Воль
Хранитель ключей
Глава 5. «Шанс на новую жизнь. Часть первая»
Темнота повсюду.
От кончиков пальцев до самых потаённых глубин души.
Всё немеет. Хрустит снег, сжимаемый в кулаке, а в нём умещается резной ключ. Успокоение. Сила. Власть. Возможность. Существует только миг для осознания, для прозрения и возможности увидеть свет в ночи, в ослепляющих сознание звёздах и одинокой парящей Луне.
***
«Темнота уничтожает душу.
Ещё больше ненависти в свете.
Не хочу помнить, слышать, знать,
ведь вижу фары, омытые в кровавом цвете…»
***
– Они настоящие отморозки. Один уже успел отсидеть за кражу и разбой, – говорил уже всем знакомый следователь, передовая дела прокурору. Тот хмурился, смотрел на снимки и ужасался от зрелища, запечатлённого на них.
– Девчонка явно не могла сделать это с ними. К этому моменту её уже избили так, что с того света пришлось доставать. А, и откуда у неё столько денег? Она же сирота несовершеннолетняя.
– Она уже неплохо программирует. Слышал, девка давала администрации деньги, чтобы её никто не доставал, даже оплачивала комнату, в которой работала. Понятно, почему произошёл конфликт. У многих зависть – истинный мотив преступлений.
– Согласен. Меня больше интересует то, что произошло дальше. Посмотри на фото, – прокурор показал на снимок, где была изображена общая картина. – Видишь следы? Это всё следы детей, вот девчонки, а это… Аж до земли. И эти следы никуда не ведут. Кто-то потоптался и исчез.
– Мутное дело, – кивнул следователь и также это отметил. – Даже жаль девчонку. Она и так немало вытерпела, а теперь нападение.
– Характер у неё что надо, не пропадёт. Уже штудирует уголовный кодекс, – усмехнулся прокурор и закурил.
***
Алёна Викторовна хохотала про себя, злилась и думала, что уже всё, пора в жёлтый дом, но любопытство с нуждой отвергли в ней сомнения и притащили, несмотря на протесты здравого смысла, к офису Анастасии, из рук которой вышло много рекламных роликов, даже монтаж короткометражек, сайты и прочее… прочее. Талантливой была эта девица, известная в особых кругах и дорогая. Заветный шанс, новое течение, в которое хотя бы стоит попасть.
Последние несколько недель она вспомнила студенческие годы. Стала повторять язык, осваивать управление компьютера, поиск, даже узнала, что такое даркнет. С таким человеком, как Анастасия, сложно работать. За словом в карман не станет лезть. Она – идеалистка, пьющая в основном кофе, занимающаяся творчеством за закрытыми дверями и носящая однотонные вещи без надписей и украшений, по которым сохнет современная молодёжь.
Анастасия выходила из дорогой на вид машины с несколькими тяжёлыми сумками с эмблемами гипермаркета. Она кивнула водителю, закрыла дверцу и безмолвного зашагала в убежище, у дверей которого топталась Алёна. То подняла голову и тут же подбежала к будущей работодательнице, предложила помощь. Отвергать её девушка не стала.
– Если меня возьмёшь…те, не пожалеете, – заговорила Алёна, быстро, слишком быстро и много, чем вызвала лишь раздражение у старшеклассницы.
– Первое правило – говорить по делу, – сказала Анастасия, вновь встряхивая женщину словами.
И снова Алёна оказалась в офисе.
Анастасия приказала сесть, затем поставила чай и принялась разбирать покупки: продукты, стиральные порошки, средства гигиены, новые книги и кабели, а также целый пакет одинаковых пар чёрных носков. Женщина улыбалась. Даже представить не могла, что такой человек живёт в Хабаровске, работает и существует в этом помещении, совсем один. На удивлении, при свете яркого зимнего солнца, в чёрном свитере, обнимающим худое, но довольно подтянутое гармоничное тело, Анастасия выглядела умиротворённо. Её движения были как всегда методичны, лишённые всяких глупостей и сомнений. Всё было создано для быстроты процесса жизнедеятельности. Её еда частенько состояла из продуктов, что можно было разогреть и съесть. Сама редко готовила. Не хотела забивать этим голову, а потому техника редко использовалась. Всё было разложено по полочкам. По цветам, ширине и высоте. И всё за дверцами шкафов выглядело как аудиодорожка, плавная, непохожая ни на одну другую.
