Константин Маркович Поповский
Дом Иова. Пьесы для чтения
Картина восьмая
Декорации третьей картины: внешняя сторона стены, окружающей дом Иова.
Ночь. Лунный свет заливает сцену.
Иов сидит на камне, глядя на расстилающуюся перед ним пустыню. Рядом с ним стоит Ищущий. На его лице – растерянность и раздражение. Пауза.
Ищущий: Выходит, ничего из того, что я перечислил?
Иов молчит.
Может быть, я что-то упустил? Не учёл? Так ты не стесняйся, скажи.
Иов молчит.
Ни славы, ни богатства, ни власти, ни мудрости, – ничего из того, чем дорожат все без исключения?.. (Взрывается). Да, ты чудовище, Иов! Тебе, похоже, не надо заботиться ни о пище, ни о питье, ни об одежде – всё это заменит тебе твоя гордость! Наверное, ты её ешь, и пьёшь, и заворачиваешься в неё в холод, да ещё кладёшь её себе под голову вместо подушки!
Иов (равнодушно): Ты забыл добавить, что ещё она служит мне вместо посоха. (Без выражения). А, в общем, ты недалёк от истины, демон.
Ищущий: Я же просил: не называй меня демоном, человек! Ну, какой я тебе демон! Демоны безобразны, волосаты и дурно пахнут. Если бы ты повстречал демона, эта встреча отбила бы у тебя аппетит на целую неделю… Если хочешь, можешь называть меня… Жаждущим. И это будет правильно, потому что я жажду добра и ищу справедливости. Возможно, это немного старомодно, но, тем не менее, это истинная правда… (Быстро). Хочешь что-то сказать?
Иов молчит.
(Со вздохом, присаживается рядом с Иовом, просто). Знаешь, я устал, Иов… Сдайся, и я обещаю тебе, что твоё поражение будет больше походить на победу.
Иов молчит. Короткая пауза.
Или ты, действительно, думаешь, что твоё упрямство тебе поможет? (Сердито). Ну, тогда скажи мне, что же, в таком случае, ты прикажешь делать с твоим сердцем и с теми желаниями, которые все равно живут в нем?.. Не поленись заглянуть в него, Иов!.. Вон они, все вместе – жажда славы, и жажда богатства, жажда мудрости, и жажда власти, – да мало ли, что ещё там можно найти, если покопаться!.. Вот и посуди теперь: так ли это важно, что у тебя нет ни золота, ни власти, раз твоё сердце изъедено этими червями!.. Ты же не думаешь, что Всемогущий станет делать различия между тем и этим?.. (Снисходительно). Ну, не упрямься. Не упрямься. Проигравший должен признать своё поражение.
Иов равнодушно молчит.
(Сердито). Или ты всерьёз полагаешь, что отказываясь от моих даров, ты что-то выиграешь?.. Полно, Иов! Разве ты отворачиваешься от них не ради своей чудовищной гордыни? А это значит, что ты всё равно проиграл! Ты ведь знаешь – нет греха хуже, чем гордость!
Иов: И при этом, заметь, нет и более удобного, демон. Разве это не ты сказал, что она может заменить даже подушку?
Какое-то время Ищущий молча тоскует. Иов молчит.
Ищущий (примирительно): Послушай меня, Иов!..
Иов (равнодушно): Что тебе, демон?
Ищущий: Я же просил! Не называй меня демоном, упрямый ты человек! Демоны глупы и кровожадны!.. (Мягко). Ну, возьми хотя бы мудрость. Это ведь не такая вещь, которую стыдишься, как, например, неправедно нажитого богатства… Я согласен: власть – постыдна, слава – преходяща, но на мудрость никто не осмелится посмотреть косо… Возьми, Иов!
Иов: А на что она мне, демон? Эта беззубая, трусливая, вечно болтающая, да, к тому же, всегда пялящаяся назад, словно у неё глаза на затылке?.. Нет, демон. Оставь ее себе.
Ищущий разочарован. Пауза.
