Кристина Грицик
Я буду любить тебя всю зиму, посыпанную вечностью
Глава 1
Ответственность перед собой – пожалуй, наивысшая форма ответственности. За свою жизнь мы подводим не одного человека, но именно те случаи, когда мы подводим себя, отпечатываются в нашей памяти самыми густыми красками. Так и произошло со мной…
Не могу точно сказать, где я нахожусь, но чувство непреодолимой тревоги бьёт сильнее с каждой секундой. Невзирая на сковывающий ужас, я всё-таки открываю глаза. Мимолётные образы расплываются перед глазами, стоит мне только к ним притронуться, и тем не менее, я наконец-то узнаю место вокруг себя – я нахожусь в длинном коридоре папиного офиса. Конечно, желание убежать меня не покидает, но я знаю, что должна идти вперед. Шаг за шагом я приближаюсь к месту, где сквозь дверной проём упорно пробивается яркий свет.
– Нет! – Я падаю на колени, когда, оказавшись у двери, наконец понимаю, куда пришла, и что меня за ней ждёт.
– Эй, ты! – Я резко просыпаюсь от громкого крика ворвавшегося в комнату Чарли. – Руки вверх, это космическая полиция! Вы арестованы за… За то, что много спите … – смеётся он, но сразу меняется в лице, когда замечает застывший страх на моём лице. – Всё хорошо?
– Да. – Киваю я и окончательно просыпаюсь, рассеяв воспоминания о кошмаре. – Да, всё хорошо, – уже более убедительно говорю я и протягиваю руки. – Иди ко мне!
Брат тут же бросает свой водяной пистолет и прыгает ко мне на кровать. Я кладу его под одеяло и крепко обнимаю, прекрасно понимая, что надолго его не хватит: он никогда не сидит на месте дольше тридцати шести секунд (да, я засекала). Этому маленькому чуду всего три года, и мне не верится, что к моему возвращению он уже будет учеником первого класса.
– Я буду по тебе скучать, – говорю я и прижимаю его к себе ещё сильнее.
– А я по тебе! Ну, всё! – Чарли выпрыгивает из постели и хватает водяной пистолет. – Я пошёл на службу! – гордо говорит он, выбегая в коридор, и я только и слышу: "Советую никому не двигаться! Работает космическая полиция!".
Улыбаясь, я встаю с кровати и подхожу к большому окну, обвешанному гирляндой. Эта одна из любимых деталей комнаты – большой подоконник с подушками и аккуратно сложенным пледом. В голове всплывают воспоминания того, как я сидела тут днями напролёт с книгами, готовясь к экзаменам, или часами разговорила с Джуд. Волна этих воспоминаний накрывает меня с головой, и я невольно думаю о человеке, которого клялась навсегда забыть.
Спускаюсь вниз я уже одетая в свою любимую толстовку и несколько секунд безмолвно наблюдаю за родителями, поглощёнными весёлым разговором, надеясь на то, что их хорошее настроение никак не связано с фактом моего отъезда.
– М-м-м, как вкусно пахнет… Что вы готовите? – спрашиваю я и, подойдя ближе к плите, пытаюсь заглянуть папе за плечо. Воскресные завтраки – это, наверное, моя любимая семейная традиция. Хотя, нет, я ещё люблю рыбный день по четвергам и походы в ресторан по пятницам. Поймав себя на мысли, что люблю буквально всё, что связано с едой, я улыбаюсь.
На завтрак у нас папин фирменный скрамбл с мягким сыром и помидорами, итальянские хлебцы с хумусом и, конечно, сосисками. Лучшее начало дня не придумаешь. Как будто читая мои мысли, папа громко произносит:
– Хороший день начинается с хорошего завтрака.
– Мам, – начав нарезать помидоры вместе с ней, говорю я, – а ты знала, что нельзя позволять мужчинам самим готовить?
– Почему же? У меня всё устраивает! – смеётся она и целует папу в щёку.
– Они могут всерьёз задуматься о необходимости существования женщин.
– Забавно слышать это от приверженцы феминистических взглядов, – смеётся мама и пробует папин скрамбл.
– Ну как?
– Идеально! – с восхищением отвечает мама.
– Ну вот, видишь? – обращается ко мне папа. – Если бы вас не было, то некому было б восхищаться этим шедевром кулинарии?
