Евгений Николаевич Гусляров
Пётр Великий в жизни. Том второй
Странности
В великих трудах и в путешествих не имел скуки, не охраняя своего здоровья, но ревнуя своей России, чтоб её сделать славною и непобедимою от прочих наций. И не можно того думать, чтоб великий и неустрашимый герой боялся так малой гадины – тараканов: и наперёд его едущего кулиеры бежали и где надлежит быть станции осматривали, нет ли в избе тараканов, и по крайней возможности таких изб обыскать не можно, то по дорогам ставили избы нарочные для охранения от сей гадины.
Н.И. Кашин. Поступки и забавы императора Петра Великого. С. 45
Петр I всегда имел рядом со своей кроватью карандаш, привязанный к грифельной доске, на которой он записывал свои сны, чтобы утром, проснувшись, вспомнить о них.
Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 78
Петру Великому не было ничего противнее тараканов. Сей, впрочем, не весьма брезгливый, государь, увидевши где-нибудь в комнате сию гадину, уходил в другую комнату, а иногда и совсем из дому. Его величество на частных путешествиях по своему государству при перемене лошадей не входил ни в какой дом, не пославши наперед кого-нибудь из своих служителей смотреть комнаты и не уверившись в том, что там пет тараканов. Некогда один офицер угощал его в деревне недалеко от Москвы, в деревянном доме. Государь весьма был доволен хорошим его хозяйством и домашним распоряжением. Севши уже за стол и начавши кушать, спросил он у хозяина, нет ли в его доме тараканов.
– Очень мало, – ответил неосторожный хозяин. – А чтобы и совсем от них избавиться, то я приковал здесь к стене одного живого таракана. – Притом указал на стену, где приколочен был гвоздочком таракан, который ещё был жив и ворочался.
Государь, увидевши столь нечаянно сию ненавистную ему гадину, так испугался, что вскочил из-за стола, дал хозяину жестокую пощёчину и тотчас уехал от него со своею свитою.
От царского лейб-хнрурга Яна Гофи.
Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. С. 120
Мне довелось слышать от бывшаго попечителя Московскаго университета, Дмитрия Павловича Голохвастова, следующий анекдот, переданный ему, как семейное предание, бабушкой его, княгиней Мещерской. Ея дед служил при Петре Великом и, стоя раз за ним во время обеда, увидал таракана, ползущаго по спине Императора. Всем известно болезненное отвращение Петра к тараканам: их вид доводил его иногда до последних границ бешенства. Князь Мещерский, сотворивши мысленно молитву, поймал непрошеннаго гостя и сжал его в руке. Петр обернулся: «Зачем ты меня тронул?» – спросил он. – «Вам, должно быть, показалось, ваше величество», – отвечал князь: «я до вас не касался». Император не отозвался, но после обеда пошёл отдыхать и потребовал к себе Мещерскаго. «Говори сейчас, зачем ты меня трогал?» – спросил он опять. – «Я не посмел вам доложить в первую минуту, что по вашей спине полз таракан, и я его снял». – «Хорошо сделал, что смолчал давича», – отозвался Петр: – «видно, не твой рок, не мой грех».
Толычова Т. Исторические рассказы, анекдоты и мелочи // Русский архив, 1877. – Кн. 1. – Вып. 2. – С. 264
Он также забавляется, звоня в большой колокол. Его главная страсть смотреть на пожары, что часто бывает в Москве…
Де ла Невилль. Записки о Московии. (Пер. А. С. Лаврова) М. Аллегро-пресс. 1996. С. 170
Вечером в городе, при доме здешнего коменданта, сделался пожар, который однако ж, к счастью, был скоро потушен и не причинил особенного вреда, потому что один из ближайших домов сейчас сломали и таким образом остановили действие огня, да и ветер, слава Богу, был не сильный. Император хотя опять ездил славить и, если смею так выразиться, уже порядочно покутил, однако ж, по обыкновению своему, с величайшею поспешностью явился на пожар и для примера другим, говорят, работал там как самый простой работник, что и имело отличное действие. Я встретил его, когда он со всею своею свитою возвращался оттуда с намерением отправиться снова славить. Было уже совершенно темно, но он ехал так, как будто хотел разом загнать лошадей до смерти. Мне только и удалось рассмотреть, что поезд его состоял из 20 или 30 саней… Все они были наполнены людьми, которые изо всей мочи свистали и пели. Где сидел император, я не мог разглядеть; но меня уверяли, что он ездил со всею этою свитою до утра следующего дня и что пили при том страшно.
