Пётр Азарэль
Восхождение
5
Они встретились снова через два дня, в субботу, у мельницы Монтефиори, побродили по живописным улочкам микрорайона Ямин Моше и спустились по каменным лестницам в Бассейн Султана. Над ними с одной стороны нависала, круто уходя ввысь, Сионская гора, с другой стороны виднелись стены и зубчатые крыши Мишкенот Шеананим, наверху по дороге, по краю широкой котловины проезжали автомобили, автобусы и грузовые машины, за деревьями парка скрывался подъём к деревне Давида. А здесь, внизу, они были одни на ровном настиле изумрудной травы.
– Я люблю сюда приходить на концерты, оперные спектакли и ярмарки художников. Но впервые, нахожусь тут, когда никого нет, кроме нас, – сказала Женя.
– Наверное, всему виной стадный инстинкт. Человек – социальное животное, ищущее защиты в толпе, которая является, по сути, стадом. Надо чаще отрываться от него, чтобы почувствовать себя личностью.
– Ты интересный человек, Яша. С тобой я готова отрываться, куда захочешь, – пошутила она.
Яков улыбнулся. Он всё больше убеждался в том, что она неравнодушна к нему, и это укрепляло его готовность к новому роману, который должен освободить от настойчивых мыслей о Рахель. Он взял её за руку и поцеловал, не отводя взгляда от её прекрасного зардевшегося лица.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Яков и, не дождавшись ответа, добавил. – В тут недалеко есть хорошее кафе, пойдём.
Они поднялись на Хевронскую дорогу, и через несколько минут, спустившись по широкой лестнице, вошли в здание Синематеки. В кафе, как всегда по субботам, было многолюдно, а тусклое освещение создавало атмосферу раскованности и откровения. Они прошли на балкон и заняли столик, стоявший напротив огромного окна. Наступал вечер, но ущелье внизу просматривалось хорошо. Девушка в бардовой рубашке и чёрных обтягивающих брюках разложила перед ними два увесистых кожаных меню. Они заказали пасту с грибами и капучино с мороженым, а когда девушка удалилась, налили в высокие стеклянные стаканы воды из графина и чокнулись, засмеявшись от простодушной выдумки.
– За нас, мой друг, – сказал Яков и отпил из стакана.
Женя смотрела на него с нескрываемым восторгом юности, и он опять увидел, что сидящая напротив молодая красивая женщина влюблена в него. Её взгляд смутил его своей прямотой и искренностью, и он отвёл глаза, боясь ещё ответить ей взаимностью.
– Ты знаешь, что это за овраг внизу? – спросил он, стараясь подавить охватившее его волнение.
– Нет, расскажи, – произнесла она.
Женя поняла его желание снизить эмоциональное напряжение и переключить сознание на какую-нибудь нейтральную тему.
– Гай Бен Гином, долина Гинном. Она берёт своё начало у бассейна Мамила и заканчивается в месте пересечения с долиной Кедрон, возле деревни Силуан. В период завоевания Ханаана коленами Израиля по ней проходила граница между владениями колена Биньямина и Иуды. В христианской традиции её называют Гееной огненной. Тебе это ничего не напоминает?
– Нет, но мне очень интересно. Ты, наверное, всю ночь не спал, готовился, – пошутила Женя.
– Просто, люблю историю, – улыбнулся Яков. – Так вот, долина эта – преддверье Ада, а там внизу на востоке в ущелье – Ад.
– А я всегда думала, что Ад – понятие мистическое, метафизическое, не имеющее никакого отношения к действительности.
– У язычников, наверное, с абстрактным мышлением были проблемы. Вот они и сотворили его тут неподалёку и приносили в жертву сыновей Молоху – своему богу преисподней, зажигали костры на сложенных из камней возвышениях. Археологи их находят ещё. Самое поразительное, что этот культ существовал одновременно с культом Яхве в городе, в храме. Даже цари иудейские Ахаз и Менассия отдали на сожжение своих сыновей. Но тогда было тяжелейшее для Иудеи время и они надеялись, что отдавая самое дорогое, что у них есть, отведут беду от страны.
– Я представляю, как трудно было этим царям, какая ответственность за страну.
– Да, но и ошибок они и народ тогда совершили немало, – задумавшись, сказал он и продолжил. – Статую Молоха делали из бронзы, и ребёнок скатывался по его рукам в печь. Жертвоприношение происходило ночью. Народ стоял вокруг, люди, игравшие на флейтах и барабанах, производили оглушающий шум, чтобы заглушить плач младенцев, а остальные сопровождали церемонию топаньем и воплями.
