Кристина Грицик
Я буду любить тебя всю зиму, посыпанную вечностью
Глава 62
– Скай, мы здесь! – машет мне Меган, и я подхожу к их столику.
– Привет, – тихо выдавливаю я и сажусь на свободное место.
– Ты как? – спрашивает встревоженный Энди.
– В порядке, – вру я.
– Скай, – оценив мой отёкший от ночных слёз вид, подруга берёт меня за руку, – ты не должна так убиваться из-за них! Они этого не стоят! – Не в состоянии ответить я опускаю заплаканные глаза и принимаюсь внимательно рассматривать узор на салфетке. – Давайте что-то закажем, – не дождавшись ответа, предлагает Мег. – Что ты сидишь? – спрашивает она у своего парня.
– Что? – В испуганном недоумении глаза Энди шарят по заведению.
– Иди сделай заказ!
– А! Иду! – Он поднимается.
– Мне фисташковое капучино с тройной солёной карамелью. Только проследи, чтобы они туда не добавили корицу! А, и морковный пирог с банановым мороженым. Скай, что ты будешь?
– Я не голодна… – говорю я.
– Ей всё то же самое! – перебивает меня Меган. – Можешь идти!
– Понял! – кивает Энди и скрывается за длинной очередью в туалет.
– Послушай, – поворачивается ко мне подруга, – по личному опыту могу заверить – ты далеко не первая жертва харизмы Стива Халбера, и уверена, не последняя. Тебе нужно постараться это отпустить и забыть, как страшный сон. И прошу запомни: чтобы ты не выбрала, мы с Энди всегда поддержим тебя.
– Выбрала? – поднимаю увядший взгляд я.
– Ну… Я, конечно, не знаю, что ты решишь. Просто, когда я представила себя на твоём месте… Думаю, я бы не выдержала и вернулась домой. Поэтому я восхищаюсь твоей стойкостью, не каждый бы смог остаться после всего этого.
Последние два дня ко мне не раз приходила идея вернуться, но теперь об этом говорит уже не моё слабодушие, а человек извне. Может, мне, действительно, пора домой?
– Скай! – зовёт меня Меган.
– Прости, – отвлеченная от раздумий извиняюсь я. – Что ты спросила?
– Я спросила, или ты об этом не думала? О возвращении домой? Хотя бы на время, пока всё не уляжется…
– Вряд ли я готова сейчас принимать такие решения.
– Согласна, но…
– А вот и ваша еда, – перебивает её Энди и ставит на стол длинный поднос с отвратительным банановым запахом.
Двадцать столов, тридцать четыре лампы, сорок семь человек. Всё это я насчитала, пока друзья безуспешно пытались поднять мне настроение своими разговорами, в ответ на которые я лишь апатично кивала или качала головой. Словно я нахожусь здесь и при этом меня здесь точно нет.
– Энди, – неожиданно для всех, и для себя в том числе, обращаюсь я к другу. Уверена, что ответ на навязчивый вопрос, что не даёт спать, добьёт, но я знаю, что без этого никуда. Чем быстрее я коснусь дна, чем больше тяжёлой правды я узнаю, тем быстрее смогу выбраться из этого состояния… Если вообще смогу.... – Той ночью в клубе. Что там произошло?
– В клубе? – тяжело сглатывает друг. – Эм…
– Что ты сделал после того, как я пошла на улицу?
– Даже не помню… А что?
– Он сказал, что видел тебя там, – говорю я. – Что якобы ты пошёл за мной на улицу, но остался в стороне и не помог мне. Поэтому Сти… – На его имени голос словно пропадает, и я, сделав глубокий вдох, продолжаю: – Он не хотел, чтобы я с тобой общалась.
– Я… – растерянно начинает Энди.
– Я ей расскажу, – с серьёзным видом перебивает Меган. – Пусть знает всю правду.
– Какую правду? – дрожащим голосом спрашиваю я, пока подруга усердно подбирает слова.
