Лариса Тимофеева
Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие
– Почему… – Настя не смогла произнести слово «прислуга» и умолкла.
– Настя, хорошая жена – это подруга, способная разделять интересы мужа. На худой конец, способная уважать интересы своего мужа.
– А он будет разделять со мной мои интересы?
– Сейчас мы говорим о тебе, Настя.
– Маленькая, у нас с Андреем нормальная семья, я люблю его, но я была счастливее тогда, когда жила в чужих домах и работала няней. Я целый день дома одна, жду, когда Андрей с работы придёт. Он приходит, молча ест, благодарит, даже поцелует иногда, потом смотрит эти идиотские альбомы по искусству. Я уже ненавижу их! Если я что-то начинаю рассказывать, он вежливо слушает, но мне кажется, он меня не слышит.
– Так было всегда?
– Нет, не всегда! Раньше было не так. Я знаю, я сама всё испортила, но я такая, какая есть!
– А как было раньше?
– Глупости всякие. Один раз… с работы пришёл, у самого ключи есть, а он в дверь звонит. Я котлеты жарила, он их любит очень, я торопилась, чтобы горячие прямо к его приходу. – Она вздохнула. – Ну отставила сковородку, пошла открывать. А он коленями прямо на грязном коврике стоит и в зубах розу держит, большую такую… красную… – По щекам Насти покатились слёзы. – Я даже розу не забрала, побежала котлеты дожаривать. Потом прощение просила. Андрей хотел меня в ресторан в тот вечер пригласить, а у меня котлеты. – В попытке оправдать себя, она воскликнула: – Маленькая, можно же было предупредить! – Но не найдя поддержки, опять отвернулась и начала рассказывать ещё одну историю: – А раз Андрей в Питер от меня убежал на две недели и тоже не предупредил. На годовщину нашей свадьбы он сюрприз приготовил, купил билеты в этот знаменитый «Ла Скала», забронировал отель в Милане, билеты на самолёт. А я пригласила на праздник его родителей и мою маму с Григорием. Родители и мама приехали, какой уж тут «Ла Скала»? Мы отпраздновали годовщину по-моему, и Андрей назавтра убежал. Я думаю, мы не подходим друг другу! И детей нам Бог не даёт, скоро шесть лет, как поженились, а деток нету.
Настя умолкла, погрузившись в свои переживания, время от времени вытирала ладошкой редкие слёзы, не замечая тревожного взгляда, который всё чаще бросал в нашу сторону Андрей. Я тоже молчала, да и что можно сказать человеку, который методично убивает отношения, отстаивая своё право на убийство словами: «Я такая, какая есть»?
Наконец, Настя спросила:
– Маленькая, может, Андрей меня не любит? Мне кажется, он только одного человека любил – свою бабку.
– Любит тебя Андрей. Сейчас тревожится, чувствует, что плохо тебе.
Настя посмотрела на мужа и улыбнулась. Андрей снизу вверх качнул головой, безмолвно спрашивая: «Что случилось?»
Я отвела от него взгляд и сказала:
– Тата – единственная, кто по-настоящему любил Андрея. Пойдём, Настя, Катя, кажется, наговорилась.
– А я? – Широко распахнувшиеся голубые глаза Насти смотрели с обидой. – Я люблю Андрея.
– Любишь, Настя, конечно любишь! Но ещё больше ты любишь свои привычки, свои замшелые установки, свой взгляд на отношения. Ты отрицаешь новое, лёгкое, праздничное, романтичное. Ты, Настя, иди завтра по магазинам. Это лучшее, что можно сделать в Вечном городе! Это лучшее, что можно сделать для ваших с Андреем семейных отношений. Это самое лучшее выражение любви к мужу, который любит искусство!
В тот раз Настя услышала меня, осталась бродить по базиликам и часовенкам вместе с нами, расспрашивая то Катю, то Андрея о том, что непонятно, а к концу недели она и сама стала высказывать интересные суждения по поводу того или иного полотна или изваяния. Катька уговорила отца остаться в Риме ещё на неделю, а Андрей и Настя уехали, хотя Андрей и не прочь был задержаться, но Насте непременно надо было домой.
Со временем её отношения с мужем скатились в рутинное общежитие.
«А теперь Андрея нет, его убил инфаркт. Болезнь душевно одиноких людей. Без Таты не нашлось на земле человека, с кем бы он мог разделить своё одиночество»…
На повороте на дорогу, ведущую к усадьбе, встречная машина моргнула фарами, пропуская нас вперёд.
