Пётр Азарэль
Восхождение
3
Сын, наконец, угомонился и уснул. Откинувшись на спинку заднего сиденья, Рахель устало закрыла глаза. Первая неделя после родов казалась ей вечностью. Частые кормления днём и по ночам, беспокойный сон младенца, возвращающиеся порой болезненные ощущения в низу живота вызывали непреходящее утомление и сонливость. О, с каким удовольствием отдалась бы она сейчас необоримому и такому естественному желанию выспаться и отдохнуть. Но ребёнок, её и его ребёнок, едва слышно сопел у неё на руках, и подспудный страх, что он может выскользнуть из расслабленных рук, заставлял её время от времени поднимать тяжелеющие веки и бросать взгляд на маленькое смуглое личико.
– Мама, мамочка, – оживилась пятилетняя дочь, сидевшая поначалу молча и лишь украдкой посматривавшая на брата, – а ему больно не будет?
– Нет, Тами, – неуверенно произнесла Рахель и, вздохнув, прижала ребёнка к груди.
– А почему?
– Не знаю, может быть потому, что он ещё очень маленький.
– А зачем это делают? – не унималась худенькая смышлёная девочка.
– Чтобы он стал настоящим евреем, – пришёл на помощь жене Ави.
– А он сейчас не настоящий?
– Доченька, дай-ка мамочке отдохнуть. Я потом отвечу на все твои вопросы.
Рахель подумала о муже с благодарностью и сожалением.
« Господи, что будет с нами, когда он узнает?.. Впрочем, довольно себя казнить, ведь я уже тогда всё решила… И как он узнает, если я не собираюсь ему ничего говорить. Да и Яков будет молчать. Они вообще друг с другом не знакомы».
Рахель открыла глаза. Круглый затылок Ави с плотно сидящей на нём вязаной кипой покачивался впереди.
– Ещё один поворот, и мы на месте, – сказал он. – Управляющий посоветовал приехать на полчаса раньше. Как раз половина первого.
Сидевший впереди Рафи, отец Ави, моложавый мужчина лет пятидесяти пяти, опрокинул голову назад и добродушно улыбнулся, показав белые крепкие зубы.
– Как там мой внук?
– В порядке, уснул, – ответила Рахель.
– Молодец, мальчик, сейчас самое главное – кушать и спать, – удовлетворённо подытожил Рафи, и, устроившись поудобнее, обратился к Ави: – Ты их видишь?
– Да, они едут за нами, – сказал он и, чтобы убедиться самому, посмотрел в зеркало заднего обзора: синий «Рено» младшего брата маячил недалеко позади.
Ави повернул руль, и машина въехала на широкую, покрытую иссиня-чёрным асфальтом стоянку.
– Какая красота! – Рафи едва не присвистнул от удивления. – Лет пять назад я был здесь на бар-мицве сына сотрудника. Но это место просто не узнать.
– Они провели полную реконструкцию, папа. Ты ещё не видел зала – дворец, – с явным удовлетворением произнёс Ави.
«Субару Гранд Леон» плавно подкатил к мощённому плитками тротуару.
– Она стоила, наверное, больших денег, – заметил Рафи.
Он распахнул дверь, несмотря на свой уже почтенный возраст, легко поднялся с сиденья и помог внучке выбраться из машины.
– Ты думаешь, им не хватает? Да они миллионеры. Почти каждый день у них одно или два торжества. Десятки тысяч в сутки. Это очень прибыльное дело.
Ави заглушил двигатель, вышел из машины и оглянулся на шорох колёс:
автомобиль Йони, завершая широкий разворот по ещё пустующему паркингу, остановился рядом. Он приветствовал брата взмахом руки и открыл заднюю дверь.
– Осторожно, дорогая, дай-ка его мне.
Ави протянул руки, чтобы взять ребёнка.
– Спасибо, я сама. Он такой маленький, у него веса нет.
Рахель осторожно подвинулась к выходу, свесила ноги и, ощутив под ними твёрдую опору, медленно, но уверенно, выпрямилась. Яркий полуденный свет, отражённый золотистыми стенами домов, ударил ей в лицо. Она невольно зажмурилась и прислонилась спиной к горячей стойке автомобиля.
