Ирина Скарятина
Небесный Путь в Россию. Дневник Военкора
Послесловие переводчика
Надеюсь, Вам понравилось это поистине блестящее, на мой взгляд, произведение Ирины, так незаслуженно долго пылившееся на американских архивных полках.
Как же современно звучит очень многое, написанное ею во второй части. Кажется, что замени в её текстах какие-то имена, географические названия, национальную принадлежность людей и тому подобное (хотя что-то и заменять не придётся) – и получишь новостную сводку о творящемся на сегодняшней Украине и вообще в отношениях между Россией и Западом. Ведь подставь, к примеру, в предложении: "Из Карелии приходят вести о жестокости финнов в отношении русских заключённых", – вместо Карелии Донбасс, а вместо финнов украинских националистов, последователей Гитлера и Бандеры (хотя эти нелюди и тогда творили такие же зверства), или польских (да и многих других, включая тех же финских) наёмников в рядах Вооружённых Сил Украины, и дальнейшее жуткое описание их измывательств над российскими военнопленными уже не потребует никаких правок. А уж параграф, начинающийся со слов: "Как же фатально ошибались немцы, думая, что в Красной армии нет реального единства, так как она состоит из множества разных национальностей, населяющих СССР. Они были абсолютно уверены, что после их первых ошеломляющих ударов Красная армия рухнет, а Советский Союз распадётся на куски", в который раз подтверждает, применительно к такой же точно ошибке аналитиков НАТО по отношению к многонациональному и многоконфессиональному народу, экономике и армии России, известное всем выражение про наступание на одни и те же грабли. Ирина на одной из своих январских лекций 1943-го года сказала американским слушателям по данному поводу замечательную фразу, приводя в пример роман Толстого "Война и мир": "Это произведение, хотя и было написано о Наполеоне, показывает, что происходит в сегодняшнем мире". Что ж, к сожалению, видно, пришло время очередного повторения с неизменным, в чём я убеждён, исходом для наших врагов, которых "история ничему не учит" (да и как она может их чему-то научить, если они её постоянно перевирают, как, впрочем, и льют нескончаемый поток "фэйковых новостей" в духе геббельсовской пропаганды в угоду своим низменным, корыстным целям, запутывая при этом себя же самих).
Помимо этого, сейчас в рядах наших добровольцев на Донбассе бьются плечом к плечу, по свидетельству известного современного русского писателя Захара Прилепина, и коммунисты, и монархисты, и анархисты, и последователи прочих идейных течений, и он верит (в чём я его горячо и искренне поддерживаю), что это обязательно должно помочь людям России наконец-то закончить идущую уже больше ста лет в их головах гражданскую войну. А потому и данная книга, и сам пример Ирины, как человека, одержавшего полную победу в своей внутренней гражданской войне, будут, я надеюсь, абсолютно не лишними на этом непростом пути для современных читателей. Ведь нужно обладать поистине глубоким умом, добрым сердцем, прекрасной душой, а также сильной волей, чтобы, родившись в высокопоставленной дворянской семье, преодолев страшнейшие испытания революции и пяти последующих лет, потеряв всё, едва не погибнув и будучи вынужденной уехать за границу, не озлобиться, не возненавидеть свою страну, как подавляющее число тогдашних эмигрантов, и уж тем более не поддерживать Гитлера, как сделали многие из них, основываясь на принципе "Против большевиков хоть с чёртом", а возвращаться назад снова и снова в 1930-х уже известной писательницей и лектором, налаживая взаимопонимание между советским и американским народами, и затем совершить опаснейшее путешествие на Родину военкором в самые тяжёлые для той времена. Лишь человек такого редкого и замечательного типа способен сказать столь прекрасные слова: "Можно ли злиться на этап истории? Там всё та же земля, то же небо и те же люди".