Эти пятнадцать минут жизни приоткрыли завесы её обыкновенной жизни, о которой только могла мечтать Алёна.
– Даже не знаю, могу ли тебе доверять, – Анастасия говорила без формальностей. Каждая фраза – экзамен. Женщина с трудом скрывала волнение. Тёрла лоб, шею, протирала места между пальцев.
– Попробуй…те, – женщина продолжала сомневаться, как обращаться к не по годам успешной девушке, занимающейся бизнесом. Это несоответствие образа и реальности с самого начала запутывало Алёну. Она хотела обращаться с ней на «ты», но понимала, что так обращаются с подругами или равными, но «Вы»… Той, которой не исполнилось даже восемнадцати, той, что глядит на всё оценивающим взглядом, усмехающейся на глупости и ошибки остальных, вздыхающей на трусости и идиотские заминки в речи, на путаницы, только на «Вы». Чтобы ты ни сделал, как бы ты ни вылез из свой раковины, она взглянет на тебя сверху-вниз, и ты снова окажешься на самом дне пропасти.
Бешеная уверенность и понимание своей правоты, перегибание этой уверенностью и надменностью палки смущало – всё это заставляло чисто на интуитивном уровне недолюбливать Анастасию. Алёна не знала, как она общалась с заказчиками, может, даже с усилием, сходя со своего трона. Или даже сейчас.
Трудности при работе с ней были обеспечены.
– Не сомневаюсь, но я тебе не верю. Ты подвержена честолюбию. И хватит ли тебе духа предать?
– О чём ты… Вы? – скребла ногтями по подушечкам пальцев, смотря в слишком уверенное и холодное лицо. Попытайся даже умереть перед девушкой – ничего не изменится. Она продолжит сидеть на своём троне и даже бровью не поведёт.
– Ты даже не знаешь, какая тебе нужна работа. Ты хочешь, чтобы я тебя наняла, но на какую должность?
– Помощника, ассистента, бухгалтера, – женщина положила на стол резюме и книжку, но на это добро Анастасия даже не взглянула.
– Ты вымираешь. Я сама себе бухгалтер. Помощник? Кофе и я могу сварить, – она всё шире и безжалостней усмехалась с каждым натянутым предложением. – Тебе интересен космос?
– Фантастика? Интересный жанр.
– Нет-нет, – помотала головой Анастасия. Алёна потребовала пояснения на непонятный, скорее неожиданный вопрос. – Большой космос. Вселенная. То, в чём застряла наша планетка, – её руки размахнулись для наглядного показания масштаба вопроса. – Мироздание.
– Только в детстве. А вообще мечтала стать стюардессой, – хохотнула женщина, на миг представив астероиды, планеты, хронику с Гагариным.
– Плохо дело.
– Я заинтересуюсь! Обещаю! – воскликнула на эмоциях Алёна, чувствуя, как сгорает от стыда и напряжения. Абсолютно бесполезная. Пройдена половина жизни, а она до сих пор мечется, страдает, рвёт на себе волосы и пытается выжить.
– Не перегори.
– Не перегорю.
– Как с английским?
– Неплохо. Учила.
– Ясно всё с тобой. Значит так, у меня есть причина, по которой могу тебя нанять, однако ты должна сидеть тихо, выполнять инструкции, вопросы задавать письменно и группой, а не по отдельности, что я ненавижу. Буду платить достойно, будь верной. Если с кем-то заговоришь о том, что узнала, узнаешь и будешь знать, ты лишишься всего. У меня в рукаве не только связи, но и большие возможности, – и девушка указала взором на ноутбук. Алёна сглотнула.
– Что мне нужно делать?
– Ближайший год не буду учиться. Я сейчас в выпускном классе, однако у меня есть дела, которые необходимо решить за это время.
