Кристина Грицик
Я буду любить тебя всю зиму, посыпанную вечностью
Глава 25
Стук в дверь, сравнимый с ведром ледяной воды на голову, заставляет меня быстро подняться на ноги и вытереть щёки трясущимися руками. "Господи, только не это", – мысленно умоляю я.
– Скай! Открой дверь! – кричит Стив с той стороны.
– Пожалуйста, – дрожащим голосом прошу я, – уйди, я скоро спущусь.
– Открой дверь, пока я её не сломал, – угрожает он и продолжает стучать ещё громче.
Страх, что нас кто-то услышит и придёт сюда, вынуждает меня повернуть замок, сразу после чего я отхожу как можно дальше и, сев на краю кровати, отворачиваюсь от двери в попытках скрыть заплаканное лицо.
– Мне пришлось сбежать от Джуд, чтобы подняться сюда. Ты вообще представляешь, как это было сложно? – весело говорит он и плюхается на кровать. – Если тебе вдруг приспичило поспать, могла бы так и сказать. – От его слов по телу разливается волна раздражения, боли и… разочарования. Не ответив ему ни слова, я продолжала смотреть вниз. – Скай… – озадаченно зовёт он меня. – Всё в порядке?
– Нет, Стив, не в порядке! – повернувшись к нему, кричу я слова, от которых мой голос ломается, а слёзы начинают рекой течь по щекам. – Выйди и оставь меня в покое! – одновременно умоляю и требую я и закрываю лицо руками.
Пару мгновений он молчит, пребывая в полном шоке, но потом садится ближе и кладёт руку мне на колено:
– Расскажи, что случилось? Это из-за того, что сказала Меган?
Единственный ответ, который он на это получает, это громкие всхлипы, и меня это настораживает… Плакать при ком-то мне всегда было некомфортно. Будь то похороны или даже кабинет психолога – меня всегда сковывает страх казаться уязвимой и слабой, но сейчас, несмотря на всю бурю эмоций внутри, я не боюсь быть осуждённой или высмеянной. Скорее наоборот… Не знаю, как ему это удалось, но своим присутствием он вызывает у меня ощущение безопасности и абсолютного понимания. Я уже забыла, каково это позволять людям увидеть, что у тебя на душе, показать им истинную себя – громко плакать, а потом вытирать рукавом размазанную по лицу тушь, и даже не думать о том, как это выглядит.
– Хочешь об этом поговорить? – спрашивает он, и я мотаю головой. Даже если бы и хотела, я просто не способна выдавливать из себя слова. Так мы сидим ещё несколько минут, после чего он быстро встаёт на ноги. – Пожалуйста, не уходи никуда, – мягко просит Стив и выходит из комнаты.
Набираю воздух в лёгкие, задерживаю на пять секунд и выдыхаю. Это способ успокоения спас меня не от одной панической атаки. Медленными шагами я восстанавливаю дыхание и всеми силами стараюсь остановить поток слёз.
– Джуд, я серьёзно! Отойди! – слышу я крик Стива в коридоре и подбегаю к двери.
– Нет, оставь её в покое! Просто спустись к остальным! – отвечает Джуд ему, и я останавливаюсь, мысленно ругая себе за идею поделиться сокровенными мыслями со Стивом, но, только сделав шаг назад от двери, я чувствую, как боль в груди растёт в геометрической прогрессии, и вместо ожидаемого облегчения я ощущаю пустоту.
– Будь, как будет. Пожалею, так пожалею, – решительно шепчу я и открываю дверь, обратив на себя внимание взволнованных Стива и Джуд. Слава Богу, их спор услышала только я. На первом этаже громко играет музыка и, судя по звукам, там уже собралось человек тридцать – не меньше. – Скай, ты как? – обращается ко мне подруга.
– Уже лучше, – отвечаю я и, заметив в руках у Стива стакан воды и тарелку с тортом, я непроизвольно улыбаюсь.