Дневник камер-юнкера Берхголъца. С. 304
29-го и 30-го декабря (8-го и 9-го января). Царь обедал у князя Голицына, когда внезапная тревога дала знать, что произошел пожар, который истребил уже дом одного известного боярина. Царь быстро вскочил из-за стола и бегом устремился к тому месту, где, как узнал он, свирепствовал пожар; для потушения огня он действовал не советом только, но и собственными руками, и видно было, как он работал на самых развалинах истребляемого дома.
Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 522
Приложения ко второму тому
Разговоры Петра Великого
Его величество за столом с знатными генералами и полководцами о славных государях и о Александре Великом говорил: «Какой тот великий герой, который воюет ради собственной только славы, а не для обороны Отечества, желая быть обладателем Вселенные! Александр – не Юлий Цезарь. Сей был разумный вождь, а тот хотел быть великаном всего света. Последователям его – неудачный успех». Под последователями разумел государь Густава-Адольфа и Карла XII.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987С. 126
О мире промолвил государь так: «Мир – хорошо, однако притом дремать не надлежит, чтоб не связали рук, да и солдаты чтоб не сделались бабами».
Андрей Нартов. С. 123
Его величество, присутствуя в литейном амбаре при вылитии пушек, генералу-фельдцейхмейстеру Брюсу при мне говорил: «Когда слова не сильны о мире, то сии орудия метанием чугунных мячей неприятелям возвестят, что мир сделать пора».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 127
Когда государь желал учинить мир с Карлом XII и о том ему предлагал, то король отвечал надменно: «Я сделаю мир с царем тогда, когда буду в Москве». На сие Пётр Великий сказал: «Брат Карл все мечтает быть Александром, но я не Дарий!»*
*Петр I имел в виду Александра Великого, македонского царя, полководца, который за три года разгромил державу древнеперсидского царя Дария III (правил в 336—330 гг. до и. э.).
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 128
Его величество в кунсткамере Аряшкину говорил при мне: «Я велел губернаторам собирать монстры (уродов) и присылать к тебе. Прикажи заготовить шкафы. Если бы я хотел присылать к тебе монстры человеческие не по виду их телес, а по уродливым нравам, места бы у тебя было для них мало. Пускай шатаются они во всенародной кунсткамере, между людьми они приметны».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 129
Пётр Великий охотно желал заключить дружеский союз с Франциею. Но первый министр кардинал Дюбуа, руководимый ложными политическими планами, в том препятствовал. На сие его величество сказал: «Господа думают и рассуждают о делах, но слуги те дела портят, когда их господа слепо следуют внушению слуг».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 129
Государь, отъезжая к Дюнкирхену и увидя великое множество ветряных мельниц, рассмеявшись, Павлу Ивановичу Ягушинскому сказал: «То-то бы для Дон-Кишотов было здесь работы!».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 130
На дороге в Париж, в Бове, тамошним епископом приготовлен был для государя великолепный обед, но его величество остановиться там не рассудил, и когда сопутствующие ему докладывали, что в другом месте такого обеда не будет, то государь отвечал: «У вас только и на уме, чтоб пить да есть сладко. Для солдата был бы сухарь да вода, так он тем и доволен. А здесь можно найтить белый хлеб и вино».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 130
Пётр Великий, беседуя в токарной с Брюсом и Остерманом, с жаром говорил им: «Говорят чужестранцы, что я повелеваю рабами, как невольниками. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам. Сии указы содержат в себе добро, а не вред государству. Английская вольность здесь не у места, как к стене горох. Надлежит знать народ, как оным управлять. Усматривающий вред и придумывающий добро говорить может прямо мне без боязни. Свидетели тому – вы. Полезное слушать рад я и от последнего подданного, руки, ноги и язык не скованы. Доступ до меня свободен – лишь бы не отягчали меня только бездельством и не отнимали бы времени напрасно, которого всякий час мне дорог. Недоброхоты и злодеи мои и Отечеству не могут быть довольны, узда им – закон. Тот свободен, кто не творит зла и послушен добру. Не сугублю рабства чрез то, когда желаю добра, ошурство*
* Поскребыши, крохи, от слова ошурки – остатки, подонки.