– Очень напоминает оркестр в Освенциме, – заметила Женя.
– Нацисты хорошо знали историю и Священное писание и наверняка воспользовались этой находкой, – сказал Яков.
– Ты замечательно всё рассказал, Яша. Но хватит о грустном, вернёмся в наш весёлый век. А вот и наш заказ.
Девушка с большим подносом поставила на стол огромные блюда, и они с аппетитом принялись за еду.
Выпив кофе и расплатившись, они вышли на улицу и поднялись на пешеходный мост, охватывающий дорогу под ним узкой железобетонной дугой.
– Я как-то проходил здесь и обратил внимание, что отсюда хорошо просматриваются стены Старого города, Сионская гора, долина Гинном и квартал Ямин Моше.
– Вау, какой великолепный вид! – восторженно произнесла Женя. – Если бы я была экскурсоводом, водила бы всех сюда.
Яков невольно залюбовался ею, его взволновала её искренняя жизнерадостность и естественность, и он почувствовал, что стоит на пороге новой неведомой ему прежде влюблённости.
– Ты славная девушка, Женя. Если бы я не нёс в себе груз прошлых ошибок и разочарований, а был наивным юношей лет восемнадцати, я бы втрескался в тебя по уши.
– А вот об этом подробней, – усмехнулась она, положив руки ему на плечи и взглянув в глаза.
Он притянул её к себе и поцеловал в губы, дрожавшие от охватившей её горячей волны. Она сразу же ответила ему страстным порывом.
– Яшенька, мои вчера уехали в гостиницу на Мёртвое море. Я не сказала тебе об этом раньше, боялась, чтобы ты не подумал обо мне плохо, – проговорила она чуть слышно, не отрывая от него взгляда.
Откровенные слова тронули его, и он нежно обнял её, зарывшись лицом в густые каштановые волосы. Плотина, сдерживавшая его чувства, стала рушиться, и сознание её крушения было для него неожиданным. Ещё несколько дней назад Яков не представлял себе, что это возможно и что какая-нибудь женщина сумеет заставить его забыть Рахель.
– Ты хочешь вернуться домой? – спросил он, не совсем уверенный в том, что правильно её понял.
– У меня есть бутылка хорошего вина. Ты любишь «Мерло»?
– Очень, – ответил он, постигая тайный смысл её слов. – Мне нравятся израильские вина.
– Ну, тогда поехали.
Женя потянула его за руку, и они быстрым шагом направились к машине, припаркованной неподалёку. Охваченный внезапным чувством, Яков всю дорогу до дома молчал, пытаясь понять происшедшую с ним метаморфозу.
Вслед за ней он поднялся на третий этаж и остановился перед дверью, пока она доставала ключ из кожаной сумочки и неуверенно вставляла его в дверной замок.
– Заходи, Яша. Извини за беспорядок, не успела прибраться.
– Да всё нормально, Женя. По сравнению с моим беспорядком, у тебя порядок.
Они вошли в большую комнату, обставленную видавшей виды мебелью.
– Садись на диван и отдыхай.
Она подошла к шкафу и достала с верхней полки две хрустальные рюмки. Потом наклонилась, взяла бутылку и, повернувшись к нему, смущённо спросила:
– Ты есть хочешь?
Он засмеялся в ответ, поднялся с дивана и взял у неё бутылку.
– Мы же недавно ужинали. Но всё равно, благодарю.
Женя поставила рюмки на стол, Яков откупорил бутылку и разлил вино, дохнувшее приятным терпким запахом.
– Есть хороший еврейский тост, Женя. За жизнь.
Они выпили и захрустели покрытыми шоколадом вафлями. Зазвонил телефон. Она подошла к полочке на стене и взяла трубку.
– Всё в порядке, мамочка. Не беспокойся, я уже большая девочка. Как вы там, как бабушка?
Услышав ответ, кивнула и бодро закончила:
– Ну, отдыхайте. У меня завтра опять сумасшедший день… Да не волнуйтесь, вы мне столько наготовили, холодильник забит. И когда мне это съесть? Ладно, целую, пока.
Она положила трубку и спросила:
– Налить ещё?
– Мне же домой возвращаться. Как я доберусь? – неуверенно сказал Яков.
– Ты хочешь уехать? – с неожиданной иронией спросила Женя.
Она приблизилась к нему, посмотрела ему в глаза, и её прекрасное лицо стало серьёзным.