Что же до изумительно нарисованной Ириной картины происходящего вокруг обещаний наших, как я их называю, "заклятых союзничков" по поводу открытия второго фронта и отношения советского руководства и всего народа СССР к их невыполнению в описываемый в книге период (и, как мы знаем, в течение ещё достаточно долгого времени после этого), то не это ли наилучшая иллюстрация никогда не меняющегося поведения так называемых "правящих элит" Запада? Ведь для тех, кто хотя бы немного знаком с историческими фактами пусть даже за прошедший век – полтора и тратит хотя бы короткое время на анализ событий последних десятилетий, совершенно не является секретом, что они почти никогда не следуют договорённостям, достигнутым устно, и с завидным постоянством нарушают или совсем разрывают любые подписанные соглашения. Таков западный государственный и деловой менталитет! Они и второй фронт-то открыли, только уже поняв, что могут просто не успеть "откусить свой кусок пирога", а также гордо записать себя в число "победителей нацизма", пустив пыль в глаза тем, кто не понимает очевидной вещи: нацизм – это их собственная многовековая сущность. Рисуя карту перелёта Ирины и закрашивая чёрным и тёмно-серым те территории рядом с её маршрутом в Южной Америке, Африке и на Ближнем Востоке, которые контролировались на тот момент враждебными "союзничкам" силами, я подробно изучил, какими колониями владели тогда и сами "союзнички", и "нейтральные" (в смысле декларирования неучастия во Второй мировой войне) европейские страны как в упомянутых регионах, так и вообще в мире. Даже если взять только Африку и закрасить другими оттенками серого все те порабощённые и нещадно эксплуатируемые европейцами вплоть до второй половины прошлого века области (где за несколько столетий ими были зверски уничтожены или доведены до голодной смерти миллионы аборигенов – это ли не геноцид и нацистские концлагеря?!), то на карте осталось бы лишь несколько маленьких белых пятен независимых (и то довольно условно) стран, включая находившуюся полностью под экономическим влиянием США Либерию. Так что единственное отличие Гитлера от этих как бы "победивших его демократий" было в том, что фюрер применил проверенный многими веками "способ обращения с низшими людьми" к некоторым народам, проживавшим в Европе, а не "где-то там ещё".
А чтобы не оставалось у кого-то иллюзий, что те наши краткосрочные "союзнички", как и большинство европейских стран, явно состоявших в стане Гитлера или формально сохранявших нейтралитет, но фактически поддерживавших его идеи, когда-то испытывали или вообще могут испытывать по отношению к России (царской ли, советской ли, либо же современной демократической – неважно) "исключительно миролюбивые" чувства, нужно уделять побольше внимания изучению рассекреченных ныне документов по поводу всевозможных, следовавших друг за другом, шокирующих военных планов Запада, начиная с неожиданного и вероломного, по задумке Черчилля, разворачивания боевых действий "союзничков" против наших войск в 1945-ом году, ещё до или сразу по окончании войны с нацистской Германией (операция "Немыслимое"), и заканчивая разрушением СССР, как государства, с физическим уничтожением огромной части его населения (десятков миллионов людей) в рамках разработанной в декабре 1949-го года операции "Дропшот" (короткий по времени удар тремя сотнями ядерных бомб и 29-ю тысячами фугасных по двумстам целям в ста городах и посёлках), запланированной на 1-ое января 1957-го года. И лишь своевременное обретение Советским Союзом собственного ядерного оружия и возможности его доставки до территории не только Европы, но и США средствами дальней авиации (поскольку ракет-носителей тогда у нас на вооружении ещё не стояло) спасло нашу страну от неминуемой гибели и продолжает спасать до сих пор. К сожалению, наши враги постоянно придумывают новые способы проверить нас на прочность чужими руками, оставаясь как бы в стороне и ни при чём, как можно сейчас видеть на Украине, но в реальности всё происходит ровно так же, как и 80 лет назад. Пользуясь словами Ирины: "Красная армия, в силе которой многие иностранцы сомневались, бьётся сейчас в одиночку почти со всей Европой …", – и остаётся только добавить: "под руководством США".
Однако пора вернутся к Ирининой героической военной командировке. Как я и обещал в предисловии, вот ещё несколько выдержек из американских газет конца 1942-го года и всего 1943-го года, добавляющих кое-какие важные детали к тому, что Ирина написала сама на представленных выше страницах.