– Ты ещё учишься? – с ещё большим удивлением спросила Алёна, чуть ли ни подпрыгнув. – Но как?
– У тебя есть три месяца, чтобы английский отскакивал от зубов вместе с французским. Мне нужен переводчик. Также нужен человек, чтобы всё время анализировал новости всех стран, связанные с космосом, всякими событиями на Земле, неизвестно как происходящие, а также феномены.
– Это как-то расплывчато.
– Сначала составим договор. Сто тысяч в месяц достаточно? В фонды сама будешь перечислять, – продолжала Анастасия, заколачивая пути к отступлению.
***
Анастасия печатала договор и обговаривала каждый пункт с Алёной, чтобы после не было претензий. Женщину нанимала на полтора года, обещала и премии, и курсы по саморазвитию, рекомендации после окончания контракта, и знания, которые лучше никому не знать. Мрак тайн должен был рассосаться. Об этом твердили заголовки газет и многие странные видео, выходящие по всему миру. Новый и единственный ассистент был не так наивен, он цеплялся за права и обязанности, уже довольно много разузнал о роде деятельности, знал, где она живёт и то, что у неё на доске фотографии ключа. Опасна. Интересна. Шанс. Для обеих.
Она переворачивала страницы паспорта, обтянутого прозрачной обложкой. Она не верила собственным глазам, усмехалась и думала не доверять, что это какая-то шутка.
– Оказывается, у вас совсем недавно был день рождения. Примите поздравления, – глядела на цифры 29.12.02. Так молода, но так амбициозна, не то, что потухшая обыкновенная Алёна, до которой никому нет дела. Женщине было завидно, ещё она восхищалась деловой хваткой девушки и отсчитывала, сколько ей ещё осталось влачить жалкое существование.
– Ясно, – буркнула Анастасия, и по её виду не скажешь, что она была рада поздравлениям. Ни одной светлой эмоции не промелькнуло на лице, и это Алёна напрягло. Женщина отложила паспорт и с волнением взглянула на работодательницу. – Готова работать круглые сутки без выходных?
– Без выходных? Круглые сутки?
– У тебя нет выбора.
– Да, такая зарплата, – улыбнулась Алёна, предчувствуя, как будет падать от усталости. Вздохнула от огорчения.
– Ты работаешь с информацией, её нужно поглощать так много, чтобы ничего не упустить. Послушай! – впервые она повысила голос. – Это очень важно. Это так важно, что ты не представляешь. Считай государственной задачей.
– Почему наняли кого-то только сейчас, если это настолько важно?
– Потому что есть причина, – и вновь обыденный. Тяжёлый грудной голос, почти не девический, не переходящий на писк. Стойкий. Стройный. И приятный. – Я даю тебе шанс на новую жизнь. Пускай и нет семьи, может, завестись, но двенадцать часов – это ничто, если кто-то захочет уничтожить мир. Нужно быть во все оружия.
Чем дольше была знакома Алёна с Анастасией, тем более странные речи слышала она. Она не шутила про оружие, мир и двенадцать часов как ставку. Она требовала жить работой, думать о работе и учёбе. Властный работодатель, от которого уже после первого дня хочется сбежать. Алёна Викторовна в ужасе ставила подписи в контракте и в документе о неразглашении, с тяжёлым сердцем отдавала себя девчушки в рабы, продав себя за обеспеченное будущее.
Они подписали всё.
Тут же Алёна была послана на курсы по программированию, языкам, высшей математики, журналистики. Жёсткий двухмесячный тренинг, вечный тонус, из-за которого хотелось орать в подушку и вечно спать. Анастасия не объясняла такой апгрейд Алёны, она всё больше и больше взваливала на женщину информацию, а после надела на неё кимоно с белым поясом.
– Тхэквондо?
– Ты должна себя защищать. Новая жизнь – новые правила.
– Будто готовишься к войне.
– А оно так и есть, – усмехнулась старшеклассница, не отрываясь от ноутбука. Алёна была испугана этой усмешкой, означавшей самую шастающую правду, выходящей с языка Анастасии, как дробь автомата. Работодательница была будто неживой, механизм, вечно скучающий и показывающий эмоции лишь в раздражении, надменности и тонком садизме.
