Владимир Иванович Силантьев
Ровесник СССР: Всюду Вселенную я объехал
ВИВА НИКАРАГУИТА!
Да, это война! С пронзительным свистом бомб и снарядов, оглушительным треском пулеметных очередей и – с многочисленными жертвами. Мексиканские журналисты и мы, аккредитованные в Мехико иностранные корреспонденты, решили лететь в Манагуа – столицу Никарагуа. Туда еще пока летали лайнеры мексиканской компании «Аэромехико». Но у кассы в аэропорту нас огорчили: рейс отменен. Нам посоветовали вылететь в столицу Коста-Рики, соседней с Никарагуа страны. Там летали в Манагуа леваки. Летим туда. Нашелся один пилот, хозяин старенького «дугласа», запросил по 100 долларов с каждого из нас. А когда собрал кучу «зеленых», позвонил знакомому диспетчеру в Манагуа. Тот советовал переждать – в аэропорту идет бой между сомосовцами и повстанцами.
Таксист-левак предложил подбросить четырех журналистов по шоссе, до границы с Никарагуа, до погранпункта Сан-Карлос.
…Повстанцы-сандинисты пропустили нас. И в тот же час в небе появился легкий самолетик-разведчик «сесна». Я раскрыл фотоаппарат, но боец-сандинист схватил меня за руку и потащил к дому, затолкал в подпол и объяснил, почему сейчас надо спрятаться. За «сесной» появится сомосовский бомбардировщик «Т-33» и начнет швырять фугаски. Сквозь щель в подполе я увидел сначала промчавшийся реактивный истребитель. Он открыл отчаянный пулеметный огонь по ребятам в ярко-зеленой, под цвет местного ландшафта форме. Слившись с листвой, они плотным огнем отбивали атаку.
«Умрем здесь, но не сдадимся», – сказал мне командир отряда. Инженер-механик по профессии, он уже одиннадцать лет участвует в борьбе против тирании, дважды попадал в тюремные застенки Сомосы. Он сообщил свое имя – Маврин. Его отряд с боями пробивается на север по никарагуанскому перешейку, освободил города Масая, Ривас. Впереди Манагуа.
День был на исходе. Пришла пора расставаться. Крепко жмем загрубевшие руки. До свидания, мужественные повстанцы Никарагуиты! Так ласково зовут свою родину красивые и мужественные люди маленькой страны.
На попутной машине я вернулся в столицу. Там хозяин «Дугласа» все еще ждал момента вылететь в Манагуа. Утром он снова собрал с нас по 100 долларов. Мы засомневались: улетит с нашими денежками, потом ищи-свищи. Но он не обманул.
Приземлившись в Манагуа, «Дуглас» подрулил к зданию аэропорта. Пилот предусмотрительно не выключил моторы: готов был в случае чего задать стрекача. Мы спрыгнули на летное поле и зашагали в сторону аэропорта. И вдруг воздух огласился оглушительной беспорядочной стрельбой из пулеметов и автоматов.
В замешательстве мы упали на летное поле, прикрыв головы кто чем мог – чемоданчиками, кинокамерами, фотоаппаратами… Кто-то из журналистов наконец осмелился поднять голову и увидел: стреляют… вверх. То были бойцы-сандинисты. Они устроили пятиминутный салют в честь нашего прибытия. Летное поле было усеяно гильзами от патронов. Я подобрал несколько еще горячих гильз на память об этом дне.
Первым делом нужно было найти телефон – передать в Москву репортаж. Но связи с центральным телеграфом нет, хотя телефонная связь внутри отеля «Камино реал», где нас разместили, работает отлично. На телефонной трубке золотом написаны служебные номера: вызов портье, служанки, такси и даже вызов телеграфа. Однако взрывом авиабомбы перебит телефонный кабель.
Обстановка в городе неясная. Тропическая ночь окутала все вокруг черной, как сажа, вуалью. Но нам необходимо добраться до центрального телеграфа, который освобожден час назад. И тут нам на помощь пришли две молодые никарагуанки, дежурные из отеля. Едва успевая регистрировать гостей и выдавать ключи от номеров, они шепнули: «Дон Родриго – тот человек, который вам нужен». Старый шофер назначил сходную цену за поездку плюс премиальные за риск.
Дон Родриго лихо двинулся в путь, но вскоре притормозил: остановил патруль сандинистов, затем – второй. Наш провожатый, молодой боец Пуэнте, выкрикивал вместо пароля: «Едем на телеграф! В машине – русские журналисты!» И нас быстро пропускали.