– Ну, я всё-таки пойду, – говорит Стив и направляется в мою сторону.
– Всё нормально, – останавливаю я подругу, когда она уже набирает воздух, чтобы возразить Стиву. – Спасибо.
– Ладно. – Джуд обнимает меня и говорит на ухо. – Я тебя люблю.
– И я тебя.
Вернувшись в комнату, я обратно сажусь на кровать, и Стив, выдержав небольшую паузу, говорит:
– Я тебе тут тортик принёс. – Он ставит тарелку и стакан на тумбочку возле меня. – Не хочешь поговорить? – аккуратно спрашивает он.
Едва заметно кивнув, я ловлю на себе его теплый взгляд. Именно такой же, как тогда в машине, когда он подвозил нас с Джуд с ночного клуба. Сделав глубокий вдох, я принимаюсь за рассказ истории, перевернувшей мою жизнь. Ту, о которой я ещё никогда не говорила вслух.
– Всё началось три года назад, когда я поступила в университет. Там я познакомилась с одним парнем… Его звали Чак. На самом деле, вёл он себя, как грубый, самовлюблённый и напыщенный идиот, но, когда я с ним начала ближе общаться, увидела в нём много добрых и светлых качеств, и так вышло, что он мне понравился…
– "Напыщенный идиот"? Так, получается, у меня тоже есть шанс? – улыбаясь, спрашивает Стив, но быстро догнав, что это не тема для шуток, говорит. – Прости, продолжай.
– Я ходила на студенческие вечеринки, общалась с некоторыми людьми из его компании, и так вышло, что я тоже ему понравилась.
– Ещё бы, – вставляет Стив.
– Он начал за мной ухаживать: приглашал в кино, провожал до дома после занятий. Оказалось, он был не местным, а переехал в наш город, чтобы поступить в университет. Как он рассказывал, родители его бросили, когда он был ребёнком, и у него совершенно не было близких людей. Я искренне сопереживала и старалась всегда быть рядом. Мне невероятно льстило то, что он оставался грубым по отношению ко всем, кроме меня. Он говорил, что меняется ради меня, чтобы быть достойным… Спустя год наши отношения были очень крепкими. Он изменился до неузнаваемости, стал сдержанным, рассудительным, добрым, а я была так рада, что с моей помощью и поддержкой он начал показывать людям те качества, которые я в нём когда-то еле замечала. Чем больше я его узнавала, тем больше убеждалась в том, что он идеально мне подходит, а он, казалось, души во мне не чаял.
– Ты любила его? – внезапно спрашивает Стив.
– Наверное, да, – отвечаю я, немного задумавшись.
– На это нельзя дать неоднозначный ответ. Ты либо любила, либо нет.
– Мы подходили друг другу, и у нас были прекрасные отношения…
– Да, я понял, но ведь это не одно и то же, – возражает Стив.
– Ну, как известно, человека, не познавшего любви, легко убедить в том, что каждая мимолётная симпатия – и есть то самое великое чувство, которому посвящены тысячи поэм и романов. Видимо… я не стала исключением, потому, когда он сделал мне предложение, я его приняла.
– А твои родители?
– Они его очень любили и были невероятно счастливы, узнав о нашей помолвке. Вообще-то, счастливы были все, кроме моего дяди. Его звали Ли, и он… Он был неотъемлемой частью нашей семьи. Это мамин брат, папин лучший друг и партнёр по бизнесу, а мне он был как второй отец. С самого детства он всегда был рядом и любил меня как своего родного ребёнка. Помню, на моё десятилетие мы вместе с ним и родителями поехали в Нью-Йорк. Думаю, поэтому я и захотела здесь учиться. В этом городе живут одни из самых светлых и счастливых воспоминаний моего детства.
– А что вы тут делали? – спрашивает Стив, когда я, поглощённая воспоминаниями, беру длинную паузу.