– Сергей Михалыч, – буркнул Паша и был прав – машина свернула вслед за нами и поехала сзади.
Я вернулась в уют воспоминаний…
Серёжа перенёс кроватки деток из своей спальни в детскую, как только детки отказались от позднего кормления, и тогда Настя почувствовала себя полноправной няней.
К этому времени Катюша провела презентацию триптиха в Москве и уехала с выставкой в Европу. У триптиха появились потенциальные покупатели, но Серёжа категорично заявил, что картины останутся в семейной коллекции, и сколько бы они не стоили, он готов эту сумму заплатить.
Весь первый год жизни малых Серёжа провёл с ними. Иногда мы уезжали с детьми из усадьбы на целый день. Мы много разговаривали, как было тогда, когда наши отношения только начинались. Мы не касались в разговорах только двух тем – болезненного для обоих недавнего прошлого и вероятного будущего наших личных отношений. Случалось, я перехватывала его вожделеющий взгляд, смущаясь, отводила глаза, он в ответ виновато улыбался…
Амур встретил у дверцы автомобиля, пёс всегда чувствует время моего возвращения и ждёт, растянувшись огромным телом на террасе у входа в дом. Пока я здоровалась с ним, прибежали Леди и Бо́ян. Два дружка – Кинг и Вулкан, по-видимому, встречали у гостевого домика Серёжу. Я пригласила собак в дом, но они, виновато поглядывая на меня, от двери отошли.
– На улице останетесь? – спросила я, перешагивая через порог, и закрыла дверь.
В этот вечер меня встречали все главные люди моей жизни, так счастливо собравшиеся в гостиной в одно время.
– Мама! – увидев первым, Андрей кинулся навстречу и запнулся о коробку из-под конструктора. Подхваченный Максимом за рубашку, Андрей удержался на ногах и не упал. Сашка, тем временем, торопливо сползала с дивана, держась за палец графа.
Опустившись на коленки, я приняла малых одного за другим в объятия.
– Здравствуй, сынка! Ох, соскучилась, мальчик мой! Как день прошёл?
– Мамочка!
– Сашка! Здравствуй, детка!
Детки наперебой делились открытиями сегодняшнего дня:
– Мама, я крррепостную стену стррою. Большууую!
– А я с дедой книжку читаю, про голбунка, коняшка такой, он цалевичу помогал.
– Саша, не царревичу, а Иванушке-дурррачку.
– Я знаю, дулачку. Он потом цалевичем стал.
– Мама, деда нас водил смотрреть наших лошадок. Я всех погладил.
– И я!
– Деда сказал, мы скорро с Сашей сами на лошадках скакать будем.
– Мамочка, а когда?
– А меня один коняшка поцеловал! Ха-ха-ха. Вот сюда! Мама, у него губы мяяягкие.
– А Маша сегодня суп лазлила и лугалась сильно. Себя дылявой называла. Ха-ха-ха. Дылявая Маша.
– Мама, а мы потом помогали убиррать!
– Мы пол вместе с Олей мыли!
– Мама, а Кинг сегодня на Рруслана ррассеррдился.
– Да. Луслан в гости плиехал, а Кинг залычал.
– А Саша Кинга обняла, и он перрестал.
– А Стефан нам сегодня массаж не делал. Настя сказала, он куда-то с самого утла плопастился.
Я не успевала реагировать на их сообщения, не успевала отвечать на их вопросы и лишь целовала светловолосые головки, наслаждаясь их близостью и ароматом.
– Мама, пойдём, я тебе крррепость покажу! – Андрей потянул меня за руку. – Ну пойдём, мама!
Подчиняясь ему, я подхватила Сашу на руки и с нею на руках поднялась на ноги. Саша затихла и тесно прижалась ко мне. «Почувствовала, маленькая, что худо мне», – расчувствовалась я, но к счастью в это время с другой стороны от Саши ко мне приникла Катюша.
– Мама!
– Здравствуй, Котёнок. Как ты себя чувствуешь?
Она улыбнулась и погладила живот.
– Чувствую я себя бочонком, мама! Ванечка толкается. Макс сегодня нас два часа выгуливал, хорошо Саша домой попросилась, а то бы и двумя часами не обошлось.
