Павел Гусев
Малые Врата
– При закалке необходимо следить за цветом металла, вот смотри наконечник копья, края его с обеих сторон уже красные, а середина чёрная почти, а нужно, чтоб заголовка одного цвета стала. Я довожу металл примерно до лунного цвета, и смотреть нужно не на поверхность железа, а как бы вовнутрь его. Видишь, Миша, металл вроде как сверху прозрачным становится?
– Вижу, бать. – Как заворожённый действом рождения из мягкого, податливого железа, твёрдого, крепкого металла, прошептал Мишка.
Бородатое лицо кузнеца, освещал жаркий огонь, не ровными сполохами, от чего оно, при игре теней становилось не узнаваемым. В глазах Кузьмы отражалась яркое пламя, таким же цветом, что и раскалённый металл в горне. И вроде как сила в них вовсе уже не человеческая и виделась. От того Мишке казалось, что металл раскаляется вовсе не от углей, горящих в горне, а от жара идущего отцовских глаз. И вдруг видится парню, что не отец его вовсе у наковальни работает, а сам Сворок над горном колдует. От мыслей таких у Мишки побежали мурашки по спине.
Но тут спокойный и полный мощи голос отца успокоил разыгравшееся воображение парня.
– И запомни, сынок, чем тоньше метал ты закаливаешь, тем пуще за ним следить нужно, ведь сжечь-то его проще, это я говорю про острие копий, ножей, а за наконечниками стрел и подавно смотреть нужно во все глаза, чтоб не сгорели. – Уточнил Кузьма. – Вот смотри метал какой цвет взял, аж глазу приятно. Готов он значит.
Кузнец умелым движением вынул раскалённый наконечник копья из пламени и опустил его в закалочный бак с водой. Вода в ёмкости закипела, пузырясь и брызгаясь кипятком.
– Видел, Мишка? Вот теперь метал взял свою крепость. – Сказал отец, погружая следующие заготовки в воду. – И всегда следи за водой в ёмкости, чтоб не выкипела, ну, и лёд, чтоб в ней плавал тоже нельзя допускать. Если вода совсем ледяной будет, то метал может хрупким получится или трещины по нему пойдут, а в кипяток опустишь железо, тогда крепость оно взять не сможет. Ну, и не забывай о том, что каждый метал свой характер имеет и этот характер изучить нужно прежде чем из него что-нибудь доброе захочешь сварганить.
А, вообще, я тебе так сынок скажу, чем метал сложнее укротить да обработать, тем из него и изделие крепче сработать можно, если умением должным ты обладаешь. Ну, что всё понял?
Кузнец вопросительно посмотрел в глаза своему сыну, строго уже как не сыну вовсе, а ученику.
– Вроде всё. – Как-то неуверенно ответил Мишка.
– Ладно. Потом ещё покажу, чтоб без вроде было. – Отправляя следующую партию заготовок в горн сказал Кузьма. И тут же дал распоряжение Егорки.
– Егор, подкинь угля в горн и воды добавь в бак. А ты, чего замер Мишка, вынимай заготовки из воды и волоки их на улицу обтачивать, дед, наверное, заждался уже.
Мишка быстро вытащил, металлические изделия из ёмкости и сложил их в ведро, для того, чтоб тащить увесистое железо было легче. На улице по сравнению с кузней было свежо, даже прохладно. У точильного станка на табурете сидел дед. У него всё было готово к работе, полы под навесом, где стаяли точильные станки, тщательно прометены, и в корытцах под точильными кругами стояла свежая, чистая вода. Дед увидел внука с закалёнными изделиями, чуть слышно вымолвил.
– Ну, что готово? Дайка глянуть, что у вас там получилось. – Он осторожно взял из ведра заготовку бородатого топора, проверив его в начале, чтоб не обжечься. И ударил по нему не большим молотком, топор зазвенел тонко и протяжно.
Дед Матвей, прислушавшись, сказал:
– Ишь как поёт, доброе оружие будет, ежили заточить правильно.
Дед сноровисто раскрутил точильный круг и занялся доводкой изделия. Ещё раз напоминая Мишки, чтоб тот совсем до остра заготовки не затачивал, потому как ещё к ним нужно будет рукояти прилаживать, и если изделие будет остро заточным, то и обрезаться об него недолго.