– Мы много гуляли по Центральному парку… Но больше всего мне запомнился аукцион, на котором мы выкупили самую первую пластинку Фрэнки Валли и The Four Seasons…
– "Anthology"?! – перебивает Стив.
– Да. Ты знаешь этот альбом?
– Шутишь? Я знаю наизусть каждую песню.
– Ли тоже их очень любил. Из всей его огромной коллекции эта пластинка всегда стояла на самом видном месте.
– Почему же его не обрадовала новость о твоей помолвке?
– Ли был моим близким другом, и я ему многое доверяла. О существовании Чака он узнал раньше всех, и я точно помню первое, что он сказал, когда увидел нас с Чаком вместе… Он просил меня «доверять сердцу». Ли сказал, что я буду счастлива только тогда, когда выберу себе человека сердцем, а не умом. Но, если я даже сейчас, спустя год, толком не знаю, что чувствовала, то тогда я совершенно не понимала его негодований. Помню, как я обижалась на него за то, что, вместо того чтобы порадоваться за меня, он пытался заставить усомниться в своём выборе. Сейчас мне так стыдно за то, что я не прислушалась к одному из самых близких людей в своей жизни, ведь если бы я это сделала…
– Не плачь. – Мягко просит Стив и садится ближе ко мне.
Глава 26
– Как я уже сказала, – немного успокоившись, продолжаю я. – Чак сделал мне предложение, и мы решили съехаться. Он продал свою комнату и начал где-то подрабатывать, чтобы мы могли купить собственную квартиру. Родители предлагали свою помощь, но он всегда отказывался. Он переехал к нам, пока вопрос с нашим жильём не решился. А дома полным ходом шла подготовка к свадьбе, которая была назначена на начало сентября прошлого года. Я мечтала об этом дне с самого детства, у меня даже был толстый альбом для планирования с фотографиями свадебных тортов и фотозон. Я хотела пышную, красивую свадьбу, поэтому «ради меня» Чак согласился на финансовую поддержку родителей. Они были только рады помочь, но после переезда Чака к нам домой, у папы с дядей начались тяжелые времена… очень тяжелые. Все пятнадцать лет они рука об руку работали и шаг за шагом создавали одну из крупнейших юридический фирм в стране, которая по непонятной причине фирма начала выходить в минус. Тогда дядя с папой решили поменять финансового директора. Чак, окончив экономический университет, отлично подошёл на эту должность. Они днями и ночами работали, но вскоре стало очевидно, что придётся брать кредит, но и это не помогло. База клиентов растерялась, и денег совсем не осталось. Тогда, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, мы начали продавать: с начала мамин психологический центр, потом загородный дом, машины. Это была какая-то денежная печка. Помню вечер, когда папа с дядей приняли самое трудное решение в их профессиональной жизни – закрыть фирму. Когда всё было готово, папа с утра поехал к нотариусу, а оставшийся в полупустом офисе на всю ночь Ли в сотый раз без особой надежды сверял все счета и транзакции. Но вот в отличие от всех предыдущих, на этот раз он понял, в чём проблема. Он узнал, куда всё это время девались деньги… Я помню этот день как вчера. Тридцатое августа. Мы с Чаком едем в машине с репетиции свадебного танца, и тут ему пишет Ли. Чак сразу стал очень напряжённым и нервным, но я подумала, что это из-за закрытия фирмы.
Мы быстро приехали в офис, и Чак попросил меня оставаться в машине. Он говорил это очень серьёзно, словно от этого зависела вся его жизнь, поэтому я послушалась и осталась ждать на парковке. Спустя пять минут во мне пробудилась необъяснимая тревога… Я знала, что случится что-то плохое, что-то куда хуже закрытия фирмы. Поэтому я прислушалась к своей интуиции и пошла в бизнес-центр. Поднявшись на нужный этаж, я открыла дверь своим ключом, и уверенно пошла к кабинету дяди, но остановилась, когда услышала яростный крик.