– В ту ночь, когда вы только пришли, я заметила, как Джуд написала что-то Стиву. Врать не буду, я не увидела, что именно, но судя по тому, что уже через десять минут он оказался в клубе, предполагаю, что она просто сказала, где вы. По словам Энди, вы с ним тогда немного поругались, и ты захотела выйти на свежий воздух, правильно? – Она спрашивает Энди, и тот быстро кивает. – Ну, вот, и как мне сказал Энди, он не увидел, куда именно ты пошла из-за того, что там было очень много людей. Он быстро потерял тебя из виду, и решил, что ты пошла к главному выходу.
– Да, в тот вечер было очень много лю… – соглашается Энди.
– Стив, который до этого стоял и разговаривал с Джуд, – перебивает парня Меган, – заметил Энди и пошёл за ним. В общем, он догнал его уже на улице, и сказал, чтобы тот уходил. Но, конечно, Энди не ушёл, да? – Она смотрит на парня.
– Да, – соглашается он. – Я остался, чтобы найти тебя и извиниться.
– Поиски закончились, когда они оба увидели тебя с боковой стороны здания, и Энди, заметив там кого-то возле тебя, пошёл на помощь, но его остановил Стив… – В небольшом помещении людей всё больше и больше, и мне становится очень душно.
– Что он сделал? – безжизненным шепотом переспрашиваю я.
– Остановил меня, – утвердительно повторяет Энди.
– Стив заставил Энди уйти. Послушай, – Меган берёт меня за руку, – этот… человек, – с отвращением произносит она, – просто хотел подождать, пока ты сильно испугаешься и спасти тебя, сделав из себя героя. Поэтому, наверное, он и не хотел, чтобы ты общалась с Энди – он оправданно боялся, что правда выплывет.
– Почему?.. Почему ты не рассказал мне? – Я смотрю на друга глазами, полными ужаса и шока.
– Ты не отвечала на мои сообщения и не хотела со мной говорить. А потом на дне рождении Меган, когда мы помирились, я увидел, что вы даже не разговариваете, и подумал, что у него ничего не получилось, но я всё равно собирался тебе сказать.
– Скай, поверь, – перебивает Меган, – ему было очень стыдно за то, что он поверил тогда Стиву и позволил ему "помочь" тебе самому.
– Это правда… Прости меня, – чувственно произносит Энди. В ответ я лишь киваю, и снова опускаю взгляд, чтобы скрыть слёзы. Я совершенно не злюсь на Энди – они с Меган сделали для меня больше, чем я могла представить. Они рядом, и я невероятно благодарна их желанию помочь и поддержать меня, не говоря уже о том, что эти люди единственные сказали мне всю правду. И я прекрасно понимаю: ни Энди, ни Меган, ни даже Джуд, Том или Стив не виноваты в том, что произошло. Это я позволила растоптать своё сердце человеку, который сам лишён собственного, и ответственность за это лежит только на мне.
– Это Роджер? – наклоняет голову Меган, чтоб разглядеть парня, пробирающегося через густую очередь в туалет к нашему столику, и мною вдруг овладевает острая паника.
– Да, – кивает Энди, и теперь моё единственное желание – провалиться сквозь землю.
– Всем привет! – здоровается с нами Роджер, но я даже не поднимаю голову, чтоб не встретиться взглядом с человеком, который теперь так много знает о моём прошлом и о том, что из-за меня произошло.
Присев за наш стол, он делает то, чего я боялась больше всего – обращается ко мне:
– Скай, ты как? – Я неуверенно поднимаю голову: глаза парня напротив меня полны жалости и сочувствия. Я хорошо знакома с этим взглядом: после смерти Ли меня им одаривал буквально каждый, кого я встречала. Два месяца в Нью-Йорке стали доказательством того, что ко мне могут испытывать уважение, любовь, а не только жалость. Я смотрю на Роджера ровно одну секунду, и этого времени мне хватает, чтобы понять – он знает всё… То, что я так тщательно старалась скрыть и забыть, то, что заставило меня вообще приехать сюда и начать новую жизнь, то, что я доверила только "самым близким" людям, и теперь это знают все.
– Простите, – я рывком поднимаюсь на ноги и хватаю сумку, – мне нужно идти! Да, я очень опаздываю.
– Подожди, ты же ещё не поела! Куда ты идёшь? – спрашивает взволнованная Меган.
