Владимир Иванович Силантьев
Ровесник СССР: Всюду Вселенную я объехал
На берегах Темзы
Книжка «Фог рассеивается» – как бы страничка моей биографии лондонского периода. Ее основное содержание – политическая жизнь Англии, суть буржуазной демократии, отношение правящих кругов и простых англичан к нашей стране. Я нарочно избегал обобщений, хотел описать увиденное, отметить личные впечатления. Причем с немалой долей юмора. Долго не мог подобрать удачное заглавие. Нам более знакомо слово «смог», что значит автомобильно-фабричную городскую гарь, а англичане привыкли у себя видеть из окна «фог», то есть туман. В заглавии отражена стержневая мысль книжки: за время моего пребывания в Англии (1957–1960 гг.) из голов англичан постепенно стали выветриваться многие антисоветские предрассудки. Именно в эти годы взлетели первые в истории человечества искусственные спутники Земли. К великой нашей гордости они были сделаны руками советских инженеров и рабочих. Высокотехничная и прославленная Америка, а также Англия были посрамлены. Они оказались в хвосте, и этот факт лучше всех миллионов экземпляров пропагандистских брошюр о СССР доказал англичанам, что советская власть что-то значит.
Рукопись книжки была готова к моему возвращению из Лондона, а издана уже после первых месяцев моей новой работы в «Известиях». И хотя мне еще не удалось познакомиться со всеми моими новыми товарищами, я всем подарил по экземпляру с соответствующей надписью от автора. И вдруг неожиданная реакция. Мэлор Стуруа был в восторге от книжки и написал хвалебную рецензию для опубликования в «Известиях». Он был тогда молод, горяч и, что существенно, – неопытен. В солидной газете тогда публиковались рецензии только на знаменитостей. И тогдашний наш шеф отдела Владимир Кудрявцев поставил его на место. Мэлор устроил скандал, кричал, что добьется публикации. И добился в… многотиражке «Известинец», которую мало кто знал за пределами редакции. Мне было приятно. Мэлор уже тогда был известным журналистом. Он писал: «Вся книга – от первой до последней страницы – удивительно колоритна… Так может писать человек, хорошо знающий страну, ее обычаи, людей, язык».
Я не рассказывал в книжке о примечательных туристских маршрутах, а описал некоторые неприглядные стороны жизни англичан. Честно признаться, в отличие от наших туристов, восхищающихся седой стариной Лондона, английская столица не произвела на меня большого впечатления. Возможно потому, что я впервые увидел Лондон после многомесячной командировки в Египет, где был поражен высоченными пирамидами под Каиром и сохранившимися храмами в древней египетской столице Луксоре. Им тысячи лет до нашей эры! Лондон на этом фоне – совсем молодой город.
В Англии, мне думается, надо восторгаться рационализмом и здравым смыслом жителей. Бесспорно, это – положительные черты людей, но я наблюдал, что у англичан рационализм весьма часто граничит со скопидомством, экономией на всем. Ведь вошло в поговорку: английский обед хорош тогда, когда встав из-за стола, чувствуешь себя немного голодным. Вся Англия казалась мне сотканной в красивую и дорогую ткань благодаря расчетливости и экономии. В этом один из источников ее богатства. А у нас? Каковы наши традиции? Мне было трудно внушить англичанам, что наши обычаи требуют сверхгостеприимства – зашел к тебе случайно, без приглашения, друг или товарищ.