И хочется начать с другого фрагмента из статьи, которая уже упоминалась в предисловии:
"Скарятина прилетела одетой в серый твидовый костюм, бледно-голубой шерстяной свитер и тёмное твидовое пальто со съёмной меховой подкладкой – и это была вся одежда, имевшаяся у неё с собой. Прочее она оставила в России, раздав нуждавшимся женщинам. Как и все люди в России в эти дни, она спала в одежде, включая даже головной убор, мягкую шерстяную шапочку-ушанку. Ирина прирождённый репортёр, она не чувствует и не выражает никаких политических пристрастий, что, безусловно, является правильным в наше время". (Элис Хьюз, Форт-Уэрт Стар-Телеграм, 30/12/1942)
"Она пришла в радиостудию, несмотря на сломанное 'где-то' во время болтанки в бомбардировщике ребро, на вывихнутую лодыжку и на усталость после сотен часов перелётов. Она ни словом не обмолвилась об этом в эфире. Как она сказала мне позже, если недавно был рядом и общался с воюющими русскими людьми, то никакие сломанные рёбра, вывихнутые лодыжки и усталость не имеют значения". (Орландо Сентинел, 05/02/1943)
"Похудев на 20 фунтов148 на военной пище, в которой полностью отсутствовали овощи и фрукты, она всё равно похожа на ту Ирину, что приезжала раньше в Нэшвилл раздавать автографы на книгах о своей родной России … Как обычно, её самые интересные истории – это её собственные приключения. Никто не может сравниться с ней, когда дело доходит до возбуждения в слушателях восторга и сопереживания в самые драматичные моменты. Ирина была единственной женщиной-военкором среди 23 мужчин. Когда она приехала, все были настроены против неё. Ведь она ничего не знала о том, как быть военным корреспондентом, поскольку её предыдущая деятельность была гораздо более неторопливой. И она была женщиной, и получала зарплату в национальном журнале, известном своими большими гонорарами, да к тому же знала русский язык. Однако неприязнь сохранялась лишь несколько дней …
За все проведённые там недели Ирина ничего не узнала ни о своих родственниках, ни о бывших друзьях. 'Все они уехали или умерли, но это та же Россия! – восклицает она. – Русские всегда одни и те же'". (Кристин Сэдлер, Нэшвилл Баннер, 02/01/1943)
"Совершив совместные с американскими войсками перелёты в Азии и Африке, Ирина Скарятина заявила, что видела 'американских мужчин в своих лучших проявлениях, отбросившими всё наносное и возродившими дух первопоселенцев Америки'. Снабжённая письмами десятков солдат к своим матерям и жёнам, она вернулась в страну прямо перед Рождеством и зачитала их тем по телефону, получив признания, что это было самым лучшим подарком к празднику, который можно было только представить". (Питтсбург Пост-Газетт, 26/01/1943)
"Ирина Скарятина, известная русская писательница и лектор, прекрасно говорящая по-английски, лишь чуточку грассируя на буквах 'Р', рассказала о полном затемнении в России. По её словам, она ожидала увидеть там что-то вроде частичной светомаскировки, как это сделано в Нью-Йорке. Однажды вечером, выйдя из театра и окунувшись в полный мрак, она упала, в результате чего многие из тех, кто шёл следом, упали на неё. С тех пор она даже зимой носила белые туфли, чтобы по крайней мере видеть, куда ступают её ноги. Эта толика юмора в нарисованной ею общей безрадостной картине понравилась её аудитории". (Бингемтон Пресс, 12/01/1943)
"'Общество помощи России в войне ведёт замечательную деятельность, и я безмерно благодарна за всё, что вы делаете для моего народа', – заявила Ирина Скарятина вчера вечером во время лекции на открытии четвёртого Института религии в Объединённой церкви149. 'Повсюду в России я слышала выражения признательности. Раненые солдаты, врачи, мирные жители – все были благодарны вам за великодушие, – сказала Скарятина. – Врачи, однако, просили присылать побольше витаминов и сульфаниламидных препаратов, а также длинные операционные халаты' … Скарятина по-настоящему понравилась слушателям … Она очаровательный и оживлённый оратор, говорящий 'со скоростью миля в минуту' и сопровождающий свою речь активной жестикуляцией". (Джейн Холл, Ньюс энд Обсёрвер, 27/01/1943)
"Ирина Скарятина, русская дворянка и военный корреспондент, выступавшая вчера в клубе 'Двадцатый век', рассказала о советской армии, феноменальные успехи которой обусловлены необычайными военными усилиями её непреклонных бойцов, а также русских женщин. 'Это не вопрос военной удачи, которая позволяет Красной армии отбросить захватчика обратно за реку Дон, – сказала она своей аудитории, – а результат скоординированных усилий со стороны всего русского народа, который ожидал войну с Германией задолго до того, как она пришла. Российская стратегия заключалась скорее в сокрытии, чем в демонстрировании внешнему миру советских приготовлений к войне, создавая тем самым впечатление неспособности вести адекватные боевые действия против нацистской мощи. Каждая российская деревня стала небольшим военным подразделением с гражданскими лицами, которые так же, как солдаты, обучались обращению с ручными гранатами и огнестрельным оружием. Считается, что мания немцев убивать всё на своем пути – русских мужчин, женщин и детей, а также их скот – основана на страхе, что пожилая женщина или ребёнок так же умело обращаются с ручной гранатой, как и русский солдат'". (Энн Вайс, Питтсбург Пресс, 26/01/1943)
"Лектор указала на то, что пока Германия явно готовила наступательную войну, Россия незаметно готовилась к оборонительной. Она заявила: 'Все знали о первой линии обороны России, но никто извне не догадывался о второй – военных заводах между Волгой и Уральскими горами. Всё было сделано скрытно, чтобы Гитлер ни о чём не пронюхал'". (Клара Гатри, Сакраменто Би, 05/10/1943)
Однако нельзя сказать, что все лекции и встречи проходили в дружеской атмосфере – случались перепалки и недопонимания и, как следствие, неблагоприятные отзывы в прессе. Как, например:
"Ирина Скарятина произвела сегодня большое впечатление на столичных репортёров, читая лекцию в Женском национальном пресс-клубе о своём опыте работы военным корреспондентом в Красной армии.