– Вот так равняй фазу, стачивай нагар, зашлифовывай неровности, если они есть. Только сильно железо к камню точильному не прижимай, ведь и камень может железо ослабить, если нагреется оно и в воде его по чаще студи. Вот ведёшь как красиво выходит.
Дед отложил в сторону заготовку для топора и взял четырёхгранный наконечник для копья. Мишка тем временем тоже принялся за заточку в то же время слушая деда. Ну, а дед продолжал делится опытам.
– На острие копий и стрел для пробития брони, которые, особое внимание обрати. Острие на таком оружие должно быть острым, но не шибко, главная задача такого наконечника, не плоть рассекать, а кольчугу или щит пробить. И своё копьё, когда уже с насаженным древком затачивать будешь, не истончай с расчётом на то, чтоб при ударе об железо, кончик копья не загнулся, а пробил твёрдый метал. Ну, а грани подальше самого острия, уже затачивай до остра, только после того как древко насадишь. Ну-ка, дай, гляну.
Дед взял обработанное Мишкой вострее копья, внимательно осмотрел его.
– Ну, вот, – одобрительно закивал дед Матвей, – нормально, держи этот наконечник рядом как образец. Если что непонятно, лучше спрашивай. И бери железяки те, что побольше, а я ножи швырковые, да наконечники к стрелам буду затачивать, а то стар я стал руки, уже не те, что раньше устают от тяжёлого железа. Перед тем как положить заточенную заготовку на стол, куда слаживали готовые изделия, Мишка тоже, по примеру деда стукнул по нему молотком с такой же силой, и звук получился похожий. Теперь Мишка проверял все изделия, которые попадали к нему в руки, таким же образом, внимательно прислушиваясь к звуку.
А время летело незаметно, так всегда бывает, когда делаешь интересную работу с близкими тебе людьми и когда она ладно организована. Мишка то затачивал заготовки, то по оклику отца бежал в кузню за новой партией закалённого железа, попутно выслушивая наставления старших.
Вот уже и отдохнуть пора подошла. Мишка сбегал домой за кувшином тёплого молока, в которое мать добавляла мёд. Такое питьё она готовила, когда кто-то заболевал или же когда кому-то предстояла тяжёлая, вредная для здоровья работа. Утолив жажду, немного передохнув, мужики опять принялись за дело. Вот уже, как говорится, не успели и глазом моргнуть, а на столе куда слаживали готовые изделия нет свободного места. Короткий отдых и опять упорная работа уже допоздна. Пока солнце не начало клонится за высокий холм, а мгла, постепенно спускающаяся на селенье, не стала мешать работе. Вот и всё, работа в кузни на сегодня закончена, дым поднимающийся из её трубы почти иссяк, затих мерный гуд точильных станков, замолчали меха, движимые силой Егора. От этого тишина немного стала давить на уши. Мишкин отец вошёл под навес кузни, утирая лицо рукавом рубахи, внимательно посмотрел на верстак заложенный боевым железом, играющими в закатном солнце заточенными гранями.
– Ну, что, дед, вроде нормально поработали. – Проговорил он громким и задорным голосом.
– Нормально… – Ответил дед Матвей, – каждую железку я проверил, всё в порядке. – Вот и ладно, завтра по свету ещё одну партию сделаем и можно будет воеводу звать, что б забирал своё оружие. Работники ещё полюбовались на плоды своего труда и пошли в баню, смывать с себя пыль и сажу, и усталость минувшего дня.
После мытья в бане и ужина, Мишка с Егором пошли к лавке во дворе у кострища где они последнее время почти каждый вечер собирались, потягать взрослый лук. На этот раз им нужно было обсудить сборы на завтрашнюю охоту. Мишкин отец был сегодня в добром расположении духа, и по, этому тоже коротал вечер на этой же лавке. И дед Матвей любил вечеравать на этом месте грея кости у костра, но сегодня, видно по тому, что его работа сморила и он пошёл спать сразу после ужина. Это молодым всё нипочём, вроде и устали парни сегодня, что в баню ели ноги волокли, а помылись, плотно поели и отступила от них усталость, прыгают, скачут, будто и не было трудного дня. Позанимавшись с луком, обсудив и собрав всё, что будет нужно на завтрашней охоте. Мишка с Егором подсели к Кузьме. И как это всегда заведено у подростков во все времена, начали задавать вопросы.