Запись в дневнике за 1 января 1960 года: «Англичане не встречают Новый год. Лондон выглядит буднично. Утром приехали уборщики улиц, подметали тротуар. Погода теплая. Идет дождь, сквозь облака проглядывает солнце, как в Москве весной. С сыном катались на моторной лодке по озеру в Ридженс парке». К этому я бы добавил, что англичане не имеют понятия о двойных рамах в окнах, в большинстве случаев обходятся без центрального отопления; что водопроводные трубы в старинных домах выведены наружу; что англичане щеголяют зимой без головных уборов, а коровы пасутся круглый год на вечнозеленых лугах. Не хватит ли примеров различий в жизни англичан и наших людей? Не пора ли понять глупость лозунга «догнать и перегнать», с которым носился Никита Хрущев. Мы действительно догнали и перегнали Англию по производству стали и угля еще до войны, при Сталине. Но перегнать Англию (я уже не говорю об Америке) по уровню жизни – это нонсенс. В силу резко отличающихся природно-климатических условий уровень затрат англичан на жизнеобеспечение человека всегда будет меньше, чем в стране, где несколько месяцев в году реки скованы льдами, где дуют пронизывающие ветры Ледовитого океана, где я бы поставил памятник Человеку за то, что он согласился жить в суровом климате. Столь же бессмысленно и бесперспективно насаждать у нас английские привычки и в целом их образ жизни. Именно русская неласковая природа выковала русский характер, способность к выживанию. Мне смешны потуги «западников» внедрить у нас заграничные стереотипы хозяйственного уклада жизни.
Одна из записей в дневнике напомнила о советах газеты «Дейли миррор» молодым англичанам, как стать миллионером. Тут же сообщался адрес одного парня, который разбогател, следуя указаниям газеты. Я поехал по адресу, чтобы взять интервью у парня, еще вчера работавшего простым механиком гаража. Миллионера по имени Фримен я не нашел, хозяин гаража был смущен, узнав, что разговаривает с советским журналистом. На его лице было написано: «Мистер русский! Это же липа, в лучшем случае дурная шутка». Однако мысль о том, что каждый может стать миллионером, вбивается каждому англичанину с детства, как, впрочем, и американцу. Из жизни первых английских нуворишей мы знаем, как делались их миллионы. Кропотливым трудом и изощренным обманом, внедрением великих изобретений и колониальными войнами, разбойным пиратством и рискованной игрой на финансовой бирже Лондона. В миллионеры выбивались лавочники, экономившие даже на еде собственных детей, безжалостные лендлорды, сгонявшие крестьян с земель и разводившие на них овец, суконные фабриканты и владельцы первых пароходов, покорители Африки вроде завоевателя Стэнли, пирата Дрейка, грабившего караваны испанских судов с золотом.
Титулованные и нетитулованные бароны обогатили себя и создали Британскую империю. Когда я сдавал в школе выпускной экзамен по географии, я стоял у карты мира, в основном окрашенной в зеленый цвет, не считая нашего красного. То был цвет Британской империи, которая после Второй мировой войны лишилась только одной жемчужины в королевской короне – Индии. Затем постепенно, год за годом, получали свободу другие колонии и доминионы. Политическая свобода не принесла им экономической независимости. Поставщики экзотических фруктов и драгоценных камней для бывшей империи так и остались экспортерами ананасов, земляного ореха, алмазов и нефти. А те страны, что сумели приобщиться к техническому прогрессу, производят продукцию, не способную конкурировать с английскими высококачественными товарами, в которые вложен опыт и достижения не одного поколения англичан. И пусть наши «западники» не соблазняются идеей о привлечении иностранных инвестиций в нашу индустрию. Инвестиции хлынут потоком, как только им будут гарантированы безрисковые условия. Магазины будут ломиться от иностранных тряпок и электроники, но будет задушена отечественная промышленность.