Мадам Скарятина призналась, что репортёрам разрешалось лишь невинно слоняться по 'детсадовской зоне' фронта и что она изо всех сил старалась добиться, чтобы пишущих парней посылали и в места активных боевых действий. Когда же её настойчиво попросили дать объяснение отказа в допуске военных репортёров и обозревателей на передовую, мадам Скарятина, откашлявшись, провозгласила: 'Мы знаем, что вы не желали бы выдать врагу ничего из того, что видели на полях сражений, но вы американцы, и, вернувшись в Америку, начинаете и говорить, и писать, и выступать по радио, поэтому можете бездумно ляпнуть какую-то мелочь, которая подвергнет опасности тысячи наших солдат. Мы просто не можем позволить себе так рисковать. Вы, американцы и британцы, чересчур много говорите и пишете'". (Дэйли Ньюс, 24/03/1943)
За чем последовало:
"Ирина Скарятина отведала на вкус вашингтонскую прессу после того, как поведала Женскому национальному пресс-клубу о своей поездке в Россию. Так как поднятая ею тема была очень спорна – а говорила она со своей обычной самозабвенностью, – её упомянули во всех газетных колонках. 'Было бы лучше, если бы журналисты не вырывали куски из контекста, – говорит она. – А так у меня теперь неприятности и с русскими, и с американцами, и с британцами. Никто не понял меня правильно'". (Нэшвилл Баннер, 10/04/1943)
Были также неприятные вопросы и суждения от тех, кто испытывал недоверие или враждебность по отношению к СССР. Поэтому Ирине приходилось парировать и объяснять:
"'Это вопрос не политики, а нации, защищающей свои дома и всё, что те олицетворяют, – заявила мадам Скарятина в ответной атаке на скептические высказывания тех, кто опасается влияния России на послевоенный мир. – После войны эти люди вернутся к своим выжженным полям и разрушенным зданиям, чтобы начать восстанавливать ту часть России, которую разорили немцы'". (Марион Гейер, Акрон Бикон Джорнал, 27/09/1943)
И ещё:
"Она осудила тех, кто во всеуслышание высказывает сомнения в порядочности России в деле улучшения будущего мироустройства, называя её 'страной, что мутит воду'.
'Россия, – объяснила лектор, – вкладывает всю свою душу и ресурсы в победу над врагом, для чего мы с вами обязаны взяться за руки, чтобы быть вместе. Когда война закончится, Россия займёт своё почётное место за столом переговоров. В ближайшие годы России придётся восстанавливать страну, поскольку многие города были стёрты с лица земли … В настоящее время в Москве насчитывается 50 церквей. Религия вновь возвращает свои позиции. Всё нормализуется и в социальной сфере, а разводы и безнравственность конца 20-х годов воспринимаются неодобрительно … Новая Россия, несмотря на разруху, открыла множество школ и больниц'.
Её комментарий по поводу русско-японских отношений был таким: 'Русские ненавидят японцев с 1905-го года'". (Клара Гатри, Сакраменто Би, 05/10/1943)
И Ирина была абсолютно права. Что же касается стран, которые действительно "мутили воду" после войны и готовили "новогодний подарок" для СССР 1 января 1957-го года, то об этом я уже высказался выше. Могу только добавить, что США единолично или вместе с союзниками по военному блоку НАТО свыше 30 раз после окончания Второй мировой совершили вторжения, оккупации, бомбардировки и госперевороты по всему миру.