– Ну, не жалуйся, сестрёнка! Я для племянника старался. – Обхватив руками всех троих – и Катю, и Сашу, и меня, Максим поцеловал меня. – Здравствуй, мама!
– Здравствуй, милый!
– Мама, удели мне сегодня время, надо поговорить.
– Хорошо, сынок. Сразу после ужина.
И Максим, и Катя вернулись в свои кресла. Я присела на диван к Андрэ и поздоровалась:
– Здравствуй, Андрей. Как ты, милый? Как день прошёл?
Он ласково улыбнулся.
– Здравствуй, детка! Я – замечательно, и день замечательный. Котик сегодня целый день дома, детки. Одна беда – тебя нет.
Услышав упрёк, а проще сказать, получив вербальную оплеуху, я отвернулась, отодвинулась от Андрэ и опустилась спиной на спинку дивана. Саша завозилась, усаживаясь удобнее, и привалилась к моей груди. Андрей молча взял за руку. Я шепнула: «Иди ко мне». Он тотчас забрался на другую коленку и тоже затих. Умение со-чувствовать, то есть чувствовать то же, что и другой человек – бесценный дар моих младших детей. Попеременно целуя их головки, я старалась скомкать и спрятать обиду.
Я ожидала поддержки от своих мужчин, когда приняла решение работать в офисе.
Работа в Фонде шла ни шатко, ни валко. Сотрудники исполняли должностную инструкцию и только. И придраться вроде не к чему, а всё не то – без огонька дела хорошо не сделаешь. Я решила создать команду энтузиастов, понимая, что есть только один путь к разрешению поставленной задачи – погрузиться в среду, познакомиться с людьми и познакомить людей с собой. Только так можно найти единомышленников.
Но и Макс, и Сергей, я не говорю уже про Андрэ, сразу превратились в моих противников. Макс убеждал, что любое дело можно делать из дома. Сергей молчал, посматривая на меня с укором и грустью, печалясь об оставленных на деда и няню детях. Андрэ «мыл» одной другую, подрагивающие от волнения, руки и сетовал, что не узнаёт меня, я де была для него эталоном женственности, и нате вам, сделалась «негоцианткой благих дел», проще говоря, торговкой.
Теперь так и живём. Они упрекают, я держу оборону.
Тяготясь наступившим молчанием, Катя крутила головой, заглядывая в лица деда, Макса, моё, ни на чьём подолгу не останавливаясь. Наконец, робко спросила:
– Мама, мы когда ёлку будем наряжать?
Заранее чувствуя свою вину, я предложила:
– Может быть, вы сами, без меня, нарядите? У меня есть только один день, Котёнок – суббота.
Она покачала головой.
– Нет. Подождём субботы.
– Спасибо, Катюша!
Из-за колонны выглянула Люся, молчаливо интересуясь, когда потребуются её услуги. Я кивнула, и она побежала по лестнице наверх, в мою спальню. Я шепнула сыну:
– Андрей, крепость я твою так и не посмотрела. Показывай, да я пойду, приведу себя в порядок перед ужином.
– Мама, ты иди, потом посмотрришь, – великодушно предложил он и сполз с моих колен сначала на диван, а с дивана уже на пол. – Пойдём, я прровожу тебя.
В это время со стороны задней двери дома в гостиную вошёл Серёжа.
– Саша, Андрей, папа пришёл! – шепнула я.
Андрей было рванулся к отцу и остановился, неуверенно взглянув на меня и раздумывая – правильно ли меня оставить, я улыбнулась и, одновременно помогая спуститься с колен Саше, поторопила:
– Бегите!
Они побежали встречать отца, Катя вслед за ними тоже устремилась к отцу со всей скоростью, на какую была способна. Максим подал мне руку. Нарочито не замечая его руки, я поднялась с дивана без его помощи. Андрэ покаянно позвал:
– Детка!..
Не поворачивая головы, я сказала:
– Чтобы не слышать упрёков, я скоро начну возвращаться домой, когда уже все спят.
По пути к лестнице, я подошла поздороваться к Серёже. Он держал малых на руках, Катя, всунув ладошку ему подмышку, пристроилась сбоку.
– Здравствуй, Серёжа!
Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала его в щёку, и он тихо спросил:
– Что произошло, Лида?
Я улыбнулась и побежала к себе, потому что дурацкие слёзы уже потекли по щекам.