История, однако, засвидетельствовала аномальное рождение миллионеров в России в 90-е годы. В отличие от всех миллионеров мира они рождались без особого труда, одним росчерком пера, словно в насмешку над народом. Россия оказалась на последних местах по продолжительности жизни, по детской смертности, зато обогнала всех по числу бирж. И не случайно, ибо горбачевщина, совершая государственную измену, стремилась заменить социалистический строй капиталистическим. Архисложная задача, так как в СССР не было ни одного капиталиста, не считая горстки подпольных цеховиков. Требовалось их срочно расплодить, как опору контрреволюции. Так, на зависть всем миллионерам мира искусственно, путем указов и законодательных актов создавали новый класс нуворишей. Их рождение обусловили законы о кооперативах, смешанных предприятиях, о приватизации, метко прозванной в народе «прихватизацией». Наглой обираловкой назвал народ и радикальные экономические реформы, так как они привели к взлету цен в десятки раз. Сколько я писал об инфляции в капиталистических и развивающихся странах, о взрывах недовольства, вызванного ростом цен! Но не припомню случая, чтобы цены повышались в сотню раз. Это было невозможно, граничило с народным бунтом, всеобщим восстанием. А вот наши доморощенные «демократы» наплевали на все, обещая народу кисельные берега и молочные реки. Терпите, говорят, сам Бог велел! Скоро все будете акционерами.
В моей книге есть глава про «народный капитализм», про welfare state – «общество всеобщего благоденствия». Очень давно, десятки лет назад выдумали эту ловушку для трудящихся. Тридцать лет назад, если вести счет от года написания «Фог рассеивается», тогдашние английские фабриканты задумали сделать рабочих собственниками. С этой целью они начали выдавать зарплату не деньгами, а акциями своей компании. В книге я описал случай, почерпнутый мною из английской печати того времени: получив вместо фунтов стерлингов акции, рабочие быстро от них избавились. Продали, чтобы на вырученные деньги прокормить семью. Как признавала наша демпресса, в ходе первых радикальных экономических реформ 90 процентов нашего населения оказались за чертой бедности. Как поступят наши граждане, если им выдадут обещанные десять тысяч компенсационных рублей для приобретения акций? Будут хранить их до конца года, когда собрание акционеров определит процент прибыли и выдаст дивиденды на каждую акцию? Утопия! Они продадут акции, чтобы не умереть с голода.
Мне посчастливилось быть в Англии в замечательный момент, когда в космос был запущен первый советский спутник. Я брал интервью у руководства центральной английской обсерватории, у знакомых местных газетчиков из «Дейли миррор», у ведущего коммерческого телеканала, который пригласил меня выступить в программе «Фокус на молодежь», и, конечно, у товарищей из ежедневной коммунистической газеты. Вот что получилось в результате опроса:
«Пятьдесят миллионов англичан учились произносить одно иностранное слово «спутник». Они услышали его днем, а вечером оно прочно вошло в английский язык. Что случилось? В космос взлетела первая советская малютка луна – спутник. Он, словно вихрь, ворвался в редакции газет и разметал со столов приготовленные к набору статьи. Он расположился на первых страницах, улыбающийся, с тонкими усиками-антеннами. Газеты соревновались друг с другом, кто лучше опишет первый шаг человека в космос. Из откликов газет можно было составить целую книгу.
Простые люди понимали, что открыта новая страница в истории и ликовали от восторга. Не всем, однако, понравилось, что человечество, ведомое великой страной социализма, вступило в новый век. На Нью-Йоркской бирже паника. Резко падает биржевый барометр Сити в Лондоне. Западные политики в смятении. Они потрясены не столько малюткой спутником, сколько ракетой, которая может так высоко взлететь и точно ложится на курс. Западные партнеры потеряли равновесие, ибо теперь уже нельзя было отмахнуться от советских успехов избитым словом «пропаганда». Англичане видели пролетавший спутник в бинокль и простым глазом.
Лондон клялся Вашингтону: в кратчайший срок, напрягая все усилия, догоним русских. «Догоним!» – само это слово сокрушительный удар по Западу. Стало быть, газеты врали, изображая русских отсталыми, неспособными дикарями. Россия, выходит, не так уж плоха, если ее приходится догонять.