Изучая статьи, посвящённые рассказам Ирины о её пребывании в СССР, я наткнулся на одну под заголовком "Хороший солдат", написанную в несколько развязной манере, но повествующую о довольно забавном инциденте:
"Ирина Скарятина, обаятельно сумасбродная русская с чудно́й биографией (она одновременно и прямой потомок первого князя Ростовского150, правившего в IX веке, и либерал, и корреспондент Кольез), стала свидетелем того, как американский посол, адмирал Стэндли, был поставлен в очень неловкое положение. Она не присутствовала, когда наш недипломатичный дипломат отпустил свою повсеместно осуждаемую шутку о том, что русскому народу не сообщают о помощи, которую мы ему посылаем. Так что она вела речь о другом, менее серьёзном казусе.
Адмирал Стэндли пригласил Ирину и некоторых других репортёров поехать на смотровую точку прямо над Куйбышевом, где Волга делает крутой поворот, открывая русским один из их самых любимых видов. Это место теперь является военной базой, и послу пришлось получать для её посещения специальный пропуск.
Когда компания, включавшая нескольких российских и американских генералов и сопровождаемая машиной, полной агентов ОГПУ151, прибыла ко въезду в охраняемую зону, её остановил караульный, попросив предъявить пропуска. Адмирал Стэндли, поискав свой, был вынужден признать, что забыл его дома. Тогда Ирина на своём родном языке объяснила солдату, что забывчивый человек американский посол. 'Без пропуска я не могу его впустить', – ответил тот. Ирина добавила, что пропуск был выдан Сталиным и просто затерялся. Лицо солдата оставалось каменным. Он снова отказал. Сотрудники ОГПУ присоединились к уговорам, отдельно объяснив, что впустить посла и его сопровождающих – это совершенно нормально. Солдат не выказал ни малейших признаков того, что собирался смягчиться. К нему подошёл один из русских генералов. 'Ты выполнил свой долг как хороший солдат. Я горжусь тобой', – сказал он. И слёзы потекли по лицу караульного – по крайней мере, в Иринином изложении этой истории. Так что посол Стэндли, репортёры, генералы и сотрудники ОГПУ, развернувшись, поехали обратно в Куйбышев". (Детройт Фри Пресс, 04/04/1943)
А ещё я нашёл отличную рецензию авторства самой Ирины на двадцатиминутный фильм из "Марша времени"152 – "Один день войны – Россия, 1943":
"Нынешний уникальный по своему огромному масштабу выпуск 'Марша времени' под названием 'Один день войны' был снят в Советском Союзе одновременно 160 операторами, которые с рассвета до наступления темноты охватили необъятнейшую территорию России от Баренцева до Чёрного морей и от Камчатки до Западного фронта. Просто ещё один день из жизни русского народа, возможно, выбранный наугад, но тем не менее незабываемо передающий в течение 20 минут продолжительности фильма мужество и непоколебимую силу великой страны, пребывающей в состоянии войны, страны настолько огромной, сравнимой с видимой поверхностью Луны, что ради неё стоит работать, сражаться и умирать, страны, ориентированной на победу – главную цель жизни. Конечно, есть много кинохроник, изображающих войну в различных её аспектах и фазах, но никогда до сих пор и за столь короткий промежуток времени достоверный документальный фильм не показывал войну в таких огромных масштабах, в такой потрясающей панораме всеобщих усилий нации победить. В этой величайшей из всех войн в истории, в этой глобальной войне, как её справедливо называют, российский народ силён всеми своими ста девяноста тремя миллионами. И я была с ними. Я их видела. Я жила с ними и знаю. Сегодня это их единственная мысль, их работа, их жизнь, полная гнева, ненависти, страдания, героизма, самопожертвования, любви и милосердия. Это нация в своих лучших проявлениях, защищающая всё, что она называет священным и дорогим, – своих близких, свою родную землю, свои дома, от скромной деревни до исторического Кремля.
Этот выпуск 'Марша времени' кратко, резко, с напряжением, порождаемым трагедией и неприкрытой правдой, показывает различные эпизоды из жизни Красной армии и флота, лётчиков и партизан, женщин и детей, артистов, развлекающих солдат на фронте перед лицом опасности, а возможно, и смерти, пастухов и казаков, рабочих, врачей и медсестёр, сражающихся вместе, но каждый по-своему, в титанической битве за свободу России. С абсолютным и нерушимым единством в решимости биться до конца с заклятым врагом Гитлером они идут к своей общей цели – победе. Смерть отдельного человека ничего не значит – была бы жива Россия.