упрямых исправляю, дубовые сердца хочу видеть мягкими. Когда переодеваю подданных в иное платье, завожу в войсках и в гражданстве порядок и приучаю к людскости, – не жестокосердствую. Не тиранствую, когда правосудие обвиняет злодея на смерть».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 131
Пётр Великий, разговаривая с графом Борисом Петровичем Шереметевым, с князьями Голицыным и Репниным о военных делах Людовика XIV и о славных полководцах Франции, с геройским духом произнёс: «Слава Богу! Дожил я до своих Тюреннов, но Сюллия ещё у себя не вижу!»*
*Тюренн Анри де ла Тур д’Овернь, виконт (1611—1675), маршал Франции, один из выдающихся полководцев XVII века. Сюлли Максимильен де Бетюн (1560—1641) – французский государственный деятель, советник Генриха IV, провёл несколько реформ, укрепивших положение Франции. Пётр I хотел сказать, что в России появились великие полководцы, но ещё нет гражданских законодателей.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 132
Говорят, что один из министров ходатайствовал перед царём, чтобы он своего любимца, Александра, возвёл в дворянское достоинство и дал ему звание стольника, на что царь отвечал: «Александр уже и без того присваивает себе почести, на которые не имеет права, и честолюбие следует более унимать, чем поощрять».
Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 127
Пётр Великий, желая Россию поставить на степень европейских народов, нравственных как просвещением наук и художеств, так обращением и одеждою, выдал указ брить бороды и носить платье короткое*
*Указы о ношении укороченного платья венгерского, саксонского и французского покроя были опубликованы 4 января 1700 года и 30 декабря 1701 года.
немецкое, говоря при том придворным боярам: «Я желаю преобразить светских козлов, то есть граждан и духовенство, то есть монахов и попов, первых – чтоб они без бород походили в добре на европейцев, а другие – чтоб они, хотя с бородами, в церквах учили бы прихожан христианским добродетелям так, как видал и слыхал я учащих в Германии пасторов». При чём, рассмеявшись, примолвил к сему и ещё и то: «Ведь наши старики по невежеству думают, что без бороды не внидут в царство небесное, хотя у Бога отверзто оно для всех честных людей, какого бы закона верующие в него ни были, с бородами ли они, или без бород, с париками ли они, или плешивые, в длинном ли сарафане, или в коротком кафтане».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987. С. 432
Когда Петр I-й был в Персии, князь Кантемир, служивший ему переводчиком и писавший для него бумаги на Персидском языке, поздравляя царя с новыми победами, между прочим сказал, что он вскоре прибавит к своему и без того долгому титулу ещё титул шаха Персидскаго. На это Пётр отвечал, что Кантемир не проникает в его намерения и плохо уясняет себе его цели. «Я не ищу приобретения новых земель, прибавил Пётр; их у меня и без того, может быть, слишком много; я ищу только воды».
Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 180
Июня 2-го дня 1717 года, будучи во Франции после полудня, ездил государь в Сен Дени – смотреть разные сокровища, королевские гробницы и славное здание монастыря. Увидя там маршалу Тюреню поставленный мраморный монумент, при котором поставлен орёл устрашённый, Пётр Великий спросил: «Что это значит?». И когда донесено было, что эта эмблема знаменует Германию, подвигами сего славного героя в ужас приведённую, то на сие его величество сказал: «Потому то сей орёл пасмурен и не перист, что Тюрень крылья у него обстриг. Достойному мужу достойная и честь, когда Тюрень между королями погребён». Но между знатными россиянами государь, рассуждая, говорил: «Желал бы я видеть гробницу Монтекукули, представлены ль там лилии цветущими» *.
*Монтекукули Раймунд (1609—1681) – знаменитый австрийский полководец, в 1673—1675 годах успешно воевал против французского маршала Тюренна. Белые лилии – государственный герб Франции того времени.
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876. С. 45
Увидев могилу кардинала Ришелье и статую этого министра, произведение, достойное того, кого оно изображает, царь в восторге высказал одну из тех идей, которые могут исходить только от людей, рождённых для величия. Он поднялся на могилу, обнял статую. «Великий министр, – сказал он, – жаль, что ты не рождён в моё время. Я дал бы тебе половину моей империи, чтобы ты научил меня управлять второй половиной». Некто, имевший меньше энтузиазма, чем царь, уразумев его слова, сказанные по-русски, ответил: «Если бы он отдал ему половину, он ненадолго сохранил бы и вторую».
Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер с франц., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина М. 2004. С. 32
Его величество, увидя нечаянно в столовой зале под великолепным балдахином поставленный портрет супруги своей Екатерины, был весьма доволен дюком д’Антином, который сие приготовить велел. Государь, сев за стол, против сего портрета, во время обеда часто на оный смотрел и, будучи весел, дюку говорил: «Вы отгадали, я её люблю, и вас, как за учтивость, так и за неожидаемое с женою моею свидание, благодарю».
Между тем, как обед часа с два продолжался, славный живописец Риго, будучи в другой комнате, портрет с самого Петра Великого написал, и когда дюк д’Антин поднёс оный его величеству, то государь, смотря на него и удивляясь сходству, показывал бывшим при нём князю Куракину, Шафирову и Ягушинскому и говорил: «Право, похож». Потом приказал живописцу Риго оный докончить, за что и пожаловал ему сто луидоров.
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 433
В 1717 году, в бытность Петра в Париже, приказал он – сделать в одном доме для гренадеров баню, на берегу Сены, чтоб они могли после пару купаться. Такое необыкновенное и, по мнению парижан, приключающее смерть действие произвело многолюдное сборище. Парижане с удивлением смотрели, как солдаты, выбегая разгорячённые банным паром, кидались в реку, плавали и ныряли. Королевский гофмейстер Вертон, находившийся при государе, видя сам такое купанье, докладывал Петру (не зная, что это делалось по его приказу), чтобы он запретил солдатам купаться, ибо де все перемрут. Государь, рассмеявшись, отвечал: «Не опасайтесь, г. Вертон. Солдаты от парижского воздуха несколько ослабли, так закаливают себя русскою банею. У нас бывает это и зимою; привычка – вторая натура».
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876. C. 45
На обратном пути из Парижа, Государь приехал в одну деревню, где увидел в небольшом садике работающаго человека; он был одет совсем иначе, против того, как одеваются простые поселяне.
Пётр Великий приказал узнать, кто это работает, и узнал, что это сельский священник. Он тотчас подошёл к нему, как простой путешественник, вошёл в сад, в котором он нашёл очень много прекрасных плодовых деревьев, а затем почти целый шелковичный сад, и такими же деревьями был обсажен двор.
Пётр Первый был в саду более получаса, беседуя об полеводстве и садоводстве, между тем услышал от него, что большая часть этих прекрасных дерев посажена его собственными руками. Между прочим, Царь Пётр спросил:
– Как же вы, будучи священником, сами обработываете поле? Неужели в этом деле вам не помогают прихожане?