А удары следовали один за другим. Призыв «догоним» закончился конфузом. Американцы спешно готовили к полету «Авангард» в полтора килограмма весом, меньше футбольного мяча. Сотни журналистов отсчитывали секунды на полигоне во Флориде. Взлетит или нет! Ой, какой конфуз! Ракета даже не оторвалась от земли. Имеется одна жертва – престиж Америки. Вскоре в космос взлетел еще один наш спутник, затем третий гигант. Англия не только поздравляла Россию с успехом, но и предалась грустным размышлениям. В парламенте я слышал разговоры. Англичане выпускают меньше специалистов, чем Советский Союз. Ученые заявляют: нам придется самим осваивать физику и математику либо изучать русский язык.
В те дни на Хайгетском кладбище, где похоронен Карл Маркс, нашли записку: «Дорогой Карл! У меня сегодня есть еще один могучий повод не рыдать здесь, а радоваться. Ибо ваше учение дает великую силу, способную изменить не только мир, но и космос. Эннет Риверс».
В 1975 году, спустя пятнадцать лет, я снова посетил Лондон. Столица преобразилась. Лондонцы стали пользоваться особым углем для каминов, и город почти избавился от сажи, выбрасываемой фабричными и домашними трубами. Столицу почистили, избавив от вековой копоти, и она стала похожей на белостенный Париж или Рим. Прекрасно! В то же время Лондон потерял лоск аристократического города. Хуже того, его наводнили индийцы, африканцы и прочие иностранцы. Если раньше их въезд ограничивался законом, то позже была введена солидная квота для эмигрантов из бывших английских колоний. Они были необходимы для нормального функционирования экономики, выполняли любую неквалифицированную работу. В некогда элегантных автобусах и вагонах метрополитена я увидел порезанные ножами кресла. По фешенебельной центральной Оксфорд-стрит люди расхаживали в замызганных дубленках, а в роскошном аристократическом магазине Селфриджес покупатели и продавцы торговались, как на рынке.
Англичан не обвинишь в открытом расизме. Но проявления антисемитизма наблюдались всегда. В годы моего пребывания в Англии в еврейских кварталах столицы я видел свастику и угрожающие надписи. Неизвестные лица звонили по телефону евреям парламентариям Драйбергу и Сильвермену и угрожали расправой. Вскоре на Трафальгар-сквер состоялся 40-тысячный митинг протеста против расизма. В нем участвовали местные коммунисты и комсомольцы. Среди них мои знакомые-евреи. Когда из Москвы приезжали коллеги и просили показать им лондонские трущобы, я отвозил их в еврейские кварталы. У меня создалось ощущение, что евреи составляли беднейшую прослойку англичан и находили сочувствие и поддержку только у коммунистов.
Нельзя не отметить особое чувство юмора англичан. Большинство английских анекдотов непонятны русским, ибо раскусить их суть трудно без знания мелочей английского быта. Но англичане смеются своим анекдотам, как дети. Без шуток не выходят английские газеты. И по телевидению регулярно передавали коктейль из полусерьезной и смешной статистики. Вот один пример. В Англии 52 миллиона жителей, 4 миллиона собак, 7 миллионов кошек, 12 миллионов канареек. На 80 полицейских приходится одна собака-ищейка, на одного англичанина – 40 тысяч пауков. По опросу газеты «Дейли экспресс», один из 7 англичан ходит в церковь, 6 из 10 никогда не читали «Библии», но 9 из 10 говорят, что они верующие. Таким образом, уровень английского лицемерия составляет 90 процентов.
Наш новый посол в Великобритании Александр Солдатов долго не мог вручить верительные грамоты и приступить к работе. Согласно английским традициям и дипломатическому протоколу, иностранный посол вручает грамоты только царствующей персоне. А Солдатов прибыл в момент, когда королева Елизавета ждала очередного наследника. Возле Букингемского дворца стояла толпа людей. Они дежурили по ночам, ждали сообщений, когда родит королева. Солдатов сменил известного дипломата Якова Малика, весьма сухого и строгого человека, который однажды рассказал нам такой анекдот:
Увидев, как американец и русский сели в автомобиль, англичанин бросился к шоссе и разбросал осколки от бутылки. А когда у автомобиля спустило колесо, англичанин вежливо с достоинством предложил:
– Достопочтимые сэры, чем могу помочь?