– На репетицию! – торопливо вру я и пулей вылетаю из тесного заведения с одной только мыслью: "Как дальше с этим жить? Как смириться с тем, что теперь все только соболезнуют мне, а может, они даже винят меня в смерти Ли или насмехаются над моей наивностью?" Я сбегала от своего прошлого, а теперь оно одной большой лавиной засыпало меня с головой, и я не знаю, как мне выбраться.
Открываю тяжёлую дверь и выхожу на улицу, где колючий ветер резким порывом поднимает мои волосы и пробирается под расстёгнутую куртку. Глубокий вдох холодного облегчения моментально развеивает паническое состояние, но, увы, ни на каплю не заполняет пустоту в груди.
Глава 63
Коридоры оживились толпами радостных студентов, вернувшихся к зимнему балу. Я быстро пробираюсь через удушливое многолюдье, опустив голову, чтобы не встретиться взглядом со знакомыми и ни в коем случае не вступать в разговор.
– Мисс Кларк! – Прямо сзади меня, смешавшись с приветственным гулом, звучит неприятный мужской голос.
– Мистер Брукс, – тихо произношу я, повернувшись лицом к самому ужасному преподавателю из всех, что я встречала. После того инцидента в аудитории он старательно пытался завалить меня по своему предмету, но, к счастью, ушёл на курсы повышения квалификации перед экзаменами.
– Вы до сих пор здесь?
– Простите? – не поняв его вопроса, переспрашиваю я.
– Я думал, после того как вас лишат стипендии, вы сразу уедете, – с кривой улыбкой произносит он. – Но вы до сих пор здесь.
– "Лишат стипендии"? – Эти слова звучат как гром среди ясного неба. Он, наверное, шутит, потому что это точно не может быть правдой.
– Вы так удивлены? Ах, видимо, вас ещё не оповестили!
– Эй, лови! – Кричит парень в футбольной форме и бросает сумку через весь коридор своему другу.
– Разошлись по комнатам! – истерично кричит мистер Брукс, когда осознаёт, что сумка пролетела прямо над его головой. – Немедленно! – Буквально через три секунды в коридоре остаёмся только мы вдвоём: вот, как все его боятся. – Прошу прощения, мисс Кларк, – он внезапно переключился на спокойный тон и снова поправил округлые очки.
– Сэр, вы, видимо, что-то перепутали…
– Я ничего не перепутал, мисс Кларк! – громко перебивает меня мистер Эмоциональная Нестабильность. – Думаю, вам стоило этого ожидать. Или вы считаете, что в таком университете преподаватели столь же необъективны, как и там, где вы учились ранее?
– Простите, сэр, но я прошла жёсткий конкурсный отбор. Меня не могли лишить стипендии, поскольку я выполняю все условия для её получения: я закончила семестр на отлично и занимаюсь внеклассной деятельностью…
– Я могу продолжить? – поправив очки, снова перебивает он. – Стипендия, покрывающая все расходы на обучение, предназначена исключительно для выдающихся студентов. В данном учебном заведении таких стипендиальных мест не так много, чтобы незаслуженно отдавать одно из них кому попало. Что касается вашей "внеклассной деятельности" по состоянию на сегодняшний день вы ни в чём подобном не задействованы. Хороших оценок мало, чтобы считаться выдающимся студентом, мисс Кларк.
– Этого не может быть!
– Почему же не может? – Он открывает папку и бегло проводит пальцем по строчкам. – Здесь написано, что вы были председателем комитета досуга и развлечений.
– И до сих пор им являюсь, – поправляю я.
– Боюсь вас огорчить, но это не так. Вам знакомо имя Меган Хэрингтон?
– Да, я её знаю. Я попросила её временно заменять меня, пока я болею.
– Меня это мало интересует! Решение уже вынесено! На ваше место выбрали более достойного студента, так что, будьте добры, уезжайте отсюда и не держите за собой место в таком престижном университете. – Он поправляет очки и, натянуто улыбнувшись, добавляет неестественно сдержанным голосом. – Хороших вам каникул!