– Бать, а почему мы мечи не куём? – Начал Мишка.
– А ты, что, сынок, меч желаешь выковать? Хотелось бы попробовать. – Ответил парень. – Меч он и красивей, и в бою наверно сподручней топора. –Тут сынок как посмотреть, меч оружие конечно хорошее им и колоть и рубить можно, но, он не чем не лучше не топора, не копья, не цепа боевого и даже не лучше дубины. Если, конечно, оружие сделано без изъянов. Дело в том, что каким оружием ты владеть научился, ну и к какому привык, то для тебя и лучшее. Вот взять, что, меня, что братьев твоих родных обоих, нам на поле бранном топор да щит больше по руке, ну и копьё, это само собой, конечно, куда ж без него. Топор ведь он чем хорош. – Разговорился Мишкин отец, что бывало с ним не часто. – Им и кольчугу, и щит и шлем разбить сподручней. Хотя и в незащищённое место, допустим в сочленение лат, врага не пырнуть. Ну, на это опят же копьё есть и нож на самый крайний случай. Зато мощный удар сделать, чтоб щит пробить, топор – самое то оружие, если у тебя рука под такой удар поставлена. Дед наш, так тот в ближнем бою кроме дубины никакого другого оружия не признавал, и по сей день не признаёт. Рука у деда тяжёлая и сейчас, а тогда-то и подавно. Так, что врага от дедовой дубины даже крепкий щит не спасал. Бывало недруг перекроется наглухо, а деду нашему только того и надо, как саданёт он своей дубиной с размаху по щиту, так противник его, либо с ног долой, а бывало так, что шит в дребезги, или рука, в которой он этот шит держал сломается. А с одной рукой это уже не воин. Если даже шит выдержит и руки целые останутся, то всё ровно недруг после такого удара чумной делается и оторопь его берёт. А как известно, кто на поле боя со страхом не совладал того смерть первого забрать норовит. Долгое время в боях, где дед учувствовал, звук его дубины слышался, похожий на удары боевого барабана, и звук этот в наших воинов, уверенность в победу вселял, а во врагов на оборот. Кое-кто из ратников, конечно, над нашим дедом посмеивались, мол, в скольких сражениях, да походах был мог бы и подобрать себе оружие, по серьёзней да подороже, а то как пришёл молодым в крепость, с дубиной дубовой, кольцами железными опоясанной так и всю службу с ней не расстался.
А дед всегда отвечал на это:
– Дубина эта, продолжением руки моей стала, а коли кто сомневается в оружии моём, так давай выйдем один на один, да проверим дубинушку мою. Но желающих, конечно, не находилось. Потому как, кто хоть раз слышал свист в воздухе этого грозного оружия, и сокрушительный удар его видел, тот не за что не пожелает испытать эту дубину на себе.
Цеп боевой тоже оружие мощное и опасное, только обучатся работать таким оружием сложнее, ну, зато если овладел боевым цепом, то в ватагу тебя обязательно возьмут, если попросишься.
– Дядька Кузьма, а чем хорош, этот боевой цеп? – спросил Егор.
– Да потому что оружие это не дорогое, как и дубина. – Продолжал объяснения разговорившийся кузнец. – И сделать его можно из чего угодно, хоть из палки да ремня. А для врага это оружие неудобное, защитится от него тяжело в ближнем бою, хоть шит ставь, хоть оружием защищайся, умелый боец, вооружённый кистенём или цепом всё равно, может оружие твоё из рук вышибить либо через шит до тебя дотянутся. Да так дотянется, что порой и даже из воина в тяжёлых доспехах дух вышибает, с одного удара. Это простой гирькой, с небольшим весом, цепью или ремнём кожаным к древку прикреплённым. Вроде и гирька эта весом не велика, а за счёт скорости, сила у неё появляется жуткая и вращать, да раскручивать, эту гирьку можно очень сильно. Некоторые бойцы, гирьки с шипами используют, тогда цеп или кистень, в разы смертоноснее становится. Цепы они тоже одноручными и двуручными бывают, видели, наверное, ко мне воин, в годах приезжал, широкоплечий такой, усатый. – Видели. Закивали парни. – На пятнистом жеребце.