– Ави, возьми мои очки из сумочки. Сегодня ослепнуть можно от солнца.
– Как был бы счастлив твой отец, Рахель, если бы мог увидеть вас вместе с внуком, – с грустью произнёс Рафи.
– Не надо ворошить прошлое, папа, сегодня счастливый день. Помоги, пожалуйста, вытащить коляску.
Ави подал Рахель очки. Она положила мальчика в коляску и прикрыла от ярких лучей солнца. Подошёл улыбающийся Йони с женой и склонился над ребёнком.
– Дай-ка мне познакомиться с племянником, красавица. Ого, какой симпатяга!
– Осторожно, не разбуди его, – услышала Рахель голос мамы, – для тебя это развлечение, а ему нужно отдохнуть. Да и нам тоже: мы все безумно устали.
Обмениваясь новостями и поцелуями, они двинулись по дорожке, петляющей среди цветочных клумб и деревьев. Дети бежали впереди, оглашая сад возгласами и топотом быстрых ног. Они вышли на просторную, мощённую иерусалимским камнем площадку, окружённую стройными кипарисами, развесистыми пальмами и покрытыми множеством розовых и сиреневых бутонов магнолиями. Небольшая с высокими колоннами и полукруглым куполом ротонда с удобным сидением для молодожёнов в глубине двора, ещё не успевшая покрыться цепкой и вездесущей виноградной лозой, стояла девственно чистой и прекрасной. Прямо перед ними сиял ослепительной белизной павильон. На зеркальных гранях его огромных окон играл и переливался свет ясного летнего дня. Чистое голубое небо, зелёные ветви деревьев и залитая солнцем площадка отвлекли Рахель от подступившего вновь смутного ощущения тревоги. Взирая на красивое здание и толкая перед собой коляску, она вошла в широкое прохладное фойе.
Ави уже разговаривал с распорядителем, когда Рахель, пройдя между рядами круглых столов, опустилась на стул, предупредительно подвинутый навстречу ей вежливо улыбнувшимся официантом. Теперь она могла перевести дыхание и осмотреться. Огромный зал был наполнен свежим влажным воздухом. Короткие клинья солнечных лучей вонзались в него сквозь оконные проёмы южной стороны, высекая на серых гладких плитах пола и белых скатертях слепящие блики. Умеренный свет, лившийся из окон с противоположной стороны, мягко ложился на стены и пол, проникал в дальние углы, растекался по танцевальной площадке в центре зала. Подошедший Ави вывел её из состояния меланхолической созерцательности.
– Мы сидим здесь, Рахель. С нами будут твоя мама, мои родители и Тамар.
Йони и Рами со своими семьями расположатся за тем столом, твой двоюродный брат с женой вон там. Когда появятся твои сотрудники, я их рассажу.
Он обнял жену, но Рахель знала, сколько нежности и любви таится за его скупыми знаками внимания. Традиционное религиозное воспитание мужа не допускало публичного проявления чувств.
– Ты сегодня потрясающе выглядишь. Не переживай, всё будет хорошо.
– Спасибо, Ави. Ты отличный парень.
– Я хочу, чтобы у нас с тобой было много детей. – Он посмотрел ей в глаза, и она прочла в них страсть и восхищение.
«Как давно мы не были близки. Он так страдает, – пронеслось у неё в голове. – Ну что поделаешь. Знал бы он, что сын не его… Боже дорогой, что с нами будет?»
– Но не сейчас же, милый, потерпи ещё немного. Вот вернёмся домой и тогда уж. – Она заставила себя улыбнуться ему. Врождённое чувство юмора не раз выручало её, помогало снять душевное напряжение. – А пока иди встречать гостей.
Рахель наклонила голову мужа и прижала его к себе.
– Сына покормила? – спросил он, и, выпрямившись, с серьёзным видом пошёл навстречу матери.
Рахель поднялась со стула и взяла ребёнка на руки. Он приоткрыл подслеповатые глазки, личико его исказилось в гримасе, и вначале едва слышно, а потом всё громче заплакал, оповещая мир о какой-то своей младенческой нужде.