Мораль ясна. Политики Англии не скрывают, что не имеют друзей, а имеют интересы. Надежды на то, что Англия будет бескорыстно помогать нам встать на ноги и подключиться к мировому «цивилизованному рынку» иллюзорны. Хотя бы по причине святого принципа конкуренции, который англичане оберегают ради собственного благополучия с незапамятных времен. Англии невыгоден союз России и Америки, так как тогда у нее появляется два сильных конкурента. Англии противно объединение Германии, ибо англичане всегда страшились сильного немецкого государства и вели с ним немало войн. Англичане разбросают на нашей дороге еще много осколков от бутылок с горючей смесью.
Мешок архива газетных вырезок, красочные альбомы, справочники и книги на английском языке, атлас английских автомобильных дорог, сотни три собственных фотографий плюс два любительских кинофильма остались у меня на память о жизни на берегах Альбиона. Не считая множества сувениров. Но после путешествий по другим странам и континентам ни англичане, ни их страна не вызывали у меня щемящих ностальгических чувств. Когда в январе 1976 года я провел дня три в Лондоне пролетом из Канады, то увидел все такой же холодный, чужой город.
Игра в поддавки
Я всегда любил музыку, играл на баяне народные мелодии, эстрадные песни, вальсы и танго. В моей памяти воспоминания о крупных событиях предвоенных лет порой связаны с услышанными когда-то популярными мелодиями. Вальс «Дунайские волны» я впервые услышал с киноэкрана во время демонстрации короткого хроникального фильма о вводе наших войск в Бессарабию. На экране мелькали кадры артукреплений Исмаила и плывущие по волнам Дуная корабли. Я несколько раз смотрел эту хронику, но запомнил лишь две части знаменитого вальса. Ноты купить не удалось.
Освобождение западных областей Украины и Белоруссии вспоминаю вместе с полюбившейся народу лирической песней «Синий платочек». Ее подарил нам львовский джаз-оркестр под управлением Эдди Рознера. Перестройщики уверяли, что Сталин не любил джаз и репрессировал эстрадных артистов. Коли так, то почему замечательный трубач и дирижер Эдди Рознер был назначен руководителем Государственного джаза Белорусской ССР, а любимец публики хриплоголосый Леонид Утесов возглавил Государственный джаз-оркестр России. При Сталине джаз был возведен на уровень государственного учреждения.
Моя мать обычно бранилась, когда я уходил в кино на вечерние сеансы. Я объяснял, что мне интересно слушать музыку. Джазовые оркестры играли по вечерам во всех крупных кинотеатрах – «Ударнике», «Художественном», «Колизее». Они исполняли модные американские фокстроты, блюзы и, конечно, наши популярные песни. По радио звучали прекрасные голоса Козина, Виноградова, Юрьевой, Шульженко. На эстраде, правда, запрещалось исполнять пошлятину и кабацкую цыганщину. Во дворе же под гитару ребята свободно пели «Бублички» и «Гоп со смыком».