– Да он самый. – Подтвердил отец. – Так вот он, бою с цепом обучен хорошо, может даже двумя цепами в раз работать, и двуручным тоже бьёт не плохо. Так вот, на одноручный кистень у него гирьки различные припасены, на разные случаи. Ежели с врагом бьётся, что в доспех тяжёлый одет, то и гирьку по тяжелее берёт, да гранёную ещё. Если недруг в лёгкую броню снаряжён, то и гирьку этот воин полегче цепляет на оружие своё и эта гирька конечно быстрее и вьётся. А ежели врага нужно живём взять, или убивать, он кого не желает, то на этот случай у него, особая гирька есть, мешок кожаный, а в нём толи камни мелкие, толи песок крупный, а может и шарики железные, не знаю. Только как даст он такой гирькой, так враг этот с ног долой и ещё некоторое время встать не может, а он его свяжет тем временем, если нужно.
Мишка с Егором в голос закричали:
– Так и нужно было бы всех в дружине кистенями да цепами вооружать, раз их и изготавливать просто и польза от такого оружия большая.
Мишкин отец вздохнул:
– Я ж говорил, что цеп, что кистень оружие в обучении сложное, а если таланта у тебя такого нет, то только вред нанесёшь, себе или товарищу, что рядом с тобой в строю стоять будет. Так, что не каждому дано цепом овладеть, это на вроде лучника. Из лука мы ведь все стрелять умеем, в строю так ещё лучше врага сможем остановить. А вот так бить из лука как, твой отец. Кузьма кивнул на Егора. – Так не каждый сможет. У них у лучников та и зрение особое, орлиное, и обучают их отдельно в крепости. Егорка-то тоже в отца пошёл бьёт из лука получше многих взрослых. Примерно так же и с цепом. Да ведь ещё и оружие в отряде должно разное быть, и топоры, и дубины, и мечи, и цепы тоже должны имеется, но всё же кистеней да цепов, их по меньше должно быть, чем мечей да топоров.
– Почему это? – Возмутился Мишка.
– А вот послушай, – трепливо объясняет парню отец. – Цеп – оружие мощное, но бьёт оно реже, чем топор, скажем, и против копя с цепом стоять неудобно. Так, что если весь отряд кистенями да цепами вооружить, то враг это быстро смекнёт, да и одолеет его на копя взяв.
– Ну, а что меч? – Не унимался парень.
– На меч, Мишка, чтоб его выковать, нужен метал добрый. А добрый метал дорого стоит, тем более готовый меч из этого метала. Да ещё ведь каким оружием ты в рати обучатся начал по молодости к тому и привыкаешь. Позже если меч тебе в бою достаться, или ты его купить сможет на деньги заработанные, то тогда войны на новое оружие переучиваться уже чаще всего не желают. Так что служат с мечами, те, у кого чин позволяет, или у кого деньги есть, чтоб такое оружие купить либо заказать. Ну, либо кому меч по от предков достался, такое, конечно, бывает не часто. Потом, ведь меч гораздо дольше и сложнее изготовить, чем топор тот же. В крепости Белый камень кузня посерьёзней, чем наша и инструмента, и метала там тоже больше естественно, да и кузница два. Туда сейчас мечи заказывают, в основном. Но мне, если честно их работа не больно, то нравится. Поморщился кузнец. – Делают они там как-то всё так, что все мечи один на один уж больно похожи, ну как горошины. Я считаю если тебе оружие заказали, тем более такое как меч, то оно должно под своего хозяина быть изготовлено, выделять его чем-то от других. Да и под руку оно должно быть подогнано и по весу, и по длине. А иначе зачем заказывать можно и в лавки в городище купить, ещё и дешевле обойдётся. Пусть мечей я за свою жизнь сделал не так уж много, ну всё же делал и одноручные, и двуручные, даже для женщин воительниц приходилось один ковать. Последний раз, делал меч сотнику из крепости, Серебряный Ручей, что к северу от нас стоит, очень тот сотник доволен остался, хоть с начала и засомневался, когда я ему цену за работу сказал, да то время сколько я этот меч изготавливать буду. Кузнец улыбнулся.