За завтраком мы обсудили все организационные вопросы, и я снова убедилась в том, что родители переживают не меньше, чем я. Поэтому, чтобы успокоить их, я изо всех сил стараюсь сделать вид, что меня совсем не пугает предстоящий самостоятельный тринадцатичасовой перелёт на другой конец света.
– Мам, пап, всё будет хорошо! – Кажется, этой внушительной фразы хватило, чтобы подавить их волнение, но моё, честно говоря, только возросло.
Последний раз проверив вещи по списку, я кладу дневник в рюкзак и замираю в попытках вспомнить что-то очень важное… Что-то…
– Мам! Ты купила?! – внезапно спрашиваю я.
– Что? – хмурит брови она. – А! Да! Сейчас принесу.
Возвращается мама уже с шоколадкой, нет, с моей любимой шоколадкой. Беда её в том, что она продаётся только в буфете маминого психологического центра, который она открыла шесть лет назад. И все эти годы я схожу с ума по этому молочному шоколаду с карамелизированным миндалём.
– Теперь точно всё! – уверенно говорю я и, окинув гостиную родного дома прощальным взглядом, выхожу на улицу. Сев в машину и *, не без усилий, пристегнув Чарли, мы отправились в аэропорт.
Глава 2
– Ну, вот! Ты ведь обещала не плакать. – Мама улыбается при этих словах, но слёзы всё равно текут по её щекам. Сзади ко мне подходит папа с моими билетом и паспортом.
– Значит, смотри! Тебе нужно пройти к той стойке и сдать багаж, потом… – Я его даже не слушаю, поскольку летала уже раз пятьдесят и сама могу стать гидом по нашему аэропорту.
– Всё в порядке, я уже не раз это делала, – говорю я, мягко положив руку на его плечо.
– Верно, но ты впервые делаешь это сама и…
– Пап, я справлюсь. – За сегодня это уже вторая твердая фраза, которая сильно успокаивает моих родителей, и папа обнимает меня. Уже через секунду к нам присоединяется мама, и я пытаюсь запомнить их запах… Запах дома.
– Эй, вы меня забыли! – Тянет меня за ногу Чарли.
– Как тебя можно забыть? – Я присаживаюсь на корточки возле брата, и он смотрит на меня как-то… по-взрослому понимающе.
– А ну не плачь! – говорит он, вытирая маленькими ладошками слёзы с моих щёк. Взяв его крошечные ручки, целую их. Неожиданно Чарли обнимает меня, от чего я чувствую ускоренное биение его сердечка.
– Люблю тебя. – Поднимаюсь, смотрю на родителей. – Всех вас.
– Мы тоже тебя любим, родная, – говорит мама, и я, взяв свой багаж, поворачиваюсь в сторону пока ещё не длинной очереди. Пройдя двадцать метров, я в последний раз оглядываюсь назад и машу рукой.
Мне повезло: в самолёте я сижу возле окна, а справа от меня женщина, которая явно ожидает от своей поездки так же много, как и я.
Наступившая после взлёта тишина невольно погружает в самые глубинные воспоминания. Я помню, как в детстве боялась летать в самолётах и всегда садилась возле папы, зная, что он всегда меня спасёт. Помню, как в 15 лет мы с Джуд завели огромный альбом, где рисовали схему нашей будущей квартиры на Манхэттене, и с серьёзным видом ходили по магазинам, обсуждаю какого цвета у нас будет ковёр. Помню, как долго и усердно училась, никак не ожидая, что мой труд вознаградится предложением о бесплатном обучении в Колумбийском университете.
Сумбурная волна ярких моментов моей жизни вызывает у меня острую тревогу, и я уже вовсе не уверена в том, что готова встретится лицо к лицу с этой «новой жизни», за которой так долго гналась, что справлюсь с предстоящими трудностями без поддержки самых близких мне людей. Эта мгновенно возникшая паника покидает меня, когда я, сделав глубокий вдох, заверяю себя в необходимости этого болезненного шага.
Глаза 3
Выйдя из аэропорта имени Джона Кеннеди, я сажусь в такси и уже спустя час оказываюсь возле Централ-парка, при виде которого у меня перехватывает дыхание. Яркие воспоминания из детства холодной волной заливают разум. Банановое мороженое. Утки в пруду. Зелёная трава. Самокат. Смех дяди. Ослепляющие солнечные лучи.
– Всё в порядке, мисс? – обеспокоенно спрашивает таксист, поймав мой взгляд в отражении салонного зеркала.