Дон Родриго порой вычерчивал по асфальту замысловатые фигуры, объезжая наспех засыпанные воронки, подбитые грузовики, траншеи и баррикады. Наконец мы у цели.
На полу в вестибюле здания телеграфа, сложив винтовки елочкой, первым мирным сном крепко спят победители. Спешим наверх, к пульту операторов. Бледнолицый мужчина, вероятно американец, сказал, что придется заплатить доллары нью-йоркскому оператору, который может связать с Москвой. Мы сообщили ему номера своих редакционных телефонов. Он включил один тумблер, второй. Минута, другая. Ура! На проводе – Москва, любимая стенографистка Зоя Соломина. Затем продиктовал свое сообщение на Пятницкую корреспондент Всесоюзного радио Лев Новиков.
…На следующее утро мы вновь отправились в центр города. Теперь шоссе было запружено толпами людей. Самодельные красно-черные флажки, ликующие лица, море улыбок… Десятки тысяч людей шагали в сторону центральной площади. Обычно пустынная, она была до краев заполнена людьми. Кто-то забрался на деревья, на крышу и портики собора с выбитыми после бомбежки стеклами. На площадь подъезжали в грузовичках бойцы-сандинисты. Они отчаянно палили из автоматов в воздух, скандировали: «Вива патриа либре!» («Да здравствует свободная родина!»)
…Протискиваюсь сквозь толпы сандинистов, вхожу в огромное правительственное здание «Паласио насиональ». Встречаю знакомых командантес Марвина, Борхе и других. Они напоминают мне о героической странице борьбы патриотов, разыгравшейся в стенах «Паласио». Мировая пресса писала об этом как о дерзкой сенсации, но не могла назвать ни одного имени героя. Все они значились под номерами: один, два, три и так далее. Ими командовала девушка под номером «Дос» («Два»).
В августе 1978 года двадцать пять отважных партизан, переодетых в униформу сомосовских гвардейцев, ворвались во дворец и арестовали всех прихвостней диктатора. Чтобы спасти их жизнь, тиран вынужден был согласиться вступить в переговоры с сандинистами и в конце концов выполнить почти все требования, содержащиеся в ультиматуме партизан. Первое из них гласило: передать по всем радиостанциям страны последние военные сводки об успешных боевых действиях сандинистов и полный текст (около 50 страниц!) манифеста Фронта национального освобождения имени Сандино.
Затем сандинисты представили тирану список из более восьмидесяти заключенных товарищей и потребовали их немедленного освобождения. Сомоса приказал доставить всех узников-сандинистов, захваченных в разное время при вооруженных стычках и облавах. Однако только 59 заключенных после перенесенных мучений и пыток в сомосовских застенках оказались живыми. Все 59 узников, в том числе лидер движения сандинистов Томас Борхе Мартинес, были освобождены.
Партизаны потребовали далее передачи сандинистам 10 миллионов долларов, которые предполагалось использовать для борьбы с диктатурой, но Сомоса отказался выдать столь большую сумму. С алчным диктатором решили не торговаться. Ведь главного партизаны добились: они вынудили Сомосу дать согласие на беспрепятственный вылет в Панаму двадцати пяти бойцов и всех освобожденных из тюрем узников.
Тиран капитулировал, но в самый последний момент мог устроить ловушку. Патриоты предусмотрели и такой вариант. Они не отпустили важных заложников – министра внутренних дел, правую руку тирана, а также племянника Сомосы, некоторых депутатов конгресса, верных слуг диктатора. В качестве «добровольных заложников» с партизанами из Никарагуа в Панаму отправились три высокопоставленных представителя католической церкви, а также два иностранных посла.
Перед тем как покинуть «Паласио насиональ», двадцать пять сандинистов собрали всех заложников. Подняв над головой автоматическую винтовку, один из партизан громко крикнул:
– Вот это оружие – единственный язык, который понимает тиран Сомоса. Долой диктатуру! Да здравствует народ Никарагуа!
Находившаяся среди бойцов девушка под номером 2, держа в руках национальный флаг Никарагуа, который висел в конгрессе и который сандинисты решили увезти с собой, выкрикнула:
– Мы вернем сюда это знамя, когда в Никарагуа у власти будет находиться демократическое и народное правительство!
Венесуэльский военно-транспортный самолет «Геркулес С-130» и четырехмоторный панамский авиалайнер благополучно доставили сандинистов в столицу Панамы. Панамские власти разместили необычных пассажиров в военной казарме. Некоторые сандинисты изъявили желание остаться в Панаме, найти там работу; другие заявили, что вернутся в Никарагуа и будут сражаться за ее светлое будущее.