Перед дверью в спальню я вытерла глаза и с порога, пока слёзы не заметила Люся, направилась в ванную, уведомив:
– Люся, я приму душ.
Мне потребовалось минут десять, чтобы взять себя в руки. Пока не рассердилась на саму себя, всё не могла унять дурацкой обиды. Окончательно успокоилась я, слушая Люсю.
– Так Марь Васильевна почти опрокинула кастрюлю, – рассказывала она, делая мне причёску. – Хорошо Ольга успела схватить кастрюлю за ручку, ну и вернула её на плиту. Часть супа всё равно вылилась на пол, всю кухню забрызгало. Обед задержался на сорок минут, пока Ольга с Женей отмыли всё. Вначале Оля сама управлялась, а Марь Васильевна воду бегала в ванную менять. Как обе не заметили, что малые взялись помогать? Увидели когда, хотели прогнать, а как прогонишь? Детки успели испачкаться так, будто в супе купались. Макс Сергеич на галдёж пришёл, посмеялся и говорит: «Зачем прогонять, пусть помогают», а сам Настю позвал и Женю. Настя деток стыдить начала, а Саша ей говорит: «Почему лугаешься, Настя? Беда у Маши случилась, мы лешили с Андлеем помогать». Ну и помогали до конца! С Женей на пару Ольга быстро управилась. А Настя деток на руках понесла отмывать, пока несла до детской, сама от них перепачкалась вся. Я Марь Васильевне потом говорю: собак надо было позвать, они быстро бы порядок навели, вылизали бы всё, а потом Ольга бы и вымыла. Не согласилась, говорит, собакам на кухню нельзя – один раз нарушим запрет, потом как запрещать-то?
К ужину я вышла в туалете, только вчера полученном из модного салона «Марфа» – совместном предприятии Кати и Марфы, где Марфа была кутюрье, а Катя инвестором и не только. Благодаря грамотной рекламной политике, проводимой Катей, салон довольно скоро получил известность, а благодаря таланту Марфы, стал местом паломничества модниц Москвы.
К платью из струящегося шифон-атласа, я надела подарок Максима – гарнитур из австралийского жемчуга – подвеску с крупной розовой жемчужиной, увенчанной короной из бриллиантов и кольцо с такой же жемчужиной, покоящейся на ложе из бриллиантов.
– Детка, ты восхитительна! – с такими словами встретил меня у подножия лестницы Андрэ и, обнимая, шепнул на ухо: – Прости, милая! Ворчу по-стариковски. Прости за все вечера, что встречал упрёками. – Не выпуская из объятий, он заглянул мне в лицо. – Плакала.
Большими усилиями остановленные слёзы, вновь навернулись на глаза.
– Ну-ну, девочка, не надо, – испугался граф. – Работай в своём офисе, раз тебе нравится!
За ужином семья ещё раз обсудила происшествие на кухне, Маша каялась в безрукости, Катя сожалела, что не присутствовала и всё пропустила. Домочадцы, как всегда, подтрунивали друг над другом, иногда взрывались хохотом на реплики Марго, Павла или Василича.
Перед десертом Серёжа пригласил меня на танго. По негласному договору, мы теперь танцуем только «обывательское» танго, так Савелий когда-то назвал танго без драматизма страстей. Я закрыла глаза, наслаждаясь теплом объятий, ощущая обнажённой кожей плеча дыхание Серёжи. Склонившись ко мне, он касался щекой моих волос. «Скучаю я, Серёжа! – жаловалась я мысленно, – спать без тебя я уже привыкла, не привыкла, не научилась в объятиях твоих оставаться спокойной».
– Лида, ты чарующе хороша, – с заметной хрипотцой в голосе прошептал он. – Маленькая, умоляю, вернись ко мне!
Я сделала попытку остановиться.
– Серёжа…
– Чччи, Девочка. Не отнимай крохи у нищего, позволь подышать твоим ароматом до конца мелодии. – Уже не щекой – губами он прикоснулся к моим волосам.
Я всхлипнула.
– Чччи, Малышка. Себя мучаешь, меня мучаешь. Но это пройдёт – когда-нибудь Дед Мороз исполнит наше желание.
– Какое?
– Быть вместе. Когда-нибудь ты снова доверишься мне, я возьму тебя на руки и уже никогда не отпущу.
В семье готовились к встрече Нового Года – кто был озабочен подарками, кто нарядом, кто своей ролью на семейном празднике. Малыши тоже готовились, таясь от всех, готовили подарки членам семьи.
