полная версия

Иван Андреянович Филатов
Метафизика возникновения новизны

(В связи с этим вспоминается бытующее ироническое представление о трех стадиях «признания» какого-либо научного открытия: «этого не может быть», «в этом что-то есть», и: «да кто же об этом не знает – ведь это так просто»).

И если мы согласимся с тем, что красота и Истина (выражением которых является объективная интеллектуальная идея) понятия тождественные, – а противиться этому у нас нет никаких оснований, – и согласимся с тем, что искусство и Бытие это те сферы человеческой деятельности, единственно в которых осуществляется генерирование новизны в виде объективной идеи, то приведенную выше формулу можно записать следующим образом: все начинается с красоты и нет ничего кроме нее, что было бы в начале чего-либо истинного и нового. Искусство – среда деятельности, в которой не только возникает прекрасное, но и сотворяется само Бытие.

И так как Бытие – это создание, обнаружение или «понимание» чего-либо нового, то оно и есть искусство. Создавая своим интеллектом нечто новое, мы занимаемся не отдельно искусством и отдельно сотворением Бытия, мы занимаемся, если можно так выразиться, искусство-Бытием, поскольку в основе функционирования как того, так и другого лежит объективная интеллектуальная идея-новизна, понимание которой, соответственно, происходит либо на бессознательном уровне, либо на сознательном, когда мы способны развернуть ее в мысль.

И читатель вовсе не ошибется, если поймет автора в том смысле, что последний полагает: искусством является все то, что причастно к сотворению новизны через посредство объективной интеллектуальной идеи. Других путей созидания интеллектуальной, а вместе с ней и материальной новизны просто нет в природе человеческого мышления и существования.

Таким образом, Бытие – это искусство созидания новизны во всем ее многообразии, а искусство – это Бытие той новизны, благодаря которой это многообразие становится возможным. Отсюда тождественность искусства и Бытия, впервые замеченная и сформулированная уже Платоном хотя бы в следующих выражениях из «Софиста» и «Пира», соответственно:

«Творческое искусство… есть всякая способность, которая является причиной возникновения того, чего ранее не было»⁹⁷.

«…творчество – понятие широкое. Все, что вызывает переход из небытия в бытие, – творчество, и, следовательно, создание любых произведений искусства и ремесла можно назвать творчеством, а всех создателей – их творцами». (Там же, стр. 135).

И если, наконец, мы возьмем расхожую фразу о том, что «бытие определяет сознание», но под Бытием будем уже понимать не нашу обыденную материально-духовную жизнь, а явление идеи-новизны в мир и обновляющее воздействия последней на сущее, то нам станет ясным, что, действительно, Бытие определяет сознание, поскольку только Бытие, то есть зарождение совершенно новых объективных идей, формирует наше сознание. Оно наполняет и обновляет наше сознание новыми идеями, мыслями и представлениями, посредством которых логика уже может манипулировать разного рода материальными и духовными объектами-сущими. Представим хотя бы на мгновение, каким бы «узким» было наше сознание не владей оно знанием, представленным ему самим Бытием, и мы сразу поймем насколько не только наше сознание, но и вся наша материально-духовная жизнь определяется и направляется Бытием.

(Более того, как мы покажем в Части 111, наша жизнь направляется не только нашим Бытием, но и, в первую очередь, Бытием социума. И поскольку наше продуктивное мышление не причастно к тому, что творится в социуме втайне от нашего сознания, то этот процесс – как и процесс творения новизны в нашем собственном бессознательном – назван нами как Бытие само по себе, то есть Бытие, к которому не причастен наш процесс манипулирования сущими на сознательном логическом уровне).

И поскольку в фундаменте как искусства, так и Бытия лежит интеллектуальная новизна, единственным представителем которой является объективная идея (как выражение самого Бытия), то, исходя из этого, можно яснее себе представить, что такое сущее. Сущее – это уже существующее, в какой бы форме – материальной или духовной – оно не было представлено. Становление сущего, которое названо «бытием» сущего, это процесс его возникновения или обновления за счет нового взгляда на его свойства и его взаимосвязи с другими объектами. Но эти взаимосвязи объектов, свойства последних и сами объекты становятся нами видимыми в новом свете только в том единственном случае, если они объединены какой-либо нами же сотворенной (обнаруженной) идее. И только идея, развернутая в мысль, обнаруживает обновленный статус объекта-сущего, новизна которого заключена в том ранее не известном взаимодействии, в которое способен вступить данный объект посредством проявления какого-либо из прежде нам известных или обнаруженных свойств.