(Тихо). Есть, пожалуй, только один дар, от которого я не смог бы отказаться.
Ищущий медленно поднимается, пожирая Иова глазами.
От моих детей, демон.
Ищущий разочаровано садится.
Если бы я вновь мог услышать их голоса, чтобы они встали передо мною, говоря: «Вернулись мы и уже больше не уйдём».
Ищущий (сердито): Глупости!.. Глупости, Иов!.. Ты не хуже меня знаешь: никто не вернёт тебе детей. Бери уж лучше, что есть.
Иов (повернувшись к Ищущему, напряженно): А что ты скажешь тогда насчёт Крепкого?
Ищущий: Насчет Крепкого, Иов? (Насмешливо). А разве Крепкий создал наш мир, чтобы нарушать его законы? Или ты не знаешь, что то, что случается – случается раз и навсегда?.. (С кривой улыбкой). Вечно одна и та же история! Стоит разуму сказать «нет», как на помощь немедленно зовут небеса! (Жёстко). Не волнуйся, Иов. Ему это тоже не по силам.
Иов (отворачиваясь, тихо): Да, да, да… (Не сразу, задумчиво). А ведь когда-то всё было иначе, демон. Тот Бог, о котором мне рассказывали мой отец и моя мать, когда я только-только начинал ходить и думал, что мир кончается за ближайшими холмами, – тот Бог, представь себе, умёл всё. Он двигал горами и спасал праведника из рук разбойников. Он не брезговал черновой работой и шёл впереди войска или наполнял паруса судов свежим ветром. Он приносил мне сласти, которые я находил утром под подушкой. И уж, конечно, Ему бы не составило труда вернуть к жизни мёртвого.
Ищущий: Ах, оставь, Иов. Просить следует возможного, и тогда пошлётся вам. Вот заповедь, о которой не должен забывать мудрец… Мудрец, Иов!
Иов: Но я-то не мудрец, демон. (Повысив голос, почти раздраженно). И если бы Ему вдруг вздумалось послать мне сегодня что-нибудь из того, что ты называешь «возможным», то я бы подумал, что Он просто хочет откупиться от меня… Пожалуй, я бы даже решил тогда, что Он испытывает чувство вины и Ему не совсем удобно перед старым Иовом. А может, даже перед всем миром, демон? Где Он уже не может изменить ничего и только бахвалится по привычке своим никому не нужным могуществом? (Смолкает, продолжая смотреть в расстилающуюся перед ним пустыню).
Ищущий беззвучно смеется.
Ищущий (сквозь смех, негромко): Ай, да Иов… Ай, да праведник!.. (С недоумением). Ну, почему? Почему каждый из вас так уверен, что Всемогущему прямо-таки нечем заниматься, кроме ваших дел?.. (Смеется). Да, с какой это стати, Иов? Он что, человек?.. (Вдруг просветлев, мягко). А хочешь послушать, что сказано об этом в одной прекрасной книге?.. Правда, она ещё не написана, но, так и быть, я прочту тебе из неё кое-что, из того что помню наизусть. (Вспоминает). Между прочим, в ней говорится, что «если Богу свойственны разум и воля, то они должны быть совершенно не похожи на человеческий разум и человеческую волю и иметь с ними сходство только в названии, подобно тому, как сходны в названии созвездие Пса и пёс – лающее животное» (Некоторое время молчит, наслаждаясь сказанным).
Пауза.
(Снисходительно). Ну, что? Возьмёшь что-нибудь?
Иов не отвечает. Похоже, он к чему-то прислушивается, наклонив голову и закрыв глаза. Небольшая пауза.
(Поднимаясь; сквозь зубы, скрывая раздражение). Что ж, надо признаться, что ты неплохо держишься, старик. Возможно, ты просто набиваешь себе цену, а может быть, и в самом деле считаешь себя неуязвимым. В любом случае – берегись. Потому что я нападу на тебя, откуда ты меня не ждёшь, и заставлю тебя признать своё поражение. (Обогнув камень, останавливается за спиной Иова. Готовясь нанести удар, буднично). Вот ты считаешь себя без вины пострадавшим, а, значит, и правым. Да еще до такой степени, что даже Крепкого зовёшь на суд и требуешь от него отчёта. (Наклонившись к Иову, вкрадчиво). Но в чём же твоя правота, Иов?