– Что? А, да! – Мне приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы снова вернутся в реальность. – Всё хорошо!
– Как вам город? – спрашивает он и крутит колесо радиоприемника, пока машину не заполняет песня Эллы Фицджеральд и Луи Армстронга «Autumn in New York».
– Я уже бывала здесь… В детстве.
– Должно быть странно вернуться и увидеть эти места спустя годы. В детстве всё кажется более красочным и светлым, не замечали?
– Это было самое первое, что я заметила, – улыбаюсь я, разглядывая осыпанную листьями дорогу, голые деревья и быстрых велосипедистов. – Как у вас погода?
– Пока прекрасная, но это лишь затишье перед бурей, – отвечает старенький мужчина с приятной улыбкой и теплым взглядом. – Говорят, уже на следующей неделе наступят сильные морозы. Похоже, нам предстоит пережить самую холодную зиму за последние несколько лет.
– Может, вернуться пока не поздно… – раздумываю вслух я.
– Не любите морозы? – удивляется таксист.
– Разве можно любить холод?
– Нужно. Холод учит ценить тепло, – уверенно заявляет он
Доехав до кампуса, я прощаюсь с водителем и захожу в большое здании с панорамными окнами, чтобы взять ключи от комнаты.
– Здравствуйте, меня зовут Скайлер Кларк. Я только приехала, вы не могли бы мне выдать ключи и…
– Одну минутку, я проверю ваше имя в базе… – перебивает меня очень неприятная на вид женщина. – "Скайлер Кларк"?
– Да, всё верно!
– Но у меня написано, что вы должны приехать только через два дня.
– Этого не может быть… В письме от университета было указано, что я могу приехать второго ноября. – Я протягиваю ей лист с приглашением от университета.
– Мы очень рады, что вы приехали! Вы уже можете зарегистрироваться и получить свой учебный план в деканате, но, к сожалению, ваше заселение будет возможным только через два дня.
– Что, простите?! – возмущённо переспрашиваю я. – В этом кампусе может весь город заселиться! Неужели не найдётся хоть одной свободной комнаты?
– Увы, но нет, – язвительно говорит она, и я, развернувшись, нервно иду к выходу, одновременно сдерживая себе в высказываниях и пытаясь продумать дальнейший план действий.
– Мы ждём вас через два дня, – кричит женщина с противным голосом мне вдогонку. Остановившись, я медленно поворачиваюсь и одариваю её таким взглядом, что притворная улыбка быстро сходит с её самодовольного лица. Хлопнув дверью, я выхожу на улицу с большим чемоданом и первой серьёзной проблемой самостоятельной жизни.
– Всё в порядке? – зовёт меня водитель такси, который почему-то так и не уехал…
– Да… То есть, на самом деле, нет, – признаюсь я. – Вы не могли бы отвезти меня в отель?
– Конечно, только скажите мне название.
– Секунду… – Я достаю телефон, чтобы проверить наличие свободных номеров. Бинго! Остался последний свободный номер в первом попавшемся по запросу отеле. – Едем на Мэдисон-авеню.
На этот раз я, уже более уверенна в успешности своего заселения, протягиваю водителю деньги, но он отказывается их брать.
– Просто пообещайте, что останетесь у нас как можно дольше, – смеётся старичок.
– Обещаю, – улыбаюсь ему я, и, выйдя из машины, бегу к ресепшну, чтобы меня никто не опередил.
– Здравствуйте, мне нужен номер… – задыхаясь, говорю я мужчине за стойкой.
– Простите, – перебивает меня он, – последний номер зарезервировали две минут назад.
– Вы что, издеваетесь? – Я эмоционально вскидываю руку, задев чемодан, который успешно падает на пол. Это всё начинает напоминать какую-то заезженную романтическую комедию. Сейчас только не хватает рыцаря на белом коне или… – Том?!
Парень, стоящий в нескольких метрах от меня, поворачивается, услышав своё имя.
– Не может быть! – Он бежит ко мне, и мы крепко обнимаемся. – Скайлер!
– Как давно мы не виделись! – Я оглядываю его с головы до ног. Он практически не изменился. Всё те же мягкие черты лица и теплая улыбка, а в глазах прежняя искренность и доброта, что всегда меня так восхищали.
– Ты давно в городе? Почему не позвонила? – торопливо спрашивает он.