Так что «бытие» или становление сущего – это «видимая» часть воздействия невидимого Бытия на сущее. Новое сущее – это результат такого воздействия. То есть Бытие продолжает «жить» (быть) в процессе становления сущего. Оно преобразует сущее, и процесс такого преобразования понимается нами как становление. Причем «степень» становления сущего мы можем обнаружить, если сравним новое сущее (положим, кусочек мела) с тем «старым» (известняк, послуживший основой мела), которым оно было до того как подверглось воздействию объективной идеи, в которую «старое» сущее входило одним из объектов. И не обязательно чтобы все объекты подвергались обновлению посредством то ли вступления в новые взаимосвязи, то ли использования каких-либо новых свойств. Достаточно и того чтобы эта новизна хотя бы в самой малой степени присутствовала в объективной идее.

Обновленность сущего, в какой бы форме или степени она не наблюдалась – непременный результат воздействия идеи. Запорное устройство, изобретенное в виде щеколды, это одно, а запорное устройство как хитроумный прибор, в котором использованы современные достижения науки и техники, это уже совсем другое. Но объединяет их только назначение и та новизна, которая в них заложена. И мы не можем даже сказать, какое из этих изобретений более ценно, поскольку главной ценностью является сама Новизна, не обладающая тем достоинством, которое можно было бы измерить в какой-либо шкале. Новизна сама по себе вне временна и вне ценна.

Исходя из этого, можно было бы даже сказать, что Бытие – это явление такой новизны, которую невозможно ни оценить, ни измерить в какой бы момент времени она ни появилась. Оценить можно только ту выгоду, которую она может принести, но не саму новизну. И даже идея, не нашедшая пока что какого-либо материального или духовного применения, самоценна. Как самоценной была идея атома Демокрита-Левкиппа в течение многих веков до открытия атомного строения материи.

И все же: если мы отождествили красоту с новизной и Истиной, то, фигурально выражаясь, можно сказать: сколько новизны несет в себе идея, столько в ней и красоты. Но новизна, скорее всего, характеризуется не «количеством» смысла и даже не его «качеством», а самим фактом присутствия – либо он есть, либо его нет совсем. Однако, чем отдаленнее объекты, объединенные идеей, чем они более друг на друга не «похожи» и чем экзотичнее выглядят их свойства и взаимосвязи, тем труднее создать (обнаружить, «понять») последние, тем большее удивление и удовольствие вызывает в нас эта идея, и тем большей ценностью и красотой она обладает в наших глазах.

Так что красота напрямую связана и с новизной, и с идеей, и с Истиной, и с Бытием, и с удовольствием-удивлением, и с пользой, и с целью.

И вряд ли можно согласиться с Кантом, полагавшим:

«Прекрасное есть формальная целесообразность без цели как предмет незаинтересованного удовольствия»⁹⁸.

Или:

«… единственно лишь удовольствие от прекрасного есть незаинтересованное и свободное удовольствие, так как здесь никакой интерес – ни интерес (внешних) чувств, ни интерес разума – не вынуждает (у нас) одобрения»⁹⁹.

Прекрасного как целесообразного без какой-либо цели просто не может быть в природе, а тем более в психической природе человека. Удовольствие, будь оно физиологического, душевного или интеллектуального свойства, не может быть бесцельным, как не может быть бесцельным любой процесс, происходящий в организме человека: чувствование, мышление, потребность в сне и пище и т. д. А тем более разве можно говорить о «формальной целесообразности» прекрасного «без цели», когда наше психическое восприятие прекрасного буквально вынуждает нас к общению с произведением искусства. Интерес наш к искусству таков, что неудовлетворение его, скорее всего, было бы связано с нарушением, по крайней мере, душевного здоровья. И еще неизвестно к каким негативным последствиям приводит неудовлетворение интереса к искусству. Эта область – еще неизведанная земля. Так что только печальным заблуждением можно признать тот факт, что некоторые мыслители, вслед за Кантом, стали характеризовать эстетическое удовольствие как удовольствие, не связанное ни с какой-либо целью, ни с каким-либо даже интересом. Искусства для искусства просто не может быть, как не может быть поглощения пищи ради процесса поглощения. Наша беда не в том, что мы замечаем лишь внешнюю сторону процесса восприятия произведения искусства, а в том, что, зачастую, не замечаем глубинных процессов, сопровождающих это восприятие.