В школе мы разглядывали карту страны, искали освобожденные районы и незнакомые республики Литву, Латвию и Эстонию, которые незадолго до войны влились в состав Советского Союза. Мы радовались, что покончено с позорным Брестским миром, о котором нам рассказывал учитель истории. В моей памяти не сохранилось даже намека на то, что наши радостные чувства были как-то связаны с мудрым руководством Сталина. Его портреты висели повсюду, как и портреты Ленина, Маркса и Энгельса. Советский Союз был окружен кольцом изоляции и экономической блокады. В Москву не приезжали высокие государственные деятели. В газетах поэтому не печатались снимки Сталина с иностранными представителями, как это вошло в моду при Хрущеве. Портреты Сталина появлялись в правом углу всех газет только по праздникам. Несколько раз мельком я видел его в кадрах кинохроники. Помню, был снят один продолжительный фильм о выступлении Сталина на предвыборном собрании. Он говорил четко, грамотно, приводил много русских пословиц. Про одного плохого депутата сказал, что он ни богу свечка, ни черту кочерга. Запомнил глухой голос Сталина, грузинский акцент. Он не читал заготовленную речь, даже не опускал глаза вниз, чтобы посмотреть тезисы. Ни стихов, ни песен о Сталине до войны не сочиняли, кроме одной из фильма «Трактористы»: «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин и первый маршал в бой нас поведет». Про маршала упомянуто неслучайно. Тогда были очень популярны песни о героях Гражданской войны, о Буденном и его конной армии. На смену им пришли песни под девизом «Если завтра война». К войне лихорадочно готовились военные, и народ морально был подготовлен к неизбежному нападению Германии. В одном из художественных фильмов был умышленно показан Сталин с тем, чтобы ответить на вопрос героини фильма: «Будет ли война?» После недолгого раздумья Сталин ответил – да.
И вот она началась. Мы, сержанты и солдаты, с горечью разглядывали карту нашего Северо-Запада, искали на ней прибалтийские города, сданные врагу – Вильно, Даугаву, Резекне. Авиаполк воздушных разведчиков, где я служил, разведывал эти города. В течение трех первых лет войны наши летчики совершали облеты Риги, Таллина и других морских портов и железнодорожных узлов Прибалтики. Через них гитлеровцы перебрасывали войска на фронт. Несколько экипажей разведчиков погибли или пропали без вести. Точно подсчитано, сколько наших воинов отдало жизнь за освобождение Прибалтики в 1944 году. Но никто не знает, сколько погибло, когда мы отступали в июне–июле 41-го, сколько было окружено и попало в плен. Летом 44-го судьба забросила нас на полевой литовский аэродром возле Каунаса, затем мы участвовали в освобождении Польши и Померании, отошедшей к Польскому государству. На всем пути мы оставляли холмики и пирамидки с красной звездой – скромные солдатские приметы похороненных на чужбине русских парней.
Наверняка нам, фронтовикам, труднее пережить потерю прибалтийских государств. Мне же горше, чем другим. В студенческие годы я не раз отдыхал и работал баянистом на Рижском взморье, да и позже наведывался в те прекрасные края. Я отмечал трудолюбие людей, ухоженность городов и поселков, уважительное отношение к русским. В Риге поселился мой бывший командир эскадрильи, Герой Советского Союза Анатолий Попов, который, кстати, неоднократно разведывал латвийскую столицу, фотографируя вражеские корабли и поезда. И вдруг все перевернулось вверх дном. Латыши, литовцы и эстонцы стали нас называть оккупантами, рушить памятники воинам-освободителям, срывать красный флаг страны. Не стоит приводить многие возмутительные факты – они у всех нас живы в памяти. Но что случилось? Еще недавно в советской Прибалтике царил порядок и спокойствие, и вдруг его сменил разгул ненависти к русским, к коммунистам, к Москве. На съезде народных депутатов СССР избранники от Литвы устраивали демарши, покидали зал. Они требовали отделения и кляли пакт Молотова – Риббентропа 1939 года. Он якобы был сговором Сталина с Гитлером об оккупации Прибалтики.
Тщетно высокопоставленный германист Валентин Фалин в «Правде» разъяснял необходимость этого пакта в тогдашней международной обстановке. Люди Саюдиса и других народных фронтов провоцировали народ на бунт против Москвы. В своих корыстных интересах московские межрегионалы использовали раскаленную ситуацию в Прибалтике для захвата власти. Горбачев маневрировал и вел странную игру в поддавки, которая в конечном счете закончилась выходом из состава СССР Литвы, Латвии и Эстонии. Мировой империализм впервые смог снять дивиденды с вложенных сотен миллионов долларов на подрывную работу радиостанций «Свобода» и «Голос Америки», а также на содержание прибалтийских правительств в эмиграции и проведение ежегодных антисоветских кампаний в защиту «порабощенных республик». Их список открывался Эстонией, Латвией и Литвой, далее следовали восточноевропейские соцстраны и Куба.