Иов молчит. Короткая пауза.
Или ты думаешь, я не знаю, о чем твои мысли? (Передразнивая). «Вдовицу не обижал, нищему подавал, голодного кормил, страннику не отказывал…» Ах, какой ты, в самом деле, великий праведник, Иов! (С кривой усмешкой, вновь наклоняясь к сидящему). А хочешь, я напомню тебе, какие черви шевелились в твоём сердце, когда ты кормил этого голодного, и не оставлял своей заботой нищего? Да, ты просто раздувался от сознания своей праведности, так что на твоём лице можно было прочесть только одно: смотрите, как милосерден, как сострадателен, как чист сердцем праведный Иов!.. Ты лоснился от своей добродетели, как лоснится на огне жирный кусок баранины!
Иов улыбается, но в этой улыбке есть что-то жалкое. Обогнув камень, Ищущий, между тем, оказывается перед сидящим. Короткая пауза.
Вспомни-ка, как однажды, когда безногий калека подполз к тебе за подаянием, ты стал наставлять его по части гигиены и поведения, а у него дрожали руки, и текла слюна, потому что он не ел три или четыре дня! Но это не остановило тебя, Иов. Нет. Ты прочёл ему свою проповедь до конца, и только после этого отдал предназначавшееся ему… Мало того, что ты был чудовищно богат своей праведностью, ты ещё спешил поскорее поделиться ею с каждым встречным! А это, конечно, делало тебя ещё богаче!
Иов (устало): Догадываюсь, куда ты клонишь, демон.
Ищущий: Не так уж это и трудно, идолопоклонник! Ведь ты поклонялся своей праведности, как поклоняются купленному на базаре глиняному божку! Как поклоняются отлитому из меди идолу! Напомнить тебе, что ты при этом думал? (Почти с отвращением). Ах, Иов, Иов!… (Перечисляет, загибая пальцы). Ты думал: я праведен и богобоязнен, а значит, Всевышний не может не любить меня. Он любит меня, а, следовательно, оберегает и приумножает мои богатства, – все эти стада, и земли, шерсть и одежду. Так отчего бы мне не считать, что всё это я добыл сам, своими собственными силами, с помощью одной только своей праведности, которой я теперь и поклонюсь! (Кланяется по-шутовски нелепо).
Иов (тихо): Неправда, демон.
Ищущий: Возможно, я немного сгустил краски. Но лишь немного, самую малость. Тем более, что это еще не все, Иов… Скажи-ка, ты ведь еще не забыл, что думал тогда в своём сердце о Крепком?
Иов молчит.
Если и забыл, то ничего страшного. Я с удовольствием напомню тебе, Иов… Ты думал: далеко Он. Ах, как же Он далеко этот Крепкий! Да и зачем Ему быть близко, когда сам я и милосерден, и справедлив, и исполняю всё, что Он заповедовал, – кому придёт в голову требовать от меня больше? (Смеётся почти беззвучно, грозя Иову пальцем). Ах ты, хитрец! Словно сторожа поставил ты Крепкого охранять твои богатства, а чтобы Он не убежал ещё и стреножил Его своей праведностью! Но стоило Ему позабыть о тебе, как ты кричишь: «Караул! Разбой! Несправедливость! Без вины я страдаю, потому что ни в чём не погрешил ни против Бога, ни против заповедей Его! Пусть придёт, пусть встанет предо мной, а уж я тогда решу, как мне поступить с Ним!..» (Просто). Вот так она выглядит, твоя правота, Иов. (Сердито). Только не думай, пожалуйста, что я ополчился на праведность или усомнился в добродетели. Великая вещь – добродетель, человек! Вот только у вас, у людей, она почему-то превращается в червей, которые живут в ваших душах, наполняя их гордостью и тщеславием! (Брезгливо). Иногда они так воняют, что я не понимаю, как их ещё терпят небеса… (Жёстко). И прошу тебя: не надо больше называть меня демоном.