– Папа, пойдём? – окружили они Серёжу, как только он проводил меня на место.
– Саша, Андрей, папа ещё чай не пил! – остановила их Катя.
Малые подняли головёнки к Серёже. Он присел, подхватил их на руки, чем вызвал оглушающий вопль восторга, засмеялся сам и понёс деток в игровую. Свои тайны детки разделяли только с отцом.
Озабоченный долгим отсутствием Стефана, Павел, в который раз оглянулся в сторону холла и пробормотал:
– Главный Дед Мороз где-то задерживается.
– Дак, наверное, Снегурку помоложе выбирает, – тотчас отозвался Василич.
– Василич, это тебе помоложе подавай! А Дед Мороз, он мужчина основательный, ему серьёзная женщина нужна.
– Дак, ты про што, Паша? – словно бы растерявшись, спросил Василич. – Снегурка-то внучка Деду Морозу никак.
– Мама, – тронул меня за плечо Максим. Он выдвинул стул Серёжи и присел со мной рядом. – Мама, прости. Чувствую себя виноватым.
– Забудь, милый. Ни в чём ты не виноват. – Потянувшись к нему, я его поцеловала. – Это я позволила себе расклеиться. Давай твой разговор разговаривать. Полагаю, он будет неприятным?
Макс кивнул.
– Раз так, пойдём в кабинет. – Я оперлась на его руку и поднялась из-за стола. – Не знаешь, куда Стефан подевался?
– Знаю, подарки покупает. А потом хотел Анюту проведать. Плохо ей, тошнит беспрестанно.
– Ясно.
– Твой Фонд банкрот, – объявил Макс без расшаркиваний и реверансов, едва мы вошли в кабинет. – У тебя большой перерасход средств.
– Я знаю, милый. Завтра перерасход увеличится, послезавтра ещё, потом, надеюсь, траты этого года прекратятся. А двадцать седьмого начнутся поступления.
– Мама, так дела не делаются. Нельзя тратить средства, которых нет.
– Сколько на моих счетах денег?
– Я же говорю, на счетах Фонда…
– Макс, я спросила о моих счетах.
– Ты хочешь покрыть…
– Да, Максим, я хочу покрыть перерасход из личных средств. Не хватит, пройдусь с протянутой рукой по знакомым.
– Сколько тебе нужно денег?
– Не знаю, смета ляжет на мой стол завтра утром.
– Я намерен поставить вопрос об увольнении твоего управляющего. Денег давно нет, а вы планируете расходы и даже не знаете сумму! Как это можно, мама?
– Управляющий ни при чём. Лев мне то же, что и ты, твердит. Макс, перерасход у нас не потому, что мы живём на широкую ногу, ты же знаешь. Помещение мы занимаем маленькое, штат небольшой. Да, я плачу работникам Фонда хорошие зарплаты, но они отрабатывают эти деньги! Слава сегодня по предпраздничной Москве объехал более двадцати реабилитационных центров, забирая письма из почтовых ящиков Деда Мороза, потом в Центре Редких Генетических Патологий переговорил с мамочками о мечтах их деток. Ты представляешь, как это с мамочкой безнадёжно больного ребёнка разговаривать? Прохор на ночь остался на работе, чтобы к утру была смета и список подарков. Алла, моя секретарша, завтра сядет за компьютер и будет пару суток покупать, покупать, покупать в интернет магазинах, у фирм-поставщиков, у частных лиц, при этом каждый раз выпрашивая скидку. В прошлом году работники Фонда не сделали ни одной ошибки, не перепутали ни одной просьбы, ни одного имени. Мне наплевать, есть у меня перерасход или нет, я собираюсь воплотить в жизнь мечты детей! – Я шумно выдохнула. – А перерасход возник, потому что мы оплатили несколько дорогостоящих операций в этом месяце. Все они свалились на нас внезапно. Ну, и Новый Год, Благотворительный Бал. В общем, наложилось одно на другое.
– Мама, ты не можешь помочь всем.
– Я знаю. Максим, переведи, пожалуйста, деньги с моих счетов. Если не хватит, выводи деньги из активов.
– Твои активы я без разрешения папы не могу трогать.
– Макс, если ты скажешь папе о моих затруднениях, он просто даст денег. Я не хочу так – я «нашалила», он оплатил. Серёжа и так самый щедрый благотворитель Фонда.