– И в правду тот меч знатный вышел, древко сулицы, как соломинку перерубает и, если по железу ударишь зазубрины не остаётся. После ещё один витязь, из той крепости меч хотел заказать, но не взялся я за заказ этот. Железо он привёз слабое, а на доброе у него и денег видно не было. Я и решил, что нечего время своё переводить на пустую затею.
– Но, а в бою как он меч, – не унимался Мишка.
Кузьма немного помолчал будто, обдумывая что сказать, после всё же ответил.
– В бою я таким оружием сильно не пользовался, хоть и овладеть и хотел, в молодости ещё. Даже для себя меч выковал. Но всё ж не глянулся мне он как оружие. Будто веса в нём не хватает, что ли. Видно привыкли мои руки с детства к кузнечному молоту и такое оружие как меч для них слишком легкое. Ну, а кто мечом рубится обучен те его хвалят, конечно, и конные, и пешие. Меч, он ведь, что колоть, что рубить, что резать может и в руках быстр. С ним и нападать и защищается легко. Но добрые латы им не пробить, если бить не знаешь куда. Кто мечом владеет должен и сам вёртким быть, чтоб в слабо защищённые места, врага бить да колоть. Вон у Василя, опять же меч на боку висит, только кривой хазарский.
– А разница в чём? – спросил Егор у Кузьмы.
– Ну, наш меч обоюдно острый, значит, в бою дольше рубится им можно не затачивая, одна сторона иступится, так другой руби. Ещё Славянский меч прямой, значит им колоть сподручней. Зато хазарский меч, легче, и из-за изогнутости своей, когда рубишь с оттяжкой, глубже и защиту, и плоть прорубает, как бы скользя по ней. Хазары своими мечами знатно владеют, правда доброго метала у них мало, от того и мечей хороших редко встретишь. Только у атаманов. Ну и наши войны, кому хороший, хазарский меч попадётся, опыт у них перенимают и бьются наравне со степняками, а где и лучше их. Бывает, что в дружинах обоерукие мечники встречаются. То есть в одной руке наш меч или хазарский, а в другой булава к примеру. Но обоерукие войны – это редкость. Потому, как и учится этому бою сложно, и оружие у такого бойца должно быть качественное, чтоб удар на него принимать защищаясь, или вражью броню прорубать. Латы тоже такому бойцу надёжные нужны. И двурукого бойца в строй не поставишь, толку от его таланта там не будет. А вот ежели в брешь его, меж щитов вражьих, или с тыла, на строй, вот тогда он дел наделает. По тому и особо ценны такие войны.
Есть ещё бойцы, которые двуручное оружие предпочитают. Эти войны обычно самые здоровые, в тяжёлые латы, закованные и оружие у них, под стать им, большое да тяжёлое. Этих здоровяков, к самому строю, неприятельскому подводят, под прикрытием, и те крушат и щиты, и воинов вражеских. Но и таким войнам, какими бы они могучими не были, нужно, чтоб их всегда, обычные бойцы щитами прикрывали. Войны с двуручным оружием, очень сильны, но и выдыхаются они быстро. Вот тогда его знай его прикрывай, чтоб дух перевёл он.
– Ну, а мне ребята, – как-то задумчиво произнёс Мишкин отец. – Топор всегда по руке был, я с ним и в лес могу пойти дерева рубить и в бою я им тоже любую броню вскрою. Тем более, что оружие это я всегда сам под себя ковал. И изгиб топорища, толщину его специально себе под ладонь изготавливал. Это конечно не самое главное, в топоре моём, ну и немаловажно тоже. А самым главным я считаю то, как я само жало кую. Бородку нижнюю я чуть длиннее делаю и вытягиваю его немного вперёд. Металл-то я на свой топор всегда самый лучший беру и закаливаю его тщательно. Поэтому этой нижней бородкой я латы и вскрывал, да шлемы прорубал, только так. А бородке этой хоть бы, что, только немного тупится. И сейчас у меня топор, из метала доброго сделан, этот метал мне за дорого брать пришлось. И топорище я ему приладил из комля берёзового морёного. Видел же, Мишка?
– Видел, конечно, бать, доброе оружие. – Ответил парень. Ещё чем мне топор глянулся, тем, что его метать удобно, пусть не так далеко, как копьё, но веже подальше ножа. Или если, допустим, порубить, что-то нужно, да хоть дров наколоть и то без него не как.