– Ты, наверное, голодненький, сыночек? – запричитала она. – Ну, поешь, выпей молочка.
Рахель обнажила правую грудь и вложила в розовый, растянувшийся в крике ротик твёрдый круглый сосок. Он сразу же успокоился и, деловито сопя и причмокивая, принялся за дело.
« Напрасно я сказала Якову, что ребёнок его. Так бы он успокоился. Со временем остались бы только дружеские отношения. Глупая баба, выболтала, как на исповеди. Кто тянул за язык?.. А всё потому, что не могу забыть его. Жизнь без него – одна нескончаемая скука. Эх, будь я посмелей… Ведь он же звал, готов был на всё ».
Зал постепенно заполнялся. Прибывали близкие и дальние родственники, друзья и сотрудники. Яков появился одним из первых и, с трудом подавляя нетерпение и желание обнять Рахель и увидеть сына, сел за огромный стол, предназначенный для сотрудников компании. Обведя взглядом зал, он нашёл её, кормящую ребёнка, и махнул рукой. Она кивнула ему в ответ. Яков поднялся из-за стола и сделал несколько шагов, но тотчас одумался и медленно опустился на стул. Стали подходить товарищи по работе, приветствуя его и усаживаясь за столом. Он рассеянно отвечал на приветствия, но, погружённый в охватившие его переживания, разговор не поддержал. Он почти ничего не ел, а только пил вино, машинально поднимая бокал, когда кто-нибудь провозглашал тост. С ним пытались заговорить, о чём-то его спрашивали, но он отвечал невпопад и рассеянно улыбался.
Появился моэль, Ави поднял ребёнка, обёрнутого в талес, и понёс его к высокому обитому красным бархатом стулу.
– «Вот я готов исполнить повелевающую заповедь, которую дал нам творец благословенный, – совершить обрезание моему сыну…», – произнёс Ави нараспев слова молитвы.
Вместе со всеми Яков поднялся, поправил белую шёлковую кипу на голове и подошёл к месту совершения обряда. На брит-миле он был не впервые, но всякий раз равнодушно, как бы со стороны, наблюдал чувства и настроения близких родственников ребёнка. И только теперь этот древний, как мир, завет праотца Авраама коснулся его плоти и крови, его сына, а значит, его самого. Моэль взял ребёнка и положил на высокий стул, служивший по традиции престолом пророка Илиягу. Он произнёс молитву, взял ребёнка и положил его на колени Рафи. Дед с благоговением взирал на внука, с трудом сдерживая волнение. Моэль склонился над ребенком, снял прикрывающее его ножки покрывало и раздвинул его коленки, которые тут же принял Рафи. В руках моэля сверкнуло обоюдоострое лезвие, он потянул крайнюю плоть ребёнка и уверенными движениями отрезал её. Мальчик заплакал, и тот положил ему в рот смоченный в красном вине кусочек марли, затем деловито забинтовал красный от крови членик и запеленал его в талес.
С того места, где стоял Яков, было видно всё происходящее.
« Тебе, наверное, больно, сынок, – подумал он, когда ребёнок всхлипнул от плача. – Увы, это невозможно предотвратить, потому, что ты еврей»
Боль мальчика каким-то непостижимым образом передалась ему, его охватило волнение, и неожиданно прошибло потом.
« Если мой сын обрезан, я тоже должен сделать это», – решил Яков.
Слова молитвы вернули его к действительности.
« Боже наш и боже отцов наших. Сохрани это дитя для его отца и для его матери. И да наречено имя его в Исраэле Давид сын Авраама. Да возрадуется отец происшедшему из чрева его и возликует мать о плоде чрева своего…»
Гости вернулись к столам, обмениваясь впечатлениями. Яков увидел, как Рахель взяла из рук Ави уже спящего ребёнка и уложила его в коляску.
4
На следующий день Яков позвонил Рахель с работы.
– Слушаю вас, – раздался в трубке незнакомый женский голос. – Кому вы звоните?
– Здравствуйте, пригласите, пожалуйста, Рахель к телефону, – волнуясь, произнёс он.