– Ну, в городе я только несколько часов и уже успела пролететь с общежитием и отелем, – говорю я, насмехаясь над собой.
– Постой! Общежитие?! Так ты…
–Да! Студентка Колумбийского университета! – с гордостью говорю я.
– Вау! Это… Это здорово! Поздравляю! Так почему же ты не предупредила, что едешь? Я бы тебя встретил.
– Я не знала, что вы до сих пор живёте в Нью-Йорке. Вы же собирались переехать в Рим к Стиву. Ну и после… Эм…
– После того как мы с Джуд расстались, – говорит он за меня.
– Я не знала, захочешь ли ты меня видеть.
– Эй, всё в порядке! Правда! Ты здесь совершенно ни при чём! – искренне говорит он. – А что не так с твоим общежитием? Вид не подошёл?
– Да, и к тому же окна не панорамные, – говорю я, и мы смеёмся. – Если серьёзно, там какая-то путаница с датами. В общем, меня там ждут не раньше, чем через два дня.
– Так поехали к нам…
– Что?! Нет! Не стоит, я поселюсь в отеле, – отказываюсь я, и Том переводит взгляд на ресепшн, а затем снова на меня.
– Я серьёзно! Это не вызовет никаких проблем.
– А как же твои родители и братья? Они вряд ли будут рады меня видеть.
– Родители в романтическом отпуске до конца ноября, а Оскар до зимних каникул живёт в загородной частной школе. Так что дома только я и Стив. – Имя последнего он произносит тихо, наверное, надеясь на то, что я не расслышу.
– Стив? Теперь я точно не еду!
– Ты слишком предвзята! – смеётся он, и, когда я поднимаю на него вопросительный взгляд, поправляет. – Да, иногда он ведет себя как придурок, но, вообще, он нормальный. Думаю, он даже мог бы тебя понравиться! У вас много общих интересов, – заверяет он, но я лишь хмурюсь. Я достаточно наслышана о темпераменте его старшего брата от Джуд и самого Тома. – Ну же! Где ты сейчас найдёшь свободный номер?
– Ладно, но только на одну ночь. – Я показываю ему указательный палец, и он одобрительно кивает.
Напоследок подхожу к стойке и бронирую номер на оставшийся день.
Глава 4
– Вот мы и приехали! – говорит Том с широкой улыбкой. Всю дорогу мы болтали о том, как кардинально переменились наши жизни с последней встречи, когда он приезжал к Джуд на День благодарения два года назад.
Выйдя из такси, за которое с боем рассчитался Том, я, недовольная своим поражением в финансовой схватке, иду к двери.
Том и его семья живут в пентхаусе на Черч-Стрит. Это огромное стеклянное здание, каждый этаж которого то выпирает вперёд, то наоборот вжимается в центр, создавая впечатление полной хаотичности и беспорядка, на секунду отнимает у меня дар речи.
Том помогает мне с чемоданом и жестом показывает, куда идти, и я, даже зайдя в лифт, не могу перестать восхищенно осматриваться по сторонам. Это определённо самый красивый многоэтажный дом из всех, что я видела.
– Нам сюда. – Мы выходим из лифта и идём по длинному коридору, пока Том не останавливается возле номера 293. На панели возле двери он вводит пароль, и двери открываются.
Выражение моего лица меняется, как только я поднимаю глаза: в нескольких метрах от меня стоит в одном полотенце, по всей видимости, только что вышедший из душа, Стив.
– Прости, – говорю себе под нос я и резко разворачиваюсь на одной ноге.
– Том, мы же договаривались, что не водим девушек по понедельникам, – саркастично замечает Стив, удивляя меня своей бестактностью.
– Во-первых, это ты мне обещал не делать из нашего дома ночной клуб. А, во-вторых, Скайлер – моя старая подруга. У неё проблемы с жильём, поэтому сегодня она переночует у нас, если ты не против.
– Ну если она не собирается убить нас, пока мы спим, пусть остаётся. Кстати, – он поворачивается в мою сторону, – приятно познакомиться, Скайлер.
– Взаимно, – отвечаю я.
– Ты можешь повернуться, я не кусаюсь, – с насмешкой произносит он.
Кажется, Том начал что-то говорить, но я, перебив его, отвечаю Стиву:
– А ты мог бы и одеться.
– Я ранен вашим холодом, La regina della neve. – Услышать сегодня итальянский я совершенно не ожидала.
– Эй, пойди уже оденься, а я пока приготовлю ужин, – говорит Томас.