А так, оружие оно разное бывает и к каждому нужен навык и умение. К тому же в битве не красота, да дороговизна его исход решает, а надёжность. Потому и каждый ратник с первого дня обучения в крепости тренируется в строю стоять, да щитом и самым обычным копьём работать. Ведь без этих, первоначальных навыкав и воином не когда не стать. – Подвёл черту своим объяснениям Кузьма.
– Ладно, детвора, заболтал я с вами, – зевая поднялся кузнец с лавки. – Спать уже пора, вон звёзды уже как ярко светят. Вы на охоту-та завтрашнею всё собрали?
– Собрали, – в голос ответили парни.
– Ну, смотрите, дядька Василь вас с ночёвкой поведёт, ежили, что забудете, то винить будете только себя. Да посматривайте там друг за другом, ведь лес всё ж, дремучий, это вам не здесь за частоколом прогуливаться. – Напутствовал ребятам Кузьма, – А теперь по домам давайте. – Егор побежал до своего дома, а Мишка с отцом пошли к себе. И когда Егор с Мишкой уже безмятежно спали после тяжёлой работы, Кузьма не мог сомкнуть глаз, коря себя то, что весь вечер рассказывал парням о ратном оружии, бередя этим их сердца. Ведь Мишка после этого мог ещё пуще заболеть службой ратною, чего Кузьме совсем не хотелось.
ГЛАВА IV
Сны Мишке с Егором всю ночь снились только об оружии да об охоте, конечно. Бодрым и выспавшимся Мишка поднялся чуть свет, как и со вечера задумал. Потому как перед охотой ему нужно было снять со своих силков попавшихся туда зайцев и разрядить ловушки, чтоб пока он был в отлучке добыча, попавшая туда, не пропала. Наскоро перекусив, одевшись сразу по-походному, только не взяв сумы с припасами, парень оседлал Звёздочку и галопом поскакал проверять ловушки. В лесу ещё было сумрачно, лёгкий, утренний туман укрывал кусты и деревья, от того казалось, что те ещё спят. Но парень на туман никакого внимания не обращал, он торопился. Быстро пробежав от ловушки до ловушки, Мишка снял трёх зайцев, не настораживая силки, заново, а четвёртый, который был пустым, просто разредив. Но несмотря на спешку, молодой охотник всё же решил проверить, осталась ли та рыбина, что они оставили на берегу с Егором в последний раз на подкормку хищникам или те её сели. Подойдя к знакомому месту, где он уже дважды оставлял гостинцы волкам, Мишка увидел, что рыбы не было, как и в прошлый раз, а следы, всё такие же большие и глубоко вдавленные, в речной ил были, видны чётко. Теперь сомнений не было. Волки берут угощение от людей, не то, чтоб от людей, вернее от Мишки. Обрадованный этой новостью парень поскакал до дома. Там быстро выпотрошив и освежевав добычу, повесил её в тени кухни, после чего схватил с вечера приготовленную суму и побежал к дому дядьки Василя. Зайдя на кухню, Мишка увидел самого Дядьку Василя и Егора завтракающих. Василь с улыбкой сказал:
– Мы думали спишь ты ещё, будить тебя собирались, а ты готов уже.
– Да я пораньше проснулся, чтоб силки проверить, не то добыча пропадёт, жалко ведь будет. – Скромно проговорил Мишка. Василь похвалил паря.
– Молодец, не забываешь свои обязанности, каких бы дел у тебя не было. И зверю погибнуть за так в капкане не даёшь и о близких заботишься, думаешь, что им с утра поесть будет.
Теперь дядька Василь уже обратился к своему сыны.
– Бери пример со своего брата, Егор.– Миш, садись с нами завтракать, а то дорога дальняя ждёт нас и обед будет не скоро.
Плотно перекусив, охотники оседлали коней. И поскакали рысью, за малую речушку, за перелески, по направлению к большому холму. Мишка правел Звёздочкой, за спиной у него сидел Егор. Дядька Василь ехал на своём коне один.
Василь был рослым, статным мужиком, с тёмными волосами, не молодым, не старым, примерно, лет тридцати пяти от роду. Глаза его были глубоко посажены, нос напоминал клюв хищной птицы, так как был тоже немного изогнут и имел горбинку. Руки и шея Василя казалось целиком свиты из толстых, крепких вен и сухожилий, подчёркивая его удаль и выносливость.