Глава 6. «Шанс на новую жизнь. Часть вторая»
Жизнь смеётся над нами. Она иногда даёт странный шанс на изменения своей судьбы. Сначала искушает, а после подслащивает путь или убивает, тихо и болезненно.
Анастасия сидела во второй комнате, полностью напичканной экранами, за которыми происходили различные действия: демонстрационные шествия, парады, природные катаклизмы, выпуски новостей разных стран. В тёмной комнате на жёстком стуле, предназначенным для тех, у кого проблемы с поясницей и осанкой, она смотрела во все эти мониторы, анализируя всё там происходящее и отмечая с пульта необычные ситуации.
На столе, который был придвинут к стене, лежала раскрытой книга, и там были написаны следующие строчки: «Если ты ступил на эту дорогу, пускай тёмную и опасную, сохраняй своё достоинство до конца, не жалей, не сочувствуй себе, не обвиняй жизнь и её повороты. Ноша у каждого тяжела, но, если ты принимаешь её, значит, можешь донести её до победного».
Девушка продолжала сидеть и смотреть на экраны, а на круглом стеклянном столе в гостиной лежали стопками книги фантастического жанра, множество научных журналов, в том числе на английском языке, различные энциклопедии, а также каталоги частных коллекций. Всё это относилось к разным сферам человеческой жизни: наука, космос, мода, досуговая массовая литература. Казалось, обладательница этих книг обожала всё это, находила в этом особое наслаждение, но, как на зло, это всё было частью её работы. Молчаливой. Суетной. И невыносимой.
На знакомой доске появились новая фотография и новая отметка на карте мира.
***
– Яра, ну покушай, хотя бы совсем чуть-чуть! – просила измученная женщина, подносившая ложку с ароматной кашей худой, болезненной на вид девочки, половина головы которой было замотана бинтами. В том числе и область глаз.
– Отстань! – синие губы. Сухие. Она лежала на постели, а в её тоне звучало много токсичной желчи, убивавшей персону, подносившую ложку. Женщина всхлипывала, кипела от боли, глядя на ребёнка, проклинала жизнь и обстоятельства. – Я не желаю есть. Лучше убейте меня. Убейте, – и девочка оттолкнула женщину, взвыла, зарыдала. Поднесла ладони к лицу и прикоснулась к тому месту, где должны были быть глаза. – Мне страшно. Мне так страшно.
Мать исхудавшими руками обнимает бледную дочь, прижимает её голову к своей груди и молит Бога проявить милосердие.
«Темнота пожирает, рвёт до костей.
Столько разных мастей для битых костей.
Ненависть, боль. Чернота во всевластии,
Открывшая дорогу к жёсткой апатии.»
Девочка крутится вокруг себя, танцует какую-то программу талантливо, живо, точно. Падает красный резиновый мяч. Тело ослабло, больше не слушается. Она споткнулась о то, что не видит.
– Не вижу. Ничего не вижу! – и снова рёв. И снова подбегает бедная мать, пинает злостный мяч, обнимает дочь и просит не переживать. Так и сидят.
***
Мужчина сел на одно колено и взглянул на девочку в белых бинтах, безмолвно сидящей в одиночной палате и глядящей в стену.
– Что с твоей мамой, отцом, бабушками и дедушками? – спросил он сироту.
– Никого нет. Я одна, – произнесла в ответ девочка-подросток, потемневшая за время лечения. – Посадите их навсегда. Если через три или пять лет они выйдут на свободу, они пойдут мстить.
– Ты так думаешь? – мужчина сглотнул. Тёмные мысли придавили его широкое тело.
– Люди не меняются. Они завистливы и обожают мстить тем, кто пострадал от их деяний, потому что сами из себя ничего не представляют.
– Почему ты так считаешь? Неужели все такие по твоему мнению? – мужчина не останавливался в своих вопросах.
