и сначала. Даже смерть не станет нам избавлением! Люди! Куда вы все идете, несете, волочите, почему вы смеётесь, кричите, ругаетесь? Осмотритесь, все ложь, все обман и зло. Мы взаперти, в клетке, приговорены к вечности. Я приговорена ко всем вам!»
«Наступит время, и не увидишь ты больше высоты своей, а все твое низменное будет близко; возвышенное твое станет пугать тебя, словно призрак, и ты воскликнешь тогда: «Все – ложь!».185
В аэропорту Алиса подошла к кассе. К счастью, были вечерние билеты до Гоа. Купила. В кармане завибрировал телефон. Пришло сообщение:
– Привет! Я ночью в Гоа прилетаю. Не подскажешь, где можно будет остановиться?
– Я не в Гоа.
– Где же ты?
– В Варанаси.
– Ничего себе! Я тоже. Ты где именно?
– В аэропорту.
– Не поверишь, я тебя прямо сейчас вижу.