В этом пронзительно реалистичном фильме мы видим русских солдат, шагающих под свои победные песни; и большие аэростаты заграждения, зловеще парящие над Москвой; и рабочих, бьющихся на трудовом фронте, на производственных линиях, над которыми горит лозунг: 'Дадим всё, что нужно фронту!' И повсюду мы видим женщин: собирающими на полях урожай, работающими на фабриках, рыбных промыслах, кораблях и в гуще сражений, где в качестве помощниц медсестёр или работниц медсанбата они следуют за войсками, ползая на четвереньках к раненым, оказывая первую помощь, а затем, при необходимости, вытаскивая тех на спине в полевой госпиталь. Эти молодые девушки, физически сильные и крепкие, тоже часто бывают ранены или убиты в бою – героини, по большей части неизвестные и невоспетые. 'Они лишь исполняют свой долг', – такой комментарий я слышу везде. И всё же, когда речь заходит о них, голоса мужчин мягчают, а глаза озаряются светом, как бывает, когда им случается увидеть что-то по-настоящему прекрасное.
'Что мне нравится в этих девушках из медсанбата, – сказал мне, широко улыбаясь, один солдат, – так это их болтовня. Постоянно находясь в опасности, когда со всех сторон рвутся бомбы и шрапнель, что же они потом делают на отдыхе? Просто трещат, трещат и трещат о том, о сём – о совершенно неважных вещах, но это заставляет мужчину думать о своём доме и своих женщинах, тоже чешущих языки без умолку. Да, действительно, нам помогает не только первая помощь этих девушек, но и их щебет. Он и отвлекает, и докучает, и умён, и глуп в одном флаконе, если вы понимаете, что я имею в виду'.
Мне довелось увидеть одну из таких девушек из медсанбата в московской больнице. Она лежала в отдельной палате, очень худая, бледная и слабая после ампутации правой ноги. С ней шутил проведший операцию хирург.
'Послушай, Маня, – сказал он, – когда у тебя будет прекрасная искусственная ножка, помни, что первый танец – мой!' И Маня тихо похихикала, но потом в её глазах появилась озабоченность. Она покачала головой: 'Танец – это хорошо, доктор, но если можно, то я бы предпочла вернуться к своей прежней работе на фронте'.
'И они все такие, – заметил врач, когда мы вышли из палаты девушки. – Вы можете себе это представить – вернуться на передовую с протезом?'
Язык кино, лаконичный и выразительный, повествует о борьбе великой нации против варварского захватчика, и, посмотрев 'Один день войны', грядущие поколения поймут яснее, чем им мог бы объяснить любой учебник, как жил российский народ в 1943-ем году, как он сражался, страдал и победил". (Самтер Дэйли Айтем, 02/02/1943)
Так случилось, что Ирининого мужа, "капитана Виктора Блейксли, автора книги 'Боевые корабли США'153, назначили помощником военно-морского и военно-воздушного атташе американского посла в Советской России" (Чикаго Трибьюн, 06/06/1943), и он провёл там полгода с июня 1943-го. Вернувшись обратно, он дополнил восхищённые суждения своей супруги "ярким описанием женщин, по-мужски ведущих мужскую войну":
"Женская рабочая сила в России на 100% дополняет мужскую. Женщины строят дороги, водят поезда метро и паровозы. В качестве милиционеров следят за порядком. Управляют зенитными орудиями и метко стреляют. Я видел марширующие женские батальоны, и с расстояния в квартал их было не отличить от мужских … Доля женщин-врачей в России, как в тылу, так и в прифронтовых госпиталях, очень высока. Мне кажется, что их число, безусловно, так же велико, как и число врачей-мужчин, а возможно, и больше. Также женщины повсюду в сфере искусства, образования и на административных должностях". (Гонолулу Эдветайзер, 16/01/1944)
И я бы тоже хотел добавить к написанному Ириной, частично используя последнее предложение из её рукописи: "От глубины моего сердца, слава всем тем истинно русским людям на чужбине и тем иностранцам, которые, искренне любя Россию, всесторонне поддерживают её 'в её минуты роковые'!" А ещё выразить безграничную признательность за неоценимую меценатскую помощь в деле издания этой книги Екатерине Викторовне Черных и поблагодарить за поддержку Валентину Александровну Агапову, Светлану Владимировну Зубареву, Виталия Александровича Воронкова и Елену Николаевну Ноздрачёву.
Королёв, январь – апрель 2023, Алексей Белов-Скарятин