Игра в поддавки продолжалась. Социалистическое содружество сокращалось, как шагреневая кожа. Подобно мартовскому льду, от берега откалывались Польша, Чехословакия, Венгрия, ГДР, Болгария, Румыния. Возмутительно, что цепные псы перестройки радовались собачьей радостью, наблюдая за этим ужасным процессом. Горбачев не пошевелил и пальцем, чтобы остановить разрушительный ход событий. Особый злопыхательский экстаз у псов вызвали свержение и расправа с румынским лидером Чаушеску, с которым совсем недавно лобызался Горбачев.
Мне мечталось когда-нибудь на склоне лет проехать по местам былых сражений, возможно, встретить поляков, что помнят лихих летчиков из России. Мечталось посетить во Вроцлаве кладбище советских солдат и найти там могилу фронтового друга Кости Дунаевского, отдавшего жизнь за свободу польского народа. Увы, наши «демократы» науськивали своих идеологических соратников в Польше видеть в нас не воинов-освободителей, а ненавистных оккупантов. Прощай, Костя, навеки! Пусть земля тебе пухом будет.
На 25-летие Дня Победы всем фронтовикам вручили памятную медаль. Скромную, но ее носили, потому что она была не похожа на стандартные круглые медали и прикалывалась на левой половине груди, как гвардейский значок. А вот на 45-летие, в разгар перестройки, медалей не вручали. Редколлегия «Известий» выпросила немного денег у своего заграничного компаньона и распределила их меж известинцев-фронтовиков. Жалкие 70 целковых каждому! Скажите спасибо «Бурде моден» – известинскому компаньону, говорили фронтовикам. Это он выделил 10 тысяч рублей из 400 тысяч прибыли на подарки фронтовикам. Ирония судьбы: битые награждали победителей. В канун Дня Победы «Известия» отвели полторы страницы под рекламу различных западногерманских фирм, а «Правда» поместила полосу под рекламу германской авиакомпании «Люфтганза». Если бы убитые гитлеровцами миллионы наших фронтовиков могли встать из могил! Весь свой гнев они обрушили бы на горбачевщину, на предательскую политику «нового мышления».
Да, дорого нам обошлась игра в поддавки. Мы соглашались на унизительные, невыгодные условия разоружения, спешно выводили войска из Восточной Европы на неподготовленные позиции. Ни казарм для солдат, ни квартир для офицеров, ни складов и гаражей для техники. Этот вывод войск больше походил на бегство. Мы также бросили на произвол судьбы Афганистан, рассчитывая выслужиться перед Вашингтоном. Однако отмены экономических санкций против СССР, введенных еще президентом Картером, не последовало. Горбачев, как мог, ублажал Рейгана и Буша. Горбачевский прихвостень Шеварднадзе голосовал в ООН за разбойничью войну против Ирака, чуть было не согласился послать советских солдат на бойню. Выскочка-грузин кончил неважно, но, возможно, войдет в историю конца двадцатого века как человек-разрушитель.
К счастью, люди будут помнить другого грузина – собирателя, строителя и созидателя. Его имя никогда не забудут. За тридцать лет правления Сталин сумел не только восстановить традиционные границы России, вернуть земли, утраченные в результате Брестского мира. Неученый грузин Иосиф Джугашвили распространил коммунистическое учение по всему миру и держал под своим моральным и политическим влиянием Берлин и Пекин, Бухарест и Пхеньян, Софию и Прагу, и многие другие столицы. Об этом русские цари и не мечтали. Назовите, как хотите, – сообщество, лагерь, содружество, империя, – но на огромной территории Европы и Азии, граничащей с нашей Советской страной, жили сотни миллионов людей, объединенных чувствами дружбы, взаимной симпатии, одной целью – жить в мире и процветании.