Иов (не сразу, со вздохом): А ты оказывается хитёр, демон… Хитер.
Ищущий самодовольно разводит руками.
Хитер, но не умен… Ведь если бы ты был умен, то давно бы уже догадался, что твоя хитрость здесь не нужна, потому что я согласен с каждым твоим словом.
Ищущий озадачен.
Вот только одного ты не учёл. Того, что у тени нет никакой «души», где могли бы завестись черви, демон. Она даже не может заглянуть в себя, потому что ей просто некуда заглядывать. Ты, наверное, забыл, что она всего-навсего тень? Прозрачная и ничего не скрывающая, изгнанная из себя и позабывшая, что такое стыд… Я говорю это о себе, демон. Об Иове, потерявшем то, что называют «душой» и получившим взамен способность быть невидимым и неуязвимым… Знаешь, как сверкает на воде лунная дорожка? И это ее-то ты решил уловить в свои силки? Это вечно ускользающее и не терпящее ничьей опеки? (Тихо смеется). Ах, хитрец, хитрец…
Короткая пауза.
(Негромко). А хочешь, я открою тебе самую главную тайну тени? (Манит к себе Ищущего).
Ищущий невольно делает шаг к Иову.
(Громким шёпотом). Она безгрешна.
Ищущий подавлен.
(Шёпотом). Безгрешна, демон!.. Вот почему она не нуждается даже в праведности. (Усмехаясь). До такой степени, что даже позабыла, как выглядит её лицо.
Ищущий: И вот это-то ты называешь смирением, Иов? Не много же его у тебя.
Иов: А на что оно мне, демон?
Ищущий (холодно): Обычно на него можно что-нибудь приобрести, болтун. Например, расположение небес.
Иов: Какое нужное приобретение!.. Боюсь, только, что тебе надо обращаться с этим не ко мне, а к тому Иову, которого уже давно нет… Пойди, поищи его. Может он еще где-то бродит, раздуваясь от своей праведности и веселя небеса пустой болтовней. (Сердито). Или я действительно всё ещё похож на человека, который, просыпаясь каждое утро, начинает считать и пересчитывать свои богатства, называя их по именам?.. Вот смирение, вот мудрость, вот рассудительность, надежда, справедливость, знание, мужество? Не беднее ли я сегодня последнего нищего? Ведь и нищий, встав утром и запив глотком воды корку хлеба, начинает считать свои сбережения и рассуждать о смирении или мужестве, – и уж тут-то он ничем не отличается от богача!
Ищущий (с отвращением): Как же ты все-таки многословен, праведник!.. Не боишься, что не простит тебе Всемогущий твою болтовню?
Иов: Не простит кого, демон? (Оглядываясь вокруг). Тень? Или лунный отблеск? Воспоминание о том, кого когда-то звали Иовом? Или отражение облака в колодце?.. (С тихим смехом). А я и не знал, что можно сердиться на отражение. Или воспоминанию приказать: «будь другим»…
Голос Жены Иова за сценой: «Господин… Господин!..»
Ищущий (пятясь в темноту): Только не думай, что тебе удастся улизнуть от меня, Иов.
Голос Жены: «Господин!..»
(Исчезая). Мы еще увидимся, праведник!
Жена (появляясь в проёме стены и ещё не видя Иова): Господин!.. (Прежде, чем подойти, на мгновение задерживается, затем подходит и останавливается позади Иова, положив ему руки на плечи. Мягко). Ты встал так тихо, что я опять ничего не заметила…
Иов: Хочешь позвать меня домой?
Жена: Уже поздно, господин.
Иов: А может быть, хочешь немного посидеть со мной?
Жена: Да, господин. (Садится рядом).
Пауза.