– Со мной случилась такая история, Яша. Я влюбилась. Думала, что после Димы никого не встречу. Было так тяжело. Пошла с подругой в ночной клуб развлечься и напиться. Это какое-то провидение, что именно ты выручил меня. И я не знаю, что делать.
– Я попал в похожий переплёт, Женя, и я тебя понимаю. Будь, что будет.
Он обнял её, поднял на руки и понёс наугад в другую комнату, толкнув дверь плечом.
Ты не ошибся, любимый, это моя спальня, – прошептала она, обхватив руками его широкие плечи.
Яков бережно положил её на постель и покрыл поцелуями шею и лицо. Потом снял с неё платье, а она расстегнула его рубашку. Желание охватило его, и он повиновался его необоримому зову.
Когда Яков проснулся, Женя уже одетая, стояла рядом, смотря на него прекрасными серыми глазами.
– Яшенька, дорогой, я должна идти. Профессор Хаит будет оперировать, а я приглашена ассистировать.
– Мне тоже нужно на работу. Надо программу одну отладить. Управляющий просил сдать в эксплуатацию.
– Вот тебе ключ от квартиры.
Она положила его на письменный стол, нагнулась и с наслаждением поцеловала в губы.
– Это была бесподобная ночь. Ты потрясающий любовник, Яшенька.
– Подожди меня, я тебя довезу.
– Я доберусь сама. Есть прямой автобус, пятнадцать минут и я на месте.
До свидания, любимый.
Он услышал хлопок закрывающейся двери и сел на постели. Волшебная ночь любви сменилась ясным воскресным утром. Из открытого окна доносился привычный уличный шум. Начиналась рабочая неделя. Яков поднял с пола брюки и рубашку, оделся и, бросив взгляд на смятую постель, вышел из квартиры.
6
Яков понимал, что дома его ждёт непростое объяснение с родителями и предчувствие его обмануло. Когда вечером он вернулся с работы и, поздоровавшись, прошёл к себе в комнату, его окликнул отец.
– Яша, как дела?
– Беседер гамур21, папа.
– Ты нас не предупредил, что не придёшь ночевать. Мы с мамой волновались. В Израиле принято всегда знать, где кто находится.
– Я был уверен, что вернусь домой. Так получилось. И вообще, дорогие мамочка и папочка, Мне уже двадцать пятый пошёл. Я большой мальчик.
– Бывает, возраст приходит один. Ещё неделю назад ты терзался от любви к Рахель, – съязвил Илья Зиновьевич.
– Но она не оставила мне никаких шансов. Я похож на мазохиста?
– Илья, оставь его в покое, – осадила мужа Ребекка Соломоновна.
– Она влюбилась в меня. Это была её инициатива. Её мама и бабушка уехали в гостиницу на Мёртвое море.
– А позвонить нам можно же было?
– Я ведь тоже потерял голову. Вы не представляете, какая она…
– Яша, тебе решать, с кем быть. Надеюсь, у тебя есть голова за плечами.
Знаешь этот анекдот из армейской жизни? – пошутил отец, пытаясь снять возникшее между ними напряжение. – Кстати, сегодня по почте пришла повестка из военкомата.
– Да, я ожидал её, покажи.
– Она на столе. В воскресенье тебе нужно явиться туда. Там у тебя будет время подумать и повзрослеть.
Яков подошёл к столу, взял конверт со знакомой ему печатью и направился в свою комнату.
Женя позвонила ему на работу на следующий день. Трубку поднял Юваль.
– Тебя просят. У девушки очень милый голос. Наверное, красавица.
Яков усмехнулся и взял трубку.
– Яша, это Женя. Ты сегодня вечером свободен?
– Я получил повестку из призывного пункта. На следующей неделе начинаю службу. Мне нужно подготовить документы, собрать вещи. Кроме того нужно доработать несколько программ.
– А я пойду служить через год, когда закончу учёбу. А на сколько лет тебя берут?
– По закону мне положено полгода, но, похоже, меня ангажируют на год. Они во мне заинтересованы.
– Яшенька, тогда нам тем более нужно увидеться. Я ужасно скучаю.
Приезжай ко мне в семь.
– Договорились.
Они лежали на постели обнажённые, тесно прижавшись друг к другу. Окно спальни было распахнуто и свежий ветерок, залетая с улицы, касался спины, плеч и рук, и шевелил его длинные чёрные волосы. Минуту назад завершился казавшийся бесконечным акт любви, и Яков, согретый молодой горячей кровью, отдыхал, не выпуская её из объятий. Она, прекрасная в своей наготе, покоилась на его груди, разметав на подушке роскошные мягкие волосы. Страсть, охватившая их с самого порога, требовала покоя и отдохновения, чтобы овладеть ими снова. Он погрузился в сон, повинуясь неге, спутнице бурного соития и удовлетворённого желания.