– Весьма редко, милостивый Государь, разве в свободный час кой кто забежит, каждый из них занят собственною работою, поэтому не много времени от труда посвящает отдыху. А по моему званию, у меня довольно времени, чтобы обработать поле, и сад. И когда я прилежно поработаю, то при хорошей работе могу получить нисколько сот ливров годоваго дохода, чрез продажу плодов и шёлку, следовательно, гораздо более прибыли, чем от моего маленькаго прихода, – сказал священник.
Русскому отцу отечества, попечительному Монарху, было чрезвычайно приятно слышать из уст священника такую отрадную правду; он записал в книжку имя священника и деревню и с большим удовольствием сказал своим спутникам:
– Вот истинно добрый человек, он живет хорошо чрез свои труды и имеет прибыль. Когда мы возвратимся на свою родину, то прошу напомнить об этом. Я буду также стараться возбуждать в нашем сельском духовенстве любовь к труду. Они чрез это будут более способны безбедно жить и лучше нынешняго состояния, так что могут давать приличное воспитание детям.
От барона Черкасова, секретаря Петра Перваго, бывшего с ним в лутешествии.
Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев. С. 65
Его величество, присутствуя на иордани*
*Иордань – место на роке, озере или пруде, устроенное для освящения воды. Рассказ, возможно, относится к 6 января 1714 года, когда крещенский парад происходил, несмотря на сильный ветер, вьюгу и мороз.
и командуя сам полками, возвратись во дворец, императрице говорил: «Зрелище приятное – видеть строй десяти полков на льду Невы, кругом иордани стоящих. Во Франции не поверили бы сему». Потом, оборотясь к штаб-офицерам гвардейским, сказал: «Мороз сильный, только солдаты мои сильнее. Они маршировали так исправно, что пар только шёл столбом и усами только поворачивали. Я приметил, господа чужестранные министры закутались в шубах, дивились тому и пожимали плечами, почитая, может быть, сие жестокостию, но мы родились в севере и сносить такой мороз можем. Приучать солдата к теплу не должно».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. C. 434
При отъезде из Парижа Пётр Великий сказал: «Жалею, что домашние обстоятельства принуждают меня так скоро оставить то место, где науки и художества цветут, и жалею при том, что город сей рано или поздно от роскоши и необузданности претерпит великий вред, а от смрада вымрет».
Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 434
…Скрытно был государь в англинском парламенте. Там видел он короля на троне и всех вельмож королевства, сидевших купно на скамьях. Прослушав некоторых судей произносимые речи, которых содержание государю переводили, его величество к бывшим с ним россиянам сказал: «Весело слышать то, когда сыны Отечества королю говорят явно правду, сему-то у англичан учиться должно».
Андрей Нартов. С. 434
В 1698 году, в мае месяце, Петр Первый, прибыв из Англии паки в Голландию, пред отъездом своим оттуда вздумал ещё раз повеселиться на море. Сего ради, имея при себе Меншикова, отправился на судне в город Гардервик, лежащий на берегу моря. На возвратном пути к ночи возстала такая ужасная буря, что корабельщики потеряли надежду ко спасению и в страхе ожидали бедственного поглощения. Но государь, мужеством ограждённый, ободряя их, показывал вид бесстрашия и, смеючись, им говорил: «Слыхали ль вы когда-нибудь, чтоб какой царь утонул в море? Не бойтесь, кормило в моей руке». Наконец, по претерпении штурма, благополучно приехал в прежнее пристанище и, возвратясь в жилище, обняв Лефорта, который в посольстве главным находился, с радостию сказал: «Благодарю Бога, что ещё вижу тебя, друга моего. Провидение хранит меня для Отечества везде».
Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876. С. 45
[1719] Смерть шведскаго короля (знаменитого врага Петрова Карла XII) составляет предмет всех наших разсуждений здесь. Ганноверсюй резидент спросил Бго Величество, на последней ассамблее, должен ли он принести поздравление, или же выражение сожаления, по случаю этого великаго события. Царь пожал плечами и отвечал: «Не знаю сам. Я желаю только, чтобы всё послужило ко благу общаго дела».