Так многие из партизан и поступили. А девушку-команданте «Дос», как выяснилось позже, звали Дора Мария Тельес.
…Расхаживая по залам и гостиным «Паласио насиональ», я уже было потерял надежду увидеть ее среди победителей. Как вдруг заметил красивую хрупкую девушку невысокого роста. Это и была Дора. Спрашиваю ее:
– Что было самым трудным для вас в те два дня налета на «Паласио насиональ»?
Я ожидал услышать в ответ рассказ о смертельной опасности, нависшей над ней и жизнью ее товарищей, которые забаррикадировались во дворце, со всех сторон окруженном войсками.
– Вы не поверите, – сказала спокойно Дора, – самое трудное, что я пережила, – это мучительная физическая усталость. Я вела постоянные переговоры с эмиссарами Сомосы. Потом мне поручили обеспечить питание заложников. Вы не представляете, их были сотни! Конечно, мы заставили сомосовцев доставлять во дворец что-нибудь съестное. Но приходилось все время быть начеку. Солдаты могли в ходе передачи продуктов сделать попытку ворваться во дворец.
– Чем вы занимались до того момента, когда стали участвовать в партизанской борьбе? – спросил я.
– Училась в университете города Леона, на медицинском факультете. Много читала политической и другой литературы…
– Кто ваши любимые писатели?
– Лев Толстой, Достоевский, Максим Горький, некоторые классики латиноамериканской литературы.
После свержения сандинистами диктатора Сомосы я часто посещал Никарагуа в разные годы, интересовался строительством межокеанского канала. Его единственная сухопутная преграда – узкое тихоокеанское побережье Никарагуа. К югу оно сужается, что, естественно, привлекательно для строителей. Конечно, трассу канала уточнят специалисты, но и непрофессионалу понятно, какой объем земляных работ предстоит проделать для прокладки русла, чтобы пропускать суда из океана в океан…
Вдоль побережья проложено известное Панамериканское шоссе. Оно начинается в глубине Южной Америки, проходит через центральноамериканские страны, кончается на севере Мексики и поныне служит для автоперевозок.
Первый раз я проехал по нему, когда сразу после победы революции нормальная жизнь в Никарагуа только налаживалась, не было восстановлено воздушное сообщение с внешним миром. Однажды возвращался в известинский корпункт в Мехико кружным путем через старинный город Масая.
Рядом с городом – потухший вулкан. На его вершине – смотровая площадка. Когда-то в горловине кратера бурлила огнедышащая лава. В свое время сюда с самолета сбрасывал политических противников диктатор Сомоса. Не помню, то ли о свергнутом в 1979 году головорезе, то ли о его отце один американский президент сказал: «Сомоса, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын…»
С вершины вулкана через бинокль видна гладь огромного глубоководного озера, которое называется, как и страна, Никарагуа. Из него вытекает пограничная река Сан-Хуан, впадающая в Карибское море, дальше – воды Атлантического океана.
Как-то с друзьями-коллегами из АПН мы ехали по берегу озера до погранзаставы в поселке Сан-Карлос. Мы не увидели ни рыбачьих лодок на озере, ни фигур рыбаков на берегу. В поселке мы выгрузили кипы литературы и оружие. Я попросил командира заставы проводить меня до устья пограничной реки. Он отговаривал: мол, опасно, через реку из Коста-Рики переправляются бандиты, грабят индейское население. Впоследствии в непроходимой сельве прятались недобитые бандиты диктатора. Там они создали сильно укрепленный редут, склад оружия.
…Все же по узкой тропе сквозь колючие кустарники и деревья мы приблизились к берегу реки. По ней могли свободно плавать речные суда. Но для прохода крупнотоннажных современных судов Сан-Хуан придется расширить и углубить. Иное дело – озеро: его глубина – до 70 метров. Напомню, что минимальная глубина Панамского канала, открытого в начале XX века, – 12,5 метра, длина – чуть более 81 километра, на нем – три пары шлюзов. Для прохода через канал тратится около суток. Никарагуанский канал сократил бы время и расстояние.
Мои поездки в Никарагуа были порой связаны с трудностями, транспортными и бытовыми, но благодаря революционным событиям я чувствовал себя словно на фронте. Мне хочется снова подышать воздухом радости и свободы, что переживал с латиноамериканскими друзьями, пожать руку знакомым бойцам-сандинистам, их командирам, членам правительства, у которых брал интервью. И вместе с ними крикнуть: «Вива патрия! Вива либертад!»