А теперь, после небольшого экскурса к Канту, снова возвратимся к Бытию и сущему. Для того чтобы отделить Бытие от сущего – основной вопрос метафизики! – хотя бы в нашем представлении, надо первым делом отделить идею от мысли. Идея инициирует изменение (сотворение, обновление) сущего она – импульс к нему. Мысль же не только организует это изменение, но и указует, что нового мы видим в искомом сущем после воздействия идеи («чистого» бытия). То есть идея, ее смысл, инициирует создание того недостающего искомого сущего, которого не хватало в комплектацию идеи. Поэтому мысль, сама являясь духовным сущим, – это посредник между «чистым» бытием, представленным объективной идеей, и теми сущими, которые фигурировали в данной мысли. И посредническая роль мысли в том, что она делает «видимым» Бытие, «проявляя» его невидимую «чистую» форму-идею (то есть то, что было в зародыше мысли на допонятийном этапе ее существования). И если мысль это первая производная от идеи, то сущие-объекты, задействованные в мысли, это уже вторые ее производные. И в первую очередь таким производным является искомое сущее, которое создается внове, в то время как остальные сущие, комплектующие идею, то есть исходные сущие, используются в своем готовом виде, не подвергаясь каким-либо изменениям.

Причем мысль не только проявляет новые взаимосвязи, но и акцентирует наше внимание на тех свойствах и взаимосвязях, посредством которых данные объекты-сущие соединены именно в этой идее. В других идеях могут быть созданы другие взаимосвязи и использованы другие свойства данного объекта. И, как показывает практика, главный импульс к продуктивному мышлению дает нам обнаружение какого-либо нового свойства того или иного объекта. Вспомним хотя бы то обилие новых преобразований в нашей жизни, которое стало возможным с обнаружением магнитных свойств проводника, по которому движется ток, или свойство рентгеновского излучения некоторых радиоактивных материалов и т. д. и т. п. Это примеры из области науки и техники. В психологии таким вновь обнаруженным свойством можно назвать открытие бессознательного, то есть способности психики к бессознательному функционированию, что привело к развитию психоанализа, аналитической и гуманистической психологии. А открытое в глубокой древности свойство тяготения человека к справедливости: не оно ли, хотя бы отчасти, привело человечество к идеям нравственности, гуманности и государственности.

И если мы проиллюстрируем факт важности новых свойств на примере самой природы и эволюции живых существ, то увидим, что, согласно теории эволюции, появление какого-либо даже «случайного», но тем не менее нового и благоприятствующего жизни признака (свойства), приводит к постепенному образованию нового вида. И признак этот есть не что иное, как новое свойство организма, новая его особенность, используя которую сама природа вписывает данный живой организм в окружающую природную среду. Тем самым она осуществляет очередную свою «идею». И новый вид – это уже воплощенная «идея» природы, приумножившая многообразие последней. А возьмем «идею» опыления цветка растения или дерева насекомыми или птицами за счет привлечения последних нектаром цветка. Разве это не изобретение природы, в котором соединены самые разные объекты, взаимосвязанные вполне определенными своими, свойствам, каковыми являются и питательные свойства нектара, и форма (цвет, пыльца и т. д.) цветка, и соответственная длина хоботка насекомого или клювика птицы, и свойство последнего удерживать и переносить пыльцу во время перелета от одного цветка к другому.

А наделение самой Природой человеческого рода способностью-свойством продуктивно мыслить, то есть генерировать новые идеи. Не это ли свойство в какие-то несколько десятков тысяч лет коренным образом преобразовало человеческую жизнь в материально-духовном плане. Способность иррационально мыслить – это то главное сущностное свойство (сущность), посредством которого сама Природа подвигла человека не только к тому, чтобы обнаруживать новые свойства и взаимосвязи объектов, но и создавать новые взаимосвязи между разного рода объектами.