Это был Чак… Я не смогла разобрать, что он сказал, поэтому подошла немного ближе. Дверь в кабинет была открыта, и Чак стоял спиной к ней, а прямо перед ним у заставленного бумагами и кружками с кофе стола – мой дядя. Заметив меня, он с серьёзным видом покачал головой, как бы говоря мне не заходить. Я была очень напугана, а ведь, на самом деле, я могла… – Вытираю слёзы рукавом и делаю глубокий вдох. – Я поняла, что они ругаются. Дядя кинул бумаги на стол, крича, что Чаку больше не удастся никого обмануть. После чего Чак указал на стопку листов и спросил, кто ещё об этом знает. Ли ответил, что пока никто, но… Он не успел закончить свои слова, как по всему офису раздался выстрел. А дальше глаза дяди, полные ужаса, и море крови. Я помню это как в тумане, как какой-то неосмысленный сон. Я точно знаю, что громко закричала от шока, потом подбежала к Ли, который уже лежал на полу… Глаза Чака. Самое ясное из всех воспоминаний – зловещие и свирепые глаза человека, с которым я собиралась строить семью. Увидев меня, он сбежал, но мне было не до него. Я позвонила в скорую, но спасать уже было некого. Ли умер прямо у меня на руках. Всё так быстро произошло, я пыталась делать массаж сердца, кричать, звать его, трясти, но уже ничего не могло помочь. Через несколько минут приехала скорая, полиция и родители. Закончился весь этот ужас похоронами, непреодолимой скорбью и горем, полным возвратом выведенных средств, восстановлением фирмы и пожизненным приговором Чака.
– Мне так жаль… – тихо произносит Стив, взяв мою руку.
– Чтобы справиться со всем горем, скорбью и чувством вины, я должна была чем-то заняться. И я выбрала образование. Весь год я училась не покладая рук. Не в силах оставаться один на один с чувством пустоты внутри себя, я буквально нашла спасение в учебниках, и именно поэтому теперь я здесь… Стараюсь начать новую жизнь, не оглядываясь назад, но, как видишь, получается пока не очень.
– Я всё равно не понимаю, как ему это всё удалось?
– Как мы выяснили потом, на его счету уже было два таких ограбления. Это всё была заранее продуманная схема. Он начал действовать, когда переехал к нам домой и получил доступ к папиному компьютеру в кабинете. А когда папа и Ли начали подозревать их прошлого финансового директора в обмане, и стал вопрос о его замене, я предложила Чака как образованного молодого финансиста со свежими взглядами и идеями, которому "точно можно доверять". – Солёные капли стекают по щекам и падают на подушку. – Я знаю, что ты сейчас думаешь…Что из-за меня умер мой дядя. И это так, ведь если бы не моя наивность и эгоизм, он был бы жив. Это я впустила в нашу семью Чака и позволила ему её разрушить.
– Скай, я так не думаю, – мотает головой Стив. – И не понимаю, кто вообще так может подумать? Мне искренне жаль, что всё так сложилось, но ты просто обязана понять, что здесь нет твоей вины. Ты стала жертвой профессионального подонка.
– Я собиралась за него замуж! Ты это понимаешь? Я буквально должна была связать себя брачными узами с этим человеком. Как можно было за два года не заметить, что он обманщик? Я думала, что любила его, и у меня даже не возникало сомнений по поводу его чувств ко мне. Меня слишком сильно заботило своё собственное счастье, и я просто не видела дальше собственного носа. Господи, какой же я была дурой! Если бы только оторвалась от свадебных альбомов, грёз и планов на будущее и сложила два плюс два, Ли был бы жив. Как ты можешь говорить, что я не виновата?
– В чём? В том, что тебя обманули?
– В том, что я доверила человеку, в котором не была до конца уверена, самое ценное, что у меня было, – свою семью… Я никогда не прощу себя за это: я лишила маму её родного брата, а папу – близкого друга и партнёра. В любом случае, хоть родители всегда говорят, что это не моя вина, уверена, что где-то в глубине души они винят меня в произошедшем.