– Моих мать, бабушку, дедушку застрелил преступник, севший в тюрьму за браконьерство благодаря моей матери, – она не смотрела на человека, говорила правду без утайки. Её голос проедали ненависть и жестокость к обидчикам, и непримиримость к смягчающему приговору. Мужчина изменился в лице. Стал странным, пугливым и не знающим, что сказать в данной ситуации. Они долго молчали. Девушка продолжала сидеть. Её длинные тёмные волосы превратились в жалкие клочки. Вся красота и юность были стёрты жутким боем на пустыре, куда ударило несколько ярких, почти чёрных молний, привлекших внимание людей, брезговавших подходить к окну, слыша из улицы доносившийся шёпот малолетних преступников. Чудо спасло детей от обморожения. И чудо, что и этот ребёнок, сидящий перед мужчиной, был жив. – Не переживайте. Это произошло пять лет назад.
– Тебе было… семь? – ужаснулся спрашивавший, впервые встречая такого ребёнка.
– И что с того? – она впервые повернулась к мужчине. – Господин судья, я очень устала. В следующий раз, как придёте, принесите мне уголовный и административный кодексы. Я буду следить за справедливостью приговора. И я буду очень зла, если он меня не защитит и если из-за него через пять лет меня убьют где-нибудь в подворотне. Старым ржавым гвоздём, – серые выразительные глаза въелись в подсознание судьи, пришедшего специально к пострадавшей, чтобы всё выяснить и увидеть собственными глазами.
Мужчина бежал из палаты, сотрясаясь и телом, и душой. Эти серые глаза не давали покоя. Это худое синее от лекарств и сырости лицо шокировало, а взгляд брошенного ребёнка был невыносим… Помощник судьбы с особым молчанием посмотрел на мужчину, прекрасно понимая ситуацию, в которой были замешаны не только детдомовские дети.
– Деньги – жуткий источник проблем, – выдохнул помощник, когда они вышли из больницы и направились к машине. – Жалко девочку. Тогда скандал был нешуточным. Почти год никому апелляции не принимали и не смягчали приговоры. Все забоялись за свои жизни.
– Я не знал, что в Хабаровске может произойти и такое…
– А почему нет? – пожал плечами молодой человек. – Хабаровск известен криминалом и жестокостью. Школьный терроризм, живодёрство, перестрелки даже в здании органов власти… А, спокойный город на вид? – помощник хохотнул. – И здесь кипит жизнь, Павел Анатольевич.
– Люди везде одни. Не сходили бы с ума – не судили, – они выдвинулись к зданию суда. – Принеси мне всё, что касается того дела, о котором говорила пострадавшая.
– Интересно?
– С каждым может случиться. Нужно знать детали.
***
– Не может быть, – выдохнул Павел Анатольевич так, что не заметил, как прикусил язык, изучая материалы дела пятилетней давности. Преступник после отбывания срока решил отомстить следователю, отправившего его за решётку, лишив всего. Хранение нелицензированного оружия, контрабанда, браконьерство, взяточничество, шантаж, подкуп. Он знал это дело, но был занят получением новой должности, да и работал в другом регионе.
Тот мог избежать наказания из-за влияния на прокурора и судью, подбивал клинья и к следователю, но смелая и бойкая женщина, удивительная по натуре, остановила беспредел. Правда, не смотря на взволнованную общественность, ему смягчили срок, но сдвиг в этом направлении произошёл.
Однако Павла Анатольевича мало волновало дело. Безумными глазами он смотрел на фотографии жертв убийства, среди которых была молодая, цветущая когда-то симпатичная женщина, лицо которой он знал не понаслышке.
– Почему? Почему? – не верил повороту судьбы. Сжимал фотографию и пылал от внезапного удара безмятежного прошлого, спавшего около двенадцати лет.
Глава 7. «Шанс на новую жизнь. Часть третья»
– Эй, ты слышал? – ворвался в кабинет коллега по цеху.
– Чего? – мужчина в костюме оторвался от бумаг, явно недовольный, что его отвлекли от важной работы. Коллега был взволнован, растрёпан и имел за зубами неприятную историю.