И таких примеров можно привести великое множество. По сути дела, любое известное нам свойство объекта к тому только и призвано, чтобы стать участником в акте сотворения (обнаружения, «понимания») какой-либо идеи. Не зная свойств, естественно, невозможно ни создать, ни обнаружить, ни «понять» взаимосвязи между объектами, а, следовательно, и идеи, которые могли бы соединить эти объекты, И если мы, положим, эмпирическим или аналитическим путем вышли к тому, что могло бы претендовать на статус объективной идеи, то первое что мы должны искать так это то свойство или ту взаимосвязь, которые могли бы привести к этой идее. Обнаружение этого свойства или создание взаимосвязи, как правило, служит одним из недостающих элементов образования идеи. Так определенная направленность (сходность свойств) химического взаимодействия в пределах отдельных групп химических элементов (обусловленная одинаковостью конфигураций внешних электронных оболочек их атомов), скорее всего, послужила открытию периодической системы элементов.

9.6.Метафизика без понятий бытия и сущего

Как в предыдущем разделе, так и в Разделе 6.4. «Взаимоотношения в триаде…» мы уже обратили внимание на то, что основные метафизические понятия тем или иным образом имеют непосредственное отношение к интеллектуальной новизне в виде объективной идеи. А попросту они производны от нее (Бытие, Истина, становление, сущее) и от самого факта внезапности проникновения идеи в наше сознание и понимания ее последним (красота). В связи с этим перед нами встает вопрос: а не возможна ли метафизика без понятий Бытия, Истины, сущего и красоты? А почему бы и не дать на этот вопрос утвердительный ответ. Тем более что вполне развитое и достаточно определенное понятие объективной идеи,

– которая обладает новизной, ценностью и свойством спонтанности своего явления в наше сознание;

– развертывание которой в мысль обнаруживает вполне конкретное число составляющих ее и между собою определенным образом взаимосвязанных объектов-сущих;

– понимание которой сопровождается возникновением интеллектуального чувства удовольствия-удивления,

дает нам основание к тому, чтобы, во-первых, лучше себе представить классические понятия бытия, истины, сущего и красоты (вместе с их достоинствами и недостатками), а, во-вторых, избавиться от той недоговоренности и путаницы между этими понятиями, которые сопровождали весь ход исторического развития метафизики.

Правда, автору сразу же можно возразить: вместо понятий бытия, истины, сущего и красоты вы выдвинули, соответственно, понятия:

– процесса возникновения, раскрытия и оформления в нашем творческом воображении-представлении нового смысла (идеи);

– мысленной конструкции, полученной из развернутой идеи и оформленной мысли;

– объектов материальной или духовной действительности в «обвязке» свойств и взаимосвязей, обретенных ими в процессе взаимосочетания с другими объектами, с которыми они были участниками каких-либо идей;

– возникновения интеллектуального чувства удовольствия от понимания нами созданной, обнаруженной или воспринятой через произведение искусства объективной идеи.

Спрашивается, чем именно эти понятия лучше прежних? Да именно тем, что, во-первых, они взаимообусловлены друг другом и вытекают одно из другого: если Бытие – это процесс возникновения нового смысла в виде идеи и раскрытия смысла последней, то Истина есть результат этого процесса; в то время как сущее – это составные части Истины, разложенной на объекты. Что же касается красоты, то это то, восприятие чего сопровождается возникновением интеллектуального чувства удовольствия-удивления, а то, что его вызывает, есть не что иное, как понимание смысла идеи, в какой бы форме она не была выражена: технической, научной или художественной. (Как видим, все здесь сосредоточено вокруг возникновения и понимания нового смысла в виде идеи, трансформируемой в мысль-Истину). А во-вторых, – и это, наверное, не менее значимо для нас – за предложенными нами понятиями стоят как вполне конкретные и осознаваемые умом представления нашего сознания, так и вполне ощутимые чувствами движения нашей души. И эти представления и чувства, по сути дела, мы испытываем достаточно часто в нашей реальной и даже повседневной жизни. Они нам знакомы, поскольку вполне обыденны для нашего сознания, особенно в тех случаях, когда творчество в любых его проявлениях совсем не чуждо нашей натуре.