– Скай, – зовёт меня Стив, и я поднимаю на него опухшие от слёз глаза, – ты – самый сильный человек из всех, которых я когда-либо встречал! Теперь я в этом окончательно уверен. Я просто не знаю кого-то другого, кто с такой же стойкостью вынес бы этот удар и не сломался. А то, что кому-то удалось тебя одурачить, не делает тебя "дурой". Это говорит лишь о том, что у тебя открытое, доброе и чистое сердце. Ты ничего не заметила, потому что сама бы так никогда не поступила. Только либо испорченные, либо очень опытные люди могут распознавать подобную ложь. Не нужно называть это глупостью и наивностью, потому что есть люди, которые считают это искренностью и добротой, восхищаясь этими качествами в тебе, – с полной уверенностью заверяет он. – Я не надеюсь, что после моих слов тебя покинут угрызения совести, но прошу, просто попробуй посмотреть на это под другим углом. И даже не вздумай меняться, потому что ты невероятная девушка, Скайлер.
– Спасибо, что ты так думаешь, – тихо говорю я.
– Пошли отсюда! – неожиданно предлагает он, взяв меня за руку.
– Что?! Куда?
– Если хочешь, я, конечно, могу отвезти тебя домой, но давай немного прогуляемся?
– Хорошо, – с улыбкой отвечаю я.
Незаметно ускользнув от Меган, мы отправились пешком к моему общежитию, болтая на разные темы. Стив рассказал, как учился в Риме как родители оставили его с четырёхлетним Томом на спуске на горнолыжном курорте, и его младший брат врезался в дерево; как однажды в Финляндии он увидел северное сияние и подумал, что это – конец света. За эти двадцать минут я смеялась больше, чем за последний год, и очень благодарна Стиву за это. Ведь теперь, после того как я выговорилась абсолютно непричастному к произошедшему человеку и услышала слова, лишённые какого-либо осуждения или презрения, мне стало намного легче. Остаётся только надеяться, что это его истинное мнение, а не попытка успокоить меня.
Глава 27
– Спасибо за вечер, – благодарю я, когда мы доходим до входа в общежитие.
– А тебе спасибо за то, что спасла меня от скучной вечеринки Меган. Может, как-нибудь повторим?
– Пока, Стив, – смеясь, говорю я и захожу в кампус.
– Ты, кстати, так и не съела торт, который я принёс! – кричит он мне вдогонку.
– Уверена, это не самое твоё большое разочарование за сегодня, – громко отвечаю я.
– Ты вернулась! – Стоит мне только открыть дверь, как на меня налетает с вопросами Джуд. – Где вы были? Как ты себя чувствуешь?
– Давай по порядку! – смеюсь я. – Чувствую я себя хорошо. Мы немного погуляли. – Заметив, как она готовится задать следующий вопрос, я действую на опережение: – Да… Я ему рассказала.
– Тебе стало легче? – заботливо спрашивает Джуд.
– Да… То есть не совсем. – Я сажусь на кровать. – Есть кое-что, о чём я не сказала… Не только ему.
– Я об этом знаю?
– Об этом никто не знает, но, думаю, что сейчас я хочу рассказать. Я просто так запуталась, – устало выдыхаю я. – И буквально не знаю, что мне с этим делать.
– Я тебя слушаю.
– Чак мне написал письмо.
– Что?! – От удивления она поднимает брови.
– Он написал его в день, когда сделал мне предложение… И хорошо спрятал в доме на случай, если всё выйдет из-под контроля. Когда… Когда умер Ли, я до последнего не верила в происходящее: сначала я говорила себе, что это был несчастный случай, и что он не собирался стрелять. Когда факты уже нельзя было отрицать… Я всё равно думала, что он не виноват. Знаю, это звучит невероятно глупо! Я просто не могла принять эту правду… А правда заключалась в том, что он меня не любил и просто пользовался мной. – Произнеся мысли вслух, мне становится очень стыдно за свой эгоизм. Кто будет думать о таком, когда на твоих глазах умер близкий человек? Наверное, поэтому я никому и никогда не говорила ни о письме, ни об этих не покидающих меня мыслях.