Дядька Василь был бывалым ратником и когда находился на службе, предпочитал лёгкий доспех. Лёгкую плетёную из железных колец кольчугу, островерхий шлем, с козырьком и бармецей, прикрывающей плечи. По верх кольчуги Василь носил жилет из толстой, двухслойной кожи, такие же, по цвету кожаные штаны, и сапоги. В бою на дальней и средней дистанции он предпочитал лук, это было его основное оружие, лук у него был дорогим, мощным, перетянутый кожаными шнурами. Вблизи же Василь дрался, мечом и щитом. Меч у него был не простой, а хазарский изогнутый, лёгкий и быстрый. Шит небольшой круглый. И добрый нож средних размеров, выкованный в местной кузнице и подаренный ему его братом Кузьмой, то есть Мишкиным отцом. Ну, это Василь был так снаряжён, когда был на службе в крепости. А сейчас он был на отдыхе дома и одет он был, по проще да по удобней. На охоту из оружия Василь брал лук, но уже простой охотничий. Нож по меньше того, что Кузьма ему когда-то дарил. Не большой топорик на поясе и иногда брал рогатину. А одет он был в широкие штаны, да в лёгкую куртку, отороченную мехом дикой козы и шапкой из той же шкуры. Мишка и Егор в лес одевались примерно так же.
Конь у Василя был под стать ему. Высокий на ногах, поджарый, вороного окраса, с длинной, ухоженной гривой и таким же роскошным хвостом. Шерсть коня блестела и переливалась на солнце, а копыта у него были ровные и аккуратные словно выточенные из чёрного блестящего камня. Но характер у жеребца Василя был норовистым, чужого седока он к себе ни за что не подпускал. Звали этого жеребца Буяном. Звёздочка, на которой ехали Мишка с Егором, в отличии от Буяна была не такой красивой и высокой на ногах, но всё равно считалась довольно неплохой кобылой. Мишка и обе его сёстры любили Звёздочку. Они часто подкармливали её хлебом с солью. Лошадь отвечала детям тем же, она ласкала своими мягкими губами детские волосы или пыталась залезть им в карманы, прося угощения. С большими, зеленовато серыми, влажными всё понимающими глазами, с длинными загнутыми к верху лестницами, окаймляющими их, Звёздочка была какой-то по-человечески красивой, поразительно умной и гораздо добрее, чем Буян. Ни разу никто не слышал, чтоб она кого-нибудь укусила или лягнула. А мимо Буяна и пройти спокойно нельзя, по тому как или лягнёт, или укусит из-под тяжка. Он и Василя, и Егора не раз кусал. Такой уж характер был у этого жеребца, и был он таким с самого рождения, всё лягался да взбрыкивал. Зато в бою Василя он не когда не подводил. И тот нарадоваться не мог на своего боевого друга.
Ещё Василь в лес собой брал Дружка. Пса довольно сообразительного и очень уж азартного, особенно до охоты. Быстрый, ловкий со звонким голосом. Только прознав, что дядька Василь собирается в лес, Дружок начинал истерический лай от нетерпения, плюс к этому пёс носился по селению с невиданной скоростью, задирая других собак. Что характерно, Дружку никто не говорил, что хозяин собирается на охоту. Бывало даже так, Дядька Василь выходил по утру из дому ещё даже не думая об охоте, и Дружок вёл себя абсолютно спокойно. Но посмотрев на погоду, Василь решал съездить, к примеру, пострелять уток, и даже словом не успевал ни с кем об этом обмолвится, или зайти домой, чтобы начать собираться, как кабель неизвестно по каким признакам тут же догадывался обо всём, и в него моментально вселялся какой-то охотничий бес. Так что Егоркиному отцу никогда не удавалось уйти на охоту по-тихому, потому как об этом сразу сообщал всему селению его преданный пёс. Но только стоило Дружку со своим хозяином зайти в ближайший перелесок, так его беспокойное поведение сразу улетучивалось, и в место визжащей и лающей собаки появлялся совсем другой Дружок. Бесшумный, быстрый как молния, постоянно ищущий, вынюхивающий добычу. Чаше всего Дружка даже не было видно, он только подбегал едва тыкался хозяину в ноги и опять пропадал в лесной чаще, выискивая дичь.