А можем ли мы в противовес этому представить себе что-либо конкретное в том случае, когда соприкасаемся с понятиями, выраженными такими словами как бытие, истина, сущее и прекрасное. По правде сказать, мало чего определенного и достаточно нам понятного мы можем себе при этом представить, за исключением разве что всплывающих в нашем сознании ассоциаций с теми или иными идеями, закономерностями, произведениями искусства и т. д. Единственное наше желание при этом – это постараться углубиться и разгадать, что же именно более конкретное скрывается за предложенными метафизикой предельно обобщенными и притом по разному порою трактуемыми понятиями.

Так что нами предложенные формулировки понятий не то что хуже или лучше ранее созданных понятий – они просто другие: более конкретные и более ощутимо-представимые нами. И не более того. И в этой конкретизации понятий нет ничего странного: если все отрасли человеческого знания со времен Античности претерпели колоссальные изменения, в том числе и изменения понятийные, то почему метафизика должна держаться за понятия, выработанные в самом начале возникновения философских дисциплин. Ведь мы же не держимся за античные представления об атоме, космосе, душе, устройстве Земли и Неба и т. д. и т. п. Да к тому же, если метафизические понятия за более чем двухсполовинойтысячелетнюю историю существования не продвинулись сколько-нибудь вперед в своем развитии, то ведь совсем не исключено, что в них изначально был заложен некий малозаметный нашему сознанию «изъян» (положим, в виде, совсем не преднамеренной недоговоренности), который не позволил им плодотворно развиваться в дальнейшем.

И что же мы здесь видим? А видим мы то, что если событие возникновения интеллектуальной новизны, названное нами Бытием, может осуществляться только в одном виде, в виде идеи, внезапно являющейся в наше сознание и развивающейся в Истину, то нет необходимости в понятии Бытия, поскольку и Бытие, и возникновение Истины – события тождественные. И полностью они будут тождественны в нашем представлении, если мы отнесем возникновение чувства удовольствия (как вторую компоненту Бытия) не на счет возникновения бытийственного смысла – то есть того, что мы назвали «обезличенной» смысловой составляющей бытия, – а на счет возникновения Истины (идеи) и раскрытия ее смысла. То есть, при том условии, что Бытие – это возникновение, раскрытие и оформление нового смысла (в виде идеи) и одновременно – это есть возникновение, раскрытие и оформление новой и вполне конкретной Истины, у нас отпадает необходимость в понятии Бытия, поскольку оно тождественно гораздо более близкому и знакомому нашему сознанию событию возникновения мысли-Истины, событию, которое мы можем понять своим умом, изложить на доступном нам языке символов, и прочувствовать собственной душой.

Так что то, что мы ранее назвали Бытием есть не что иное как процесс возникновения мысленной конструкции, которая в своем законченном и оформленном виде есть Истина. И у нас нет каких-либо принуждающих нас обстоятельств к тому, чтобы оперировать понятиями Бытие, Истина, сущее и т. д. Поскольку мы уже знаем: зарождение, развертывание и оформление объективной идеи эквивалентно Бытию; мысль, полученная из этой идеи, эквивалентна Истине; а объекты как составные части мысли-Истины есть не что иное, как сущие. Вот и получается, что метафизика вполне может обойтись без привычных для нашего слуха и давно затверженных онтологических понятий. И это оказалось возможным только потому, что мы «вышли» на структурно-функциональный состав интеллектуальной Новизны в виде объективной идеи и на методологию возникновения этой Новизны и нового сущего.

Правда, если такая метафизика и возможна, то это не значит, что она ею должна стать. Слишком большой груз двухсполовинойтысячелетнего культурного развития (и наследия) связан с этими классическими понятиями. Да к тому же, привыкнув к нарядным убранствам броских и кратких, хотя и не совсем четких понятий, (придающих им, к тому же, некоторую таинственность) – Бытие, Истина, прекрасное и т. д. – нам вряд ли захочется облачиться в хотя и удобную, но не такую уж (хотя бы поначалу) праздничную одежду.

Поэтому, как нам представляется, единственное и при том компромиссное решение данного вопроса – по крайней мере, на настоящее время – состоит в том, чтобы уточнить и дополнить старые понятия и тем самым скорректировать их смысловое содержание, (что мы и пытались сделать в продолжение всего текста). Что позволяет нам иметь более адекватное представление как о процессах нашего душевно-интеллектуального развития, так и о материально-духовной эволюции познаваемого и создаваемого нами окружающего мира.