Когда Яков проснулся, над городом царила необъятная звёздная ночь и тишина, льющаяся из открытого окна, нарушалась лишь отдалённым собачьим лаем из арабской деревни да изредка проезжавшей запоздалой машины. Женя смотрела на него, и её глаза светились отражённым светом уличного фонаря.
– Дорогой, мне кажется, у тебя давно не было женщины, ты какой-то ненасытный.
– Ты права. Я любил одну женщину, а недавно мы расстались.
– Почему?
– Я тебе потом всё расскажу.
– Ты такой загадочный.
Она поцеловала его и возбуждённый её чувственными губами, Яков обнял её упругую грудь и снова овладел ею.
7
На городской призывной пункт Яков прибыл с родителями. Илья Зиновьевич взял однодневный отпуск, а Ребекка Соломоновна договорилась на работе, что задержится часа на два. С этим не было никаких проблем – израильтяне с уважением и пониманием относятся ко всему, связанному с армейской службой. Проводить сына в армию – святое дело.
На улице в этот утренний час собралось уже много народу. Люди стояли группами, оживлённо переговариваясь, и многоголосый гул невидимым облаком стоял над ними. Яков увидел репатрианта из Москвы, с которым познакомился полгода назад во время регистрации и тестирования, и подал ему знак рукой. Парень, увидев его, жизнерадостно улыбнулся и что-то крикнул, но голос его потонул в шуме толпы.
– А твоя девушка придёт? – спросила Ребекка.
– Мы с ней вчера попрощались, мама. Она не смогла. У неё сегодня экзамен.
– Она молодец. – Илья Зиновьевич посмотрел на сына испытывающим взглядом. – Яша, скажи, ты не влюбился?
– Она мне очень нравится, я испытываю к ней сильное влечение. Но мне предстоит отслужить год, и ей тоже, когда закончит учёбу.
– Вы ещё молодые, и время пройдёт быстро. Тогда и поженитесь, – неуверенно произнесла Ребекка.
– Можно жениться и служа в армии. А женщине в этом случае даже срок сокращают или дают освобождение, – сказал Яков. – Если женщина беременна, тут вопросов никаких нет, отправляют домой. В Израиле рождение ребёнка, продолжение рода – самое важное.
– Тебе уже сообщили, в какие войска тебя направляют? – поинтересовался Илья Зиновьевич.
– Я просился в разведку, ты знаешь, папа. Надеюсь, так и будет.
На пороге призывного пункта показался молодой подтянутый капитан, и, обведя взглядом множество людей, скомандовал хорошо поставленным голосом:
– Всем призывникам занять места в автобусах. Отправление через пятнадцать минут.
Из-за поворота улицы к стоянке напротив один за другим стали выруливать автобусы. Новобранцы после объятий и поцелуев поднимались и занимали места, делая знаки родственникам и друзьям.
– Яша, позвони, когда доберёшься, – попросила Ребекка Соломоновна, смахивая слезу.
– Мама, что ты себе надумала? Я буду приезжать. Мы же в Израиле, здесь всё близко.
Ребекка подошла к сыну и поцеловала его.
– Я горжусь тобой, Яша.
– Рива, дай-ка мне с сыном попрощаться.
Илья Зиновьевич обнял Якова за плечи и прижал к себе.
– Сообщи нам, где ты находишься. Мы будем тебя навещать.
– Если это будет возможно, папа. В чём я совсем не уверен.
Яков энергично поднялся в автобус, прошёл вглубь салона и, найдя свободное место, посмотрел в окно. Мать и отец стояли на том же месте, ища его за оконным стеклом, и увидев, замахали руками.
На военной базе, куда они прибыли, Яков оказался на конвейере, двигаясь от одной станции к другой. Его сразу же отправили к парикмахеру, который за считанные минуты укоротил волосы до стандартной длины. Потом он сфотографировался и получил армейское удостоверение и жетоны с личным номером. Один ему сказали одеть на шею, а второй, как ему объяснили, при получении ботинок разламывается на две половинки, с личным номером на каждой из них, которые кладутся под стельки. А делается это для того, чтобы, если бойцу оторвёт ноги, определить, кому они принадлежат.
Яков заполнил анкету, и его вызвали на интервью. Офицер пробежал глазами бумаги и взглянул на Якова.