Иов (прислушиваясь, негромко): Что-нибудь слышишь?
Жена: Нет, господин.
Пауза.
Иов (продолжая прислушиваться): А сейчас?
Жена (виновато улыбаясь): Ничего, господин… (Осторожно). Наверное, ты спрашиваешь меня о своей свирели?
Иов: Надеюсь, ты не станешь опять убеждать меня, что это звенит у меня в ушах?
Жена (прижимаясь к Иову): Нет, господин.
Иов прислушивается. Пауза.
Иов (негромко): Иногда её мелодия становится похожа на еле слышный ручеек. А иногда кажется, что она сейчас оглушит тебя и собьёт с ног, хотя её по-прежнему едва слышно… Нет? Ничего?
Жена: Нет, Иов. (Негромко). Но я так верю тебе, что, кажется, уже начинаю её слышать. (Прислушивается, подняв голову, потом напевает). Ла-ла-ла…
Иов: Нет, нет. (Напевает). Та-та-та-та.
Жена (напевает): Ла-ла-ла-ла…
Иов (напевает): Та-та-та-ра-ра-ра… Мне кажется, что сегодня она звучит как-то по-особому. (Напевает). Та-ра-ра-ра-ля… Так, словно после долгого пути странник подошёл, наконец, к родному дому. Словно, оставив позади водную пустыню, команда корабля видит перед собой полоску долгожданной земли… Вот так: та-та-та-та-та-та…
Жена: Небеса послали её тебе.
Иов (с подозрением): Небеса?.. Уж не хочешь ли ты сказать, что сам Крепкий решил поиграть на свирели, чтобы укрепить в сердце Иова надежду? (Усмехаясь). Хотел бы я посмотреть на это.
Жена (тихо): Но кто же ещё, Иов? Кто же, кроме Него?
Иов: Когда-то, признаться, я и сам так думал. Но теперь мне хочется думать по-другому. (Негромко). Недаром мне часто кажется, что это я сам играю где-то очень далеко, может быть на другом конце света, для себя, сидящего сегодня здесь, под этим звёздным небом. Играю, уже пройдя до конца весь путь унижений, для того чтобы помочь нам, ещё бредущим сегодня по этому пути… (Вздохнув, капризно). Впрочем, не стану спорить: Крепкий тоже не оставил меня без утешения! Утешил меня и своим молчанием, и своим отсутствием!
Жена с тихим смехом опускается возле Иова не землю и кладёт ему голову на колени.
До последнего часа будет помнить Иов Его заботу!
Жена: Ах, господин! Если бы кто-нибудь другой услышал тебя, не зная, о чём идёт речь, то он, наверное, подумал бы, что ты ведёшь себя, как влюблённый, чей разум помутился от любви и разлуки! (Поспешно). Ведь так и бывает с влюблёнными, которые то обижаются, то клянут, то плачут, то выдумывают небылицы, то зовут, то прогоняют, то прячутся, то ищут, то сердятся, и при этом всегда говорят так путано, что уже никто не понимает о чём идёт речь!.. Какой ты смешной, Иов!.. (Тихо смеётся, уткнувшись лицом в его колени).
Иов: Что это вдруг пришло тебе в голову?.. Разве Крепкий похож на юную девушку, которой пришло время выслушивать признания и принимать подарки? Или Он напоминает молодую вдову, от чьей красоты захватывает дух у того, кто случайно заглянул ей в лицо? (Жёстко). Его дыхание ломает столетние кедры. А от Его шагов колеблется основание Земли. Какая уж тут любовь!
Жена (робко): Но я говорю не о такой любви, господин.
Иов: Не о такой? Выходит, есть ещё какая-то?.. Случайно, не такая, когда один прячется, а другой ищет? Один зовёт, а другой не отвечает?
Жена: Да, господин.
Иов: А может, такая, которая одного превращает в беглеца, а другого в тень? Когда одного следовало бы называть Отсутствующим, а другого – Ожидающим?
Жена (тихо): Да, господин.