И вдруг появляется грузин, фельдшер по образованию, с опытом комсомольского вожака, министра безопасности, республиканского партийного вождя, который волей случая добрался до кормила высшей власти. Однажды ему довелось отдыхать с Горбачевым на Пицунде. Разгуливали по пляжу и пришли к выводу, что «так жить нельзя». Выяснили, что судьбы их схожи. У обоих обнаружились репрессированные сородичи. Как повествует Шеварднадзе в своей книге «Мой выбор», в его семье были репрессированные дяди, а его жена Нана поначалу отказывалась выйти за него замуж, так как ее дед был репрессирован и она боялась испортить жениху партийную карьеру.
Шеварднадзе стал министром иностранных дел, ни дня не работая ранее дипломатом, не зная ни одного иностранного языка. За пять лет он с благословения Горбачева развалил социалистическую империю, простиравшуюся от Одера до Японского моря. Если бы Шеварднадзе занял четкую позицию защиты армии в тбилисской кровавой истории, когда сепаратисты устроили побоище и свалили вину на солдат, то не появились бы другие бойни на Кавказе и не взбаламутилась бы Прибалтика. Надо было вовремя проявить твердость, просто власть употребить. А показали себя трусами перед горсткой националистов-боевиков. Даже у себя дома играли в поддавки.
Разумеется, ничто не вечно под луной. Нет-нет! Надо было кончать с холодной войной, завершать процесс разоружения, ликвидировать региональные конфликты в мире, идти на объединение Германии, на обновление жизни стран социалистического содружества. Но все следовало делать с достоинством, проводить в жизнь как назревшую необходимость, ни в коем случае не копаться в прошлом, не стирать грязное белье на улице, а, напротив, опираясь на богатый опыт прошлого, двигаться вперед.
В 80-х годах стало ясно, что холодная война надоела всем, как советским людям, так и американцам. Со скрипом, медленно, но продвигалось ядерное разоружение. На Западе усиленно обкатывали мысль о том, что идеологический конфликт с Советским Союзом есть большая глупость, хотя бы перед лицом крепнущего третьего мира. В вопросе неминуемого объединения немецких государств надо было не выжидать и не стимулировать в ГДР антикоммунистический переворот, а выступить первыми с инициативой объединения и вывода наших войск из восточной части Германии. Под каким предлогом? Скажем, в связи с исторической неизбежностью, за давностью сроков оккупации Германии, которая, мол, ныне не та агрессивная держава, что развязала захватническую войну. Словом, надо было выставить себя святее самого папы римского. Еще неизвестно, произошло бы объединение или нет, но мы нажили бы огромный капитал у немцев и вызвали бы гнев у английских и французских политиков, которые боялись и боятся сильной Германии.
Что касается братских стран… Разве неизвестно, как относится любой народ к размещению в его стране иностранных войск? Помню, трения с поляками начались уже в первые месяцы после нашего триумфального освобождения Восточной Европы. Из-за простых житейских мелочей: грубого обращения, конфискации имущества и земли под гарнизоны и тому подобное. Мы, например, разъезжали в польских поездах и автобусах и не платили за билеты. На требования контролеров с ухмылкой отвечали: «Пусть за нас Рокоссовский заплатит!» Причем деньги у нас были, но мы считали, что спасли Польшу от порабощения и за это поляки должны быть вечно нам благодарны. То была бездумная эйфория победителей. Много неразумного было допущено нами и после войны. Но самый главный просчет правителей Москвы состоял в том, что первая в мире страна социализма за много лет после войны не смогла предложить идеальной модели политического и экономического развития. Горбачевщина пошла по легкому пути крушения всего старого. А что взамен? Ничего, кроме пустопорожней болтовни.