– Короче, в Хабаровске произошло ЧП. Да оторвись ты от своих дел и послушай! – гаркнул человек, отвлекая Павла, вновь сунувшегося в рассматриваемое дело. – Соседи многоэтажного дома услышали, как с улицы плакал ребёнок, просто выл. Они вышли на балкон, никого не увидели на площадке, вернулись обратно. Плач не прекращался.
– Ну и что?
– Ну и то! Ребёнок рыдал, будучи запертым на балконе. И соседи побежали в ту квартиру, стучались, долго. Никто не открывал. Они позвонили в полицию. Квартиру взломали. И там в гостиной было обнаружено три тела с огнестрельными ранениями прямиком сюда, – человек указал на лоб. – Преступник захлопнул дверь, когда уходил. А если бы мать не закрыла ребёнка на балконе, её бы тоже пристрелили.
– Это печальная, новость, но что тебя в ней удивило? – можно было объявить человека чёрствым сухарём, но он был попросту уставшим, мало удивлялся по жизни, так как довольно навидался разных иррациональных историй, от которых волосы вставали дыбом. Очередная история коллеги шокировала, но он для него это всё произошло где-то далеко, по ощущениям, в другой стране, на другом континенте и не имело к нему никакого отношения.
– Не врубаешься? – коллега выругался. – А потому, что одна из жертв была следователем по делу того преступника. Помнишь? Ащ! – мужчина был на нервах, ещё активней жестикулировал, вырывался из своей костюмной скорлупы, в которой был облачён день за днём. – Он был браконьером, помнишь случай убийства амурского тигра? – Павел сдержанно кивнул. – Так вот, ему дали пять лет. Влепили реальный срок. Шумиха была грандиозной. Это стало прецедентом, раньше их просто ловили и выписывали бумажку, ну, или требовали откат, но на этот раз тому не удалось провернуть дело. Наткнулся на бешеную стерву – следователя. Так вот! Послушай же!… Добилась огромнейшего штрафа и тюремной скамьи. Боже, я уже боюсь заходить в зал и бить молотком, может, меня тоже через пару лет грохнут? – человек кипел от волнения, жестикулировал, ходил по кабинету.
– Потому нам и платят. Что насчёт преступника? Поймали?
– Застрелили, – мрачным тоном заявил коллега, немного успокоившись. Плюхнулся на диван и закрыл лицо ладонью. – Он попытался сбежать, даже взял заложников, когда его окружили. В общем. Кукуха у него поехала конкретно. Рыпнулся. И хлоп, – одновременно с этим мужчина ударил в ладони. Павел дёрнул плечами.
– Теперь неповадно будет другим, что переживаешь? Каждый свою жизнь защищает, – Павел взглянул на рамку с фотографией, стоявшей на столе и улыбнулся. С фотографии на него смотрели счастливые лица, как жаль, что было достаточно огорчения у мужчины, глядящего на фото. Слова о бешеной вызвали у него противоречивые воспоминания и ощущения, а лица на фотографии продолжали улыбаться, туманить печаль и разбавлять прошлое напоминаниями о нынешнем.
– Ага, скажи это мазохистам и смертникам. Как же страшно жить… Жаль ребёнка, он остался круглой сиротой. И раздолбанной психикой. Даже представить не смогу, если кто-то на моих глазах семью перестреляет.
***
Джеймс Браун младший был умнейшим представителем человечества, сколотивший своё состояние во время мировых кризисов, спекулируя дефицитными товарами. Он инвестировал, занимался бизнесом, последние десятилетия решил сконцентрироваться на пищевой промышленности, потому что все, абсолютно всё люди в мире должны есть, сколько на кнопки тыкать. Ему было чуть больше пятидесяти. Сохранился великолепно. Весь спортивный, приятный, здоровый. Имеющий личного доктора и фитнес-тренера, огромный дом, в котором можно было найти всё, что угодно. Он любил вина. Любил власть. Любил раскрывать своё честолюбие. И имел жену во всех смыслах, которой было чуть больше двадцати шести.
За последние пять лет его состояние выросло в три раза. Его стали приглашать в самые роскошные дома Великобритании, Америки, Канады и Китая. Он был знаком со множеством главами стран. Много отдавал на благотворительность. Много тратил. Упивался богатством, своей сообразительностью и умением просчитывать каждый ход.