– Она сейчас кормит ребёнка, – ответила женщина. – А с кем я говорю?
– Это её сотрудник из компании Яков. Хочу поздравить.
– Я передам, что вы звонили.
Шушана решительно положила телефонную трубку.
– Мама, кто это был? – спросила Рахель. Она всё ещё держала ребёнка на руках, заправляя грудь под халат после кормления. Сын сразу же погрузился в сон.
– Рахель, тебе нужно с этим покончить, иначе ты можешь разрушить семью. Ави рано или поздно узнает правду, – твёрдо сказала мать.
– Но он знает о сыне. Я не могу ничего изменить, – со слезами на глазах заговорила Рахель. – Я встречусь с ним и попрошу не создавать мне проблем. Он поймёт, он хороший человек.
Она взяла трубку телефона и набрала номер.
– Привет Яков, это Рахель. Вчера я не смогла подойти к тебе поговорить. Я хочу встретиться с тобой, – с трудом контролируя себя, сказала она. – Подходи завтра часам к трём в сад роз. Ты знаешь, куда.
– Ты будешь с сыном? – спросил он.
– Конечно. Ну, пока.
Рахель положила трубку и облегчённо вздохнула. Шушана сочувственно смотрела на дочь, будто предугадывая её будущее.
– Твоя жизнь теперь станет подобна хождению по минному полю. В любой момент ты можешь оступиться, – задумчиво заметила мать.
– Я попрошу его поискать другую работу или сама уволюсь. А пока у меня декретный отпуск, – уверенно сказала она.
Яков ждал её на скамейке уже минут десять, когда увидел её с коляской. Он поднялся и пошёл навстречу Рахель. Она виновато улыбнулась, пожав его сильную руку, и отбросила верх коляски.
– Посмотри, какой красавец, весь в тебя, – игриво сказала она.
Он взял ребёнка на руки и внимательно посмотрел на него. Тот тоже уставился на Якова и по-младенчески ухмыльнулся, и ему показалось, что своим животным инстинктом он признал в нём отца.
– Нет, Рахель, он похож на тебя, – заявил Яков. – Смотри, он принял меня.
– А как же иначе, он ведь умный мальчик, – пошутила она. – Яков, я пришла не просто так. Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Я прошу тебя уйти из моей жизни. Ави никогда не согласится на развод. Он, как и я, верующий человек. Для нас брак – священный союз. Он любит меня и детей.
– Но ты любишь меня, ты сама мне говорила. И я это чувствую, – задумчиво произнёс Яков.
– Да, не хочу тебя обманывать, но я не вижу другого выхода. Нам нужно расстаться. Иначе может случиться трагедия, – настаивала она. – Ты – мужчина, уйди, я тебя умоляю.
– Но я хочу хоть иногда видеть сына.
– Хорошо, я тебе позвоню, – подумав, ответила Рахель. – Тебе легче найти время для встречи, чем мне. Теперь я не одна, у меня сын.
– Наш сын, – уточнил Яков.
5
Теперь Яков жил с неизведанным прежде ощущением душевного подъёма. У него есть сын, с которым он с нетерпением ждёт встречи. Иногда его охватывала тоска от невозможности быть вместе с ними, не таясь и не опасаясь того, что кто-нибудь раскроет их тайну. Но молодости свойствен оптимизм и особое восприятие времени, когда кажется, что вся жизнь впереди и сбудется всё, о чём мечтаешь. Он верил, что рано или поздно она разведётся с мужем и станет его женой. Раз в неделю они встречались в беседке в Парке независимости, и Давид смотрел на него с весёлым любопытством и счастливо сопел у него на руках.
Увы, тайное всегда становится явным. Однажды их вместе увидел приятель Ави и не преминул рассказать ему об этом. Несколько дней он пребывал в тягостном раздумье, не решаясь поговорить с Рахель. Он давно уже почувствовал охлаждение с её стороны, объясняя его усталостью, связанной с рождением сына и выполнением нелёгких материнских обязанностей. Теперь же дело приобретало другой оборот, причиной её равнодушия к его объятиям и ласкам мог оказаться другой мужчина. Но прежде, чем поговорить с женой, он решил убедиться в этом сам. Ави обратил внимание, что один раз в неделю она уезжает куда-то с ребёнком.