Кампредон, Жак де. Донесения из России. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 40. СПб. 1884. С. 9
В заметках покойнаго Н.Д. Киселева находятся следующия замечательныя строки: «У Трощинскаго найдены Блудовым в записках Остермана следующия слова Петра Великаго: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом»». (Записано собственноручно покойным Николаем Дмитриевичем Киселевым и сообщено племянником его Петром Сергеевичем Киселевым).
Отзыв Петра Великого / Сообщ. П.С. Киселев // Русский архив, 1874. – К. 2. – Вып. 6. – Стб. 1579
Ягужинский, расхвалив мудрое и милостивое намерение Монарха открыть Кунсткамеру для образования народного, по излишней расчетливости заметил, что, в виду дорого стоящего содержания предметов, следовало бы взыскивать с посетителей за осмотр от одного до двух рублей, что составило бы сумму достаточную не только для сохранения редкостей, но и для пополнения их числа. Государь, главною целью которого было привлечь подданных к изучению природы и искусств, прервал речь Ягужинского словами: «Ты глупо рассуждаешь, Павел Иванович, приведение в исполнение твоего предложения могло бы только воспрепятствовать, а не способствовать моему намерению; кому бы пришла охота заниматься моими, редкостями и осматривать Кунсткамеру, если б за это приходилось ещё платить деньги? Я же приказываю не только пускать сюда всех желающих совершенно даром, но и всякий раз, как здесь соберётся компания людей, угощать их на мой счёт чашкой кофею, стаканом вина, рюмкой водки и другими освежительными напитками в самой Кунсткамере».
Согласно этому распоряжению библиотекарю, сверх его годового оклада определена была сумма в 400 р. на означенное угощение, и мне приходилось наблюдать ещё в царствование императрицы Анны Иоанновны, что знатнейших посетителей Кунсткамеры потчивали кофеем, венгерским вином, пирожным и, смотря по времени года, различными плодами. На помощника библиотекаря и других служащих, хорошо знакомых с Кунсткамерой, была возложена обязанность показывать и разъяснять находящиеся там предметы лицам средних сословий. Этот рассказ сообщен библиотекарем и главным надзирателем натуральной и художественной камеры советником Шумахером.
Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. М., 1830. Части 1-2. С. 121
Некто по фамилии Эдлак (Edlac), бывший на службе Петра I-го, успел получить патент на генеральский чин, уверив Царя, что обладает секретом добыть для него много денег. Царь приказал изложить это письменно. В проект обогащения входило переселение в Россию 1000 Евреев. Из этого источника Эдлак обещал значительный доход, исчисляя его множеством цифр. Царь, прочтя проект, изорвал его, автора-же уволил с следующими словами: «Народ мой и без того довольно плутоват, а дозволь я переселиться Евреям, они окончательно его развратят». Эдлак немедленно покинул Петербург, но в Риге губернатор отобрал у него генеральский патент.
*
Пётр I-й гнушался Евреями. Если ему говорили про них, он обыкновенно выражал такое мнение, что там где Евреи водворены следует, не изгоняя их, стараться извлечь из них возможную пользу для общества; иначе-же надо остерегаться их привлекать или терпеть у себя, потому что эта подлая орда, прибавлял он, всюду вносит с собою безпорядок и разрушение.
Когда Пётр был в Голландии, Евреи просили Николая Витсена, бургомистра Амстердалскаго, походатайствовать за них. Пётр, выслушав убедительную просьбу этого знаменитаго человека, котораго очень любил, отвечал: «Милый мой Витсен, вы знаете Евреев, их характер и нравы; вы знаете также Русских. Я знаю тех и других, и – верьте мне – не настало ещё время соединить эти народности. Передайте Еврееям, что я признателен за их предложения и понимаю, как выгодно было-бы ими воспользоваться, но что мне пришлось-бы чувствовать к ним сострадание, если-б они были посреди Русских: ибо как ни искусны Евреи в торговле и мошенничестве, но имея дела с Русскими, боюсь, что останутся они в накладе».
Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 178-179.