– Мы ознакомились с твоими тестами и профилем и рекомендовали тебя в разведывательную часть. Ты тоже просил об этом и твоя просьба удовлетворена. Желаю тебе хорошей службы.
Он замолчал и внимательно посмотрел на него.
– Вас, русских, сейчас здесь очень много. Замечательные парни и девушки. Для нашей страны это божье благословение.
– Спасибо, господин майор.
Когда Яков поднялся со стула, офицер крепко пожал ему руку.
Ему сняли отпечатки пальцев, сделали рентгеновские снимки полости рта, которые требуются для опознания сгоревшего трупа, поскольку зубы – единственное, что не сгорает, взяли кровь на анализ и сделали прививки. На складе прапорщик выдал ему комплект армейской формы: две рубашки, две пары брюк и ботинок, носки и много чего ещё. Он отошёл в сторону, снял с себя одежду и обувь, в которых приехал, и надел полученную одежду. Она оказалась ему впору, и Яков отметил про себя намётанный глаз прапорщика. Он сдал ему свою одежду и уложил всё остальное в огромный вещмешок, китбег, как его называли ребята, одевавшиеся рядом с ним. Опять погрузка на автобус, идущий на учебную базу, где Якову предстояло служить. В автобусе знакомый парень подсел к нему и, широко улыбнувшись, протянул руку.
– Пора нам уже и подружиться. Меня тоже определили в разведку. Я Михаэль.
– Яков, – ответил он, пожимая руку. – Ты прав, похоже, мы оказались в одной лодке. Кто ты по специальности?
– Я электронщик. Начал работать в компании «Тельрад». Знаешь, на Хар Хоцвим?
– Конечно. Как ты думаешь, стоит нам попросить, чтобы нас зачислили в одну часть?
– Когда приедем, подойдём к командиру.
Через час автобус въехал в ворота военного лагеря. Был полдень, солнце стояло высоко на голубом небе, обжигая по-летнему их молодые лица. Выйдя на грунтовую площадку, ребята с интересом разглядывали низкие строения и караваны, выкрашенные в белый цвет, и ровные ряды дощатых казарм. Они сразу же нашли командира, молодого лейтенанта, он как раз вышел встречать автобусы на широкой парковке у ворот.
– Разрешите обратиться? – смущённо спросил его Яков, сознавая, что нарушил все нормы обращения к офицеру, которые предстояло ещё узнать.
– Я слушаю, – ответил тот, окинув новобранцев взглядом.
– Мы друзья с Михаэлем, из Иерусалима. Просим зачислить нас в одно подразделение.
– Я проверю такую возможность. Назовите ваши фамилии и имена.
Лейтенант записал в блокнот и отошёл от них. Прозвучала команда на построение, и майор, оглядев парней и девушек в новеньких мундирах, сказал, что рад приветствовать молодых воинов Израиля, и здесь, на этой учебной базе, они пройдут курс молодого бойца. Потом все двинулись в столовую, уставленную длинными крашенными коричневой краской деревянными столами и лавками, и стали в очередь на раздачу, оживлённо переговариваясь в радостном предвкушении обеда.
– По-моему, неплохо, – заметил Яков, с аппетитом поедая шницель с рисом.
– И суп был ничего, – поддержал его Михаэль.
– Надо бы найти лейтенанта. Знаешь поговорку – «куй железо, пока горячо»?
Парни вышли из столовой и побрели к домикам командиров. Молодой офицер неожиданно вышел из кабинета им навстречу, держа в руках несколько картонных папок. Увидев их, сделал знак, чтобы они подошли.
– Я справился о вас. Вы в одном взводе, поздравляю.
– Спасибо, господин лейтенант.
– Вы свободны.
Ребята радостно потрепали друг друга за плечи и направились в комнату, где оставили свои вещмешки.
– А мешочки-то тяжеловатые, – констатировал Яков.
– Погоди, нам ещё предстоят прогулки со всей амуницией. Мало не покажется, – напомнил Михаэль. – Знаешь, сколько весит автомат?
– Буду знать, когда нам его вручат.
В казарме, где разместили их взвод, они выбрали кровати напротив.
– Теперь будем дружить и постелями, пошутил Яков, раскладывая вещи в тумбочке.
– А полежать нам не дадут, – съязвил в ответ Михаэль. – Всех вызывают на занятия.
– Чем мне нравится армия… Она функционирует, как часы. Здесь за тебя решают, когда, что и как делать, – заметил Яков.
– Поживём – увидим, – рассудил Михаэль.