– Когда идея с готовкой провалится, скажи мне, и я закажу пиццу, – судя по звукам шагов, после этих слов Стив уходит, и я поворачиваюсь к Тому.
– Прости, мне за него очень стыдно.
– Не переживай, всё нормально, – успокаиваю его я и беру свою чемодан. – К слову, то, что он сказал… Это же итальянский?
– Да, после обучения в Римской школе права итальянский он знает лучше, чем родной язык.
Оказавшись одна в комнате, я быстро переодеваюсь и, сопоставив шум на кухне и свои воспоминания о кулинарных способностях Тома, я решаю пойти ему помочь, если не хочу остаться без ужина и дать Стиву повод для очередных подколов.
– Тебе помочь? – спрашиваю я, завязывая небрежный пучок на голове.
– Нет, что ты! Отдыха… – Конец слова я не услышала из-за упавшей на пол металлической кастрюли.
– Я всё-таки помогу. – Улыбаюсь я и поднимаю кастрюлю.
– Хорошая идея! – соглашается Томас, и мы вместе приступаем к готовке.
Спустя два часа болтовни и заразительного смеха, у нас вышел очень даже неплохой ужин. Сегодня в меню: сибас запечённый с розмарином, салат с помидорами черри и буратто и картофельное пюре на трюфельном масле.
– Ты спасла этот ужин! – заявляет Томас, оглядывая все приготовленные блюда.
– Ты с лёгкостью справился бы сам, тебе только нужно немного попрактиковаться. – Эти слова не могут не вызвать у него смех. – Ну ладно, может, много… – поправляю я.
– В моём случае будет проще найти жену, умеющую готовить.
– Или так, – пожимаю плечами я.
– Пойду, позову Стива, – говорит Том, а я беру спички из комода и направляюсь к столу, чтоб зажечь свечи.
За ужином мы почти не говорили. Пожалуй, это и есть лучшая похвала для повара – когда люди настолько заняты едой, что даже не отвлекаются на разговоры.
– Впечатляет! – произносит Стив. – Как для человека, который с трудом заваривает чай, ты неплохо так подтянулся, – стараюсь сохранять серьёзный вид, но это, действительно, смешно. В позапрошлом году мы с Джуд учили Тома пользоваться газовой плитой, в процессе чего он три раза обжёгся.
– С чаем у меня всё в порядке, а ужин мне помогала приготовить Скайлер. – Он переводит теплый взгляд на меня, и я ему улыбаюсь.
– О, так она ещё и готовить умеет! – замечает Стив. – Может, пусть она останется подольше?
– Тебе не говорили, что невежливо говорить о присутствующих в третьем лице? – интересуюсь я, даже не пытаясь скрыть недовольный вид. Не знаю, почему меня так злят слова абсолютно незнакомого человека, которого я вряд ли ещё когда-то увижу. Наверное, сейчас во мне говорят длинный, изматывающий перелёт и убийственное желание спать.
– А тебе не говорили, что невежливо вмешиваться в чужие разговоры? – Он будто ухмыляется над моим раздражением, которое, кстати, только растёт.
– Стив! Угомонись! – не выдержав, бросает Том.
– Позволь уточнить, – сохраняя абсолютно невозмутимый вид, говорит Стив. – Ты приводишь домой незнакомого человека и при этом рассказываешь, как мне себя вести?
– Вы оба, успокойтесь! – понимая, что, если их сейчас не усмирить, то до завтра кто-то не доживёт, твердо и громко перебиваю я ругающихся братьев. Перейдя на более спокойный тон, я добавляю: – Не стоит из-за меня ругаться. Завтра утром я уеду, а сейчас, с вашего позволения, пойду спать. Спокойно ночи!
– Спокойной ночи, – спокойно отвечает Том, пока я отношу свою тарелку.
Глава 5
Выхожу из душа и завязываю на теле большое белое полотенце с идеальным запахом стирального порошка.
Заметив, что зеркало запотевает, я пытаюсь включить вентиляцию, но ничего не выходит. В полной пара ванной мне становится ужасно душно и, чтобы впустить немного свежего воздух, я немного приоткрываю дверь. Вспомнив, что спальни Стива и Тома находятся на втором этаже этой огромной квартиры, включаю фен без страха их разбудить.