Команды Василь своему псу давал как-то странно по-своему, скорей это были даже не команды, а язык общения. Стоило охотнику поднять руку в верх, как пёс тут же замирал и не двигался, вслушиваясь и внюхиваясь в пространство вокруг, пока хозяин снова не начнёт движение. Или бывает, что Дружка даже не видно по близости, но только Василь пробубнит что-то, еле слышное себе под нос и собака словно из-под земли вырастает на пути у хозяина. Так же Василь по поведению своего Дружка, по его едва слышному скулению или лаю, мог определить загнал ли он добычу на дерево, гонит ли он зверя на него, пустился ли Дружок в преследование, или уже ждёт хозяина рядом с умерщвлённым им трофеем. В общем, дядька Василь воспитал себе хорошего помощника. Ведь Василь считался не только надёжным ратником, добрым лучником, но и умелым охотникам и следопытом. И даже его жена в шутку обижалась на Василя, потому как ей казалась, что он больше любит своего коня и пса, чем её.
У Мишкиной семьи тоже были две собаки, Полакан и Найда. К охоте у этих собак таланта не было, они были больше сторожевыми. Хотя Полакан в то время, когда сам Кузьма служил ратникам, успел поучаствовать в нескольких схватках и дрался он тогда довольно эффективно, что подтверждали соратники Кузьмы. Об этом времени напоминал шрам от стрелы, оставшийся у Полакана на лопатке. Шерсть в том месте, куда ударила пса вражеская железка, стала со временем совсем седой, несмотря на то, что сам Полакан мастью был абсолютно чёрным. До сей пары Мишкин отец не позволял домашним вычёсывать пух с шеи и груди собаки из-за того, что Полакан любил подраться, а пух был его естественной защитой от клыков, не только от собачьих, ну, и волчих, если те подбирались близко к Малым Вратам. А с такой собакой как Полакан даже не каждый волк мог справится. Тем более, что пёс этот был довольно крупным и неплохо натаскан он на драку. В схватке он всегда хватал противника своей страшной хваткой либо за горло, либо за суставы, нанося глубокие раны острыми клыками. И ему было не важно с кем он дрался – с другой собакой, человеком, посмевшим угрожать семье хозяина, или с волками, страха у Полакана не было как такового. Даже когда пёс просто играл с детьми, он по привычке прикусывал их за локти и коленки, делал он это, конечно, очень бережно, не причиняя никакого вреда, кроме того, что мазался своей слюной.
На охоту Полакан совсем не просился, у него была другая задача – чутко охранять своих хозяев и их имущество. Если Полакан дома, то дома всё под присмотром, а дома Полакан был всегда. Другая собака, жившая на дворе у Мишки, это Найда, сука мелкой породы, она тоже числилась в сторожах, но кусаться не кусалась, а только оповещала всю округу о любой тревоге звонким, пронзительным лаем, который нельзя было не услышать, даже если захотеть это сделать.
Заехав в лес, Василь скомандовал парням натянуть тетивы на луки, чтоб быть готовыми, если вдруг какая-нибудь дичь внезапно появится на их пути. А сам прицепил Дружка на поводок, потому как не хотел, чтоб он выгнал на них добычу сразу, в самом начале охоты. А то ведь придётся стрелять, а после что, домой? Нет, сегодня Василь хотел показать окрестности дремучих лесов своим ученикам, чтоб парни хоть немного да научились ориентироваться в лесной чаще, поучить их выгонять добычу друг на друга, показать места удобные для засад, на зверей и, конечно, объяснить, как нужно ночевать в лесу прямо на земле ещё не прогретой летним солнцем. Ведь Дядька Василь сам был заядлым охотникам и хотел передать свои умения Егору с Мишкой. В селении издавна повелось, что молодые пацаны охотятся не далеко от дома. Учатся премудростям этой науки, набивают руку, так сказать. Ведь по близости и опасности меньше, и на помощь всегда можно позвать. А когда пацаны окрепнут да подрастут и ума наберутся, то тогда их уже и в лес отпускают в дремучий, но не одних, конечно, а с наставниками по старше. Ну, а после как они лес узнают тогда и сами идут мясо да пушнину добывать.