– Это нормально, – уверяет меня Джуд. – Ты потеряла сразу двух близких тебе людей. Я даже не могу представить, как тяжело тебе было.
– С самого детства я точно знала одну вещь: истинная любовь ненастоящая, если она не взаимна. Если ты любишь человека – значит, он тоже точно любит тебя. Если он не отвечает взаимностью – значит, и ты его не любишь. Я верила в то, что в этом огромном мире существует лишь один человек, одна родственная душа для каждого. И когда я встретила Чака, у меня даже не возникало сомнений, что это он – тот самый. Узнав о его предательстве, знаешь, о чём я сперва подумала? Я сказала себе: "Он все равно меня любит!". Я просто не понимала, да и до сих пор не понимаю, как могло быть иначе. Я же его любила – значит, и он меня любил. Безусловно, моя ненависть к нему никогда бы не позволила найти в себе прощение. Разумная часть мне неоднократно говорила, что это всё было ненастоящим, одной огромной иллюзией любви, но я просто не могла настолько сильно разочароваться в собственных чувствах и в любви в целом, понимаешь? После того, как я прочитала это письмо, я уже больше не могла отрекаться от действительности.
– Что там было?
Я сажусь на колени на пол и достаю конверт из-под кровати.
– Я привезла его с собой, – говорю я и, развернув письмо, начинаю читать: – "Когда ты всё узнаешь, а ты рано или поздно узнаешь (не собираюсь оставаться с тобой не минутой дольше необходимого срока) – не ищи оправданий моему поступку. Дело не в травме детства, я – не озлобленный на весь мир герой из книжных романов. У меня всё прекрасно. Это просто моя работа. А что касается нас с тобой, то никаких "нас" никогда не было. Ты – самое доверчивое существо на планете, а потому и самое уязвимое. Обмануть тебя, заставить влюбиться – занятие проще некуда. Начиталась любовных романов и уже не можешь отличить вымышленный мир от реального. Сказочный принц уже не в моде, тебе нужен был обычный парень с какой-нибудь тайной или комплексом неполноценности, и в твоих представлениях о любви есть непоколебимая вера в то, что этот парень станет меняться ради тебя, но только вот так не бывает. Никто не станет меняться ради тебя. Никто не станет любить тебя". – Я дочитываю письмо и быстро смахиваю слезу с щеки. – А самое страшное – то, что он прав. Какой смысл в этих возвышенных чувствах, если их можно вызвать в искусственно сформированных обстоятельствах? Как после этого отличать любовь от иллюзии?
– Это не поддаётся объяснению, – пожимает плечами Джуд и садится возле меня. – Когда речь заходит о любви, важно прислушиваться к своим чувствам. Никто не ответит на твой вопрос, кроме тебя самой, Скай. А сделать ты это сможешь, только когда встретишь нужного человека. Ты сравнишь то, что чувствовала тогда и сейчас, и увидишь явное различие. Ты осознаешь, что, то всё было фальшиво сыгранная мелодия, по сравнению с сонатами Бетховена, которые заиграют в твоём сердце. Вы просто будете говорить, и ты поймёшь, что с ним тебе так же комфортно, как наедине с собой, и так же весело, как в большой компании друзей. Ты не захочешь казаться лучше, потому что ты будешь знать наверняка, что этот человек любит и ценит тебя такой, какая ты есть. И, Скайлер, я уверена, ты ещё обязательно встретишь того самого человека, просто позволь всему идти своим чередом.
– Надеюсь, ты права, – призадумавшись, отвечаю я подруге.
– Я всегда права, – смеётся она. – А сейчас давай спать.