Стоя перед зеркалом, оценивающим взглядом рассматриваю свою отражение: я никогда не считала себя невероятно красивой, но мне объективно не на что жаловаться. В детстве я страдала от заниженной самооценки, но благодаря маме, которая неустанно твердила, что я очень привлекательная, для меня эта проблема исчезла – мне начало нравиться моё отражение в зеркале: большие зелёные глаза, выразительные темные брови, пухлые губы и лёгкий румянец на щеках. Я полюбила золотистые, блестящие волосы, которые лет до одиннадцати грозилась перекрасить в черный цвет.
От мыслей меня отвлекает появившаяся в отражении тень. Резко перевожу взгляд и сквозь приоткрытую дверь вижу Стива, который явно не спешит идти дальше, слишком уж занят разглядыванием меня. Осознав, что я его заметила, Стив незамедлительно продолжает идти, а я нервно следую за ним, прокручивая в голове один и тот же вопрос: "Он совсем страх потерял?".
Дойдя до двери, я останавливаюсь. Прежде чем ругаться с ним, надо бы надеть что-то убедительнее полотенца. Я громко хлопаю дверью, чтобы он услышал, и молниеносно надеваю пижаму.
Выйдя из ванной, не на шутку злая я иду в сторону гостиной. Квартира очень большая, и я не до конца разобралась, где здесь что находится, но долго от этого страдать мне не приходится. Человека, которого я ищу, сидит на диване, прижав телефон к уху. Я останавливаюсь на расстоянии метра, но это, похоже, не производит на него ни малейшего впечатления, и он просто встаёт и следует к лестнице.
– Прошу прощения! – громко говорю я. – А можно с тобой поговорить?
– Подожди секунду, – он обращается к кому-то на линии. – Что на этот раз? Дай угадаю! Я нарушил очередное правило этики? – Это уже было адресовано мне.
– Оу, – демонстративно удивляюсь я. – Так ты знаешь о их существовании?
– Да, я тут! – Поднимаясь по лестнице и оставляя меня один на один с ненавистью к нему, Стив продолжает разговор по телефону. – Та какая-то подруга Тома. Если честно, до сих пор не понимаю, что она здесь делает.
Спустя несколько минут гробовой тишины мне так и не удаётся убедить себя забыть об это избалованном хаме. Набрав побольше воздуха, я уверенным шагом следую наверх.
Зайдя в комнату, я искренни удивляюсь её классному дизайну. Будто тут вовсе и не живёт самый раздражающий человек на планете.
Посередине спальни, выполненной в космическом стиле, стоит огромная кровать, а на ней сидит виновник моего эмоционального дисбаланса, всё так же говорящий по телефону. Заметив меня, Стив долго не мешкает и его лицо в секунду переходит от удивления к холодной насмешке:
– Я перезвоню. – Едва сдерживая улыбку, он кладёт трубку и беспардонно начинает оглядывать меня сверху вниз.
– Значит, так! – начинаю достаточно уверенно я, но уверенность меня покидает, как только Стив становится на ноги. Он высокий, думаю, на сантиметров 10 выше меня, и когда начинает двигаться в мою сторону, мною овладевает тревога. – Ты…ты ведёшь себя, как какой-то придурок! У тебя нет никакого права проявлять ко мне такое неуважение. Так что, думаю, тебе стоит извиниться.
– Просто хочу прояснить: ты приходишь в мою квартиру, в мою комнату и оскорбляешь меня, обвиняя при этом в неуважении к тебе. Странная логика, не находишь?
– Во-первых, это квартира твоих родителей. А во-вторых, моё оскорбление было ответом на твоё бестактное поведение. – Мои слова вызвали не ту реакцию, на которую я рассчитывала, и на его лице появилась равнодушная насмешка.
– В этой комнате было достаточно девушек, но ни одна из них не говорила так много, как ты…
– А я вижу тебя ничего не сдерживает в общении со мной. Даже собственные скудные понятия о хорошем тоне.
– А ты всегда такая сообразительная или только по понедельникам? – Эти слова с лихвой дают испытать отрезвляющее воздействие подчёркнутого пренебрежения.
– Да, с кем я, вообще, говорю? – тихо спрашиваю саму себя я.
– Дверь там, – кивает головой Стив, в ответ на что я на усталом выдохе произношу «спокойной ночи» и выхожу из комнаты. – Спокойной ночи, La regina della neve, – слышу себе вдогонку я, но это меня уже никак не волнует. Теперь единственное, что меня волнует, – это сон.