Я быстро возвращаюсь в комнату, и там, уже не сдерживая слёз, медленно сползаю на пол. Чувство ярости от бессилия разливается по всей груди, сдавливая дыхание, и я уже не могу вспомнить ничего хорошего, что осталось в моей жизни. В памяти всплывают моменты, окончательно добивающие сердце. Я сижу на залитом кровью полу и умоляю дядю открыть глаза; письмо Чака и его слова о том, что никто не станет любить меня; эти пьяницы из клуба и Стив, который не позволил Энди помочь мне. Я сдавливаю голову обеими руками, умоляя себя перестать вспоминать, перестать чувствовать, но это не помогает. Открыв глаза, я вижу комнату и начинаю в деталях представлять, как Джуд достаёт письмо Чака из-под моей кровати, случайно согнув его сбоку, и громко читает его всем; как Стив с насмешливой улыбкой пишет: "Скайлер, тебя опять предал человек, которому ты абсолютно безразлична". Мысленно плывя между самыми страшными кошмарами и реальностью, я так и не могу определиться, что хуже. Все светлые моменты, когда я чувствовала поддержку близких, очерняются, когда я смотрю на них в другом масштабе, когда мне известна правда о реальных намерениях этих людей. Стив писал, что с тех пор, как он влюбился в меня, ни одна минута со мной не была фальшивой. Абсолютное враньё, каждое слово. А Джуд… Перед глазами появляется обвешанный гирляндой подоконник в моей старой комнате и подруга, которая держит меня за руку после похорон Ли и обещает всегда быть рядом. Давясь нахлынувшими воспоминаниями, я прикладываю все силы, чтобы подавить страшные мысли, которые навязчиво крутятся в моей голове. Я уговариваю себя не думать о том, сколько проблем из-за меня произошло, сколько ошибок я совершила и сколько боли принесла. Я тщательно отнекиваюсь от мысли о том, что все проблемы уйдут, если меня не станет, но я так хочу, чтоб это закончилось. «Вдох-выдох, вдох-выдох», – шёпотом повторяю я и, немного успокоившись, вспоминаю один из самых главных советов, который мне давал психолог: «Никогда не оставаться одной в таком состоянии». Вытрусив из сумки все вещи, я дрожащими руками беру телефон и нажимаю на первый попавшийся номер.
– Да? – отвечает Энди.
– Привет… – Я изо всех сил пытаюсь звучать спокойно. – Вы не могли бы прийти? Я не хочу оставаться сегодня одна.
– Не уверен, что смогу. Эм-м-м… Сейчас, я спрошу и перезвоню тебе.
– Кого спросишь? – Звук сброшенной трубки означает, что мой вопрос остался не услышанным. Буквально через несколько минут в руках начинает вибрировать телефон, и я быстро вытираю слёзы, будто их кто-то может увидеть.
– Ты хотела, чтобы я пришёл? – Его вопрос звучит как претензия.
– Я хотела, чтобы вы с Меган пришли, если у вас нет никаких планов.
– Я сейчас буду! – Быстро отвечает он и уже через несколько минут стоит на пороге моей комнаты.
– Спасибо, что пришли! – Я отхожу в бок, чтобы позволить друзьям пройти, но с удивлением понимаю, что пришёл только Энди. – А где Меган?
– Она не придёт. – Разозлённый, он проходит в центр комнаты. – Мы больше не вместе. И я пришёл, чтобы сказать тебе за это спасибо! – с враждебной иронией произносит он и резко поворачивается ко мне.
– Что?! – шокировано спрашиваю я, ища ответ в его блестящих от гнева глазах.
Глава 64
– Это всё из-за тебя! Каждая наша ссора! – От его криков я снова начинаю плакать. – Каждое расставание!
– Я не понимаю, о чём ты…
– Прости… – Заметив мои слёзы, Энди виновато опускает голову, а от его злости не остаётся и следа. – Прости, я не хотел на тебя кричать. Ты не виновата, я просто обещал ей… И тут ты позвонила, и она на меня разозлилась…
– Что ты пообещал?
– Послушай, я люблю Меган, правда, люблю. И я не хочу терять её, поэтому будет лучше, если мы просто перестанем общаться.