– Если я переведу деньги с твоих счетов, папа узнает в любом случае.
Я вздохнула.
– Узнает.
Макс улыбнулся.
– Призвать к разумности не удалось! Мама, не беспокойся, я переведу средства.
– Какие? Свои?
Макс не ответил.
– Макс, я возьму, но тогда уговор, я беру в долг.
– Мама, о чём ты? Какой долг?
– Я заработаю, я дала согласие на показы весны, не хватит, ещё что-нибудь придумаю.
– Перестань! – Он поморщился. – Я не хочу на эту тему говорить. Что у тебя с Балом?
– С Балом всё замечательно. Билеты раскуплены. Желающих больше, чем билетов, отчего Лёва жутко переживает. – Я передразнила: – «Лида, каким людям отказываем! Каким людям, Лида!»
Максим рассмеялся.
– Анатолий ведает фуршетом, кстати, за свою работу ничего не берёт, говорит это его помощь больным деткам.
– Анатолий? Тот, что у нас праздники обслуживает… усач?
– Да. Концертной программой Катя занимается, заверила, что гонораром никто не интересуется, а в списке есть имена мировой известности. Руслан чего вдруг в гости приехал?
– Твой Бал – событие, партийные бонзы решили его посетить. – Максим усмехнулся. – А Руслана отправили, надеясь на прошлое родство – хотели получить приглашения бесплатно. Катька ему сказала, что Бал, вообще-то, благотворительный, она и сама билеты покупает, да и билетов уже нет. Тут Руслан и осерчал. Я пока подошёл, Кинг между ним и Катей встал.
– Молодец, пёс! Надо поблагодарить мальчика.
Катя вышла замуж наскоро, и ещё более скоро разошлась.
И знакомила она семью со своим избранником с завидной несуразностью. Катя привезла Руслана на обед, но припозднилась к началу и завела парня в гостиную, когда семья уже сидела за столом. Катя широко повела рукой и представила:
– Это моя семья.
Их уже окружили собаки, ласкаясь к Кате и вежливо, на расстоянии, обнюхивая гостя. Катька увлечённо здоровалась с псами, словно позабыв о парне, и паренёк потерялся, смущаясь множеству незнакомых и любопытных глаз, воззрившихся на него.
На помощь поспешил Максим. Прежде отогнав собак:
– Кинг! Место! Уведи всех! – он подал парню руку. – Я Макс, брат Кати.
Паренёк с облегчением и благодарностью ухватился за протянутую руку.
– Руслан.
– Рад знакомству, Руслан, проходи, – пригласил Максим.
Катька на секунду оторвалась от псов и заявила:
– Мама, папа, Руслан мой друг.
– Катя, приглашай своего друга к столу, – поддержала я приглашение Максима. – Здравствуйте, Руслан, я Лидия, мама Кати. Прошу, отобедайте с нами.
Катя бросила псов, ухватила парня за руку и со словами:
– Пойдем, я тебя с папой познакомлю, – потащила его через всю гостиную за собой.
Я откатила столик с супницей к комоду и подошла к поднявшемуся из-за стола Сергею. Катька дотащила парня до нас и, обхватив его за плечи, буквально поставила перед нами.
– Вот. Это Сергей Михайлович, мой папа, – объявила она и перестала дышать, настороженно следя за выражением лица отца.
Сергей протянул руку.
– Здравствуй, Руслан, рад знакомству.
Паренёк оказался не робкого десятка, он уже справился со смущением и, пожимая Серёжину руку, открыто смотрел ему в лицо. Ростом на полголовы ниже, голову не задирал и смотрел вровень. Затем перевёл взгляд на меня – взгляд серых глаз был спокоен, мягок и серьёзен. Я протянула руку. Он склонился в поцелуе, было видно, что действие это для него и ново, и странно. «Катька велела руку целовать!» – досадовала я на дочь всё больше.
Выпрямляясь, Руслан извинился:
– Простите, Лидия, я неловок. – Его мягкая рука продолжала удерживать мою руку.
Я улыбнулась.
– Позвольте, Руслан, я познакомлю вас с дедом Кати, моим отцом.
Андрэ неторопливо поднялся и, холодно взглянув на парня, протянул ладонь.
– Граф Андрей Р.
Руслан почтительно наклонил голову.
– Здравствуйте, граф Андрей… – он замялся, я подсказала: «Андреевич», и он повторил: – граф Андрей Андреевич.