Он пришёл в парк в тот день и расположился в месте, откуда хорошо просматривалась беседка, о которой шла речь. Время шло, но никто не появлялся, и Ави уже подумал, что его приятель обознался и принял за Рахель другую женщину. Он уже был готов подняться и уйти, как увидел вошедшего в беседку молодого человека, который сел на скамейку и стал кого-то дожидаться. Ави показалось, что он когда-то встречался с ним, но тут же отогнал эту мысль. Да и мало ли кого может ждать юноша в расцвете лет – слишком неправдоподобной представлялась ему его связь с замужней женщиной с ребёнком. И тут он увидел её, катящую перед собой коляску. Мужчина в беседке поднялся и направился ей навстречу. Вот они обнялись и поцеловались. Затем молодой человек наклонился над коляской и взял на руки ребёнка. Ави напряжённо следил за происходящим, всё больше убеждаясь в существовании романтической связи между ними, но не мог пока понять, какое отношение может иметь этот мужчина к его сыну.
Ави с трудом подавил желание подойти и разобраться с ними. Офицер службы безопасности, он всегда старался избегать скоропалительных действий, поэтому и сейчас решил не торопиться, а успокоиться и проанализировать ситуацию на холодную голову. Он вернулся на работу с уже созревшим планом. Он не раз убеждался, что самое главное в любом деле – достоверная информация, позволяющая принимать правильное решение. У него уже не было сомнений, что основным источником её является молодой знакомый Рахель. Его нужно найти и организовать встречу с ним. Интуиция подсказывала Ави, что действовать следует незамедлительно, пока взаимоотношения её с тем юношей не зашли слишком далеко. Понимая, что любой человек сближается с людьми прежде всего на работе, он стал вспоминать, что рассказывала ему о них Рахель. Профессиональная память и умение внимательно слушать считались одними из важных качеств сотрудника ШАБАК. Теперь, когда дело касалось его лично, ему нужно сосредоточиться и, собрав вместе обрывки разговоров, установить, кто тот человек. Ави вспомнил, что однажды Рахель заговорила об одном из новых репатриантов. С тех пор минул год, но он тогда обратил внимание, каким неожиданным светом загорелось её лицо. Потом она будто спохватилась и замолчала. Рахель больше никогда о нём не вспоминала, и Ави сейчас стало очевидно, что жена его стала что-то умалчивать и скрывать от него свои чувства.
На следующий день к концу рабочего дня Ави подъехал к зданию, где работала Рахель, и, остановив автомобиль недалеко от главного входа, стал ждать. Около четырёх часов вечера сотрудники компании начали расходиться по домам. Наконец, в двери появился человек, сходство которого с тем, кого он видел в парке, было несомненным. Он пошёл по тротуару, и Ави поехал за ним. Поравнявшись с юношей, Ави припарковался, вышел из машины и подошёл к нему. Молодой человек вздрогнул от неожиданности, но, узнав его, остановился.
– Я Ави, муж Рахель, с которой Вы, я знаю, знакомы, – сказал он, смотря юноше в глаза. – Она рассказывала мне о вас.
– Очень приятно, меня зовут Яков. Я работаю с ней в одном отделе, – подавляя волнение, промолвил он. – Я был на брит-миле месяца два назад. Как у неё дела?
– Надеюсь, что всё в порядке. Не буду скрывать: я здесь, чтобы узнать, что Вас с ней связывает, – ответил Ави. – Я видел Вас вдвоём в Парке независимости, и мне кажется, что ваши отношения более чем дружеские… Знаете что, давайте зайдём сюда, выпьем кофе и поговорим.
Он показал на вывеску кафе, рядом с которым они стояли. Яков нехотя согласился. Дело принимало серьёзный оборот. Они сели за столик в глубине зала и заказали по чашке эспрессо.
– Она мне очень нравится, – сказал Яков, понимая, что перед ним сидит человек, которому нужно говорить правду. Обман Рахель расценит как предательство и порвёт с ним. – Не хочу Вас вводить в заблуждение, я её люблю.