Кажется, что Иов погрузился в глубокую задумчивость. Его глаза закрыты, лицо спокойно. Небольшая пауза.
Иов (спокойно): Конечно, ты можешь называть это как хочешь. Но только как это не назови, я всё равно буду преследовать Его своим ожиданием и досаждать вопросами, а Он терзать меня Своим отсутствием и пугать молчанием. (Резко). Разве это любовь?
Жена: Да, господин. Уж такие у неё привычки, – досаждать и пугать, терзать и надоедать.
Иов: Ну, а когда я зову Его, и Он приходит, облачённый в Своё отсутствие, так, что я узнаю, что Он здесь только потому, что Его здесь нет – по твоему это тоже любовь?
Жена: Да, господин. Когда любимый рядом, всегда кажется, что его нет. И тот, кто хочет поймать его, только обнимает руками пустоту.
Иов: А когда я встречаю Его, исчезнув в своём ожидании, – потому что ожидающий всегда живёт не здесь, а там, где пришёл конец его ожиданию, – ты и это назовешь любовью?
Жена: Да, господин. Ведь тот, кто любит, никогда не замечает, как далеко он находится от своего любимого.
Иов: Ну, а когда, помня наперечёт все нанесённые мне обиды, я требую, чтобы мне вернули утраченное, – что ж, по твоему, и это любовь?
Жена: Конечно, господин. Только одна она на всей земле надеется на чудо и требует справедливости.
Иов (с усмешкой, ласково): А может, всё дело в том, что вам, женщинам, всегда хочется сохранить мир даже там, где уже не осталось камня на камне?.. Или, как и все люди, ты больше всего на свете боишься неизвестности, от которой, обыкновенно, спасаются тем, что называют её каким-нибудь знакомым именем, отчего она уже не кажется такой страшной?.. Говорят, впервые так поступил Адам, дав имена всему, с чем нам приходится сталкиваться. Он первый назвал льва «львом», а ветер «ветром», так что теперь любой из нас может сказать: «Ну, это всего только ветер!», как будто, в самом деле, он сумел этим что-то объяснить… Не так ли обстоит дело и с тем, что ты зовёшь «любовью», госпожа?
Жена: Господин знает что-нибудь более непонятное, чем то, что обыкновенно называют этим словом? Никакое имя не в состоянии скрыть это.
Иов (посмеиваясь, поднимается и помогает подняться жене): А ты неплохо защищаешься, женщина. Если мне вдруг понадобится защитник, пожалуй, я остановлю свой выбор на тебе. (Прислушиваясь).
Короткая пауза.
А вот моей свирели уже не слышно. Значит, пора домой. (Идёт, опираясь на руку жены. Задумчиво). Как она странно пела сегодня. (Напевает). Та-ра-ра-ра… Как будто хотела сказать мне что-то важное и никак не могла отыскать нужные слова. (Напевает). Та-ра-ра-ра-ра-ра…
Жена: Ла-ла-ла-ла-ла?..
Иов: Нет, нет. Вот так. Та-ра-ра-ра-ра…
Напевая, медленно уходят. Какое-то время ещё слышны их голоса. Затем из темноты выступает Ищущий. Его лицо бледно и искажено яростью. Несколько мгновений он стоит молча, не в силах произнести ни слова.
Ищущий (хрипло): Аввадон!
Аввадон тотчас бесшумно возникает рядом, но Ищущий не видит его.
(Кричит). Аввадон!
Аввадон (бесстрастно): Я здесь, хозяин.
Ищущий (показывая рукой в сторону дома, куда ушли Иов и его жена): Ты видел… Знаешь… Иди, убей её!
Кажется, что Аввадон медлит.
(Кричит в бешенстве). Ты слышал?.. Иди и убей её!
Аввадон (бесстрастно): Слушаюсь, хозяин. (Повернувшись, исчезает).
Ищущий: Убей её! Убей! Убей! Убей!.. (Замирает, полный бессильной ярости и боли).
Тьма.