Он неплохо разбирался в человеческой психологии. Маркетолог-бизнесмен-стратег-практик – это убойная смесь для лидера, устраивавший ажиотаж даже вокруг одного спичечного коробка. Легендарная личность, открывшая людям дорогу к пище быстрого приготовления, к десяткам видов напитков и закусок, в том числе новым послевкусия джина и виски. Всего пять лет – и это состояние прижимало и опускало состояние других людей.
Если собрать все деньги, заработанные этим человеком, а также те, что он потратил, и те, которые должны были вернуться после погашения долгов, можно было бы обеспечить Индию на год всем необходимым: построить тысячи школ, десятки университетов, перестроить кварталы, чтобы люди не ютились два на два метра, оплатить медицинскую страховку огромному количеству населения. Настолько был богат Джеймс Браун младший, превзошедший своего отца, занимавшегося фермерством и продававшего морковь, кукурузу, картофель и курицу.
И понятно, что такому человеку, такого подвижного ума, громадной силы воли и необыкновенной деловой хватки хочется завидовать. Руки, мысли, чувства тянутся к его богатству. Ничтожный человеческий мозг не может перестать мечтать о его жизни. Однако не может и представить, чего стоят его миллиарды. Сколько усилий было предложено для империи, захватившей рынок десяток стран. Сколько человеческих и творческих ресурсов было потрачено, чтобы Джеймс Браун младший стал тем, кем теперь является.
– Благодарю небо за этот новый день, пусть он принесёт мне больше благодати, – Джеймс только что проснулся. Только потянулся. Посмотрел на обнажённую спину своей молодой супруги. Счастливым он потянулся к тумбочке, открыл шкафчик и достал оттуда футляр. Каждодневная мантра в течении некоторых лет. Стопы в тапках. Ванная. Зарядка с тренером. И утомительная работа: разъезды, проверки, собрания, брифинги – всё это каждый день, каждый день слежения за рынком. Его обслуживали несколько секретарей, лучшие из лучших; они были ему как семья, потому что без них Джеймс не представлял, как справляться с той информацией, что ему приходилось поглощать.
Почти не видел детей. Любил их, но больше любил деньги. Да и тратить время на вечно выпрашивающих деньги людей он не желал.
Он шёл по земле, как по горе Олимп, сверкая платиновыми пряжками, лакированными туфлями и ослепительными зубами.
– Сегодня мы должны поглотить эту компанию, – улыбнулся он, взглянув на дату календаря. – Всё готово?
– Да! – кивнул ассистент. Долгожданная цель – поглощение конкурента. Такого же крупного и безжалостного, но дрогнувшего под натиском Джеймса.
– Пожалуй, мы ещё раз обсудим ваше предложение, – однако после короткого замыкания произошло землетрясение, только с Джеймсом. Конкуренты в последнее мгновение отложили соглашение и отстранились от стола. Джеймс побагровел от ярости, но ничего не сказал. С особой хмуростью и жестокостью посмотрел на представителей корпорации и пытался, отчаянно пытался понять, почему они отказались от подписания договора.
– Узнай всё! – отдал приказ и стал ждать.
– Господин, им пообещали инвестиции, – сообщили вскоре. Джеймс от разочарования стукнул кулаком по столу.
– Поэтому они были такими послушными… Они просто тянули время. Кто им помог, а? – роковой вопрос и роковой ответ. Мужчина злобно усмехнулся, а взгляд его загорелся гневом.
***
– Анастасия! – окликнула девушку Алёну. В тёмную комнату вошла девица, попивая свежевыжатый сок. – Ты просила следить за новостями? – та кивнула. – Посмотри, – женщина включила репортаж.
«Сегодня, в два часа ночи, произошёл крупный взрыв на нефтедобывающем заводе, принадлежащем частной американской компании «T-transfer», находящейся в США. Все силы ВВС США брошены на тушение очага возгорания. По предварительным подсчётам аналитиков, убытки составляют около четырёх триллионов долларов. Около тысячи человек являются без вести пропавшими. По словам очевидцев, неизвестный в красном экзо-скелете проник на завод и отключил все камеры и датчики слежения…».