– А она? – спросил Ави.
– Думаю, тоже любит, – вздохнул Яков. – Но она замужем, что для верующей женщины является непреодолимой проблемой. Рахель сказала, что никогда не сможет развестись с Вами.
– Верно, семья для нас очень важна, и разводы у нас очень редки и крайне болезненны. У меня с ней двое детей. Что будет с ними?
– Мне бы не хотелось Вас огорчать, Вы мне симпатичны, но мальчик – мой сын, так случилось, – с трудом подбирая слова, проговорил Яков.
Гримаса боли пробежала по лицу Ави. Подтвердилась его догадка, которая неотвязно преследовала его сознание и которую он упорно, но безуспешно гнал от себя. Усилием воли он подавил волнение и, стараясь контролировать себя, произнёс:
– Я предполагал, а теперь уверен, что Вы отец Давида. Я видел, как Вы прижимали его к себе.
Ави замолчал, склонив голову и пытаясь сосредоточиться и осознать новую реальность.
– Я ничего не скажу Рахель. – В его голосе послышалась твёрдость уверенного в себе человека. Он поднял голову и взглянул на Якова. – Она ни в чём не виновата. Она вышла за меня замуж по воле её погибшего отца. Он был другом моего отца и умер у него на руках во время войны в Ливане. Я никогда не был уверен, что Рахель любит меня, и это, к сожалению, подтвердилось. Если я расскажу ей о нашей встрече, у неё возникнет острое чувство вины, а я не могу себе этого позволить, это было бы несправедливо. Я прошу Вас только прекратить свидания с ней. Ну, скажите, что сейчас много работы, что Вы должны оставаться на сверхурочные… Придумайте что-нибудь.
– Хорошо, я подумаю. Но это проблему не решит, она будет меня искать, и я не смогу ей отказать, – задумчиво произнёс Яков.
– Я понимаю, но давайте пока так, не будем торопиться.
Ави расплатился за кофе, поднялся и направился к выходу. Яков вышел на улицу вслед за ним, он видел, как тронулся и исчез в потоке машин его автомобиль. Тёплый октябрьский вечер после первого осеннего дождя был насыщен запахом хвои из охвативших город с запада лесов, солнце клонилось к закату, уходя за гребни Иудейских гор. Но было ещё светло, и небо над головой сияло синью и чистотой. После напряжённой работы и неожиданной встречи с Ави ему было просто необходимо проветрить голову.
« Итак, её муж знает обо мне и постарается не допустить наших свиданий. Хоть Иерусалим и большой город, но прокол рано или поздно должен был произойти. Похоже, нас видел вместе кто-то из его знакомых. Ситуация тупиковая, и я пока не вижу решения проблемы. Любовного треугольника здесь не получится, Рахель никогда не согласится стать любовницей, да я и предлагать ей это не собираюсь. Мне остаётся лишь одно – оставить её. Я могу ей сказать, что встретил девушку, и у меня с ней роман… А муж её оказался сильным и благородным человеком. Другой на его месте сделал бы из меня отбивную». Так размышлял Яков, прогуливаясь по улице, над которой уже зажглись фонари, а на фасадах зданий засветились рекламы и витрины магазинов и ресторанов.
На следующее утро он вышел на улицу, подошёл к телефону-автомату и набрал её номер.
– Слушаю, – услышал он мягкий голос Рахель.
– Это Яков.
– Я очень скучаю по тебе, Яшенька. Ты что-нибудь хотел, милый? – заговорила она, и у него защемило сердце от захватившей его нежности.
Он с трудом овладел собой и, стараясь быть сдержанным, произнёс:
– Рахель, я не могу с вами встретиться. У моего друга вечеринка, он уходит в армию, в боевые войска. Я должен быть.
– Конечно, дорогой, ты не можешь не пойти. Позвони мне потом. Вот сынок твой тебе привет передаёт, – сказала она, и Яков услышал весёлый гуд мальчонки.
– Хорошо, Рахель. Извини, я тороплюсь.
Он положил трубку на телефонный аппарат, недовольный тем, что у него не хватило решимости пойти на обман и положить конец отношениям, у которых не было будущего.