– Ты можешь объяснить, что происходит?!
– Меган думает, что между нами что-то есть и не верит в то, что мы можем быть просто друзьями. С начала я не понимал, почему она так злится. Первый раз мы расстались накануне Дня Благодарения, когда она увидела, что я помогаю тебе с аппаратурой на собрании комитета. Потом она снова меня бросила, когда узнала, что я позвонил тебе и позвал с нами в клуб. И теперь ты позвонила мне, и она снова начала ревновать.
– Меган знает, что мы просто друзья. Она не стала бы ревновать…
– И тем не менее она ревнует.
– Почему ты ей ничего не объяснил? Это же бред какой-то!
– Я пытался! Она меня не слушает!
– Когда мы говорили по телефону, и ты позвал нас в клуб… Ты поэтому назвал меня Роджером? Потому что рядом была Меган? – складывая два плюс два, спрашиваю я.
– У Мег тогда было плохое настроение: она обижалась по поводу и без. Я приехал к ней, ну, типа, чтобы поговорить, но она вела себя как-то отстранённо, поэтому я вышел в другую комнату, чтобы позвонить тебе и спросить, типа, что делать. Короче, когда мы говорили, она вошла в комнату, и я притворился, типа говорю с Роджером, чтобы она не расстраивалась. Скай, она моя девушка… Я не могу без неё! Мне очень жаль, что я прошу тебя об этом, потому что ты мой друг, но мы больше не можем общаться… – говорит он, и я киваю, закусив губу, чтоб не разреветься. – Прошу, не говори Меган об этом разговоре и не обижайся на неё за это. Ты её подруга, и она тебя любит, просто очень волнуется за наши отношения. Впрочем, как и я…
– Всё нормально, честно! – старательно выдавливаю я.
– Ладно, – он проходит мимо меня к двери, – если что зво… То есть, ну, ты можешь…
– Всё нормально. Я справлюсь! – с комом в горле произношу и наблюдаю за тем, как мой последний друг выходит из комнаты и моей жизни. Прежде чем я успеваю осознать произошедшее, мой телефон начинает вибрировать на полу. В отчаянных попытках вспомнить хоть кого-то, кто у меня ещё остался, кто мог бы мне позвонить, я, не добившись успеха, беру в руки телефон. Это мама…
– Привет, – мягко говорит она, и я сразу жалею, что подняла трубку. Сдержать рыдания при Энди – это одно, но при маме – абсолютно другое. – Мы уже в аэропорту, – радостно продолжает она. – Правда, у нас не прямой рейс – мы летим через Рим. В общем, в Нью-Йорке мы будем только завтра к обеду! Мы уже так по тебе скучаем!
– Мам…
– Да, дорогая?
– Пожалуйста, вы можете не приезжать? – тихо прошу я.
– Что? – Радость в её голосе сменятся тревогой. – Что случилось?
– Мам, пожалуйста. – Сдержать отчаянное рыдание становится невозможно, и я буквально давлюсь слезами. Опустившись на пол, я пытаюсь сформулировать простое предложение, но ничего не выходит.
– Скайлер, что случилось? – До меня долетает низкий голос папы, который взял телефон. – Послушай меня, пожалуйста, – говорит он, так и не дождавшись ответа, – мы совсем скоро приедем и со всем разберёмся, хорошо?
– Пожалуйста, не надо, – выдавливаю я вперемешку с всхлипами. – Я хочу домой, я не хочу… Я не могу здесь больше оставаться. Пожалуйста, я просто хочу домой.
– Послушай меня, – серьёзно говорит он. – Мы приедем и заберём тебя. Мы приедем завтра к обеду и сможем уехать вместе первым же рейсом, хорошо? Мы не останемся там ни на минуту, если ты захочешь. Тебе нужно успокоиться и немного подождать. Договорились?
– Ладно, – немного успокоившись, произношу я.
– Солнышко, – трубку снова взяла мама, – всё будет хорошо! Мы тебя очень любим!
– И я вас! -шепотом произношу я и, попрощавшись с родителями, делаю то, что должна была сделать уже давным-давно, – я достаю чемодан.