Андрэ кивнул и, вновь усаживаясь за стол, сухо произнёс:
– Будем знакомы, молодой человек.
Катька обхватила деда руками со спины.
– Дед, дай я тебя поцелую. – Ласкаясь, перевесилась через его плечо и заглянула в лицо. – Я соскучилась, деда.
Малые тоже подошли знакомиться и встали подле Серёжи.
– Руслан, познакомьтесь, наши младшие дети, брат и сестра Кати, – представил Сергей.
– Андррей, – ухватясь за штанину отца, Андрей подал руку, как взрослый мужчина. – Ррад знакомиться. – Андрей тогда только научился произносить звук «р», поэтому звук получался раскатистым, впрочем, раскатистый он у него и до сих пор.
– Здравствуй, Андрей, я Руслан. Я тоже рад знакомству.
Сашка, смущённо улыбаясь, тоже протянула ручку и предупредила:
– Я ещё маленькая, меня все в щёчку целуют. Я Саша. Здластвуй.
Руслан присел на корточки, поцеловал ладошку Саши, а потом и её щёчку. Некоторое время Саша внимательно изучала его своими синими глазами, и Руслан застыл, не шевелясь. Наконец, она произнесла:
– Я потом плиду к тебе, посижу на коленках.
И дети побежали обратно на свои места, к Насте.
– Катя, усаживай гостя за стол. – Я взялась за ручку столика, и Руслан галантно помог подкатить его к столу. – Благодарю, Руслан. Начнём обедать. – И я принялась разливать суп.
– Максим, сынок, приятного аппетита.
– Благодарю, мама.
– Серёжа, приятного аппетита…
Я подавала тарелки, а Катя шёпотом представляла членов семьи Руслану.
Позже, вальсируя с сыном, я поинтересовалась:
– Макс, ты знал, что Катя пригласит гостя?
Максим рассмеялся.
– Думаю, Катя сама не знала, что пригласит гостя. Ты же видела, как она волновалась.
– Видела. Дед рассердился.
– Вот пусть Катя и разбирается с дедом.
– Да, но Андрэ рассердился не на Катю. За нарушение приличий из двоих Андрэ обвинит мужчину.
После обеда Настя увела детей на прогулку. Мужчины перешли в диванную зону. Катя, дождавшись, когда я осталась одна, подсела ко мне, обняла и прижалась щекой к плечу.
– Мамочка, прости.
– Катюша, я переживу. Дед крайне чувствителен к мелочам, ты же знаешь. Я бы не удивилась, если бы он вовсе не пожелал знакомиться с твоим другом. Ты хочешь, чтобы мальчика хорошо приняли в доме, и сама же его подставляешь.
– Я задобрю деда.
– Катя, первое впечатление о человеке задобрить нельзя.
– Руслан ни при чём.
– Вот именно!
Расстроенная Катя встала и отошла, Сергей, внимательно наблюдавший за нами, проводил её взглядом, поднялся из кресла и, переглянувшись с Максом, пошёл за дочерью.
«Так всегда. Отец идёт успокаивать дочь, брат будет охранять её друга от весьма вероятной резкости со стороны деда, я буду восстанавливать образ ни в чём не повинного парня в глазах того же деда. Младшая сестра будет стараться восстановить равновесие в семье. И цена этим усилиям – десять минут времени до начала обеда, запланированные на знакомство! Не устаю себя спрашивать, как вышло, что я так дурно воспитала дочь?»
Катька – прекрасный управленец, четко по минутам организующая рабочий день, ответственно относившаяся к делу сама и умеющая требовать ответственного отношения от других. Эта самая Катька в кругу семьи превращалась в безалаберную, рассчитывающую на всепрощение, особу. Бесконечно обаятельная, брызжущая энергией в хорошем расположении духа, Катя, как вампир, высасывала все соки домашних, когда ей было плохо.
Катин мир должен быть таким, какой нравится ей, но сделать мир таким обязаны были другие.
Друг Кати оказался тем, кого называют «приятный молодой человек». К концу затянувшегося обеда он расположил к себе всех, включая графа. В довольно бурной дискуссии он и Андрэ обсуждая вопросы социальной справедливости и границ либерализма, говорили о роли государства и крупных корпораций, как регулирующих институтов:
– Крайняя либерализация приведёт к упразднению государственного аппарата, молодой человек. Что вы предлагаете на смену? Хаос?