ЧАСТЬ 6
ФИНАЛ
ГЛОБАЛЬНЫЙ КРИЗИС
В историю 2008 год войдет как год начала глобального финансового и экономического кризиса. Чем выше колокольня, тем больше шансов, что по ней первой ударит молния. Так и произошло. Зашатались столпы Уолл-стрит – американского и мирового финансового центра. Обанкротился мировой автогигант «Дженерал моторс», производивший половину американских автомобилей. Мой коллега и наставник редактор Мэлор Стуруа, с которым я проработал в «Известиях» почти 30 лет, передавал из США: «Банкротство GM – не только “деталь” банкротства USA. Оно еще и свидетельство банкротства всей системы безудержного, бесконтрольного свободного предпринимательства, рынка. Дело не только в частичной национализации GM, при которой 60% концерна будет принадлежать государству. Дело в том, что бороться с мировым финансово-экономическим кризисом невозможно без обуздания его виновника – свободного рынка и его жрецов. Только государство способно защитить своих граждан от менял, захвативших храм и превративших его в свою кормушку и хлев».
На грани банкротства другие автогиганты – «Крайслер», «Форд». Десятки тысяч рабочих – автомобильных и других заводов – пополнили армию безработных. Армию в 37 миллионов американцев, живущих на пособие государства, по продуктовым карточкам. Кризис больно ударил по крупным штатам, в их числе самый богатый – Калифорния.
Тем временем в Европе раскупили переизданный знаменитый труд Карла Маркса «Капитал». Рыночники ищут в нем рецепты спасения от кризиса. Но их там нет. Известно, Маркс прогнозировал: капитализм умрет своей собственной смертью.
Россия, вставшая на путь рыночных отношений, как и многие страны, оказалась в орбите глобального кризиса. Столкнулась с падением цен на нефть – главный источник доходов, ростом безработицы, сокращением бюджета. Правительство России как бы разрывалось на две части.
С одной стороны, обещало много «социальному сектору», то есть большинству россиян: повысить пенсии, регулировать рост цен на продовольствие, бензин, авиабилеты и прочее. С другой – выделяло миллиарды рублей на помощь обанкротившимся частным банкам. Что касается журналистов, то они изрядно трудились над темой – почему и кем развязан кризис? Когда он кончится и кончится ли вообще? Вторая важная задача СМИ, этих приводных ремней власти, – успокоить россиян, оставшихся без работы, еле-еле сводящих концы с концами. Прибегали к старым средствам – рассказам о ясновидящих, предсказателях, целителях и экстрасенсах.
Первые экстрасенсы появились на наших телеэкранах еще в конце 80-х, когда перестройка начала давать сбои. Кашпировский собирал в залах тысячи доверчивых людей. В продолжительных сеансах рассказывал об излечении больных. Просил телеоператоров показать женщину с ребенком, которого он излечил от энуреза. Называл еще пару имен сидящих в зале, которым помог избавиться от болезней. Сеанс заканчивал оглашением «установок» на излечение.
Второй целитель по фамилии Чумак усаживался в кресле и обращался к телезрителям: «Поставьте сосуд перед вашим телевизором, налейте воды. Расслабьтесь, забудьте про болезни. Я заряжу ваш сосуд целебным свойством». И начинал жестикулировать руками. Пойди проверь, сколько телезрителей исцелились, выпив водопроводной водички! Чумак стал посмешищем для сочинителей деревенских частушек. Но преуспел, продавал крем под собственным именем.
Кашпировский дал много сеансов в Москве, ездил по стране, продавал видеокассеты, накопил деньжат и уехал в США. Он объяснил свой отъезд тем, что боится ограбления бандитов. Как бы там ни было, но наше телевидение обогатилось оригинальными видеолентами.
Жизнь стала еще хуже для простых людей в 2008 году. В январе нового года Второй канал завлекал телезрителей рассказом о великих провидцах – болгарской Ванге и нашей Матроне. О чудотворной Матроне показали часовой телефильм. Во время наступления гитлеровцев на Москву Сталин якобы получил от нее послание: «Иосиф, столицу не сдавай, прикажи обнести вокруг Москвы икону Владимирской Божьей Матери, и немец отступит». В передаче говорилось, что самолет с иконой облетел столицу.
Я всю войну прослужил в авиаполку воздушных разведчиков. Хорошо помню, как нашим летчикам приказали сфотографировать важные промышленные объекты столицы и центральные кварталы. Цель – проверить их маскировку. Не забыли предупредить наших зенитчиков. Указали точный день и час, когда появится наш краснозвездный «Пе-2». И что же? Зенитчики открыли по нему огонь. Как говорится, заставь мужика Богу молиться, так он лоб расшибет. Слава Богу, наши летчики свернули с курса и остались целы. На «стружке» у начальства зенитчики оправдывались, что наш «Пе-2» по конфигурации похож на немецкий «Мессершмитт-110». Что верно, то верно.