Сборы домой оказались лучшим успокоительным, потому что впервые за долгое врем я уверена в том, что делаю. Скидываю вещи в чемодан со стола и тумбочек, пытаясь не думать о том, как Джуд вернётся в наполовину пустую комнату, как включит гирлянду, которой мы украсили ёлку и зажжёт нашу любимую свечу с запахом корицы.
Будучи прекрасно осведомленной о последствиях подобных размышлений, я стараюсь не осознавать эту тяжкую утрату – живую связь моего прошлого, настоящего и, как я надеялась, будущего; не представлять, как тяжело мне будет без неё и каким изменениям подвергнется моя дальнейшая жизнь и представления о доверии после произошедшего.
Перейдя к гардеробу, я одной кучей закидываю в чемодан всю одежду и замираю, когда на пол вместе с белой толстовкой падает последнее письмо Стива. Я должна вернуть эти вещи и забыть про них, как про страшный сон. Полная решимостью, я вызываю такси и уже спустя полчаса захожу в парадную многоэтажного дома, где праздновала Рождество.
Зайдя в лифт, я дрожащей рукой нажимаю цифру двадцать три, и меня охватывает волна сомнений: «А вдруг он вернулся домой и, когда мы неизбежно встретимся, он рассмеётся мне в лицо? А вдруг он наговорил про меня что-то своим родителям, и они не захотят меня впускать?» Этих "а вдруг", пока я поднялась на нужный этаж, в моей голове прозвучало сотню штук, но, чем ближе я оказывалась, тем яснее осознавала: я не боюсь его увидеть, я надеюсь на это.
Пройдя по кафельному коридору я звоню в домофон, но спустя минуту, решив, что дома никого нет, ввожу пароль на панели возле двери, который мене заставил выучить Стив, чтобы я всегда могла попасть в их дом. Когда дверь автоматически открывается, я делаю глубокий вдох и неуверенно захожу в квартиру, где оглядываюсь по сторонам.
Всё осталось на своих местах, как я и запомнила, даже пледы, которыми мы укрывались, до сих пор смято лежат на кресле. В светлой гостиной я останавливаюсь у серого дивана, где на Рождество я лежала в теплых объятьях Стива и смеялась с шуток, которые он говорил мне на ухо во время просмотра фильма. Поднявшись на второй этаж, я, объятая страхом и пленённая надеждой, приоткрываю дверь, чтобы проверить: нет ли его, а точнее даже – есть ли он. Униженная собственным рассудком за эту отчаянную веру, я захожу внутрь. Витающий в комнате знакомый древесный аромат с примесью мяты затягивает в парад ярких воспоминаний.
Мне до сих пор не удаётся поверить, что тот человек, с которым я готовила пасту, обсуждала свои любимые книги и фильмы, говорила о доверии и любви, делилась историями прошлого, страхами настоящего и планами будущего и тот, который назвал всё это спектаклем – это один и тот же человек. Возможно, когда-нибудь я сживусь с этой мыслью, но сейчас я не готова пачкать эти светлые воспоминания.
Оставив его толстовку и письмо на рабочем столе, я замечаю белый конверт со своим именем. Это письмо с признанием Стива в любви, которое я принесла сюда на Рождество, чтобы не потерять. От одного его вида моё сердце в борьбе за право перечитать самые прекрасные, хоть и абсолютно лживые, слова в моей жизни вступает в отчаянную схватку с разумом. Мне стыдно за одно только желание наполнить свои мысли этим сладостным обманом, но я вся равно достаю исписанный лист из конверта и читаю слова с середины страницы: "Я никогда не говорил, как сильно люблю просто наблюдать за тобой: за тем, как ты напеваешь себе под нос рождественские песни, как прячешь волосы за ухо, как встревоженно смотришь фильмы, как морщишь лоб, когда чихаешь и вытираешь нос от муки. Не думал, что когда-то буду обращать внимание на такие детали в чьём-то поведении". Нахлынувшие слёзы предательски оставляют отпечатки на бумаге, и я в ярости на себя за слепую надежду на его искренность разрываю письмо. Два куска бумаги вылетают из рук, я быстро ухожу с этой квартиры, пока никто не вернулся.