Рассказ продолжался, но самое основное Анастасия уловила.
Она несколько раз прослушала выпуск, а сразу после полетела к ноутбуку и стала искать всё об этом в Интернете: читала американские издания, следила за процессом тушения, общалась на англоязычных форумах. Эта новость, которая никак не могла быть связанной с девушкой, вызвала неподдельный интерес. Это выглядело странным. Женщина глядела на работодательницу и всё пыталась разгадать её замыслы.
Она с ней уже два с половиной месяца. Почти не отходит от неё, не считая время курсов и занятий тхэквондо. За эти месяцы женщина действительно узнала много нового. Ей пришлось себя мотивировать, в удовольствии и через силу воли постигать науки, языки, читать новости, выписывать заметки – быть полезной. И впервые за долгое время она предоставила девушки нечто интересное – взрыв в США, взявшийся из ниоткуда.
Анастасия будто бы знала его причину, поэтому выискивала зацепки. Ещё полчаса, и фотография завода оказалась на доске, а вокруг неё появились надписи: что это, почему висит и вопросы.
– Собираете интересные случаи? – обратилась она к девушке, выходя из комнаты. Анастасия стояла у доски и смотрела на все снимки.
– Больше не находила ключей?
– Нет.
– Попробуй попасть на закрытые торги, коллекции. Используй поиск по фотографии, – она даже не думала выдавать свои тайны.
***
Зависть – самое страшное из пороков человечества. Ненависть можно пережить, можно ненавидеть тихо, разъедать себя, злиться, но скрыть зависть невозможно. Она подобна триггеру, из-за которого собственное ощущение ничтожества перекрывает разум, и проступает злоба. На себя-неудачника, на того, кому всё доставалось легко, на сцене, хотя всем абсолютно по боку что происходи за кулисами, на несправедливый мир. Зависть прожигает душу.
Триллионер рухнул в лужу собственной крови, бездыханным. У него были открыты глаза. В их отражении виднелись ноги в дорогих брюках классического кроя.
Тот, кто всегда завидовал успеху другому, также получил шанс на новую жизнь.
***
– Ты привёл эту девчонку!? – взвизгнула молодая женщина, пришедшая в бешенство, и кинула в человека шампунем. Из крана текла вода.
– Лер, послушай! – мужчина подошёл к супруге. Ванная оказалась довольно просторной и удобной для подобных разговоров.
– Убирайся. Не хочу видеть ни тебя, ни этого отморозка. Я была лучшего о тебе мнения.
– Лера… – он буквально умолял.
За дверью стояла девочка, глаза которой сверкнули печалью, а после, также неожиданно и стремительно, сменились необыкновенным холодом и презрением ко всем, кто находился в данной квартире, в том числе и к себе.
За дверью стояла девочка в сером, старавшаяся слиться со стеной. Вместо креста на шее у ребёнка висел ключ, обхватившей её тоненькие ключицы, сжавшие их, вцепившийся в её тело, словно клешни. То был ключ от двери, ведущей к новой жизни.
***
– Доченька, миленькая, пощупай, что привёз тебе дядя из Эмиратов, – обняла слепую гимнастку женщина и вложила в ловкие ладони ключ.
– Он уникальный в своём роде. Других подобных нет, – сказал дядя, не зная секрета подаренного ключа, видящий только внешность, но знающий, что такое понимание и сочувствие. Девочка сжала ключ. – Его нашли в пустыне.
– Такая уникальная вещь, – бледная девочка натянула губы. – Какой прок, если я не могу увидеть даже какого она цвета? – прошептала слишком опустошённо, чем вызвала ещё больше горечи в женщине, оберегающей её, обнимающей и любящей всем сердцем.
– Ты такая же уникальная как этот ключ. Носи его как украшение или оберег. Говорят, вещи, в которые вкладываешь душу, оживают, – дядя повествовал успокаивающим тоном во мраке. Слепая подняла голову и посмотрела туда, откуда доносился голос. По щекам текли слёзы.