Позор телевидению, допустившему глупую и безответственную выдумку о Матроне и святой иконе. Москву отстояли штыки солдатских винтовок, пехотные противотанковые ружья, авиабомбы «советских соколов», снаряды артиллерии, отряды лыжников в белых маскировочных халатах. Думаю, среди них погиб и мой любимый учитель физкультуры Яков Никитич Акимов, как и среди добровольцев – мой друг и одноклассник Юра Верховцев.
Зима 41-го была снежной, морозной, с густой облачностью. Однако наши мужественные летчики смело летали в непогоду. Самолеты обледеневали, но в песне поется: «Нам не страшны ни льды, ни облака». Летчики обнаруживали двигавшиеся на Москву колонны немецких танков, снабжали Главное командование Красной Армии ценными сведениями. Их можно было добыть только с воздуха, поскольку связь с отступившими нашими армиями была прервана. Приказом министра обороны, Верховного главнокомандующего полк был удостоен чести стать гвардейским.
Все мы в выходные дни отдыхаем, часто у телевизора. В воскресенье 24 июня 2009 года канал «РЕН-ТВ» предложил нам «День фантастических историй». Их было пять, и шли они одна за другой с 19.00 до 23.00. Первая история: «Чудесные исцеления, победившие смерть». Вторая: «Потусторонний мир. Тайные знаки». Третья: «Високосный год. Под знаком Апокалипсиса». Четвертая: «Бессмертие. Цена вечности». Пятая, последняя: «Проклятые драгоценности. Тайная власть камней».
Все сюжеты «игровые», с участием профессиональных артистов. В последней истории о тайнах камней рассказывается о девушке, которая посетила турагентство, чтобы оформить документы для поездки на отдых в Индию. Ей протянули анкету. Требовалось ответить на вопросы и подписать. Когда она начала ставить свою подпись, произошло чудо. На руке у девушки был перстень с изумрудом. Камень выпал и рассыпался на кусочки. Телеоператор по указанию режиссера запечатлел этот момент крупным планом. Напуганная случившимся девушка воскликнула: «Это знак! Если бы я улетела в Индию, то погибла». Далее показывались кадры мощного урагана, унесшего жизни десятков тысяч жителей Азии. Но это еще не все. Теледиктор повествовал о том, что древнеегипетские фараоны и индийские правители верили в таинственную силу камней, поклонялись им. Да что там фараоны! Александр Пушкин не расставался с перстнем с окантованным драгоценным камнем. Он будто бы помогал поэту гениально и талантливо творить. После смерти великого поэта этот перстень носил Жуковский, затем Тургенев, Толстой. Сколько наворочено новыми телевизионными авторами!
Молодежный канал «ТНТ» в тот же воскресный день с 10 часов утра до 23 часов беспрерывно, 13 часов, показывал выпуски передачи «Битва экстрасенсов». В каждой передаче, длившейся один час, своя тема, свои «герои». В битвах участвовали 16 экстрасенсов, отечественных и зарубежных, из стран СНГ. Первая передача была «безобидной». Гараж, два ряда легковушек разных марок. В багажник «Лады» спрятали красивую девушку. Экстрасенсы один за другим пытались угадать машину с девушкой. Преуспел лишь один москвич. Он прикладывал ладонь к багажникам автомашин и указал на «Ладу», поскольку якобы почувствовал тепло.
Всех волнует вопрос: когда же кончится глобальный кризис? Отвечу: понятно когда. Когда кончатся глупейшие передачи «Битва экстрасенсов» на канале «ТНТ», когда «независимый» канал «НТВ» прекратит транслировать еженедельное шоу Кашпировского, когда канал «ТВ‑3» откажется показывать «чернуху» антисоветского пошиба на основе иностранных фильмов, сработанных во время холодной войны.
То будут сигналы выравнивания, реальной экономики, и даже прироста, устойчивости банков и возвращения к нормальной работе малого бизнеса. Зайдите тогда в подъезд моего дома. Там в два ряда висят 32 почтовых синих ящика. В постсоветское время они доверху заполнялись рекламными листочками. Предприниматели предлагали остеклить балкон, починить обувь, шпаклевать полы и прочие услуги. Весь подъезд тогда пропах типографской краской, удушливой и вредной для здоровья. И вот уже который год ящики пустуют. Дышится легче. Я жду, вот кончится кризис, и подъезд снова будет завален рекламными листовками, которые мы, как правило, выбрасываем из своих ящиков.