– В эпоху глобализации крупные корпорации могли бы…
– Крупные корпорации дурно справляются даже с регуляцией рынка, молодой человек. К тому же, весьма сомнительно, что крупный бизнес озаботится вопросами справедливости.
– Крайности всегда нехороши, – дал задний ход Руслан. Он демонстрировал уверенность в себе и был внешне спокоен. О его возбуждении говорил разве что изменившийся оттенок глаз – они потемнели и вместо ясно серых стали мглисто серыми. – Мы руководствуемся взвешенной программой действий, реалистичной и прагматической, максимально учитывающей интересы, как низших, так и высших слоёв населения.
Я удивилась смысловой противоречивости формулировки и взглянула на парня, тот продолжал уверенно сыпать словами ни о чём. Отводя от него взгляд, я встретила чуть насмешливый взгляд Серёжи.
– Кто это мы, молодой человек? – спросил Андрэ.
Руслан сообщил, что состоит в одной из оппозиционных партий.
– Ааа, так вы политик. – Граф иронично улыбнулся и спросил: – Так вы собираетесь преуспеть на политическом поприще?
– Андрей Андреевич, я собираюсь преуспеть на поприще экономической науки, – мягко отклонил предположение графа Руслан. – Я кончил экономический факультет МГУ, преподаю экономическую историю и пишу докторскую диссертацию.
Остаться на ужин Руслан отказался, поблагодарил Машу и Ольгу за обед и подошёл прощаться ко мне.
– Лидия, благодарю за тёплый приём. Мне пора, хоть и жаль покидать ваш дом так скоро. Я надеялся с вами поговорить.
– Есть специальная тема, Руслан?
– Нет. Катя много о вас рассказывала, я хотел познакомиться.
– Приезжайте в пятницу вечером и оставайтесь до утра понедельника, тогда времени хватит познакомиться со всеми членами семьи.
Скорчив виноватую рожицу, Руслан спросил:
– Получается, я напросился?
Я рассмеялась и кивнула.
– Я приеду, Лидия! К тому же ваша младшая дочь обещала посидеть у меня на коленях.
– До свидания, Руслан, до пятницы.
Вечером, когда я купала Сашу перед сном, она, ни к кому не обращаясь, вдруг произнесла:
– Луслан.
– Тебе он понравился? – спросила я.
– Не знаю. Когда мы плясялись, он сказал, что ещё плиедет. Ещё сказал, что я на тебя похожа, такая же класивая.
Руслан в пятницу не приехал. Катя сказала, что у него серия каких-то важных семинаров. Потом Руслан не приезжал, потому что сама Катя была в отъезде.
Приехал он в усадьбу, спустя месяц после первой встречи, поздним пятничным вечером, когда семья уже расходилась по домам.
– Простите за поздний визит, – смущённо извинился он. – Я решился нарушить приличия, потому что, оставшись дома, рисковал и в этот раз не попасть к вам. Завтра позвонят, пригласят куда-нибудь и всё – все мои обещания Кате полетят прахом. – Он рассмеялся. – А так – я уже занят.
Мы с Серёжей переглянулись. «На каком по значимости месте у парня Катя, если по приглашению «куда-нибудь» он может нарушить, данное ей, обещание?», – прочли мы в глазах друг друга. Или он просто не умеет отделять важное от срочного? Мы на собственном опыте знали, какой бедой для отношений может обернуться это неумение. А у Руслана и вовсе всё решалось звонком.
В течение двух дней знакомства, я узнала, что Руслан может быть приятным собеседником, если тема разговора не касается текущей политики. Он легко смеялся, охотно и просто рассказывал о себе, умел внимательно слушать, мило признавался в невежестве в вопросах искусства и литературы, недурно знал историю, захватывающе интересно рассказывал об экономической подоплёке тех или иных исторических событий, вполне аргументировано доказывая, что и возникают, и происходят события в прямой зависимости от экономических интересов определённых акторов. Меня удивило, что Саша, путешествуя по коленям членов семьи, колени Руслана, несмотря на данное обещание, так и не посетила. Насторожило, что псы обходили Руслана стороной. И в первое же утро возмутил он сам – разгорячённая скачкой, лучистая Катя, вбежав в гостиную, прильнула к нему, а он оттолкнул её и, брезгливо отвернув нос в сторону, воскликнул:
